|
Автор: Артем Зубков, Вертикальный Мир, №100
Интервью с Андреем Каменевым
С 1996 г. наш журнал писал об экстремальном спорте, развивался вместе с тусовкой и индустрией, переживал кризисы и, хочется верить, двигался вперед. В ближайших номерах мы хотим представить серию интервью с людьми, которые играли важную роль в становлении аутдор-индустрии и спорта в России. Глупо претендовать на всеобъемлющий охват, так как событий, о которых хотелось бы вспомнить, хватит, наверно, на несколько увесистых книжек. Да и людей, кто был или по-прежнему остается активен в этой сфере, очень много, и всех не опросишь. Спортсмены, фотографы, издатели журналов и редакторы сайтов, создатели российского аутдор-бизнеса – в становлении экстрима участвовали десятки и сотни людей. Мы просто решили поговорить с теми, с кем на протяжении многих лет сотрудничали, о ком писали, и кто давал нам возможность делать журнал интересным и красивым.
ВМ: Как развивался экстремальный спорт за последние 15 лет, в течение которых выходит журнал «Вертикальный мир»?
Андрей Каменев (Planetpics.ru): Я считаю датой рождения российского экстремального спорта 1991 г., когда в Архызе провели первый чемпионат России по параплану. Это, наверно, первый неолимпийский и в настоящем понимании экстремальный вид. Уже был виндсерфинг, но какой-то еще неопределенный. Потом появился Казантип, где собирались все: первые виндсерферы, велосипедисты, парапланеристы. К тому моменту многие стали кататься на сноуборде и горных лыжах. Тусовка была общая.
Как все изменилось за эти годы?
Очень просто — каждый вид вырос в отдельную тусовку. Появились федерации, различные группы, затем они стали дробиться на еще более мелкие. Взять тот же кайт-серфинг: есть вьетнамская тусовка, есть египетская, есть должанская, еще какие-то. А тогда было всего 50 человек, кто занимался экстримом.
До 1991 г. я работал в газете «Советский спорт», поэтому к моменту появления экстремального спорта в России уже обладал опытом спортивной журналистики. И начал снимать экстрим, поскольку это было мне интересно. В каждой «видовой» тусовке появились люди, которые ездили со спортсменами и стали фотографировать. В каких-то их было больше, где-то — меньше, где-то люди оказались более талантливы, где-то — менее, но факт в том, что сейчас в каждом виде спорта есть свои фотографы. Кто-то ездит со скалолазами и хорошо снимает их, кто-то путешествует с серферами и фотографирует их и т. д. Людей, кто снимал бы все виды экстремального спорта, на данный момент, пожалуй, нет. Как-то так повелось, что сноубордисты снимают сноубордистов, а парапланеристы — парапланеристов. Думаю, что сейчас универсальных фотографов уже и не появится. Потому что стилистика очень разная — есть стритовые виды, есть горные, есть водные, воздушные.
Но ты ведь был таким человеком.
До какого-то времени, пожалуй, да. Я снимал все. Пришлось поездить, да и хлебнуть всякого во время всех этих съемок. Благодаря журналу «Вертикальный мир» у нас начали снимать и фильмы — в 1998 г. вышло первое кино «Русский экстрим». Сейчас видео снимают практически все. В Фэйсбуке только и видишь: презентация фильма такого, презентация фильма сякого.
Благодаря развитию и доступности цифровой техники появилось немереное количество фотографов и операторов. В свое время мы снимали все на пленку: и видео, и фото. И если ты не понимал, какую выдержку поставить, чтобы получился качественный слайд, то хорошего результата ждать не приходилось. Фотографию нельзя было посмотреть, пока не приедешь домой и не проявишь. Ошибаться было нельзя, так как момент повторить невозможно. Цифра все упрощает, сейчас, если получилось темно или светло, можно поправить. Тогда такой возможности не было. Поэтому и не было такого числа фотографов и операторов.
Что еще можешь отметить в развитии экстрима в России?
За эти годы уровень спортсменов повысился многократно. Многие российские атлеты стали чемпионами мира в разных дисциплинах, занимали призовые места на крупных международных соревнованиях. В эту индустрию стали вливаться деньги, появились прорайдеры, которые зарабатывают экстримом, возникли целые профессиональные команды. Появилась реклама, которой не было в начале 90-х. Не знаю, можно ли сегодняшнее состояние экстремального спорта в России назвать бумом, возможно, он уже прошел, но это тема развивается и приносит свои плоды.
