Автор: Алимов Сейяр Ибрагимович ((095) 285-42-32 д. )

ПО СЛЕДАМ ПРЕДАНИЙ

Направляясь в турбазу Шахимардан, что в часе езды от Узбекистанского г. Ферганы, каждый с нетерпением ожидает встречи с живописной горной природой, напоенной живительным воздухом предгорий Алайского хребта. Оказавшись на базе, турист ещё обнаружит, что он попал в древний край, овеянный легендами. Одна из них связана с названием утопающего в зелени рабочего городка Кадам-Джай, рас-положенного у входа в горное ущелье на пути к турбазе. Происхождение и смысл имени городка, которое на местных языках означает Шаг-Место или След-Место объясняют тем, что якобы в давние времена конь святого Али, совершив прыжок со своим всадником через здешнее ущелье, оставил след своего копыта на скалах. От того следа будто бы и пошло название местности. Усомнившемуся в том в качестве доказательства с улыбкой напомнят непререкаемый религиозный догмат о том, что "пути пророков и святых неисповедимы". Другая легенда касается названия самой турбазы, находящейся в посёлке Хамза-Абад, отстоящего от Кадам-Джая на несколько километров в глубину гор. Посёлок перенял старое имя Шахимардан на новое в память о том, что здесь жил и захоронен известный узбекский просветитель демократ Хамза Хакимзаде Ниязи, а турбаза сохранила старое имя поселка.

Читайте на Mountain.RU: О названиях перевалов. Что значит слово "мулла" Перевал Гардани-Кафтар Крепость Каахка По следам преданий Несчастные случаи в горном туризме 1999-2000г.

В черте посёлка, раскинувшегося по дну и склонам двух сходящихся ущелий, сливаются прозрачные воды р. Кара-Су (Чёрная вода) с чуть замутнёнными белесыми водами р. Ак-Су (Белая вода), образующих реку Шахимардан. Для р. Кара-Су существует и другое более позднее местное название Кок-Су (Голубая вода). Оба названия по существу отражают одно и тоже качество речной воды - её прозрачность. Заметим, однако, что название “чёрная вода” присуще у тюркских народов для многих небольших рек с чистой водой, рождённых от подземных источников (1, с. 258). Здесь всюду сочная зелень, в арыках журчит чистая вода. Глаз радуют посевы и ухоженные сады и огороды, занимающие каждый пригодный пятачок земли. Дыхание гор тут смиряет дневную жару, а вечерами нередко вынуждает надевать тёплую одежду. Не удивительно, что столь благодатное место люди облюбовали с незапамятных времён. Над посёлком высится вдающийся в междуречье горный отрог, на живописном пригорке которого находятся мавзолей и мемориальный музей Хамза Хакимзаде. Тут же рядом горит вечный огонь, посвящённый погибшим в гражданскую войну. Говорят, что на этом месте был старый и очень почитаемый могильник, в котором будто бы был захоронен пророк Али или Шахи Мардан, имя которого до недавних пор носил посёлок. По преданию, записанному нашим знаменитым соотечественником А. П. Федченко в 1871 году, именно этот герой извлёк из камня воду, дав жизнь реке Кара-Су [2, стр. 318], которая действительно рождается несколькими мощными источниками, бьющими из-под завала, перегородившего узкое и глубако врезанное ущелье реки Кара-Су, примерно в 6-ти км выше Хамаза-Абада. В полукилометре выше перед завалом раскинулось зажатое ущельем небольшое голубое озеро Курбан-Куль, воды которого, просачиваясь сквозь толщу завала и питают те хрустадьно чистые источники. В настоящее время это удивительно красивое озеро и его окрестнтости всё более превращаются в зону отдыха. А в недалёком прошлом к этим источникам и озеру стекались поломники для омовения святою водою. Сюда ездили на богомолье и кокандские ханы. Среди верующих эти места популярны и в наши дни. К самому завалу теперь подведена асфльтированная автодорога, а по завалу извивается хорошо отработанная столетиями пешеходная тропа. Современные поломники, пробираясь по завалу к озеру, как и в прежние времена, оставляют традиционные знаки благодарности и почитания, навешивая лоскуты цветных тканей на ветвях кустарников вдоль тропы.

