Вечерело, закатное солнце алой каплей растворялось в голубой дымке. Художник Стас Крепин торопливо заканчивал осенний этюд — серая скала, куст красного шиповника и вечность жизни — солнце. Стас любил побыть наедине с горной тишиной и пустынным ландшафтом, но на этот раз на прогулку с ним увязалась юная супружеская пара. Молодожены захотели провести медовый месяц в горах. Ее звали Лена, его — Саша Орлов. Знакомы они были недолго, но разве время влияет на силу любви?

— Ребята, где вы? — К его великому удивлению, совсем рядом услышал голоса. — Я здесь! — отозвался Александр.

— Я тоже! — голос Лены был полон слез и рыданий.

— Держитесь, ребята, как можете! Я побежал за подмогой! — крик­нул он молодоженам и поспешил в дорогу. Сначала к Чертовой лест­нице, а потом в курортный поселок Светлый.

— Недалеко упала, можно достать куртку, — заявила Лена. Саша почему-то стушевался. Ему бы смело броситься в пропасть, пролезть по обрыву, хватаясь за ветви кустов и деревьев, сорвать с колючек зацепившуюся куртку и победно кинуть ее к ногам возлюбленной. Но страх сковал его язык. Он молчал.

— Лена, дорогая, как ты себя чувствуешь? — Глупее вопроса не придумаешь! Окровавленная Лена не удостоила ответом своего трус­ливого мужа. Он топтался наверху, проклиная все на свете: этот про­клятый поход, романтичный медовый месяц среди горной природы и даже тот банальный лунный вечер на теплоходе, сопровождаемым дурацким танго.

— За кем будем еще заезжать? — спросил шофер.

— Справимся вдвоем! — ответил Громов. — Гони быстрее!

— Где они висят?

— У Барсучьей поляны.

— Найдем! — И Громов с Трапизоном заспешили на помощь... Александр Орлов очнулся от глубокого здорового сна. Занимался рассвет. Утренний молочно-розовый туман, нежный и тонкий, как фата невесты, струился по скалам.

— Лена, ты жива? — спросил супруг. Оцарапанный, окровавленный клубочек Лениного тела вырисовывался в призрачном тумане. Она уже давно разжала ослабевшие руки и непонятно как, но висела на скале. Возможно, куст шиповника держал ее в своих объятиях, принимая капли крови на ее теле за красные ягоды, и она сама стала похожа на цветок дикой розы.

— Что делать? — Такой вопрос часто вставал перед горноспасателями.

— Медленно пойдем кромкой плато, может, наткнемся на ребят или они услышат наши крики, если живы? — посоветовался Громов с Трапизоном.

— Надо искать влюбленных! — подтвердил он.

— Доброе утро! — неожиданно кто-то рядом хрипло приветствовал Громова. Он остолбенел от удивления.

— Кого вы встретили? — спросил Трапизон, появляясь из тумана.

Транзистор! — крикнул Громов. — Они где-то здесь!

— Помогите! — донеслось снизу. Громов заглянул в пропасть и в нескольких метрах от себя увидел мужчину.

— Сейчас, парень, минуту! — Веревка в один миг захлестнула ствол дерева и затянулась узлом булинь.

— Толик, живо работай, а я к нему, тут ерунда! — Громов просто прыгнул вниз на полку к Саше.

— Ты травмирован?

— Нет. — Александр потягивался, разминая затекшие конечности. К ним по веревке спустился Трапизон.

— Где жена?

— Она ниже, — Саша ткнул пальцем в ту сторону, где висел розо­вый клубочек.

— Я останусь с ним, а ты дуй к ней! — сказал Громов. Анатолий нагнулся над девушкой. Она открыла глаза и увидела смущенное лицо незнакомого парня. Он обломал колючие ветки ши­повника, державшие ее за розовую блузку и впившиеся в обнаженные руки, осторожно поднял с каменного уступа. Лена крепко обняла незнакомца, боясь потерять своего спасителя, и прижалась губами к покрасневшей от смущения щеке парня.

— Виктор Петрович, выбирайте веревку, подстраховывайте меня, я поднимаюсь наверх! — крикнул Трапизон и, осторожно держа в руках драгоценную ношу, пошел по выступам скал. Громов натягивал страховочную веревку, помогая Трапизону. Через несколько минут тот подошел к Виктору Петровичу. Громов увидел израненную девушку, он уже оценил ситуацию.

— Толик, аккуратнее, у нее что-то с ногой! — Громов выскочил вверх на плато и стал оттуда страховать Трапизона.

— А меня забыли? — жалобно заскулил Александр.

— Сейчас я с тобой управлюсь! — пообещал Громов. Трапизон со своей ношей появился на краю плато.

— Положи ее, Толик, на траву в напои водой, а я того мерзавца достану.

Он бил его ветками держи-дерева прямо на уютном ложе — большой полке. Александр боялся дернуться, чтобы не свалиться вниз, ведь спасатель не привязал его веревкой.

— За что? За что? За что? — орал Александр.

— Знаешь, трус, за что! А ну марш наверх!

— Обвяжите меня веревкой, сделайте страховку!

— Я тебя здесь навсегда привяжу, быстро вверх!

— «Скала»! Я — «Тропа», отвечайте. Прием! — Он знал, что жена разбудила по телефону инструктора, и в спасслужбе будет ожидать собранный по тревоге отряд с включенной рацией.

