|
Автор: Михаил Нумач, Красноярск
Французский (1990 г)
2-я часть
1-я часть
Мы подскакиваем. Всем троим не могло померещиться. Вопль был настолько истеричным, что я даже штаны натягивать не стал. Торопливо влез в ботинки, накинул куртку и бросился к соседям. Их палатка с виду цела… Криков больше не слышно. Неужели я опоздал?! Развязываю вход, а острозубый ветер кусает за голые ноги. Такой вот ужас положения. Заваливаюсь внутрь, скачу коленками по чьим-то телам и свечу во все стороны фонариком:
- - Что случилось?
- - Что случилось? – орут мне в ответ.
- - У вас что случилось?
- - У нас что случилось? – переспрашивает начальник, яростно пиная меня сквозь мешок, - Я тебе сейчас объясню, что случилось… Мы мирно спим, но вдруг какой-то идиот начинает прыгать тут козлом, наступает мне на морду и меня же нагло спрашивает, что, дескать, случилось. Ты от голода спятил?
- - Сойди с моего живота! – вторит Анфиса, - Вова, ты только посмотри на бессмысленное выражение его дебильного лица, и ты поймёшь, почему он без штанов по сугробам лазит!
- - Так у вас ничего не произошло? – допытываюсь.
- - Кроме твоей неоправданной агрессии, ничего. Так что же тебе приснилось?
- - Нам показалось, что вы зовёте на помощь.
- - Нет, это ветер.
Возвращаюсь домой. Вновь пытаемся заснуть. Снаружи чёрт знает что творится. Я даже арфу слышу. С трудом убеждаю себя в полной безопасности и погружаюсь в сладостный сон. Но тут действительно что-то происходит: наша палатка вздрагивает, наверное, рвётся. Через секунду внутрь врывается снежный вихрь. Лавина?! Хочу поднять тревогу, но мой рот зажимает могучая пятерня, остро пахнущая копченой колбасой. Такого со мной ещё не было! Что случилось?
- - Что случилось? – ревёт в ухо начальник.
Я уже понимаю, что произошло, но не могу ответить, поскольку начальник всем весом опёрся на мое лицо. Чтобы достойно объяснить, кусаю его за палец, а после повторного взрёвывания спокойно объясняю товарищу, что мы спим спокойно, но некоторые тут шарахаются по ночи и суют свои грязные лапы куда попало.
- - Но мы же слышали, как вы звали на помощь!
- - Ветер, сэр. Игра природы.
Договариваемся, что сегодня ночью ходить друг к другу в гости больше не будем… А ветер гудит, свистит, прикидывается оркестром, хлопает скатами палатки, шуршит снегом. Во всей Вселенной только ветер.
День 9-й. Ночью ветер вроде стих, снегопад тоже прекратился. Но наши французы все, как один, схватились за головы и стонут, симулируя горную болезнь. Начальник велит мне поставить точный диагноз и вразумительно сказать: могут они сегодня идти или когда. Мы-то, красноярцы, как огурчики. Обследование показало, что ребята просто не успели отдохнуть после вчерашнего ломизма. Совещаемся. Можно топать дальше, так опять же погода не шепчет. Видимость плохая из-за поземки, снег слишком рыхлый. Вова принимает решение: днёвка. Как обстоят дела у Юры? Начальник отпускает меня и Анфису в гости, его группа должна находиться в четырех часах пути. Но в условленном месте лагеря нет, не дошли вчера. Бежим ещё километров на пять ниже по леднику и обнаруживаем палатки. Нас встречают, как родных, поят чаем и предлагают полечить французов. У них, дескать, горная болезнь. Знакомая песня. По дороге домой решили покорить красивую вершину. До макушки осталось метров сто, когда нас буквально ледяной стеной остановил шквальный ветер. Голос разума подсказывал, что рекорды сейчас не нужны, и рисковать неуместно. Нам интересно было посмотреть, что же победит: воля к победе или разум? Разум проиграл…
День 10-й. Небо ясное, лёгкий ветерок поглаживает заснеженные склоны, горы молчаливы и величественны, жизнь прекрасна и удивительна, примуса горят ровно и успокаивающе, аппетит здоровый. Снежный покров уплотнился замечательным образом: ноги почти не проваливаются! Мы бодры и веселы, горняшки и след простыл. Даже непонятно, чего это французы на неё жалуются. Под рюкзак!