Будучи на завале, не трудно убедиться, что образовался он в результате разновременных обвалов пород с крутых боковых склонов узкого ущелья. Причиной, по-видимому, послужили нередкие в этих местах землятресения. К сожалению, сведений о тех землетрясениях и возрасте завала нет. Можно лишь предполагать, что река была пререкрыта много веков тому назад.

Но откуда идёт такое почитание здешних мест? Видимо, в том повинно само озеро, имеющее важное значение для земледелия. Со времени возникновения озера и появления источников, сток реки Кара-Су и реки Шахимардан стал равномерным в течении всего года, что обеспечило надёжное орошение нижележащей долины. Появившись в результате игры диких сил природы, озеро стало приносить огромное благо. В седую старину таковое люди могли объяснить лишь творением аллаха. Всё это, пожалуй, раскрывает причину возникновения ореола святости вод озера и почему ему дано имя Курбан-Куль, которое местные жители переводят как Жертва-Озеро или Жертвенное озеро, т. е. место, где приносится жертва аллаху и возносится ему хвала. Однако это может ещё говорить и о том, что название городка Кадам-Джай (Шаг место) указывало, откуда, согласно предписаниям ислама, к святому месту полагалось двигаться уже только пешком. Это правило, к примеру, и теперь неукоснительно выполняется потоками паломников мусульман в Мекку. Последнюю часть пути к самой святыни они проходят пешком.

Как видим, герой Шахи Мардан к рождению источников не причастен. Тем не менее, именно за это он прославлен легендой. Его имя местные жители произносят и записывают как Шох-и-Мардон, которое на основе таджикских слов “шох” (царь, повелитель) и “мард” (мужчина, муж) обычно переводят в виде “царь мужчин”. Однако такому толкованию смысла имени подобрать объяснение трудно. Сомнительна и реальность такого персонажа в прошлом. В то же время существовали с давних пор одноимённые кишлак и река. Поэтому представляется более правильным, прежде всего искать перевод имени кишлака либо реки, опираясь на конкретные природные факты. Для этого можно, например, исходить из того, что слово “шох” в иранских языках имеет ещё значение “скала, ветвь дерева, приток реки”. В конце названия можно усмотреть также древнее иранское слово “дон” (вода, река), распространённое в этом смысле в Северной Осетии, в Таджикистане и Узбекистане. Кстати, оно использовано неподалёку в названии кишлака Ёрдон, который находится на правом берегу упоминавшейся реки Ак-Су, напротив высоких скальных обрывов противоположного берега. Название кишлака как раз и значит “Обрыв река”, т. е. обозначает место, где река имеет обрывистый берег. Тут следует отметить, что название кишлака Ёрдон на топографических картах пишется Иордан.

Ошибка, допущенная ещё при первичной записи названия кишлака, сохранилась до наших дней.

В целом же название Шох-и-Мардон явно ираноязычного происхождения. Об этом говорит и соединительный изафет “и”, присущий этим языкам, например, таджикскому. Полный его перевод всё же вызывает затруднения, ибо не вполне ясно значение входящего в него слова “мардон”. Смысл последнего можно попытаться себе представить, если считать, что оно равнозначно афганскому “мароб” – “напоённый, орошённый” либо “обильно орошённая земля” [3, стр. 779, 816] поскольку в окончаниях слов “об” и ”дон” одинаково значат “вода, река”. Тогда Шох-и-Мардон можно понимать как “приток хорошо орошающей реки“, либо как “развилка хорошо орошённой долины”. Иными словами, указано, что кишлак расположен в месте, где хорошо орошённая долина раздваивается, как это и есть в самом деле. А река, как это часто бывает, переняла имя приметного населённого пункта.

