|
Автор: Сергей Бойко, Москва
Скрытое озеро, или как увидеть сразу три страны
Мало-помалу внешний облик страны меняется, вид ее становится еще более унылым. Рельеф смягчается, холмы, покрытые красноватыми камнями, необычная прозрачность воздуха, характер местности являются подтверждением того, что мы приближаемся к Тибету, хотя граница находится от этого места на расстоянии доброго дня ходьбы.
В сумерках входим в бедную деревушку Тинигаон. Местные жители подозрительно нас разглядывают и провожают к единственному приличному дому.
Морис Эрцог «Аннапурна»
На этот раз перед выходом я затолкал в себя таблетку от высоты – рисковать не хотелось, и вышли мы на час раньше, чем вчера, – в пять утра. Потому что времени в запасе не было.
И в этот день счастье улыбнулось. Как в сказке: я едва не улетел с перевала, я увидел озеро, я увидел одновременно три государства, я увидел диких непальских не то оленей, не то антилоп, не то козлов, и я не оставил в горах свой пока еще не рогатый череп. А кому-то повезло меньше…
В эпиграфе и далее будут встречаться отрывки из книги французского альпиниста Мориса Эрцога «Аннапурна». Эрцог первым покорил Аннапурну в частности и, таким образом, первый восьмитысячник в истории вообще. Для него это была мечта всей жизни, и она того стоила. Но и расплата была жестокой – Эрцог потерял все пальцы на руках и ногах. Именно этому человеку я обязан мечтой увидеть Гималаи и именно его дорогой я шел большую часть времени (Тукуче, Марфа, Джомсом, Тинигаон, Восточный перевал, озеро Тиличо). И, кстати, именно он был первым, по крайней мере, европейцем, увидевшим озеро Тиличо.
Видеть то, что описывает Эрцог, причем один в один, это непередаваемо! Ничто в этих горах не изменилось за прошедшие 58 лет. Будто бы я прошел за ним следом лишь днем позже. Однако у меня была карта, Эрцог же с экспедицией шли частично наугад, частично руководствуясь словами местных жителей.
***
Утро выдалось безветренным (на этой высоте). Но легче не стало – еще один комплект китайских батареек для фонаря приказал долго жить. Нежизнеспособные это твари. Так как в пять часов видны были лишь верхушки гор, Том шел по памяти, и каким чудом мы не поломали шеи в ближайшем же ущелье, не знаю.
Снимал с коленей, качество не очень. Пять утра
Вдох-выдох, вдох-выдох… И вдох и выдох неглубокие и быстрые, шаги маленькие и медленные, шарф на пол-лица, потому что, дыша с такой частотой, легко заработать хорошую простуду. Лопата на плече. Фляга с водой в кармане. Фоторюкзак греет спину… Немного не по себе, хотя двух суток на одной и той же высоте должно хватить для акклиматизации. Я наполовину поверил, что все удастся, когда миновал место, где вчера отказали конечности, и совсем уверился в том, что удастся увидеть озеро, когда мы дошли до первого снега.
***
Первый снег – толстая ледяная корка, однако изъеденная ветрами и солнцем, – подошвы трекинговых ботинок держат. Том принимается методично копать ступени. Я спрашиваю, умеет ли он кататься на лыжах. Отвечает, что только видел, как это делают. Я показываю способ подъема в горку «елочкой», но Том улыбается и продолжает орудовать лопатой. Решаю не ждать, «елочкой» ухожу выше на несколько метров и иду впереди, периодически присаживаясь отдыхать на торчащих из снега камнях. Отдыхать приходится, потому что, как только выходим на снег, склон заметно «кручеет», и останавливаться не надо – нет-нет, но ботинки проскальзывают. А идти быстро не хватает дыхалки – вскоре биение пульса уже отдает даже в глазах.
Том рубит себе ступени
Отдыхаем на небольшом бесснежном участке
Постепенно склон становится еще круче, и скоро встает выбор: ждать Тома с лопатой, либо двигаться вверх короткими перебежками – только так ботинки еще держат. Как же жалко, что не взял кошки! Кроме того, приходится бороться с самим собой – со страхом, когда смотрю вверх. Картина впечатляет. Неприятно и то, что невозможно определить расстояние – нет привычных глазу ориентиров. Во время остановок теперь бухаюсь на четвереньки, держусь на склоне на четырех точках. Лишь однажды удается закрепиться так, чтобы достать фотоаппарат.
