При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
Фото и видео: блог Андреаса
Андреас Франссон: «Мне нравится преодолевать трудности»
Пару лет назад финский фотограф Теро Репо в очередной раз прислал нам подборку фотографий для фотовыпуска. В последние годы на его счету было много сверх сложных спусков в Шамони и несколько впечатляющих первых спусков в различных уголках мира.
Идея сделать с ним интервью возникла еще года полтора назад, но все как-то не получалось. Могло не получиться и в этот раз, так как Андреас был в Патагонии, дозвониться до хостела, где он жил, оказалось невозможно, а вернуться в Европу Франссон планировал уже после того, как мы должны были сдавать номер в типографию. Но планы шведского райдера чуть изменились, и он прилетел домой на несколько дней раньше. 12 октября мы созвонились и сделали это интервью. На днях ты вернулся из Патагонии. Расскажи, что ты там делал? Каждый год я стараюсь провести 2 небольшие экспедиции – одну весной и одну осенью. Изначально мы планировали поехать в Тибет, но он был закрыт для туристов. Тогда и возник вариант с Патагонией. Мне давно хотелось посетить эти места. К тому же такая поездка выглядела как своеобразный отдых от моих обычных лыжных экспедиций. Ты живешь в городе, не нужны никакие пермиты, тебя не мучает высота. К тому же мой хороший друг Колин Хэйли – известный американский альпинист, с которым мы много ходили и катались в Шамони – сказал, что на Пуансено (вершина в массиве Фитц-Рой) видел линию, которая могла бы стать одной из самых красивых и сложных в истории горных лыж. Меня подобные темы сразу цепляют. Обычно после проезда даже по самым сложным склонам я ловлю себя на мысли: «Хм, и это все?» Честно говоря, я ни разу не делал спуск, который был бы по-настоящему трудным для меня, такой, после которого ты скажешь себе: «Ну, это было, пожалуй, уже слишком!». Правда, тут грань очень тонкая – делать чересчур сложные вещи на лыжах ты не можешь, так как у тебя нет права на ошибку, ты не можешь упасть. Альпинист, в принципе, может позволить себе срыв, но лыжник – никогда. Так что в горных лыжах нельзя заходить совсем уж далеко. Но мне всегда интересно проверить себя и понять, до какого предела в катании я могу дойти. Я считаю, что если на склоне есть снег, то все нормально, ничего супер сложного не будет. Но в Патагонии я столкнулся с тем, что там снег держится на более крутых склонах, чем мы привыкли. Говорят, на маршруте Дона Уилланса, по которому я спускался, ледовый склон имеет уклон до 70 градусов. Конечно, там где я проехал, было не так круто, потому что по такому уже не покатаешься. Возможно, просто оказалось больше снега. Но все равно уклон минимум 60 градусов!
И вот там-то я впервые подумал: «Да, повторять это я не хочу!» Наконец я нашел такой спуск, после которого смог сказать себе, что получил достаточно. Я нашел свой предел. Если взять любой классический спуск в Альпах или Штатах, то я не думаю, что там можно найти такую крутую линию, потому что снег просто не будет держаться на склоне с таким уклоном. По крайней мере, я еще не видел таких склонов. Обычно уклон 40 – 45 градусов. Для хорошего лыжника это не представляет сложности. А на Пуансено было по-настоящему трудно. Я нормально ехал (делая повороты) только половину спуска, а остальное просто соскребся. Не очень стильно, и мне такое не по душе. Но на этой линии иначе было никак. Я не представляю, чтобы кто-нибудь мог проехать там нормально, делая хорошие повороты. То есть это была самая трудная линия в твоей жизни? Самая технически сложная. Но некоторые спуски в Перу и на Аляске были более сложными физически. На Пуансено я, в общем-то, даже не устал, так как линия короткая, 250 м перепада. Понравилась тебе Патагония? Да, красивые места. Но для катания Патагония все-таки не подходит - мало линий. Хотя я видел 3 - 4 очень красивых спуска. Мы также прокатились по Серро Гранде. 