В предыдущих публикациях этой серии были представлены отчеты об эльбрусском восхождении 1829 г., сделанные участниками экспедиции Емануеля: самим генералом (Часть 6), штабным поручиком Щербачевым (Часть 5), корреспондентом Щастливцевым (Часть 1, Часть 4), туристом-исследователем Бешем (Часть 2). Документы РГВИА и сборника Актов, собранных Кавказской археографической комиссией, позволили проследить, как на общероссийском военно-политическом фоне подготавливалась и осуществлялась экспедиция к Эльбрусу (Часть 7). Теперь мы соберем всё, что известно из первых рук об участнике эльбрусского восхождения, поднявшемся выше всех. Здесь приведен минимум ссылок на источники: в полном объеме они даны в предыдущих частях, и на них можно выйти по указателям в тексте.
Легендописный облик Киляра Хаширова
1. Поручик Щербачев.
В своем первом экспедиционном рапорте в Главный штаб – от 26 июня 1829 года – «дивизионного штаба порутчик Щербачев» доложил о том, что в этот день «отправился с Его Превосходительством [генералом Емануелем] вместе […] для обозрения мест около Эльбруса» (подробнее Часть 5). Основной походной задачей штабного «офицера обоза» была рекогносцировка на местности. Щербачевым была составлена глазомерная карта маршрута следования войск Емануеля на всем протяжении от моста на Малке к Эльбрусу и далее до Усть-Джигуты (см. Часть 6). Отчетный рапорт «Генерального штаба порутчик Щербачев» отправил 19 августа, почти через месяц похода. В нем он привел хронологию передвижений и главных событий, отметил рельефные и дорожные детали (полный текст см. Часть 5). О восхождении на Эльбрус при этом было сказано следующее:
9-го Дневка. Сего же числа в 10-м часу утра, отправились гг. академики к вершине Эльбруса и, дошедши до снегу, расположились близ оного ночлегом.
10-го Дневка. Господа же академики выступили в 3 часа утра далее, поднявшись гораздо более половины горы (на высоту 12,500) нашлись вынужденными по позднему уже времени, большой усталости и рыхлости снега, обрушавшегося под ногами, возвратится обратно в лагерь. Один только человек из числа вольных кабардинцев взошел на самую вершину Эльбруса, в 11 часов утра, употребив всего для ходьбы восемь часов времени (за тот подвиг получил сей кабардинец по имени Киляр Хаширов положенный приз 100 руб. серебром).
ВОЛЬНЫЙ КАБАРДИНЕЦ ПО ИМЕНИ КИЛЯР ХАШИРОВ – ровно это узнали в Генштабе (и далее) от поручика Щербатова о «взошедшем на самую вершину» горце.
2. Турист Беш.
Янош Карой Беш (Besse Janos Karoly) родился в 1765 г. (был участником событий Французской революции). Долгие годы он изучал этногенез и историю мадьяр. В 1829 г., в 64-летнем возрасте, Беш отправился искать следы пребывания своих предков на востоке. Посетив Одессу и Керчь, он переправился в Тамань, проехал вдоль Кубани в Екатеринодар, оттуда перебрался в Ставрополь и, узнав там о сборах экспедиции Емануеля, примкнул к ней. «Генерал встретил меня с необычайной добротой и не переставал выказывать ее всё то время, пока я пребывал на Кавказской линии», – вспоминал Беш. Генерал определил его в привилегированную кибитку к петербургским «господам академикам».
Титульная страница книги Я. Беша «Поездка в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и Константинополь в 1829 и 1830 гг. во имя служения истории Венгрии» (1838).
Книга Беша о его восточных путешествиях вышла только в 1838 г., за три года до его кончины. Ее использовал в своих трудах военный историк В.Я. Потто, указавший на одну характерную особенность мироощущения Беша, «туриста без всяких претензий на какую-либо ученость» (подробнее см. Часть 2).