Широкоугольник не очень хорошо передает углы. Но я постарался. Крутизна склона в основном вот такая – где-то меньше, где-то больше.
Особо крутым он не кажется, однако, когда знаешь, что вниз десятки метров гладкого фирна, а дальше камни, то очевидно, что лучше не оступаться.
Наконец я выбираюсь на менее крутой участок и перевожу дух, поджидая Тома. Сидим, отдыхаем. Спрашиваю: «Куда дальше?» и, проследив за жестом, внутренне холодею. Тут, как говорил грубо, но очень верно один мой знакомый, «очко начинает делать жим-жим». Прямо перед нами высится гора, склон которой кажется чуть ли не отвесным. Конечно, у страха глаза велики, но все же, все же… Нетронутый снег радости не добавляет – до нас здесь никто не ходил. По крайней мере, в обозримом прошлом.
Том смотрит на меня и лукаво улыбается, словно говоря: «Ну что, там ты шел первый, может, попробуешь здесь?» Удивительно, но наравне со страхом чувствую азарт. Азарт тихонько кипит в крови, однако страх перевешивает – он скапливается почему-то в районе мочевого пузыря :)
Гляжу вверх, пытаясь понять, как подступиться. Примерно на середине склона видно некое подобие полки, которая уходит косо вправо и вверх в сторону перевала. На этой полке можно закрепиться и отдохнуть, но вот по пути к ней остановки делать негде – из-за крутизны шансов уехать вниз более чем достаточно. Вопрос в том, хватит ли дыхалки. По ощущениям на полпути хватит. И что дальше? Но посрамить честь русских лыжников, идущих в гору «елочкой», никак нельзя :) (Кстати, терпеть не могу беговые лыжи!) Руки в ноги и вперед…
Сразу же после старта – а начал я бегом – стало понятно, что до полки доберусь вряд ли. Несмотря на уклон, снега очень много, потому что склон обращен на запад, и солнце попадает сюда совсем ненадолго. Почти сразу же наст проламывается, ноги уходят по колено, я барахтаюсь в снегу. Под настом он как песок – не держит – ноги упираются в склон и едут вниз. В первый же момент набираю полные ботинки и судорожно карабкаюсь, прошибая левой рукой смерзшуюся снежную корку и создавая, таким образом, дополнительную точку опоры. И все равно с каждым последующим шагом съезжаю вниз сантиметров на двадцать.
Вскоре пот заливает глаза, а дыхание вырывается изо рта со свистом. Чувствую, что легкие скоро лопнут, но это произойдет, видимо, после того, как я выплюну сердце через рот. Вместо него уже не пламенный мотор, а целый реактор – удары отдаются в животе, голове и руках. Вдохи все сильнее, все резче, все чаще и… кислорода все меньше.
Как добираюсь до полки, не помню. Лежу на ней на боку, упираясь руками и ногами в склон, дыхание как у только что вытащенного из петли, в глазах круги, а во рту привкус крови – губы потрескались. Срываю шарф со рта – черт с ним, с горлом, дайте дышать! Когда оказываюсь в состоянии различать окружающие предметы, далеко внизу вижу Тома. Он идет не торопясь, утрамбовывая лопатой снег в моих следах, то есть не рискует.
Том на подходе. Дырки по правой стороне – следы от моей руки – третья точка опоры. По цепочке следов можно прикинуть расстояние, которое пришлось преодолеть без остановки
Какое-то время отдыхаем на полке. Я вспоминаю про солнце и надеваю горнолыжную маску. До перевала, похоже, совсем немного, наверху мы выйдем из тени. А перспектива ослепнуть как-то не прельщает. Потихоньку встаем, двигаемся вперед. Здесь уже не так круто, но полка узкая, и непонятно, то ли каменное основание под снегом, то ли просто смерзшийся снег выступает над склоном. Чтобы ненароком не уехать вниз, двигаюсь на четвереньках.
Полка приводит к торчащим из снега скалам, на которых можно посидеть. Приятно чувствовать под собой не предательский наст, а твердую опору. Щиколотки жжет холодом. Как могу, вычищаю снег из ботинок.
Дыхание более-менее нормализуется, и я слышу странные звуки. Вернее слышатся они давно, но только сейчас обратили на себя внимание. Сверху, с перевала периодически доносятся завывания – нечто среднее между воем собаки и свистом. Звук возникает на очень большой громкости и затихает, как будто собака за дверью, и дверь эту внезапно открыли, после чего она медленно закрывается. Ветер? Я спрашиваю Тома, он кивает – ветер. Здесь тихо и бессолнечно, там ветрено и светло. И там озеро! И до него совсем немного.
