|
Материал предоставил Леонид Мач, Москва
Путь к вершинам.
Памяти Валерия Павлотоса
Глава 1. ПУТЬ К ВЕРШИНАМ.
Вот в таком удивительном краю посчастливило мне появиться на свет, за что я благодарен своим родителям. А еще меня всю жизнь переполняет гордость, что произошло это в славном городе Севастополе. Родился я за 10 месяцев до начала той страшной войны, а наша семья эвакуировалась из осажденного города в те дни, когда германские фашисты предприняли первый штурм черноморской твердыни. На военном транспорте покидал Севастополь, вместе с тысячами раненными защитниками города, персонал госпиталя, где работал отец. По рассказам матери, во время погрузки пролетела немецкая “рама” и через некоторое время в небе появились “Юнкерсы”. Их встретили заградительным огнем береговые и корабельные зенитки. Командир нашего корабля отдал приказ: “ Отдать швартовы!”. Но офицер на причале, ответственный за отправку, размахивая пистолетом, угрожал расстрелять того, кто сбросит концы с кнехтов - на берегу еще оставалось много раненных. Тем временем к Южной бухте прорвались несколько немецких бомбардировщиков, которые летели в направлении на наш транспорт. Тогда его командир отдал новый приказ: “Рубить концы!” и матросы топорами перерубили швартовые канаты. Транспорт дал ход в тот момент, когда “Юнкерсы” заходили в пике. Корабль отошел на несколько десятков метров от причала, в момент, когда в то место, где он только что стоял, попала серия авиабомб. Перегруженный транспорт подбросило взрывной волной и корму забросало донным илом. Палуба судна была заполнена раненными и беженцами, некоторые из них пострадали от осколков авиабомб. Под прикрытием дымовой завесы, поставленной катерами охранения, корабль уже в сумерках вышел из севастопольской бухты и взял курс к берегам Кавказа. Далее госпиталь был отправлен в Баку, вновь на корабле перевезен через Каспий, затем по Турксибу – в далекий казахстанский курорт Боровое.
Как только Красная армия погнала гитлеровцев на запад с нашей земли, госпиталь вновь приблизили к линии фронта – в 1943 в Кисловодск, а летом 44-го – в разрушенный Севастополь. В 1945 году – новый переезд, теперь уже окончательный, в Ялту, и с тех пор наша семья проживает в этом городе. Здесь я пошел в школу, закончив которую в 1957 году, поступил в Московский автомеханический техникум при автозаводе им. Лихачева.
За годы учебы полюбил столицу всем сердцем, однако, получив при распределении направление на работу в Подмосковье, отказался от него и возвратился в Крым. Ностальгия по соленому морскому ветру и величавым горным утесам извела меня настолько, что я уехал домой даже не дождавшись диплома об образовании – его мне высылали потом по почте.
- Спорт: море и горы у порога дома.
Детство и школьные годы я прожил на ялтинской Набережной в доме, фасад которого выходил на море, а окна квартиры – в сторону гор. Быть может, это обстоятельство и предопределило на всю жизнь направление моей деятельности – на протяжении десятилетий я буквально разрывался (и мучаюсь до сих пор) в симпатиях к этим двум стихиям: морской и горной. Одинаково увлеченно занимался водными (яхтинг, виндсерфинг и дайвинг – подводный) и горными (туризм, альпинизм, скалолазание, спелеология, горные лыжи) видами спорта.
Следует оговориться, что у меня всегда была своя, собственная философия спорта, как одного из видов человеческой деятельности.
Во-первых, потребность в занятиях той или иной спортивной дисциплиной лично для меня связана не только с получением определенных физических нагрузок, необходимых для поддержания жизненного тонуса на достаточно высоком уровне. И не столько – с достижением эмоциональных ощущений (как теперь принято говорить: насыщением адреналином) от накала спортивной борьбы, азарта, жажды победы, рекордов и пр. Для меня очень важна эстетическая сторона спортивной жизни – живописные прибрежные скалы при скольжении между ними на парусной доске,
причудливый рельеф морского дна во время погружений под воду, величественные скальные утесы, по которым проложены маршруты восхождений, богатые по убранству (сталактиты, сталагмиты, колонны, драпировки и пр.) подземные карстовые полости, сверкающие ослепительно белым снегом склоны, по которым так здорово мчаться на горных лыжах. Другими словами – мне всегда импонировали виды спорта, заниматься которыми можно было на живой природе (на воде, под водой, в горах, под землей) и которые ориентированы на преодоление е с т е с т в е н ы х препятствий. Меня давят стены и своды спортивных залов, угнетают зрительские трибуны стадионов – любая ультрасовременная архитектура не в состоянии соперничать в эстетическом плане с естественными формами горного рельефа и причудливой береговой линией.
В гуманистическом плане для меня неприемлемы так называемые «контактные» виды спорта – где один атлет противостоит другому (в боксе, например, когда здоровенные мужики «метелят» друг друга до кровавых соплей, или в борьбе, когда спортсмены, обливаясь потом, пристраиваются друг к другу в недвусмысленных позах). Это некрасиво, неэстетично,
негуманно, наконец, а когда это происходит на глазах ревущей обезумевшей толпы, требующей добивания (сродни жестоким гладиаторским обычиям Рима: палец вниз – убей!) соперника нокаутом – порой выглядит откровенным хулиганством.
Во-вторых, существует, помимо эстетических и гуманистических основ, еще и логика спорта – каждого вида в отдельности. Помните расхожую фразу: «Умный в горы не пойдет»? Чепуха это! Ленивые и трусливые обыватели придумали, чтобы скрыть свою несостоятельность. Наоборот, горы – для умных людей, дураку там делать нечего, он себе шею сломит и других погубит. В горах много опасностей и все время надо думать, анализировать, предусматривать действия на два-три хода вперед, как в шахматах. Иначе силы стихии тебя опередят и ты окажешься под лавиной, камнепадом, смытым водяным потоком.
Огромной популярностью у болельщиков пользуются игровые виды спорта: футбол, хоккей, баскетбол, волейбол, теннис, ручной мяч и пр., собирающие на стадионах и в спортивных залах многие тысячи зрителей. Но если задуматься – какая логика, к примеру, у того же всеми обожаемого футбола? Почему поле для игры прямоугольное, а не квадратное или круглое? Почему размеры его такие, а не иные? Почему ворот только два, а не четыре? Почему в каждой команде по одиннадцать игроков, а не по двенадцать или десять? Почему мяч можно бить только ногами? И так далее: почему, почему, почему? Те же вопросы можно отнести и ко все другим игровым видам спорта, где борьба ведется по придуманным, искусственным правилам. И с к у с т в е н н ы м ! Стало быть – нелогичным!
С другой стороны, в каких условиях функционируют виды спорта, которым лично я отдаю предпочтение? Альпинисты, к примеру, совершают восхождение по очень сложной вертикальной стене, которую никто специально для этого не создавал и ничего искусственного не придумывал – такой, и только такой, ее сотворила природа и тут никто нечего не может изменить – прибавить или убавить. Никаких условностей: ты сильный, смелый, ловкий – вперед!
То же самое и по другим, так называемым, экстремальным видам спорта: спуск на надувных плотах или лодках по бурной, порожистой реке – никто ее такой сложной и опасной не создавал, какие здесь могут быть правила? Или головокружительный спуск фрирайдеров по очень крутому горному склону на лыжах или сноубордах – этот склон сама природа создала, какие могут быть условности? А яхтсмены борются с разъяренными океанскими волнами – по каким правилам? Там сама стихия диктует условия выживания – а не придуманный людьми регламент. Спелеологи спускаются в вертикальные карстовые полости за километровую отметку – в чем их условность? Пропасти под землей такие, и никакие не иные – вот и вся философия!
Резюмируя сказанное, я могу сделать только один вывод: логичными можно считать только те виды спорта, которые ориентированы на преодоление е с т е с т в е н н ы х препятствий – гор, рек, морей, океанов, подводных и подземных глубин.
И в-третьих, и это самое главное, для меня занятия экстремальными (горными и водными) видами спорта – не просто увлечение, а состояние души, образ жизни…в третьем измерении. Для подавляющего числа людей это третье измерение недоступно и неведомо – они комфортно себя чувствуют, всю жизнь передвигаться по земной поверхности горизонтально, в длину и ширину. По
вертикали им приходится перемещаться только лифтами многоэтажных домов, да пассажирами в самолетных креслах, т. е. посредством различных технических средств.
Для людей, обладающих умением и способностью преодоления земной гравитации при восхождениях на горные вершины и прохождениях скальных стен, спусках в подземные вертикальные пропасти и погружениях в глубины морей - все это достигается исключительно человеческими усилиями. Причем, не только мышечными (физическая подготовка спортсмена) и специальными (его технический уровень), но и морально-волевыми, зачастую определяющие успех в достижении конечного результата или в сложных экстремальных ситуациях. «Тепличным» - атлетическим, игровым и прочим видам спорта, в которых спортсмены тренируются и соревнуются под крышами теплых залов, подобное всестороннее испытание человеческой натуры не под силу.
Таким образом, горные и водные виды спорта укрепляют не только тело, но и дух человека – этот увлекательный «экстрим» предоставляет практические возможности (посредством совершенствования индивидуальной альпинистской, подводной, горнолыжной и прочей подготовки) освоения не только сложных форм земного, естественного рельефа, но и, прежде всего, познание физических и психологических возможностей самого себя в очень сложных условиях и непростых ситуациях.
Предвидя неодобрительные возражения со стороны большинства (я в этом не сомневаюсь) любителей футбола, хоккея, тенниса и других игровых и атлетических видов в отношении вышеизложенной мною философии спорта, хочу их успокоить, что эти высказывания – не более чем мое собственное, субъективное мнение, которое могут разделять и одобрять только спортсмены-экстремалы. Однако, мой личный полувековой опыт использования спортивных навыков и техники в профессиональной кинематографической деятельности убеждает меня в правоте сказанного – этот симбиоз не раз выручал меня не только в достаточно рискованной спортивной, но и в «киношной» жизни, полной самыми неожиданными (порой – экстремальными) событиями, рассказ о которых впереди…
- К истории горного спорта в Крыму.