Непогрешимости его путевых заметок и наблюдений несколько вредит довольно странная мания видеть во всех народах, с которыми ему приходилось встречаться на Кавказе, племена, родственные венграм, – остатки великого рода маджар, или мадьяр, владевшего будто бы всем Северным Кавказом, до берегов Дона и Каспия. Всех их он приветствовал как своих единоплеменников. Карачаевцев он уверял даже, что в Венгрии и теперь сохранилась фамилия их древнего родоначальника Карачая, представители которой поныне служат в армии австрийского императора. Наивные горцы с немым удивлением внимали речам словоохотливого туриста, но не разделяли его национальной гордости. Довольные своим положением и внутренним устройством, они не желали никаких перемен и начали подозревать в навязываемом им родстве с мадьярами коварный умысел посадить к ним владетелем венгерского Карачая, о котором они не имели никакого понятия. Тревога их, вызванная открытиями иностранного путешественника в области этнографии, была так сильна, что Эмануэль нашел необходимым гласно вывести их из этого заблуждения и запретить де Бесу впредь вести разговоры о таких щекотливых предметах.
С «туристом без претензий на ученость» Потто все же перегнул. Знатного происхождения, Беш получил солидное образование, прослыл полиглотом и в своих исторических изысках был профессионалом. Его бескрайне вдохновил тот факт, что в древних рассказах карачаевцев и балкар, живших до 13-14 веков на Куме и Кубани, упоминался городок Маджар (ныне Буденновск) и что такое же «мадьярское» название носили еще пять карачаевских селений. На этой базе Беш развил всецело захватившую его теорию. Вот образчики его ученой мысли:
Сей страх части этих мадьяр с очевидностью доказывает их мадьярское происхождение. […] Народ этот отличают видная осанка, выразительные лица, приятные черты и гибкий стан. В этом отношении ни один народ не похож так сильно на венгров, как карачаевцы и дунгуры.
[…] Чудесное в целом нравится людям. Вот почему мы видим мужей ученых, но воодушевленных, любящих возводить начало своего народа к моменту сотворения мира. Да позволят мне процитировать на этот счет венгерского ученого, г-на Хорвата. Трудолюбивый и неутомляемый муж, он вот уже многие годы, справляясь по книгам древнееврейских, арабских и халдейских авторов, работает над доказательством того, что первоначальный язык людей был венгерским и что имена Адам и Ева чисто венгерские. Возможно, я доставлю удовольствие этому ученому академику, если добавлю здесь, что и слово Арарат по своему смыслу должно быть венгерским. [Далее приводится доказательство – И.П.]
Русский перевод всей «эльбрусской» главки книги Беша приведен в Части 2. В ней к личности горца Киляра имеют отношение следующие фразы.
1. Офицерами штаба были полковник-адъютант главнокомандующего кавалер Зельмих. Командующий экспедиционными войсками и начальник крепости Нальчик подполковник Ушаков, офицер обоза г-н Щербатов [поручик Щербачев – И.П.], офицер медицины кавалер Земки и служащий в Горячеводске архитектор г-н Жозеф Бернадацци.
Упоминание Ушакова – командира 39-го егерского полка и в то время нальчикского коменданта – любопытно в связи со справкой, данной Бешем о нашем горце: «Простолюдин, проживающий в вольном селении на Нальчике, в Большой Кабарде. Он зовется Килляром». Нальчик здесь – незначительной длины речка, спускавшаяся с гор к одноименной крепости и впадавшая недалеко за ней в Урвань, реку покрупнее. Случайна ли территориальная привязка Киляра к нальчикскому коменданту Ушакову, не ясно. Так или иначе, КИЛЯР ЖИЛ В ВОЛЬНОМ СЕЛЕНИИ НА РЕКЕ НАЛЬЧИК В БОЛЬШОЙ КАБАРДЕ.
Коллаж номера газеты Одесский вестник за 2 окт. 1829 г. с французским переводом корреспонденции А. Щастливцева об Эльбрусском походе, вышедшей 23 августа в Тифлисских ведомостях
2. Я с удивлением прочитал в Одесской газете заметку, перепечатанную из Тифлисской газеты, в которой Килляр описан горбатым и хромым. Не знаю, с какой целью тот милый корреспондент представил отважного кабардинца уродцем. Да, он небольшого роста, но крепкий и без телесных недостатков.