Главное – никогда не мечтать о недостижимом (Мориса Эрцога это не касается). Потому что недостижимая мечта приведет к разочарованию – либо при неудачах с течением времени, либо, если в конце концов она сбудется… В общем, как известно, канун праздника лучше самого праздника и «залей меня водкой, и я ее первым пить перестану». Озеро Тиличо, безусловно, мечта, и, безусловно, достижимая. И подходя к ней в прямом смысле этого слова, я чувствую радость, удовлетворение и… печаль. Печаль потому, что есть люди, с которыми стоило бы эту мечту разделить, но не сложилось, а еще потому, что знаю, что к озеру захочется вернуться.
Облизнув губы, делаю глубокий вдох и карабкаюсь на карачках прямо к солнцу. С каждым метром склон становится все более пологим, снега все меньше, и на глаза наворачивается скупая мужская слеза – наверное, от солнца :) Неужели получилось?
Наверху плюхаюсь на зад, перевожу дух, фотографирую…
…снова заставляю себя подняться, чтобы пройти оставшиеся метры до высшей точки перевала – не терпится увидеть Тиличо. Делаю несколько шагов и тут… возникает нехорошее предчувствие – вот-вот что-то произойдет. Я отчего-то медлю и не иду дальше.
В голове с опозданием проносятся три вопроса: почему не слышно завывания ветра? почему на перевале нет снега? кто так странно вспахал склон?
Земля впереди вдруг приходит в движение. Чудовищной силы удар отбрасывает меня прочь. К счастью, склон еще довольно крут, и я не распрямился до конца – тело находится в наклонном положении как бы навстречу ветру. Пролетев пару метров назад, падаю на живот. Если бы навзничь – улетел с перевала. Поднимающийся снизу Том вряд ли бы смог задержать падение – порыв ветра такой силы, что и на животе я еду вниз к линии снега, хотя инстинктивно цепляюсь за землю руками.
Это почти нокаут. Лежу оглушенный на склоне в позе морской звезды, откашливаюсь и отплевываюсь и постепенно прихожу в себя. Прикрываюсь рукой – ветер несет пыль и каменную крошку, они больно бьют по лицу. Порыв постепенно ослабевает. Низко пригибаясь к земле, подходит Том. Мы пережидаем, пока ветер не выдыхается окончательно, и пробегаем перевал, спустившись чуть вниз и уйдя, таким образом, с самого опасного, лобного места. Единственно я задерживаюсь на секунду, чтобы сделать фотографию. Вот ответ на вопрос, почему тут нет снега. Ветер настолько сильный, что делает б о р о з д ы в земле, словно некто причесывает перевал гигантской расческой время от времени.
Наконец озеро! Спуститься к самой воде возможности нет. Мы побыли на перевале и спустились чуть ниже – это и так заняло более часа. А потом пришлось возвращаться. Даже так в Джомсом мы пришли только глубоким вечером.
Вот панорама из трех последовательных кадров. На первом фото справа видна Нилгири, ближе всего пик Тиличо, на переднем плане маленькое, как я его назвал, предозеро (их таких тут два или три, и ни одно не обозначено на карте).
Следующий кадр влево. Пик Тиличо продолжается длинной фантастической грядой бело-голубых гор высотой более семи тысяч, внизу, наполовину скрытое за ближайшим холмом, озеро Тиличо. Мы находимся на высоте 5450 метров, озеро – на высоте пяти километров.
Следующий кадр влево. Забавный конусообразный пик на переднем плане, а справа видна треугольная гора. Это Гангапурна (7454 метра). Отсюда она видна как бы сбоку.
Я стою и не могу сказать ни слова…
Из книги Мориса Эрцога:
Ошеломленные, мы смотрим на ослепительную картину снега и льда. Многочисленные вершины сверкают на фоне ясного неба. В блеске и чистоте этого пейзажа есть что-то сказочное. Справа вместо Аннапурны возвышается гигантская стена семитысячников, которой мы тут же присваиваем название Большой Барьер. Перед нами открывается не глубокое ущелье, а обширное плато. В центре его большое, замерзшее, покрытое снегом озеро, размеры которого трудно определить.
