"Горы в фотографиях" - это любительские и профессиональные фотографии гор, восхождений, походов. Регулярное обновление.

Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Мизиев И.М., http://balkaria.narod.ru

Следы на Эльбрусе

ОТ АВТОРА

Дорогой читатель! Перед Вами книга, адресованная прежде всего любителям и организаторам путешествий экскурсии и горных походов по Кавказу

Слово об авторе Исмаил Муссаевич Мизиев родился в 1940 г в селе Нижний Чегем Чегемского района КБР. Закончил в 1963 г отделение истории историко-филологического факультета КБГУ, а затем в 1967 г аспирантуру по археологии АН СССР. Защитил кандидатскую диссертацию по теме "Материальная культура Балкарии и Карачая XII - XVII в. в. ". Исмаил Мизиев - автор около 200 научных работ, в том числе девяти монографий, изданных в Москве, Алма-Ате, Баку Уфе, С.-Петербурге, Грозном, Махачкале, Владикавказе, Тбилиси, Ереване, Стамбуле и Черкесске. Он автор книг "Средневековые башни и склепы Балкарии и Карачая" (Нальчик, 1970 г.), "Балкарцы и карачаевцы в памятниках истории" (Нальчик, 1981 г.), "Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа" (Нальчик 1986 г), "История рядом" (Нальчик, 1990 г.), "История Балкарии и Карачая" (Нальчик, 1996 г.). До трагического случая, после которого И. Мизиев оказался прикованным к инвалидной коляске, он исколесил все горные ущелья Карачая и Балкарии, производя археологические раскопки на городищах и крепостях, изучая материальную культуру предков карачаевцев и балкарцев. Из этих экспедиций он вынес твердое убеждение в том, что карачаевцы и балкарцы являются древними насельниками этих мест, сохранившими до сих пор самобытную, отличную от других народов Кавказа, культуру, историческую непрерывность которой подтвердили его археологические исследования. Один из лучших учеников лауреата Ленинской премии профессора Е И Крупнова, Исмаил Муссаевич не мог равнодушно смотреть на то, как в угоду амбициям некоторых ученых, да и народов, искажается история карачаевцев и балкарцев. Несмотря на то, что он не мог проводить археологические раскопки, а может быть, именно поэтому Исмаил Муссаевич все свое свободное время посвятил сбору материалов по истории карачаевцев и балкарцев, используя действующую тогда систему МБА, архивы и библиотеки друзей и коллег. Собранный материал он подверг анализу, систематизировал и издал книгу "Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа", в которой подверг жесткой критике теорию о сплошной ираноязычности алан. Именно после выхода в свет этой книги началась его травля, масштабы которой можно сравнить с тем, как в свое время травили Л Гумилева и О Сулейманова. Истинный ученый, которого не сломила в свое время болезнь, не сломился и в этой ситуации. В ответ на нападки он издает новую книгу "История рядом", в которой "в пух и прах" разбивает все обвинения в свой адрес и ставит перед своими оппонентами ряд вопросов, на которые они не смогли дать вразумительного ответа. Не умаляя истории окружающих народов, Исмаил Мизиев в своих работах показал значение древних тюрков их влияние на историю и этнические процессы, проходившие на всем Кавказе. Да и странно было бы сегодня делать вид что не было в истории гуннов булгар, хазар авар, печенегов и половцев, или несмотря на обилие материалов соглашаться с тем что аланы были ираноязычными. А ведь еще в 1978 г на Всероссийской научной конференции по вопросам истории, исторической науки Северного Кавказа и Дона было заявлено что "одной из кардинальных проблем, требующих решения, является необходимость создания новой этнополитической карты Северного Кавказа на которой должны занять подобающее им место и тюркоязычные этносы и группы (гунны, булгары, хазары, авары и половцы и др.), а также аборигенные племена горных и предгорных районов вот стержневая задача нынешнего этапа изучения средневековой эпохи региона". Как и следовало ожидать, никто из ученых Северного Кавказа, за исключением потомков этих тюрков, на призыв не откликнулся, а тех же, кто пытался это сделать, мгновенно объявили "пантюркистами" как в случае с И. Мизиевым. Как бы там ни было, как бы сурово ни обходилась с ним жизнь, как бы ни предавали его коллеги и некоторые "друзья", Исмаил Муссаевич свое дело сделал. Он разорвал плотную завесу, которой была искусственно окутана история древних тюрков, и расчистил поле для тех, кто занимается и будет заниматься этими вопросами. Эта книга, как и предыдущие, развенчивает многие устоявшиеся в науке необъективные теории и взгляды на историю Эльбруса и народов, его окружающих, на историю его покорения и, если можно так выразиться освоения. Сознавая, что в случае его смерти книга эта не будет издана в КБР, Исмаил Муссаевич передал рукопись своему другу Халкечеву Кады с тем, чтобы он постарался издать ее в Карачаево-Черкесии. Выполняя его последнюю волю и благодаря действенной помощи ректора КЧГУ Койчуева Аскербий Дагировича, взявшего на себя заботу об издании этой книги, мы предлагаем на суд читателя работу талантливого ученого, подвижника, одного из лучших сыновей карачаево-балкарского народа Исмаила Муссаевича Мизиева безвременно покинувшего нас. К Н Халкечев, А Х Кубанов 2.11.99 г.

