При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Как я был альпинистом
Часть II Второй раз я был альпинистом в 1985 году. Тут опять надо было решать, быть альпинистом дальше, или как. Поскольку, по тогдашним правилам, можно было пропустить один сезон, но не больше. Иначе нахоженная квалификация терялась, и начинай сначала. Набрался терпения, связался с другой компанией и снова прошёл всю эту предварительную бодягу. Исключая, разве что, медицинскую комиссию. На этот раз я уже был учёный, справку написал сам, а печати поставил по блату. Как и все нормальные альпинисты. Между прочим, в этот момент за плечами был ещё и недавний восьмидневный мартовский лыжный поход на 250 км. По льду замёрзшего водохранилища Красноярской ГЭС. Так что, какая ещё медицина нужна? 29 апреля вылетели в Ак-Довурак. Погода мрачная, внизу сплошные облака, а Тувинская котловина вся серая. И наш хребет на горизонте весь в свежем снегу, белый, без оттенков. В Ак-Довураке гулял холодный ветер, но тут долго не задержались и уже к вечеру доехали до начала подъёма. Вышло так, что в этот момент я тут был один, кто ходил отсюда в базовый лагерь прежде, поэтому, естественно, попал на роль проводника. Прикинул, и пообещал довести до лагеря за пять часов. Между тем, как в соседних компаниях слышались обещания дойти за два, а то и вообще за полтора часа. Не знаю уж, из каких соображений, поскольку здесь километров двенадцать, да ещё в гору и с грузом. Надо сказать, несмотря на быстрый заезд, мы всё равно несколько опаздывали. Поэтому некоторые предлагали идти ночью. Но потом всё же решили, что утром. Утром оказалось, что весь имеющийся груз мы за один раз унести не сможем. Поэтому взяли по принципу «кто сколько может», что не смогли, сложили в лесу под камнем. Рюкзачки оказались килограмм под тридцать пять, если не сорок. Снег пошёл почти сразу. Сначала мелкая изморось, потом уже крупными хлопьями. Лес на глазах становился белым, ветки опускались под тяжестью снега, а тропинка покрывалась ледяной кожурой. Ноги начали разъезжаться, огромный рюкзачище не позволял балансировать, то один, то другой принялись грохаться на тропу. За пять минут на рюкзаке вырастал снежный сугроб, вода помаленьку проникала под одежду, а снегопаду не видно было конца. Выше леса, на перевальном плато прибавился ещё и встречный ветер. Вероятно, погода ещё только начинала портиться, поскольку, несмотря на холод, болото на плато не было замёрзшим, и ноги принялись периодически проваливаться в чёрные лужи, замаскированные свежим снегом. Снег ещё и залеплял очки. Короче, холодный ветер, мокрый снег, в ботинках хлюпает вода, а рюкзак придавил к земле, такое, вот, начало. Ничего особенного, конечно, но многие приморозили пальцы именно в этот день. На плато оказалась кошара, в которой с полчаса погрелись. Только всё равно, все мокрые, а сверху так и сыплет. Двинулись дальше. Припомнив, что в нижней части склона болото, я повёл народ с набором высоты. Легко сказать. Под снегом курумник, ноги проваливаются, а снег по колено. Идти приходится зигзагом, обходя каменюки, бурелом и ямы. Темп резко снизился, то и дело валимся отдыхать, а самое главное, не видно, куда идём. Кругом всё та же заснеженная лесотундра. Некоторое время народ героически терпел, потом в нём начало назревать недовольство. К исходу четвёртого часа он уже почти созрел чтобы сделать мне «плохо», но тут, вдруг, мы вышли на протоптанную тропу, и недовольство стабилизировалось. Где и когда мы сумели эту тропу пересечь, я и по сей день не пойму.
1985 год. Куда завёл, Сусанин?
До базового лагеря оставалось километра два, но сил уже никаких не было, садились через каждые сто метров. К лагерю подползли только что не на карачках. Самое смешное, что со времени выхода прошло ровно пять часов. Про утренние планы, в тот же день вернуться за оставшимися продуктами, никто и думать не хотел, не то что приниматься за их выполнение.
Дошли до базы
Базовый лагерь весь в снегу. Принялись кое-как обустраиваться, поскольку почти все удобные места успели занять прибывшие раньше нас. Удобные места, это настилы из малокалиберных стволов. А ставить палатку на голое место здесь трудно, поскольку не грунт, а мерзлота, и камней для растяжек нет. Кроме того, спать на мерзлоте, - себе дороже, это я понял сразу. В конце концов, пришлось сооружать собственный настил, благо, топор у меня имелся.
