Восхождения на пик Ленина 7134 м, пик Евгении Корженевской 7105 м, пик Коммунизма 7495 м / Памир / Горы мира / Mountain.RU

СНЕЖНЫЙ КОТЁНОК №498
или две поездки к пяти “семёркам”

Пик Ленина 7134 м, пик Евгении Корженевской 7105 м, пик Коммунизма 7495 м

Пик Четырех - визитная карточка поляны Москвина. Фото: Н.Тотмянин

Утро обещало нормальный день. Часть испанцев, которая “не заказывала гида”, ушла самостоятельно к пику Четырех. Николай им дал консультацию. Удачного пути.

Сегодня француз продолжил восхождение. Он пересек плато и поднимается на пик Душанбе. Только тропить ему приходится теперь самому. Три лагерных гида, шедших к нему помочь с тропежкой, сорвались с лавиной на ребре Бородкина и съехали на несколько сот метров. К великому счастью, они остановились до пропасти. Все целы, только помятые и потеряны очки. Уже после один приходил спрашивать запасные очки. На вопрос, как остановились, говорит: “Бог остановил”.

Норвеги ушли на Корженеву. Они хотят подняться до 5800 и переночевать там для акклиматизации.

А мы сидели в домике и занимались мелочами, кто чем. Я вышел из домика и, сев в кресло, стал читать книгу.

-Помоги даме. – Сказал мне Николай из домика.

Я огляделся и ничего не заметил сразу, но потом увидел француженку, несущую от бани старый стол. Подойдя, я взял стол и помог донести.

-Это для моей работы. У меня нет в домике стола и очень неудобно писать на коленках. – Объяснила она.
- А какая ваша работа? – в свою очередь поинтересовался я.
- Я журналистка.
- Да!? Очень интересно. А в каком журнале?

Она перечислила 4-5 журналов разной направленности, среди которых оказался и французский журнал “Вертикаль”. Это известный в мире журнал о горах и спорте, где пишут обо всех регионах планеты.

-Сейчас у меня контракт с журналом “Вертикаль”.

Сама она живет вблизи Альп, на юге. Она имеет контракт с журналом “Вертикаль” на написание статьи про одиночное восхождение француза Жана-Нуэля на пик Ленина, пик Коммунизма, пик Победы и спуск со всех этих вершин на лыжах.

-Ясно.
- А чем ты занимаешься? – парировала она.
- Инженер. – Я рассказал вкратце на популярном языке, чем занимаюсь. К моему стыду не смог удержаться и упомянул Российскую Академию Наук. Словосочетание Академия Наук произвело свое впечатление, и она одобрительно покачала головой. Поговорив еще немного, я почувствовал, что устал от английского и распрощался.

Потом мы с Колей шутили, что если француз сможет добраться до вершины и спуститься, то в статье напишут о героическом соло-восхождении и экстремальном спуске на лыжах, а о том, что при этом на француза работало шесть русских гидов, топча дорогу и провешивая, где необходимо, перила, отразят слабо, как бы невзначай. Конечно, хочется верить, что все это будет по-другому и по чести. Мы решили с Николаем обязательно прочесть эту статью.

После ужина мы немного засиделись. Я инициировал разговор с журналисткой сначала о погоде (кстати, в горах это всегда актуально), потом перешел на альпинизм и его популярность во Франции. Маленькая страна, и до гор там не надо долго ехать. Все прекрасно знают, что это такое. Отдых в горах популярен. И, что самое главное, про альпинистов часто пишут и показывают по телевизору, как и всех остальных спортсменов. Не то, что у нас. К разговору подключился Николай. В силу своей природы, он никогда не будет говорить, если тема не актуальна, и вступит в беседу, только если без этого никак нельзя обойтись. Николай рассказал о сложности вертолетной заброски на поляну Москвина, о которой прилетевшие иностранные альпинисты даже не подозревают, и о том, как было здесь раньше. Я специально ввязал Николая в разговор, пускай она записывает. Это ей пригодится на тот случай, если Жан-Нуэль не залезет и с материалом будет проблема.

Заодно скажу о грузинах. Грузин оказался из той компании, которая в 1997 году хотела снять с пика Победы тело Илико Габлиани. В это время я как раз присутствовал на Центральном Тянь-Шане.

И одного новосибирца из приехавших сюда гидов мы тоже видели на Тянь-Шане в 1998 году. А парень из Екатеринбурга, с которым мы ходили на пик Воробьева, является знакомым моего знакомого. Мир тесен.

Из переговоров с французом стало известно, что он смог пройти полпути на Душанбе и заночевал.

Одной из достопримечательностей БЛ является баран Кузя. Его специально привезли сюда на вертолете. Как это не прискорбно, но он привезен сюда для пополнения запасов свежего мяса, когда это понадобится. Он настолько влился в жизнь лагеря и подружился со всеми, что его до последнего момента не решались пустить в расход.

Иногда он бедокурил, если кто оставлял свой домик открытым и там была еда. Съедал все. Травку не хотел кушать. Однажды взобрался на кровать. Представляете: приходит человек, а у него на кровати баран спит!

3 августа. Подход под пик четырех. Лагерь 5100.

Какое звездное небо было ночью! В такие моменты нетрудно поверить в полеты души меж звездных светил. А утро. Свежее, приятное утро. Эти слова выражают хоть и маленькую, но все же заметную грань счастливой жизни. Было бы все остальное так же легко и светло. Утренний свет льется внутрь нашего уютного домика, сигнализируя о предстоящем дне. Я пошевелился в своем спальнике. Тепло, хорошо. Лежим мы на деревянных настилах с матрацами, устроенных вдоль стен домика. Под окном стол. С другой стороны прихожая и входная дверь. Комфорт для этих мест!

Николай зашевелился в своем спальнике и посмотрел на часы.

-Скоро будет гонг.
- Это хорошо. Как в пионерском лагере. Бом-бом и все идут кушать, потом туру-ту-ту-ту-ту и все бегом на пионерскую линейку.
- Пионерская линейка у нас будет на пике Четырех.

Пришлось вылезти из спальника. На улице в глаза ворвался яркий свет солнца. Пика четырех не видно, потому что солнце расплавило его до основания, и теперь сияет раскаленной материей, излучая тепло. Наша родная звезда взошла на вершину. Гора превратилась в огненный шар. С другой стороны, на западе, где горы отступают ниже, атмосфера планеты рассеивает его лучи, являясь нам в нежно-голубом цвете. Далеко в низких долинах просыпается жизнь. Это там. А мы тут в небесной высоте рядом с солнечной колесницей. Сейчас даже холодные скалы и льды радуются теплым светом рождению дня. Как я рассказывал, Коля соорудил из стула и эластичной канистры, привязанной горлышком вниз, своеобразный умывальник. На горлышке краник. В общем, все, как доктор прописал. За ночь в канистре вода покрылась тонким льдом у стенок и в кране. Пришлось немного помять, прежде чем она нашла себе путь в треснувшем льду.

Прозвучал гонг. Завтрак в стеклянной столовой. Наевшись, мы выползли на лавочки возле столовой посидеть в спокойствии и обозреть величественные виды.

Грузины пошли на плато Коммунизма для акклиматизации и поднимутся сегодня до 5100. Захотелось им акклиматизироваться именно там.

-Второй сезон уже тут работаю, а так ни на одну вершину и не сходила.
- А что, хочется?
- Да очень. Я ведь не была раньше на вершинах. Так только около города Душанбе ходили в окрестные горы, и все.

Ничего себе девушки пошли! На гору хотят, подумал я. Так что же не помочь!

-…Хотя бы на пик Воробьева – продолжала она.
- Ну, так пошли. – Сказал я тоном, будто предлагал ей пройти к ручью.
- С пика Четырех спустимся, и тогда на Воробьева сходим в один день без ночевки, пока наши испанцы отдыхать будут – подключился Коля.
- А вы не обманываете? А то в прошлом году меня обещали взять на пик Четырех, но так и не взяли.
- Пик Четырех сложнее, а на Воробьева можно – поддержал Коля.
- Ботинки с кошками есть?
- Есть - обрадовалась она.
- Значит все в порядке. Готовься.
- Ладно – Настя с радостным настроением впорхнула обратно в столовую, а мы пошли собирать вещи на нашу следующую гору.

Бывает же такое! Молодая девушка радуется, что ее возьмут на вершину горы, несмотря на то, что предстоят физические нагрузки.

Мы вышли к пику Четырех по стандартному пути вдоль морены ледника Москвина с четырьмя испанцами и “одиноким” русским из Екатеринбурга, который был с нами на пике Воробьева. Три испанца, которые шли с нами, являлись непосредственными подопечными, и вся работа Николая заключается в том, чтобы завести их хотя бы на одну из двух больших гор. Четвертый же испанец – это тот, кто не пошел с первой группой испанцев, а приклеился к нам. Вся испанская компания обладает альпинистскими навыками, полученными, в основном, в Альпах, и может действовать автономными связками. У них свои палатки и все остальные принадлежности. По крайней мере, их не надо учить надевать альпинистскую обвязку, как наших турков под пиком Ленина. Задача Николая заключалась в разработке тактики действия, выборе пути и проделывании следов. Русского, которого звали Аркадий, попросил нас взять с собой начальник лагеря Сычев, поскольку одному ходить по горам нельзя.

