При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Фото из архива Дениса Урубко
Это было в 1993 году, я был очень молод, и тогда в Туюк Су весной или в начале лета человек упал на начальных метрах пика Маяковского и повредил ноги. Естественно, всем скопом, командой ЦСКА, Политехи впряглись, все побежали. Я успел только до Крестов добежать, понятно, моё дело «принеси-подай». И в одном месте, на спуске к Чёрному камню, мне доверили нести носилки, акью с пострадавшим. Мы несли его вниз, дорога была плохая, одна машина сумела пробиться, Нива, и этого человека надо было загрузить. Мы сидели и чесали репы, как бы нам закинуть тело беспомощное. Тут на наших глазах это тело встаёт, отодвигает руки спасателей, проходит метров 15-20 до машины и говорит: ну всё, спасибо, достаточно. Эмоции тогда у людей зашкаливали. Все опешили, постарались промолчать, мастера альпинизма. Я помню фамилию этого человека до сих пор, потому что потом его много материли, ругали, но в моменте ситуация была комичная, молчание ягнят: пострадавший, которого все тащили, надрывались, думали, ноги поломаны, страшное что-то, встал из акьи, сказал спасибо, отодвинул руки, которые пытались ему помочь, сел в машину и уехал в город :)
К сожалению, я доставлял проблем многим, может быть, это меня чему-то научило и дало понимание того, как важно не допустить ошибку. В горах я провёл много спасработ, не могу вспомнить сколько, даже чаще всего не спасработы были, а нужно было просто помочь людям, подтолкнуть в каком-то направлении, посоветовать. Вот к примеру, в Туюк Су, зима, прибегает Саня Рудаков, как сейчас помню, говорит, на полке, на Пионере, застряла двойка, не смогли пролезть маршрут 4А, ребята из Политеха, надо вытягивать, они до утра не доживут, мороз -15-20С. Мы схватились, а я хорошо знаю эту стену, этот маршрут, с Сергеем Самойловым выбегаем впереди всех, у нас две или три верёвки с собой, очень просто организовать, когда знаешь обстоятельства. И мы, передовой спасотряд, добегаем до верха стены, по кулуару огибаем эту стену, и я начинаю дюльферять по маршруту, потому что стена не заканчивается на вершине, она заканчивается, грубо говоря, на осыпи. Надо знать, как подойти по гребню к началу сложного участка, и потом три верёвки вниз дюльферяешь, и я оказываюсь рядом с пострадавшими. Они не пострадавшие, просто пережидают ночь, бивуак. Я кидаю им верёвку, они выжумаривают наверх, и всё хорошо. То есть такие спасработы - не совсем спасработы. Хорошо, что мы с Сергеем всё так красиво смогли организовать, ребята не поморозились и не заболели.
Мы прилетели на Южный Иныльчек и в тот же день побежали откапывать тела Хрищатого и его группы. Помню, как вокруг свистели страшные лавины, там были опытные люди, а я необстреленный участник, ничего не зная, ничего не понимая, копал траншеи, шурфы, пытался найти, падали свежие заряды лавин со склонов, нас иногда засыпало по пояс, было очень рискованно, могли похоронить ещё кого-нибудь, но пронесло. Было даже не страшно, я просто ничего не понимал. Да, потом была похожая ситуация на Канченджанге, когда я под лавинами выкапывал заброску, не тело, а заброску, её засыпало, была очень глубокая яма, я туда спустился, сверху падали хлопья снега, свежие лавины, меня в любой момент могло засыпать, и меня засыпало в один момент, к счастью, я успел выдернуться наверх. Важно уметь рисковать в нужные моменты. Ради заброски, пожалуй, не стоило, а ради попытки помочь человеку, который, возможно, ещё жив, под снегом, и имеет право на жизнь, риск для других, наверное, оправдан. Основное слово в выполнении спасработ - эффективность. Каким способом это будет достигнуто, неважно, главное, чтобы быстро, безопасно, спокойно, чтобы никто больше не загнулся. Всё просчитать, как в головоломке или шахматах.