— «Тропа»! Я — «Скала». Слышу вас хорошо. Какие будут указания. Прием.

— Подъезжайте к Чертовой лестнице и выходите нам на встречу, мы на носилках несем девушку, у нее перелом ноги.

— Сигнал принят. Выходим на помощь. Рацию не выключайте.

— Наверное, показалось этому чудаку-велосипедисту, — решил милицейский патруль.

— Никого здесь не видно и никто не просит о помощи, — подтвердил врач, собирая букет сонтравы.

— А где Романюха?

— Сейчас будет, он пошел тут по своим делам, — ответил староста группы.

— Проводить своих знакомых?

— Да, они отправились на шоссе, на остановку рейсового автобуса. — Студент «прикрыл» товарища. Как вам не везет, окровавленные милые парни, сейчас нуждающиеся в немедленной помощи, как вы страдаете от чудовищных и неисправимых услуг псевдоблизких людей!

— Гена, вчера здесь не лазили студенты из Днепропетровска? — спросил Громов.

— Нет, Виктор Петрович, здесь мы одни тренируемся уже целую неделю.

— Горноспасатели должны нас найти! — Юрий Пазов уже не слышал этих слов, он отходил в иной мир. Только яркое солнце провожало умирающих друзей.

— «Скала». Я — «Скала-1», срочно пошлите машину на заставу и попросите пограничников направить на нас луч прожектора! — передал Громов по «Виталке».

— Хорошо, Дед, выполним! — совсем подомашнему ответил по рации Челаев. Пока горноспасатели ездмли и договаривались с пограничниками, Громов и Федоркин закрепились в скальной нише.

— Виктор Петрович, а почему наша радиостанция называется «Виталка»?

— Алик, ее назвали ребята-конструкторы в память о своем друге — харьковском альпинисте и скалолазе Виталии Тимохине.

— Вы его знали?

— Очень хорошо. Он приезжал тренироваться на Скалистое плато, и мы были друзьями. А потом он погиб на Южной Ушбе, на маршруте первопрохождения западной стены с выходом к Красному углу. Его подвело снаряжение, его команда при подготовке рекордного восхож­дения на чемпионат СССР слишком облегчила самодельные шлямбурные и скальные крючья. Виталий отступился и вырвал последний страховочный крюк. Весом своего падающего тела, набравшим губительную силу, срезал слабые тонкие ушки шлямбурных крючьев. Тимохин сорвал с полки и стоявшего на страховке киевского альпиниста Артура Глуховцева. И они вдвоем погибли. Через год мы прошли эту стену и сняли со скал провисевшие всю зиму рюкзаки Тимохина и Глуховцева.

— «Скала-1», прожектор сможет светить двадцать минут. Прием.

— «Скала, вас повяли, постараемся управиться! — ответил Громов.

— Виктор Петрович, мы не в тот кулуар попали, пострадавшие находятся за углом.

— Хорошо, Алик, давай сейчас налажу страховку, и ты полезешь к ним.

— Идите вы, Виктор Петрович, а я буду на страховке.

— Почему, Алик, ведь ты быстрее и проворнее лазаешь?

— Если честно, Виктор Петрович, то я очень боюсь мертвецов.

— Чепуха это, Алик, ведь мертвые не кусаются.

— Не уговаривайте, Виктор Петрович, для меня очень страшно прикоснуться к трупу. — Ну хорошо, пойду я.

— Алик, выдай мне несколько метров свободной веревки и закрепи ее, я постараюсь подойти к пострадавшим! — крикнул Громов и почему-то обмер от ночной непроницаемой темноты, где его голос словно утонул. «Пощупаю у них только пульс и тут же вернусь обратно», — успокоил себя Громов. Какое-то неприятное чувство боязни поразило его, налив слабостью ноги и руки. Спускаться не хотелось. «Но ведь надо, ты же профессиональный спасатель]» — убеждал себя Громов и, держась за веревку руками, спортивным способом пошел по скалам. Протопав несколько метров, он успокоился. — Вот и хорошо, зря на­пугался, это Федоркин тебя смутил своим страхом! — проговорил вслух Громов.

— Не балуйся! — закричал он и обомлел от страха и ужаса. В его ушах будто что-то зазвенело, и он отчетливо услышал: — Почему ты опоздал к нам?

Громов отдернул кисть от мертвеца, с силой тянувшего его в могильную пропасть, и стремительно рванул вверх. Федоркин не успел даже выбрать страховочную веревку, как Громов оказался рядом с ним.

— Что вы так бежали, они живы?

— Нет, Алик, оба мертвы.

— А девушка?

— Я не видел ее, возможно, она с ними не полезла на скалы.

— Что будем делать?

— Выходить наверх и в светлое время спускать погибших. Утром, когда они вновь оказались у трупов, Громов понял, что случилось вечером. Его кисть попала под тугую резинку, державшую кусок плотной ткани на плече скалолаза. Альпинисты применяли такие подушки для трения веревок при спуске дюльфером, чтобы не обжигать кожу на плече. Но велики глаза страха в темноте и один на один с мертвецами. Громову почудилось, что умерший от потери крови тянет его к себе, и он отчетливо слышал голос разбившегося. Странное и таинственное явление. Галлюцинация. Но с тех пор он стал бояться трупов.