После часа ходьбы вверх по морене мы выходим к ее концу, или, правильнее сказать, началу. Дальнейший путь идет по леднику, где он пологий и ровный. Не обошлось и без опасных мест. Со стоящего по правую руку пика Воробьева периодически сходят карнизы. Выносы этих обвалов видны поперек нашего пути. Через них мы двинулись, не мешкая, на максимальной скорости. Коля мне прочитал своеобразную инструкцию.

-Если что, прячь голову за большой камень или ледовый выступ. А еще лучше убегай к центру ледника в сторону трещин на возвышение.

Вот такие правила. Не раз бывали случаи, когда люди, спасаясь от падающих на них ледовых или каменных обвалов, прыгали в трещины ледника. Нередко этих людей судьба щадила больше, чем тех, кто остался на поверхности.

Мы прошли опасную зону под карнизами и теперь перед нами ровный ледник. Ощущение простоты на покрытом слоем снега леднике всегда обманчиво, потому что снег скрывает трещины. По открытому идти приятнее, пусть даже он неровный.

-Давай свяжемся. – Без особой видимой причины сказал Коля. Он просто следовал правилам и в чем-то своему чутью.

На расстоянии 5-7 м мы связались веревкой вокруг пояса с помощью булиня (узел) без обвязок. Пару раз Николай проваливался ногой в узкие трещины. А после этого, я, идя уже по протоптанному следу, ухнул в трещину. Задержался на поверхности за счет рюкзака и рук. Рывок на Николая не пришелся. Ноги свободно повисли в пустоте. Я продырявил ногами снежный мост трещины и заклинился в нем. С помощью натянутой Николаем связочной веревки мне удалось вылезти на поверхность. В таких случаях лучше выкатываться боком из трещины, занимая как можно большую площадь опоры.

-В следующий раз, когда начинаешь проваливаться, ложись вперед.
- Понятное дело. Не успел.

Лагерь 5100 под пиком Четырех. Коля пытается найти воду

От падения в крови прибавилось адреналина. Дальше идем осторожнее. Важно еще при движении поперек ледника не попасть всей связкой вдоль трещины. Это плохо кончается. Преодолев несложный лабиринт прибрежных разломов, мы вышли к подножию пика Четырех. Здесь есть ровное место для нашего лагеря. Дальше развивалась привычная схема бивачной жизни: вытаптывание площадок, установка палаток, поиск воды под снегом и так далее.

Вечер выдался спокойный. Вершина Корженевы оделась в облака. Две их длинные серые клешни жадно протянулись к солнцу и схватили его в объятия. Солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь агрессора. Стало холодно. Альпинистский народ нашего маленького лагеря полез за куртками. Но тут серая лапа облака, словно обжегшись, ушла в сторону и освободила нам наш небесный очаг тепла.

На западе в сторону долины ледника Фортамбек к заходу солнца возникла иллюзия дымки, окутавшей горные хребты, и в мягком отсвете скрывшегося солнца меня еще долго не покидало приятное щемящее ощущение глубины пространства, когда ближние планы вырисовываются четко, а следующие за ними все более и более завуалированы, пока не переходят вдали в совсем бледные и прозрачные.

4 августа. Подъем до 5800. Вершина пика Четырех 6230.

Утром испанцы зашевелились раньше нас. Звякали, шуршали, куда-то все время ходили. Появилось подозрение, что они уже снимают палатки. На всякий случай я выглянул. Палатки стоят. Немного выждав, мы позавтракали и собрались. Испанцы не торопились, и все еще продолжали собирать рюкзаки. Николай постоял, постоял, посмотрел со скучающим видом вокруг, молча надел рюкзак и медленно зашагал вверх. Такое развитие событий резко ускорило сборы. К чести испанцев, через 5 минут они уже все шагали за нами.

Сегодня мы должны подняться по снежному склону от нашего лагеря на 5000 м до следующего на 5800 м. Снег не везде покрывает склон. Кое-где на его поверхности виднеется каменная осыпь. На высоте 5800 начинаются ярко выраженные скалы и тянутся до самой вершины.

6:30 утра. Николай поднимался серпантином по утреннему твердому насту. Он вначале шел медленно, внимая моим словам, что торопиться некуда, но потом, очевидно, о чем-то задумался и машинально ускорился. Я отстал. Погода стоит прекрасная. Техника подъема несложная. В общем, на весь путь с 5000 до 5800 Николаю хватило двух с небольшим часов, а мне трех с четвертью. Испанцы не были пока акклиматизированы, как мы, и прошло еще часа 2-3, прежде чем они добрались до нас, и то только те двое, кто ранее внимал Колиным инструкциям и ходил на вершину Воробьева перед этим восхождением. Остальные поставили палатку на 5600 около своих коллег из группы самостоятельных испанцев. Мы наткнулись на их лагерь при подъеме. Они как раз стартовали на вершину пика Четырех. Николай их догнал и протоптал им следы до ночевок 5800 под скалой.

До вершины отсюда остается немногим более 600 метров. Погода держится по-прежнему отличная, времени много и мы предложили двум испанцам сходить наверх, не откладывая в долгий ящик. Но Пепе и Феликс устали после тяжелого подъема и отказались. Пошли только мы с Николаем и Аркадий. Снег к этому времени раскис. Это даже к лучшему, потому что на крутом склоне, который придется траверсировать под скалами, легче будет делать ступени. Опасение только в том, что ушедшие вверх испанцы из первой команды при своем спуске забросают нас камнями или спустят лавину. Мы немного подождали, но никто не спускался. Как выяснилось позже, они испугались идти траверсом по снежному склону вдоль скал, и вышли прямо на них. А в конце еще умудрились найти место, где повесили веревку. И вот когда они по этой веревке выбирались наверх, мы их и настигли. Мы не стали мешать испанцам штурмовать снежно-скальный взлет в полной боевой амуниции, а, приспустившись, прошли дальше по снегам под скалами и забрались на вершинный гребень пешком без всяких сложностей. Подтвердилась одна альпинистская аксиома, что прежде чем лезть на отвесную стену не мешает заглянуть “за угол” дабы удостовериться, нет ли более простых путей. В результате мы подошли к вершине одновременно. Оставалось двадцать шагов, когда я их догнал. Но обгонять не стал, потому что не хотел, чтобы было обидно. Так мы вместе и дошли.

На вершине пика Четырех. Фото: Н.Тотмянин

Коля был как всегда в своей манере. Как только я пришел и еще не отдышался, то услышал.

Он уже минут двадцать там находился, и ему хотелось вниз.

Испанцы и мы пожали друг другу руки, порадовались, сфотографировались и пошли вниз. В итоге нам потребовалось три часа вверх-вниз (5800-6230).

С вершины Четырех удалось разглядеть на Душанбе след француза в виде серпантина. Нет сомнений, что он поднялся до 7000. Еще выше следов не видно.

Прошлым вечером шел небольшой снег, а наутро опять установилась хорошая погода. Но мы этого еще не знали, потому как сладко спали с расчетом проснуться попозже, чтобы дождаться наших испанцев. Они пошли на вершину сегодня. Пепе, Феликс, Диего и еще один вышли в 5-6 часов утра. Мы сквозь сон пожелали им удачи.

К 10:15 первые вернулись, и я с Николаем начал спуск вниз на 5000 по еще не раскисшему снегу. Он занял всего полчаса. Дальше нам опять нужно преодолеть плоский ледник в обратном направлении. Пока мы дожидаемся внизу у подножия последнего человека, спускающегося сверху, автономная испанская команда одной большой связкой пошла вперед. Нам хотелось стартовать отсюда не позже 12 часов дня, потому что в 14:00 обед, который мы пропустить ну никак не хотели! К нашей радости, к 12:15 все спустились, и мы рванули вниз.

Между собой опять связались двойной веревкой.

На фоне ледового серака ледника Москвина. Фото: Н.Тотмянин

После нескольких минут мы вышли из-за снежного перегиба и увидели шедших впереди испанцев. Они стоят на месте. Простой пересчет видневшихся на леднике людей обнаружил отсутствие одного из них. Вариантов тут лишних нет. Один из них нырнул в трещину. Подходим ближе и видим такую картину. Единственная широкая трещина на леднике “была найдена”. На тропе в снегу зияет темная дыра, которую проделал я, когда шел сюда. Один из испанцев, “тот самый”, видя эту дыру, не стал, как все, через нее осторожно прыгать, а решил обойти двумя метрами левее. Ну, вот и обошел. Теперь на мягкой ровной поверхности снега чернела вторая дыра, в которую с двух сторон уходила веревка. Хорошо, что все шли в связке. Теперь друг Антонио болтается, как созревший фрукт, на трехметровой глубине. Остальные испанцы находятся на расстоянии соединяющей их веревки и держат его. По словам Аркадия, который тоже шел с ними в связке, галдеж и непонятные действия продолжаются уже полчаса. Антонио передали еще один ледоруб с тем, чтобы он вылез сам. Однако Антонио не хотел покидать уютного места самостоятельно и упорно висел. Он завернул в ледовой стенке напротив себя бур. Николай, будучи у меня на веревке, подошел к трещине. Заглянул. Прицелился. Взялся руками за веревку и вынул из трещины испанца. Быстрота и незатейливость действий немного смутили испанцев, но потом все обрадовались и стали перегруппировываться. Они уже решили двигаться дальше, как Николай вдруг снова подошел к злополучной трещине и с пристрастием заглянул вниз.