Многолетняя работа по изучению истории и культуры народов Центрального Кавказа позволяет автору надеяться на то, что читатель, одержимый поисками новых увлекательных маршрутов и открытий найдет в этой работе немало интересных и малоизвестных фактов, способствующих в определенных рамках удовлетворить известное желание человека познать природу и историю окружающего его мира

От автора Слово об авторе Кавказ в легендах и действительности Трон Симурга На Эльбрус с целью джихада Накануне Рассказывает Купфер Генеральские подарки и карачаевские проводники Разведки на Урду-баши и Кан-жоле Слушая старого Мырза-кула Войлочные шатры и верблюды у истоков Малки Айран из кожаного мешка, или гыбыт-айран А вот и Эльбрус! Генерал и академики чествуют бесстрашного охотника Рассказывает Ахия Соттаев После покорения Факты и суждения Радде на родине Хиллара Ахия и Дячи воодушевили англичан В Верхний Баксан из Лондона Ожай и Кара-Магулай на охоте с Динником Ахия и Дячи, Малай и Дечи Джанай и Джапар предвидели вьюгу Эстафету принимают Биаслан и Махай На Эльбрусе профессор Голомбиевский Хаджи Залиханов и Акбай Терболатов - помощники Пастухова Отважный квартет горцев на службе отечественной науки Эльбрус и дом Урусбиевых Биаслан, Исса и Кичи, на пятитысячниках Центрального Кавказа Чиммак, Локлман и доктор Шуровский на Гондарае Кусочек чистого льда из Шарыфчыка С. М. Киров, Сеид и Джиджу Хаджиевы на Эльбрусе Минболат, Кучара и Хаджи-Мырза Урусбиев Бек-Мырза и Ибрагим на седловине Ушбы Два слова из истории Кавказского Горного общества Вместо заключения Приложения Северное Кубанское и Тюркское предгорья Кавказа Кавказский хребет (Большой Кавказ) Покорение Эльбруса на лошадях

Книга представляет собой серию документальных очерков о ранних походах по горам и ближайшим окрестностям Эльбруса Она естественно, не может заменить всю историю освоения горных вершин и перевалов Центрального Кавказа, для написания которой требуются усилия многих ученых, краеведов, туристов, альпинистов и путешественников. Вместе с тем автор полагает, что в этих очерках есть, по крайней мере три неоспоримых, с его точки зрения преимущества.

Во-вторых, наши очерки в большинстве случаев посвящены незаслуженно забытым соотечественникам, не получившим широкой известности и оставшимся безымянными «горцами», «черкесами» в отчетах выдающихся альпинистов XIX в., скрытым в их трудах аморфными терминами «туземцы» и т.п. Между тем их имена и подвиги достойны благодарной памяти потомков как имена людей, беззаветно любивших свой край неутомимых тружеников гор и первовосходителей на многие вершины Кавказа.

В-третьих, очерки помогут путешественникам туристам, краеведам понять первоначальные туземные значения названий многих горных вершин, перевалов, рек, долин, урочищ и ледников, которые вошли в популярную литературу с большими искажениями. По собственному опыту знаю как уходило несколько часов, а то и дней на то, чтобы выяснить местоположение той или иной горы или речки, которые я знал по искаженным названиям в книгах и картах, а местные жители не могли понять, о чем идет речь. В подобных искажениях читатель легко может убедиться если сопоставит местные звучания с бессмысленными терминами принятыми картографами которые мы указываем в скобках.

Приглашая читателя мысленно пройти по следам первопроходцев про доживших ныне популярные туристские маршруты по Центральному Кавказу, хочу отметить, что название книги «Следы на Эльбрусе» выбрано в достаточной степени условно. В ней речь идет не только об Эльбрусе, здесь затрагиваются отдельные вопросы истории освоения горных троп в пределах нынешней Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии, составляющих географическое понятие «Приэльбрусье» в его самом расширенном смысле.