Первого мая снег ненадолго прекратился, как будто специально для массового восхождения на знакомый пик 60 лет ВЛКСМ. Отправились всей толпой, кроме новичков, которым «не положено». Плато выглядело снежным полем с отдельными торчащими верхушками камней, небо было достаточно серым, ладно, хоть не сыпало, а хребет смотрелся чёрно-белым. Будто специально для меня, поскольку в этот раз пришлось жёстко экономить вес, и под раздачу попала фототехника. Взял лишь «Смену-8» и чёрно-белую плёнку. А может это вышло и к лучшему, поскольку пластмассовый затвор этой «Смены» хотя бы не замерзал на морозе, а плёнка моталась из кассеты в кассету и не лопалась от холода при обратной перемотке.
Вот такие снега на плато
На завтра, однако, природа опомнилась и снегопад возобновился с новой силой. Лагерь тонул в снегу, приходилось всё время расчищать палатки, заготавливать дрова и делать что-нибудь ещё. Потому что просто сидеть было холодно, по крайней мере с той одеждой, что у меня имелась.
Инструкторов оказалось недостаточное количество, также как и классифицированных маршрутов. В результате, наша компания от «Спартака» попала в конец очереди на восхождения, что, опять же, вышло к лучшему. После первого мая погода разгулялась уже по-крупному, и группы, вышедшие наверх, принялись возвращаться с маршрутов и срывать контрольные сроки. Ну и рассказывать страсти, типа, снег на плато по грудь, по нему не идёшь, а плывёшь, а наверху сдувает жуткий ветер и сечёт ледяная крупа. А кто бы стал возвращаться уже с вершинного гребня Мунхулика без причины?
Между тем, ещё и упала температура воздуха. Даже днём в базовом лагере было холодно. Чтобы умыться, нужно было сперва расколоть лёд и воду добывать из-под него. Все попросту бросили умываться. Ну, наверное, кроме инструкторов. Инструктора жили в маленькой избушке и, вероятно, им было тепло даже и ночью. Зато они позаботились и об ожидающих очереди на восхождения. Ну, или на попытки восхождений. Чтобы не скучали, велено было заняться строительством баньки. Тут я получил новые интересные впечатления, а также и практические понятия о зимнем лесоповале. А что? У кого из нас нет шансов когда-нибудь угодить на лесоповал? Вот опыт бы и пригодился.
Снега на строительном участке уже навалило выше пояса, правда, он был рыхлый и даже не мокрый, а мороженный. Деревья стояли как снежные башни. Валящиеся стволы вздымали снежные тучи и полностью тонули в снегу, откуда их сначала нужно было откапывать.
Тут стало ясно, почему при падении дерева следует кричать «бойся», а не, к примеру, «берегись» или как-нибудь иначе. А также и почему ствол дерева следует тащить на одном плече у всех, а не на разных. Ну и многие другие характерные особенности лесоповала, не зная которых можно ошибиться один раз, зато навсегда.
На лесоповале мы проработали полтора дня, успев приподнять сруб баньки на пару венцов выше, чем было. Потом прислали другую смену. Наверное, чтобы никому обидно не было. Или чтобы никто раньше времени не помер. Поэтому появилась возможность дальнейшего обустройства собственного жилья. Палатка у меня была самодельная, прошедшая несколько походов по Кавказу. Двухслойная, если, конечно, можно было назвать вторым слоем тонкую капроновую антиконденсатную подшивку. Только сейчас здесь стояли такие холода, что конденсат превращался в лёд ещё на лету, минуя жидкую фазу. Поэтому, фактически, палатка напоминала гибкую ледяную пещеру. Спали мы в ней втроём, хотя, при ширине в полтора метра можно было бы и пятерых затолкать. В принципе, если натянуть всю имеющуюся одежду, то в моём синтетическом индийском спальнике вполне до утра доживалось. Зато у моих соседей спальники были настоящие, пуховые. Короче, несмотря на толстые коконы, втроём мы вмещались, поскольку третьей была девушка несколько уменьшенного поперечного сечения, которая чего-то не ужилась в другой палатке. По какой причине, я не выяснял, хотя и странно. Девушка была хорошая, места много не занимала, только тут стоял такой температурный экстрим, что лично мне, уж точно, было не до девушек.
Ещё поблизости располагались две примечательные личности, от знакомства с которыми у меня до сих пор сохранились приятные воспоминания. Володя Сковородников и Толя Зимин. Володя был фотокорреспондент главной Красноярской газеты всех времён и народов, называвшейся «Красноярский рабочий». От него я много узнал нового о фотографической оптике, и вообще он был интересный человек. Во-первых, большой, а во-вторых, постригшийся налысо перед приездом. И это в те времена, когда крутые парни предпочитали ходить волосатыми, вроде хиппи. Смысл подобной немодной причёски я уловил позже, к концу мероприятия.