Денис Урубко и Денис Гичев
А.П.: Как вообще это работает, вот ты поднялся к человеку, которому нужна помощь, и что дальше?
Д.У.: Это не так: вот ты поднялся к человеку, - нужно придумать заранее, в базовом лагере или в штурмовом лагере, если дело происходит на маршруте, перед тем как ты отправляешься наверх, что ты будешь делать. Всё просчитать, это как головоломка или шахматы, ты всю ситуацию контролируешь.
С Марчином Качканом на К2, я знал, что у меня одна таблетка аспирина осталась, аптеку выдуло, у меня одна кошка упала, её тоже сдуло ночью, вся эта конструкция мгновенно собирается в один такой узел, который надо развязывать.
Накопленный опыт помогает, ты учишься у инструкторов, у друзей, всё это знаешь, но должно пройти время, когда человек научится организовывать себя для спасработ.
Натопить воды, дать эту таблетку аспирина последнюю, спуститься за кошкой, которая упала под палаткой десятью метрами ниже. Пока напарник приходит в себя, подумать, что нужно с собой взять, каремат упаковать, спальный мешок на всякий случай, брать или не брать газовую горелку, по рации скоординировать с нижними людьми, - всё это шаг за шагом. Когда мы с Доном Боуи стартовали на спасработы (Прим. речь о Гашербрум IV), надо было взять с собой кислород, аптеку и верёвку с карематом для транспортировки, организовать ещё кого-то на подхвате, кто сможет помочь, в данном случае двое поляков Януш и Ярек, которые вышли на час позже нас из базового лагеря и потом помогали в транспортировке. Когда ты пришёл к человеку, важно понять, он жалеет себя и вокруг него все толпятся, потому что либо боятся ответственности, либо не знают, что делать, и понять, что ты должен делать, чтобы было максимально эффективно. Не бросаться вперёд командовать, а послушать идеи, что они думают на эту тему. Выразить своё мнение всегда успеешь, но, конечно, время терять нельзя.
Я спросил у Кало Чименти и у Франческо, как он себя чувствует, понял, что человек достаточно адекватен и ничего сложного, что его нельзя транспортировать, нет. Мы его быстренько упаковали, я приготовил носилки, связал кокон из верёвки, и потащили вниз. Мы Сашку Чечулина спускали под Октябрёнком, там надо было зафиксировать жёстко ногу, привязать ледоруб, перелом, и обездвижить тело так, чтобы он корпусом не шевелил, потому что у него была отбита спина, это сразу стало понятно, он не чувствовал нижнюю часть тела, под спину что-то жёсткое подложить, другие операции. И это всё начинается с базового лагеря, ещё раз повторяю. А когда приходишь, уже понимаешь ситуацию, вот пакистанец (Прим. там же, на Гашербрум IV), он плакал, ему было плохо, неадекватно вёл себя, кричал: «Не надо!» А надо было наоборот, жёстко брать, втыкать кислород и тащить вниз без всяких ожиданий, сидений вокруг него, причитаний. Мы бы и дождались, что он умер, а так потащили, он подвигался немного в коконе, кислородом продышался, и на морене даже сам встал и мог идти, с поддержкой. Так что процесс поэтапный. Дьявол, как говорится, кроется в мелочах.