Беша удивляют слова «милого корреспондента» о горбатом и хромом Киляре. Но что мешало ему, востоковеду, самому охарактеризовать внешность своего кумира-кабардинца, коли он не раз описывал в тонах и красках видных горских князей? Беш признает, что Киляр был мал ростом, но отводит его физические недостатки. Почему? Свою непреходящую заслугу Беш видел в том, что он стал прямым свидетелем покорения вершины Эльбруса, исторической мадьярской колыбели. Ее покоритель – кабардинец, а значит потомок мадьяр. Раз так, он непременно крепок. Даже если невелик ростом.
За Бешем мы записываем: КИЛЯР БЫЛ НЕБОЛЬШОГО РОСТА, НО КРЕПКИЙ. Что же до физических изъянов, обратимся к «милому корреспонденту».
3. Корреспондент Щастливцев.
А. Щастливцев, исторически известный как «А. Щ-в» – автор того самого попавшегося на глаза Бешу «частного письма», «отрывок» из которого напечатали Тифлисские ведомости и разнесли по миру другие издания (подробнее см. Часть 4). Эта центральная кавказская газета выходила лишь с 1828 года, но благодаря опеке со стороны Кавказского наместника и его служб имела солидный корреспондентский потенциал. Помимо штатного персонала, материалы для газеты поставляли офицеры и военнослужащие Кавказского корпуса, а также – это поощряли власти – чиновники гражданской администрации. Одним из таковых был Щастливцев. В начале июня 1829 г. его командировали на Северный Кавказ для участия в экспедиции Емануеля и ее светского освещения. Тифлисские ведомости напечатали два «письма» Щастливцева, от 28 июля и 1 августа. Широкое распространение получило второе из них: изданное 23 августа, оно явилось первым печатным сообщением о восхождении на Эльбрус «команды» из отряда Емануеля (см. Часть 1, Часть 4).
Однако интерес представляет и первая корреспонденция, доселе не упоминавшаяся в тематических публикациях: ее финальная часть служит прологом к эльбрусскому рассказу Щастливцева. Эта заметка за подписью «А. Щ-в» вышла неделей раньше, 16 августа, в 33-м номере газеты, и называлась она «Письмо к издателям Тифлисских ведомостей». Щастливцев описал в ней «последние бывшие увеселения» на Кавказских минеральных водах, свидетелем которых он стал в Горячеводске. Текст этого «письма» характеризует его авторскую манеру и дает понять, присущи ли были «сему милому корреспонденту» репортерские вольности типа той, в которой его как бы уличил кавказско-мадьярский поборник Беш. Нет.
Начало и конец 1-й корреспонденции А. Щастливцева (Тифлисские ведомости, 16 авг. 1829, №33, с. 4)
Письмо къ издателям Тифлисскихъ Въдомостей
В одномъ изъ нумеровъ Северной Пчелы, полученныхъ по последней почте, я читалъ самую благонамеренную статью о выгодах представляющихся посетителямъ Кавказских минеральныхъ водъ и между прочимъ несколько словъ о препровожденiи времени въ сихъ местахъ. Прiятнейшимъ долгомъ себе поставляю сообщить вамъ для помещения въ вашихъ Ведомостях несколько словъ о последнихъ бывшихъ здесь увеселенiяхъ.
Посещенiе Персидскаго Принца Хосровъ-Мирзы, прибывшаго сюда 6-го Iюля [датировка по чьей-то оплошности сбита на месяц, сюжет развивался в те же числа июня – И.П.], оживило здешнiя места темъ суетливымъ движенiемъ, которое производитъ всегда вниманiе возбуждаемое необыкновеннымъ событiемъ. Принцъ былъ принятъ отличнейшимъ образомъ соответственно его сану. Въ тотъ же день за обедом пито было за здравiе Персидскаго Шаха, Наследника Персидскаго Престола Аббасъ-Мирзы и Его Высочества. 8-го числа Его Высокопревосходительствомъ Генераломъ Эмануелемъ данъ былъ великолепный балъ, который открытъ былъ Персидскимъ Принцемъ. Съездъ былъ большой: многiе из Г.г. Посетителей здешнихъ водъ были на ономъ, не смотря на болезненное ихе состоянiе. Хосровъ-Мирза ездилъ на кислыя и железныя воды, осматривалъ все места Горячеводска, гулялъ по булевару и аллеямъ около кислосернаго и Михайловскаго источниковъ восхищался прекраснымъ местоположенiемъ и превосходнымъ устройствомъ водъ былъ на вершине Машука, откуда любовался величественными видами Эльборуса и всего хребта снеговыхъ Кавказскихъ горъ и написалъ своеручно на камне свое имя, годъ, месяцъ и число, въ которое оне посетил сiи места. 12-го числа утромъ при звуке музыки Принцъ отправился изъ Горячеводска въ Ставрополь.