В конце XIX века в Ялте существовало отделение старейшего в России Крымского горного клуба (год основания 1890-й), у основания которого стояли выдающиеся люди: врач-климатолог В.Н.Дмитриев, доктора С.П.Боткин и Ф.Т.Штангеев, инженер-гидростроитель А.Л.Бертье-Делагард и др. Сохранился экземпляр “Записок Горного клуба” за 1903 год с извлечением из его устава, провозглашавшего ”целью: 1) Всестороннее исследование Таврических гор и прилегающих к ним предгорий, степей и морей. 2) Поощрение к посещению и исследованию горных местностей учеными, художниками и туристами, с оказанием им в том содействи (п.1)”.
Горный клуб успешно вел исследовательскую деятельность в новом по тем временам направлении климатолечения - проведение оздоровительных экскурсий и прогулок в горно-лесной местности, и успешно функционировал до революционных событий 1917 года. Затем его деятельность прекратилась в период бурных и кровавых сражений Гражданской войны – Крым, как известно, был последним оплотом белой гвардии в европейской России. В советское время Крымский Горные клуб просуществовал до середины 30-х, и в 1937 году был закрыт в силу известных обстоятельств.
Возрожден Горный клуб в Ялте был в 1961 году и получил имя известного врача-климатолога Владимира Николаевича Дмитриева – первого председателя правления ялтинского отделения Крымского Горного клуба. Новым председателем возрожденного клуба был избран активный энтуизиаст развития горных видов спорта и туризма на Южном берегу Крыма Лев Веденеев. На первых порах в структуре клуба функционировали секции: научно-медицинская (тем самым сохранялась преемственность от прежнего Крымского Горного клуба), горного туризма, альпинизма и скалолазания, спелеологическая, горнолыжная - все они стали осуществлять активную деятельность по пропаганде и развитию новых для Южнобережья видов спорта и активного отдыха.
В конце 50-х – начале 60-х годов из всех горных видов в Ялте достаточно развитым был только пешеходный туризм – многие горожане проводили свободное врем на прогулках, экскурсиях и многодневных походах по живописным окрестностям Горного Крыма. Успешно внедрялся этот вид активного отдыха и в южнобережных здравницах, тысячи отдыхающих получали возможность не только любоваться красотами Крымских гор, но и получать хороший заряд бодрости от собственных усилий по преодолению горного рельефа.
Остальные, весьма перспективные для Горного Крыма спортивные дисциплины, существовали в зачаточном состоянии. Сейчас трудно себе представить, но в те годы лишь отдельные энтузиасты лазали по крымским скалам, мало кто отваживался на совершение восхождений по крутым стенам Главной гряды, малочисленные и плохо оснащенные группы пытались спускаться в черные провалы карстовых полостей, в зимнее время редко можно было встретить на заснеженных склонах крымских яйл извилистую слаломную ”змейку”. Повсюду в Крымских горах царили, как теперь модно говорить, рекреационный вакуум и курортная целина. Однако, в Симферополе, Севастополе, Ялте и других городах Крыма у молодежи стал проявляться интерес к горным видам спорта и в этих городах появились первые секции, занимающиес одновременно спелеологией и скалолазанием. С наступлением зимы, как правило, эти же спортсмены прокладывали первые слаломные трассы на склонах плато Ай-Петри и на Ангарском перевале.
Ялте в этом отношении повезло больше – в город переехали на работу сразу два альпиниста-перворазрядника: врач Ян Карлович Вассерман и инженер-энергетик Юрий Борисович Бурлаков. Они-то и объединили в начале 1960 года ребят и девчат в спортивную секцию, с большим трудом приобрели примитивное альпинистское снаряжение (капроновых веревок получить не удалось и в первые годы страховались сизалевыми, приобретенными в морском порту) и начали проводить регулярные тренировки на скалах и выходы в горы, в основном – для поиска новых пещер. Наука, изучающая карстовые явления именуется спелеологией.
В то время в Симферополе проблемами крымского карста занялся Институт минеральных ресурсов, на базе которого в 1958 году была создана Комплексная карстовая экспедиция Академии наук УССР, и которую возглавил ученый-геолог Борис Николаевич Иванов. Во главе шахтного отряда, непосредственно занимающегося поиском и изучением карстовых полостей (вначале – в Крыму, затем и в других регионах Украины и бывшего СССР), стал кандидат геолого-минералогических наук Виктор Николаевич Дублянский – впоследствии видный советский карстовед, профессор Симферопольского (ныне Таврического национального) университета. В состав экспедиции влились крымские спортсмены: туристы, альпинисты, скалолазы, спелеологи. Началось планомерное изучение крымских пещер (в то время на полуострове известно было более сотни подземных полостей) и поиск новых горизонтальных пещер и вертикальных шахт. Ежегодно в летний сезон в разных регионах Крымских гор работали карстовые экспедиции, составленные из ученых-карстоведов и спортсменов-любителей, и количество вновь открываемых, пройденных и описанных подземных полостей каждый год возрастало на многие десятки и сотни.
Начало 60-х годов – время активного развития спортивного скалолазания в СССР, центром которого сразу же становится Крым, обладающий огромным количеством самых разнообразных по высоте, сложности, характеру рельефа и прочим характеристикам скал, разбросанным вдоль черноморского побережья полуострова от Балаклавы до Феодосии. В Крыму стали ежегодно проводить соревнования по скалолазанию самого различного уровня: от городских и областных, до всесоюзных. На Украине в те годы доминировали киевские, харьковские и днепропетровские скалолазы, и когда в 1960 году впервые в Чемпионате УССР приняли участие крымчане (командой, составленной из ялтинских и симферопольских спортсменов), их дебют оказался неожиданным и дерзким: 3-е командное место! Но это было только началом успешных выступлений молодой крымской команды – на следующий год чемпионом Украины в индивидуальном лазании стал ялтинец Юрий Еремеев, а в 1962 – автор этих строк. Такой же чемпионский результат был достигнут и в женском индивидуальном лазании Верой Алексеевой из Ялты. Это был уже крымский золотой дубль чемпионата УССР 1962 г! Помимо того, крымские мужская и женская связки оказались в числе призеров республиканских соревнований в парном лазании.
Годы 1960 и 1962 ознаменовались для молодых крымских скалолазов выходом на всесоюзную арену – они принимали участие в Первенствах ВЦСПС, собиравших в Ялте всю элиту советского альпинизма, однако первые достижения крымчан на столь ответственных соревнованиях оказались довольно скромными. Надо было работать напряженнее, тем более что условия для круглогодичных тренировок у нас были превосходными. Ялта и Крым превращались в «Мекку» советского спортивного скалолазания.
В эти же годы крымские альпинисты стали выезжать на Кавказ в альпинистские лагеря для совершения восхождений на горные вершины различной категории сложности, что породило стремление к освоению еще одного нереализованного потенциала Горного Крыма – прохождение скальных стен Главной гряды. Один за другим крымскими альпинистами и скалолазами (к которым тот час подключились спортсмены других городов Украины, РСФСР и Белоруссии) совершаются первопрохождения маршрутов различной категории сложности на стенах горы Ай-Петри, Ангарской стены массива Чатыр-Даг, горы Сокол в Новом Свете, скальных стен форосской группы и пр. Таким образом было положено начало крымского альпинизма, получившего впоследствии наименование «горовосхождения в малых горах».
По иному взглянули теперь спортсмены и на горнолыжные возможности Крымских гор, с декабря по март-апрель покрытых ослепительно белым снежным покровом. Энтузиастами горных лыж были завезены первые партии лыжного снаряжения (в основном это были простенькие «Карпаты» мукачевской фабрики) и наиболее доступные склоны Крымских гор (на плато Ай-Петри – ялтинцами и на Ангарском перевале – симферопольцами и алуштинцами) постепенно превращались в зоны зимнего отдыха и спорта. Здесь самими спортсменами устанавливались самодельные подъемники для горнолыжников, изготавливались доморощенные снегоходы, оборудовались приюты и хижины для размещения людей. В выходные дни из Симферополя, Севастополя, Ялты, Алушты, Бахчисарая и Евпатории теперь в зимний период в горы с лыжами и санками направлялись любители горного отдыха в количестве ничуть не меньшем, чем в летнее время – впору было организовывать в Крыму второй курортный сезон!
Подъем интереса к горной рекреации и рост количества туристов, отдыхающих и спортсменов, выходящих в горы, повлекло за собой и негативные последствия: увеличилось число несчастных случаев в горах Крыма. Встревоженные ялтинские власти (первыми, т.к. в этом регионе наиболее частыми были ЧП летом и зимой) в 1961 году приняли решение об организации в городе Горноспасательного отряда (на общественных началах), в состав которого были включены самые опытные альпинисты, скалолазы, спелеологи и горнолыжники. Начальником отряда был назначен автор этих воспоминаний. В те годы работы ялтинским спасателям хватало – разбивались альпинисты при восхождениях, доставалось спелеологам от камнепадов во время спусков в карстовые полости, травмировались горнолыжники при падениях на заснеженных склонах, плутали туристы в густых туманах и снежных буранах (нередких в Горном Крыму в зимнее время). Приходилось выезжать по тревожным вызовам 2 – 3 раза в месяц (а случалось и по два раза в день), вести поисковые работы по несколько дней подряд (во время зимних буранов), спускать травмированных спортсменов с отвесных стен и поднимать пострадавших спелеологов из глубоких (100 метров и более) карстовых колодцев и шахт. Не обходилось, к сожалению, без транспортировки погибших по сложному рельефу, переломанных горнолыжников – на санях-волокушах. К тому же приходилось ликвидировать лесные пожары в горных лесах, когда разбушевавшееся пламя достигало крутых склонов, ремонтировать тропы в горах (Такакташскую, Боткинскую и др.).