Исходя из замысла и целенаправленности книги в ней нет специальной характеристики развития горного туризма в современных условиях и нынешних преобразовании вокруг Эльбруса. Полагаю, что об этих вопросах читатели достаточно знают по увлекательным и содержательным книгам В. Кудинова, Д. Трунова, Х. Теунова, Е. Симонова, Б. Бероева и других авторов

Предваряя свое повествование, выражаю глубокую благодарность известному ученому академику РАН В. М. Котлякову и журналисту Е Д Симонову за их труд по рецензированию рукописи данной книги, их замечания помогли мне избежать некоторых ошибок и неточностей

КАВКАЗ В ЛЕГЕНДАХ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

В представлениях многих поколений людей Кавказ издревле считается краем невиданных чудес и приключений. Необыкновенная прелесть и первозданная красота живописных горных ущелий, густая сеть буйных стремительных рек, многоголосое журчание живительных минеральных источников, чарующая взор панорама сверкающих на солнце белоснежных вершин - все это никого не может оставить равнодушным и придает седому Кавказу неодолимую притягательную силу. Люди тянутся на Кавказ со всех концов света. Человек, хоть однажды посетивший этот красочный край, постоянно одержим жаждой встретиться с ним еще и еще раз. Можно сказать, что эта тяга к Кавказу уходит в глубь истории человечества.

Кавказ был освоен и заселен еще первобытными людьми эпохи палеолита. Он является одним из очагов становления человека как существа разумного. С древнейших времен люди находили здесь и достаток для пропитания, и средства для самосохранения.

Народам, обитавшим на огромных просторах евразийских степей, нельзя было миновать Кавказ, нельзя было его не заметить. Он не мог не привлечь их внимания хотя бы потому, что представлял собой громадную естественную преграду на пути бесконечных миграций племен из Азии в Европу, с востока на запад, с юга на север. Недаром уже древнейшие художники пытались воспроизвести громадный кавказский хребет в своих произведениях. Еще 4200 лет тому назад, на заре бронзового века, неизвестный художник из Передней Азии пытался изобразить горную цепь Кавказа на знаменитой майкопской вазе [2].

Древнее знакомство с Кавказом породило множество легендарных и космогонических фантазий в представлениях древних людей. Отовсюду зримо ощутимые, но остающиеся недоступными, в то же время со страстной силой манящие к себе призрачные вершины казались простодушному воображению первобытных народов "сереброкованными престолами" грозных божеств, откуда небесные силы посылали свои карающие молнии, живительный свет и тепло солнечных лучей [3]. И народы боготворили вершины Кавказа. По выражению Эсхила (525 - 456 гг. до н. э.), "они воспринимали недоступные горные вершины как жилища богов, считали их подножием неба, которое они подпирают как могучие Атланты" [4].

Ни один горный хребет не занял столь популярного места в мифологии древних греков, как Кавказ. В определенной мере можно сказать, что Кавказ оплодотворил многие основополагающие сюжеты их мифологии. С Кавказом они связали свой бессмертный миф о Прометее, сюда, в золотоносную Колхиду, отправился их герой Язон со своими аргонавтами.

Греческие мифы приурочивают к Кавказу борьбу стихийных богов земли - Титанов с новыми, более одухотворенными богами Олимпа, борьбу Тифея - подземного огня с Зевсом - огнем небесных молний. Очень примечательно, что Плутарх, комментируя книгу Клеанта "Борьба богов", рассказывает такой мифический сюжет: "Гора Кавказ прежде называлась "Ложем Борея" (т. е. Ложем ветров) и вот почему: Борей силой увез Киону - дочь Арктура на так называемый холм Нифат и произвел там с нею Гирпака, который наследовал трон Гениоха. После того и гора стала называться "Ложем Борея". Имя же Кавказ она получила по причине того, что после борьбы Гигантов Сатурн, желая избегнуть угрозы Юпитера, бежал на самую высокую вершину Ложа Борея и спрятался там, превратившись в крокодила. Но Прометей зарезал одного из туземных пастухов по имени Кавказ и, осмотрев его внутренности, сказал, что недалеко находятся враги. Когда же пришел Юпитер туда, то связал своего отца плетеной шерстью и сбросил его в Тартар, а к горе, которую назвал в честь того пастуха Кавказом, привязал Прометея и заставил его страдать от орла" [5]. Таким образом, впервые появившийся в греческой мифологии термин "Кавказ" воспринимался как вполне определенный человек-пастух, обитавший у подножий гор.

