|
Автор: Михаил Нумач, Красноярск
Французский (1990 г)
3-я часть
1-я часть
2-я часть
День 16-й. Прошли перевал Курай-Шапак 2А. Приключений не было. Просто красота и восторг. А к вечеру даже нашли ровную площадку под палатки. Виданное ли это дело, чтобы в горах было плоское место?!
День 17-й. Ночь прошла как-то тяжело. У меня ныло вывихнутое плечо. Люси вскрикивала и стонала, да и Рене спала мало. Мужики опухли, и вид у них обалдевший, один только начальник бодрится и воинственно поднимает брови. Вчера мы подошли к речке, но решили отложить форсирование на утро, когда уровень воды упадет. Но толку чуть: всё равно река ревёт дико, встает горбом, рычит тигром. Так не хочется нырять в этот жуткий холод. Но начальник находит другой способ форсирования. Он высмотрел скалу, с которой можно совершить прыжок на выступающий из воды камень, а с того всего два метра до острова. Сначала мне этот способ кажется совершенно безумным. Но начальник умело подготавливает меня психологически, напоминает о моих сложных прыжках на Столбах. Действительно, Володя Теплых в своё время кое-чему меня научил. Тщательно выбираю трассу для разбега, убираю лишние камни, прикидываю необходимую скорость. Наконец, созрел. Привязываю к себе две верёвки. Начальник и Анфиса стоят на страховке. Пошёл. Только тонкий расчет, частые тренировки и хорошая физическая форма позволили мне совершить этот цирковой трюк.
- - Есть! Есть!!
Вот это удовлетворение… Натягиваем перила, перетаскиваем сначала кули на перетяжке, потом пошли начальник, Леопольд, Люси, Рене. Мы заняты работой и не замечаем подкрадывающейся беды. Как выяснилось позже, отчаянный Базиль решил пересечь речку без помощи перил. Пытаясь повторить мой прыжок, он разбежался, оттолкнулся от скалы и… не долетел до выступающего камня. Мы увидели фонтан брызг, но ещё не понимали, в чём дело, когда кто-то пронзительно закричал. Самая быстрая реакция оказалась у начальника. Он тигром бросился на темнеющее под водой тело и схватил его за штаны. Силой потока Базиля тут же вымывает из штанов, но розовеющий в пене зад не вызывает смеха. Бегу к ним, хватаю Базиля за ногу, а начальника за пояс, тяну к берегу, но тут тело Базиля попадает под новую струю, и его рывком уволакивает дальше. Начальник ухитрился заклиниться ногой в камнях, но этот рывок выдергивает и его. Одной рукой удерживая начальника за беседку, другой я надежно ухватился за скалу, но вытащить ребят не хватает сил. Бешеным напором течения и меня затягивает под воду. Потоком нас мотает из стороны в сторону и немилосердно бьёт о камни. Чувствую, что меня схватили и прижимают к берегу, но голова ещё под водой, ничего не вижу, не слышу… И вот мы лежим на острове живописной группой: Люси так держит меня за горло, что почти придушила, я вцепился в начальника, а тот в базилевы штаны. Сам Базиль валяется пугающе без движения. Начальник уже требует, чтобы я его отпустил, а у меня руку судорогой свело, не могу пальцы разжать. Их пытаются разогнуть силой, да куда там, я же скалолаз. Рене и откуда-то взявшаяся Анфиса делают Базилю искусственное дыхание, но неправильно, ведь по синюшному цвету лица можно догадаться, что в его лёгких вода. Кричу, но несвязно, горло-то перехвачено. Начальник понял меня без слов, вскочил. Мы оттолкнули девчонок, схватили Базиля за ноги, подняли так, вниз головой и энергично встряхнули. Легкие освободились от воды. Сердцебиение не прослушивалось. Но после трех секунд закрытого массажа сердце забилось, можно было и не слушать: я ощутил это рукой. Лицо Базиля тотчас порозовело.
- - Будет жить!
Теперь можно и травмы оценить. У Базиля несколько рваных ран на плечах и голове, но артериальных кровотечений нет. Мы завершаем переправу, сидим на берегу и переживаем. Каждый, размахивая руками, что-то возбуждённо рассказывает. Всеобщий шум. Начальник делает вид, будто ничего не произошло. Достаю аптечку и начинаю зашивать Базиля. Но мы все в мокрой одежде и так замёрзли, что трясёмся в ознобе. Тогда вытаскиваю флажку спирта. Все делают по одному-два глотка. Базиль не понял, что за жидкость ему предлагают, хватанул, задохнулся, глаза вытаращил, закашлялся. Через минуту ему стало так хорошо и безразлично, что он даже не вздрагивал, когда я протыкал его кожу иголкой. В общей сложности на голову пришлось наложить 20 швов, а вот ранки на плечах и руках оказались незначительными, я их лейкопластырем залепил. Правда, захмелевший Базиль требовал, чтобы ему все до единой раны непременно зашили.
- - Так сойдёт, - говорю.