А Толя Зимин был попросту красивым индивидуумом, причём, независимо от степени загрязнения. Но, вот характер и манеры у него были такие, что я удивлялся, как он сумел дожить до средних лет, не будучи по дороге никем зарезанным? У него, кстати, была манера постоянно таскать на себе ножик, который хотя и был небольшим, но почему-то выглядел очень страшным. Ну, в те времена все парни норовили прицепить к себе какой-нибудь нож, зачастую гигантских размеров, и при этом как-то не попасть под милицейскую раздачу на два года за холодное оружие. Ну, цепляли там, где милиционеров либо не было, либо они прятались.
К моменту, когда наша команда дождалась своей очереди, снег снова прекратился. Собственно, чтобы закрыть третий спортивный разряд, нужно было помимо первого массового восхождения на 1Б сделать ещё два маршрута 2А и зачётный 2Б. А при таких делах это уже можно было успеть лишь в обрез по времени. Прикинул, насколько может быть холодно наверху, и попросил у Толи Зимина пуховку, сходить на гору. Ну а ему, за неимением лучшего, оставил свою болоньевую курточку.
Подъём в четыре утра, выход в пять часов, собрались, пошли. Человек двадцать. К рассвету поднялись на плато, хотя рассвета никакого и не было, одна мрачная серость сверху. Пошли по плато на восток, в сторону от Мунхулика. Ну и дорожка. Средней величины каменюшник доверху засыпанный снегом, только верхушки морены торчат. Причём, снег не весенний, слежавшийся, а рыхлый, явно недавний. Такой, конечно, легче ворочать ногами, зато постоянно проваливаешься в забитые щели между камнями, а там уж, куда нога попала. То и дело так выворачивает, что трикони с ботинок отлетают. Каким образом здесь никто не вывернул ни одной ноги?
Плато в этом месте представляет собой продолговатый полуостров, с которого ещё и пришлось спускаться, чтобы подойти под маршрут.
Наконец, показывается и маршрут, - подковообразная скально – осыпная язва на теле плато.
Пошли на пик ССО
Медленно поднимаемся по заснеженной осыпи, потом входим в кулуар и двигаемся по нему, размотав верёвку и держа в руках кольца. Падать тут особенно некуда, но, надо так понимать, маршрут учебный, поэтому верёвки, карабины, жумары и всё такое.
Вверх по каменюшнику
Приближается невысокий скальный пояс, через который вверх ведут скальные щели. А под скалой большая горизонтальная полка. Разрядники полезли вверх, ушли за перегиб и чего-то там возятся с обработкой маршрута. Остальные сидят на полке и ждут указаний. Погода по-прежнему мрачная, в разрывах облаков периодически проглядывает утопающий в снегу хребет.
Дальше начинаются скалы
Сидим под скалами час, сидим другой, сидим дальше. Чего там делают передние, отсюда не видно, тем более, нет смысла чего-то им указывать. Наверное, есть причина, чтобы так долго возиться.
В пуховке не холодно, а вот ноги прихватывает, приходиться топтаться на месте и как-то ещё корячиться. Да и морально тяжело сидеть без дела. Наконец-то сверху поступает команда надеть кошки и подниматься по верёвке. По-одному лезем в расщелину скалы, сложенную из шатающихся камней. Кошки скребут по скале, но кое-как продвигаться можно. Над расщелиной крутая заснеженная скала, а верёвка уходит по косой снежной полке влево. Оттуда забитый твёрдым фирном внутренний угол ведёт на гребень. Кошки здесь отлично держат, а до гребня всего метров тридцать. И чего тут было возиться три часа?
На гребне все пристёгиваются друг к другу. Поинтересовался у инструктора, а почему так, а не к камню?
Подъём с перемычки на верхушку ССО
Вот и вершина. Отсюда склон плавно спускается в западном направлении. На юг и восток обрывается крутыми скалами, через которые мы и поднимались. В целом, это даже и не вершина а край плато окружающего ущелье, по которому подходили к началу маршрута.
Позируем наверху пика ССО. В центре Володя Сковородников
Мы так долго провозились на маршруте, что опаздываем к контрольному сроку, поэтому трое во главе с инструктором уходят в отрыв, чтобы этот самый срок закрыть. Остальные, через полчаса спуска по курумнику, садятся доедать остатки продуктов. Настроение радостное. Как-никак, кажется, наша группа первая, сумевшая в этом сезоне благополучно закрыть категорийный маршрут 2А. Правда, потом говорили, будто бы мы сходили не на ту вершину, и по марщруту 2Б вместо 2А, но эту тему развивать не стали.
Спускаемся на лёд озера и выходим на свою, протоптанную утром, тропинку. Усталость даёт себя знать, как-никак, с момента выхода прошло двенадцать часов. Да и есть охота. А впереди подпирает небо склон плато, на который ещё надо влезть. А мы и по ровному-то мету уже кое-как ковыляем.