На мой взгляд, этот мифический сюжет нуждается в серьезном анализе. В частности, внимание этнографа не может не привлечь "плетеная шерсть", т. е. обыкновенный шерстяной аркан - одно из необходимых бытовых предметов и грозное боевое оружие древних кочевников. Вспоминаются слова римского историка Аммиана Марцеллина о том, что гунны издали очень умело набрасывали на врага аркан и опрокидывали его наземь. Древнеар-мянские историки рассказывают, как их царь Трдат едва не проиграл схватку с царем басилов (предков хазар), который умело набросил на Трдата издали свое грозное оружие - перевитый кожей шерстяной аркан [6].

Отмеченные этнографические параллели находят косвенное подтверждение и в других словах древнегреческого мифа. Так, например, Ложе Борея (Ложе ветров) представляет удивительную аналогию названию высочайшей вершины Кавказа - Эльбруса, которое, по нашему мнению, восходит к термину "Ельбуруш", т. е. "Вращение ветров", что равнозначно понятию "зарождение ветров". Горовосходители хорошо знают, как появившаяся на макушке Эльбруса небольшая тучка через несколько минут влечет за собой мощные бури. А сын Борея и Кионы - Гирпак, чье имя вполне возможно сопоставить с тюркским термином "Къырпакъ", т. е. иней. Это можно отождествить с заиндевелыми снежноскальными вершинами вокруг Эльбруса - Ложа Борея. Весьма важно обратить внимание и на тот факт, что Гирпак унаследовал трон Гениоха, имя которого представляет собой эпоним племени "гениохов" - пастухов или кучеров. Стоит заметить, что и в древне-грузинской хронологии Кавказ воспринимался как одухотворенный человек - эпоним многих кавказских народов [7].

В связи с приведенными фактами следует обратить внимание на значение самого слова "Кавказ", которое не находит объяснения ни в греческом, ни в грузинском, армянском, иранском и кавказских языках, нет этого слова ни в санскритских источниках, ни в Библии [8]. Хотя этот вопрос выходит за рамки нашей основной темы и требует отдельного исследования, все же можно вкратце напомнить, что в литературе широко бытует предположение П. Услара, что слово "Кавказ" является искажением туземного "Кох-аз" и будто бы означает с иранского "Гора азов" [9]. Однако такое толкование не согласуется с законами, например, ирано-осетинского языка, в котором существительное "хох" - гора всегда стоит на втором месте, как в названиях: Адай-хох, Джимарай-хох, Зылги-хох и т. д. По словам В. И. Абаева, обратный порядок слов в этом языке просто немыслим. Стало быть, по этой закономерности должно было бы быть не "Хох-аз" а "Аз-хох". И этот факт опровергает распространенное мнение Услара. Кроме того, известно, что Плиний приводит скифское название Кавказа - "Крауказ", т. е. белеющий от снега. Некоторые авторы XIX в., например Болен, полагали, что этот термин происходит от санскритского "Каз" - блестеть и "граван" - скала, камень. Однако еще Гюрнюф справедливо подметил, что такое толкование идет вразрез с законами санскрита, где должно было быть "Каза + граван", а не наоборот.

Со своей стороны мы предлагаем следующие варианты объяснения этого термина, подразумевая под ним всю цепь горных массивов между Средней, Центральной и Передней Азией, как это объясняли и древние авторы. В термине "Кавказ" явно видно слово "Кабк", которым называли Кавказ арабские источники, туркмены, каракалпаки и некоторые кавказские народы [10]. Слова "кабак", "кабк", "капу" означают на тюркских языках понятия "ворота", "двери". В интересующем нас термине к этому слову прибавлен "Аз" - древнейший тюркский этноним, ныне сохранившийся у многих тюркских народов в виде родоплеменных, патронимических названий. Во-вторых, термин "каз", завершающий название "Кавказ", является древнейшим именем хазар и означает "кочевать" или "кочевник" [11]. Таким образом, "Кавказ" может означать понятие "ворота кочевников", "ворота азов". В-третьих, слово "каз"/"кас"/, "каш" означает на тюркских языках "возвышенность", "холм", "гора". Отсюда термин "Кавказ" можно сравнить с понятием "ворота + горы".

Все предложенные варианты толкования термина "Кавказ" недалеки от реальности, если учесть, что горная гряда Кавказ разделяла древнейших кочевников евразийских степей от древних земледельцев Центральной и Передней Азии.