Условия сильно изменились. По крайней мере, для уличных видов. Появились рампы, парки. Я помню, как Перестрелка собирал первую рампу для скейта. Никто не знал углов и прочих нюансов. Просто видели, что на западе есть такое. Строили сами, что-то ломалось, что-то работало. Сейчас все уже готовое, все поставлено на поток.
Тем не менее, есть ощущение, что в экстремальном спорте высших достижений немногое изменилось. Есть знаковые фигуры в российском альпинизме, бэйсе, сноуборде, каяке. То, что было сделано этими людьми в 90-е и 2000-е, а некоторыми делается и до сих пор, не было превзойдено новым поколением.
На самом деле, если взять лыжи, сноуборд, велики - уровень трюков растет. Да и качество исполнения. И мастерство съемки. Плюс уровень организации мероприятий вырос. Появились деньги, а это дает больше возможностей осуществить какие-то проекты. Раньше на поездку на Аляску собирали с миру по нитке, а сегодня фирмы легко спонсируют такие выезды, к тому же теперь есть выход и на западный рынок, на зарубежных спонсоров. Это дает толчок развитию. Благодаря деньгам многие наши атлеты добились серьезного успеха. Взять, допустим, Петю Тюшкевича. Был талантливый мальчик, но если бы он просто катался в России, то никогда не набрал бы соревновательного опыта. Не будь у него спонсоров, он не смог бы сидеть по 10 месяцев в году на Маврикии и осваивать там новые трюки. И без поддержки спонсоров он не смог бы участвовать в Мировом туре. Благодаря общему подъему индустрии и интереса к экстриму и приливу финансов в этот мир, многие атлеты смогли в последние годы добиться серьезных результатов. Хотя, конечно, и корифеи остались.
Если окинуть взглядом все то, что мы с тобой видели за эти 15 лет, и спросить себя: «А зачем вообще это нужно?» - у тебя есть ответ на этот вопрос?
Есть. Экстремальный спорт мне интересен вот чем: мне всегда хотелось путешествовать и быть на природе. Я же снимал не только спорт, но и природу, которая всегда меня интересовала. За эти 15 лет я получил своё удовольствие, путешествуя с нормальными пацанами в нормальные места, живя с адекватными людьми в разных условиях. Благодаря этим экспедициям и поездкам у меня есть куча друзей и знакомых. Я не зря прожил эти 15 лет, мне было интересно.
То есть ты бы выделил именно человеческий фактор?
Конечно. В тусовке, где есть большой элемент риска — лавины, падения, травмы — неадекватные люди быстро вымываются, выпадают, либо их оттуда выдвигают. Поэтому в основном - все хорошие ребята, с которыми приятно общаться. Это и есть самое главное. Потому что не каждому человеку выпадает шанс всю жизнь общаться с нормальными людьми. Кто-то сидит в офисе, и у него начальник дурак и отравляет всю жизнь, у кого-то еще какие-то проблемы из той же серии. А тут все понятно. Если у тебя психика гибкая и ты не козел, то тебе с любыми людьми из экстремальной тусовки будет комфортно.
Получается, оглядываясь назад, есть что вспомнить?
Да, конечно. Было много различных экспедиций. Нельзя сказать: «все и не упомнишь». Все помню, они есть на фотографиях. Но какие-то, безусловно, выделяются. Однозначно, Аляска. Потому что это был первый опыт катания в по-настоящему больших горах даже для наших ведущих сноубордистов и лыжников. Сейчас никого не удивишь 45 — 50-градусным склоном, но тогда это было впервой и казалось, что ехать там вообще нельзя. Тем не менее, катались, снимали.
И все остались живы, хотя были моменты...
Да. Лавины, потери лыж. Первопроходцам всегда тяжело, но, слава Богу, все закончилось благополучно. Из других экспедиций достаточно стремной мне казалась поездка в Мексику с Валерой Розовым в рамках «Русского экстремального проекта».
С прыжками в пещеру?
Ага. Прежде никогда не спускался на глубину 300 м с 27 перестежками по отрицательному уклону. Это отнимало достаточно много сил. Я не Провалов, который как ящерица лазает по этим стенам. Если веревку опустить на 300 м, то со стороны она выглядит тоньше нитки. И когда ты видишь, что кто-то на ней болтается, то психологически это не всегда приятно. Я же не альпинист и не скалолаз. Фотографу нелегко висеть на такой веревке. Хотя страха не было — он всегда исчезает, когда снимаешь. Страх возникает, когда готовишься к спуску, подъему, еще чему-нибудь. Или потом. А в момент работы об этом не думаешь: тяжело ли тебе, хочешь ли ты кушать, страшно ли. Такие мысли куда-то уходят.