Полезли. Кто ползёт, кто сидит после каждых десяти шагов, кто рывками прыгает. Похоже на сборище калек. Между прочим, завтра вставать в три часа, и снова на гору.
Растянулись по всему склону, кто ползёт, кто стоит, кто лежит. Каждый перегиб склона кажется выходом на плато, но нет, за одним перегибом другой. Но наконец-то в лицо начинает дуть ветер, склон выполаживается, а верхушки камней освещены заходящим солнцем. Вот и поверхность плато. На ровном месте появляются новые силы. Собираемся вместе и быстро идём на запад. Слева, далеко, видна трапеция Мунхулика, а впереди разрываются серые тучи и вспыхивает красивое зарево заката. Дно долины впереди освещено неестественный светом, а снежная пыль, которую гонит по плато ветер, то и дело вспыхивает оранжевыми облаками. Но любоваться некогда. Выходим к спуску с плато, откуда уже виден базовый лагерь.
Наша молодёжь, которая вчера была недовольна, что надо строиться всем лагерем для каждой приходящей сверху группы, сегодня противоположного мнения. Начинают орать вниз, - эй, люди с горы идут!
Но начальство это пресекает. Во-первых, отсюда всё-равно не слышно. А во-вторых, надо не орать, а спускаться с невозмутимым видом, докладывать же вообще дело инструктора.
Подходим к желобу, и вниз. Когда выходим из леса, весь лагерь уже стоит на линейке. Наша группа отрыва прибежала в лагерь за пять минут до контрольного срока, и опередила остальных на полтора часа.
Начальство распоряжается, - завтра идут на Мунхулик отдохнувшие отделения, а мы, «кто может». Выход с линейки в четыре утра.
Между прочим, ноги мокрые по колено. Нужно срочно сушить ботинки, иначе утром не натянуть. А как сушить, когда вокруг всё мокрое и дым от костра во все стороны? Одна радость, - те, кто сегодня был внизу приготовили чай и ужин, но это элементарный закон у альпинистов. А Толя Зимин в моей убогой курточке был таким замёрзшим, что я почувствовал себя злодеем, и зарёкся в другой раз просить у него пуховку. И на завтра попросил пуховку у Сковородникова. Вот у него пуховка была, - высший класс, только снаружи тонкая и легко ранимая. Пообещал беречь, как только возможно, и, надеюсь, обещание выполнил.
Ботинки, наконец, слегка подсохли, только уже двенадцать часов, а спать-то когда? Ещё на завтра рюкзак собрать. Каска, реп-шнур, карабины, обвязка, банка сгущёнки, запасные перчатки, жумар… Кошки куда-то делись. Оказалось, пока сушился, их снегом засыпало. Ещё проблема – как не проспать завтра?
В три часа просыпаюсь. Холод собачий. На потолке палатки лёд. Зажёг свечку, иначе в темноте ничего не найдёшь. Ботинки, предусмотрительно поставленные сбоку от спальника, смёрзлись намертво и вообще не гнутся. Шнурки вроде стальной проволоки, - пружинят. Нога в ботинок не лезет, а руки моментально деревенеют и пальцы «не тянут». Надо бы разогреть ботинки у костра, правда, сам костёр ещё нужно разжечь.
С дикими усилиями наполовину заталкиваю ноги в ботинки, вылезаю наружу, поджигаю костёр, ставлю котёл с водой и сую ботинки с ногами в огонь. На эпопею с обуванием ушло сорок минут. Пытаюсь будить остальных, - отзываются, но не вылезают. Кто решил продолжать спать, кто пытается обуться, кто просто копошится в темноте.
Надо бы хоть немного поесть, но у костра бардак. Еду вчера никто не убирал, всё замёрзло и ушло под снежный сугроб. Кружки примёрзли к столу, а ложка вмёрзла в бывший суп, который я за эту ложку поднял вместе с миской, повертел в воздухе и бросил. Кусок жирного льда.
Головка ледоруба покрыта изморосью. Попытался взять, - рука примёрзла. Такое впечатление, что вообще на улице сорок градусов мороза. Реально, конечно, думаю, градусов пятнадцать минуса было.
Наконец, «кто может» собрались на линейке. Время пять часов утра. Подъём на плато начинаем в темноте. Впереди инструктор с фонариком, остальные ориентируются на спину впереди идущего. Через полчаса выходим из леса на верхнюю часть склона. Группа разрывается на две части. Кто-то в середине сильно замедляет темп, потом совсем останавливается. Это один из наших вчерашних. Говорит, что ему «лучше вернутся».
Инструктор держит речь. Пусть каждый подумает, хватит ли у него сил на маршрут. Не то, сверху придётся возвращаться всей группой, а некоторые идут туда уже в третий раз, два раза возвращались из за плохой погоды.