В связи с толкованием термина "Кавказ" внимание вновь привлекает древнегреческая мифология, в которой Азы (или Азия) рисуется то как жена, то как мать Прометея. А поскольку греки считали себя потомками Девкалиона, сына Прометея и Азии [12], то можно допустить, что в их воображении они "кровнородственно" связывали себя с Кавказом. А настоящая древняя Азия греков примыкала к Кавказу и гнездилась в их представлениях у ног Кавказа, как у своей колыбели [13]. Следовательно, первейшая и древняя Азия греков - это Предкавказье, и лишь позднее это название перекинулось на Среднюю, Центральную и Переднюю Азию.

Следует напомнить, что отец географической науки - Страбон знал и описал город азов на Танаисе (на Дону), а историк Плиний упоминает в этих районах народ "ассиак", имя которых современные осетины сохранили за своими извечными соседями - балкарцами [14].

Из всего сказанного вытекает, что древние греки воспринимали Кавказ как колыбель азов, с ним прочно связывали первобытные мифологические представления и легенды о кавказской гряде и Азии.

В кавказских горах "зацепились" и засели у подножий заоблачных вершин остатки многих древних племен, здесь обнаруживаются многие обрывки древней истории человечества. "Можно смело сказать, - писал Г. И. Радде в 1883 году, - что никакая другая местность мира не имела такой разнообразной истории. Следы этих бесчисленных исторических наслоений, этого беспримерного смешения и столкновения самых противоположных народов древнего и нового времени сохранились на Кавказском перешейке до наших дней" [15]. Оттого-то Кавказ представляет собой теперь истинный музей исторических, этнографических и археологических сокровищ. Даже десятки и сотни ученых различных областей знания до сих пор не могут исчерпать бесценные этнографические данные, которыми кишит каждая местность, каждый народ, почти каждое ущелье Кавказа филологи имеют на Кавказе живой институт кавказских, индоевропейских, тюркских и других языков. Здесь нередко еще можно услышать такие наречия, которые составляют первобытные ступени развития древнейших языков мира. В ущельях Кавказа можно натолкнуться на такие сочетания и сплетения разнородных течений человеческой речи, которые наука еще не в состоянии объяснить. Тут и древнейшие индоевропейские корни, сохранившиеся в армянском языке, и древнейшие уникальные шумерские слова и целые выражения, бытующие у горцев Центрального Кавказа - в языке балкарцев и карачаевцев

В этнографическом отношении Кавказ сохранил нам редкие образцы всех последовательно прошедших общественно-экономических формаций от родового строя и средневековья, подобно тому, как природа сохранила последовательные наслоения когда-то существовавших животных и растительных организмов в геологическом напластовании земной коры

Именно в этом смысле понимают ученые многообразный мир Кавказа, его оригинальные особенности природы, специфику жизни и быта горцев.

ТРОН СИМУРГА

Вся божественная сила и красота Кавказа в воображении горца сосредотачивалась в его огромной, двуглавой жемчужине - в Эльбрусе. Недаром даже древние персы воспринимали эту жемчужину как основу того изумрудного хребта Кабк, который, по их поверьям, опоясывал землю, "как перстень палец" [16] Поэтому писать об Эльбрусе непросто. О нем столько написано, что невозможно отыскать несказанный в его адрес эпитет. Захватывают дух природа Приэльбрусья, мудрые народные песни и мифические сказания, слагавшиеся на протяжении веков. Здесь и древнегреческий Прометей, терзаемый злым коршуном, и легендарный грузинский Амирани с преданной ему собакой, усердно пытающейся разорвать оковы своего хозяина, и бессмертный бесстрашный горец-пастух Баса, дерзнувший освободить этих героев

По другим мифам, на вершине Эльбруса тысячелетиями восседает вездесущая вещая птица Симург, одним оком озирающая все прошедшее, а другим просматривающая грядущее земли и народов [17]. А в эпосе коренных жителей Приэльбрусья - балкарцев и карачаевцев ледники двуглавого великана служили колыбелью нарта-богатыря Карашауая

Что только люди не связывали с этой горой, как только они не называли ее? Это и персидский Джин-падишах, т. е. "Царь духов", и адыгская Уашхамахо - "Гора счастья" и т. п. А что только не скрывается в названии "Эльбрус"? Это и турецкое Ял-буз, т. е. "грива льда", перенятая грузинами, и карачаево-балкарское Ель-буруш, т. е. "вращение ветра", это и тюркское Эль-буз - "страна льдов" и т. п.