Какие моменты собственной фотографической эволюции ты можешь выделить?
Я почему ушел из «Советского спорта»? Снимал там 20 футболов, 40 хоккеев и 15 баскетболов в год. Когда понимаешь, что в следующем году будут такие же футбол, хоккей и баскетбол, интерес теряется. Ты знаешь все точки, всех спортсменов — кто что может сделать. Такая же история получилась и с экстремальным спортом. Сначала интересно просто снять какой-нибудь вид. Затем, когда ты начинаешь много фотографировать его, интересно поискать необычные ракурсы, точки съемки. Поскольку сейчас очень много типов съемок, молодежь, да и вообще все, ищут новые и новые ракурсы или способы съемки. Для примера можно привести ночной фрирайд — до такого надо додуматься! Хотя мы с Гришкой Травиным снимали его в Домбае еще году в 1997-м, на слайды. Тогда уже мысль была, но не было возможности купить студийные вспышки, припереть их в Домбай, закрепить на склоне. Пытались накамерной вспышкой что-то сделать. Я понимаю, как делается такая съемка. Если бы никто ее потом не сделал, я бы, может, когда-нибудь и заморочился. А коли уже сделали — не так интересно. Механика процесса мне ведь ясна. При случае в каком-нибудь проекте можно будет использовать такую технологию. Но лучше придумать свою. Я, например, сейчас сделал подводные раскадровки. Не знаю, делал ли кто-нибудь такие раньше.
Все очень активно эволюционирует. Если ты будешь банально фиксировать прыжок кайтера, то это уже не интересно. 15 лет назад такой фотографией можно было удивить, а сейчас - нет, сегодня это проходной кадр. Приходится думать, искать, обращать внимание на детали, использовать дополнительную технику, свет и т. д. Возросла конкуренция, и если ты хочешь выделиться, то должен придумать, как снять необычно. Другое направление эволюции — технически сложные съемки. Чтобы снять спортсмена на Эвересте, надо подняться на гору. Фотографов, способных на это, мало. Нужно 20 дней сидеть на стене, работать вместе с альпинистами. Поэтому такой человек, скорее всего, альпинист — пусть он и хорошо снимает, но изначально он спортсмен. Это один из моментов эволюции фотографов. Многие просто вынуждены стать классными спортсменами, чтобы хорошо снимать. Это относится не ко всем видам спорта, конечно.
Ты считаешь, что именно фотографы становятся спортсменами, а не спортсмены - фотографами?
Да.
Но с развитием техники и вторая тенденция просматривается.
Согласен. Многие спортсмены стали фотографами. Те люди, кто не хотят терять тусовку, но уже не могут участвовать в ее жизни, как спортсмены, начинают уходить в параллельные измерения. Фотография, музыка, одежда, еще что-то. Это дает возможность не выпадать из привычной компании. Тот же Пирумов — отличный пример. Он тебе и ди-джей, и фотограф, и журналист. А когда-то катался. Некоторые переключаются на организацию мероприятий. Многие из старой гвардии сами уже не выступают, но они эволюционировали в другом направлении: они знают, как организовать мероприятие. Это тоже некая ступень роста, когда ты становишься организатором. А молодежь катается, ломается, бьется, но продолжает.
Несколько лет назад было очень модно собирать раскадровки, все журналы пестрили ими. Сейчас все вернулось к одному кадру. Почему?
Это обуславливалось просто технологическим скачком. Появилась новая технология, которая стала интересна. Когда клеить раскадровки научились все, это стало не очень интересно. Это сугубо техническая съемка. Если твоя камера делает 15 кадров в секунду, то нет проблемы научиться снимать раскадровки. А поймать уникальный момент, выбрать точку — это совсем другое. Ты, конечно, все равно снимаешь серией, и если надо, то можешь склеить раскадровку. Но интересен по большому счету не исполненный райдером трюк, а один кадр, на котором видны эмоции, либо необычное положение, либо еще что-то.
Хорошо снятый кадр — сам по себе как рассказ.
Конечно. Я всегда говорил, что ценность фотографии в количестве времени, затраченном на ее рассматривание. Чем дольше человек смотрит, тем лучше фотография.
Технологических хитростей, которые можно применять в экстремальной фотографии не бесчисленное количество, но их еще множество. Я не все попробовал, но многие держу в голове. Что-то применяю при съемке живой природы, и попробую по возможности использовать и при съемке экстремального спорта.