В 1964 году Олег Илларионович Гриппа (впоследствии Мастер спорта СССР и Чемпион Советского Союза по альпинизму) создал в Крыму единую Контрольно-спасательную службу (КСС Крыма) – первую на Украине. Ялтинский горноспасательный отряд влился в нее уже организованным структурным подразделением с зоной ответственности от мыса Сарыч до Аю-Дага (Медведь-горы), включая айпетринскую, ялтинскую, никитскую, гурзуфскую и Бабуган-яйлы. Вся деятельность отряда осуществлялась исключительно на общественных началах, финансировалось только приобретение спасательного снаряжения, медикаментов и продуктов питания при проведении спасательных или поисковых работ.
А работы спасателям в те годы в горах Крыма (да и на прибрежных скальных массивах) было более чем предостаточно.
Из наиболее тяжелых происшествий память воскрешает трагические события января 1968 года, когда в ясный воскресный день группа девятиклассников школы №6 г. Ялты в количестве 7 человек отправилась покататься на лыжах на плато Ай-Петри. С утра погода благоприятствовала детям, и они бодро шагали вверх по горной дороге, но с часов 10-ти небо стало хмуриться, и задул холодный северный ветер. К середине дня, когда школьники находились на последних серпантинах шоссе Ялта-Бахчисарай, пошел густой снег и разыгрался жестокий ураган. Глубина снежного покрова росла на глазах - дети брели по колено в снегу, затем его уровень поднялся до пояса, а местами сугробы на дороге оказались по грудь. Приходилось телами пробивать траншею в свежевыпавшем снегу, на что уходили последние силы у замерзающих школьников. Поняв, что пробиться до метеостанции (расположенной на 22-м километре шоссе) на самом краю горного плато, невозможно, группа решила повернуть назад. Вверх за помощью отправился только самый крепкий из ребят, который с неимоверными усилиями преодолел последний километр заваленного снегом горного шоссе и вышел к жилым домам. Здесь ураганный ветер дул с такой силой, что парень, рискуя быть сдутым в обрыв, ползком пробрался к воротам метеостанции. Ее начальник связался по телефону с ялтинской милицией и сообщил о бедственном положении группа школьников.
Тревожное сообщение мы получили в середине дня, и как только милиция выделила оперативный УАЗик, выехали передовой группой (следом выезжала основная группа) в количестве 4 спасателей. Проехать удалось только до пионерлагеря «Тюзлер», что расположен на 12-м километре айпетринского шоссе, т.к. дорога и здесь уже была завалена глубоким снегом. Взвалив на плечи рюкзаки со снаряжением, пошли по колено в снегу вверх по тропе, накоротко соединяющей смежные серпантины шоссе. Выйдя вновь на дорогу через два километра, разделились: мы с Борисом Арсеньевым пошли вверх по очередному сокращению пути, а врач спасотряда Евгений Шубин с напарником отправились к домику дорожника, расположенном на 15-м километре шоссе (здесь в зимнее время постоянно находился бульдозер С-100, расчищающий горную дорогу от снега).
Уже наступали сумерки, когда мы с Борисом, проваливаясь по пояс в снегу, упорно продвигались вверх по тропе к 17-му километру айпетринского шоссе. Снег валил крупными хлопьями, а над головами ураганный ветер ревел в кронах сосен так, словно непрерывно взлетали реактивные самолеты. Местами глубина покрова достигала груди и приходилось буквально бить траншею в свежевыпавшем снегу – каждый из нас делал по десять шагов и отваливал в сторону. Вперед выходил следующий, делал свои десять шагов и…в сторону. Таким образом, утопая в глубоком снегу, мы в конце-концов выбрались на шоссе и через несколько поворотов вышли к километровому столбику с цифрой «18». Сразу за указателем увидели в сгущающихся сумерках подпрыгивающих снежных баб – обессиленные юноши и девочки, чтобы не замерзнуть, двигались, подбадривая друг друга. Увидев нас, некоторые из них расплакались, слезинки тут же замерзали на продрогших щеках. Мы с Борисом распаковали рюкзаки и стали надевать на измученных школьников принесенные теплые свитера и куртки, рукавички на обмороженные пальцы. Одна из девочек (Люба Шаклеина) не подавала признаков жизни – за час до нашего подхода она потеряла сознание, и одноклассники пытались растормошить ее. Это им не удалось, и они присыпали безжизненное тело девочки снегом, в надежде, что под ним ее будет теплее.
Неожиданно сквозь плотную снежную завесу пробились лучи света снизу – мощный бульдозер катил перед собой огромный снежный вал, но двигателя трактора не было слышно из-за оглушающего рева ураганного ветра. Выскочивший из кабины Е.Шубин стал оказывать первую помощь школьникам, которые бросились откапывать из-под снега тело Любы Шаклеиной. Доктор пытался прощупывать пульс у девочки, а потом распорядился немедленно всех усаживать в кабину бульдозера. Тракторист развернул машину и повел ее к домику дорожника на 15-м километре. Мощный бульдозер с трудом продвигался вниз по шоссе, раздвигая своем отвалом огромные массы снега, и через полчаса привез измученных школьников к жилью. Здесь обмороженных девочек и юношей усадили к натопленной печке и доктор Е.Шубин стал хлопотать над ними. Не подающую
признаков жизни Любу Шаклеину тракторист повез вниз к легерю «Тюзлер», куда уже были вызваны машины скорой помощи. Увы, врачи констатировали смерть девочки от переохлаждения, и машина повезла ее тело в Ялту.
Другую «скорую», с врачами внутри, бульдозер взял на буксир и буквально волоком потащил вверх по заснеженному шоссе к домику дорожника, где медики стали оказывать необходимую помощь обмороженным школьникам. Когда рассвело, пострадавших усадили в салон «скорой» и в кабину бульдозера и повезли вниз к пионерлагерю «Тюзлер», где с вечера находились спасатели второй группы и поднятые по тревоге оперативные службы. Без промедления обмороженных школьников отправили в городскую больницу, где уже было все готово к приему и лечению. Второй отряд горноспасателей стал пробиваться по глубокому снегу к метеостанции, с целью вывода оттуда последнего участника трагического похода ялтинских школьников.
Известие об этом ЧП дошло до Киева и Москвы, откуда самолетами были направлены в субтропическую Ялту эффективные средства от обморожения, позволившие избежать ампутаций конечностей у пострадавших учащихся школы №6.
Следует отметить, что чрезвычайные происшествия с участием школьников, явления не редкие в горах Крыма, и случались они не только в зимнее время. Так, в июле 1968 года 18 молодых туристов из Гатчины, во главе с их учителем, начали спуск по непроходимому (заканчивающемуся 100-метровым отвесом) западному кулуару горного массива Ай-Петри. На краю пропасти кто-то из детей по неосторожности столкнул большой камень, который травмировал находившуюся ниже девочку, и которая не могла идти самостоятельно. Группа стала криками подавать сигналы о помощи, и их услышали туристы, проходящие в это время под айпетринской стеной. Они побежали в расположенный ниже поселок Кореиз и оттуда позвонили в милицию. Поднятая в конце дня по тревоге группа спасателей выехала к вершине Ай-Петри и автор этих воспоминаний в паре с Борисом Руткевичем (третьего спасателя Андрея Кириченко мы оставили на краю обрыва для связи) начали спускаться по западному кулуару к оказавшимся в каменном плену молодым туристам из Гатчины. Так как на крутом склоне расположена подвижная каменная осыпь, приходилось соблюдать повышенную осторожность, чтобы не сбросить камни на находящихся далеко внизу 18 школьников с учителем. Добравшись к вечеру до группы молодых туристов, оказавшихся на самом краю скального отвеса, мы первым делом организовали каждому из них страховку принесенными веревками, затем стали оказывать пострадавшей девочке первую помощь – она жаловалась на сильные боли в бедре. Борис Руткевич взвалил на плечи травмированную девочку и стал подниматься по крутому склону. Идти по каменной осыпи было неимоверно тяжело – спасатель делал вверх два шага, а подвижная субстанция смещала его на шаг назад. Помочь Борису было некому - я в этот момент остался внизу и начал провешивать перильные веревки, уцепившись за которые мальчики и девочки уже в сумерках стали подниматься вверх. Их рюкзаки я распорядился оставить внизу, а это означало, что нам вдвоем с Борисом придется в темноте преодолевать многократно эту подвижную каменную осыпь, поднимая наверх все снаряжение молодых туристов.
Так или иначе, глубокой ночью травмированная девочка, все остальные гатчинские школьники во главе с незадачливым проводником-учителем, и все рюкзаки молодых туристов были подняты наверх. Мы с Борисом повалились в траву в полном изнеможении – от перегрузки даже поташнивало.
Еще один тяжелый случай на том же горном массиве Ай-Петри произошел в июле 1973 года, когда связка симферопольских альпинистов Г.Мартинчук – Е.Самулев совершали восхождение по Восточной стене, высота которой более 400 метров. В верхней части сложного маршрута Жора Мартинчук сорвался и пролетев 5-6 метров упал на скальную полку, на которой находился страховавший его Самулев. При падении Мартинчук получил рванную рану в районе живота и на время потерял сознание. Самулев привел его в чувство и стал криками подавать сигналы о помощи. Проходящие внизу туристы услышали их и заспешили к ближайшему телефону. Получив известие о ЧП уже под вечер, наша спасательная группа числом 8 человек в сумерках подъехала к основанию Восточной стены Ай-Петри. Посредством голосовой связи мы получили информацию от Самулева о состоянии Мартинчука. На наш вопрос, необходима ли срочная его эвакуация со стены или можно дождаться рассвета – Самулев прокричал, что Жора время от времени теряет сознание и может до утра не дотянуть.