10 часов шли до снега, потом еще 8 на точку старта, но погода стояла слишком теплая, пошел дождь, на склоне был лед и камни, и пришлось отказаться от изначально задуманной линии. Сделали другой спуск, не особо сложный, но все равно приятный. Потом встретили друзей из Австрии, ходили с ними ски-тур, прокатились по кулуару, где раньше, наверно, никто не катался, лазали болдеринги. Каким был снег на Пуансено? В верхней части был паудер, удалось сделать несколько красивых поворотов. Там уклон порядка 50 градусов, ничего сложного. Затем склон стал круче, появился подмороженный наст. Пришлось просто переставлять лыжи, упираясь в палки. А в паре метров сбоку – километровый обрыв. Классное место! Затем крутизна падает до 50 – 55 градусов, и снова начинается хороший снег. Ты использовал веревку для страховки? Конечно. Около 10 м я был вынужден спускаться по ней. Это было после сложного участка, о котором я сейчас говорил. Во время подъема я нашел крюк. Так как уклон был намного больше, чем обычно, я сразу подумал, что, наверно, надо будет спускаться тут по веревке. Поэтому закрепил крюк, и когда съехал к нему, то был настолько уставшим психологически, что с радостью встегнулся. Но быстро понял, что использую веревку только потому, что все говорили, что там без нее никак. Метров через 10 я решил, что ничего такого уж сложного там нет, убрал веревку в рюкзак и спокойно поехал дальше. Но мне надо было почувствовать себя в безопасности на какое-то время. На самом деле, участок, на котором я спустился по веревке, был одним из самых простых на этом маршруте. Какие теперь планы? Я учусь на гида, зимой будет несколько курсов. Также надо поработать на спонсоров. Но весь декабрь и январь буду кататься в свое удовольствие. Есть идеи относительно нескольких небольших экспедиций – у меня на примете кое-какие интересные линии. Но пока не сделаю их, не стану раскрывать карты, так как это только будет давить мне на психику, потому что народ начнет обсуждать. В экстремальном катании никогда нельзя заранее что-либо утверждать, так как для того, чтобы спуск состоялся, нужны идеальные условия. Обычно удается реализовать только четверть попыток. Поэтому я предпочитаю не говорить о своих задумках, пока не сделаю. Как давно ты живешь в Шамони на постоянной основе? Я не могу сказать, что постоянно живу в Шамони, так как очень много путешествую. Но в последние 7 лет большую часть времени провожу там. В прошлом году я прожил там 3 месяца, а все остальное время был в разъездах. Но сейчас у меня есть апартаменты, поэтому, наверно, буду проводить в Шамони больше времени. Когда и почему ты решил переехать в Шамони? Шамони – это своеобразная столица горных видов спорта. В молодости я жил на севере Швеции и Норвегии, работал гидом и инструктором, занимался хели-ски. А где именно? Риксгренсен. Мне тогда было 18 лет. Отличное место. Там по-настоящему дикие горы. Изучая их, я прошел школу ски-тура и ски-альпинизма. Потом почувствовал, что набрался достаточно опыта и, так сказать, «перерос» эти горы. Понял, что готов к Шамони. Впервые я приехал туда, когда мне было 19 лет, и сразу подумал: «Это то место, где я хочу жить!» Но тогда у меня еще не было необходимого багажа знаний о горах и лыжных и альпинистских навыков. Поэтому я вернулся домой и начал тренироваться как проклятый. Ходил в горы, научился обращаться с веревками и т. д. И когда снова оказался в Шамони, то был хорошо подготовлен и мог сходу начать делать сложные вещи. Что больше всего поразило тебя в Шамони, когда ты попал туда? Прежде всего, огромные возможности для крутых спусков. Хорошо, что я приехал подготовленным. Классические сложные кулуары и линии не пугали меня, я знал, что могу проехать всё. Это очень классное чувство. Но, конечно, я продолжал многому учиться непосредственно в Шамони. Ты многое узнаешь о горнолыжной тактике и стратегии. Один из моментов, которые ты понимаешь в Шамони, – тебе надо быть быстрым. Почему? Потому что в Шамони очень много райдеров. Если хочешь хорошо покататься, тебе надо первым подняться на старт. Еще одной интересной и классной особенностью Шамони является то, что ты можешь за один день сделать по-настоящему крутой спуск. Утром проснулся, пошел на канатку, поднялся, дошел до нужного кулуара, спустился, и вечером ты уже дома, ужинаешь с друзьями. Как будто на работу сходил. Мало где в мире можно так просто