Ты снимаешь спорт лет 25, и один из немногих столь опытных фотографов, кто не утратил жажду съемки. Когда я в очередной раз вижу тебя за работой, то всегда поражаюсь, с каким азартом ты все делаешь.
Самого пугает! Архивы растут, разобрать их времени нет. Чтобы как-то с ними справиться, пришлось сделать портал Planetpics. Это дает возможность показать и старые фотографии. У каждого фотографа со временем накапливается масса снимков, которые он не имеет возможности показать другим. На этом портале я ничем не ограничен. Бумажный формат все-таки ограничивает тебя в показе фотографий и своего рассказа. А насчет фотографической жажды я скажу, что если тебе жить интересно, то и снимать тебе будет интересно. Да, я прекращаю ездить на некоторые мероприятия. Например, на «Русскую волну». 3 раза был уже. Можно поехать, найти еще пару точек съемки, какие-то новые ракурсы, но если представить, что до конца дней своих ездить на одни и те же старты, то сразу становится невесело. Я бы съездил на «Русскую волну» или на фрирайд не в качестве официального фотографа, а просто так, чтобы посмотреть со стороны, пообщаться с людьми. Наверно, не удержался бы, чтобы не поснимать, но когда ты официальный фотограф — ты обязан снимать, а когда ты гость, то можешь фотографировать, а можешь и не фотографировать. Мне сейчас интереснее заниматься личными проектами, то есть смотреть со стороны, либо работать с заказчиком, который ничего жестко не требует. В таком свободном режиме мне удобней, чем находиться в жестких рамках. Они, с другой стороны, тебя как-то подстегивают, но психологически я себя в таких условиях не очень комфортно чувствую — когда ты должен. Да, я все это умею делать, знаю, какие картинки нужны заказчику. Но его воображение, как правило, ограничено. А повторяться мне не охота. Если ты ищешь какие-то новые точки съемки, необычные кадры, то ты не удовлетворишь заказчика, потому что ему нужна обычная съемка. Хотя в качестве бонуса всегда хочется и каких-то необычных фотографий. Такое вот противоречие.
Ты сказал, что психологически неуютно себя чувствуешь, когда заказчик ставит жесткие рамки съемки. С другой стороны, я не раз наблюдал, когда ты психологически начинаешь плохо себя чувствовать, если не снимаешь день-два. Когда у тебя нет фотоаппарата, видно, что организм начинает генерировать нервозность.
Да, копыта стучат. Постоянно отсматриваю в интернете разные фотографии. Мало есть таких, про которые я не знаю, как они сделаны. Если мне что-то новое попадается, сразу пытаюсь это повторить - хотя бы в домашних условиях, чтобы просто понимать, как оно делается. В этом году вот пришлось освоить 3D съемки, стерео. И даже 3D видео. Сейчас осваиваю ультрафиолетовую подводную съемку. Технически сложно и необычно.
А в чем суть ультрафиолетовой съемки? Снимается на определенный спектр?
Там есть куча технических аспектов. Например, стекло ультрафиолет не пропускает. Поэтому если у вас стеклянный иллюминатор, можете даже не пытаться снимать в ультрафиолете — часть спектра он задержит. Сейчас я шеф-фотограф журнала National Geographic Россия, и мы стараемся придумывать спецпроекты, которые бы могли удивить. Стереопанорамы, прочие необычные темы — это все оттуда. На самом деле, все это развито с 20-х годов и стереофотограмметры уже давным-давно существуют. Поэтому я очень быстро освоил сейчас стерео. 15 минут тестов дома одним аппаратом — и все стало понятно.
Экстрим ты еще снимаешь?
В этом году у меня были 2 съемки экстремального спорта. Одна с Симоне Оригоне — это самый быстрый лыжник в мире, катается со скоростью 251.4 км/ч. 4 дня в Италии с ним работали. Помнишь, когда-то в Ле Дез Альп мы снимали спид-скиинг. Сейчас скорости возросли невероятно. Тогда рекорд составлял порядка 180 км/ч. То есть разница 70 км/ч. Просто гнать по склону на скорости 70 км/ч уже нереально страшно! А тут это величина, на которую скорость возросла. Всего за 10 лет! Это за пределом понимания. Второй проект — фридайвинг. Фридайвера может снять только фридайвер, поэтому пришлось нырять, а значит и немножко учиться всяким нюансам.
Но дайвинг тебе давно знаком.
Да. Первые два дня переживал, что не было акваланга, а потом понял, что если бы он был, то я бы не сделал такую съемку, какая в итоге получилась. Потому что с аквалангом ты не свободен, ты не можешь резко погрузиться, всплыть, перемещаться. Это возможно только в свободном плавании на задержке дыхания. Отдельные кадры с аквалангом были бы лучше, но целиком история получилась бы на порядок хуже.
