|
Автор: Владлен Авинда, Ялта
Ангел небесный. Книги о горах.
Окончание
Созвездие Ориона
Когда она появилась у подъемника горноспасателей, я не видел. Девушка стояла в коричневом горнолыжном костюме, облегающем ее стройную сильную фигуру, и возилась с креплением на бело-голубых лыжах. “Что за птичка прилетела к нам?” – подумал я, посмотрев в ее сторону. Что-то нежное и застенчивое скользнуло по ее лицу. И это сразу обезоружило меня.
Лыжница осторожно подкатила к группе ожидавших очередь к подъемнику. И вдруг трос неожиданно дернул ее, свалил с ног и потянул вверх, она беспомощно замахала руками.
Подъемник волок ее по снегу пока мы не выключили его. Девушка виновато поднялась, стряхивая снег. Ее ругали, жалели, поучали. Она молчала. Я не сказал ей ни слова, смотрел на нее и не мог понять, что со мной происходит. Во мне словно распускался неведомый цветок, под названием “нежность”. Мне захотелось подойти к ней и сказать: “Все будет хорошо, ты так прекрасна!” А вдруг, подумалось, она грубо высмеет меня. Тогда все разрушится в этот солнечный день. И белый снег станет грязным, неуютным. Я не двинулся с места.
Скоро девушка освоилась с подъемником и стала ловко кататься на лыжах. Я забыл обо всем. Я любовался ею со стороны.
День наполнился таким теплым солнечным светом, будто она, дочь Солнца, сошла на землю и принесла нам радость. Все кружились в снежном вихре горных лыж. На одном из поворотов мы случайно столкнулись и упали в сугроб.
Здравствуй, дочь Солнца! – обратился я к ней. Она повернула ко мне свое ясное личико, над которым серебряным нимбом горели волосы, запорошенные снегом. И ответила:
Здравствуй, сын Земли!
Нам было весело и хорошо. Мы смеялись. Солнце белым слепящим шаром катилось среди снежных гор. Ее загорелое лицо с бронзовыми веснушками было совсем рядом. В синих глазах отражалось бездонное чистое небо. Я приблизился к ней. От моего горячего дыхание снежинки на щеке растаяли.
- У тебя земное притяжение? – прошептала она.
- Нет, - ответил я тоже шепотом. – Мне просто захотелось прикоснуться к тебе, дочь Солнца. Ты очень красивая. На твоей голове снежная корона. Твоя щека пахнет весной.
Она закрыла глаза. Улыбка солнечным светом озарила ее. Жемчужные звезды снежинок искрились на ее бровях, щеки вспыхивали пунцовой свежестью.
Воздух, напоенным запахом снега и сосновой хвои, вдруг неожиданно пахнул пронзительным ароматом белой розы. Мы опьянели от снега и счастья. Над алмазными скалами Скалистого плато, над застывшей тишиной сияло серебряное солнце.
- Как тебя зовут? – спросил я.
- Эвридика.
- Это из античной мифологии?
- Да, - поправила она крепление, и вдруг, оттолкнувшись лыжными палками, стремительно скользнула вниз по склону, раскинув руки в стороны, словно снежная птица.
Я стоял на месте. Тонкий аромат весны от щеки дочери Солнца остался на моих губах. Я боялся, что от быстрого скольжения он пропадет, унесется в белую даль, я окажусь навсегда прикованным земным притяжением...
Вечером мы сидели в “Хижине с оленьими рогами”, ели соленую брынзу, сладкую вяленую хурму, щелкали миндальные орехи и пили горячий глинтвейн из сухого красного вина.
Она преподавала музыку и очень любила песню Сольвейг Грига. А я работал в то время инженером-сейсмологом и часто по чутким приборам слышал дыхание земли. Нам казалось, что мы знакомы с античных времен.
Над Скалистым плато струился голубой мартовский вечер. Мы шли по лунным сугробам. Внизу наш родной город, осыпанный монистами огней, сверкал и кружился в ночном весеннем балу.
Мы поднялись к памятнику, отмечавший координаты перевала. Чугунный земной шар лежал на диоритовом столбе, словно устав от круженья в синем пространстве, решив отдохнуть, слушая влюбленных.
- Смотри, как призывно сияет созвездие Ориона! – промолвила Эвридика, подставляя лицо звездам.