Ледник закрытого типа. В любом месте под толщей снега могут таиться глубокие трещины. Поэтому натягиваем всю снарягу и шагаем в связках. Впереди наш доблестный предводитель, его страхуют Анфиса и Леопольд. Полчаса мы карабкались по горбатому леднику, не встречая ни единой трещины. Тихо, только поземка нежно шуршит под ногами. Горы словно всё ещё спят. Безмятежность вдруг нарушается визгом. Замыкающий Леопольд стоит, Анфиса лежит, начальник исчез напрочь. Он угодил в трещину! Сбросив кули, спешим на помощь. В снегу чернеет бездонная дыра, куда уходит напряженный фал. Из глубины ледника слышатся кряхтенье и удары. Впрочем, вовсе не из глубины: Вова пролетел чуть больше трёх метров. Отличная реакция у Анфисы!
- - Верёвку давайте!
После привала начальник выпускает вперёд мою связку.
- - Ты же чувствуешь трещины, - уверяет он меня, - вот и шарь под снегом своими сенсорами.
Топаем дальше. В высокогорье крайне низкая влажность воздуха. В горле давно пересохло. Как же я закричу? Глоток бы горячего чая… Спасаясь от ветра, опускаю голову. Идем монотонно, шаг за шагом, вперед, вперед. Вдруг чувствую перед собой словно холодную стену, не понимаю ещё - в чём дело, не останавливаюсь и шагаю дальше, словно проламывая невидимое препятствие. В ту же секунду ухаю вниз. Трещина! Моментально извернувшись, цепляюсь ледорубом за край. Тело уже внутри. Я так перепугался, словно внизу меня ждал котёл с кипятком. Держась обеими руками за ледоруб, задираю вверх ногу, впиваюсь зубьями кошки в голубоватый лёд, подтягиваюсь и выкатываюсь наружу. Страхующие меня Люси и Рене, зарубившись, лежат пластом. Увидев меня стоящим, они подходят и с любопытством заглядывают в жуткий провал. А я настолько ошеломлён происшедшим, что спрашиваю сиплым голосом:
- - Мне кричать или не надо?
Действительно, я же должен криком предупредить товарищей о наличии трещины, но зачем орать, коль не свалился? Но соображал в тот момент я туго. Очень уж неприятно, когда под ногами вдруг исчезает опора. Как я теперь понимаю Титана! Бедный мужик…
Эту трещину мы обогнули, но уже через несколько метров я вновь ощутил перед собой словно холодную стену. На этот раз я уже не стал опрометчиво преодолевать невидимое препятствие, а ткнул в снег ледорубом. Снег осыпался, обнажив страшную черноту… Таким образом мы находили и другие трещины, скрытые под снегом, больше никто не проваливался.
Самые широкие трещины были открыты. Несколько таких провалов, глубиной за 40 метров, мы обошли, а один, длинный, решили преодолеть по снежному мосту, на вид довольно хлипкому. Привязав к себе дополнительный фал, я осторожно, мелкими шагами, почти не дыша, перебрался на тот край и закрепил фал на ледобуре. Начальник привязал другой конец на своем крае, натянув перила. Пошли на страховке, и не зря: Леопольд проломил снежную перемычку первым же шагом. Сам он остался висеть на провисшей веревке, а комья льда и снега с шумом полетели в бездну. Хоть сразу было очевидно, что никто не пострадал, всем отчего-то стало страшно…
Начальник пошел последним. Переправив куль, он выкрутил свой ледобур, прицепил фал к обвязке и, недолго думая, сиганул в глубину трещины. Едва коснувшись кошками противоположной стены, он выхватил жумары и выбрался без нашей помощи.
Заночевали перед перевалом Комсомолец 3А. Ветер стих, и с некоторой натяжкой можно было сказать, что потеплело. Самочувствие группы в целом удовлетворительное. Правда, у меня температура 38,5.