Выходит, что легенарный герой Шох-и-Мардон, скорей всего, явился олицетворением сил природы, пробудивших после возникновения завала реку Кара-Су, обладающую уже новым благотворным качеством. Наши современники для достижения тех же целей сооружают плотины и водохранилища. И мы их славим за такой труд. В далёком прошлом такое деяние несомненно заслуживало ещё большей похвалы. Словом, герой был нужен и легенда его создала, использовав для его имени слово, обозначающее орошение земли, а религия его освятила.

Слово “Мардан” использовано ещё раз в той же Ферганской долине, в её северо-западной части, в названии маленького селения Сарай Мардан, обозначенного лишь на подробных картах. Оно находится неподалёку от города Ходжант, на северо-востоке, в месте, где из отрогов хребта Алтынтопкан - “золото найдено” вытекает речушка, ниже пополняемая от родников, и вскоре вся разбираемая на полив. Первая часть названия этого кишлака, скорее всего, происходит от таджикского “сар” (голова, начало). Тогда перевод всего названия кишлака значит “начало орошенной долины” либо “начало орошающей реки”, что отвечает действительности.

Любопытно, что название Шох-и-Мардон применено ещё в одном месте. Его носит также очень почитаемый могильник (мазар), находящийся в тысяче километрах от Ферганы на берегу р. Пяндж, рядом с руинами древней крепости Каахка, невдалеке от г. Ишкашим, между поселениями Нижний и Верхний Наматгут. Название этого мазара также переводят как “Повелитель, царь мужчин”. У могильника существует несколько видоизменённое параллельное название Шо-и-Мардон, в котором первая часть значит “святой, покровитель”. По преданию, здесь похоронен тот же самый пророк Али, зять и двоюродный брат пророка Мухаммеда, якобы внедрявший тут Ислам. Он, будто бы, прославился тем, что изгнал из этих мест неверующих кафиров сиёхпушей – огнепоклонников, победив в жестоком единоборстве их царя богатыря Кахкаха, от имени которого, как говорят, и произошло название древней крепости. По другой легенде, записанной советским историком и этнографом А.В. Станишевским (литературный псевдоним Азиз Ниалло) в 1929 – 1931 гг. [4, с. 81, 82, 112], царь огнепоклонников назван именем Каках, а его противником якобы был Пир-шо-Насири-Хозров. Мазар, сохранившийся до сих пор, был воздвигнут на месте их битвы, в тылу уже давно существовавшей крепости Каахка. В обоих легендах сражавшиеся жонглировали большими круглыми камнями, которые и поныне входят в инвентарь того мазара.

Здесь немало сомнений возникает из-за того, что одно и то же лицо, т.е. пророк Али, оказывается захороненным в двух столь отдаленных друг от друга местах, тогда как официальным местом его погребения, убитого в 661 г. н.э., является г. Неджеф в Иране. Но если отвлечься от красочных легенд и попытаться уяснить смысл названия этого весьма почитаемого могильника, то выясняется интересная картина.

Долина Пянджа ниже развалин крепости резко сужается, а выше она раздается вширь и на её обширных прибрежных террасах раскинулись обрабатываемые земли. Оказывается, эти места с древних времен славились орошаемым земледелием, в чем местные жители достигли высокого искусства. Для поливов они использовали воды малых речек, стекающих со склонов хребта. Строили небольшие водохранилища внутри ущелий и сооружали сложную сеть водораспределяющих каналов с учетом особенностей непростого рельефа. Это как-то объясняет, почему ещё до недавних пор здесь всё еще бытовали пережитки аграрных культов, которые проявлялись в высоком почитании покровителя земледелия [5, с. 108, 111], каковым здесь считался пророк Али. Его земные обязанности (указать время пахоты, сева, полива, уборки урожая, соблюсти все надлежащие обряды и т.д.) обычно выполняли наиболее опытные крестьяне, а иногда представители духовенства. Поэтому вполне вероятно, что в том мазаре был захоронен один из таких старцев, некогда снискавший на этом поприще уважение людей, возвысивших затем покойника в ранг святого. Ведь таких примеров немало. Если это так, то название могильника можно с большой вероятностью представить как “патрон, покровитель орошаемой долины”. О том, насколько велико было почитание этой могилы и здешних мест, могут говорить названия упомянутых поселений Нижний и Верхний Наматгут. По мнению специалистов лингвистов, оно на восточных древнеиранских языках значит “место поклонения, молитвы” [6, с. 182 - 186]. Такая древность названия Наматгут создает впечатление, что традиция почитания этих мест сложилась до исламизации этого края. Ведь эти места были обжиты людьми задолго до нашей эры, тогда как ислам был тут внедрен примерно в 8 веке н.э.