Потом он прилетел ещё раз, забрал нас с этого места, хотя мы могли спуститься пешком…
Денис Урубко и Алексей Болотов
Вертолёты иногда падают, и люди допускают ошибки, и погодные условия не складываются, это большая ответственность. На Ама Дабламе два человека подлезли под вершинную башню, им показалось, что они плохо себя чувствуют и дальше не могут лезть. Вызвали вертолёт. Вертолёт прилетел, зацепил первого и упал вниз. Погибли пилот, бортмеханик и первый участник. Они, наверное, могли бы сами спуститься, эти люди, просто вот почему-то вызвали вертолёт. Поэтому вертолёты - палка о двух концах, вертолёты часто не могут действовать на высоте, там, где могут люди, как пехота, она выковыряет любого противника из любой дыры, а танк пройдёт или самолёты, всё равно за ними что-то чистить надо. Под Гашербрум VII вертолёт не мог прилететь, во-первых. Сераки висели, лавины свежие падали, - всё это было настолько опасно, что засылать туда вертолёт, человека вытаскивать, рискованно для всех, в том числе для вертолёта. Во-вторых, все вертолёты в тот день, когда надо было быстро бежать наверх, были заняты, на К2 какая-то ситуация сложилась непонятная, кого-то оттуда вывозили, а вертолётчику без разницы, SOS, просьба о помощи под К2 и под Гашербрум VII, может быть, под К2 не так серьёзно, но он же не знает, запрос есть, К2 поступил раньше, поэтому он работает на К2, а нам надо было бежать, как можно быстрее и тащить Франческо вниз, давать ему кислород. Как раз то, что мы дали ему кислород, возможно, сохранило ему две последние фаланги, первые ему покоцали, а другие фаланги остались, и он хоть как-то может руками оперировать. Итог: вертолётов ждать нельзя. Надо действовать. Как у нас было на Аннапурне, когда мы пытались Иньяки спасти? Большой спасотряд в вертолёте. Когда нас не смогли высадить там, где нужно, мы с Доном Боуи выпрыгнули, где придётся, и побежали вперёд. Это был выигрыш по времени, часов шесть. На следующий день вертолёт прилетел во второй лагерь, закинул кого-то, а мы с Доном всё равно были впереди. И эти шесть часов могли повернуть ситуацию в позитивную сторону. Вертолёты - это хорошо, но без людских ног, без человеческого фактора, ничего сделать в горах толком не получается.
Денис Урубко и Адам Белецки
А.П.: Ты поддерживаешь общение с теми, кого ты спас?
Д.У.: Обычно человек, которого спасли, старается не помнить об этом, это его слабость, его проблемы, и я не стараюсь навязываться кому-то, вот Франческо Кассардо да, мы с ним встретились недалеко от Турина, пообщались очень хорошо. Надеюсь, в дальнейшем смогу ему ещё чем-то помочь, ему реально нужна сейчас помощь, его жизнь поменялась, он хотел быть хирургом, теперь всё по другому, без пальцев.
С другой стороны, я стараюсь всегда поддерживать отношения с теми, кто меня спасал. Тот же Алексей Болотов, Дмитрий Греков, Мишка Михайлов. Я очень благодарен этим людям, стараюсь всячески озвучить это, подчеркнуть, да, меня тащили, спасали, помогали, спасибо всем, я никогда этого не забуду.
А с теми, кого я спасал, я не считаю нужным поддерживать отношения, если им этого не хочется. Анна Червинская, я её спускал на Лхотзе, а потом она сказала, что спокойно могла бы и сама спуститься, зачем этот молодой человек припёрся, я даже не понимаю. Я грубо передал, на самом деле, она, может, сказала как-то по другому, но смысл именно такой. Может ей надо было перед публикой отработать, перед спонсорами, посыл такой, что ей не нужна была помощь, и то, что я пришёл ей помогать, это просто моё решение, фантазия какая-то, а на самом деле она крутая, сама бы всё сделала. Ну, наверное, да.
Скажем, на Короне спасработы, я должен отреагировать и побежать туда, либо сообщить другим людям, которые знают район, они придут и нас вытащат. Там я беру, потому что ответственность за напарников, за молодёжь или за друга хорошего, которого, если он сломает ногу, с гребня Кореи спустить проблематично. Пока я его буду один спускать, он может обморозиться, или гангрена у него начнётся, лучше рассчитывать на помощь. А когда я выхожу на Победу, Палку к доллару, понятно, что туда никто спасать меня не придёт. Если даже люди побегут, то это огромный риск для них. И смысла дёргать других людей, у которых есть семьи, дети, родители, ради своих личных амбиций, я не вижу. Также и на Гашербруме II было.