День 11-й. Погода приличная: слабый ветер, средняя облачность, сравнительно тепло. В палатках так вообще уютно. Продолжаю температурить, но чувствую себя отлично. С нашей стороны перевал не кажется сложным, но высота заснеженной стены впечатляет: около 500 метров ровной, гладкой поверхности! Технических трудностей не видно, а вот ногами придется поработать. Проникнувшись ответственностью, группа собралась быстро и без суеты. Лица напряжённые. Начальник выпускает мою связку вперёд. Будем прокладывать путь, пока не выдохнемся. Ломанулись. За мной лезут Люси и Рене, за начальником Базиль и Леопольд, за Сержем Анфиса и Пьер. Моя тройка вышла минут на пять раньше. Казалось бы, разрыв между нами должен сокращаться, но на деле он увеличивается. Я вниз вообще не смотрел, а Рене оглядывалась и, когда мы забрались на треть, заявила, что те связки часто тормозят на отдых. Теперь мы притормаживаем всё чаще и чаще. И гипоксия сказывается, и усталость, да ещё крутизна склона возросла. Перед вершиной перевала мы шли всего по десять шагов, после чего торопливо вонзали ледорубы поглубже и держались за них. От ударов бешено бьющихся сердец нас буквально шатало из стороны в сторону. Дыхание стало таким глубоким, что даже животы замерзали от вентиляции. Через минуту отдыха выпрямляемся и карабкаемся дальше. Самые трудные шаги – это восьмой, когда уже вымотался, а до отдыха далеко, и девятый, когда сил совсем нет, а надо сделать ещё шаг. Десятый делается автоматически. Больше десяти шагов подряд сделать невозможно. Отдых! Самые сладостные секунды походной жизни… Сердце колотится, голова вздрагивает от ударов крови. Мы показываем друг на друга руками и смеёмся. Отсюда уже хорошо различим карниз, нависающий над головами. Снег рыхлый, придется ломиться сквозь стену. Оглядываемся: не спустим ли лавину на ребят? Обе связки сильно в стороне, так что можно смело сбрасывать вниз комья снега. Орудуя снеговой лопатой, вгрызаюсь в карниз кротом. Лопата проваливается в пустоту. Перед нами каменистый склон, а до вершины ещё сотня метров. Вытягиваю на фале сначала наши кули, потом Рене и Люси уходят искать тур, а я вытаскиваю кули второй связки.
Мы вшестером шарахаемся по гребню перевала. Тур оказался совсем в другой стороне. Из записки мы узнаём, что последними здесь были новосибирцы два года назад. Начальник пишет нашу записку, а я вытащил было фотоаппарат, но увы, ветром подняло в воздух густую поземку. Судя по карте, перед нами широкая долина. Но ничего не видно! Всё кругом белое… Главное, ветер-то не очень сильный, как он столько снега вытянул? Временами из глубины невидимой долины доносится мощный гул – вероятно, лавины сходят. От грозного рокота мурашки по коже. Начальник достает карту, и мы пытаемся определить место для базы, безопасное в отношении лавин. По карте это сделать совсем непросто, а глазами не разглядишь.
- - Разберёмся на месте!
Слышатся истошные вопли Анфисы, она потеряла нас в облаке. Через секунду невообразимый грохот. Мы ошарашенно оглядываемся, а начальник уже кричит:
- - Карниз исчез!
Действительно, часть карниза обвалилась, вызвав лавину. Мы веселимся:
- - Анфиска лавину своим криком спустила! Ну и глотка у тебя! Вторая Алла Пугачева!
К позёмке прибавился ещё и туман. Или облако опустилось. Видимость сократилась метров до двухсот. Мы силимся найти оптимальный спуск, да склон словно в молоке утопает. Судя по карте, сбросов не должно быть. С этой стороны грунт скально-осыпной, без снега. Мы развязались, убрали верёвки в кули и спускаемся на самостраховке. Метров триста нас вёл начальник. Но вот перед нами широкий и крутой кулуар, по виду мало подходящий для увеселительных прогулок. Время от времени вдоль кулуара проносятся бешено вращающиеся камни. Чем быстрее проскочишь такое место, тем больше шансов об этом потом рассказать. С вершины утёса мы пытаемся разглядеть безопасный путь, и тут я замечаю, какие же у ребят тоскливые лица. Им себя заранее жалко! Мой неуместный смех вызвал соответствующую реакцию:
- - Иди, Миша, разведай.