Мы были во власти мартовской ночи, молодой, звонкой, только что родившейся. И эта ночь, колдовская, хрустально-синяя, тихо окутывала нас таинством любви.
- В полночь мы простимся, - вдруг прошептала дочь Солнца
- Почему? Ведь мы любим другу друга! И этот день, и эту ночь нам подарили Солнце и Земля. Если мы расстанемся, то на землю обрушится космический ураган.
Она молчала, закрыв глаза. Лунный свет волшебного фонаря таинственно мерцал в ее волосах.
- Видишь, созвездие Ориона! – указала она рукой в небо.
- Да!
- Возьми на память среднюю звезду из пояса Ориона! Если захочешь вспомнить меня или что-нибудь случится с тобой, промолви: “Звезда Ориона, помоги мне!”
- А куда исчезнешь ты?
- Я не исчезну. Это люди приходят и уходят, как дни и ночи, а любовь остается!
- Она вечная!
- Да, как свет звезд Ориона.
- А мы с тобой?
- Мы дети Солнца и Земли!
Небо озарила темный изумруд лесов, снег, ее глаза, губы, родинку на шее.
Полыхнула весенняя зеленая заря...
ГУСТАЯ ГИБЕЛЬНАЯ СЕЛЬ.
(И медленная в ней смерть)
Шел затяжной дождь. Кажется уже вторую неделю. Горы сдвинулись и пошли волнами вниз к морю. Правда, еще не очень заметно, особых разрывов земной коры не наблюдалось, а вот размывы и оползни уже давали себе знать.
Но жизнь пока продолжалась в обычном русле.
Шофер Антон Муханов выехал на автобусе в свой обычный рейс по старому Южному шоссе. Он объезжал затерянные в горах деревушки, забытые и заброшенные, подбирал одиночных пассажиров, школьников, случайных туристов и развозил их по большим селениям, лежащим вдоль шоссе до поселка Ползневое. А потом возвращался обратно, опять собирая народ, ожидающий рейсовый автобус на обочине дороги.
Это здесь в недавнем прошлом образовался обвал известняковых глыб в результате огромного оползня. Известняки, лежавшие на глинистых сланцах, обильно смоченные водой, сползли по крутому склону к морю. Вот как писал об явление академик П.С. Паллас: « Обвал в Кучук-Кое произошел 10 февраля 1789 года, когда поверхность земли начала давать трещины и провалы, в тот же день речка, на которой стояли две небольшие мельницы, пропала среди этих трещин. В течение следующих дней образование трещин продолжалось, все усиливаясь, и перепуганные жители ближайшей деревни побросали дома и со всем скотом и имуществом ушли. Затем вся местность…. Начиная от стенообразного уступа горы и до самого моря, длиной 90 саж. И шириной от 300 до 500 саж. Около полуночи внезапно обрушилась при страшном грохоте и треске и продолжала обваливаться до 28 февраля, образовав ужасную пропасть глубиной от 10 до 20 саж., среди которой остались стоять один большой и два меньших гребня более крепких скал. Так как часть крутого склона у подошвы отвесной скалистой стены отклонилась и всей своей массой стала производить давление в направление вниз по склону, то вся лежащая ниже полоса земли продвинулась в море и отодвинула его берег на расстояние от 50 до 80 саж.»
Даже деревню теперь переименовали и назвали Ползневое.
Но Антон Муханов не интересовался краеведением и, конечно, не знал об этом оползне двухвековой давности. А весь хаос случившегося время давно сгладило, превратив обрывы в крутые овраги. Правда, сейчас на шоссе то и дело появлялись грязевые всплески, перекрывшие полотно асфальта. Антон притормаживал и аккуратно объезжал жиденькие потоки грязи. Дождь продолжал лупить по стеклам автобуса и по окружающей земле огромными водяными каплями, точно рассыпающимися маленькими бомбочками.
И вдруг земля будто дрогнула, зашевелила своим серым телом с язвами и пролысинами от людских неразумных дел, натянула жилы, поиграла скелетами скал и поплыла, будто поехала к морю купаться. Жидкий скользкий поток мгновенно перепрыгнул шоссе, а за ним медленно и величественно, словно гигантский удав, выполз густой слой грязи. Она, как живой дракон, текла и расползалась длинными шеями с качающимися черными головами, катив перед собой камни.