Ещё трое решают идти вниз. Из вчерашних наших остаётся всего двое.
Выходим на плато. Понемногу начинается рассвет. На горизонте маячит гребень Мунхулика. Через три часа, пройдя плато и замёрзшее озеро, подходим под перевал Звёздный.
Красноярск и Буревестник весной 85-го года
Мунхулик слегка осветило солнце. С гребня перевала ветер сдувает снежные облака. Здесь начало маршрута 2А. Привязываем кошки, надеваем каски и начинаем подниматься по склону, правее перевала. В верхней части выходим на крутой твёрдый фирн. Команды связаться не последовало, наверное, командование экономило время. Осторожно выходим на перевал.
Здесь так и свистит ветер, гоняя снежную пыль. На перевале связываемся и начинаем подъём левее восточного гребня. Путь простой. Лёгкие скалы и осыпь в снегу. Подходим под скальный взлёт. Верхняя часть скалы, - левый угол трапеции Мунхулика. Выше только ледовая шапка. Скалу обходим слева по ходу, пересекая снежный кулуар. Ещё вверх по склону, и выходим на скальный гребень.
На маршруте по восточному гребню Мунхулика
По вершине ползают тучи, скрывая шапку, и мы скоро оказываемся в «молоке». Дальше гора обрывается на север крутой стеной, а мы на её верхней грани. Сидим в надежде, что тучи разойдутся. Облака действительно поднимаются немного вверх и перед нами открывается плато. Оно лежит внизу гигантским серым пятном. Справа, за перевалом Звёздный виден весь хребет от Буревестника до ССО.
Инструкторы ушли на шапку менять записку, а, вернувшись, хотят вести группу вниз. Они, конечно, были тут много раз, но мы-то поднялись впервые, нам тоже охота на самый верх. Начальство неохотно соглашается. Но на самый верх всё-равно влезть нельзя, - на гребне шапки ледовый нож, наклонённый в сторону стены. Встанешь, - обломится. А тучи опять прилипли к вершине. Уселись чуть ниже и сфотографировались.
Сидим в тумане на шапке Мунхулика. Крайний слева инструктор Фигуровский. Третий слева, - автор в пуховке от Сковородникова
В тумане спускаемся на перевал.
Спуск на перевал Звёздный
С перевала бросили верёвку, четыре по сорок метров, и быстро оказались на плато. Сняли кошки и страховку, смотали верёвки и пошли домой. Снова пошёл снег крупными хлопьями. Ноги у всех мокрые, но температура явно плюсовая. Хорошо что погода пасмурная, не то, на свежем снегу пожгло бы солнцем. Даже и сейчас начинает гореть лицо.
Идём по озеру. Снова даёт о себе знать усталость. Не сговариваясь, садимся в снег и подкрепляемся сухарями и шоколадом. Интересно, сколько времени может выдержать человек? Вот так, почти без сна, почти без еды, с большой нагрузкой по шестнадцать часов, да ещё на высоте под три километра? Думаю, что ещё на день у меня здоровья хватит. Потому что завтра должно быть зачётное восхождение для третьего разряда по маршруту 2Б. А потом можно будет и отдохнуть.
Идём по плато к лагерю. Внизу, над Тувинской котловиной висят свинцовые тучи. Наверное, там хлещет дождь, а здесь, хоть и пасмурно, но сухо.
На следующий день выходим в четыре утра. Над плато россыпь звёзд и яркая полная луна. Гребень Мунхулика над горизонтом блестит под лунным светом. Небо начинает светлеть, когда спускаемся на лёд озера. Над осыпным цирком резко обозначился гребень хребта. Зубчатая линия раздваивается перед глазами. Пытаюсь проморгаться, но гребень никак не сходится в одну линию. Наверное, неплохо было бы отоспаться, только прежде надо ещё на гору залезть. Между прочим, сегодня уже никто, кроме меня, не пошёл, из тех, что начали с пика ССО.
Медленно подходим под центральное ребро северного склона Мунхулика. Наконец-то над нами голубое небо. Слева склон во всей красе под утренним солнцем. Бело-зелёные ветви ледника между жёлто-коричневыми скалами, а на самом верху серебристый купол с зелёными разломами.
Копаясь в глубоком снегу, натягиваем кошки и начинаем подъём к седловине ребра. Это оказалось труднее, чем ожидали. Под глубоким снегом крупная осыпь, так что местами удаётся проваливаться по грудь. А кое у кого ещё и соскакивают кошки. Именно те самые, двенадцатизубые, нового образца, с защёлками вместо ремней. Мне такие ещё в базовом лагере доверия не внушали. Для них нужна толстая и жёсткая подошва, да и подогнать их трудно. А стоит их хоть немного погнуть, хотя бы на таких, вот, камнях, как подгонка нарушается. У инструкторов старые, ВЦСПС-овские кошки, ну а у меня самодельные, наверное, лучше всех. Ещё не было случая, чтобы соскочили и держат хорошо даже на рыхлом фирне, благодаря широким пластинчатым зубьям.