Стали думать, как поступать в столь сложной ситуации (наступающей ночной темноте)? Самым простым решением был бы подъем по Мисхорской тропе на вершину стены и организация спуска на веревках к пострадавшему Мартинчуку. Но без корректировки снизу (которая была невозможна опять же из-за темноты) попадание на небольшую скальную полку, где находилась связка альпинистов, не могло быть гарантированно. И, самое главное – была большая опасность, что при спуске спасателей в ночных условиях существовала великая опасность падения камней, от которых у находящихся на полке спортсменов не было укрытия. Альтернативным вариантом было только восхождение спасателей снизу (а это метров 300 сложной стены), что в темное время суток запрещалось всеми инструкциями по безопасности. Инструкции - инструкциями, но там наверху был тяжело травмированный альпинист, нуждающийся в срочной помощи! К тому же, из-за моря вышла полная луна, которая с каждой минутой все лучше освещала горный рельеф пепельным светом. Да и у нас были с собой электрические фонари. Немаловажным фактором в пользу ночного восхождения было то обстоятельство, что совсем недавно мы совершили тренировочное восхождение по этой стене и неплохо знали маршрут. Обсудив все за и против, мы остановили свой выбор на ночном восхождении и стали надевать альпинистское снаряжение. В ночной тишине раздался громкий стук молотков, забивающих скальные крючья.
Сменяя друг друга, наша спасательная группа постепенно набирала высоту, подсвечивая фонарями скальный рельеф впереди. Полная луна тем временем поднималась все выше, и ее свет подсвечивал все лучше – вскоре все опасения ночного лазания пропали. Летняя ночь коротка и после трех часов небо на востоке просветлело – к этому времени мы уже были где-то на уровне скальной полки, на которой находилась связка Мартинчук-Самулев, но несколько левее. Мы все время держали голосовую связь с Самулевым и к восходу солнца, преодолев траверсом наклонный участок стены, вышли к ребятам. Сразу же стали оказывать первую помощь Жоре Мартинчуку, используя содержимое аптечки и готовить пострадавшего альпиниста к спуску. С собой мы принесли легкие дюралевые носилки, на которые уложили Мартинчука, и надежно примотали его капроновыми шнурами.
Тем временем остальные спасатели били в трещины скальные крючья и вязали спусковую и страховочную системы для обеспечения безопасного и быстрого спуска травмированного спортсмена. На спуске его будет сопровождать спасатель, задачей которого являлась предотвращение каких-либо ударов носилок о скальные выступы, столь болезненные для пострадавшего.
Значительная протяженность стены под нами (не менее 300 метров) и стометровая длина капроновых веревок, имеющихся в нашем распоряжении, диктовали необходимость организации спуска в три приема с промежуточными пунктами страховок на стене. Организовав первый из них на скальной полке с травмированным Мартинчуком, 2-3 спасателя один за другим спускаются вниз на всю длину веревок, и там готовят новые точки крепления страховочных систем. Затем к ним спускают пострадавшего на носилках, которые сопровождает страхующий спасатель. Следом спускаются все оставшиеся спасатели, и группа начинает организовывать следующий спуск на 80-90 метров. Так продолжается несколько раз подряд, пока спасатели с пострадавшим не достигнет подножья стены. Процесс этот длительный, т.к. требует тщательности и надежности – не удивительно, что спуск травмированного Мартинчука затянулся до середины следующего дня. При этом группу на стене Ай-Петри Восточная нещадно палило июльское солнце, сменившееся неведомо откуда налетевшим тропическим ливнем, но так или иначе, Мартинчук был доставлен в больницу, где ему была оказана необходимая помощь.
Рассказы о спасательных операциях в ялтинском регионе Крымских гор во все времена года можно продолжать до бесконечности.
До 1968 года я по-прежнему осуществлял (на общественных началах) функции начальника ялтинского отряда, но с введением штатной должности вынужден был отказаться от предложения О.И. Гриппы перейти в КСС Крыма на постоянную работу (надо было бы уходить с работы на
киностудии) и передал руководство отрядом В.А. Добрынскому. При этом я остался в составе отряда рядовым спасателем и по-прежнему выходил в горы по тревоге.
Необходимо отметить, что в 1963 году председатель Горного клуба Лев Веденеев покинул Ялту и общее собрание его членов «навесило» на меня председательство клубом, которое (так же на общественных началах) продлилось у меня до 1973 года. За эти годы крымском туризме, альпинизме, скалолазании, спелеологии и горнолыжном спорте произошли значительные изменения. Крымчане в советском альпинизме уже прочно встали на ноги, за ними утвердилась слава превосходных «лазунов» - их охотно приглашали в различные команды восходителей для участия в Чемпионатах Советского Союза, Украины и различных ДСО (добровольных спортивных обществ). Выполнили нормы Мастеров спорта СССР по альпинизму Ю.Б. Бурлаков (первый крымский мастер), О.И. Гриппа, В.П. Гончаров (впоследствии стал Мастером спорта международного класса и Чемпионом СССР), В. Лихачев, В. Кулямин, А. Ларионов, В. Клатаевский, В. Береснев, В. Засыпкин и многие другие горовосходители Крыма.
Лично же для меня путь в большой альпинизм первоначально оказался «усыпанным розами» - приехав впервые в 1962 году в альплагерь «Эльбрус», я был (как тогдашний Чемпион Украины по скалолазанию) сразу же зачислен в отряд «значкистов» (т.е., обладающим значком «Альпинист СССР») и выполнил Ш разряд по альпинизму. Второй раз на Кавказе был в лагере «Алибек» зимой 1963 года и попал в отряд тогдашнего кумира всех альпинистов СССР Льва Мышляева – неоднократного Чемпиона Советского Союза в классе технически-сложных восхождений. На тренировках известный альпинист буквально загонял меня по заснеженным скалам, наблюдая за моим лазанием, а по окончанию смены серьезно поговорил со мной и предложил подумать над переходом в его прославленную команду ЦС ДСО «Буревестник» (для этого требовалось для меня выполнение, как минимум 1-го спортивного разряда и Л. Мышляев пообещал содействие в более скором прохождении по альпинистской разрядной лестнице). Вероятно так бы оно и было, если бы не трагическая гибель этого замечательного советского восходителя через полгода при штурме кавказской вершины Чатын – рухнувшим снежным карнизом были сброшены в пропасть три связки альпинистов из пяти. Вместе с Л. Мышляевым погибли еще пять спортсменов сборной «Буревестника». Это была огромная потеря для всего советского альпинизма.
Вскоре мои «розы» в большом альпинизме обернулись «терниями» - катаясь на горных лыжах на Ай-Петри зимой 1964 года, я упал на большой скорости, и крепление (тогда у нас еще не было надежных импортных „Маркеров”) не отстегнуло одну из лыж. В результате – тяжелейшая травма суставов левой ноги, несколько месяцев гипсовых оков и…путь в большой альпинизм оказался перекрытым.
Списать себя как спортсмена в столь молодом возрасте я не пожелал и, оставшись волей судьбы за бортом большого альпинизма, сосредоточился на его «младшем» родственнике – восхождениях по стенам Горного Крыма. «Домашней» горой для меня стала Ай-Петри, которую я в разное время и с разными партнерами в двойках, четверках и большими группами исходил по самым разным маршрутам на Центральной, Восточной и Западных ее стенах. Помимо нее, восходили мы сложными путями по скальным отвесам Форосского канта, Мшата-Каясы, Кильсе-Буруна, Марчеки, по стене горного массива Сокол в Новом Свете и пр.
Но самым значительным своим восхождением в «малой» альпинистской карьере считаю первопрохождение отрицательной 250-метровой стены вершины Шаан-Кая, расположенной в 2,5 км севернее Симеиза. Уникальность этого скального массива в том, что его вершина на 28 метров нависает над основанием. До отметки 100 метров стена отвесна, далее она нависает с отрицательным уклоном с углом 110 градусов. На центральной, наиболее нависающей части стены, полностью отсутствуют какие-либо полки, площадки, уступы, щели и трещины, и, наоборот, имеется большое количество навесов и карнизов протяженностью от 0,5 до 6-8 метров. Когда рассматриваешь эту страшную (отнюдь не преувеличение!) стену снизу, такое складывается, что природа верх и низ перепутала, располагая гигантский скальный массив на южном склоне Крымских гор.
Уникальную крымскую стену заприметили давно не только крымские альпинисты, но и восходители других городов Украины и России. Под Шаан-Каю потянулись сильнейшие скалолазы Союза - сначала просто из любопытства, затем с более амбиционными целями.
До нас центральную часть Шаан-Каи пытались штурмовать дважды: харьковские альпинисты – Чемпионы СССР Олег Космачев и Виталий Тимохин (поднялись до отметки 70 метров) и симферопольская связка Владлен Гончаров и Олег Гриппа – так же Чемпионы Советского Союза по альпинизму (они прошли на 20 метров выше харьковчан). Собственно, с этих высот и начинается нависание стены Шаан-Каи над восходителями и обе титулованные связки отступили. Несколько левее (через большой карниз) стену пытались штурмовать харьковчане Ю.Пархоменко и В.Сухарев, но и они не прошли выше ста метров. Уникальная стена отбивала все попытки своего покорения, но и желающих «укротить этого зверя» не убавлялось – еще несколько сильных команд из разных городов СССР готовились к штурму.
Естественно, нам бы хотелось, чтобы самая сложная стена Крымских гор была покорена самими крымчанами, и мы в 1966 году стали готовиться к восхождению по самому сложному и нависающему центральному ее участку. Делали это мы с особой тщательностью, прежде всего в психологическом плане, так как считали, что «лихим кавалеристским наскоком» такую стену не возьмешь, и для этого требуется ее планомерная осада. Выезжая под Шаан-Каю задолго и многократно до самого восхождения, мы морально привыкали к грозному утесу, рассматривая в бинокли все возможные варианты будущего маршрута нашего восхождения. На небольших скалах под стеной мы отрабатывали технику прохождения отрицательных углов и нависающих карнизов. Соответствующим образом готовили и снаряжение - так называемые шлямбурные крючья (искусственные точки опоры, забиваемые в абсолютно гладкую скальную поверхность, т.к. трещин, щелей и пр. естественных углублений на стене попросту нет). Таких крючьев на всем протяжении маршрута предстояло забить примерно 250 (т.е. через каждый метр) – надо ли говорить, что от их надежности зависели наши жизни!