Грязевой оползень! Здесь мы не проедем, нужно поворачивать назад! – истерично и нервно закричал бритоголовый начальник местного РСУ(ремонтно-строительного управления), которого Антон подобрал вместе с секретаршей у сломавшейся легковушки. Они сидели на переднем сидении.
Антон уже и сам оценил грозную аварийную обстановку и пытался развернуть автобус, сделав поворот вправо в сторону гор.
Сзади тоже грязь, мы в ловушке, - спокойно и как-то обыденно объявил мужик в ватной фуфайке, сидящий на последнем сидении.
Вопросительная тишина повисла в автобусе и хорошо было слышно как «разговаривает» грязь: сопит, чавкает, елозит камнями по асфальту, утробно вздыхает, переваривая проглоченную добычу. Паника вдруг объяла пассажиров автобуса, они закричали, заголосили и стали выпрыгивать на шоссе из раскрытых окон и распахнутой двери.
- Бежим! Спасаемся! – кто-то горячо закричал, но тут же осекся, увидев, что вокруг уже море кипящей грязи.
- Куда? – паника остановилась, застопорив выскочивших из автобуса и растерявшихся пассажиров.
Катастрофа обрушилась мгновенно, но автобус оказался на выпуклом участке шоссе и грязь обходила его со всех сторон, оставив небольшой спасительный островок. Никто никогда не был в такой ситуации, не видел ничего подобного и не знал даже что делать, как себя вести, как найти спасение среди грязевой лавины???
Все с надеждой смотрели на шофера автобуса, точно только он один знал – как их выручить из внезапно обрушившейся беды. А он , кстати, был близок к горноспасателям, часто приезжал к ним на Скалистое плато в «Хижину с оленьими рогами», где катался с ребятами на лыжах. Помогал им как мог своим автобусом. Сначала тоже растерявшись от неожиданного бедствия, он тут же пришел в себя и начал действовать. Из большого «бардачка», где хранилась у него куча всяких деталей, он достал коробку с ракетами, которую дал ему на всякий случай Громов из спасательного фонда. Ракетница была у него самодельная, аккуратно сделанная слесарем из двух стволов. Вставляешь во внутренний ракету, бьешь о камень или твердую почву внешний ствол с бойком, и ракета устремляется высь. Шесть ударов и через каждую минут у красная ракета вздымалась в небо.
«Может дежурный на «Хижине» увидит мой сигнал тревоги и тогда ребята-горноспасатели поспешат на помощь?» - подумал Антон.
Все с надеждой на спасение провожали взлет каждой ракеты. Всего в автобусе было двадцать один человек и плюс шофер, значит двадцать два.
Жирные потоки грязевой лавы продолжали изливаться через шоссе, будто прорвало подземную канализацию и жидкая ассенизация поднялась из глубин.
- Мужики, подсобите? – попросил Антон и с мотком троса выскочил из автобуса. За ним последовали все мужчины автобуса, кроме начальника РСУ, который привык чтобы за ним всегда кто-то ухаживал.
- Нужны только двое, а остальные возвращайтесь, зря не мокнете под дождем! – крикнул Антон, забрасывая петлю троса за кусок монолитной скалы, торчащей у обочины и выступающей из грязевых волн.
- Крепите другой конец троса за передок, а лучше за ось автобуса! Может удержим машину на месте, грязь не слижет и не понесет в авраг? – пояснил свои действия Антон.
- Сейчас в каждой соломинке будем искать спасение! – философски проговорил мужик в фуфайке, он первым выскочил на помощь Антону.
Закрепив трос за скалу и автобус, мужчины вернулись в салон. Здесь стояла тишина, пассажиры объятые страхом, никак не могли понять как случилась эта катаклизма природы, заставшая их в дороге. И почему именно их автобус попал в этот страшный миг? Но все надеялись на какое-то чудо. Вот сейчас починят «трубопровод» и поток грязи иссякнет. Или прекратится дождь и лавина остановится. Но грязь прибывала все больше и больше.
Антон Муханов стал осматривать пассажиров, теперь он знал, что наступит тот критический момент, когда подойдет последний миг и надо будет спать женщин, детей, самому искать спасение, а на кого можно будет положиться, кто подсобит, кто не струсит? Прямо у двери сидел начальник, ставшим серым от страха и неожиданности случившегося, рядом с ним его секретарша, уже не молодая, но поддерживающая свою былую красоту кремами и красками. Ее пепельные волосы, как у горячей гнедой, гривой разметались по худеньким плечикам, сиротливо несущие одинокую жизнь. Спасибо старику-начальнику, он ей благосклонно выделил однокомнатную квартирку. И теперь она ему была верна до гроба. Обо всем что у них было на работе и в жизни – теперь даже и не вспоминалось, как будто жевали одну хлебную корку. Но она всегда была в его власти и сейчас не отступила от принятых правил, также подобострастно ухаживала за своим владыкой.