- - Что значит «так сойдёт»? Как переводится это слово? Не хочу «сойдёт».
Тем временем ребята установили большую палатку. Мы только сейчас заметили её.
- - Кэс кё со? – взвился начальник, - Кто велел? Мы идём дальше!
Французы так шокированы услышанным, что не хотят верить. Они-то настроились на отдых. Находим компромисс: сейчас варим обед и приходим в себя, а потом видно будет. Продуктов маловато, почти все крупы были у Сержа и Базиля. Но обед получился сверхвысококалорийным: чай с глюкозой, мёд с орехами, сало и по сухарю на нос. У меня в горле такое ощущение, будто Люси сломала мне щитовидный хрящ. Глотать больно, но настроение бодрое. Мы сбились в кучу, нам тепло и уютно, и начальнику приходится прилагать невероятные усилия, чтобы поднять нас на ноги. Ему бы ещё плётку в руки – и на галеры, рабов погонять. Внешность и манеры для этого подходящие.
Идти тяжело. Ноет вывихнутое плечо, приходится тащить куль на одной лямке. Пьер и Серж идут в основном налегке, временами забирая рюкзаки Леопольда и Базиля, но кто с кулём – тот сразу отстаёт. За четыре часа не одолели и десятка километров, хоть путь прост.
- - База, - говорит начальник устало.
Мы планировали подойти сегодня вплотную к перевалу Рыжий 2Б, а завтра взять его. Не получилось.
День 18-й. Утро неожиданно теплое. Поскольку сахара больше нет, я сварил кашу с конфетами. Слопали за милую душу. Температура почти у всех около 37, многие жалуются на горную болезнь. Что они выдумывают? Погода хорошая, легкий ветерок. Поднялись по леднику, поставили базу за холмом, чтобы уберечься от камнепада. Пьер почти всё время шёл налегке, но к вечеру устал сильнее всех. Перед сном мы успели обработать стену: сначала Анфиса с Леопольдом провесила верёвку, потом начальник с Рене вторую, а потом ещё я с Люси третью. Возвращались мы в полной темноте.
День 19-й. После вчерашнего полуразгрузочного дня все отдохнули и чувствуют себя прекрасно. Базиль гордится своей забинтованной головой и требует, чтобы его фотографировали на фоне разных гор. После завтрака очень хочется кушать. На перевал Рыжий поднялись неожиданно легко. Кроме готовых перил понадобилась всего одна верёвка, да и без той можно было бы обойтись. Правда, на высоте за 5 тысяч все схватились за головы. Давно пора акклиматизироваться! Пока начальник писал записку, французы легли кучей и вроде как умирают. Мы же с Анфисой, спросив разрешения, сбегали на ближайшую вершинку и вернулись чрезвычайно довольными. Спуск был затяжным, длинным, нудным. Лишь в самом низу, перед ледником, мы дождались приключения. Но зато какого! Мы очутились на крутом конгломератном склоне, обрывающимся в 300-метровую пропасть. Выше и ниже вертикальные стены, так что этот участок не обойти. И непонятно, как тут страховку организовать.
- - Какая страховка, - сплюнул начальник, - за мной!
Он рванул бегом. Его ноги проскальзывали по склону, вызывая движение сыпушки, но начальник бежал, не останавливаясь. За несколько секунд он пересёк жуткий склон и выбрался на скальный гребень.
- - Не отставать!
Он скрылся за гребнем. Анфиса, собравшись с духом, тоже побежала, а я пошел на динамике. Почти добежав до гребня, Анфиса поскользнулась и поехала на животе. Отчаянно ударила она ледорубом, пытаясь задержаться, но под ней уже монолит. Клювик ледоруба лишь бесполезно царапал поверхность камня… Буквально в метре от Анфисы, чуть подальше, чернела щель глубокого кулуара. Наверное, там можно было бы заклиниться, но Анфиса уже не могла управлять своим движением. Бросаюсь наперерез. Поскольку девушка тормозила, мне удалось нагнать её и сбить в кулуар, который оказался шириной в метр. Там прижал её к противоположной стене, и мы застряли. Под ногами зиял отвес. Анфиса тут же заклинилась сама, и первыми её словами была просьба:
- - Только начальнику не рассказывай, а то ругаться будет.
Поразительное самообладание. Выбравшись из кулуара, мы увидели, что Рене ведет группу по верхней кромке опасного склона, под самой стеной. Там была узкая полочка. На всякий случай мы дождались последнего и после этого отправились искать бойкого начальника. Его следы были хорошо заметны на следующем осыпном склоне. Группа опять растянулась. Мы с Анфисой уже вылезли на следующий скальный гребень и отдыхали, сняв кули, а французы едва одолели середину склона. Вдруг наверху зашуршало…
- - Камни!!