6 ноября 1966 года на маршрут через центральную часть стены (по самому большому навесу) вышла тройка ялтинских альпинистов в составе: Юрия Ганчева, Михаила Резниченко и автора этих воспоминаний. Сменяя друг друга после очередного пробитого крючьями участка (дневная норма для каждого была 15 крючьев – примерно 20 метров маршрута) мы за три дня прошли 100 метров стены (отвесную ее часть) и теперь над нами нависала рыжая громада отрицательного ее массива.
Следует сказать, что в те ноябрьские дни мы на стене Шаан-Каи были не одни. Несколько левее (по маршруту, не пройденному харьковской связкой Пархоменко-Сухарев) через большой карниз вышли на штурм стены симферопольские альпинисты В.Пантюхин и А.Ларионов. На третий день они тоже поднялись до 100 метров и начали «обрабатывать» карниз, нависающий на 5-6 метров (ключевое место их маршрута). С утра небо хмурилось, стену продувал холодный ветер, а в середине дня пошел дождь. Настроение у нас было не самое лучшее – впереди (выше еще никто на Шаан-Каю не поднимался) нависал сложнейшая, отрицательная часть стены.
Мы остановились в нерешительности – наступил час истины: быть или не быть!
От нас хорошо проглядывался левый маршрут, по которому пыталась пройти связка Пантюхин-Ларионов, и в середине третьего дня мы увидели, что симферопольцы начали спуск вниз по веревке. Не пройдя большой карниз, они отступили. Надо ли говорить, как подействовала на нас неудача друзей, ведь их маршрут был несравненно проще нашего! Свесив ноги мы трое сидели в гамаках (в них мы ночевали, страховали друг друга, пили, ели и, вообще, существовали между небом и землей) и молчали – каждый думал о своем. Лагерь наблюдателей внизу замер – на нас были устремлены десятки глаз. Наш тренер Юрий Борисович Бурлаков строго запретил выходить на связь (по радио) с нами – «Пусть парни решают сами!». Примерно полчаса длилась эта неопределенность. Уже потом, обсуждая внизу эпизоды восхождения, мы (трое восходителей) признались друг другу, что каждый из нас ждал от других слова, типа «линяем вниз, мужики, что нам больше других надо!». Но никто не произнес тогда этих слов и, дождавшись спуска вниз симферопольцев, решили твердо: - Хватит, парни, отдохнули – надо идти вперед!». Каждый из нас самостоятельно принял решение идти до конца, без какого-либо давления извне! И мы пошли вверх.
Впереди было еще пять дней труднейшего маршрута, нависающего над нами на 110-115 градусов преодоление трех поясов «гудящих нашлепок», грозящих обрушиться на нас многотонными глыбами забивка сотен отверстий под шлямбурные крючья, навески дюралевых
площадок и гамаков акробатические переходы с одной трехступенчатой лестнички на другую, неимоверные физические усилия и психологические стрессы от недельного пребывания в экстремальных условиях. Но уже после того трудного и холодного третьего дня восхождения каждый из нас почувствовал, что на сей раз грозной Шаан-Кае придется смириться с ореолом неприступности.
13 ноября наша команда, преодолев по самой нависающей части 250-метровую стену Шаан-Каи, вышла на ее вершину, оставив за хозяевами пальму первенства в прохождении самой сложной стены Крымских гор.
За первопрохождение центральной стены Шаан-Каи наша команда была награждена Центральным Советом ДСО «Спартак» медалями «За высокие спортивные достижения» (которой по Положению награждались спортсмены-спартаковцы за выигрыши на чемпионатах Европы, Мира и Олимпийских играх), что для нас оказалось полной и приятной неожиданностью – впервые в Союзе альпинисты награждались за восхождение на неквалифицированную вершину, да еще в горном районе, не имеющего официального статуса!
Интересная деталь: «дорожка» из наших крючьев до сих пор остается на стене Шаан-Каи, но второй после нас прошла (неудачных попыток было множество) по нашему маршруту крымская двойка В.Попов - А.Шелхаков только через 35 лет – в рамках чемпионата Украины по альпинизму 2001 г. в классе «малых гор» и удостоенных за прохождение этого маршрута Золотых медалей.
Спортивная жизнь привлекательна своими неожиданностями – я уже смирился, что путь в большой альпинизм для меня закрыт (из-за травмы ноги), как неожиданно приоткрылась «калитка» в высокие горы: я был включен в состав сборной команды украинского «Спартака», выезжающей летом 1972 г. в Австрию для восхождений на альпийские вершины. Кроме 15 украинских спартаковцев из Киева, Львова и Крыма (ваш покорный слуга), в Австрию выезжали столько же альпинистов из Москвы – мы с ними встретились в Вене и в течение 20-ти дней ходили вместе на восхождения в различных районах австрийских Альп. Лично для меня одно обстоятельство имело особый смысл: 29 советских альпинистов, приехавших в Австрию, имели квалификацию не менее 1-го спортивного разряда (большинство были Мастерами спорта СССР по альпинизму) и только у автора этих строк оказался самый низкий – Ш разряд (с которым на Кавказе и на простую горушку не выпустят!). На деле же получилось так, что больше всех восхождений в горном районе Вилдер Кайзер (Дикий король) на высшую точку Австрии – вершину Гросглокнер (3797 м над уровнем моря) и дважды по сложной стене Дахштейна, по маршруту IV категории сложности (в паре с киевлянином Игорем Науменко) и по самому сложному маршруту VI категории (с Володей Полевым из Киева) совершил единственный третьеразрядник из Крыма. Чувствовал я себя на австрийских маршрутах превосходно, лазал по скалам уверенно и не имел каких-либо проблем при восхождениях. Поездка в Альпы в составе сильной команды советских альпинистов в полной мере убедила самого меня в преимуществах крымской школы горовосходителей.
Тем временем, влияние крымских спортсменов в большом советском альпинизме усиливалось с каждым годом. Расширялась и география горных систем и регионов, в которых наши альпинисты совершали восхождения на вершины высокой категории сложности – Памир, Тянь-Шань, а затем и покорение главных альпийских вершин (прохождения стен Пти-Дрю, Гранд-Жораса и др. совершенные Владленом Гончаровым и Олегом Гриппой), восхождение на грандиозную вершину Уаскаран в перуанских Андах ялтинца Бориса Тенигина, и на высочайшую вершину планеты Джомолунгму (Эверест) 8848 м – симферопольца Игоря Похвалина.
Успешные старты крымчан стали теперь обычным явлением на соревнованиях по скалолазанию самого высокого ранга: республиканских и всесоюзных. Появился сильный «лазун» в Феодосии – Виктор Громко, становились призерами чемпионатов УССР Вячеслав Пантюхин (Симферополь) и Валентина Фатчева (Ялта). Оправившись от травмы ноги, вновь стал в 1966 г. чемпионом Украины автор этих строк, включенный после удачного выступления на всесоюзном первенстве ДСО «Спартак» (2-е место в связках и 3-е в индивидуальном лазании) в состав сборной Центрального Совета, которую тренировал в те годы «метр» советского альпинизма – легендарный Виталий Михайлович Абалаков.
Считаю своим долгом рассказать о ялтинских тренерах – судьба моих наставников, которым я обязан многим (и не только в спорте) сложилась по-разному. Ян Карлович Вассерман (поэт, писавший замечательные стихи, которые в те годы публиковались А.Твардовским в его «Новом мире» и выходили отдельными изданиями) уехал на Дальний Восток работать судовым врачем на линии Приморье-Камчатка.
Юрий Борисович Бурлаков, написавший после трагической гибели в итальянских Доломитах (при восхождении на сложнейшую вершину Су-Альто попал под камнепад) в 1969 году выдающегося советского альпиниста, многократного чемпиона СССР по альпинизму и скалолазанию Михаила Хергиани, прекрасную книгу «Восходитель» и снявший документальный фильм «Тигр скал» (этим званием М.Хергиани был отмечен в Великобритании после его блестящих восхождений в горах Северного Уэльса). После выхода книги и фильма руководители Местийского района Грузии предложили автору создать в родном городке М.Хергиани – Местии его мемориальный музей и Ю.Б.Бурлаков уехал в Сванетию. Несколько лет он скрупулезно собирал по всему Советскому Союзу и за его пределами материалы о Мише, занимался строительством отселенческого дома и адаптацией родового дома Хергиани под музей. В 1985 г. здесь был открыт Дом-музей легендарного советского альпиниста.
Кроме того, усилиями Юрия Борисовича на Никитских скалах, вблизи Ялты, где тренировался и выступал на соревнованиях Михаил Хергиани, была установлена мемориальная доска, увековечивающая память о нем. После развала СССР Ю.Б.Бурлаков вернулся в Ялту, однако продолжает считаться в Грузии почетным директором Дома-музея М.Хергиани и является почетным гражданином Мести.
Юрий Борисович для меня не просто тренер (впервые выведший меня на скалы в апреле 1960-го) и коллега по работе (мы работали вместе на Ялтинской киностудии: я – конструктором, Бурлаков – начальником цеха светотехники), но и духовный наставник – он проложил для меня и для многих других ялтинских юношей и девушек дорогу в горы, указал на главные вершины (не только горные, но и жизненные!). Да и тренером он был у нас «играющим» - выезжал вместе с нами на Кавказ и в Карпаты, а в 1973 г. совершил в команде с В.Лобаченко, Г.Космач и автором этих строк прохождение Центральной стены Ай-Петри через так называемое «зеркало». Восхождение по новому маршруту было совершено в рамках чемпионата УССР по «малым» горам, за что наша команда (во главе с Ю.Бурлаковым) была удостоена Золотых медалей.