- – Но где же, черт возьми, Аннапурна?
- – Особенно сомневаться не приходится! Она почти наверняка за этим красивым треугольным пиком, там, в глубине направо.
————————————вспоминая прошлое———————————————
Фронтально и снизу Гангапурна выглядит вот так (фото сделано в апреле 2008 года из деревни Летдар (Letdar), высота 4,2 км)
Вот вид на пик Тиличо (снято также в апреле)
Из книги Мориса Эрцога: Солнце садится, оно уже скрылось за этой великолепной вершиной – нашим треугольным пиком, возвышающимся над Манангом. От Панзи, который подробно расспросил местных жителей, мы узнаем, что эта гора – Гангапурна.
———————————————————————————————————
Масштаб здесь передать невозможно, но повезло. Цепочка следов, видная справа возле конусообразного пика, – это не птичьи следы, это следы людей. Вот они покрупнее:
Тиличо
Вода удивительного цвета
Первыми на дно, говорят, опустились российские аквалангисты
Из книги Мориса Эрцога: Во всяком случае, нам предстоит спуститься к Большому Ледяному озеру, как за неимением лучшего названия мы его уже окрестили. Час спустя мы оказываемся на берегу, и, пока готовится еда, спор продолжается: – Ни малейшего признака озера на карте! А ведь оно по меньшей мере семь километров длиной…
Предозеро
Безумной величины кулуар между пиком Тиличо и соседней горой. Лавины здесь обрушиваются с чудовищным грохотом
***
А теперь немного о трех государствах.
Северная граница Непала – с Тибетом – почти ровная, за исключением пары мест, в которых Непал «заезжает» на территорию Тибета на несколько десятков километров. Одно из этих мест называется закрытое королевство Мустанг. В силу ряда причин эта часть Непала остается довольно самобытной, сюда неохотно пускают туристов. Достаточно сказать, что пермит (пропуск) в Верхний Мустанг стоил 700 долларов (сейчас в силу, видимо, прихода маоистов к власти и их решения увеличить турпоток цену опустили, если не ошибаюсь, до $500). Нижний Мустанг разрешено посещать трекерам, имеющим допуск в зону массива Аннапурны.
Джомсом и Муктинатх, восьмитысячник Дхаулагири, пик Нилгири находятся на территории Мустанга. А вот пик Тиличо, Аннапурна, Гангапурна и проч. находятся на территории Непала.
Граница проходит как раз через Восточный перевал. То есть, поднявшись на перевал со стороны Мустанга, я перешел границу и сейчас стою на территории Непала.
Вот так обозначена граница Непала и Мустанга
Если подняться чуть выше, получается совсем забавно. На следующем фото я стою на территории Непала, впереди Мустанг, а цепь гор на заднем плане (со снеговыми шапками кое-где) – это уже Тибет. Отсюда до него порядка двадцати пяти километров. Том сказал, что граница с Тибетом во многих местах выглядит так же, как граница Непала с Мустангом :)
Непал, Верхний Мустанг, Тибет
В Тибет, я не я буду, но попаду! Очень хочется! Мечта, однако :)
Едва заметная полоска у подножия гряды гор на той стороне – одна из трех троп в Верхний Мустанг
Следующие две фотографии мне очень нравятся. Здесь, наверху, впечатление, будто находишься на Луне.
Армстронг? :)
Горизонт не завален, это естественный уклон
С перевала невооруженным глазом невозможно разглядеть палатку. С телевиком это сделать получается. Где палатка, подсказывать на этот раз не буду :)
***
Время протекает незаметно. Мы вышли в пять утра, на перевале были в девять с копейками, а сейчас уже одиннадцать. Надо спускаться. Потому что на следующий день мне нужно быть в Джомсоме, чтобы выкупить билет на самолет.
Прошу Тома, чтобы спускался первым, – хочется сделать фотографии, передающие масштаб. Мы благополучно минуем перевал, переждав очередной порыв ветра, я остаюсь возле линии снега, Том начинает спускаться.
Иду следом и то стараюсь глиссировать, то сажусь на задницу, чтобы затормозить. На скальных выступах останавливаюсь, снова вычищаю снег, откуда только можно, и долго жду.
Том уходит дальше
Еще дальше
Теперь его едва видно (точка в правой части фото на освещенном участке склона)
Наконец он доходит до камней и совершенно сливается с фоном. Спускаюсь. Вот так наш путь к перевалу выглядит снизу.