добраться до реально крутых маршрутов. Обычно на это требуется несколько дней. Соответственно в Шамони ты за сезон можешь проехать и пролезть гораздо больше интересных линий. Тебе не надо ночевать в хижине и ждать там погоду, а потом муторно спускаться вниз, потому что условия плохие. Как тебя приняло шамонийское лыжное сообщество? Все-таки ты был особо никому не известным парнем из Швеции, приехал и сразу начал делать супер сложные спуски. Если говорить о ребятах, кто катается по реально сложным и крутым линиям, то таких даже в Шамони немного, это очень небольшое сообщество. Максимум 10 – 15 человек. Они прекрасно все понимают, и без проблем меня приняли. Но в общей массе народ не очень понимает, чем мы занимаемся. Для многих наши спуски – это какая-то магия, что-то запредельное, но, тем не менее, я нечасто слышал отрицательные отзывы о своих проездах. Конечно, есть люди, которые считают, что мы переходим грань допустимого риска и делаем слишком опасные вещи. У каждого свое мнение.
И если ты сделаешь какую-нибудь глупость, они понимают, что привело тебя к этой глупости. Правда, думаю, что сам я не делал ничего сверх глупого, хотя какие-то ошибки, разумеется, бывали. В том числе и такие, за которые приходилось платить. Но это часть игры. Ты намекаешь на лавину, в которую попал несколько лет назад? Да. Я тогда сломал шею и спину в 4 местах. Как ты попал в эту лавину? Оказалось намного теплее, чем обещал прогноз, но мы уже были на горе, и поделать было ничего нельзя. Начали спускаться, и меня снесло лавиной. Как удалось восстановиться? Мне, конечно, повезло, что нервы и прочие важные части не были повреждены. Шея, правда, у меня не особо двигается теперь, но остальное тело работает на 100. 3 месяца я неподвижно пролежал в больнице, а потом начал восстанавливаться. Я привык очень много и напряженно тренироваться, поэтому проблем не было. Уже через год я отправился на Денали и проехал южную стену. Крис Дэвенпорт несколько лет назад сказал, что южная стена Денали – это самый сложный из еще несделанных спусков в северной Америке. Для меня решение о спуске по южной стене Денали было очень естественным. Линию мне показал Колин Хэйли, о котором я уже говорил. Он провел на Аляске 11 или 12 сезонов, соответственно, многое знает об этих горах. И как-то раз он сказал, что южная стена Денали – это именно то, что мне нужно. Посмотрев на фото, я сразу понял, что могу там проехать. Стена очень, очень большая, и так как прежде по ней не катались, нельзя было точно сказать, насколько там сложная линия. Но я был уверен в себе. Когда я вижу белое, когда я вижу снег на склоне, я знаю, что могу там проехать. Для того чтобы сделать этот спуск, мне пришлось собрать воедино весь опыт, полученный в Шамони. Потому что верхняя часть получалась как один из спусков в Шамони, средняя – как другой, нижняя – как третий. Как будто три шамонийских линии друг за другом соединили в одну. Разложив маршрут таким образом, я окончательно убедился, что он мне по силам. Конечно, надо было выработать правильную стратегию, подобрать снаряжение. Для разминки и акклиматизации я проехал классические маршруты – Ориент Экспресс и кулуар Месснера. По ним, вообще-то, катается много народу, это популярные линии. Изначально я планировал подняться на вершину прямо из ABC, но пришла непогода, и пришлось отсиживаться в одном из высотных лагерей. Когда погода установилась, мы спокойно дошли до вершины. Я посмотрел на маршрут спуска, состояние снега было хорошим. Поэтому решил не тянуть и уже через 5 минут начал спуск. На первой половине стены уклон порядка 40 – 45 градусов, снег позволяет ехать быстро. Затем надо сделать траверс, примерно 500 м. Лыжи пришлось снять. Потом я пролез ледопад, чтобы выбраться на другую сторону ребра, и продолжил спуск. Но стало жарко. Условия напомнили те, в которых я попал в лавину и сломал шею. На самом деле, тот случай в итоге оказался очень полезен, тогда я получил самые важные знания. Я остановился за скалой. Большинство сильных лыжников и альпинистов понимают, когда гора говорит «нет». После того случая с лавиной я знал, что может произойти, если я