Насколько понимание того или иного вида спорта и опыт непосредственно в нем помогает создать хороший кадр?
Конечно, нужно знать какой-то минимум о виде, который снимаешь. А лучше им заниматься или хотя бы попробовать. Тогда тебе будет ясна психология спортсмена, будут ясны его движения: что он сделает, когда прыгнет, когда не прыгнет и что вообще происходит. Если у тебя нет базовых знаний о виде спорта, ты не сможешь снять историю. Просто нажать кнопку и сфотографировать красивый прыжок — времена таких работ уже давно прошли. Самим прыжком или каким-то движением никого не удивишь.
Взаимопонимание между спортсменом и фотографом важно?
Разумеется. Фотографов, конечно, кто-то любит, но по большей части их не любят. Потому что они часто мешают, они часто со своим пафосом, они часто напрягают спортсменов. Такое бывает, если ты пришел со стороны. Неспроста ведь я говорил, что надо быть в тусовке. Хорошо, если в момент съемки спортсмен на тебя не реагирует. Это возможно в двух случаях: либо ты партизанишь, но тогда ты не снимешь полноценную историю. Чтобы снять прыжок из-под скалы, надо договориться с райдером. Иначе всю жизнь будешь ждать. На соревнованиях можно партизанить, это репортерство. Но во время фото-сессии у тебя должно быть полное понимание со спортсменом. Если вы с ним не дружите, не факт, что он хорошо на тебя отработает, даже если заказчик (спонсор) его напряжет.
Назови нескольких людей, с кем тебе было приятно работать.
Валера Розов - он понимает, что хорошая фотография, это его же пиар, поэтому работает на съемку, учитывает мнение операторов и фотографов. С лыжниками и сноубордистами чуть сложнее, поскольку они в основном помоложе, и я уже выпадаю из их тусовки. Там много своих фотографов. Но по старой памяти могу и с ними решить. Меня пару лет назад порадовало интересное наблюдение в Красной Поляне во время очередных соревнований по фрирайду. Все жили в одной гостинце и вечером собирались с ноутбуками у камина, болтали. И тут наша кавказская диаспора в лице Оса и других подходит: «Чай будете?» - «Буду». И зашел разговор: «Раньше мы про фотографов думали - кто это там непонятно зачем бегает с фотоаппаратами? Вот мы звезды! А сейчас поняли, как вы важны». Просто они поездили по Европе, посмотрели, как там устроено все, и отношение поменялось. Потому что если ты дружишь с фотографом и вы друг друга понимаете, то он красиво тебя снимет, а это твой пиар, твой рейтинг, твои деньги в конечном итоге. Меня порадовало, что наши кавказские ребята поняли: в лыжном спорте есть не только райдеры, но и другие люди, которые тоже играют определенную роль в его развитии.
Есть ли виды спорта, которые ты не снимал, но хотел бы поснимать? Или есть виды, которые ты уже снимал, а спустя какое-то время появились идеи, которые сейчас хочется воплотить в рамках съемки этих видов?
Я сейчас все ближе подбираюсь к океанском серфингу, есть множество мыслей, что там можно придумать по части съемки, хотя на западе этот вид спорта очень развит, и много крутых фотографов и обалденных снимков. Но не все ракурсы еще использованы. Я знаю, что и как надо сделать, только пока нет возможности попасть на серфинг и поработать не спеша. Вообще, есть куча идей. Надо ждать подходящих ситуаций для реализации задумок. Тогда могут получиться необычные картинки.
Я бы поснимал еще раз большинство видов спорта, в которых уже работал. По той простой причине, что поменялась аппаратура и появились другие объективы. А любой новый объектив дает новую картинку. Сейчас мне интересна работа на очень больших фокусных расстояниях. Это позволяет немного искривить, стянуть перспективу, не так близко подходить к объекту, больше за ним наблюдать. Это актуально в тех видах, где ты не можешь близко подобраться к объекту съемку — например, в виндсерфинге. Наличие хороших телевиков открывает новые возможности.
И надо отметить неограниченные варианты выдержек на этих объективах.
Да. Я пытался снимать серфинг после захода солнца. Уже фонари горят, а ты фотографируешь человека на волне. Это прикольно, это новая история. Если раньше не хватало фокуса, то теперь наличие больших телевиков позволяет делать много чего. Скалолазание, серфинг, виндсерфинг, кайт — в этих видах спорта их можно применять. В позапрошлом году съездил в Анапу — если честно, с места практически не вставал. Сидел и просто менял объективы, а не метался как раньше. Обладая пространственным мышлением, я понимаю, что откуда как выглядит и каким объективом кого, когда и как снять. А самое интересное в том, что, посмотрев фотки, никто не скажет, что ты снимал с одной точки.