Близ Ферганы и на Пяндже люди свое священное отношение к земле – кормилице, облагороженной нелегким трудом, отразили одинаковым названием и закрепили его в легендах. Красивое и звучное слово “мардон” или “мардан”, использованное для этого, распостранено мало и, видимо, уже забыто, что свидетельствует о его древности.

И всё же мы попытаемся расширить применяемость этого термина и его основы, исходя из приводившегося выше предположения о том, что сам термин “мардан” является составным с корнем “мар”. Выясняется, что слово “мар”, которое может пониматься как “орошение, орошаемое”, встречается нередко в довольно старых названиях местности и населенных пунктов. Например, в имени города Маргилан в Ферганской долине. В средневековье он назывался Маргинан, о котором султан З. Бабур – правнук знаменитого завоевателя Тимура – отозвался: “Хороший город, полный всякой благодати” [7, с. 13]. В этом же плане заманчиво имя города Самарканда, который в 4 в. до н.э., во времена Александра Македонского именовался Маракандой, где окончание “канда” вытекает из древнеиранского “канд”, “кент” – “поселение, город”. В обоих случаях имеет место хорошая обводнённость и широкое применение поливного земледелия задолго до нашей эры. Ещё в древности (II тыс. до н.э.) в Туркменистане территорию вдоль низовьев р. Мургаб и её веерообразной дельты называли Маргианой. В разные периоды времени и в разных источниках этот оазис именовался Маргав, Маргуш, Мард с центром в древнем городе Мерв, руины которого сохранились невдалеке от ж.-д. станции Байрам-Али в восточном Туркменистане. Здесь любопытно отметить свидетельство крупнейшего древнегреческого географа и историка Страбона. В этом оазисе после его завоевания греко-македонцы возвели город-крепость Антиохия Маргианская, за пределами которого располагалась сельская округа, изумлявшая современников сказочным плодородием. Удивленный увиденным богатством цветущего оазиса Селевкидский царь Антиох Сотер (примерно в 208 г. до н.э.) распорядился обнести его оборонительной стеной протяженностью 1500 стадий [8, с. 64 - 66]. Это свидетельство считалось плодом фантазии Страбона, пока археологи не обнаружили полузасыпанные песками остатки этой стены длиной около 250 км. Стена имела толщину 6 м при высоте 10 м и была укреплена множеством башен. Она служила надежной защитой жителям Маргианского оазиса от грабительских набегов кочевников. Этот оазис существует и поныне с центром в г. Мары, расположенным примерно в 60 км от Байрам-Али. Другим примером использования слова “Мар” может служить также название населенного пункта Мардат в степной части левобережья низовьев реки Вахш в Таджикистане. Археологи доказали, что к этому селению подходил древний крупный оросительный канал с красноречивым названием Кофыр – “не верующий”, шириною 13 – 15 м, отбиравший воду из р. Вахш, и функционировавший до VIII в. н.э. [9, с. 5, 125]. Название кишлака Мардат образовано от слов “Мар” и “дахт” и означает “орошенная, орошаемая степь”, в котором слово “дахт” на Таджикском и Памирских языках (Шугнанский, Бартангский, Язгулемский) может значить “степь; равнина; широкая часть горной долины”. Здесь мы вновь убеждаемся в справедливости нашего предположения в части семантики слова “мар”.