продолжу спуск. Идти вверх не вариант, так как стена огромная. Ехать вниз – нельзя, так как гора однозначно не пускает. Поэтому я дождался ночи, чтобы температура опустилась и обвалы прекратились, и продолжил спуск. В мае на Аляске белые ночи, правда, не такие белые, как на севере Швеции, но света достаточно, чтобы кататься. Примерно, как в Санкт-Петербурге. Чтобы выйти на снежный склон, мне сначала пришлось немного спуститься по веревке. Ниже было довольно много участков со льдом, на которых приходилось пользоваться веревкой. Суммарно метров 400 – 500. В самой нижней части ты попадаешь на сильно разорванный ледник. Пришлось ждать, пока станет совсем светло. Ехать там надо было быстро, чтобы проскочить трещины по снежным мостам. Я не знал этот ледник и был там один, поэтому права на ошибку не имел. Но мне повезло, удачно нашел путь через ледопад, потом проехал нижний ледник и выбрался на тропу в 20 минутах от базового лагеря. Но до него не дошел. Почему? Весь выход занял у меня 33 часа, я так устал, что просто лег на рюкзак и отрубился. Прямо на тропе. Люди проходили мимо и удивлялись: «Что ты тут делаешь, до лагеря полчаса идти». Я отвечал, что устал и спать буду тут. Проспал в итоге около 6 часов и пошел в лагерь. Палатки и спальника у тебя не было? Нет. Только маленькая горелка и еды на раз.
Потом мы планировали пройти Кассин Ридж, если получится. Поэтому, отдохнув день в базовом лагере, я поднялся в ABC, и через день мы сходили Кассин Ридж примерно за 30 часов. Напряженный у тебя график там был! Да уж. Для меня было важно успеть сходить маршрут по Кассин Ридж с Магнусом, потому что я знал, что он очень хочет пройти его. Роль Магнуса в этой экспедиции была огромной, без него у меня бы не получилось проехать по южной стене. Поэтому мне хотелось, чтобы он тоже получил свою порцию удовольствия. Физически пришлось тяжело? Да, очень. Как я понимаю, одной из проблем на спуске по южной стене является ориентирование. Как ты справлялся с ним? Насколько я помню, сверху видно только небольшую часть стены. Да, примерно четверть. На самом деле ориентироваться было не сложно. Я изучил фотографии и точно знал, куда мне ехать. Самым сложным было запомнить высоту, на которой начинается траверс, и не пропустить его. Поэтому я всегда катаюсь с альтиметром, для меня в горах он важнее компаса. А GPS у тебя был? Да, я всегда ношу его в рюкзаке, но ни разу в горах не пользовался им. Мне всегда хватало компаса и альтиметра. Если не ориентирование, то что было самым трудным на спуске? Остановиться и ждать. Психологически это ожидание ночи очень сильно давило. Тяжело было принять решение остановиться? Нет, после той лавины решение далось легко. Если бы не тот случай, наверно, было бы труднее решиться. Он изменил меня, мое отношение к подобным ситуациям. Похожая история была сейчас в Патагонии. 18 часов мы поднимались на старт потрясающе красивого спуска. Я знал, что второго шанса проехать там не будет. Но по маршруту сыпались камни. Гора однозначно говорила «нет». И мы отказались от спуска. Чтобы добиться в горах чего-либо значимого, у тебя должно быть устремление, некая жажда – без этого не будет мотивации идти наверх. Но помимо стремления вверх и жажды достижения, должно быть и желание спуститься вниз – иначе ты не выживешь. Баланс между этими стремлениями очень важен. После лавины я начал серьезней относиться к этому вопросу и часто стал отказываться от спусков. Многие думают, что я везучий, что у меня все получается. Наверно, эти люди не читают мой блог, где я пишу о своих путешествиях. Например, прошедшей весной мы сделали 6 первых спусков в Норвегии за 3 недели. Но у нас было 18 попыток. То есть 12 раз мы вынуждены были повернуть назад. В Патагонии – то же самое. Каждую неделю мы выходили в горы, но в итоге сделали всего один хороший спуск. За 8 или 9 попыток. Но я все равно считаю, что экспедиция получилась успешной, так как мы проехали ту линию, о которой думали. К тому же главное в любой экспедиции то, что ты находишься в горах. Не важно, удалось тебе реализовать намеченные цели или нет. Горы – сами по себе награда. Да, я полностью согласен с этим.