Конечно же, и Ял-бузи и Эль-буз как нельзя лучше отражают действительную природу Эльбруса, в ледяной шапке которого сходится множество ледников Большого Кавказа.

Вполне определенно отражает действительную картину и версия "Ель-буруш". Как уже отмечалось, едва заметная дымка на макушке великана через полчаса превращается в непроглядную снежную пургу, метель и буран.

Поднявшийся до небес двуглавый трон Симурга в обрамлении пяти- и четырехтысячников: Дых-тау, Катын-тау, Коштан-тау, До-нгузорун, Джайлыкъ, Ирик-чат, Джантутан и других - производит неизгладимое впечатление, врезается в память и воображение человека.

Карачаевцы и балкарцы издревле связывали с ним вечность и незыблемость родных гор. Это отразилось и в названии Эльбруса - "Минги-тау". Давно введенный в оборот первыми путешественниками, посещавшими Эльбрус, термин "Минги-тау" до сих пор неверно трактуется в популярных изданиях и путеводителях как понятие "тысяча гор", "тысячная гора" и т. п. Этот неудачный и очень поверхностный перевод не имеет ничего общего с действительным значением термина и совершенно не соответствует словообразовательным законам карачаево-балкарского языка. А между тем ученые-специалисты давно уже обращали внимание и писали о том, что термин "Минги-тау" означает "вечная гора" [18]. Слово "Менги" в значении титула "вечный" прибавлялось к именам многих правителей (Менги-Тимур, Менги-хан, Менги-Гирей и т. д.). Кроме того, многие авторы не учитывают тюркское слово "Менгу" - "Вечный снег", "Горный ледник" [19], которое как нельзя лучше соответствует названию нашей горы - "Гора вечных снегов" или Минги-тау.

О такой горе писать трудно. И в то же время легко, потому что Эльбрус извечно поражает взор и манит к себе своей первозданной красотой и обилием неразгаданных тайн.

В старинных балкаро-карачаевских песнях поется, что голова Минги-тау окутана вечными льдами, туловище утопает в снегах, а подножие устлано мягким бархатом изумрудных лугов и пастбищ.

Люди любят Эльбрус и тянутся к нему. Впечатления от грандиозной, внушительной панорамы Приэльбрусья остаются навечно. Знаменитая Шат-гора [20], что означает на карачаево-балкарском языке "гора с седловиной" (Чат-тау), служит людям всей планеты. К ней ежегодно съезжаются гости со всех концов, чтобы полюбоваться ее нестареющей красотой, отдохнуть и физически окрепнуть, получить заряд бодрящих эмоций.

Эльбрус радует глаз. Тамада Кавказа щедро дарит людям ослепительно белое солнце и неизгладимую прелесть вечных снегов, олицетворяет девственную чистоту векового чувства гостеприимства радушных горцев. Сотни тысяч людей отдыхают в гостиницах, альплагерях, туристских базах Приэльбрусья, набираются сил для новых трудовых подвигов. И хотя каждый из них по-своему воспринимает многообразие красок Эльбруса, всех их объединяет одно - неизгладимое желание вернуться сюда еще и еще раз И каждый раз Эльбрус по-новому красив и неповторим

:На Эльбрусе побывали сотни и тысячи людей Множество следов таят в себе снега Минги-тау. Начать хотя бы с того мифического Ноева ковчега, который, по поверьям грузин, рассек гору пополам [21] и оставил первый и неизгладимый след, превративший Эльбрус в Шат-гору (т е Чат-тау) Но это миф.

Мы хотим обратить внимание читателя на самые первые реальные следы человека, посягнувшего на обитель Прометея. Именно те самые следы горских чабуров проложили и увековечили ныне популярные тропы на Минги-тау. Благодарные потомки многим обязаны первопроходцам. Ведь недаром сказано, что тропинка - мать дороги. Те тропинки увенчаны блестящими успехами многих малоизвестных, полузабытых горовосходителей.

Благодаря первооткрывателям в наше время люди многое знают об Эльбрусе. Но все же имеются в наших познаниях и ощутимые пробелы о первых восходителях, заложивших основу зарождения на Кавказе отечественного альпинизма и горного туризма. Заполнить эту лакуну и призваны наши очерки о далеких дореволюционных горных путешествиях по Центральному Кавказу. В них повествуется о первых впечатлениях путешественников, альпинистов, туристов, о деятельной помощи и роли местных горцев в осуществлении планов по освоению горных вершин и массивов Кавказа.