Развивая тему пространственного воображения — твоя изначальная специальность — картография — как-то помогла тебе в фотосъемке? Это же ведь по сути 3D.
Не знаю. С тех пор все так сильно эволюционировало. Даже в течение одной поездки происходит эволюция. Снимая сейчас фридайверов, я дорвался до съемки волн из-под воды. Если сравнить кадры 1-го дня и 3-го — это небо и земля. 1-й день можно сразу в помойку выкидывать. На 3-й все выглядит уже совсем по-другому. Ты пробуешь некий шаблон, начинаешь его применять, он развивается, и вскоре ты знаешь, как сделать идеально. Поэтому мне все еще интересно ездить на спортивные мероприятия. Ты начинаешь снимать, отсматриваешь материал, понимаешь, что вот этот кусок можно было бы иначе обыграть, и на следующий день переделываешь.
Ты занимался рисунком. И, наверно, живописью?
Да, немного.
Продолжаешь?
Нет. Бросил году в 1986 или 1988, когда начал серьезно заниматься фотографией. Но рисунок, графика, живопись дают тебе понимание композиции, гармонии. Сейчас мне достаточно полсекунды, даже меньше посмотреть на любую фотографию, чтобы оценить все ее достоинства и недостатки. Сразу вижу, где косяк и что можно было бы изменить. Я иногда беру чужие съемки, обрабатываю несколько фотографий и показываю автору. Люди не узнают свои снимки. Потому что я дорабатываю картинки, и они выглядят совсем по-другому. Выбираю деталь, кадрирую, вожусь с цветом. Это немаловажная часть современной фотографии. Необходимо не только нажимать кнопку и разбирать потом архивы, но и уметь обрабатывать снимки. Уже в момент съемки надо знать, что ты потом сможешь сделать с этим кадром, то есть его потенциальные возможности. Не просто: вот красиво, так и будет. Так не будет. Фотографу нельзя упускать вопрос обработки фоток.
В одном из интервью мы с тобой уже говорили на эту тему. Есть такой пуристский подход: увидел, снял — это и есть фотография. Никакой постобработки. Ты исповедуешь другой подход.
Да. Вот фотография кайтера. Там два столба — они мне не нравятся, я бы их стер. Фотография улучшилась бы, а правду жизни я бы не нарушил. Если ты дорисовал третью ногу лыжнику, то это, конечно, неправильно. Или если вырезал человека с одной фотки и вставил на другую. Но если ты просто правишь детали — например, убираешь какую-нибудь ветку, то это только улучшает снимок. Время печатания фоток с перфорацией прошло.
Чего в фотографии больше: искусства или регистрации исторического факта?
Есть два подхода. Первый - ты просто фиксируешь прошедшее время и получаешь фото-фиксацию. Это сродни видеокамерам, которые все сейчас ставят на автомобили — они снимают случайные аварии. Второй подход - ты продумываешь кадр, обрабатываешь фотографию и вызываешь ей эмоции у людей. Тогда можно говорить о произведении искусства. Здесь не должно быть споров. Хочешь просто фиксировать события — пожалуйста. Сейчас это легко. Любой человек с мыльницей или айфоном может это сделать. Хочешь добиться чего-то необычного — учись, познавай и делай так, как не делают другие. Тогда будет результат и удовлетворение. А так, бывает, на соревнованиях стоят толпы людей с белыми объективами - не понимаю, откуда они берутся и куда девают съемку. Хорошо, если просто тренируются. Я абсолютно не против этого. Но зачем стоять кучами по 10 человек с одинаковыми объективами и снимать один и тот же трюк? Только затворы щелкают. Ну, видишь, все тут стоят — уйди в сторону, и у тебя будет другая фотография. Такие кучи я не люблю. Хотя, даже стоя в куче, можно сделать хорошие кадры.
Только ли вкусами изготовителя или зрителя определяется, до какой степени можно обрабатывать фотографию?