Булыжники рассыпались веером и с грохотом, поднимая клубы пыли, катились на ребят. Те заорали, заметались. Даже от одного камня бывает не всегда легко увернуться, когда же их сотни, дело труба. Рене бросилась вперед и успела выскочить из зоны обстрела, но вот следовавшая за ней Люси была сбита прямым попаданием. Она покатилась вниз кубарем, я бросился за ней и больше ничего не видел. Шум, крики, беготня. Поймав Люси, перебрасываю её на плечо, выношу на гребень, ужас, все в крови, оборачиваюсь: на склоне только Пьер. Бегу за ним. Он стоит согнувшись, словно его в живот ударило. Вывожу Пьера на гребень, где сидят все остальные. Первое впечатление ошеломляющее: почти все в крови и громко стонут. Осмотр несколько успокаивает, в основном это ушибы и ссадины. А вот Пьер действительно пострадал. Во время камнепада ему вздумалось неосмотрительно держаться рукой за выступ, в который и угодил обломок. Два пальца на левой руке в момент размозжило. Тут же делаю операцию. По кулуару, забитому льдом, бежит ручей. Замечательный способ анестезии: опускаю поврежденную руку в ледяную воду. Под действием холода кровеносные сосуды резко сужаются, кровотечение прекращается. Надеюсь, что и болевая чувствительность при такой низкой температуре тоже снижена. Даю Пьеру глоток спирта и предлагаю любоваться горами, чтобы не пугался блестящих ножниц. Пьер лишился трех фаланг на двух пальцах: мизинце и безымянном. Ребята галдят, переживают, но я не даю воли их эмоциям:
- - Под рюкзак!
Мы спускаемся на морену, где нас заждался начальник. Спустившись вдоль ледника, ставим базу возле ручья. Повторный осмотр выявил ещё ряд неполадок: у Анфисы глубокий разрез на икре, а у меня сломано ребро или два. Говорят, что в меня врезался булыжник, когда я вытаскивал Люси, но я удара не припоминаю. Готовлюсь зашивать анфискину рану.
- - Да ладно! – говорит. - Так сойдёт.
- - Если не зашивать, шрам слишком широкий будет, некрасивый.
- - Да? Тогда шей.
У начальника конъюнктивит, Пьер нянчит забинтованную руку, Люси повредила переносье, зарубаясь на склоне. Почти все бинты израсходованы.
- - Начальник! – Говорю. - От имени всех инвалидов предлагаю уходить по запасному варианту. Очень уж кушать хочется!
- - Вам бы только жрать…
Мы смотрим карту, выбираем оптимальный путь. Теоретически можно уйти отсюда за двое суток. Для нашей группы – за три дня. Перед сном мы устроили концерт, посвященный успешному завершению нашего маршрута. В качестве артистов выступили красноярцы, а когда мы запели хором, к нам присоединились нежные голоса Рене и Люси, которых я успел научить. Так развеселились, что и спать не хотели расходиться.
День 20-й. Ночью горы пугали нас грозными звуками далеких лавин и обвалов.
После завтрака все равно хочется кушать. Весь день шли хорошо. Вечером ставим базу под холмом, как обычно. Рюкзаки наши полегчали, идти одно удовольствие, да жаль, поход заканчивается. Мы вроде как породнились. Заранее грустно. Перед сном померил у всех температуру и удивился: 37, 0, хоть бы кто отклонился, хоть бы на одну десятую градуса. Словно один организм…
День 21-й. Шли нормально. Вечером съели последний кусочек сала.
День 22-й. Остался единственный перевал Белькандоу. Впрочем, какой там перевал, бугор некатегорийный. Пьер порывался бежать первым. Прошли на самостраховке. Удивительно, как это на спуске никто не требовал верёвку… Стремительно сбрасываем высоту. Далеко впереди, в долине, угадывается дорога. Снежники уже сравнительно пологие, а сам снег слежавшийся, плотный. Идеальные снежные горки! Мы катимся на рюкзаках, а Пьер и Серж на палатках, глиссируем и выкатываемся прямо на зеленую лужайку. От радости валяемся по траве и дурачимся. Ожидая отставшего Сержа, рассказываю анекдоты. Мы, кстати, наловчились говорить по-французски быстрее, чем французы по-русски. Настроение отличное! Люси хохочет до слез, но в эту минуту Рене подсовывает ей зеркальце. Надо, дескать, себя в порядок привести, к людям ведь выходим. Люси, едва глянув, горько плачет. Внешность, конечно… Все мы хороши: кожа обморожена и обожжена, синяки, ссадины, одежда порвана…
- - Сфотографировать и на буфет поставить, чтобы дети за вареньем не лазили, - резюмирует начальник.
Мы ловим попутку и вечером уже на базе. Что такое, откуда столько народа? Все знакомые, хоть и с трудом узнаваемые. Оказывается, все группы вернулись, наша была последней. Сильнейший ураган, который и нас потрепал несколько дней назад, спутал всем карты. Только две группы сделали свои категории: наша и ещё одна, которой руководил Юрик. Остальные сошли в первые же дни. Прощаемся с французами. Мы спешно отъедаемся и лихорадочно собираемся с ходу делать шестую категорию.
Продолжения следуют.... |
При вводе Логина и Пароля,
