|
Автор: Михаил Нумач, Красноярск
Нормальные и мы
(1987)
Когда 30 мая 1987 года спелеосекция КЗТ проводила очередную тренировку на Столбах, погода не благоприятствовала. Грубо говоря, хлестала беспощадно мокрыми потоками. Как из ведра. Плюс ветер. Ошалевший народ спешит домой, дабы разумно пребывать в тепле и сухости. Мы же идём им навстречу, на скалы. Исходя из этого, все человечество можно условно разделить на нормальных и на спелеологов.
Дождь утих, и мы быстренько пробежались разными ходами по обезлюдевшему Первому Столбу. Потом отправились покорять Перья, поскольку выяснилось, что Тима Ключев ни разу там не был. Он заявил, что жить в Красноярске и не побывать на вершине Перьев – великий грех. Это одна из самых красивых скал, визитная карточка Красноярска. Особенно выгодно смотрится утёс с восточной стороны. Словно гигантская птица уронила с небес исполинские перья, которые и вонзились вертикально в землю.
Между каменными столбами зияют глубокие щели. Высота скалы тридцать пять метров. Простых лазов на вершину нет. Наименее сложный, Зверевский, представляет собой широкую вертикальную щель с редкими полочками. Раньше этот ход считался мужским. Дескать, только настоящий мужик способен подняться этим лазом. Этот миф опровергла Людмила Зверева, первая женщина, которой покорился ход. В её честь он и назван.
По тропинкам мы ходим в кедах или кроссовках. У скалы переобуваемся в галоши. Опередив всех, бегу к Зверевскому. Скалы мокрые, но держат неплохо. Поднялся и бегом к Шкуродеру. Спускаться лучше всего этим ходом. Он представляет собой тоже узкую вертикальную щель, с гладкими стенами, будто скалу ножом разрезали. Опытные столбисты в эту щель просто прыгают и летят, почти не касаясь скалы. Лишь у подножия тормозят. Для этого они растопыривают локти, упираясь ими в стены. Из-за сильного трения одежда на локтях быстро изнашивается, отлетает клочками. Отсюда звучное и точное название. Воистину Шкуродёр! Обычно столбисты заранее нашивают на локти несколько слоёв заплат.
Спускаясь этим ходом, я собрал на себя литра три дождевой воды! А под конец ещё и снега черпанул в галоши. Отхожу в сторонку и наблюдаю процесс. Спиридонов и Ерёменко уже взгромоздились на вершину. Вырупаев чуть отстал, поскольку помогал Шевелёвой. А Ключев на высоте метров шести погрузился в глубокие раздумья. Прилепский сидит возле Льва. Что ему Перья, он нашёл более увлекательное занятие: извлечение из ноги занозы, а потом куска колбасы из зуба, наверное, этой же занозой. Ключев тем временем принялся вопить от избытка чувств. Ему полез помогать самый молодой член нашей секции, Андрей. Так он сразу застрял.
- - Миша! – зовет Вырупаев. - Лезь ещё раз! Помогай!
Обхожу Андрея, добираюсь до Ключева, подпираю его снизу головой для укрепления нервов, а фал бросаю вниз. Ключев, приободрившись, полез: я только подсказывал ему, как ставить руки-ноги и где можно отдыхать. Сам поднимаюсь, следя, как бы Андрей меня не сорвал. Да, внизу проблемы: то скалы ему мокрые, то щель узкая, то дверных ручек нет, то дождь опять сыпанул… Андрей судорожно и в самые неподходящие моменты дергал за веревку.
- - Андрей! Лезь скорее! Холодно! Ноги шире!
- - Не могу!
- - Тогда вниз давай! Я верёвку держу!
- - Не хочу!
Наконец, он понял, что ему не хватает энтузиазма, и спустился по верёвке, а я, освободившись, поднялся вновь на вершину. Дрожащий от холода и переживаний Ключев сидел на первом Пере. Рядом я обнаружил промокшего до костей Вырупаева, который забился меж скалами, пытаясь таким образом укрыться от ветра и дождя. А я-то думаю, откуда это доносятся жалобные крики типа «А-а! Давайте быстрее!»
Я перешел на второе Перо, но Ключев попятился…
- - Я не перешагну!
- - Куда ты денешься? Шагай левой ногой. Я тебя подстрахую.
- - Нет, ты что! Страшно… Верёвку давай!