НА ЭЛЬБРУС С ЦЕЛЬЮ ДЖИХАДА

Окидывая взором историю покорения Эльбруса, зарождения альпинизма и горного туризма на Кавказе, невозможно не вспомнить летописцев великого Тимура Шереф ад-Дина Йезиди и Низам ад-Дина Шами. По их словам, в 1395 году, "когда мысли Тимура успокоились от дел с областью русских и черкесов, то он со всеми, подобно небосводу, войсками повернул к горе Эльбурз. В намерении покорить неверных знамя, мир завоевывающее, направилось на Буриберди и Бурикана, которые были правителями народа асов. На этом пути, вырубив леса и проложив дорогу, Тимур с целью джихада" взошел на гору Эльбурз" [22] "Карательные отряды Тимура в горных укреплениях и защищенных ущельях" встретили мужественное сопротивление горцев Однако силы были неравны. Разрозненные отряды горцев не могли бороться с огромной, организованной и хорошо вооруженной армией Войска Тимура "истребили многих из тех неверных, разорили их крепости, и милостью судьбы для победоносного войска стала несметная добыча из имущества неверных", - такую хвастливую редакцию своих деяний впоследствии утвердил Тимур.

После этих погромов Тимур вернулся к своему обозу, дал войскам отдохнуть, а затем выступил в поход против крепостей Кули и Тауса, располагавшихся на территории нынешней Кабардино-Балкарии.

Не имея сил дать открытый бой, местные жители под натиском врага уходили далеко в горы, устраивали засады, со скал и обрывов скатывали камни и образовывали завалы. Тимур уничтожил и разграбил десятки поселений, истребил в Кули и Таусе значительную часть населения, а "те, которые остались в живых, по словам Йезди, оказались бродящими, растерянными и бездомными". В это время, по всей вероятности, и погиб некогда цветущий город Нижний Джулат. Раскопки, произведенные в последние годы на городище Нижний Джулат, показали трагическую картину гибели города: обнаружены следы большого пожара, заваленные саманные стены, развалины соборной мечети, мавзолеев и др.

Затем Тимур выступил против владетеля Пулада. Поводом для этого послужил отказ Пулада выдать находящегося у него золото-ордынского военачальника Утурку. Пройдя местность Балкана (отождествляемую исследователями с Черекским ущельем - местом первоначального расселения балкарцев), Тимур двинулся на крепость Капчигай, располагавшуюся в недоступном месте (предположительно в районе села Верхний Чегем). Войску Тимура потребовались большие усилия для того, чтобы захватить эту крепость. Однако заняв и разорвав владения эмира Пулада, Тимур не смог захватить Утурку. Направленные в погоню войска под командованием Миран-шаха, по всей вероятности, через труднопроходимые ущелья и горные перевалы достигли местности Абаса, где вскоре и был схвачен Утурку. Следуя своим принципам всегда и везде вести борьбу с кяфирами (неверными, т. е. с немусульманами), Тимур разорил и ограбил жителей этих мест [История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в - М.: Наука, 1988. - С. 215 - 216. Глава 9.].

Это летописное сообщение, кажется, решает давний спор о первом покорителе Эльбруса, однако нам представляется, что эти сведения - не более чем аллегория летописцев.

Зато уже в 1629 году российские чиновники, в частности терский воевода А. И. Дашков, повествует о том, что местные горцы способствовали "рудознатцам России" в поисках выходов свинцово-серебряных руд в труднодоступных ущельях Центрального Кавказа, например, "в земле Абдауллы мурзы Балкарских князей", где даже "на лошадях ехати немочно" [23]. В те годы балкарцы и карачаевцы оказывали немалую помощь различным дипломатическим посольствам России, Грузии, активно содействовали установлению и укреплению первых русско-кавказских и русско-грузинских контактов. Они гостеприимно встречали послов, указывали им наиболее удобные горные тропы через перевалы, снабжали их вьючными животными и проводниками.

В грозное лето 1942-го, когда отборные гитлеровские части "Эдельвейс" рвались к перевалам Кавказа, советские люди превратили их в непреодолимую преграду на пути врага в Закавказье. Уже в январе-феврале 43-го Приэльбрусье полностью было очищено от гитлеровских захватчиков. 13 - 17-го февраля альпинисты под руководством Н. Гусака и А. Гусева сбросили фашистскую свастику с Эльбруса и водрузили на обеих вершинах алый флаг Советского Союза.

Люди чтут святые тропы, овеянные вечной славой верных сыновей и дочерей нашей многонациональной Родины. Ныне эти горные тропы увенчаны множеством обелисков и памятников, а на станции "Мир" открыт музей боевой славы защитников Эльбруса и кавказских перевалов.