Вне всякого сомнения, что без требовательного и грамотного руководства тренера Ю.Б.Бурлакова всем длительным процессом подготовки штурма Шаан-Каи в 1966 году и непосредственного контроля действий нашей команды во время восхождения по этой сложнейшей стене, успех (а он складывался, прежде всего, из безаварийности штурма) всего первопрохождения Шаан-Каи был бы невозможен. Кстати, об этом восхождении Ю.Бурлаков в альманахе «Ветер странствий» №18 опубликовал очерк «Шаан-Кая, рассказ тренера».
В настоящее время Юрий Борисович Бурлаков является председателем федерации альпинизма и скалолазания Ялты и директором ООО «Восходитель» (высотные работы, горная рекреация).
- На тренерской стезе.
О тренерах и тренерстве я заговорил неспроста, так как с годами пришлось переходить в это новое для себя качество – заниматься подготовкой сборных команд Крыма и ЦС ДСО «Спартак» к ответственным стартам. В моей спортивной биографии с 1975 по 1982 год произошел вынужденный перерыв, вызванный, что называется, «сменой отметок» (с плюсовых – в альпинизме и скалолазании, на минусовые – при погружениях под воду). Дело в том, что на Ялтинской киностудии (об этом речь будет идти в следующих главах) мы самым серьезным образом занялись освоением подводных съемок, и пришлось чем-то жертвовать. А так как работа для меня всегда была на первом месте – этой «жертвой» оказалось скалолазание. В течение семи лет я появлялся на различных соревнованиях только в качестве зрителя, и все уже списали меня и как спортсмена, и как тренера. В
начале 80-х годов моя подводная одиссея была завершена и ностальгия по скалам заставила вернуться к прежним занятиям, тем более, что в Ялте скалолазание обрело «второе дыхание» - новое поколение спортсменов заявляло о себе на крымских и украинских соревнованиях и им потребовался мой многолетний опыт.
Случилось так, что в 1982 году Всесоюзный Совет ДСО профсоюзов открыл школу тренеров по скалолазанию, возглавляемую ведущими специалистами в стране Владимиром Путинцевым (Красноярск) и Александром Пиратинским (Свердловск) и мне предложили пополнить свою теоретическую подготовку. Оба руководителя школы, как оказалось, стали моими главными апонентами в роли старших тренеров сборных команд своих городов и ДСО на всесоюзных чемпионатах в дальнейшем.
Спортивное скалолазание уже прочно вышло на международную арену: первоначально на крымских скалах прошли тренировочные сборы и соревнования под эгидой YIAA (Международная федерация альпинистских ассоциаций), затем они стали проводиться в разных странах Европы, Америки, Азии.
У нас в Крыму в конце 70-х годов заговорили «во весь голос», долго остававшиеся в тени севастопольцы: С.Калошин, Д.Дорофеев, Г.Сухомлинова, М.Бабич. В советском скалолазании наступила эра Сергея Калошина, выигрывавшего один чемпионат СССР за другим и успешно выступавшего на международных соревнованиях. Под стать ему сражался на скальных трассах и киевский спартаковец Николай Сулимовский, в паре с которым С.Калошин побеждал в соревнованиях связок. На Украине им обоим на пятки начал наступать молодой Сергей Темников из Ялты. Все трое украинских лазунов входили в сборную команду Центрального Совета ДСО «Спартак», за которую в свое время выступал и ваш покорный слуга. В этой сборной в конце 70-х – начале 80-х сложилась парадоксальная ситуация, при которой спартаковская команда, имеющая очень сильный состав спортсменов (неизменно побеждавших в индивидуальных видах: С.Калошин и Н.Сулимовский – оба представляли Украину, А.Пахомова – Ленинград, Н.Казакова – Красноярск, И.Смирнова, И.Архипова и Г.Захаров – все трое из Алма-Аты и др.) многие годы на первенствах ВС ДСО профсоюзов и чемпионатах СССР не входила даже в тройку призеров. Как правило, это происходило по причине неудачных выступлений мужских и женских связок, когда две-три (из четырех) спартаковских пары срывались на маршрутах соревнований, лишая команду заветных баллов. Раздосованные спартаковские руководители в Москве постоянно меняли тренерский состав сборной, однако ощутимых результатов эта «чехарда» не приносила. И надо было ситуации с тренерами сложиться так, что когда в Центральном Совете ДСО «Спартак» перепробовали (с неизменным результатом) всех известных тренеров, «всплыл» свежеиспеченный выпускник всесоюзной школы тренеров В.Павлотос – темная лошадка! С одобрения непререкаемого авторитета В.М.Абалакова, у который я когда-то тренировался и выступал в составе этой же команды, меня в 1982 г. назначают старшим тренером сборной ДСО «Спартак». Это произошло перед самым первенством ВС ДСО профсоюзов, которое проводилось в тот год в Судаке, Следует отметить, что состав команды был отобран еще весной на первенстве ЦС ДСО «Спартак» и я в этом ответственном акте не участвовал. Пришлось, что называется «с листа» начинать подготовку сборной к ответственным стартам. Процесс «притирания» тренеров с ведущими спортсменами всегда очень болезненный, тем более с чемпионами и призерами соревнований самого высокого уровня – каждый из них являлся сильной и сложной личностью (как не странно, наибольшие трудности во взаимоотношениях я испытывал с крымчанином Сергеем Калошиным – номером один в сборной).
Две недели тренировочных сборов в Судаке вся спартаковская команда работала с полной отдачей. Сказать, что мы (помятуя о неудачам многих предыдущих стартов) львиную долю времени уделяли связкам, было бы неправдой. Наоборот, педалировать, заострять внимание спортсменов на этом, общем для всех «больном» месте я посчитал неправильным и на тренировочные трассы связок приглашал парней и девчат как бы мимоходом:
- Так, отработали индивидуальные маршруты – переходите на трассы связок!
Важно было избавить состав сборной от «комплекса неполноценности» в отношении постоянно преследующих сборную ДСО «Спартак» неудачных выступлений мужских и женских пар, но делать это следовало ненавязчиво.
Насколько это удалось, говорят окончательные результаты первенства ВС ДСО профсоюзов – 2-е общекомандное место нашей сборной (впереди была только сильная команда ДСО «Буревестник») и хорошие выступления всех наших пар. Неприятная традиция падений спартаковских связок наконец-то была нарушена!
Лично для меня большую радость принесла не очередная победа С.Калошина в индивидуальном лазании, а 3-е место в этом же виде дебютанта спартаковской сборной и всесоюзных соревнований – ялтинского скалолаза Сергея Темникова, выполнившего тем самым норматив Мастера спорта СССР.
Прощаясь с командой после соревнований, я сказал, что считаю главным достижением сборной не почетное 2-е место, и не успехи спартаковцев в индивидуальных видах, а то, что впервые за много лет, все наши связки прошли трассы без срывов и принесли драгоценные баллы в общекомандный зачет. И в заключении пообещал: «В следующем году мы будем чемпионами!».
Следующий 1983 год был годом чемпионата СССР (первенства ВС ДСО профсоюзов проводились по четным годам, а чемпионаты Союза – по нечетным) и состояться он должен быть осенью в окрестностях Алма-Аты. На сей раз мне (в составе тренерского совета) довелось отбирать кандидатов в сборную на весеннем чемпионате ЦС ДСО «Спартак», проводившемся в окрестностях г. Тырны-Ауза (Баксанское ущелье на северном Кавказе). В начале сентября наша команда собралась в горном районе Чимган, недалеко от Ташкента, для подготовки к ответственным стартам. Через двадцать дней интенсивных тренировок, на которых вся сборная работала с полной отдачей, основной состав команды вылетел в столицу Казахстана (тогда это была Алма-Ата). Чемпионат СССР проводился в живописном ущелье горной реки Иссык на очень крутой и сложной скальной стене, за красноватый цвет прозванной «Кремлевской».
Первые старты ничем нас не порадовали – спартаковцы не слишком удачно выступили на традиционно «своих» видах индивидуального лазания – сказалась накопившаяся усталость лидеров – С.Калошина и Н.Сулимовского после тяжелого альпинистского сезона в горах Памира, стушевался на непривычных гранитных скалах С.Темников. После индивидуальных мужских и женских видов сборная „Спартака” была только на третьем месте в турнирной таблице, пропустив вперед команды ДСО „Труд” и „Буревестник”. И тут мне припомнили прошлогодние обещания першого места, на что я с уверенностью заявил, что на чемпионском кубке уже поехали гравировать: „1983 г. – команда ДСО „Спартак”! Многие тогда с иронией отнеслись к моим словам, т.к. впереди оставались только соревнования святок и спартаковцы опасались (а суперники надеялись), как бы не проявился вновь „парный синдром”.
Наступил день стартов мужских святок, и обе спартаковские пары (Калошин - Сулимовский и Темников - Захаров) выступили хорошо. Сборную ДСО «Буревестник» постигла неудача, и наша команда переместилась на сточку выше перед последним видом – соревнований женских связок. Спартаковская двойка (Смирнова – Казакова) очень нервничала, ощущая ответственность, но я запретил остальным членам команды каким-либо образом пытаться их успокоить перед стартом – лично я не сомневался, что девушки совладают с нервами и победа будет за нами!
Может, нашим девушкам передалась моя уверенность, или они просто «поймали кураж», но выступили они отлично – завоевали 3-е призовое место. Этот успех вывел сборную ДСО «Спартак» на первое место в командном зачете (временно), но последней по жребию стартовала связка ДСО «Труд» и от их результата теперь зависело все. Наступил кульминационный момент соревнований, все взоры обращены на скалу, маршрут по которой в отличном стиле преодолевает последняя связка. С напряженным вниманием наша команда (как, впрочем, и все участники чемпионата) смотрит на секундомеры – связка «Труда» идет по лучшему графику! Впереди у них оставался спуск «дюльфером» (сидя на веревке) с промежуточной пересадкой на стене. В этот момент ко мне подошла совершенно бледная Татьяна Гусева – представитель Центрального Совета ДСО «Спартак». В глазах у нее немой упрек: «…а вы обещали!». Я поразился самому себе, когда решительно произнес: «Танечка, побереги нервы – я же сказал, что мы будем чемпионами!».