Через полтора часа выходим, наконец, на гребень ребра. Путь дальше не кажется сложным, но инструктор принимает решение, - возвращаться в лагерь. Причины, - потеря времени, сомнительно, что удастся уложиться в контрольный срок. Не у всех в наличии нужное снаряжение, к тому же, как выяснилось, некоторые не умеют вязать узлы на страховке.
С начальством не поспоришь, но вообще-то, всё это и раньше можно было выяснить. Конечно, никто здесь и не учил никого узлы вязать, но уж такие знания надо приобретать ещё до выезда в горы. Также как и многие другие. Потом, с утра бежали по плато почти что бегом, а после этого подъём по плохому склону, вот и вымотались раньше времени.
Спускаемся с ребра, обедаем и направляемся по плато в обратном направлении. Всё громадное снежное пространство освещено солнцем. От снега исходит мощный поток отражённого тепла. Чувствую, как натурально начинает вспухать лицо. Страшно жарко, но свитер снимать нельзя, не то, ещё и руки сгорят. Сдвигаю очки на нижнюю часть лица, потому что глазам не так больно, как щекам. Снег на плато под солнцем испаряется прямо на глазах и верхушки камней всё больше обнажаются. Сильно хочется пить, но пить нечего, поэтому начинаем есть снег. Вроде как, этого делать нельзя, зато морально так легче.
К двенадцати часам возвращаемся в лагерь. На этот раз потихоньку и без построения. Да нас так рано никто и не ждёт. Внизу инструктора лишний раз устраивают разборку и распоряжаются снова идти туда же назавтра. Ну, нет худа без добра, можно хоть поспать половину дня. А погода, похоже, повернула на тепло. Над лагерем голубое небо. Из под снега выступает земля. Первый раз за неделю пытаюсь умыться, и, наверное, зря. Вода ледяная, пальцы приморожены, а лицо обгорело. Залез в палатку и попытался уснуть, но почему-то не спится.
Группы новичков пришли с зачётной вершины 1Б. Теперь предстоит бесплатное зрелище, - «посвящение в альпинисты». Мне вообще-то этот обычай не нравится, поскольку, по сути, та же «дедовщина». Чего хорошего, когда тебя измажут в грязи, обольют водой или посадят задом в лужу? Ладно бы, если летом, хотя бы. Но народ рассуждает иначе. Поскольку и над ним в своё время поиздевались, желает отвести душу. Я не участвую, но со стороны поглядеть можно. Между прочим, среди новичков оказалось столько здоровенных амбалов, что чуть до драки не дошло.
Утром снова повторяем пройденный путь до маршрута 2Б. Погода с утра немного похуже. Слегка метёт. Чего-то у меня внутри организма уже капитально скрипит. А также, удаётся выяснить, что это правый глаз видит вдвое больше предметов, чем левый, а левый, вроде, пока нормально. Ну, не до того.
Пошли на 2Б. Привал под северной седловиной Мунхулика
На этот раз кошки прицепили на более удобном месте, а на северное ребро полезли левее по ходу, там, где оно уже несколько выше. Зато подъём происходит по широкому снежному желобу умеренной крутизны и с достаточно хорошим состоянием снега. По крайней мере, не проваливаешься по колено. Здесь инструктора натянули верёвку, остальные поднимались с жумарами. Хотя, опять же, не так и круто, чтобы улететь.
Подъём по снежному желобу на седловину
Поднялись на гребень. Погода вполне терпимая, но подозрительная. Сверху, из-за стены Мунхулика непрерывно выползают размытые облака и вообще достаточно ветрено и холодно. Сам гребень слегка карнизный на левую сторону, с выходами достаточно прочных скал. Поднимается к вершине плавными уступами постепенно нарастающей общей крутизны. А правее него ещё одна, более слабо выраженная каменная гряда.
Вверх по центральному гребню северной стены
Некоторое время двигались по гребню, а перед очередным скальным поднятием инструкторы решили перейти на правую гряду. Что и было успешно проделано.
