Всего отзывов: 1 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Когда-то зимой 2005-2006 года

- Дима, козел!
- Ничего не мог с собой поделать…
- Ты что даже не собрался?
- Гы-гы
- Ну я же просил, хотя бы железо вечером в рюкзак положить!

Я зашел, чтобы помочь собрать вещи, уселся на стул, и уткнулся в окно, рассматривая тучи, выползающие из-за гор.

- Дим, кажется, погода будет плохая
- Перекрестись.
- Правда, мы не обломаемся?
- (молчит)
- Короче, плевать на погоду!

Дима начал медленно сворачивать спальник, в котором еще минуту назад видел сон (бедность не позволяет ему иметь кровать, но и он, впрочем, не позволяет кровати иметь себя). Я наблюдаю и подгоняю его. Потом решаю, что на электричку мы уже не успеем и поедем на автобусе. Когда я смирился с тем, что спешить, вообще нет смысла, он достал огромную связку железа и начал медленно ее распутывать. Все уже было собрано, но тут мы решили съездить купить новую веревку, затем вернуться к другу за рюкзаками и тогда уже ехать на вокзал. Вот, наконец-то, задержавшись на три часа, мы сели в электричку и поехали в Севастополь. По пути я два часа смотрел в окно, видел охлаждающие пыл лужи в которых отражалось серое зимнее небо, убогие села и городки. Все наводило жуткую тоску, мне казалось, что деться от этой унылой картины просто некуда. Но мы с другом пытались верить в магическую природу Крыма, где можно, проехав пару десятков километров, из серой мрачной зимы попасть в объятья красочной весны.

Севастополь. Серое, как и небо, море, старые дряхлые корабли, заползающие на холмы ветхие дома, все такие же унылые, озябшие люди. Все так же мрачно, как и по пути сюда. Но вот он, лучик надежды! Там, вдалеке над морем небо дало множество трещин, из которых на серое море струился солнечный свет. А где-то над мысом Айя эти трещины подобрались к берегу. Казалось там все-таки не так мрачно как здесь. До остановки автобуса на Ялту - двадцать метров, но отправляется он только через час. Что ж, чтобы не терять время зря мы пошли собирать бутылки по парку. Через час мы сдали авоську бутылок, поели вкусный «сникерс» и сели на автобус. Теперь нам осталось доехать до Ласпи и пройтись под Куш-Каю. Водитель, жуя спичку, вертит баранку под какое-то кислое радио. Взобравшись на очередной холмик, замечаем, что над морем небо почти очистилось и все идет к тому, что нам повезет с погодой.

С каждым шагом стена становилась все ближе, затертые мечты о ней с каждым шагом воплощались в реальность. Вот ее видно в профиль, она как Аврора в сухом доке ждет, когда наступит ее время для того, чтобы снова плыть. Вот мы приблизились к ней, и она, как флиртующая девушка(стриптизерша:) показывает свое плечо и тут же прячет его за холмом. И вот она раскидывается на пол неба своей каменной плотью, разрезая пространство на две части: та где жизнь обычна, и та где не правят законы, придуманные политиками, где нет жадности, нет предательств там, где люди не лукавят и где сразу видно кто есть кто.

Приходя к горам, мы, живущие по своим не природным, человеческим законам не можем влиться в гармонию происходящего там, пока не поймем законов, по которым живут они. Стена просто высится над нами, она нам не опасна, нам кажется, что мы здесь, она там и ничего нас не связывает, если мы нарушим закон здесь, она нам ничего не сделает.

Не сразу приходит ощущение того, что здесь не те правила, по которым мы живем там, где сейчас гудят машины, коптят трубы, и толпы людей роятся в огромном улье, достигая свих целей.

Настает ночь, мы, напевшись песен, сытые и уверенные, ложимся спать. Почему мы уверенные? Ведь, завтра мы совершим поступок, при мысли о котором когда-то у нас кружилась голова и тряслись колени. Ведь на кон ставится Жизнь, там она может покинуть нас из-за одного лишь момента расслабленности. Почему же мы не волнуемся? Для нас все просто, мы еще не поняли Ее правил, у Нее ничего не оценивается цифрами, для нее нет разницы, где мы разобьемся, на «двойке» или на «шестерке». Но мы все еще оцениваем цифрами. Ведь мы завтра идем всего лишь на «двойку»! Эта цифра унижала для нас маршрут, как отсутствие денег у человека, или как старая потрепаная одежда интуитивно унижает тебя в глазах среднестатистического гражданина.