Если бы меня все-таки сдуло сверху, я проехал бы по торчащим из снега скалам, далее фрагменты тела разогнались по гладкому фирну и приехали бы вот сюда :)
Спрашивается, на кой нужна страховка? Доставить череп все еще без рогов на родину?
Спускаемся быстро. Склон – местами сыпуха, что позволяет делать гигантские шаги – камни просаживаются под ногами, но держат, и каждым шагом получается покрывать до двух метров. Когда до палатки остается совсем немного, Том хватает меня за руку, прижимает палец к губам и шепчет: «Пригнись!» Мы падаем на землю, я достаю фотоаппарат. Впереди по склону поднимаются не то горные козы, не то какая-то другая копытная живность. (Возможно, тхары. В книге Эрцога упоминаются именно эти животные.) Недостаток кислорода им нипочем. Ветер дует от нас, доносит наш запах, и тхары бегут по горе с такой скоростью, что не успеваю даже нажать на спуск. Буквально через несколько секунд животные оказываются на верху склона. Они очень далеко, слабенький телевик на 300 мм едва ловит. Руки дрожат (нервы-с), от земли поднимается марево, и фото получается не очень.
Некоторое время лежим не шевелясь, ждем, может, спустятся. Но нет. Животные время от времени поглядывают на нас – запомнили место, потом принимаются пастись. Что там можно найти съедобного, ума не приложу.
Вернувшись к палатке, позволяем себе немного отдохнуть. Том разувается и ставит ботинки с носками сушиться на солнце, я хожу босиком, сжимая пальцы ног в кулаки :) Обратно пойду в сандалиях. Чувствую зверский голод. С удовольствием съедаем по сникерсу. Чуть позже открываем оставшуюся рыбную консерву, делим ее пополам, смешиваем с цзампой, и все это тоже исчезает моментально. По яблочку? Пуркуа бы и не па? Съедаем по яблоку. В животе по-прежнему пустота. Отрезаю два огромных куска ячьего сыра. Но и они проходят как-то незаметно… Через минуту я с вожделением смотрю на пакет с едой:
- – Tom, I think we should finish our chocolate!
- – Yep!
Оставшиеся два сникерса тихо опускаются на дно желудков. Все-таки временный пароксизм довольства счастье, хоть и ненадолго, в жизни бывает!
Из книги Мориса Эрцога: Это совсем не то, чего ждал повар, – он готовил на весь лагерь! В течение полутора часов, без перерыва, с упоением и с невероятной быстротой, я поглощаю такое большое количество еды, как никогда в моей жизни. Я напоминаю змею, проглотившую жирную овцу!»
Сворачиваю палатку, собираю весь мусор в карман рюкзака, и мы уходим. Вниз идти местами легко, есть возможность делать фотографии.
Первое дерево
Том очень колоритен
На этой высоте деревья все в глубокой осени, зелень начнется значительно ниже
А вот и зелень, и разнотравье. Ловлю на линзу солнечный зайчик
Вид на перевал Месоканто Ла. Очень неприятный перевал
Месоканто (я предполагаю, что Эрцог, судя по описанию, поднимался, через Восточный перевал) гораздо круче Восточного перевала, и расположен так, что по нему часто сходят лавины. Единственный плюс – он значительно ниже.
Облака на Дхаулагири безумствуют. Они словно варятся в огромном котле – ходят туда-сюда, сталкиваются, налезают друг на друга. А гора стоит невозмутимо.
Спускаемся к зелени. Вернее это не зелень, а какое-то буйство красок на совершенно сухой почве. Все растения – колючие.
Можжевельник. Сучья когда-то отпилены на топливо
Речка
Деревня Тинигаон (см. эпиграф) и вдалеке – Джомсом
Долой Некрасова! У нас все сжато!
Путь назад занял около девяти часов, не считая остановок. Спуск весьма тяжел для коленей. В Джомсом приходим уже в сумерках. В гостиничке я расплачиваюсь с Томом, угощаю его чизкейком с чаем – отмечаем мой первый раз на Тиличо и его шестой, потом после четырех дней я впервые встаю под горячий душ, но больше всего мечтаю о том, как достану заранее припасенные две банки мангового сока, который здесь просто волшебного вкуса, и буду медленно пить, лежа под одеялом и просматривая фото.
Сагарматха, она же Джомолунгма, она же Эверест |
При вводе Логина и Пароля,