Начальство решило пойти в обход
Здесь крутизна уже заметно увеличилась и составляла примерно тридцать пять – сорок пять градусов до самого вершинного гребня Мунхулика. Впрочем, стоя на самом склоне легко и ошибиться в любую сторону. Но, с учётом того, что фирн тут достаточно твёрдый, хотя и в самый раз для моих любимых кошек, улететь отсюда при срыве достаточно реально. При том, что этот склон кончается далеко внизу горбатыми выходами голого льда, упирающегося в морену. Ну, так мы и двигались с верёвками от самого подножия северного ребра. Только дело в том, что впереди всё время были инструкторы, а подниматься следом по перилам, - невеликого труда дело. Я полагал, что, если уж зачётное восхождение, то мы всё будем делать сами, а начальство станет лишь наблюдать. Но у начальства, как всегда, своё мнение. Возможно, они снова опасались за сроки по времени. Так, или иначе, но в середине склона всем было велено прицепиться к большому камню и ждать. А инструктор полез наверх, волоча за собой всю верёвку и не делая точек страховки. Выглядело это снизу, конечно, круто. Человек уже больше сотни метров лезет, орудуя ледорубом, то на ногах, то на четвереньках, позади него верёвочный хвост всё время увеличивающейся длины и тяжести, а сверху из-за снежного гребня вершины вылетают рваные облака.
Таким образом, на всём пути по гребню, приходилось не столько идти, сколько стоять и ждать. И это уже стало сказываться на мокрых ногах. Как я ими не вертел и не крутил, а лёгкое обморожение пальцев всё-таки получил именно здесь. Как потом оказалось, не я один. А с лица начала помаленьку отпадать обожжённая шкура. За неимением других средств, натянул под самые очки горловину свитера. Впрочем, всё это совсем не помешало общему состоянию восторга. В конце концов, ведь альпинистских маршрутов выше 2Б я не ходил, ни до, ни после. Ну и, благодаря долгому стоянию на месте, можно было полюбоваться окрестными видами и пофотографировать.
Внизу сплошная зима и замёрзшее озеро
Наконец, снова поступила команда подниматься. Ну, с жумаром на верёвке склон идётся совершенно спокойно. По-очереди вышли наверх, совместными усилиями вытянули снизу верёвку и уселись в вырубленные снежные лоханки немного ниже вершинного гребня Мунхулика. И начали фотографироваться.
Сидим почти наверху
Отсюда, оставив рюкзаки, отправились на шапку. Это ещё метров двести по пологому склону. Гребень постепенно переходит в купол, с верхушки которого почти ничего не видно, кроме белого круга под голубым небом. А к краю подходить нельзя, поскольку там ледовые сбросы, по крайней мере, с северной стороны. На самом верху косой ледяной нож, ещё метров на пять выше. У его основания торчит палка с надетой кверху дном кружкой. А в ней, как выразился инструктор, лежит что? Лежит ваш третий спортивный разряд по альпинизму.
Спускаться решили через западное плечо Мунхулика, - перевал «Конфуз», куда и побежали бегом, поскольку времени, как бы, опять не хватает. Никакой перевальной седловину тут нет, просто в этом месте на север спускается широкий снежный склон, а в других местах осыпные гребни со скальными выходами. А на юг, вообще пологая осыпь.
Отсюда спускались глиссированием. Фирн оказался довольно скользким, и на нём быстро разносило. Так, что в нижнюю, рыхлую часть склона въезжали на большой скорости и кто кувырком, а кто просто носом в снег. По следующему снежному желобу уже съезжали на заду, потом пересекли замёрзшее озеро и вышли на плато. С поверхности плато за сутки испарилась добрая половина снега, а между камнями проступил мох и жёлтая трава. Да и весь хребет наполовину разгрузился от снега и чернел многочисленными скальными пятнами. Вот и в эту тундру удосужилась прийти весна. А нам завтра уходить вниз.
К вечеру спустились в лагерь. Ну, что же, все нужные маршруты сделаны, и третий разряд удалось закрыть. И всё же, такой спортивный альпинизм не совсем по душе. Возвращаешься как с тяжёлой работы. Гораздо приятнее, когда не работаешь на износ, когда выбираешь вершины за их красоту, а не за то, что там маршрут классифицирован. Вот и здесь, побродить бы самому, не спеша и без командиров. Тут ещё много легкодоступных мест с хорошим обзором. Хотя бы, тот же северный бугор, заслоняющий Мунхулик. Возможно, с его осыпной верхушки Мунхулик бы смотрелся гораздо эффектнее. Или же скальные срезы на южной стороне пика Красноярск.
Впрочем, чего ворчать? Спасибо и за то, что было. Вот, в июне снова поеду на Кавказ, там и командовать буду самим собой.
Вечером следующего дня мы шли вниз. Тундра просто дышала теплом. Из подо мха выступили лужи воды. Рюкзаки у нас капитально полегчали, а вид у всех был весьма потрёпанный, как после сражения. Кошки тупые, ледорубы избитые, лица в ожогах и заросшие двухнедельной щетиной. И все голодные, поскольку последнюю еду доели ещё вчера.