Под ногами конгломерат. На первых порах кажется, что идти мерзко, но потом выясняю, что трение хорошее. Конечно, крайне нервируют жужжащие над ухом булыжники. В самой глубокой части кулуара оказался натечный лед, покрытый каменистым чехлом. Булыжники, по которым я пошёл было, разом сорвались с места и загрохотали вниз. Я торопливо зарубился и только начал искать для ног подходящую опору, как группа заорала разом. Дружный рёв восьми глоток заставил меня торопливо поднять голову. Ой! Прямо на меня мчится округлая глыба, как мяч, только метра полтора в диаметре. Убегать не имеет смысла, поскольку траектория обломка хаотична. Нужно выжидать, а потом в последнюю секунду уворачиваться. И притом, куда убегать, когда неизвестно, есть опора под ногами или нет её… Жуткая глыба налетела на бугор и лопнула пополам: теперь на меня летели две глыбы… Они посбивали ещё множество камней, но те мелкие не стоили внимания. В последний момент я решил, что глыбы пройдут по сторонам: одна справа, другая слева. Можно сказать, я очутился между Сциллой и Харибдой. Воздух дрогнул. Я сжался в комок и уже не видел, задели меня эти обломки или нет. Следом обрушился град мелких осколков. Один ударил по каске, и в голове загудело.… Не дожидаясь следующих камнепадов, я стрелой проскочил кулуар и взлетел на возвышенность. Откуда взялась опора на льду, не знаю. Ребята пробирались потом по одному и уверяли, будто там очень скользко. Я получил ряд травм, но обошлось без переломов. Больше пострадали ноги: штаны порвались и уже пропитались кровью. Снимать лохмотья на таком холоде не хотелось. Определил, что артериальных кровотечений точно нет, а на остальные можно не обращать внимания. Ребята отделались ушибами.
Спускаемся то плавным траверсом, то зверским скальным. Я что-то впал в сонное состояние: куда ведут, туда иду. Скальное лазание кончилось, мы топаем по морене. Вижу перед собой только ноги Анфисы. Куда она ступает, туда и я, след в след. Потом меня кто-то обогнал. Навалилась слабость, я соображал все хуже и думал, что такое состояние бывает при переохлаждении, но ведь сейчас не мороз, значит, не страшно. Весь мир словно ватой заполнился: ничего не слышно, ничего не видно. Только чьи-то ноги впереди. След в след. Порой мелькающие ноги сменяются другой картинкой. Изображения наплывают одно на другое, растворяются, и вновь появляются ботинки. Только гамаши другого цвета, опять меня кто-то обогнал. Час так прошёл? Два? Потерял чувство времени. Уже и ноги исчезли, но направление ещё слышу. Хорошо, что дорога ровная: если потеряю сознание, будет недалеко падать. Камни надвинулись. Наблюдаю совсем непонятное явление: сам я не шевелюсь, а камни мимо глаз плывут, плывут… Но тут картинка резко расширяется, и я отчётливо понимаю, в чём дело: это Рене меня тащит! Услышав мой протест, Рене поставила меня в вертикальное положение, я осмотрелся. Люси борется с моим кулем. Группа несколько впереди присела на коричневых валунах морены. Чувствую себя как-то легко, только голова кружится. Забираю свой куль и топаю сам, слегка придерживаясь за девушек. Вот и группа.
- - А мы смотрим: одного не хватает. Оборачиваемся, ты спишь так мирно, а за тобой полосы красные тянутся. Ты весь наш маршрут отмаркировал! Ну, тут девчонки бросают свои кули и за тобой.
Рене что-то говорит, но смесь трех языков не всегда понятна. Наконец, мы расшифровали:
- - Хороший мужик на дороге не валяется!
Ставим базу. После ужина начальник все ещё полон энергии, а меня так тянет в сон, что еле сижу. Заползаю в мешок и засыпаю, не успев раздеться.
День 12-й. За ночь я отдохнул полностью, а после пшенной каши с салом готов лезть на все вершины сразу. Пока собирались, я успел отремонтировать порванные ветровку, штаны и бахилы. Утро солнечное! Тепло! Высота 4 500.