-Держи меня всего… - сказал он мне, а сам лег и углубился в трещину так, что на поверхности остались торчать одни ноги.
- Что случилось?
- Да бур он завинтил, а вывинчивать не стал. Жалко. Добро пропадает.

С помощью лыжной палки он вывинтил бур, и, когда тот уже собирался падать, выдернул его наружу с помощью удавки из репшнура. Спасенный бур был преподнесен испанцу. Тот с ужасом отказался и завещал бур спасителю. Николай прищелкнул трофей, и мы двинулись дальше. Вот так иногда добывается снаряжение.

Самое приятное в этой истории то, что мы благополучно успели на обед, чему были по-альпинистски рады. Вторая половина дня прошла в расслабленных вальяжных позах, сушке снаряжения и медленных разговорах на отвлеченные темы.

В столовой увидели грузин, спустившихся после акклиматизационной ночевки с плато.

Норвегов мы опять застали в БЛ. Они благополучно вернулись, переночевав на 5800 на Корженеве.

Произошло еще одно событие. Француз Жан Нуэль спустился на лыжах, начиная с вершины Душанбе. Он не стал подниматься на вершинную башню. Может, сил не хватило, а может, одному стало “скучно”. Во второй раз за сезон подтвердилось Колино многолетнее наблюдение, что не может первым в сезон на эти горы взобраться иностранец. Ну, не может и все! Посмотрим, как дело дальше пойдет. Пока, в рамках сезона, горы нехоженные.

Жан Нуэль сегодня спустился по ребру Бородкина. Из лагеря хорошо видно как трудно ему. Большая высота быстро отнимает силы. Раза три он спускал лавины из-под лыж. В БЛ он появился вымотанный до конца.

Его сразу напоили компотом, расспросили, поздравили. Самое главное, что вернулся живой. А то, что во второй раз не удалось дойти до вершины Коммунизма, конечно, не страшно, хотя обидно. Просчеты в тактике. Пересидел он на плато. И одному ходить плохо. Для успеха в этом случае нужно сильное везение с погодой и с состоянием маршрута.

Сладкий сон, который всегда бывает после восхождения, прервал удар гонга, призывающий на завтрак. Пришлось, не мешкая, выбраться из спальников, умыться и выдвинуться в столовую. Приятно идти в шлепанцах. Ноги отдыхают от кофлаков. В столовой после раздачи блюд к нам подбежала Настя.

-Мы идем завтра на пик Воробьева?
-Идем, конечно. Ботинки, кошки есть?
- Есть. Я же показывала.
- Ах да, конечно…
- Только кошки не подогнаны под ботинки.
- Не проблема. Приноси, подгоним – продолжал я разговор, одновременно прожевывая салатики.
- Хорошо – сказала Настя и убежала на кухню.

Через час она пришла к нам в домик с ботинками, кошками и кастрюлей неочищенной моркови. Решила одновременно работу выполнять и с нами разговаривать.

Вечером организовали баню, и мы славно парились, выгоняя из себя духов холода и простуд.

На ужине произошла приятная неожиданность. Его приготовила… француженка. Они с Жаном Нуэлем завтра улетают, и она на прощание устроила сюрприз.

7 августа. Свидание на вершине пика Воробьева.

Договорились выходить в 6:00 утра. После вчерашней бани организм был настолько приятно расслаблен, что вставать из мягкого, теплого спальника, да еще в такую рань совсем не хотелось.

Прозвонил Колин будильник, заведенный вчера на этот случай. Закончился последний пик, а в домике ничего не шелохнулось. Так длилось еще не меньше минуты. Наконец в Колином спальнике послышалось ерзанье и опять стихло. Я тоже поерзал в ответ, чтобы не казаться спящим.

-Что делать будем? – раздался немного охрипший ото сна голос Николая.
- Идти придется – вздохнул из своего спальника я.
- Может, она забыла?
- Надо вставать, а то обещали ведь – произнес я, не двигаясь.

Снаружи в тишине утра послышались быстрые легкие шаги. В дверь постучали:

-Вы не забыли о пике Воробьева? – раздался немного обеспокоенный голос Насти.
- Нет, что ты, что ты! – ответил я притворно бодрым голосом, пытаясь одновременно быстро выскочить из спальника, на случай, если она войдет – мы уже на полном ходу собираемся. Подходи к 6:00, и мы сразу же стартуем – продолжал я деловым тоном, расстегивая найденную наконец молнию спальника.

-Не забыла. Теперь не улизнешь. Прощай сон, да здравствуют гордые осыпи пика Воробьева!
- Тогда ты вставай и иди с ней потихоньку, как она сможет, а мне нужно обязательно встретиться с Римой. Сегодня в 9:00 должен прилететь вертак. Она на нем будет. Нужно уладить формальности с испанскими визами. А потом я вас догоню. Так что мне еще поспать можно – подшучивал надо мной Николай.
- Хорошо. Насколько я понял, идем без ночевки, из лагеря в лагерь. Успеет? Все-таки перепад с 4100 до 5685.
- Да что тут успевать! Две недели она уже здесь, на высоте, так что все нормально.
- ОК.

Я перекусил, собрался и вышел на улицу к 6:00. Настя как раз подходила к нашему домику со своим маленьким рюкзаком. Она шла в кожаных вибрамах, на которые я вчера подогнал советские кошки ВЦСПС. Они, разумеется, пока в рюкзаке.

-У тебя, Настя, есть последняя возможность отказаться.
- Нет. Идем наверх. Я вчера с трудом смогла отпроситься на день. Они не верят, что я смогу взойти.
- А что тут не верить. Нужно потихоньку, как бы нехотя, пойти и взойти, а потом спуститься. Вот вся задача.
- А ты веришь, что я взойду? Я еще ни разу не была на настоящей вершине.
- Конечно, верю!

Такая рань! 6 утра по таджикскому времени. Солнце еще не осветило БЛ. Ветра нет. Небо чистое. День обещает быть хорошим. Поверхность озера замерзла тонким ровным зеркалом. Тихо. Все спят. А нет… не все. В столовой на кухне звякнули посудой. Утренняя вахта начинается.

Мы обошли озеро вдоль дальнего берега, пройдя мимо бани, и зашагали к карману ледника, где лежит наш путь. Барашек Кузя, как собачка, галопом примчался к нам с другой стороны озера, как только увидел нас. Стал прыгать вокруг и в шутку бодаться, призывая к игре. Еле отвязались от него. А то бы ушел с нами на гору.

-Давай твой рюкзак ко мне положим, или хотя бы что-нибудь тяжелое?
- Нет, я хочу сама, и потом, там нет ничего тяжелого.

Так мы и шли дальше, постукивая лыжными палками о камни. Настя шла, не отставая. Во время долгой дороги мы без умолку беседовали обо всем сразу. Выяснилось, что она имеет спортивное прошлое, если, конечно, слово “прошлое” можно применить к 19-тилетней девушке. Она занималась спортивной гимнастикой на достаточно высоком уровне, потом большим теннисом и так далее. В общем, не понаслышке знает, что значит “попотеть” по настоящему, а не так, как некоторые. Много еще интересного рассказали и обсудили, но это уже не для всех. Получилось настоящее свидание-прогулка, только гуляем мы не по Невскому в Питере и не по Бульварному кольцу в Москве, а происходит все это в высоком Памире с видом на пик Коммунизма. И идем мы не в кино, и не в театр, и не в клуб, а на вершину 5685 м. Вот такая ныне мода на прогулки с девушкой!

Мы почти без остановок дошли до вертолетки. Насладились видами, отдохнули и приступили ко второй части вояжа, к набору высоты на пик Воробьева по длинной и очень нудной осыпи. Солнце осветило нас своими лучами. Взбираться по “живым” камням дело несложное, но все же муторное. На первой наиболее крутой части осыпи Настя утомилась.

-Знаешь, я устала. В лагере была уверена, что дойду, а сейчас…
- Если устала, отдохнем. Это не проблема. Будем отдыхать столько, сколько надо.
- Может, я зря вас оторвала от отдыха – начала она, погрустнев.
- Не говори ерунды. Прогулка в такой компании в солнечный день и есть отдых. Ты, главное, иди в своем темпе и командуй, когда отдохнуть надо, а я буду дорогу выбирать и держать дистанцию, чтобы не убегать и не тормозить. Перенапрягаться не будем. Это ни к чему. У нас не соревнования. Ты отрешись от физической нагрузки и наслаждайся видами. Как тебе вокруг?
- Красиво.
- После осыпи начнется снежник и скалы. Там идти намного приятнее.