А слово “Мардан” удалось обнаружить в названиях ещё двух населенных пунктов, расположенных в северном Афганистане и северной части Пакистана, в Кашмире. В первом случае это небольшое селение Падшахи Мардан, которое находится примерно в 30 км к северо-востоку от г. Ташкурган, на одном из притоков (ветвей) дельты реки Саманган, распадающейся веерообразно на множество ветвей в черте самого г. Ташкургана. Народная этимология относительно названия этого селения гласит: “Царь, властелин Мардана”, из-за того, что тут будто бы обитал некогда повелитель всей этой обширной плодородной и хорошо орошаемой провинции. Однако автор относительно толкования названия придерживается иного мнения. Он не оспаривает значение слова “мардан”, смысл которого был выяснен выше. Он полагает, что первая часть названия – “Падшахи” является составным, содержащим предлог “Пад-“, связующий изафет “и”, указывающий на принадлежность к основе “шах” – “ветвь, ответвление, рукав”. При этом предлог “Пад-“ на некоторых памирских языках, как показывают этнографы и лингвисты В.С. Соколова, Д.И. Эдельман и Т.Н. Пахалина, может означать “направление вверх” или “нахождение внизу” [10, с. 140]; “нога” [11, с. 190]; “часть ноги от колена до паха”; “бедро” [12, с. 232, 235]. Выходит, что “Падшахи” значит “ниже разветвления орошающей реки” либо “развилка на рукава находится выше”. Иными словами, как и в Ферганских примерах, название селения указывает его местонахождение относительно наиболее приметного места главного объекта – орошающей реки.

В северном Пакистане есть достаточно крупный город Мардан, а на северо-востоке от него, примерно в 60 – 70 км от Исламабада существует ещё г. Мари, имя которого полностью соответствует упоминавшемуся названию Мары – “орошенное, орошаемое”. Этот небольшой город посетил в 1899 г. русский географ и этнолог штабс-капитан А.Е. Снесарев, хорошо отзывавшейся о богатстве и разнообразии тамошней природы и трудолюбии местных жителей, в основном земледельцев. Кстати, он зафиксировал название этого небольшого города как “Марри” ” [13, с. 235 - 244], что никак не изменяет уже упомянутого его смысла, отвечающего действительности. А вот по имени г. Мардан есть некоторые разночтения. Так, султан З. Бабур, воевавший в этих местах в XVI в. н. э. и основавший империю Великих Моголов, не упоминает г. Мардан, а говорит об “очень красивой и приятной местности, именуемой Макам” [7, с. 257, 258], понравившейся ему настолько, что он решил здесь отдохнуть от ратных дел на некоторое время.

Потом обнаружилась современная географическая карта, где вместо г. Мардан указан некий г. Марич, расположенный рядом с рекой Рич, протекающей вблизи. Добавилась новая версия по наименованию города Мардан, извлеченная уже из Интернета, сообщающая, что город назван так в честь известного религиозного деятеля Мардан Шаха, некогда проживавшего тут, и что рядом с городом протекает река Калагарми. Добыть какие-либо доказательства достоверности двух последних версий, к сожалению, не удается. Потому мы их в нашем поиске исключим из дальнейшего рассмотрения.