Тут припомнили, что немного еды у нас лежит в конце спуска с перевала, и размечтались, как через часик мы её будем есть. Только стоило нам несколько раз упомянуть об этом «складе продуктов», как оказалось, что вслед за нами вырос изрядный хвост из голодающих альпинистов. На разъяснения, что там не склад, а всего несколько консервных банок, никто не реагировал. Хвост ещё и удлинялся, а компетентные личности заявляли, что пару банок никто складом продуктов не именует. Так что, пока спускались, этот мифический склад вырос в голодных глазах не верящих до размеров товарного вагона.
Короче, когда «склад» достали, собравшаяся вокруг толпа заголосила от возмущения, а потом ушла, потому что делить на всех тут было нечего. Лично мне, помнится, досталась одна столовая ложка гречневой каши, размешанная с томатным соусом, и это ещё удачно вышло.
Дальше вниз тундра закончилась и началась та самая дорога, по которой заезжали вверх. Народ шёл разрознёнными группами, некоторые вышли ещё вчера и ночевали тут, другие спустились ночью. И весь этот народ двигался по направлению посёлка Шуй, до которого, вероятно, было километров тридцать. Нам удалось пройти километров пять, как вдруг обнаружилось, что сверху едет грузовик. В грузовике лежали дрова из местных малокалиберных стволов, вдвое длиннее кузова, а сверху сидел ворох альпинизма. Машину вёл очень весёлый тувинец, который по дороге никому не отказывал залезть в кузов. Вернее, уже «на кузов». Так как кузова из под альпинистов уже видно не было.
В результате, поехали и мы. Лично я сидел далеко за пределами кузова, на двух тех самых жердях, обхватив их ногами и засунув между них ледоруб. Думаю, опрокинься эта машина, дело бы закончилось некоторой ампутацией органов. Ну, если бы жерди при этом не сломались, конечно. А опрокинуться у машины было достаточно шансов. Дорога, как уже упоминалось, была фронтовая, да ещё и раскисла от потепления, а груз альпинизма совершенно безразмерный. Мало того, по дороге он ещё и дальше увеличивался, поскольку некоторые группы шли уже второй день и успели далеко зайти. Вот этих было жалко, потому что они не только прошли больше всех, но ещё и при попытке влезть просто осыпались наружу, на радость нашему весёлому водиле.
Каким образом эта потенциальная братская могила всё-таки не опрокидывалась, - уж я не знаю. Но что можно было сделать? Ну, каски все надели, и только.
Так, или иначе, но ближе к ночи до Ак-Довурака мы добрались и полезли в прежнюю шофёрскую ночлежку. Тут я впервые за долгое время взглянул на себя в зеркало, выразился, и с ходу полез в раковину с холодной водой. Поскольку горячей воды здесь сроду не водилось. Потому что более противной рожи мне в жизни видеть не доводилось. И как только меня с подобной рожей столько времени терпели окружающие? Рожа была красная, висящая лохмотьями облезающей кожи, нос походил на кусок мяса, волосы на какие-то засаленные отростки, а поверх всего выросла редкая, но длинная щетина, с одной стороны чёрная, а с противоположной почему-то рыжая.
Да уж, тут я понял, почему Вова Сковородников был лысый. По сравнению со мной, он сейчас просто выглядел голливудским красавцем. Ну а Толю Зимина, как уже упоминалось, никакая грязь почему-то не портила, несмотря на его модную лохматость.
Назавтра, заметив в моих действиях осмысленность, они поинтересовались, как я собираюсь отсюда выбираться? Я им сообщил, что у меня имеется на следующий день билет на самолёт, только не отсюда, что было с самого начала нереально, а из Кызыла, и осталось лишь прорваться в Кызыльский автобус.
Горы высокие встали, нежно блестит синева
Вот и ручьи зазвучали, зазеленела трава То ли весна, то ли осень. Лето, а сверху зима Мы пониманья не просим у не сошедших с ума Солнце ударит с разбега, крючья впиваются в щель Скалы карнизами снега щедро обвесил апрель Разве забудешь когда-то как под небесный проран Выгнули спины горбато белые гребни Саян? Тает в холодных озерах белый весенний ледник, Тонет в небесных просторах скальный хребет Мунхулик Пусть сочиняют причины, пусть говорят " дураки ", В небо шагают мужчины, лихо взвалив рюкзаки В лица врезается ветер, льдины повисли с вершин Есть еще цели на свете для настоящих мужчин Мы непременно вернемся, словно весною вода Девушкам мы поклянемся не умирать никогда Купол сверкает снегами, или уже облака? Кто не дотянет ногами, тот доползет на руках К черту распухшие губы, к дьяволу все тормоза В небо торчат ледорубы, счастьем сияют глаза В жизни со смыслом убого, я же его отыскал Стоя подобием бога там, над каскадами скал Где и сегодня, как прежде, стынет нетающий лед Символом светлой надежды, памятью первых высот.
Простые зимние маршруты на Мунхулик
Читайте на Mountain.RU:
Как я был альпинистом Часть I |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