Начальник мастерски провёл психологическую подготовку. Лезем на самый сложный перевал – Шапак 3А. Стены оказались тяжёлыми: то монолит, то натечный лёд. Вова взял на себя роль первопроходца и навешивателя перил. Несколько часов мы послушно шли за ним, не задавая вопросов и не понимая, отчего это он лупит скальным молотком с такой неукротимой яростью. Путь становился почему-то всё более затейливым. Кругом бастионы коричневых скал, перевала не видать, понижения не видать, выполаживания не видать, ничего не видать. Вова злой и дышит, как паровоз. Сопоставив всё это, мы неизбежно понимаем, что сбились с пути. Но молчим, чтобы не ранить нежную душу любимого начальника. Во время привала Анфиска сбегала на разведку. Возвращается смущённая. Мы крайне заинтересованы загадочным выражением её лица.
- - Мне кажется…лучше пройти стороной. Там верёвки не нужны, простое скальное.
- Чувствуя вину, Вова, не поднимая глаз, кивнул только:
- - Веди.
Оказалось, что мы уже недалеко от вершины. Скальное было не таким уж и простым, как обещала Анфиса, но крючьев мы почти не били. Хребет перевалили в стороне от перевала. Ночь застала нас на спуске. Поставили палатки на широком нунатаке, под защитой могучей скалы.
День 13-й. Рано утром начальник сбегал налегке до тура и сменил записку. Спустились без проблем.
До обеда шли по моренному чехлу ледника, по боковым моренам, а после – пересекали красивый цирк. К вечеру погода портится. Ветер все сильнее. С той стороны склона он срывает позёмку и колючими горстями бросает её нам в лица. Вдруг стемнело. Ищем место под палатки, но очень уж тут неуютно: крутой склон и валуны. Для маленькой палатки нашли нечто вроде комнаты: плоский пол, а с трех сторон крутые стены. Для большой палатки решили выкопать площадку прямо на гребне. А куда ещё деваться? Анфиса захотела поменяться со мной местами:
- - С пятью мужиками жить - никаких нервов не хватит!
Мы не стали спорить. Ужин варили с трудом: завернули примусы в стеклоткань, загородили их своими телами, а ветром всё равно тепло выдувает. Погода озверела, при таком рёве даже разговаривать сложно. Пьер принес жертву горам: он поставил на камни свою миску с кашей, а порывом ветра её понесло. Начальник, словно вратарь, кинулся, миску поймал, а кашу нет. Похоже, мы нынче зря чай кипятили. Пока разливали по кружкам, он остыл…
- - Вай-вай, - говорит по-русски Пьер. А Леопольд свистит и лает.
- - Погода собачья, - переводит начальник.
Маленькая палатка надёжно укрыта от свирепого натиска стихии. Большая же находится на самом ветродуе. Даже подниматься к ней не хочется… Залезли в мешки и с ужасом прислушиваемся. Заранее договорились с девушками, что, услышав крики о помощи, палаток не покидаем. Хватит! Набегались. Однако на этот раз не слышно ни хора, ни оркестра, ни зова людского. Ураган ревёт страшно. Горы гудят! Мы сбились в кучу и довольно-таки не спим. Вай, что снаружи делается! К счастью, палатку мы укрепили прочно. Ткань вибрирует с треском, но не лопается. Вдруг один угол обвис, тотчас скат забился. Торопливо натягиваю ботинки, нужно закрепить сорванную растяжку. Скат хлопает меня по голове с такой силой, что я падаю. Начальник пытается мне помочь, но и его трепыхающийся скат одним ударом валит с ног. Выбираюсь наружу, как раз ветер стих. Быстро натягиваю и укрепляю растяжку. Только завязал верёвочку – вдруг рвануло… Мгновенно хватаюсь за вбитый ледоруб, ещё не успев сообразить, что произошло. А случилось вот что: чудовищным порывом ветра меня сорвало со склона. Если бы я не держался за ледоруб, меня сейчас несло бы по воздуху! Ситуация комическая: моё тело вытянуто горизонтально, ноги не касаются склона. Сдуру повернул лицо к ветру и тут же получил удар ледяным воздухом по лёгким. Грудная клетка под таким напором непроизвольно расширилась, и стало больно. Пугаюсь, что меня сейчас разорвёт. Отворачиваю лицо от ветра. Другая беда: выдохнул, а вдох сделать не могу, перед лицом зона низкого давления. Тогда слегка поднимаю голову, и плотный поток воздуха давит на одну щеку, трепеща другой. Неожиданно этот ужас кончился. Тело моё шлепнулось на склон, но ледоруб я, понятное дело, не выпускал. Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Начальник, беспокоясь моим отсутствием, выбрался из палатки и обнаружил меня лежащим на склоне.