Обрабатывать можно до той степени, до которой нужно. Матрица фотоаппарата не такой совершенный инструмент, как глаз. Динамический диапазон глаза в разы круче, чем у матрицы. Мы воспринимаем и черное, и белое, нам не кажется, что на солнце пересвет, а в темноте мы видим все детали. У зрения очень быстрая адаптация. Матрица всего этого не видит. Задача обработки как раз и заключается в том, чтобы вытянуть те детали, которые ты бы мог увидеть глазом. Все знают съемку против света: либо объект получается черный, а небо нормальное, либо небо неудачное, а объект хороший. Задача обработки - сделать так, как ты видишь глазом: чтобы и небо было голубым, и объект удачным. Задирать цвета иногда допустимо. Та же матрица хуже работает в голубых цветах, лучше - в красных. Нет совершенного инструмента. Если ты подправил цвет до того уровня, который тебе кажется нормальным, то это приемлемо. Потом есть творческие приемы: например, усилить краски заката или одежды. Не вопрос. Если хочешь выделить шорты серфера, есть куча методов. И у тебя появляется объем, ты концентрируешь внимание зрителя. Считаю, что это вполне в допуске.
А что ты не считаешь в допуске?
С одной стороны, перекрашивать нельзя. С другой — а если это концепция? Здесь все вольны поступать так, как нравится. Кто-то делает углы темными, кто-то под сепию, кто-то стилизует под разных авторов. Почему нет. Это творчество, а творчество — порыв внутренний. Его извне привнести нельзя. Когда кто-то приходит и говорит: «Научи меня фотографировать» - если есть блеск в глазах, то можно научить. А если это просто дань модным тенденциям — а это сразу видно — то бесполезно. То же самое с обработкой. Главное, чтобы за ней не прятали плохой кадр. Многие, например, переводят в черно-белую стилистику не совсем удачные кадры, скрывая этим свои недостатки и неумения.
Но, несмотря ни на какие технологии, на 90 то, что делает кадр хорошим и удивительным, — это глаз фотографа. Ты согласен?
Разумеется. Важно чувство гармонии. Оно развивается только с годами. Мы же не думаем, как расположить объекты, все происходит автоматом. Практика ведет к совершенству. Чем больше ты снимаешь и анализируешь фотографии, тем лучше у тебя снимки. Надо знать, что происходит в мире фотографии. Как люди, снимающие скалолазов, делают это сегодня. Не 20 лет назад, и не 5, а сейчас.
Какие места оставили наиболее яркий след в твоей фотографической памяти? Ты ведь очень много где побывал. Сколько стран посетил?
Точный подсчет не веду. Около 80. В некоторых бывал по многу раз. Например, а Австралии 10 раз. И не по 1 дню, а порой по 2 месяца и больше. Что-либо выделить сложно. По старым ощущениям - очень понравилась Новая Зеландия. Но когда я там был в 4-й раз, такие ощущения уже как-то прошли. Очень красива Америка. Когда снимаешь каньоны, ущелья, нередко думаешь: «Эх, сюда бы велосипедиста. Или бэйсера». Там очень красивая природа, и она доступна, так как инфраструктура идеальная. Хотя у нас тоже хватает мест. Например, Крым. Там есть возможности для чего угодно. Весь север хорош. Плюс у нас есть горы, но из-за инфраструктуры работа в них затруднена.
Еще симпатичная страна - Аргентина. Но там достаточно сложная логистика, и попадание туда стоит приличных денег — я имею в виду самые интересные места. На тот же Фитц-Рой ты попадешь, скорее всего, только с альпинистской экспедицией. Просто так туда поехать очень дорого. С точки зрения путешествий, хотелось бы попасть в Антарктиду, увидеть ее потрясающие ландшафты. И нырнуть там под воду.
Столько экспедиций и проектов интересных, что выделить что-либо становится все сложнее и сложнее. И все сложнее становится получать впечатления от новых поездок. Мне интересно найти тему, про которую еще не писали, и подать ее с необычного ракурса. Это очень сложно. Туризм в смысле просто что-то увидеть стал неинтересен вообще.
В 2007 г. я снова попал в Валдез. Эмоции совсем другие, не будоражит уже. Те лодки, на которых мы в 1998 г. ходили на ледник Щуп, так и стоят. Мужик — тот же. Таблицы с рыбами те же. Ну, ледник отступил на километр и лежит теперь на берегу. Заехали в Гризли-Пиццу — ты там не был тогда, мы тебя в горах Врангеля оставили - хозяин тот же, только седой стал. Бизон у него сдох, но есть другой. И еще было несколько мест, которые я посещал повторно — в свое время они произвели на меня могучее впечатление. А в следующий раз — нет эмоций. Что снимать вижу, но как-то совсем без драйва. И вот она проблема — попасть в такое место, чтобы тебя, как в молодости, проперло. Такие впечатления получить все сложнее и сложнее. Особенно когда ты много всего знаешь и много где уже был. Меня сейчас трудно удивить. Но если есть новые темы, то работать интересно. Вот недавно первый раз снимал яхты. Все точки сразу ясны, все понятно. Но шло в охотку - новый спорт, новые люди.