25-го Iюля [июня – И.П.] во всеродоносный для Россiи день рожденiя Государя Императора, Генераломъ Эмануелемъ данъ былъ обедъ и балъ. За обедомъ съ усерднымъ благоговенiемъ при звуке музыки и громе пушекъ провозглашаемы были тосты за драгоценное здравiе Государя Императора, Государыни Императрицы и всей Августейшей Их фамилiи. Въ вечеру былъ хорошiй фейерверкъ и отличная иллюминацiя, но къ сожаленiю дождь рано помешалъ гулянью.
1-го Iюля въ высокоторжественный день рожденiя Ея Императорскаго Величества публичныя увеселенiя возобновились. Балъ и иллюминацiя были великолепны. Тихiй вечеръ благоприятствовалъ огнямъ, расположеннымъ съ отличнымъ вкусомъ, начиная съ вершины Машука, на всех извилинахъ ведущих къ кислосерному источнику и на большемъ цветнике противу Николаевскихъ ванъ. Булеваръ усеянный плошками представлялъ прелестную перспективу огней, и три пирамиды, довольно красиво устроенныя, увеличивали блескъ сего торжественнаго освещенiя. Две музыки одна на верху близъ кислосернаго источника, а другая внизу противъ булевара играли попеременно многочисленныя толпы посетителей водъ и здешнихъ жителей, привлеченныхъ блескомъ огней и тихою погодою, придавали сему увеселенiю видъ народнаго праздника. Въ одиннадцатомъ часу лучшее общество стало стекаться въ домъ благороднаго собранiя и начались танцы которые продолжались почти до разсвета.
Сей последнiй праздникъ данъ былъ въ моемъ отсутствiи, я былъ тогда в экспедицiи предпринятой къ Эльборусу Генераломъ отъ Кавалерiи Эмануелемъ. Я буду иметь удовольствiе сообщить вамъ съ будущею почтою несколько словъ о семъ любопытномъ предпрiятiи.
А. Щ . . . . въ.
Горячеводскъ, 28 Iюля 1829
Как видим, автор развлекает читающую светскую публику. Он учтив, легок на слог, аккуратен в конкретике в рамках жанра и отведенного газетного места его репортаж исчерпывающ. Щастливцеву симпатично все им описываемое, его тон одобрителен, нет и намека на что-либо негативное, неправильное. Всё то же присуще и второй – эльбрусской – корреспонденции Щастливцева, вышедшей вслед за первой 23 августа, в 34-м номере Тифлисских новостей (полный текст см. Часть 4). Непосредственно о восхождении она доводит следующее:
Первая страница номера Тифлисских ведомостей с Эльбрусской корреспонденцией А. Щастливцева
Экспедицiя наша, подъ личнымъ начальствомъ Генерала отъ Кавалерiи Эмануеля, выступила съ Горячихъ минеральныхъ водъ къ Эльборусу 26-го Iюня. […] Погода намъ не благопрiятствовала: ежедневные туманы и дожди затрудняли путь нашъ. Прибывъ къ подошве Эльборуса, мы предполагали дождаться хорошей погоды но къ общему удовольствiю нашему, на другой день съ разсветомъ небо прояснилось, облака совершенно исчезли и двуглавный Эльборусъ открылся предъ нами во всемъ своемъ блеске.
Начало 2-й корреспонденции А. Щастливцева (Тифлисские ведомости, 23 авг. 1829, №34, с. 4).