- - Ну и что ты тут делаешь? – удивился он.
Открыл я рот, чтобы ответить, да не успел. Следующий порыв ветра был ужасающим. Начальник мой взвился в воздух. Ладно, хоть за верёвку схватиться успел. Теперь я со стороны увидел, как это выглядит: болтается человек во все стороны, пытается ногами до склона дотянуться, а глаза выпученные… Ладно, я к тому времени уже дышать научился, а вот Вова, вижу, то вдох не может сделать, то выдох. Зато без слов понял он, что я тут делаю. Воздух плотный, как сметана. Стихия швыряет нас в сугроб. Воспользовавшись передышкой, совершаю спринтерский рывок до палатки. Ныряю в проём, французы светят фонариком. Следом появляется голова начальника. Он собрался было что-то сказать, но тут вновь дикий удар урагана, и Вова скрывается во тьме… Секунд через десять внезапная тишина, мы открываем вход, а едва начальник оказывается в зоне досягаемости наших рук, хватаем его и затаскиваем внутрь, оставляя бурю без живых игрушек. К утру ураган оставил свои необоснованные притязания на наши жизни.
День 14-й. Ночной ветер удивительным образом преобразил ландшафт. Вчера он был совсем другим! На одних хребтах выросли причудливые снежные образования, другие оголились, обнажив выходы черных скал. Ледники стали совсем гладкими, словно отутюженными. Ни единой трещины не видно вплоть до ледопада. Спускаемся к девчатам. Как там они? Ночь для всех выдалась трудной: мы тряслись от страха, а они от холода. Зато на завтрак я сварил кашу с изюмом и какао с маслом, а завхоз выдала по куску угарита. После такого высококалорийного завтрака все воспрянули духом. Вперёд! На леднике я обнаружил все скрытые трещины, так что проскочили мы успешно. Правда, Базилю поплохело было, но после обеда мы его разгрузили, а начальник увеличил время привалов. Темп движения снизился. Мы намеревались попытаться пройти сегодня перевал, но с такой скоростью… Под вечер опять проблема: где ставить базу. Мы находимся между двумя хребтами, один явно лавиноопасный, а другой рокочет камнепадами. Мы направились к скалистому склону. Поставили палатки за высоким холмом: я подумал, что все булыжники, скатывающиеся со склона, должны, наткнувшись на холм, сворачивать в сторону. После ужина мы двумя двойками вышли обрабатывать завтрашнюю стену. Сначала начальник с Анфисой провесили две верёвки, потом мы с Рене протянули ещё две. До перевала осталось не так много. Ночуем на высоте 4 700.
День 15-й. Ночь была не очень. Едва спать легли, над нами так загрохотало, что мы полуодетыми выскочили наружу. Обвал совсем близко, валуны прокатились метрах в 20 от палаток и улеглись на леднике. Страшно, а что делать? Безопаснее места не найти. Расходимся по палаткам. Только очи смежили…Ба-бах! Нас аж подбросило… Неужели землетрясение?! При свете фонарика начинаем одеваться, но снаружи тихо.
- - Что выходить? Всё равно ведь отсюда не пойдём.
- - Раздевайтесь обратно.
Утром вылезли мы на волю, а перед палатками огромный валун расположился, размером с автобус. Странно, вчера его не было.
- - Откуда же он взялся? Может, это метеорит?
- - Так вот что ночью грохнуло!
Только тут мы увидели, что холм, служивший нам защитой, значительно деформировался.
- - Так он у нас над головой пролетел!