Мы просидели еще 15 минут с видом на гигантский срез холодного плато Коммунизма и искрящийся на солнце ледник. Прошли еще переход. Послышался глухой рокот и хлопанье лопастей невидимого вертолета, прилетевшего на поляну Москвина. Поляна за “поворотом” и отсюда не видна. Теперь Николай скоро стартует за нами. По моим предположениям, он может догнать нас, когда мы достигнем прежнего места ночевки на 5000 и будем там обедать. Эта высота была достигнута успешно и в хорошем настроении. Длинная осыпь вымотала мою спутницу. Она села на рюкзак и не двигалась. Как известно, тут на высоте есть лучшее средство от усталости – кружка горячего чая. Я настоял на надевании куртки, а потом приготовил чай. К чаю у нас курага, орехи, и колбаса с лепешкой. Полчаса, и усталости как не бывало. Вот что значит организм в 19 лет. Быстро устает и быстро восстанавливает силы.

-Как ты думаешь, я смогу взойти? – опять спросила меня Настя.
- Конечно, взойдешь. А куда ты денешься?!

Мы продолжали беседу, а я поглядывал вниз, не появится ли Николай. Пора уже ему. Еще я вспоминал одну надпись, выгравированную на металлической табличке на большем камне посредине БЛ. Там говориться о 19-ти летней девчонке, погибшей здесь на пике Воробьева. Она тоже работала в лагере и, наверное, так же как Настя решила сходить наверх. Непонятно, где она тут сорвалась. Если только на верхнем снежнике поскользнулась и не задержалась. Соскользнула в бок на камни.

На этот раз такого не допустим. Николай принесет небольшой кусок веревки и, по крайней мере, на спуске кто-нибудь пойдет с ней в связке накоротке. Как говорится, береженого Бог бережет. Николай появился в поле зрения часа через полтора - два, после того, как мы слышали гул винтов. Увидев нас, он остановился на пару минут. Это свидетельствовало о том, что он преодолел дистанцию галопом. Еще немного и “дядя Коля” пил с нами чай. Это Настя его так приложила “дядей Колей”. Хорошо, что не дедом назвала.

-Ну, как? Встретил Римму?
- Она не прилетела. Я там по другому вопросу разбирался, а потом сразу к вам рванул. Хотел срезать и пошел не по карману, а сверху по морене. Думал, там легче пробиться. Там плохо. Пришлось ковыряться по каменной помойке, потому и задержался.
- Да мы не в обиде – шутил я, – приятно провели время.
- Французы сейчас улетели в Душанбе. Все. Вояж окончен. Прилетели два немца. Да, и еще один норвег улетел домой. Остальные трое стартанули на Корженеву.

Дальше мы втроем поднялись к началу снежной части пути и надели кошки. Тут женская независимость дала маленькую трещину, и мне была доверена часть вещей.

Вверх пошли без веревки, стандартным серпантином. Коля впереди, потом Настя, за ней я. Я шел близко, чтобы ухватить всякого, кто решит поскользнуться. Заодно смотрел за правильной постановкой ног по отношению к склону, и если Настя заваливала плоскость подошвы от склона, то корректировал движение. Идя по снежному склону, психологически спокойнее заваливать плоскость подошвы от склона, так кажется надежнее, но на самом деле это может привести к срезу снежной ступеньки и падению. Если завалить подошву в другую сторону, то сам ботинок может соскользнуть со ступени. Поэтому лучше ставить подошву горизонтально плоскости Земли и нагружать вертикально, чтобы нагрузку распределять наиболее равномерно по всей ступне.

На вершине пика Воробьева 5685 м. На ногах у Насти модная обувь - абалаковские кошки. Фото: Н.Тотмянин

Около вершины нас настигло облако. Все вокруг посерело, пошел снег. Но когда мы выбрались на вершину, видимость восстановилась к нашему всеобщему удовольствию. Настя от радости забыла о своей усталости и волновалась лишь о том, как ей оставить тут свидетельство пребывания. Говорит, не поверят ей, что до вершины дошла. Бумагу и ручку мы для такого случая взять забыли, потому как редко пишем записки. Пришлось Насте взять плоский камень и помадой оставить свой автограф. Интересно, что помада была не забыта и взята на восхождение. Ничего не скажешь, женщина есть женщина!

Настя с дядей Колей на вершине пика Воробьева. Фото: Н.Тотмянин

На вершине простояли минут двадцать, а потом пошли на спуск. Вот такая у нас вышла прогулка. Свидание на вершине 5685 м на Памире. Это выше всей Европы вместе с Эльбрусом. На спуске Николай привязал к Насте конец веревки и спускался с ней до конца снежника. Техника спуска по снежнику и дальше по осыпи пошла у нее настолько хорошо, что до вертолетной площадки мы буквально сбежали.

-В лагере мне не поверят. Скажут, придумала.
- Неверующим скажи, что оставила доказательство на вершине на камне. Пускай сходят проверят, если смогут!
- Большое спасибо, что сходили со мной, а то думала, сказали: а сами не возьмут.
- Не за что. Тебе спасибо, что составила компанию, а то сидеть в лагере просто так - это большая скука.

В БЛ и вправду удивились, что Настя дошла до вершины. У нас ушло 10-11 часов на восхождение с подходами и отходами. А это перепад высот с 4100 до 5685 метров.

Как приятно исполнить чьё-то желание. На ужине Настя сияла радостью и разносила блюда с небывалым проворством и быстротой. Она ото всех принимала поздравления и приятные удивления. А нам оставалось пожинать плоды содеянного, одновременно поедая вкусные блюда.

Этот день по Колиному плану должен быть днем подхода под маршрут на пик Коммунизма на вертолетную площадку, где мы вчера только были. В нашу группу должны войти испанцы, которые “заказывали гида”. “Самостоятельные” испанцы в принципе тоже могли сесть нам на хвост, и такая же возможность предоставляется остальным желающим.

Еще раз о норвегах. Их вначале было 4 человека. Когда мы прилетели, они уже ушли на пик Четырех. Один из них при этом схватил сильное расстройство живота, и после возвращения улетел домой на первом вертолете. Когда остальные норвеги отдохнули и окрепли, то решили не тягаться с пиком Коммунизма и пойти на пик Корженевской. Сегодня уже второй день, как они идут наверх. Эта ночь у них была на 5300 м. Теперь идут к площадкам на 5800 м. Хочу особенно отметить, что среди них есть женщина, которая участвует наравне со всеми. Она не может соперничать в красоте с Клаудией Шиффер, но, несмотря на это и на суровый климат, наружность у нее приятная и, самое главное, в общении человек вызывает симпатии. Она была чемпионкой Норвегии по скалолазанию. А деньги на путешествия зарабатывает на норвежских нефтяных платформах, стоящих в море на шельфе. Климат там гнилой и работа нелегкая. Среди суровых мужиков, работающих на высотке, она там чуть ли не единственная представительница “слабого” пола.

Напоминаю про гидов. Чтобы француз и остальные клиенты лагеря взошли, шесть местных русских гидов в самом начале двумя тройками организовали тропу подъема по ребру Бородкина на плато Коммунизма. Там, где опасные или крутые места, они провесили стационарные веревки. Корженеве сейчас в плане обработки маршрута не уделяется никакого внимания. Так распорядился начальник лагеря Сычев, так как установилась хорошая погода, и он полагал, что для всех важнее при благоприятных условиях сходить на высшую точку СССР. Он был уверен, что народ пойдет на пик Коммунизма в хорошую погоду. И вообще, неизвестно, будет ли возможность стартовать на вторую гору. Лучше начать с самой знаменитой.

Но события развернулись не так, как хотел Сычев, и не так, как задумал Николай. Сперва норвеги решили, что пик Коммунизма - это слишком сложно, и ринулись на Корженеву. А теперь по цепной реакции засомневались и наши испанцы. Да еще грузин с испанкой спустились вниз и посеяли смуту среди них, сказав, что там много снега и большая лавиноопасность. После завтрака Николай пытался переубедить наших испанов идти вначале на Коммунизма, но не смог. То ли он недостаточно хороший оратор на английском, то ли испаны испугались. Очень уж быстро Николай выходит из себя во время полемики на английском языке и для большей выразительности начинает широко размахивать руками. В общем, все испаны захотели на Корженеву. Двое из них уже никуда не хотели и под различными предлогами остались в БЛ. Один из них - как раз тот самый, кто провалился в трещину при возвращении с пика Четырех. Возможно, он решил, что с этого момента хватит испытывать судьбу и лучше спокойно посидеть в БЛ, наслаждаясь природой из безопасного места и по гонгу ходить в столовую.

Вернемся к нашим событиям. Спустя пару часов после завтрака я, разнежившись, восседал на пляжном кресле возле домика и в полудреме боролся с желанием окончательно заснуть и, с другой стороны, необходимостью собрать разложенные высохшие вещи.