Господа Академики решились воспользоваться столь благопрiятнымъ временемъ для исполненiя своего предпрiятiя. […] Для сопровожденiя ихъ дано имъ несколько человекъ Черкесъ и охотниковъ изъ Козаковъ. Въ 9-ть часовъ утра сiи Господа выступили изъ лагеря и къ вечеру достигли только до перваго снега, где и расположились ночевать, поднявшись всего верстъ восемь. На другой день (10-го числа), въ 3 часа по полуночи, пустились они далее. Утреннiй морозъ много имъ способствовалъ и они подвигались довольно успешно но чемъ далее темъ шествiе ихъ становилось медленнее, ибо снегъ таялъ отъ солнца и обрушивался подъ ногами. Наконецъ стали они довольно часто останавливаться для отдыха, и растянулись на небольшiя отделения. Мы, оставшiеся въ лагере, съ крайнимъ любопытствомъ наблюдали медленное шествiе сихъ странниковъ. Къ 9-ти часамъ утра, прошедъ гораздо более половины горы, расположились они за скалами отдыхать и скрылись отъ насъ совершенно. Спустя часъ времени явился изъ за скалъ одинъ только человекъ и сталъ подвигаться довольно твердыми и мерными шагами къ вершине Эльборуса. Тщетно ожидали мы последователей за симъ предпрiимчивымъ путешественникомъ: никто более не выказывался напротивъ того многiе вскоре начали возвращаться обратно. Все взоры стали следить того, кто совершалъ столь смелый подвигъ. Отдыхая на каждыхъ пяти или шести шагахъ, онъ шелъ бодро впередъ. Приближившись къ самой вершине онъ исчезъ между скалами. Долго каждый изъ зрителей съ нетерпеливымъ участiемъ ждалъ его появленiя какъ вдругъ около 11 часовъ увидели мы сего смельчака на самой вершине Эльборуса. Ружейная стрельба, громъ музыки и хоръ песельниковъ торжественно огласили воздухъ при радостныхъ восклицанiяхъ всего стана о столь необыкновенномъ событiи. До самаго вечера мы были въ недоуменiи, кто былъ сей первый изъ смертныхъ, взошедшiй на вершину высочайшей изъ горъ Кавказскаго хребта, считавшуюся до ныне непреступною. По возвращенiи нашихъ путешественниковъ мы узнали, что удалецъ, решившийся одинъ взобраться на самую высокую точку Эльборуса, и темъ доказавшiй возможность сiе исполнить, былъ одинъ изъ вольныхъ Кабардинцевъ бывшiй прежде пастухомъ. За совершенiе сего подвига, сей неуклюжiй и храмой Черкесъ, по имени Киляръ, получилъ предназначенный Генераломъ Эмануелемъ призъ, изъ 400 рублей ассигнацiями и 5 аршинъ сукна состоявшiй. […]
А. Щ …. въ
1-го Августа 1829
Горячеводскъ
Вслед за читающим миром мы заключаем, что УДАЛЕЦ КИЛЯР – НЕУКЛЮЖИЙ И ХРОМОЙ ВОЛЬНЫЙ КАБАРДИНЕЦ-ПАСТУХ. Соотносимся с Далем: «НЕУКЛЮЖИЙ – неуковырный, нескладный, нестройный, аляповатый, грубый, топорный. Неуклюжее здание. У него неуклюжие приемы. Неуклюж, да дюж». Последний пример в нашу тему: неуклюж, да дюж – одно не мешает другому. Заверение Беша в крепости Киляра не устраняет замечания Щастливцева о его неуклюжести, и наоборот. НЕУКЛЮЖИЙ И ХРОМОЙ, ПРИ ЭТОМ КРЕПКИЙ.
Вид на Эльбрус из верхнего лагеря Емануеля
4. Заключение
Итак, что мы имеем нетто об эльбрусском горце-восходителе от очевидцев:
Хаширов Киляр (Килляр, Килар, Киллар, Хиляр, Хилляр). Пастух из вольного селения на реке Нальчик в Кабарде. Был небольшого роста, неуклюж и хром, при этом крепок.
Это всё: более поздние коррекции того, что в этом резюме – от большого желания. Это –– всё.
Но вот как «сей первый из смертных» поднимался к вершине Эльбруса и добрался ли он до нее – с этим пока не всё.
Предыдущие части цикла публикаций об Эльбрусском восхождении 1829 года:
При вводе Логина и Пароля,