«На них опоры никакой?» - оценил строительную парочку Антон.
Прямо у его водительского кресла сидела мать с малолетним сыном. Она прижала ребенка к груди и испуганно взирала на Антона.
«Уже меня считает виноватым, что мы попали в грязевую сель!» - поймал ее взгляд Муханов. «Здесь может быть хорошая истерика?» - сделал он неутешительный вывод.
«Брат и сестра, эти надежные, они будут сражаться до конца!» - провел глазами Антон по юноше и девушке, лет семнадцати возрастом, старшеклассниках, постоянно с ним ездивших в городскую школу. Рожденные и воспитанные в деревне, они не были неженками и избалованными детьми, как городские лежебоки. Их день начинался еще до зари на работах в огородах и заканчивался там же. Они успевали все – учиться, помогать измученным родителям, читать книги в автобусе и весело смеяться. Хотя они очень разнились по характерам: Юра – с воинственным напором и быстрыми движениями, голос звонкий, Валя – с лицом безмятежным, спокойным. Лучистый взгляд. У обоих копны светлых, даже белых волос. Они никогда не ругались и не подтрунивали друг над другом, а любили крепко, по родному и стояли горой против обидчиков.
«Два плешивых грибочка!» - будто бросил Антон кличку пенсионерам-огородникам, постоянно копавшихся на грядках, удобряя свои зеленые лоскутки. От них в автобусе и появился этот весенний запах сырой земли, когда они сели у моста в балке. Он худой и костистый с широкими плечами, но низкоросл. Она сухой былинкой постоянно жалась к нему.
«Они свое сполна отжили!» - будто Всевышний решал Антон судьбу стариканов. – «И не будут излишни паниковать, а для меня это главное!»
«А вот эти кумушки уже сейчас возбуждены и будут визжать как недорезанные!» - Он их видел впервые. «Видно городские и приезжали в деревню за натуральными яичками, сметаной и свежей огородной зеленью?» - предположил Антон.
«Кто эти пожилые мужики? Одного знаю, он – туберкулезник и появляется в нашем крае на лечение каждый год, так что уже готов к смерти! А другой с высокой фигурой, орлиным носом и седыми волосами вокруг загорелой лысины – наверное учитель географии?» - оценил их Антон. «Эти смогут выручить себя и помочь другим пассажирам» - выносил свой вердикт шофер автобуса.
Две старухи, одна древняя, другая ее дочь, сели у поворота под «Чертовым мостом», так назывался горный перевал. Там на одной из тихих полянок было несколько забытых воинских могил. В одной из них лежал разведчик из морских десантников, муж и отец старым женщинам. Он геройски погиб здесь в Великую Отечественную и они приезжали поминать своего любимого. «Они тоже будут рады лежать рядом со своим воином!» - безжалостно решил Антон судьбу несчастных, одиноко и печально доживающих свой суровый век.
«Влюбленная парочка еще даже не поймет в какую ситуацию мы попали и что нам грозит? Я думаю он сам позаботится о ней!»
А на последнем сидении устроилось пятеро пассажиров. Посредине мужик в фуфайке, первым выходившим Антону на помощь. «Он кажется работает на бурильной у геологов? С ним вдвоем и будем спасать автобус!» - получил лестную характеристику краснощекий русачек в фуфайке. Слева от него сидели две интеллигентные дамы в модных и добротных костюмах путешественниц. «Туристки из Ленинграда, они спрашивали у него, как пройти по Кизиловой тропе. Ну, что же опять в беду попадают и должны быть стойкими, как в героической блокаде! А две офицерские жены, добирающиеся к мужьям на купола, где стояли радары, смахивают на два зеленых погона, видно парни еще в лейтенантах служат? Эти «декабристки» молча снесут свой крест!» - закончил осмотр своего «экипажа капитан автомобильного Титаника».