По поводу Пакистанских случаев использования топонимов “Мардан” и “Мари” вначале возникает впечатление о случайном их возникновении, тем более что мы не знаем, как толкуют имена этих городов их жители и не знаем, когда они возникли, изменялись ли их названия в прежние времена. Однако более внимательное знакомство с физико-географическими и историческими сведениями по окружающей город местности существенно снижает сомнения. Города расположены в южных предгорьях Гиндукуша в бассейне реки Инд, долина которой весьма примечательна и относится к знаменитой области Кашмир, являвшейся жемчужиной Индии. Дело в том, что сравнительно недавно усилиями археологов и других ученых в бассейне реки Инд была открыта одна из древнейших цивилизаций – Хараппская, существовавшая в IV – II тысячелетиях до нашей эры. Здесь было развито скотоводство, гончарное производство и даже металлургия. Основу же цивилизации составляло высокоразвитое, главным образом орошаемое, земледелие. Выращивали пшеницу, ячмень, рис, просо, овес, фасоль, горох, баклажаны, лук и многое другое [14, с. 67 – 72; 15; 17 - 23]. Как пишут исследователи Г.М. Бонгард – Левин и Н.В. Гуров : “подтвердилось мнение замечательного советского ученого Н.И. Вавилова о том, что районы Афганистана и Белуджистана входили в первичный ареал происхождения пшеницы”. Стоит вспомнить, что Н.И. Вавилов для подтверждения своей гипотезы в поисках родины пшеницы и других злаковых совершил в 1924 г. нелегкое путешествие от Пянджа в Афганистан, пройдя вблизи этих мест. Он был генетиком, селикционером, географом и путешественником и явился автором “Закона гомологических рядов и наследственной изменчивости” и многих других работ по происхождению культурных растений. Это ему принадлежат слова, что “… география первобытных цивилизаций мира совпадает в значительной мере с географией распределения первоисточников культурных растений” [16, с. 40, 41]. Археологические находки позволяют говорить, что уже во времена Хараппской цивилизации между долиной Инда и Афганистаном, Туркменистаном, Бадахшаном, Китаем существовали устойчивые торговые отношения. Для интересующего нас района такие связи могли осуществляться через известные с незапамятных времен перевалы в хребте Гиндукуш, находящихся в верховьях рек Кунар и Сват, текущих невдалеке от г. Мордан. С учетом сказанного можно вполне обоснованно предположить, что высокая культура земледелия на Пяндже была заимствована с юга, с бассейна р. Инд и приспособлена к местным условиям. Ведь трудно думать, что в этом уединенном и труднодоступном районе развитое земледелие возникло само по себе, полностью самостоятельно. Продолжая думать в том же плане, можно допустить, что вместе с земледелием на Пяндж из-за Гиндукуша были занесены и слова “мардон” и “мари”. Но эту мысль приходится ставить под сомнение, так как в северном Пакистане и Афганистане нигде более эти слова на географических картах не встречаются.

Наш поиск показывает, что выражение “Мардан” является ираноязычным составным словом, а среднеазиатское его “большинство” в употреблении указывает, откуда оно проникло в Индостан. Такой вывод подкрепляется мнением ряда ученых, опирающихся на данные своих наук. Среди них наиболее убедительны доводы археологов, палеогеографов, этнографов, считающих население северо-западного Индостана пришлым из западных областей Средней Азии, Северо-восточного Ирана, Афганистана и южного Таджикистана [17, с. 122], являвшихся ираноязычными народами. Отмечается, что такие миграции происходили неоднократно в III и II тысячелетиях до н.э. земледельческими племенами, уже неплохо владевшими приемами орошаемого земледелия. Например, в южном Туркменистане жители прикопетдагской подгорной полосы в IV и III тысячелетиях до н.э. знали уже пшеницу, ячмень, рожь, лен, люцерну и различные огородные растения, им были известны виноград и нут [16, с. 42]. Более того, в Восточной части той же подгорной полосы Копетдага, жители так называемого Геоксюрского оазиса еще к началу III тысячелетия до н.э. овладели искусством сооружения оросительных каналов и водохранилищ-водоемов. Правда, каналы были небольшие – длиной всего 3 км при ширине 5,0 – 2,5 м и глубине - в среднем 1,2 м. А водохранилище-пруд имело площадь всего 1000 кв.м., глубину 3,5 м на объем воды около 2600 куб. м [16, с. 155, 157].

Южный Туркменистан не случайно оказался одним из тех мест на земном шаре, где земледелие возникло в глубокой древности. Этому способствовали благоприятные природные условия, такие, как: климат, достаточное водоснабжение от стекающих с Копетдага речек, хорошие почвенные условия, а так же встречавшиеся здесь довольно обширные заросли дикой пшеницы, ячменя, ржи и различных огородных культур [16, с. 40 - 42].