К этому моменту “планерка” в столовой закончилась. И Николай, проиграв сражение, возвращался обратно.

-…Трям-трям-трям, испанцы! – охарактеризовал он положение дел. – Непонятно кому поверили, и не переубедишь их. – Он еще несколькими выражениями описал рассказанную мной выше ситуацию и в заключении добавил. – Все, сейчас собираемся и идем на Корженеву.
- Что, прямо сейчас?
- Да, соберемся и пойдем. До ночевок 5300 дойдем, а завтра норвегов догоним на 6300. Они уже там второй день копаются. Испаны пойдут чуть позже за нами по тропе.
- Что ж, Корженева так Корженева – я приподнялся и стал соображать, где у меня что лежит.

Еще не успели полностью расслабится ноги после прогулки на вершину Воробьева, как опять нужно собираться в путь. Через час мы окончательно упаковались и вышли из БЛ к леднику Москвина, который ограничивает нашу поляну с севера. Ледник очень красив своими формами. Русло его имеет несколько извилин и перепадов. Из-за этого он вместо плоской поверхности состоит из множества плотноупакованных трапециевидных, треугольных и других выступов. Особенно красиво это смотрится с вертолета. Гигантская извивающаяся белоснежная зубчатая лента среди бурых пород и боковых морен. Этот частокол трех-пятиметровых зубцов нужно переходить по пути к Корженеве. Это несложно. На нашем уровне ледник имеет 400 м в ширину и не имеет глубоких трещин, только зубцы. На другой стороне на склоне видна тропа. Еще очень давно протоптали ее восходители. Ледник движется, и выбирать дорогу через него каждый сезон приходится заново.

Кошек не надели. Использовали при ходьбе шероховатость изъеденной солнцем поверхности льда и мелкие камни. В таком варианте ботинки несильно скользят и можно гулять среди наклонных поверхностей. Ручьи чистой, только что стаявшей воды резво скользят в своих ажурных каньонах. Чтобы облегчить проход испанам, Коля складывал из камней маленькие туры на льду. После ледника мы взобрались на склоны отрогов, принадлежащих уже массиву Корженевы.

На южных склонах снег неблизко. Повсюду скалы, россыпи камней и кое-где маленькие участки травы. Какой контраст по сравнению с северными снежными склонами! Перевалили через маленький отрожек и попали в пустынное ущелье с ручьем, стекающим со скал, запирающих его сверху. Внизу видно место соединения двух наших ледников - Москвина и Вальтера, которые сливаются за нашей поляной и при этом быстро теряют высоту. Сверху этот вид не вызывает приятных эмоций. Весь ледник покрыт слоем бурой породы с небольшими мутными озерами. Такое впечатление, что огромные грузовики раскатали в грязь дорогу с рытвинами, лужами и колдобинами. В прогале горных хребтов, куда стекают наши ледники, виден противоположный борт ущелья большого ледника Фортамбек. В жаркой старой Азии с ее разрушенными скалами длинные ледники всегда покрыты моренными чехлами из камней.

Перейдя через ручей, мы взобрались на следующий, более высокий отрог. Набор по высоте 100-200 метров по хорошей тропе. Ушедший вперед Николай подождал меня наверху. Камни, скалы и жара – вот наша участь. Взгляду открылось ущелье в несколько раз шире предыдущего и с ледником. Толстый язык этого ледника нависает немногим выше нашего уровня. Из-под него с шумом вырывается речка. Вот под этим самым нависающим языком нам надо проскочить на другую сторону. Неприятно. Наклон ущелья тут заметный, и от ледника время от времени откалываются кусочки и падают недалеко от места предполагаемого прохода.

Траверсом подходим к опасному месту и бегом по-одному на другую сторону. Насколько я помню из рассказов, кто-то из иностранцев здесь замешкался и был придавлен.

Поднимаясь вверх по борту этого ледника и по самому нему, мы планируем завтра выйти на основной гребень Корженевы. Но до выхода на снег и на лед еще далеко, и приходится молотить ногами каменную помойку боковой морены до места ночевок на 5300 м. Проковырявшись таким образом часа полтора-два, я уже не обращал особого внимания на окружающие пейзажи. Наконец я достиг 5300, где давно ждал меня Николай.

С чистой водой здесь не так хорошо. В ранклювте и на леднике текут очень маленькие и замутненные взвесью серой породы ручейки. Ранклювт – расщелина между льдом (снегом) и скалой. После установки палаток мы взяли котелки и кружки и отправились к центру ледника для поиска чистой воды. Найти удалось. К вечеру подошли испанцы. Мы их сразу напоили чаем.

Окончательно отдохнув, я уже с удовольствием смотрел на закат дня. Сильный контраст давали резкие, четкие зубцы скалистого гребня и плавный перелив сиреневых тонов послезакатного небосвода.

На завтра договорились с испанцами стартовать рано в 6:00 утра, чтобы проскочить камнеопасный участок до того, как солнце растопит ночной лед, связывающий ненадежные камни.

К 6 утра встали, собрались, идем. Небо чистое, прохладно. Мы оставили в камнях заброску из показавшихся нам утром лишних вещей и продуктов.

Следующим этапом нужно преодолеть небольшой крутячок на леднике. В этом месте скалы подходят вплотную к леднику, и получается своеобразный прижим. Крутой участок ледника тут не обойти по боковой морене. Ее просто нет. А лезть по скалам тоже нет желания. Поэтому палки в рюкзак, ледоруб в руки, кошки на ноги и вперед. После этого участка ледник имеет несложный уклон и впоследствии заворачивает вправо по нашему ходу, туда где находится цирк, служащий его истоком. Там мы забираемся на снежный взлет около 200 м, выводящий нас под крутую скальную стену, которая давно высится над нами. Этой стеной обрывается в нашу сторону гребень Корженевы, на который нам надо сегодня выбраться. Со стены может что-нибудь упасть, хотя, судя по малому количеству валяющихся камней, происходит это редко. Как только мы добрались до самой стены, так сразу оказались под защитой карниза, нависающего над ранклювтом. В этом месте, где начинается снег и кончаются скалы, есть пара площадок под палатки. Этой ночью тут стояли норвеги. Снизу мы видели, как они выходили отсюда траверсом вдоль стены к седлу. За ними сейчас пойдем и мы. Испанская братия отстала на 200 метров и только подходит к снежному взлету.

Чтобы попасть на гребень, нужно пройти траверсом вдоль стены до того места, где он снижается до маленького снежного седла, на которое легко попасть. Нельзя сказать, что траверс под этой стеной сильно опасное место. Внизу плавный снежный выкат на ледник. Но вдоль всего пути видны следы схода небольших лавин со стенки. Высота ночевок в “гроте” под карнизом, где мы стоим, - 5800 м. Седло на гребне 6000 м, а место следующих ночевок 6300 м. Мешкать и ждать, пока сверху что-нибудь упадет, мы не стали, поэтому чаепитие отложили до лучших времен и выдвинулись к седлу.

Когда я к нему добрался, погода ухудшилась. Село облако. Все посерело, пошел противный снег. Быстро меняется погода в горах. Николай, видя, что я нормально продвигаюсь, не стал меня ждать и ушел вверх по гребню. Через 300 м по высоте он расширяется и образует горизонтальную площадку.

Падающий снег сильно сократил видимость. В этой пелене чувствуешь себя “ежиком в тумане”. Картина движения типична для этой высоты. Дыхание частое, цепляюсь варежками за черные запорошенные снегом скалы узкого гребня, резко уходящего вверх от седла. Кошки не снимаю, в них ступаю на камни или вставляю их в расселины. Такой уклон здесь долго не бывает. Скоро будет положе, только когда это будет? Висит старая веревка прошлых лет. С виду она крепкая, но что там выше неизвестно, поэтому я встегнулся в нее, но не нагружаю, лезу сам. Так надежнее в этих горах. Успокаивает, что по ней уже прошли норвеги и Коля. Хотя норвеги тоже могли идти осторожно, а уж Николай так точно.

На подходе к лагерю 6300 на Корженеве. Фото: Н.Тотмянин

Дошел до пологого участка. Потом снова взлет и так далее. Когда же я доберусь до этих ночевок 6300? Да ладно, беспокоиться незачем. Следы есть, время много. Прошел час. Однообразие серых тонов надоело. Вдруг из-за снежного бугра вырос Николай.

-Ты где там бродишь? - Приветствовал он меня веселым тоном.
- Да вот осматриваю достопримечательности. Долго до площадок?
- Они рядом – он достал фотоаппарат и стал меня фотографировать в снежной пелене.

Чего это он радуется. Наверное, думал, что придется вниз далеко идти ко мне, а я тут рядом.

Лагерь 6300 на гребне Корженевы. Фото: Н.Тотмянин

Площадка оказалась уютной, если так можно называть высоту 6300, окутанную серым облаком. Наша палатка стоит рядом с норвежской. Коля поставил ее, пока я бороздил “космические просторы Большого театра”. Норвегов трое вместе со скалолазкой. Я снял рюкзак и стою, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плывущие через нас облака. Ничего не видно. Из палатки вылез норвег и весело меня приветствовал. Я ответил так же приветливо.