- - Давайте подальше от этих аэробусов…
Спешно позавтракав, уходим, но ещё долго оглядываемся на чудовищный валун. Развил бы он скорость чуть поменьше, стал всем нам надгробной плитой. А что, хорош обелиск в несколько тысяч тонн. Никто не украдёт. Штурмуем перевал Турамыс 2Б. Наша тройка опять впереди. Рене опрокидывает мои представления о хрупких француженках. Она работает, как сибирский мужик. По перилам мы проскочили без проблем. Далее раскинулся широкий и покатый скальный пояс. Креплю перила, а скала не держит: забил один крюк, рядом второй, третий… Вместо вожделенного повышающегося звона слышу только глухие удары, словно в глину бью. Пока начальник принимает народ, прокладываю путь выше. Группа идет всё медленнее. Горняшка давит. У меня голова лишь слегка потрескивает, а вот наши французы глаза выпучили и стонут. Перед нами чуть ли не вертикальная ледяная стена общей высотой свыше сотни метров. В солнечных лучах лёд сверкает великолепными бликами. Съедаем по кусочку шоколада. Выясняется, что моя тройка самая работоспособная, и потому пойдет первой. Ура! Собрав все верёвки, кидаемся к стене и лезем. Сначала кто-то поднимается налегке, потом вытягивает куль, потом мы меняемся местами. Так довольно шустро мы преодолели эту стену. За ней оказалась ещё одна, почти такая же. Мы сбегали на разведку и установили, что обойти эту стену невозможно, придется штурмовать. Вернулись к первой стене, там две тройки все ещё карабкаются. Спросили у начальника, что делать.
- - Провешивайте перила дальше! Мы тут сами справимся.
Наш подъем – словно песня. Красоты кругом неописуемые. Долины затоплены облаками, лишь самые могучие вершины торчат из белой ваты. Солнце то скрывается за пеленой, то вдруг ослепляет мощными потоками безудержного света. Мы идём быстро и легко. Конечно, сравнительно… Кислорода не хватает, сделаешь несколько энергичных движений – и требуется отдышаться. Но душа поёт и ликует. Одно плохо – ненадёжный натечный лёд. Вкручиваешь ледобур неглубоко – его вывернуть может нагрузкой, завинчиваешь дальше – он в камень упирается, тогда лёд вспучивается и вываливается на голову ниже висящего товарища. Он жизни радуется, а ему льдиной по каске… Но мы лезем упорно, в упоении не замечая ни холода, ни гипоксии, ни усталости. Праздник души. В такие сладостные минуты кажется, будто весь мир перед тобой: эта ледяная стена, вон те три вершины, и всё, больше ничего не существует. Ледяные крошки вспыхивают разноцветными искрами. И вдруг срыв! Люси вырвала крюк. Она выше меня всего метров на шесть. Чуть отклонившись в сторону, подставляю плечи.
- - А-а!
Наши вопли слились в один. Люси зубьями кошек бьёт меня по плечам – незабываемое ощущение! – а потом опрокидывается за спину. Но скорость уже погашена, я хватаю её за обвязку и удерживаю. Сильным рывком меня сдёргивает с места. Слышу, как в плече захрустела выворачиваемая кость. Но мы зависаем на страховке. Теперь оба держимся на одном ледобуре. Где же Рене? Мне кажется, будто её нет бесконечно долго. Действительно, десяток метров по вертикали на такой высоте одним прыжком не проскочишь. Наконец, Рене рядом.
- - Сначала укрепи наши кули, потом все спустимся.
Люси только стонет. Мы пока не знаем, что с ней. Но самостоятельно она передвигаться не может. Спускаем её на рогатке. Тут возникает дефицит крючьев и верёвок, но мы быстро находим технические решения. Действуя одной рукой, выполняю все необходимые операции и съезжаю к подножию стены сам. Выводим Люси из состояния шока, выясняем, что особых травм она избежала. Разбила, правда, лицо о ледяные выступы, но ни переломов, ни сильных кровотечений нет. Теперь Рене занимается моим плечом. Как здорово, что она профессиональная медсестра: сам я вправить сустав не сумел бы. Боль, конечно, такая, что в глазах темнеет, но всё уже позади. Вот и Люси оклемалась, заохала, стала ощупывать лицо, увидела, что ладони в крови и заплакала. Тут меня позвал начальник.