Осознание того, что я должен сделать все четко, помогло мне сконцентрироваться. Перед стартом я сказал несколько фраз на свою камеру. Например, что жизнь не может быть круче, чем в этот момент. Я чувствовал, что я по-настоящему живу. В одном из интервью ты говорил: «Я человек, которого притягивает вызов, и это отличает меня от многих моих друзей в Шамони». Что ты имел в виду? Я хотел сказать, что многие мои друзья любят кататься в идеальных условиях, то есть в хорошем паудере. Но я люблю сложности. Я получаю удовольствие и от катания по жесткому снегу. Мне нравится кататься по насту, потому что это трудно, это заставляет тебя работать. Я люблю выходить в горы в плохую погоду, когда тяжело ориентироваться. Потому что такие условия бросают тебе вызов. Ты принимаешь его и получаешь от этого удовольствие. Конечно, всему есть предел. Нет никакого кайфа быть в горах, когда там лавиноопасно. Я не люблю делать глупости, но преодолевать трудности мне нравится. Как думаешь, почему тебе это нравится? Не знаю. Возможно, достижение цели через трудности приносит больше удовольствия, более острые эмоции. Успех или неудача, черное или белое, хорошее или плохое – такова игра. У тебя есть спортивное прошлое? Ты занимался рейсингом? Нет. Я начал работать инструктором в 15 лет. В 21 год уже обучал самих инструкторов. А в соревнованиях никогда не гонялся. Но с 12 – 13 лет катался очень много, каждый день. После школы мама отвозила меня на подъемник. Когда мне было 15 – 16 лет, мы с другом каждые выходные ездили куда-нибудь, участвовали в локальных соревнованиях по биг-эйру. После школы я сразу уехал в Риксгренсен. У меня никогда не было работы, не связанной с лыжами. А где ты родился? На севере Швеции, в Лулео. Твои родители катаются на горных лыжах? Нет. У нас есть небольшой коттедж в финских горах, когда я был ребенком мы ездили туда. Но на горных лыжах родители не катались. Зато по маминой линии у нас в семье есть известные беговые лыжники. Мой дед в молодости занял 5-е место на чемпионате Финляндии, все его братья тоже показывали хорошие результаты. Мои двоюродные братья входят в состав молодежной сборной Финляндии. А что родители думают о твоем рисковом образе жизни? Когда я еще был подростком, мы с мамой договорились не обсуждать эту тему, потому что ни к чему хорошему такие разговоры не приводят. С детства я стремился к свободе, и экстрим дает мне эту свободу. Сейчас это моя работа. Конечно, моя цель – остаться живым. Но я понимаю, что многие люди, выбравшие экстрим, погибли в горах, многие мои друзья погибли в горах. Это опасное дело. У меня был случай с лавиной, я надеюсь, что так я заплатил свою долю горам. За те годы, что ты катаешься в Шамони, заметил ли какие-нибудь изменения в состоянии ледников, в снежно-ледовых условиях на классических маршрутах? Да, пожалуй, состояние маршрутов меняется. Самую сложную свою линию в Шамони я проехал в январе – раньше в это время на этом маршруте никто не катался. 