-Интересно, придут ли сегодня сюда испаны? – произнес Николай.
- Кто их знает. Я сзади их не видел. Погода невеселая.
- Знаю я их! Встанут там, в гроте, где норвеги ночевали.
- Значит, завтра придут. Ну а мы их сутки ждать будем, или завтра наверх сходим?
- Сходим наверх, дорогу сделаем. Залезай, будем обедать, а потом я еще хочу вверх следы протоптать, сколько получится.
- Ну-ну, неймется маньякам! Ничего же толком не видно.
- А толком и не надо. С гребня никуда не денешься.
- Я, пожалуй, не смогу компанию составить. Отдохнуть нужно хоть часок.
- Так и не нужно. Я быстро. Часа полтора и все.

Я проводил Николая. Потом подошел к краю гребня. Черные скалы резко обрываются вниз. Ветер выносит на них тонкие струи сдуваемого снега. Эти струи бросаются вниз и, обтекая камни, исчезают за изгибами. Туман не позволяет видеть, что там внизу, но думаю, если броситься вниз за снежными струйками, то можно попасть к вставшим внизу испанцам.

Остальное время до Колиного возвращения я провел, возлежа в палатке и суша внутренние ботинки на слабом огне горелки.

-Ну, как там на вершине? Дует?! – пошутил я.
- Прошел вверх по гребню, пока не надоело. Трещину одну обнаружил.

К вечеру ветер успокоился, снег прекратился, и в облаках образовались маленькие просветы, сквозь которые проявились горные панорамы.

На сеансе связи стало известно, что вчера гиды большой командой ринулись на пик Коммунизма. Сейчас, вечером, они выгребли на плато (6100м).

Будет ли завтра хорошая погода? С этой мыслью я заснул хоть и не глубоким, но все же сном.

10 августа. Вершина пика Корженевской 7105 м.

Прозвонил будильник. Коля вылез из спальника. Палатку обдувает легкий ветерок, как и вчера днем. Шуршания снега не слышно. Это приятно. Николай выглянул первый.

-Как погодка? – спросил я
- Хорошая. Нужно собираться и идти на гору – ответил Коля будничным голосом.

Я расстегнул осыпающуюся инеем молнию палатки и выглянул в щелочку, чтобы понять, что названо хорошей погодой, после того как нас вчера обложили облака. Как же я обрадовался, когда увидел чистейшее небо без единого облачка. Погода супер!

Я вспомнил часто виденную мной из БЛ картину. Вечером на вершинах гор возникают облака и окутывают их, а над долинами чисто. Утром облака исчезают. Вчера мы поменяли точку наблюдения и оказались как раз в тех самых облаках, которыми укрываются горы перед сном. Мы попали под их покрывало. Настоящая непогода пока не коснулась нас.

Норвеги стали дзинькать, шуршать и бормотать за час до нашего подъема. Это недостаток близкого соседства. Они вышли вверх по Колиным следам за час до нашего выхода. Это хорошо. Пускай они протропят выше Колиных следов, если смогут. Снега здесь много.

Настал наш черед выходить. В руках палка и ледоруб, в рюкзаке синтепоновка и всякая мелочь, защитный крем от солнца. Идем в связке. Гребень все-таки требует осторожности. А выглядит он красиво! 800 метров по высоте нам идти до вершины. Кто бы подумал, что невзрачный издалека гребень окажется причудливым вблизи. Множество взлетов и взлетиков разного характера и формы, чередующихся с пологими участками, мульдочками и куполами. Не широк. Иногда узок. На восток он резко спускается снежно-ледовыми полями, которые потом опять вздымаются к параллельному гребню, ведущему на вторую, меньшую вершину. На запад гребень обрывается скальной стеной. Высота Корженевы 7105 м. Она немного ниже пика Ленина (7134м).

Существует множество преимуществ хождения с Николаем в связке, но есть один тонкий момент. За ним нужно успевать.

Солнце медленно и неумолимо поднимается в своей колеснице по небосводу и мы, тоже медленно, не останавливаясь, поднимаемся, ступая в утоптанные норвегами Колины следы. Самих норвегов невидно за вздымающимися волнами гребня. Спустя час или полтора мы обнаруживаем их отдыхающими на привале. Они дошли до конца вчерашних следов и решили отдохнуть. Надежда на то, что они нам протропят, не оправдалась. Мы приветствовали их и сели рядом отдыхать. Так продолжалось 10 минут. Норвеги сидят и по-прежнему не собираются идти. Николай решил идти впереди. Возможно, для него нет сильной разницы между тем, чтобы идти по следам или топтать самому, а для меня есть. Чтобы скорость подъема сделать максимальной, тропить пошел Коля, а я его страховал на случай, если он съедет с крутого снежного взлета. Такие тут встречаются. Самое интересное, что, будучи в выгодном положении, я прилагаю большие усилия, чтобы не задерживать первого. Когда Николай тропит на крутяке, я двигаюсь медленно и смотрю за веревкой, а когда дальше начинается пологое место, он, естественно, начинает тропить в несколько раз быстрее, и мне, чтобы не задерживать процесс, приходится взбираться быстро. Так и получается, на ровном месте стою, а на крутом бегу. Такая вот роль у второго в связке. Если кому не нравится, может идти и тропить первым. Ладно, что-то я излишне разболтался. Высота есть высота, даже если это только 6600м. На высоте маленькие неудобства могут казаться огромными и вызывать раздражение. Здесь нужно быть спокойным, терпеливым и внимательным.

Так мы и шли. Николай впереди, я вторым. Норвеги немного отставали, но потом на более сложных участках тропежки догнали нас и шли на небольшом расстоянии, чтобы мы не подумали, что они рвутся вперед. Норвежская скалолазка отстала и двигалась в одиночестве. Оставили норвеги свою женщину и увлеклись погоней за нами. Может быть, она сама обижалась, если ее ждали. Сейчас же эмансипация. Они ей дали рацию. Одним словом, я этого не одобрил. Ладно, мужик бы был, а то даму оставили. Возможно, я отстал от жизни.

Наконец снежный гребень со своим разнообразием уклонов привел нас к последнему крутому взлету с заснеженными скалами. Он выводит на вершину. Остается 100-150 метров по высоте, значит тут примерно 7000 м. Где-то здесь открываются ворота в поднебесное царство-королевство. Безграничный покой льется меж хрустальных замков, где ажурная хрупкая снежинка сравнима с просторами невидимых с земли горизонтов, где не хочется думать о земных мелочах. Глупая городская суета здесь смешна. В этом царстве люди только гости, редкие гости, и не дай Бог поселиться тут навечно. Время остановится тогда для тебя.

Для выхода на вершину мы не стали карабкаться на заснеженные скалы, а ушли вправо по снежным полям в обход. Мы смотали веревку и оставили ее на воткнутом ледорубе. Теперь понадобятся только лыжные палки. Но я свой ледоруб пока не оставил. Коля пошел по целине. Обычно тут твердый фирн, спрессованный ветрами. Так рассказывал он о своих предыдущих восхождениях на Корженеву, а сейчас, как назло, до самой вершины мягкий рыхлый снег по колено. За Николаем по следам пошли норвеги, а я замешкался на пару минут и оказался сзади. Коле не понравилось, что норвеги сели ему на хвост, и он прибавил. Технические условия позволяют играть в соревнование. Было бы здоровье! После ускорения один норвег стал заметно отставать, но второй по-прежнему держится метрах в пяти. Меня тоже поглотил азарт семитысячных бегов, и я ринулся вдогонку, решив, что последнее место меня не устраивает. Следы в глубоком снегу. Отставшего норвега я быстро догнал и сел на хвост. Шагов через 20 он пропустил меня вперед и еще столько же висел у меня на хвосте, пока не отстал. Коля тем временем видит, что второй норвег не отстает и прибавил еще. Он стал прерывать движение 5-10 секундными отдыхами в г-образной позе, что свидетельствовало о выходе на максимальную скорость. Упорный норвег понемногу отстает от него. Да, непросто догнать тропящего по колено в снегу человека!