Через мгновение (когда до победного финиша связке «Труда» минут пять для последнего спуска) на скале началось невообразимое: веревка у девушек запутывается таким неимоверным образом, что начинает таять на глазах все их преимущество. Пока последняя связка распутала веревку, время неумолимо тикало и в итоге девушки из команды «Труда» проиграли нашей паре. Дождавшись финиша пары, я начал лихорадочно подсчитывать результаты – у меня получалось, что мы – первые! Тем же в этот драматический момент занимались и остальные команды, потом стали раздаваться, сначала робкие, а затем все более отчетливые фразы: «Спартак» обошел-таки «Труд»! Наши радостно заулыбались, но я присек их эмоции – надо было дождаться официального объявления результатов. Все сгрудились вокруг судейского городка в напряженном ожидании. Прошли десятки томительных минут и, наконец, прозвучало объявление: «Чемпион СССР 1983 года – сборная команда ДСО «Спартак»! На грани обморока Татьяна Гусева бросилась ко мне: «Вы страшный человек, Валерий Павлович, я теперь буду вас бояться!».
Успех нашей команды не был случайным (как посчитали некоторые годом раньше после нашего второго места в Судаке) – мы шли к нему упорно и настойчиво, спортсмены и тренеры. Не могу не отметить немалый вклад в общую победу второго тренера команды Сергея Архипова из Алма-Аты. Между нами в течении двух предыдущих (а затем и двух последующих) лет не было каких-либо серьезных противоречий, все возникавшие проблемы мы решали сообща, не вынося на команду неизбежные в таких делах разногласия, поддерживали решения друг друга и доверяли опыту каждого из нас. Мы с С.Архиповым оказались слаженым тендемом, нацеленным на конечный результат, на победу! Вся наша команда видела и ощущала это, что было для нас очень важным.
Через год, на следующем чемпионате СССР 1985 года, на скалах массива Кильсе-Бурун, вблизи Фороса, команда ЦС ДСО «Спартак» вновь заняла первое место. Для нас с Сергеем Архиповым оказалось особенно приятным то, что чемпионками Советского Союза в лазании связок стали наши воспитанницы Ирина Смирнова (Алма-Ата) и Маргарита Панферова (Ялта). Крымчанка тем самым выполнила норматив Мастера спорта СССР по скалолазанию.
Этот новый успех сборной команды ДСО «Спартак» оказался лично для меня последним, мажорным аккордом на тренерской стезе – вследствие значительных изменений в мировом скалолазании наш вид спорта «ушел под крышу», соревнования стали проводиться на искусственном скальном рельефе, в больших спортивных залах и дворцах спорта, при большом стечении болельщиков и зрителей. И, несмотря на появившиеся реальные перспективы поездок спортсменов и тренеров на различные соревнования за рубеж, я так и не сумел (просто не захотел) согласиться со столь кардинальными изменениями в любимом виде спорта. Произведенные реформы в международном скалолазании вступили вразрез с моими убеждениями относительно эстетики спорта, и я просто ушел «по-английски».
Радует, что мой уход не повлиял на судьбу ялтинского скалолазания – наши спортсмены вышли на мировую арену и стали достойно представлять Крым на соревнованиях самого высокого уровня. Маргарита Панферова стала Мастером спорта международного класса и старшим тренером сборной команды Украины, а ее воспитанник, заслуженный мастер спорта Андрей Веденмеер – чемпионом мира (1995 г.), чемпионом Европы (1996 г.), обладателем многоэтапного (в разных странах) Кубка мира (1998 и 2000 г.г.) в лазании на скорость. Крепкими, значит, оказались корни, что мы внедрили в крымскую землю!
Для меня является совершенно естественным, что львиная доля моих повествований посвящена крымскому альпинизму и скалолазанию, так как лично я наиболее полно реализовал себя в этих экстремальных видах. Однако, справедливости ради, следует отразить и немалые достижения других горных видов спорта в Крыму – спелеологии, в первую очередь.
В рамках Комплексной карстовой экспедиции, Ялтинского Горного клуба и туристических клубов Симферополя, Севастополя, Феодосии, Алушты и др. за сорок лет подземных исследований число открытых и пройденных карстовых полостей в Крыму достигло 870. Суммарная их протяженность насчитывает 71,2 километра. Среди исследованных пещер наиболее протяженной является Кизил-Коба (или Красная пещера), общая длина изученной ее части составляет 13,1 км, а глубина – 135 м. На территории бывшего СССР Кизил-Коба занимает первое место среди карстовых полостей, заложенных в известняках, и четвертое место среди пещер в целом. Из вертикальных карстовых шахт наиболее глубокие – Солдатская (-550 м) на Караби-яйле и Каскадная (-450) на плато Ай-Петри.
Крымские спелеологи по праву считались одними из сильнейших в бывшем Союзе, ими были обследованы сотни полостей в Карпатах, на Кавказе (горное плато Арабика в Абхазии с самой глубокой карстовой пропастью мира Снежной (- 1500 м), в Средней Азии и в других карстовых регионах бывшего СССР. Выезжали крымчане за рубеж: в Болгарию, Чехословакию, Югославию, Францию и в другие страны с целью изучения наиболее известных пещер Европы и мира.
В последнее десятилетие ХХ века в Крыму получило распространение создание пещерно-экскурсионных комплексов, предназначенных для массового посещения карстовых полостей, таких как: Мраморная и Эмине-Баир-Хосар на плато Чатыр-Даг, Кизил-Коба (оборудована ее досифонная часть) в районе села Перевальное, шахта Трехглазка вблизи вершины Ай-Петри, Скельская пещера у села Родниковое. Подобные туристические объекты пользуются большой популярностью среди гостей крымских курортов и жителей полуострова.
Отрадно сознавать, что крымская спелеология, невзирая на все катаклизмы последних десятилетий, не утратила свой потенциал, и открытие новых карстовых полостей в Горном Крыму продолжается. Ярким примером и настоящим подарком служит открытие на, вроде бы, «паханном-перепаханном» айпетринском плато новой, богато убранной кальцитовыми натеками, сталактитами, сталагмитами, колоннами, драпировками довольно большой карстовой полости, названной Ялтинской (в каких-то сотнях метров от оборудованной для посещения шахты Трехглазка).
- Снежный Крым.
Хотя и принято считать, что скалолазанием, горовосхождением и спелеологией в Крыму можно заниматься круглый год – не очень-то полазаешь по скалам, когда в холодное время года из-под низких туч поливает затяжной дождь не позавидуешь тем отчаянным связкам, оказавшимся на отвесной стене, когда налетают снежные вихри и ледяной ветер буквально отрывает альпинистов от скалы. Да и спелеологам нечего искать на заваленной глубоким снегом поверхности крымских яйл, разве что, друг друга, когда горы накрывает непроглядный туман.
В такие времена (с декабря по март) скалолазы, альпинисты, спелеологи, да и просто любители горного отдыха, загружают в машины слаломные лыжи, сноуборды, санки и целыми семьями отправляются из промокших крымских городов на сверкающие искрящимся снегом под ослепительными лучами зимнего солнца, склонам Крымских гор, разнообразных по рельефу, протяженности и перепаду высот. Нынче в погожий зимний день на айпетринское плато приезжают столько народу из Ялты и Севастополя, а на Ангарский перевал – из Симферополя, Алушты и Евпатории, просто не верится, что каких-то 40 лет назад эти склоны были совершенно безлюдны в зимнее время года. В начале 60-х годов дорога из Ялты на Ай-Петри не очищалась от снега и в течение всей зимы оставалась непроезжей. Когда в 1961г. спортсмены Ялтинской киностудии завезли в Крым первую партию лыж – подниматься на плато приходилось по глубокому снегу пешком: какое после этого катание? Однако, мы были полны молодым энтузиазмом и не очень-то обращали внимание на подобные неудобства. Наших единомышленников в Крыму становилось все больше и больше, «белый джин уже был выпущен из бутылки!» и освоение снежной целины Горного Крыма началось.
Постепенно, по мере роста мастерства горнолыжников и совершенствование техники преодоления снежных склонов, стали повышаться и требования. Возникла необходимость расширения трасс для катания все большего числа спортсменов (на склонах Чатыр-Дага, в особенности), оборудования примитивных приютов и хижин (на айпетринской яйле в первую очередь). Следующим этапом явилось оснащение горнолыжных склонов простейшими подъемниками, первый из которых был спроектирован и построен спортсменами киностудии. Установленный на двух лыжах двигатель от мотороллера «Тула» приводил во вращение обрезиненный ролик, который протягивал стальной трос, бегущий от основания склона до его верхней точки. С помощью металлической «прищепки» - бугеля, спортсмены цеплялись к бегущему тросу и поднимались на вершину горы. Однако, эта конструкция вскоре была отвергнута, так как каждый раз буксировщик приходилось руками закатывать издалека (1-2 км от метеостанции) на выбранную гору, протягивать по склону длинный трос, натягивать всю систему, а в конце каждого дня разбирать и толкать вниз. Решено было сделать буксировщих самоходным, первоначально – на больших металлических колесах (не оправдало себя), затем – на резиновых гусеницах. Проходимость нового агрегата оказалась превосходной (он не вяз даже в глубоком свежевыпавшем снегу) – самодельный «снегоход» не только избавил спортсменов от трудоемкой работы по перемещению лыжного подъемника вручную, но и с приличной скоростью (до 40 км/час) буксировал за собой на длинной веревке 8-10 горнолыжников.