А волны грязи прибывали и выйти из автобуса уже стало опасно, можно было по колено провалиться в жидкую поверхность и, конечно, не устоять перед мутной и мощной массой активно прибывающей и поднимающейся, как «закваска подземелья», хлюпая пузырями и всплесками крупных дождевых капель.
Теперь все поняли, что наступает крах, но никто не верил в ужасный конец. Все думали, что спасут, вызволят и не оставят в беде. Ведь кто-то отвечает за их жизнь, зачем же власть в городе, милиция, спасательные службы. Они привыкли к государственной защите и совсем не думали о собственных силах. Правда, стариков сильно не волновала приближающая опасность, они привыкли переживать и пережидать многое в жизни, а молодежь просто еще не осознавало, что такое конец и продолжала целоваться и смеяться. Лишь пожилые хотели прожить до ста лет и начали ерзать по сидениям.
А грязевой поток, как скверная и свирепая ругань, неудержимо лился, будто срываясь с уст Творца за какой-то грех, содеянный пассажирами автобуса.
«Надо уже действовать, не то будет поздно, но что предпринять для спасения?» - лихорадочно думал и думал Антон. «Как выручить людей, как обойти, обмануть и обхитрить это Неведомое?» Антон грязевую сель считал уже живым существом, каким-то неведомым драконом, внезапно объявившимся в родных горах. Далекие картины детства внезапно поплыли перед ним, он вспомнил материнское чтение сказок и легенд. И там трехголовый змей кружился над деревней, забирая в жертвы красивых девушек. А сейчас будто из под земли вырвалось и вылилось черное чудовище и жертвенным подарком стал его переполненный автобус. И он с мечом в руках должен выйти на защиту пассажиров.
«Теперь нужно выбираться на крышу автобуса и там будем искать и ждать спасение!» - простое и верное решение осенило Антона.
- Всем пока оставаться на местах, трое мужчин ко мне, будем производить эвакуацию! – четко и спокойно отдал приказ «капитан обреченного автомобильного Титаника».
Мужик в фуфайке, туберкулезник и учитель географии тут же поднялись со своих мест и подошли к Антонй, который открыл люк в крыше автобуса.
Вы наверх и будете принимать пассажиров, а я снизу буду организовывать выход всех на крышу, - распорядился Антон и обратился к пассажирам. – Сейчас все по одному будут подниматься наверх, там наше последнее пристанище, грязь поднимается и скоро затопит автобус! – И будто сила и воля Антона, помноженная на уверенность и спокойствие бывалого горноспасателя, передались запаниковавшим пассажирам.
- Мы первые! – закричал начальник РСУ, хватая за руку секретаршу и будто прикрываясь женщиной.
- Первыми будут подниматься молодые, там наверху они устроят живую изгородь, чтобы с мокрой крыши никто не упал! – по-прежнему «капитан» был четок и спокоен.. – Юра, бери сестру и выскакивай на «палубу» нашего тонущего «корабля»! – шутливо обратился Антон.
- Теперь мать с сыном, вы молодая парочка, а потом полезут все по очереди, - распоряжался Антон и помогал проталкивать застрявших через узкий люк. А грязь стремительно прибывала, ее уровень поднялся до стекол автобуса.
- Мы должны выбираться наверх, мы на первом сидение находимся, наша очередь первая! – волновался и кричал начальник РСУ.
- Теперь женщины, а вы подождете! – Антон был неумолим.
- Она без меня не куда не пойдет! – кричал начальник, указывая на секретаршу. – А я с ней! Мы вдвоем!
- Пусть выбирается, меньше будет криков, все равно умрем все вместе! – вдруг прошамкала древняя старуха, поддерживаемая дочкой, тоже старой женщиной.
- Ладно, валяй, - согласился Антон. – Только побыстрее, смотри грязь уже выдавила одно окно.
- Но толстопузый застрял в люке, он никак не мог протиснуться наверх. Пассажирки-кумушки заволновались, они тоже были не с изящными и гибкими фигурами, а «слоновьими тушами».
- Давай назад! – закричал Антон. – Снимай с себя барахлишко и может голый пролезешь? А пока худые подходите к люку!
«Декабристки» легко и молча проскользнули на крышу автобуса, но они хотели захватить с собой полные сумки – подарки для мужей. Но Антон не позволил.
У люка ждали очереди ленинградские туристки, предварительно сняв куртки и свитера. Их выход на крышу прошел без лишних хлопот.