До Коли с норвегом еще 50 метров, а мое движение идет тяжело. Если пробовать догонять, то нужно что-то предпринять. Нужно устранить психологические тормоза. В голове сидит догма высоты: 7000 метров, кислород и давление уменьшены больше чем в два раза, усталость от длинного пути, частое дыхание и так далее. Все это логически складывается в голове и выдает директиву телу о невозможности ускорения. Надо убедить себя в обратном. Прежде всего, я оставил ледоруб. Это целый килограмм. Потом вспомнил старика Меснера, который упоминал о принудительном вентилировании легких, а также Хрищатого, который мог приспособить технику глубокого йоговского дыхания для интенсивных нагрузок во время восхождения. В своих книгах об этом они говорили мало, и я не смог понять, как это конкретно выглядит. Нужно попробовать самому. Несмотря на бешеный режим дыхания, я постарался сделать его плавней и при вдохе максимально расправлять нижнюю часть легких, а при выдохе максимально удалять отработанный газ. Самое интересное, что это помогло. Дыхание немного снизило загрузку сердечно-сосудистой системы, и при этом время до кислородного обеднения мышц увеличилось, что увеличило длительность переходов между секундными отдыхами. Но этого недостаточно. Нужно что-то еще. Я распрямил ладони, развел руки немного шире и… уж не думаете ли вы, что я взмахнул ими как крыльями и полетел вверх?! Нет, не взмахнул крыльями, а лишь представил себя легким, представил, что сила земли проходит через ладони внутрь, освобождает меня от тяготения. Что-то вроде “Маугли”: …Мы с тобой одного начала – ты и я, так поддержим друг друга…. Забавно?! Смейтесь-смейтесь, а я еще повернул ладони к солнцу и представил, что сила солнца проходит замкнутым кругом через меня и приподнимает вверх. От таких изысканий идти стало весело и легко. Настроение улучшилось, и веселая песенка сама собой закрутилась в голове. Норвега я догнал и сидел у него на хвосте, пока он не сошел с тропы, высказав какую-то отговорку. Азарт и неожиданная удача настолько раззадорили меня, что я стал поглядывать на Николая. Он за это время отдалился и снизил темп, видя, что соревноваться не с кем. Расстояние, как мне казалось, между нами сокращалось, но к этому моменту мы достаточно обогнули вершинную башенку, и дошли до места, где можно взойти на нее, не напрягаясь. Коля свернул с глубокого снега на снежно-каменистый взлет и был таков. Я потерял интерес к соревнованию. На вершине Николай встретил словами:

-Где вы там бродите? Я устал здесь стоять.
- Гуляем, отдыхаем! Отпуск все-таки.

Угловатый профиль пика Коммунизма с вершины Корженевы

Так закончился наш маленький семитысячный спринт. Скоро подошел норвег. Мы поздравили друг друга. Хорошо! Вершина небольшая. Приятный снежный пяточек диаметром семь метров. Погода райская. Стоим тут на 7105, ветра никакого, темно-синее небо. Яркое солнце прямо над нами, тепло, курорт! В такую погоду надо было на Коммунизма ходить. Он перед нами со своей угловатой вершиной и большим плато виден ничем не загораживаемый. Можно усмотреть даже пологий гребень, уходящий на юго-восток от вершины. По нему и было совершено первопрохождение командой с Абалаковым в 1933 году.

Красивый гребень Корженевы. На заднем плане справа вверху виден кусочек коммунистического фирнового плато. Фото: Н.Тотмянин

На северо-востоке расположился пологий горб пика Ленина и купол поменьше. Это пик Дзержинского. Не так давно я наблюдал с пика Ленина Корженеву с Коммунизмом, а теперь все наоборот. Николай сфотографировал меня, а я его сфотографировал в футболке с эмблемой турфирмы, которая нас принимала.

Коля на вершине Корженевы

А это, извините, я на вершине Корженевы. Фото: Н.Тотмянин

На юго-востоке стоит пик Революции, знаменитый по восхождениям в эпоху расцвета альпинизма в СССР. Виден также кусочек самого длинного в мире горного ледника Федченко. Пик Москвы стоит тоже во всей красе. И если на севере еще можно заметить широкие долины, то на юге непрерывное море снежных пиков центрального Памира заполняет все пространство. Страна поднебесных гор! Хочется стоять тут долго и смотреть вокруг. Николай и я повернули вниз. Норвег остался ждать своего товарища, который на подходе. На спуске я понял, что выложил слишком много сил на подъем, и теперь быстро спуститься не получится.

С вершины Корженевы хорошо виден горб пика Ленина

На последнем подъеме перед выходом на снежное предвершинное поле мы встретили норвежку. Она выглядит усталой, но настроение хорошее. Николай ответил ей на традиционный вопрос “Сколько еще до вершины” и мы пошли дальше.

Вниз идем без связок. Следы хорошие. Я отстал, чтобы экономить оставшиеся силы. Спускаюсь тихо. На спуске меня обошел норвег. Мы весело приветствовали друг друга и продолжали спуск к своим палаткам. Снизу поднялись густые серые облака и окутали меня. Погода повторяет вчерашний сценарий, только меньше облаков и снежных зарядов. Наконец я увидел контур наших палаток сквозь туман. Дошел. Ноги сильно устали, но организм имеет замечательное свойство восполнять силы, и я знаю: стоит напиться горячего чаю, как силы вернутся.

Пришел второй норвег. Норвежку долго ждали. Я стал волноваться. Но она, наконец, вернулась, и теперь все могли спокойно радоваться результатам дня. На сеансе радиосвязи база поздравила норвежку и всех остальных с восхождением. Сеанс связи превратился в радиоконференцию на английском и русском языке. Одновременно включились четыре рации: наша, рация у норвегов, третья у гидов, идущих на Коммунизма, и четвертая в БЛ. Гиды сейчас ночуют на середине гребня на Душанбе. Мы бы их видели, если бы облака не мешали. Они тоже тепло поздравили норвежку, так как она сегодня основной герой дня.

Испанцев еще нет. Они позже выплыли снизу из тумана. Это хорошо, что они нашлись. После ужина выяснили наши дальнейшие планы. Договорились, что мы не будем ждать их завтра и спустимся на базу. “Дорога” вверх готова. Они решили идти самостоятельно.

На Корженеве так же, как и на пике Ленина, в этот сезон мы были первыми. Осталось еще на пик Коммунизма первыми взойти! Вот будет прикол! Сейчас туда идут гиды и если они не передумают, то будут первыми.

Приятно, что Корженева, издали не вызывавшая у меня больших симпатий, оказалась интересной вблизи. И еще интересно, что Корженевский назвал гору не своим именем, а именем своей жены Евгении Корженевской. Так-то!

Как самые ленивые дети, проспали мы до позднего утра. 9:00! В сравнение с обычным подъемом в 6-7 часов, это позднее утро. Мы слышали, как уходила испанская команда вверх. Во сколько это было, трудно сказать. Сон после вчерашнего посещения вершины глубокий и приятный. Явилась нам всеохватывающая лень ко всякого рода передвижениям. С ней нужно срочно бороться, так как предстоит длинный спуск.

Коля загорает в своей тирольской шляпе

Утро солнечное, как вчера. Будто нет больше ничего печального и грустного на свете, а есть только веселый и добрый солнечный свет. На юго-западе вершина пика Четырех на такой же высоте, что и мы сейчас. Сильно бросается в глаза его несимметричность. На фоне вздымающейся крепости пика Коммунизма робко смотрится пик Воробьева.

Вчера взгляд стремился за сотни километров, в даль, и полет его на мгновение задержать могли только семитысячные гиганты. Теперь мы спускаемся, масштабы меняются и скоро взгляд привлекут маленькие былинки зеленой травы в БЛ. Собрали медленно вещи, стряхнули с палатки намерзшую ледяную корку. Надеваем кошки и идем к теплу и лету.

Спустились метров на 200 по снежному гребню, затем небольшой участок заснеженных скал, где висят старые веревки, и вот мы на том маленьком седле. Дальше по пути подъема мы спускаемся с гребня в цирк.

Траверс под скалами и спуск к леднику идем по следам норвегов. Они ушли раньше нас. Нудное это дело - длинный спуск, но необходимое. Добрались до резкого спада ледника у ледового прижима. Лед тут без особых трещин, но с резкими ступеньками. Все это дело имеет метров двадцать по высоте. Ледовый участок Коля особенно не заметил, и когда я на 45-градусном льду хотел перевернуться лицом к склону, Он потряс воздух бранью и застыдил меня. На самом деле брань не относилась непосредственно ко мне. Дело в том, что Николай плотно общался с сантехниками и электриками в течение двух лет и не может в ответственный момент выражать свою мысль иначе, как на их профессиональном жаргоне.

-Так же проще и надежнее! – бегал вокруг меня Коля по 45-градусному льду, показывая пример – ступаешь всей ступней и держишься вертикально.
- Ну-ну… - отвечал я, переворачиваясь обратно, и вспоминаю 1994 год, когда мой товарищ из Москвы Шура Кузмин демонстрировал мне “прусский шаг”. Тогда была тренировка без рюкзака и лед мягче. Сейчас его поверхность тверда после ночи. Солнце не пришло сюда. – Кошки не такие острые для такого льда – оправдывался я.
- Тогда иди по натечному льду. Он сейчас мягче. – Коля ступил на натечный, замерзший за ночь лед и он оказался действительно мягче. Это показалось мне менее надежным, так как при этом надо хорошо чувствовать, насколько он мягче и насколько может проскользнуть или отколоться от основания.

Я выровнял равновесие и спустился как надо, но на последней, почти вертикальной 2-х метровой ступеньке я наотрез отказался совершать манипуляции ногами спиной к склону, используя две ступеньки, и спустился на передних зубьях под Колино ворчание.