Подлинным шедевром периода «доморощенной снеготехники» на Ай-Петри явился гусеничный вездеход „Кракозавр” знаменитого на всю страну «блинопека» из Ялты Николая Богословского – героя популярной в те годы передачи Центрального телевидения (Останкино) «Это вы можете!», ведущий С.Соловьев. Установленный на гусеничном шасси, оборудованный двигателем от мотоцикла «Иж», это был целый передвижной домик (его создатель ночевал с нем в морозные ночи) с печкой и электрогенератором (можно было кататься ночью на освещенных трассах), оснащенный приводным роликом для буксировки горнолыжников и пр. Несколько раз гусеничный вездеход Н.Богословского служил передвижной базой для горноспасателей, участвующих в поисках людей на айпетринской яйле, застигнутых снежным бураном. В летнее время «Кракозавр» обеспечивал электроэнергией спелеологов, спускающихся в карстовые шахты.
В дальнейшем Контрольно-спасательная служба Крыма, киностудия, горнолыжный клуб г.Ялты стали приобретать снегоходы заводского изготовления («Бураны» рыбинского производства), а конце ХХ века на крымских яйлах появились элегантные машины ведущих европейских, американских и японских фирм. Они (по примеру еще первого нашего снегохода) буксируют горнолыжников от приютов к склонам, причем, эти рейсы осуществляются по расписанию.
На различных склонах айпетринского плато (в Центральном урочище, у горного приюта турбазы «Кичкине», на горе Беденекыр - 26 км шоссе Ялта-Бахчисарай) теперь установлены стационарные электрические подъемники, число которых растет с каждым годом. Симферопольские и алуштинские энтузиасты горнолыжного спорта изготовили и установили (один за другим) два электрических подъемника, длиной по 650 метров каждый, от Ангарского перевала до верхней кромки горного массива Чатыр-Даг, и проложили через лес трассу для катания.
Освоив район Ай-Петри – Беденекыра, ялтинские горнолыжники обратили внимание на безлесые, протяженные склоны, находящиеся на северо-востоке. В 60 – 70 годы членами Горного клуба и Контрольно-спасательной службы Крыма было проведено пять многодневных (с ночевками в палатках на снегу и в охотничьих балаганах) экспедиций на лыжах в целях детального обследования (перепад высот, протяженность, рельеф, ориентация, метеоусловия и пр.) наиболее перспективных горнолыжных склонов в районах Старого Беш-Текне, Стили-богаз, Кемаль-Эгерек, Красного камня – горы Авинда, высшей точки Крыма – Роман-Кош (1545 м н.у.м.), Гаврель-богаз и Чучельского перевала. Некоторые из обследованных склонов имеют протяженность 2 – 2,5 км и перепады высот 700 – 800 метров, причем, наиболее перспективные из них (Ст. Беш-Текне, Кемаль-Эгерек, Роман-Кош, Гаврель-богаз) ориентированы в северном направлении, что обеспечивает лучшую сохранность снежного покрова при частых оттепелях и в весеннее время. Часть крымских склонов расположены в границах заповедников, и могут быть освоены только в рамках проектируемого в Крыму Природного национального парка «Таврида», но превосходные склоны урочища Старое Беш-Текне и горы Кемаль-Эгерек находятся за пределами заповедных территорий (на землях бахчисарайского лесхоза) и создание на них современных горнолыжных комплексов не нарушает действующее природоохранное законодательство.
Освоение горнолыжного потенциала Крымских гор является стратегической задачей для курортно-рекреационного комплекса АРК, так как обеспечивает круглогодичную загрузку санаториев, домов отдыха, пансионатов и гостиниц Южнобережья (возможен второй курортный сезон с декабря по март), но это является темой для отдельного разговора в последующих главах книги.
Рассказ о горных видах спорта в Крыму можно было бы продолжать до бесконечности, тем более что в последние десятилетия они пополнились новыми видами: воздухоплаванием (дельта и парапланеризм, полеты на «монгольфьерах»), конный спорт и туризм, горный велосипед (маунтинг байк) и пр. Однако, настало время переходить к кинематографической теме и в качестве «мостика» между спортом и кино хотел бы предложить читателю две истории, случившиеся с автором в далеком 1960…
По возвращению в Ялту после учебы в Москве, я устроился на работу в местный рыбокомбинат наладчиком прессового оборудования. Тогда же, в апреле впервые пришел на тренировку на скалы Никитской расщелины, которую проводили с только что организованной секцией скалолазания тренеры Я.К.Вассерман и Ю.Б.Бурлаков. И случилось так, что сразу же стал показывать неплохие результаты. Команда Крыма готовилась тогда к своему дебюту на чемпионате УССР в Житомире и я был включен в ее состав. На скалах гранитного карьера крымчане произвели небольшую сенсацию, завоевав почетное 3-е место, но, вместо «лавровых венков», лично мне по возвращению домой пришлось выслушать нравоучение руководства на работе. Несколько месяцев я отработал исправно, но когда, ближе к осени, я принес директору рыбокомбината Калмыкову письмо об освобождении от работы для прохождения тренировочных сборов и участия во Всесоюзном первенстве, руководитель взревел: «Мне нужны работяги, а не спортсмены! Я тебя освобождаю, но…навсегда!». Пришлось писать заявление об уходе с рыбокомбината. Это – история первая.
А вторая история произошла в августе того же годы, когда мы, будучи еще совсем «зелеными» скалолазами, выехали на Ай-Петри для очень рискованного (только потом мы оценили безумие нашей затеи) мероприятия: спускаясь как-то по тропе Мисхор-богаз мы заметили на стене Ай-Петри Восточная (взметнувшейся к небу на 400 метров) загадочные черные отверстия, расположенный над Большим гротом. Никакого опыта работы на таких высотах у нас не было, да и снаряжение было примитивное и ненадежное, но молодой задор и огромное желание значительно превышали наши возможности. Так или иначе, притащили мы свои нехитрые снасти (иначе сизалевые веревки и не назовешь) на вершину Восточной стены, но сверху загадочных отверстий внизу нельзя было рассмотреть. Решили послать к основанию стены наблюдателей, которые сигналами будут корректировать спуск.
Кто-то из нас пригласил в горы своих друзей – средних лет мужчину с супругой, но познакомить так и не удосужился. Супружеская пара с интересом наблюдала за нашими приготовлениями к головокружительному спуску, а когда возникла необходимость в корректировщиках – вызвались исполнить роль и пошли вниз по тропе вместе с одним наблюдателем, из наших. Громкими криками снизу они заставили несколько переместить начало спуска.
Автора этих воспоминаний спускали первым, страхуя тремя (для надежности) сизалевыми веревками, разведенными «веером» в стороны метров на десять. Это было сделано с целью возможности некоторого перемещения (вправо – влево), в случае моего «промаха» мимо загадочных отверстий. Загрузив все три веревки, я вышел на головокружительный отвес (под ногами было 400 метров стены) и друзья стали вытравливать страховки, прислушиваясь к сигналам корректировщиков. Пройдя метров 50 по вертикали, я опустился ногами на небольшую скальную полку и увидел в стороне большую сферическую выемку с нависающим сводом. До нее было метров 20, и я начал продвижение траверсом вправо на страховках своих товарищей. Без особых проблем добрался я до Дырявого кармана (это название мы придумали сразу же), в нижнем углу которого просматривалось отверстие подземного хода. По неписанным законам нам запрещено было соваться под землю в одиночку, и я прокричал наверх, чтобы спускали следующего. Через десяток минут сверху посыпались камни и показались ноги Володи Мороза, который благополучно «приземлился» (страхующие уже успели переместить начало его спуска с учетом моего траверса вправо) рядом со мной. Включив фонари, мы протиснулись в невысокий лаз и оказались в извилистой горизонтальной галерее, ведущей в глубь горы. Однако нас больше заинтересовал слабый свет, исходящий откуда-то снизу, из-под крупных глыб, нагроможденных хаотически на полу темной галереи. Мы с Володей сунулись к этому свету и смогли протиснуться между глыбами в…отверстие потолка большого подземного зала, выходящего тремя окнами на Южный берег Крыма – это были те самые загадочные отверстия, что мы видели от подножья Восточной стены. Зачарованные неожиданным открытием, мы осторожно ступали ногами не мелкий песок, и наши следы здесь были первыми за…последний миллион лет!
Пока мы с В.Морозом обследовали все уголки необычной подземной полости, наши ребята провесили тросовые лестницы и один за другим стали спускаться в Дырявый карман.
- Да это же Гранитный дворец! – воскликнул спустившийся в зал (как всегда весь обвешанный фотоаппаратурой) Юра Зеленин, - Помните, у Жюль Верна в «Таинственном острове»?
И действительно, сходство было поразительным: большой и высокий зал в отвесной скальной стене, выходящий тремя окнами на море, и даже каменный колодец имелся в дальнем углу (помните, в романе капитан Немо из него наблюдал за колонистами?). Знал бы великий фантаст, насколько он был недалек от истины! Кстати, в первое время (да и сейчас кое-кто) после открытия эта карстовая полость так и называлась «Гранитным дворцом», но от него пришлось отказаться, так как кругом был один только известняк. Теперь необычная пещера (в ней еще оказался наклонный ход – продолжение верхней галереи, на 80 метров в глубь горы) носит название Мисхорских гротов.
Эта вторая история для меня оказалась судьбоносной по той причине, что через месяц я в поисках работы пришел на Ялтинскую киностудию, и меня направили к главному инженеру. Я постучал в дверь с табличкой «Иванов Геннадий Михайлович». Каково же было мое удивление, когда, войдя в кабинет, я узнал в сидящем за столом человеке, того самого мужчину, который со своей спутницей был свидетелем нашего отчаянного спуска со стены Ай-Петри Восточная.
- Ну, что ж.., - ответил Геннадий Михайлович на мой вопрос о работе, - Нам требуется конструктор! – и добавил, улыбнувшись, - Тем более, если он еще и альпинист! В кино такое сочетание приветствуется.
Так счастливо оказалась для всей моей последующей жизни встреча с главным инженером киностудии на головокружительной высоте: 16 сентября 1960 года я был зачислен в штат конструкторского бюро Ялтинской киностудии художественных фильмов.
Фотоальбом:
Читайте на Mountain.RU: |
При вводе Логина и Пароля,