- Теперь вы, «грибочки»! – обратился Антон к огородникам.
- Мы не спешим, мы пойдем последние! – достойно ответил плешивый старик.
- Тогда вы, бабушки?
- А нам с мамой лучше здесь остаться, - решила младшая из них.
- Я уже разделся и готов! – объявил толстый начальник, жир белыми складками, как женское бальное платье, ниспадал по его фарфоровому телу.
- Давай попробуем еще раз?
Но свиноподобное туловище никак не протискивалось в отверстие люка. Его за две руки тянули мужики, стоящие на крыше. Антон подталкивал снизу, но начальник лишь бессовестно и громко пукал, а пробраться наверх не сумел.
Его объял страшный ужас приближающейся смерти, но главное что он один останется в автобусе и захлебнется грязью.
- Помогите мне, я не хочу умирать! – завыл он обречено.
- Вы должны выручить человека? – потребовала секретарша.
- Замолчите, я никому ничего не должен и сами полезайте на крышу!
- Я не брошу Валентина Федоровича!
- Давайте быстрее, сейчас не до театральных поз! – приказал Антон и легко поднял секретаршу к люку, где ее подхватили мужики.
- А я, как же я, ведь я уважаемый в городе человек и требую своего спасения? – продолжал канючить жирный начальник.
- Сейчас всех поднимем, а потом и вами займемся, - пообещал Антон, - вы обрюзгли от лени, а толстый живот выдает ваше обжорство, а вы качаете какие-то права. Вы сами виноваты в своей необъятности!
- Тем временем дородные и упитанные «кумушки», сняв с себя одежду и в одних рубашках, розовой и голубой, стояли под люком, терпеливо ожидая своей очереди подъема.
- Ну что, тетеньки, попробуем с вами разобраться?
- Вы уж нас, миленький, не оставьте на растерзание дьявола!
- Сейчас увидим вашу стройность и гибкость очаровательных дам, кто из вас первой рискнет?
- Я! Я! – одновременно сказали «кумушки».
- Давай, голубенькая, попробуем? Поднимай руки вверх! – Антон подхватил «кумушку» в голубой рубашке
Рубашке и подал ее мужикам. Они тянули ее как репку, но она не могла проскочить узкий люк. «Голубая кумушка» дергалась, извивалась, выдыхала воздух, но пласты жира крепко заклинивали и не пропускали ее тело сквозь квадратное отверстие.
- Фу ты, телеса у вас мощные и не выйдут на крышу! – сделал заключение измотанный и обессилевший шофер автобуса.
- А может я попытаюсь? – жалко попросила «розовая кумушка».
- А вы что уже своей подруги?
- Нет, но может пройду?
- Сил нет на ваши пробы!
- Что будем делать?
- А ничего, мы пойдем другой дорогой!
- Ты как Ленин говоришь! – сделал Антону комплимент жирный начальник.
Антон выхватил из под сидения молоток и тут же звезданул им по лобовому стеклу. Оно разлетелось, в салон автомобиля стала стекать грязь. Она, как живая, стремительно расползалась по дну.
Сюда и поскорее, не то забетонирует нас быстро! – хрипло прокричал Антон своим жирным и полуголым пассажирам. «Розовая кумушка» первая выскочила на сидение водителя, потом опершись ногами о руль, выбралась на радиатор машины, хлюпая босыми ногами. Туфли тут же соскочили со ступней и увязли в грязи.
Осторожно, не зацепитесь за обломки стекла! – кричали мужики, вытаскивая ее на крышу. «Голубая кумушка» и голый начальник последовали ее примеру.
В салоне автобуса остались две старушки, мать и дочь. Они молча и чинно сидели на третьем сидение, как долгие годы просиживали вдвоем на чистой лавочке в своей тесной и нищей комнатушке.
- А вы, дамы, не желаете выйти на перрон?
- Я уже давно готова встретиться с ней, вы только дочь возьмите с собой?
- Что вы, мамочка, я с вами до конца!
- Нет, Арина, ты еще молода и поживи!
- Какая жизнь без вас и кому я нужна?
- Бабушки, хватит рассуждать о смысле жизни, кого спасать?
- Идите, юноша, спасайтесь сами, а мы посидим здесь и подождем ее.
- Кого подождете?
- Да ее – костлявую!