Все смолкло. Завтра будет завтра, а когда приходит сон, он не спрашивает, звал ты его или нет, он просто овладевает умом. Той ночью я просыпался каждый час, начиная с полуночи. Каждый раз, когда просыпался, думал, что наконец-то наступило утро, но, посмотрев на часы, с разочарованием и облегчением снова укутывался в спальник и продолжал ждать утра. Так вот, проснувшись в пять утра, я решил, что посплю еще час и в шесть встану чтобы собираться на стену. Понадеявшись на сложившуюся той ночью закономерность просыпаться каждый час, спокойно заснул, уверенный, что снова проснусь через час. Но, когда проснулся в следующий раз, уже было полвосьмого утра. Под утро, оказывается, закономерность исчезла, и мы проспали сборы. Это было важно, потому что день зимой короткий и те часы, когда на холодную стену светит солнце, на вес золота. Маршрут до того мы не ходили, а судя по описанию он относительно длинный (девять – десять веревок), поэтому мы волновались, что если заблудимся или будем медленно подниматься, то получим штрафную холодную ночевку, за то что любим спать по утрам. А зимой, даже в Крыму, ночевки на стене отнюдь не восхищают романтичностью. Разве что потом, закинув ноги на батарею, рассказывать развесившей уши и прикрывающей нос девушке, как ты был крут, когда под ледяным ветром и тысячами далеких звезд, сидя на узкой полочке, мечтал снова увидеть солнце, и удивлялся этому простому подарку вселенной, вокруг которого летает жидкий шарик с тонкой коркой жизни.

Быстрые сборы, традиционные вопросы на бдительность и присутствие сознания типа:

- Ты, кстати, помылся?
- Помоют.

Пока собирались, заметили человека на «балалайке». Да, это довольно таки странно увидеть человека на «балалайке», но нам повезло. Еще в тех краях можно посреди зимы увидеть человека на «голубой волне». Не моржа. Еще там есть большой камин, на станции возле которого добрые люди любят погреться холодным зимним вечером. А недалеко от камина стоит бутылка хорошего вина «башкировское». И знали бы вы, как приятно надеть возле центрального зеркала в спальной комнате рыжие штаны, откупорить бутылочку «башкировского» и посидеть возле большого камина, свесив ножки в пропасть, под песни о спасении человека с «балалайкой», дефилирующего на «голубой волне».

Пока лезли первую веревку на «двойке» (левый, нелегальный, вариант начала), откуда-то с правой части стены доносились яростные крики. Кто-то периодически истошно орал. Оценив мощь криков, я пришел к выводу, что этот кто-то отчаянно рубится не меньше как на «шестерке» и в порывах выброса адреналина орет, чтобы мир знал, что он сейчас творит подвиг. Но, когда я вылез к первой станции, то оказалось, что кричат вовсе не пьяные альпинисты у большого камина, а простые и скромные русские ребята, которые, как и мы, творят историю на скромной «двойке». Да, жаль, а я уже фантазировал, как буду лицезреть серьезно выпивших мужиков на «шестерке».

Вторая веревка была интересная, описать не могу, пойдите сами посмотрите, если еще не видели, и, конечно же, эту ключевую веревку мы лезли с Димкой параллельно, ведь мы спешили догнать выше идущую связку, чтобы пожать крепкую альпинистскую руку. На четвертой веревке мы догнали последнего из них. Я дотошно его расспрашивал на предмет личностного состава их связки. Оказалось, что никого прекрасного пола с ними не было. И оказалось, что мужики из Москвы приехали, а руку пожать не получилось - мужики были заняты восхождением.

Покончив с революцией, мы взяли приступом восьмую веревку. Это было совсем не трудно, нам помог допинг, который мы употребляли весь декабрь. Правда, был один момент, когда допинг сыграл с нами злую шутку. Было это на неизвестном маршруте Ухо, на малоизвестной Форосской стене, когда на одной из веревок Дима скрылся за перегибом и под действием допинга полез слишком быстро, а я запутался с веревкой, он как раз в неприятном месте был, когда веревка перестала выдаваться, и он в предчувствии смерти закричал:

- Веревку заклинило!!!
- Не, Дим, все нормально! Это я не выдаю!

Он потом долго мне вспоминал это.

Трюк прошел, все ребра целы, и я после подъема по щели оказываюсь на вершине. Бранить Димку за сверхнадежную станцию не стал, все же, трюки я выполнял хорошо, и станция не подверглась испытанию. Не успели мы выйти за кромку стены, как нас чуть не отправила обратно толпа зевак, подбежавших за автографами. Было очень тяжело! Я никогда еще не давал столько автографов!

На прошедшем мероприятии друг очень серьезно натер ноги скальниками. Не долго думая, мы решили отменить запланированный концертный тур по Тройке, Четверке и Пятерке. Решение было легко принять, потому что мы как раз были добрые после преприятнейшего акта со стеной.

Но пока мы еще не уехали и довольные, вернувшись в лагерь, стали поедать и выпивать все, что планировали есть и пить неделю! Так у нас вышел замечательный банкет из банки сардин и бутылки вина. Кстати, если выпить пол-литра вина, лечь на бревно головой к стене так, чтобы ее было видно, то кажется, что она нависает над вами, причем где-то от середины, начинается двухсотметровый карниз с выносом метров в сто!