Денис Урубко и Анна Пиунова
Хочу я на этот маршрут, хотя рядом, с точки зрения другого человека, может быть, более красивый маршрут, более интересный, а мне этот хочется пролезть, на Семёнова-Тян-Шанского. В Туюк Су на Йошкаралу я хотел пролезть в лоб, а другие хотели сбоку, у каждого свой выбор. Маршруты выбираются из-за той красоты, логичности, одухотворения, к которым человек воспитан, восприимчив. Хочет он ходить классические маршруты на восьмитысячники - замечательно. Или лазить стены в Ала Арче как Дима Павленко, ему нравится Ала Арча, прекрасный район. Нельзя критиковать за то, что он выбрал не твоего разлива. Наоборот, надо ценить, любить и уважать. Напарников тоже, сложились отношения нормальные, ты ему доверяешь, хочется с ним сходить, попробовать достичь результата. Опять же я стараюсь не тянуть никогда человека, того же Сергея Самойлова на Броуд Пик не уговаривал, наоборот, я был замкнут, один, я не знал, что же я буду делать там. Есть группа итальянцев, я к ним присоединюсь, и что? А Серёга Самойлов сам спросил: «Денис, я слышал ты в Каракорум едешь. А давай я тоже с тобой. Что надо сделать?»
Сергей Самойлов
Тогда да, я сразу человеку стараюсь помочь, он попросился, он хочет, и я благодарен ему за то, что он доверяет мне идти на маршрут вместе.Дон Боуи, с которым мы сейчас полезем. Я верю этому человеку, мы вместе участвовали в спасработах Иньяки, я знаю, какой он сильный и ответственный. Много людей просились со мной в экспедицию: «Давай я буду с вами в пермите, из-за этого цена в полтора раза меньше, не 15 тысяч заплатим, а 10, попробуем вместе сходить на гору, я - классный альпинист». Я не люблю таких отношений, потому что я не знаю человека абсолютно. Мы на пару-тройку тысяч евро меньше заплатим за всю экспедицию, а вся экспедиция накроется из-за того, что мы не нашли общего языка с человеком, или он нас где-то подвёл. Я поеду с тем, на кого я точно полагаюсь, на кого я точно рассчитываю, от кого я не ожидаю никаких проблем, и под кого не надо всё время подстраиваться.
Денис Урубко и Симоне Моро
В этом отношении показательна зимняя экспедиция на Гашербрум II: Симоне и я, как схоженная двойка, и к нам добавился Кори Ричардс. И вот он очень умно, грамотно поступил, он от нас всё принимал, понимал, учился, смотрел, делал, как надо было. При этом имел своё мнение, знал, как реагировать по-своему. К примеру, я привязал к себе верёвку, пошёл на ледник, сделал несколько шагов вперёд, а он сделал несколько шагов назад, чтобы верёвка была натянута, и как раз в этот момент я провалился. Не было согласования. Он знал, что делать, поэтому я живой остался. Но всё равно какие-то знания, взаимодействия у нас с Симоне были отточены, а с Кори нет. В итоге мы втроём прекрасное восхождение совершили на Гашербрум зимой, и я с Кори всегда найду общий язык. Просто не судьба, он живёт своей жизнью в Америке, я своей. А так прекрасный напарник.
Быть полностью уверенным в этом и уметь сделать первый шаг. Ты делаешь первый шаг, потому что уверен, что всё закончится хорошо, ты достигнешь вершины и спустишься нормально. И это даёт возможность пойти на риск восхождения в одиночку. Несмотря ни на что, всё будет хорошо. Просто такая тупая вера в то, что всё будет хорошо.