В воспоминаниях Ахматовой о Модильяни есть момент, о котором я периодически вспоминаю и думаю: Модильяни говорил, что путешествие есть замена настоящего действия. Необычная точка зрения. Что ты думаешь по этому поводу?
Для начала — в молодости я сделал 36 копий Модильяни. Так что эта фамилия мне знакома. (смеется) Он, конечно, был достаточно странный парень. У него самого все было просто: ему достаточно было маленькой комнаты с кушеткой, на которую он укладывал девушек и мог рисовать их до бесконечности. А многие художники, чтобы вдохновиться, путешествовали. Поэтому я думаю, что эта фраза относилась к конкретным людям. Таково было мнение Модильяни. Я с ним не согласен. Считаю, что человек должен познавать мир. Чем больше он путешествует, тем больше он знает, тем больше он видит. И больше понимает.
Для фотографа важно путешествовать?
Помимо одного вида спорта, есть множество других. Помимо самого спорта, есть другие сферы. Нельзя замыкаться в узких рамках. Надо мыслить шире. И путешествия отчасти позволяют это делать. Они расширяют кругозор, фотографический — в том числе.
Ты, как фотограф, как считаешь, насколько все, что мы видим, является реальностью? Или насколько это плод нашего воображения?
Сложная история. Я тут вообще засомневался, почитав и познав немного квантовую физику. Что-то вообще все сомнительно! Похоже, что все - матрица, реальностей бесконечно много, и каждый живет в своей собственной. Парадоксы квантовой физики сложно объяснить словами, но формулы объясняют все. Вся эта чертовщина существует. В этом году убедился настолько, что аж испугался.
Здесь поподробнее, пожалуйста.
Где-то прочитал, что каждый сам создает свою реальность. Я не то что бы сильно поверил в это. Но как-то так стало выходить, что начал часто выигрывать в бильярд у одного приятеля. «Как же так?» - спрашивал он. «А я сам создаю». Он мне не верил… Началось с того, что я затушил об вену 7 сигарет, и у меня не осталось ожога. На кончике сигареты температура 600 градусов, и белок должен сворачиваться. А кончилось тем, что я глазами, сконцентрировавшись, катнул шарик в лузу, не прикасаясь к нему кием. Вот тогда я и испугался, стало не по себе. В создании реальности можно далеко зайти. Пусть лучше само идет, как идет. У этих событий были свидетели, так что это не пьяный вымысел. То, что человек создает свою реальность и в ней живет, это 100. Главное — захотеть. Даже в Библии написано: будьте осторожны в своих желаниях, они могут исполниться. Об этом надо помнить.
Для этого надо держать мозги в порядке.
Что в современном мире при обилии стрессов, алкоголя и других штук не всегда бывает возможным.
Тебе это как удается? И удается ли?
Я насчет здоровья не парюсь. Курю, пью крепкий алкоголь. Но стараюсь не делать никаких плохих вещей. Не обижать других людей.
Если у каждого своя реальность, то как ты можешь определить, хорош или плох твой поступок для этого человека?
Я просто живу по своим заповедям. Не по библейским, но они, наверно, как-то пересекаются. Стараюсь не делать никому зла. Иногда все складывается. Собственно, в Библии все написано. Все просто.
Что касается модификации реальности - ты как фотограф...
Постоянно сталкиваюсь с потерей ориентации во времени. Когда снимаю, не знаю, сколько проходит времени. Работаю и ничего не замечаю, как будто переключатель в другое положение перевели. Нахожусь в каком-то своем измерении.
Я не самый знаток в этом вопросе, но в дзеновских практиках есть такая тема: самое сложное, но и самое очищающее — это заставить себя полностью быть в этом моменте. Мы слишком много думаем о прошлом, заглядываем в будущее и почти никогда не бываем в настоящем. Возможно, фотосъемка это нечто близкое к медитации, и она приводит нас к настоящему.
Да, возможно.
И может быть, экстремальный спорт тоже близок к этому?
Да. Спортсмен в момент экшена тоже находится здесь и сейчас. Как и фотограф.
В этом, вероятно, и есть притягательность экстремального спорта? Ведь жизнь ограничена, и способ ее растянуть — это создать другой масштаб времени.
Вероятно. В такие моменты ты явно находишься в особом состоянии. |
При вводе Логина и Пароля,