Так что Южный Туркменистан в полном согласии с приведенным выше прозорливым высказыванием Н.И. Вавилова относительно места возникновения первобытных цивилизаций мира, наряду с Ираном, явился местом зарождения одной из древнеземледельческих цивилизаций. Однако ученые четко фиксируют, что уже к концу II тысячелетия до н.э. жизнь в оазисах прикопетдага замирает, а их жители под влиянием так называемого географического фактора (изменение климата, увеличение численности населения, ухудшение водоснабжения из-за вырубки лесов в горах и ущельях Копетдага местными жителями и пр.) вынужденно мигрируют в Афганистан, Белуджистан и Индостан [16, с. 162].

Теперь мы можем более убежденно утверждать, что слово “Мар” и производные от него “Мардан” либо “Мардон” являются действительно весьма древними понятиями, возникшими на заре цивилизации, когда человек начал обрабатывать землю (вскапывать, пахать, боронить и орошать) ради повышения её урожайности. И это слово, как видим, прошло почти без искажений и иных трансформаций сквозь тысячелетия, сохранив свой смысл. Оно пережило распад древних этносов и нарождение новых, расовые и языковые смешения, борьбу различных религиозных представлений, смены общественно политических переустройств человеческого общества. Столь великое долголетие и стойкость удивляют и побуждают думать, что география распространения данного термина значительно шире, чем это удалось выявить автору в настоящем изложении. Значит, есть надежда на продолжение. Будем ждать.

Литература

1. Э.М. Мурзаев. Словарь народных географических терминов. “Мысль”, М., 1984, с. 258
2. А.П. Федченко. Путешествие в Туркестан. Географгиз, М., 1950, с. 318
3. М.Г. Асланов. Афганско-русский словарь. “Советская энциклопедия”, М., 1966, с. 779, 816
   
4. Азиз Ниалло (А.В. Станишевский). По горным тропам. Памирские путевые заметки. Среднеазиатское объединение государственных издательств (САОГИЗ), Москва – Ташкент, 1933, с. 81 – 82, 112
   
5. И. Мухиттдинов. Земледелие памирских таджиков Вахана и Шугнана в XIX начале XX веков. “Наука”, М., 1975, с. 108, 111
   
6. И.М. Стеблин-Каменский. Два Ваханских топонима. Сб. “Иранское языкознание”. “Наука”, М., 1976, с. 182 - 186
   
7. З.М. Бабур. Бабур-наме. Записи Бабура. Изд. Акад. Наук Узбекской ССР, Ташкент, 1958, с. 13, 257, 258
   
8. И.Е. Массон, В.И. Сарианиди. Каракумы: заря цивилизации. “Наука”, М., 1972, с. 64 - 66
   
9. Б.А. Литвинский, В.С. Соловьев. Средневековая культура Тохаристана. “Наука”, М., 1985, с. 5, 125
   
10. В.С. Соколова. Бортангские тексты и словарь. “Наука”, Москва-Ленинград, 1960, с. 140
    
11. Д.И. Эдельман. Язгулемско-Русский словарь. “Наука”, М., 1971, с. 190
    
12. Т.Н. Пахалина. Ваханский язык. “Наука”, М., 1975, с. 232, 235
    
13. Е.А. Снесарева. Путешествие А.Е. Снесарева в Индию в 1899 г. Сборник. Русские путешественники в Индии XIX – начала XX в.в. “Наука”, М., с. 235 - 244
14. Г.М. Бонгард – Левин, Н.В. Гуров. Древнейшая этнокультурная история народов Индостана: итоги, проблемы, задачи исследования. Сб. “Древний Восток, этнокультурные связи”. “Наука”, М., 1988, с. 67 - 72
    
15. М.Ф. Альбедиль. Забытая цивилизация в долине Инда. “Наука”, С-П., 1991, с. 17-23
    
16. И.Б. Шишкин. У стен великой Намазги, “Наука”, М., 1981, с. 40 - 42
    
17. Е.Е. Кузьмина. В стране Кавата и Афрасиаба. “Наука”, М., 1977, с. 126