Не менее излюбленный туристами Всесоюзный маршрут № 101 по верховьям реки Черек, мимо Голубых озер и через перевал Гезе-ыфчык (Гезефцик) давно был освоен русскими и грузинскими послами при активной помощи балкарских проводников. Так, в 1650 - 1651 гг. послы Московского государства Алексей Иванович Иевлев, считавшийся одним из "спецов" по Кавказу, а с ним и стольник Никифор Матвеевич Толочанов проходили через Верхнюю Балкарию ко двору имеретинского царя Александра и обратно. Путь их лежал по реке Сукан-су до ее верховьев, затем по перевалу Курнаят и в Верхнюю Балкарию. С 17 по 31 мая 1650 г. они гостили у балкарских князей, а оттуда по Штулинскому леднику и перевалу Гезе-ыфчык пришли "ко двору имеретинского царя Александра". В числе прочих развлечений Александр пригласил гостей из Москвы посмотреть, "как он будет крестить Жен-булата, сына болкарского владельца Айдеболова" [25]. Кстати, князь Артутай Айдеболов, услугами которого пользовалось посольство Иевлева, в 1658 году вместе со свитой другого грузинского царя Таймураза отправился из Балкарии в Москву и пробыл там почти год, участвовал во многих переговорах Таймураза с русским царем. Артутай был по достоинству принят царем Михаилом Федоровичем в Грановитой палате и получил высочайший царский подарок в 40 соболей. Такой подарок наравне с подарком царю Тай-муразу он получил за услуги русской дипломатии на Кавказе. О его заслугах перед российским двором было известно еще по лестным отзывам Иевлева и Толочанова [26].

С горными массивами Балкарии связано имя еще одного грузинского царя - Арчила. Вот как об этом говорят русские и грузинские документы.

22-го ноября 1693 г. астраханский воевода князь Хованский доносил царю, что "Арчил, отправляясь в Россию, на пути был схвачен князем Малой Кабарды, Кульчук Келембетовьм, по наущению щевкала (шамхала) Тарковского Будая, который хотел его выдать шаху" (шаху Ирана). История пленения Арчила весьма драматична, описана выдающимся грузинским историком - царевичем Вахушти. Он писал, что "этот храбрый царь защищался отчаянно и сдался только тогда, как уверился, что не в состоянии более сопротивляться". Арчил был схвачен в предгорьях Малой Кабарды и находился под охраной в доме Кульчука Келембетова. Но, по свидетельству источников, "его красота и мужество сделали такое впечатление на жену Кульчука, что ночью она доставила ему средство к побегу: он скрылся в Басян, а его люди ушли в Дигор" [27]. Общеизвестно, что грузинские письменные документы Басианом называли Балкарию, да и сам Арчил в письме от 15 апреля 1694 года писал терскому воеводе, что он находится в Балкарии, и просил его оттуда вывести. Но сделать это, минуя рыскавших повсюду ищеек тарковского шамхала Дагестана Будая и пособников крымского хана, удалось далеко не сразу. "Узнав, что для нового пленения Арчила на помощь шамхалу крымский хан выслал отряд в пятьсот человек и что на сторону врагов Арчила встали донские казаки, князь Хованский поднял на защиту царя все племена, признающие власть московского государя". А между тем еще 20 мая 1696 г. Арчил писал московскому царю из Балкарии: "...Но в Кабарто напали на нас сын шамхала и Кильчик Мирза и едва не убили нас: мы обязаны спасением только богу и Вашему чистому праву. Теперь я не могу ни остаться здесь, ни прийти к Вам, под царскую руку, без вооруженной помощи" [28]. Но уже в сентябре того же года Арчил вновь был на имеретинском престоле.

События и документы, связанные с Арчилом, свидетельствуют не только об освоении горных перевалов Центрального Кавказа жителями Приэльбрусья, но и о том, что Балкария уже в те годы считалась в числе "племен, признающих власть московского государя". С другой стороны, они говорят о том, что Карачай и Балкария в начале XVII века играли ощутимую роль в налаживании русско-кавказских отношений. В то же время их походы по горам и перевалам, будь то в поисках залежей руды, или сопровождая различные посольства, - они прокладывали первые тропы для ныне получивших популярность горно-туристских маршрутов по Центральному Кавказу.

Однако первый специальный поход на штурм главы Кавказских гор - седовласого Эльбруса был совершен в июле 1829 года.

Далее >>