Бросаю фал, оба булинимся. Дождь и наша степень замерзания усиливаются. Вырупаев кричит жалобно, но все слабее. Остальные, между прочим, уже спустились! Но Ключев не решается шагнуть. Под ногами пропасть.
- - Давай, - говорит, - я буду шагать, а ты в это время дёргай верёвку! Три-четыре… А-а! Нет! Давай ещё раз! Три-четыре!
С такими весёлыми приключениями он шагает, и вскоре мы на самой вершине. Кроме мокрого Вырупаева, тут ещё двое незнакомых парней. Как же моя теория о нормальных и спелеологах? Оказывается, они тоже спелеологи! Вода течёт по скалам ручьями. На нас давно сухой нитки не осталось. Прыгать сразу на мокрое и скользкое четвёртое Перо далеко и страшно, поэтому показываю Ключеву, как прыгать на третье. Но Ключев и туда не хочет. Поднимаюсь обратно, скользя галошами по мылкой стенке, показываю спуск камином. Ключев упирается. Похоже, у него проявляются признаки переохлаждения: долго думает. А я вокруг него вихрем: то один способ спуска покажу, то другой, то фал укреплю, то пенделем приободрю товарища. Наконец, мы все вместе. Вырупаев оживленно разувается:
- - Ложись, Тимоха, будем тебя калошевать!
Ключев послушно оттопыривает пятую точку, и мы лупим по ней галошей. Далеко над утёсами раздаются вопли. Глотка у Ключева как луженая.
- - Тебе хорошо, - завидует Вырупаев, широко размахиваясь, - хоть это место у тебя согреется.
Последний удар, мы прислушиваемся, но бедный Ключев, оказывается, плохо знает наши столбовские традиции и потому молчит. Мы многозначительно шевелим ушами, подсказывая, но Ключев растерянно моргает, причем при каждом движении с ресниц слетают капли.
- - Слушаем! – кричит Вырупаев, но Ключев не может сообразить. Говорю же, переохладился.
- - А где же благодарность?! – взрываемся. – Ну-ка, ложись снова!
Эта галоша особенно звонка. От мокрых штанов летят брызги.
- - Спасибо! – Ключев, растроганный до слез, жмёт каждому из нас руку. С церемонией посвящения покончено, но погода-то тем временем совсем озверела! Мокрым снегом пробрасывает! Пора спускаться. Каким путём лучше?
- - Шкуродёром, - предлагаю.
- - Под дождём?! – ужасается Вырупаев. – Да там все убьёмся!
- Послушав нас, Ключев принимает твёрдое решение:
- - Шкуродёром я не пойду!
- - Тогда Уголком, - зевает Вырупаев.
- - Уголком под дождём?! – в свою очередь ужасаюсь я. – Да ведь там внизу расширение! Мы что, самоубийцы?
- - Уголком я тоже не пойду! – категорично решает Ключев. Что нам делать? Все остальные лазы более сложные и опасные! Вырупаев соглашается на Шкуродёр, но поздно: Ключев напуган до глубины промокшей души. Он же сам слышал, что Вырупаеву там страшно. А уж если самому Вырупаеву страшно, что там делать простым смертным? Стоим на вершине, трясёмся, спорим, с трудом шевеля посиневшими губами. Снег вокруг уже и не тает… Осознав, что так и дуба недолго дать, мы бросаемся к щели Шкуродёра. Ключев за нами. С криками, синяками, шумом и другими атрибутами спелеожизни мы спускаемся Шкуродёром и спешим к скале Львиные Ворота. Сначала просто прячемся от снегопада под отрицательной стенкой, потом обнаруживаем на ней удобные зацепы, а дальше, оказывается, можно подниматься на откидке… Полезли, чтобы согреться и выпендриться. Выше всех удалось подняться Вырупаеву, но и он на сложном месте сорвался.
- На обратном пути видим заснеженный Первый Столб, совершенно безлюдный. Соблазнившись пустынностью, полезли. Возле камня Мечта трое мокрых мужиков. Уже не сомневаясь, мы интересуемся, из какого они спелеоклуба. Спелеосекция ЦБК.
- - А как вы определили, что мы спелеологи? – удивляются.
Десятый час вечера, пора возвращаться. Разразилась гроза с градом, но мы уже в автобусе. Следующая тренировка через неделю. Если дождя не будет, придется лазить вместе с нормальными людьми. |
При вводе Логина и Пароля,