Они изрядно запурхались. Наверх вышли только Вова и Анфиса. Они жёстко страховали Леопольда. Заглянув вниз, я с изумлением увидел, что Серж и Пьер стоят на последней полке, метрах в 40 ниже, и не лезут. Базиль на стене, но вроде как спит. Почему же они не поднимаются?!
- - Они не могут! – разъярённо пояснил мне начальник.
Тут Леопольд преодолел последний метр, отполз от края и упал бездыханный. Анфиса ожесточённо тащила его куль. Начальник велит Сержу и Пьеру подниматься налегке, а сам вытаскивает Базиля. Мы с Анфисой страхуем сначала Сержа, потом Пьера, всё жёстче и жёстче. Поскольку я могу работать пока одной только рукой, цепляю страховочный реп за свою обвязку и ухожу по площадке. Тяну груз, словно бурлак. Так оно и ловчее даже получается: ноги-то у человека сильнее.
- - Я не могу с ними! – Сообщает начальник сдавленным голосом. - Убейте меня, убейте!
- - Что ещё?
- - Они рюкзаки не привязали…
Мы не можем в это поверить: вот французы лопухнулись! Должно быть, гипоксия сказывается. Каким образом теперь доставать рюкзаки? Начальник быстро находит решение:
- - Миша, вперёд! Ты привяжешь, мы вытащим.
Спускаюсь на рогатке, подхожу к сиротливым рюкзакам, собираюсь привязать их, но тут слышу немыслимый приказ:
- - Миша, поднимайся наверх!
Ладно, поднимаюсь наверх. Что он там, наверху, с ума сошёл? На такой высоте каждый шаг дается с трудом, за каждый сантиметр по вертикали приходится буквально бороться! Жумары надежно цепляются за фал, и зубья кошек хрустко впиваются в податливый лёд, но нет больше сил. Дышу полной грудью, а кислорода не хватает. Зачем же я спускался? Убейте меня!.. Чтоб я ещё раз в эти горы… Сейчас я задам начальнику вопрос! Метра за два до перегиба начальник с Анфисой подхватили мой страховочный реп, выдернули меня на площадку и отволокли в сторону. Уж я рот открыл, чтобы возмутиться, да так и остался с разинутым: от стены отделилась глыба льда. Размером она была с вагон. Ледяной вагон плавно покачнулся, вроде замер на секунду в раздумье, заскрипел противно и тяжко ухнул вниз. Горы содрогнулись. Мы тоже. Обломки льда долго шумели, скатываясь в долину. Наконец, я захлопнул рот и подполз к краю. Ледяная гора рухнула точно на рюкзаки. Если бы вместо выполнения приказа я принялся бы спорить, объяснять, что, дескать, кули ещё не привязаны…
Мы принялись подсчитывать потери, но начальник прервал это приятное занятие:
- - Отставить! Перечислите лучше, что у нас осталось.
- - Большая палатка у Леопольда. Спальники здесь. Примусы, бензин, маленькая палатка, верёвки – всё сохранилось!
Погибли только личные вещи да продукты. Да и то, тёплая одежда была на ребятах. Серж в трансе от утери дорогого фотоаппарата. Начальник авторитетно заявил, что мы ровным счетом ничего не потеряли. Он показывает рукой направление, куда мы пойдём дальше, и только тут ребята замечают на стене готовые перила, а наверху три наших куля. Картина странная: рюкзаки висят, а людей нет… Я решил пока ничего не рассказывать про срыв Люси, чтобы не портить боевое настроение. Рене уже привела пострадавшую в порядок, смыла кровь и залепила ссадины лейкопластырем. Вперёд! Удивительное дело: после падения куска стены мы тусовались целых полчаса, но при этом почти не отдохнули. Только полезли по перилам, тут же одышка. Серж посреди стены требует чая. Нет, сегодня определенно дурной день. Моя связка выходит на вершину перевала. Здесь красиво, но слишком ветрено. Спускаемся по осыпному склону на сотню метров, прячемся среди скал и варим чай. Тем временем к вершине выходит связка начальника. Он пишет записку и спешит к нам. Третьей связке должно быть легче всех, ведь Анфиса, Пьер и Серж несут один рюкзак по очереди. Однако третья связка приходит последней. Пьём чай с угаритом и шоколадом.
Довольно шустро катимся траверсом по склону, пересекаем ледник и уходим в другую долину.
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