Через 10 минут мы оказались на безопасном участке оставшегося пути (за исключением пробега под языком ледника). Дальше идем каждый в своем темпе до БЛ.

Перейдя через мелкие горные отроги, я увидел БЛ. Остается пересечь красивый ледник Москвина, и я дома. Перед спуском к леднику есть ровный широкий участок, уставленный, как столами и тумбами, большими камнями темно-коричневого цвета. Место огорожено скалами со стороны ледника и создает ощущение уюта и спокойствия. Хочется не торопиться в БЛ, посидеть здесь в одиночестве, или даже вздремнуть. Вздремнуть, скажем, это расслабление после горы. Пойду-ка я лучше в БЛ.

На леднике я заблудился среди ледовых зубьев. Можно сказать, в трех соснах потерялся. Ненадолго, но все равно забавно. Иду по льду, небольшая боковая морена загораживает вид. Взбираюсь на нее и тут сразу перед тобой зеленая поляна с озером. Приятно. Может, именно так увидели первооткрыватели это райское местечко.

Коля сидел у домика в кресле, переодевшись в “домашнее”, и принимал солнечные ванны. Теперь восхождение можно считать законченным, можно сушиться, расслабляться, отдыхать.
- Ну, что, Дима, как ты насчет заварить кофею или какао? – спросил Коля
- Одобряем! – и мы приступили к медленному поглощению сих напитков, сидя на солнышке в пляжных креслах.

Вечером ужин, на который нам нужно только дойти и помахать ложкой. Это серьезный труд. За столом узнали, что вчера грузины вслед за гидами вышли на восхождение к пику Коммунизма. А гиды сегодня уже дошли до вершины Душанбе 7000 и завтра хотят штурмовать главную башню.

После ужина быстро темнеет. Свободное от облаков небо проступило мириадами звезд: крупных, средних и еле видимых. Я ищу известные мне созвездия. Такое созерцание успокаивает.

В домике у нас сохранился с прежних времен магнитофон с приемником. Я решил попробовать радио на коротких волнах. Ничего нет, кроме однотонного шипения. Не работает этот диапазон, скорее всего. А на длинных волнах, к нашему удовольствию, сразу запикало и засвистело. Покрутив настройку, я нашел красивую индийскую музыку, прорывающуюся к нам сквозь шипение. Пройдя весь диапазон, мы обнаружили его полностью забитым радиостанциями нашей цивилизации. Вот как! Вечное звездное небо и оазис жизни, затерянной высоко в горах и удаленной от всех цивилизаций. А вот нет! Все пространство вокруг нас пронизано электромагнитной материей, несущей сигналы многих стран. Достаточно сложно поймать и выделить одну из них. Они накладываются. Что только не услышишь. Много индийской и похожей на нее музыки, бесконечные исламские радиомоления, вечерние намазы. Жалко становится простых людей, слыша это чрезмерное давления на мозги и зомбирование. Слышно много азиатских языков, немного европейских, различные передачи и новости и …!!! И к нашей радости мы поймали русскую речь. Что-то вроде радио России. За полтора месяца мы изголодались по новостям, и припали к приемнику, стараясь расслышать пропадающий сигнал. Это какая-то из бывших республик транслирует на себя новости из России. К сожалению, лучше бы мы не включали радио. Мы узнали о трагедии с “Курском” и взрыве на Пушкинской площади, причем сразу чувствуется политика информационной лжи и замалчивания трагедии, как это повелось в нашей стране! На этой беспокойной ноте мы легли спать.

Стеклянная столовая с люстрой на поляне Москвина. Справа налево: норвежка с норвегами, наши испаны, немец в торце, слева выглядывает испанка

Всякое случается в мире, а жизнь продолжатся. В этот день мы дали полную волю расслаблению. Регулярно ходили в столовую по зову гонга. Настя нас подкармливала добавками. В остальное время читали книги. Коля шелестел бумажками в своей любимой папке, немного ремонтировали снаряжение, пили зеленый чай, кофе и просто разговаривали. Пару раз в перерывах между хождениями в столовую Николай произносил фразу:

-Слушай, тут у нас в запасах в бочке есть одно интересное блюдо, которое мы еще не пробовали. Давай попробуем?
- Давай, а может, сразу две порции?! – одним словом, шла релаксация и восстановление сил.

Коля продолжал производить разборки в закромах домика. Он проводил инспекцию запасов медикаментов, газа и всякой другой утвари, оставшейся с прошлых лет.

Норвеги тоже расслабились и пребывали в хорошем расположении духа. Когда мы восседали в очередной раз на креслах возле домика, к нам подошла норвежка и слово за слово мы разговорились. Точнее, разговорился Николай, так как он лучше понимает английскую речь. Общий смысл я улавливал, но в дискуссию не вступал. Именно из этого разговора мы узнали, что она была чемпионкой Норвегии по скалолазанью и ныне подрабатывает на нефтяных платформах. Сошлись еще на том, что работа горного гида, как в Норвегии, так и у нас, неприбыльное дело. По крайней мере, раз в сто менее прибыльное, чем у гидов в Альпах, где механизм хорошо отточен, и гид может получать по 100$ в день. А у нас с простым желанием заработать деньги в горы не пойдешь.

Разговаривали долго. Спросили, куда они теперь пойдут. Оказалось, что от Коммунизма они отказались и пойдут на небольшую гору, как пик Воробьева, только с другой стороны ледника Вальтера. Это на юго-западе от нас. Мы ей в ответ коварно намекнули, что планируем на Коммунизма и если она захочет, то может пойти с нами. У нас есть одно место в палатке, а остальные норвеги пускай, если хотят, идут на малую гору. Она улыбнулась и с неохотой стала объяснять, что они устали и не потянут пик Коммунизма. Было видно невооруженным взглядом, что она хочет на пик Коммунизма, но не пойдет. Иначе норвеги на нее зуб заточат за то, что она переметнется к нам. А если серьезно, мы норвегам всем вместе предлагали идти на Коммунизма. Мы с испанцами и они. Чем больше народу, тем веселее. Она обещала поговорить со своими.

Про гидов. Никто из них, кроме Айзенберга, не был на высшей точке легендарного теперь уже СССР. К ним шестым присоединился Аркадий, тот самый русский, который ходил с нами на пик Четырех и Воробьева. Сперва они не решались его взять, но он их упросил. Пошли они в стиле старой гвардии: медленно, но упорно. Сделали промежуточную ночевку на ребре Бородкина на 5100 и промежуточную при подъеме на Душанбе. Сегодня, в день штурма ими вершины, у нас день отдыха. Стоит прекрасная погода. Почти все время мы их видим в бинокли из БЛ. Для наблюдения приспособили даже теодолит. Им кроме высоты нужно еще преодолеть психологический барьер после предыдущих неудачных попыток. Последний рывок к вершине занял много часов. На вершине они оказались в семь вечера. Пик Коммунизма уникален тем, что за восхождением можно наблюдать из БЛ. Получается зрительный зал, что придает необычный оттенок восхождению. Мы все за них болеем. Необычный и редкий случай, когда в высотном альпинизме есть зрители. На последнем этапе вершины на связь выходили каждый час. В кульминационный момент многие из БЛ вышли на площадку перед столовой и с интересом наблюдали в теодолит за развитием событий. Можно разглядеть даже руки и ноги и цветовые пятна одежд, что позволяет предположить, кто есть кто. Вынесли ракетницу и при вступлении на высшую точку выстрелили ракетой вверх, салютовали. Все поднялись на вершину. Теперь предстоит самый ответственный этап - спуск. Уже много времени. Вечер. Спускаются они долго, а там еще надо до палаток дойти, которые на дальнем конце вершины Душанбе. Опять связь каждый час, а когда стемнело, через полчаса. Все закончилось благополучно. Все спустились к палаткам, но очень устали.

Еще 7 августа вертолет привез нам в БЛ двух немцев. В их планах - подъем на одну из больших гор. Рискованно это, времени мало, а акклиматизации у них нет. Они восточные немцы, и один из них хорошо говорит на русском языке. Мы с ним разговорились за ужином о том, как он был в России, а я в Германии и обо всем остальном вперемежку. Нормальные ребята, только на большую гору они не сходят.

Грузины спустились обратно в БЛ после ночевки на плато. Непонятно, почему они решили не пойти на пик Коммунизма.

Сегодня снова в баню. Здесь это служит как для гигиены, так и для оздоровления и расслабления тела и души. Все хорошо устроено, но только озеро далеко. Туда никто не бегает купаться после парилки. Обливаются холодной водой в душе или выскакивают к ближайшему ручью.

Перед ужином спустились с Корженевы все испанцы. Они полным составом сходили на вершину в хорошую погоду и тем были очень довольны. На семитысячнике они были впервые. Вечером начальник лагеря Сычев устроил праздничный ужин с поздравлением, оглашением восходителей и вручением знака с изображением Корженевы. Норвежку поздравляли особенно, поскольку она была единственная женщина из взошедших.

После поздравлений мы долго и весело ужинали. Потом Николай и я ушли в домик спать, а испанцы продолжили вечер в баре.