В группе это может присутствовать, может нет, но в любой группе или в двойке всегда безопаснее, можно отступить, переждать, свернуть в сторону, а в одиночку так уже может не получиться. Для двойки, для группы не требуется, чтобы у каждого участника была уверенность, что всё закончится хорошо. Помню, когда мы работали зимой на Свободной Корее, после трёх или четырёх дней у меня было ощущение, что всё пропало, всё будет плохо, мы погибнем утром. Я взял себя в руки, мы пролезли маршрут, всё нормально. Другое дело, что в одиночку я бы не смог этого сделать - пойти и работать. Может быть, это единственный фактор, который различается. И да, СОЛО ХОДИТЬ НЕ НУЖНО. Нужно и можно - это разные понятия. Почему нельзя? Конечно, каждый свободен, каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу. Каждый имеет возможность попробовать сходить соло какой-то сложный маршрут, другое дело, что надо быть очень готовым, и знать, что всё получится прекрасно.
Надо просто очень хотеть залезть эту зимнюю К2 и всё. Но опять же много опций, много деталей разных подразумевается. Должно быть правильное руководство, не пихать всех лбом биться в этот маршрут Чессена, к примеру, потому что они так решили, потому что так удобней фильм снимать, или амбиции у кого-то играют, это одно. Потом люди, которые приезжают, должны быть готовы реализовать всё, что можно, для того, чтобы взойти на вершину, рисковать, биться вопреки всему, непогоде, каким-то сложным условиям… А когда команда сидит в базовом лагере: ой, погода может быть плохая, может быть нет. Предпочитают посидеть, подождать. Когда желания не видно в людях, они естественно не залезут на гору. Это не работает здесь: если мы все — серая масса — вместе, если будем шаг за шагом работать, то всё равно мы это вытопчем, мы это выработаем, рано или поздно мы достигнем вершины. В данном случае не сработает, потому что К2 - это огромная гора, все устанут, заболеют, что-нибудь обязательно случится, вроде камня на голову Адаму или на руку Рафалу Фроне, либо кто-то обморозится, много разных вариантов.
Денис Урубко и Адам Белецки
Опять же, видишь, я же сделал ту одиночную попытку на К2 зимнюю, я думаю, если бы я был не один, то у нас были бы прекрасные шансы с тем же Адамом Белецким, достичь вершины. Нужно было просто на верёвке быть, когда трещины вокруг, когда я был заблокирован, я не мог залезть по той стенке просто без чрезмерного риска. И мне пришлось развернуться, а если бы у меня был напарник, такой же как я, готовый работать вопреки всему, который мечтает о вершине, то мы бы сходили эту гору. Адам считал, что до конца февраля нужно восстановиться, отдохнуть, а я считал, что после февраля зима заканчивается. Бог мне судья, я сделал эту попытку. Единственная зимняя попытка штурма вершины К2. Больше никто и никогда не пытался за всю историю из последнего лагеря выйти на штурм. Я сделал то, что мог, я доволен, и, может быть, у нас с Доном появится шанс этой зимой.
У меня всё есть, прекрасные дети, красивая любовь, нормальная жизнь, и что себе пожелать такого, что я не сделал своими руками, я не знаю. Давай я подумаю?
Пока!
Денис Урубко и Анна Пиунова
Страница Дениса на Mountain.RU
Национальная премия Золотой Ледоруб России 2019 Специальные гости: Нирмал Пуджа и Денис Урубко Категория: Восхождение года. Жанну Unfinished Sympathy Категория: Открытие года. Мемуары одной малоизвестной команды Категория: Веха. Безенги — 60. Алий Анаев. «Хусеев сын» Категория: Открытие года. Настя Рунова (коммерческий альпинизм) Категория: Веха. История. Компания BASK Категория: Прорыв года. Ришат Хайбуллин, Казахстан Категория: Веха. 30 лет компании Red Fox Категория: Проект года. Севастопольская Виа Феррата. Реализация: Юрий Круглов & Co |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