2 года назад был очень теплый январь, что позволило сделать несколько крутых спусков. Прежде по крутым линиям катались только весной и летом. Сегодня сроки сдвинулись. Вообще, мне кажется, что для такого места как Шамони теплая зима – это хорошо. Хорошо для экстремального катания? Не только. То, что раньше считалось экстремальным, сегодня доступно довольно большому числу райдеров. Поэтому я бы сказал, что теплая погода хороша не только для экстремалов, но и для продвинутых лыжников, кто готов кататься повыше. С другой стороны, видно, как ледники отступают. И некоторые ледовые участки на крутых склонах больше не существуют. Да. Из-за этого несколько маршрутов стали непроходимыми. Для того чтобы снег удерживался на склоне, нужен лед. Если его нет, то кататься невозможно. Хотя таяние ледников кое-где, наоборот, открыло новые возможности. Там, где раньше были одни сераки, сейчас может быть вполне подходящий для катания склон. Новое оборудование, новые лыжи дают какие-то реальные преимущества? Я довольно молод, чтобы сравнивать современные лыжи со старыми. Я никогда не катался на длинных лыжах. Если говорить об изменениях, произошедших в последние несколько лет, то уменьшение веса, конечно, дает преимущества. Для катания в Шамони это, может, и не так принципиально, там ты в любом случае все успеешь за день, и вес лыж не особо важен, если физически ты нормально готов. А вот в Штатах, в Гималаях, где ты не обойдешься одним днем, вес оборудования играет существенную роль. Ты учишься на горного гида. Не боишься, что репутация супер экстремального райдера может сделать тебе плохую рекламу среди потенциальных клиентов и будет отпугивать людей? Нет. Наоборот, я думаю, это хорошая реклама. Все лучшие гиды занимались экстремальными спусками. Если ты не испытывал свой предел, ты не можешь быть хорошим гидом. Экстремальное катание дает неоценимый опыт. Знаешь, ведь у большинства гидов не так уж и много лыжного опыта в сравнении с людьми, кто живет горными лыжами. У меня есть опыт катания по очень сложным маршрутам. С клиентами я буду кататься на куда более простых линиях. Проблемы у гида возникают тогда, когда ему попадается клиент с более высоким уровнем катания. Вот поэтому гид и должен кататься много и хорошо и иметь за плечами экстремальные спуски. То же самое и в альпинизме. Уровень гида должен быть выше, чем у клиента. Кто из первого поколения экстремалов Шамони произвел на тебя наибольшее впечатление? Жан-Марк Буавен. Он превосходил всех. А если говорить о гидах, то одним из лучших я считаю Стефана Дана. И он по-прежнему увлекается крутыми спусками. Как ты работаешь со страхом? Я привык жить с ним. Очень важно слушать внутренний голос. Страх помогает услышать его и выжить. Каждый раз, когда я оказываюсь на крутом склоне, у меня в голове всплывают картинки, как я лечу вниз с лавиной. Это помогает мне не терять концентрацию. Ведь очень легко забыться, поддаться настроению, что все просто, тем более ты делал подобное уже сотни раз. Страх помогает тебе оставаться сфокусированным и не зазнаваться. Один умный человек говорил, что никогда не делал двух серьезных, сложных вещей подряд, одну за другой. Если ты сделал что-нибудь крутое, то отойди в сторону, отдохни. Я очень хорошо его понимаю. Потому что после успеха легко зарваться, потерять страх, а это приведет к печальным последствиям. Когда страх вернется к тебе, тогда можно снова браться за серьезное дело.
Парализующий страх бывает тогда, когда ты не готов. Допустим, если пробуешь новый для себя вид спорта. Или выбрал маршрут, для уверенного прохождения которого тебе не хватает мастерства. Но я катаюсь всю жизнь, и мой уровень пока всегда превосходил страх. Не знаю, у кого как, но у меня такие отношения со страхом. Его в моей жизни было очень много. Поэтому я много времени уделяю медитации, пытаюсь разобраться в себе и как-то по-особому подружился со страхом. |
||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