- Ну, как знаете! Может скоро и встретимся все мы там, у нее во дворце! – проговорил Антон и подал в люк мотки веревки, остатки троса и брезентовое покрытие. И вылез на «мостик Титаника». Оглянулся.
Автобус оказался в черной ленте стекающей лавины селя. До чистых берегов было не далеко, но как переплыть густую и засасывающую грязь. Над горами, смутно вздымающимся в пелене дождя, замерли тяжелые тучи. Куда ни глянь – везде скалы, камни, поросшие сосной горные склоны, лентовидный гребень из известняковых и диоритовых глыб, стоящий на глинистых сланцах. Ничто здесь не показывало на жилье человека, деревня Ползневое находилось за скальным хребтом. Но какое-то тайное проклятие витало над автобусом, зависшим в потоке грязи, медленно ползущей по узкому оврагу вниз, к морю. Над адским руслом, вдруг вздыбившимся, потерявшим твердь, будто погрузившимся в безумие и ставшей черной кашей, расходившейся волнами, обваливающейся пластами, ходила и двигала грозная сила природы. Необузданная и непонятная. Сель взбухла, как дрожжи, вздымаясь вверх, поглощая и топя материковые куски.
Пассажиры автомобильного «Титаника» сгрудились в центре крыши, по обтекаемым краям можно было легко соскользнуть в медленно поднимающееся чрево грязи. Женщины в середине, мужчины, взявшись за руки, кольцом охраняли своих подруг. Только жирный голый начальник, прикрытый платком секретарши, стоял тоже в женской толпе.
Дождь сек несчастных и обреченных, будто обмывая их перед входом в ад. Все мужественно молчали, понимая что конец близок. На какое-то мифическое спасение никакой надежды. Только пара молодых пассажиров по-прежнему целовались, точно прощались навсегда. Почти у каждого, особенно у старших, калейдоскопом протекали прожитые годы, порой страшные и трудные, но все сейчас такие счастливые и радостные.
- Будем бороться и искать спасение! – неожиданно решительно сказал Антон. Все встрепетнулись, оглядываясь по сторонам, будто шофер увидел какую-то подмогу.
- А как будем спасаться? – спросил мужик в фуфайке.
- Расстелем брезент, концы привяжем веревками, положим на него человека, застрахованного тросом, и пустим в штормовое плавание по грязи. Может он выплывет к твердому берегу и протянет трос, а мы по одному будем потом добираться на материк, держась за стальную жилу.
- Теоретически подходит, а практически кто доберется к скалам?
- Самый легкий и жилистый – это он! – показал Антон на старшеклассника. – Попробуешь, Юрок, выплыть или выползти вон к тому утесу?
- Смогу! – смело заявил паренек, лицо у него горело от гордости, что ему доверяют такое опасное дело.
- Тогда, мужики, давайте работать!
Они завязали веревки за два кольца на углах брезента и бросили его на грязь. Антон уже одел петлю троса на грудь юноши и начал спускать его вниз. Мужики помогали. Через минуту пацан распластался на раскинутом брезенте. Антон медленно выдавал ему страховочный трос, а учитель географии и мужик в фуфайке концы веревок к которым был закреплен брезент. И легкий брезентовый «Кон-Тики» поплыл по густой грязи, стекающей по руслу оврага.
Юрка мышкой замер на брезенте, раскинув руки и ноги, чтобы быть полегче и невесомее, не проваливаться и не вдавливаться в грязь.
- Скорее! Скорее! Скорее! – шептал мальчишка, он хорошо видел, как грязь прибывает и автобус погружается в пучину.
- Юра, все отлично, ты прямехонько выходишь на скалу! – крикнул ему Антон, подбадривая пацана.
- Но тут брезент вдруг стал медленно тонуть в грязи.
- Ребята, натяните веревки! – приказал Антон.
Мужчины выполнили его распоряжение и брезент вновь оказался на поверхности сели. Внезапно какой-то подземный толчок или течение, но грязь вздулась волной и бросила брезент к спасительному берегу, где торчали перья известняка.
Ура! – закричали заликовали все пассажиры автобуса.
Давай, Юра, крепи трос за камни! И выбери одну веревку от брезента. А вы, плотогоны, теперь подгоняйте «Кон-Тики» обратно! – весело командовал Антон, он был очень счастлив, что хоть один пассажир уже спасся от неминуемой гибели. «Теперь бы побыстрее переправить еще кого-нибудь, но на тот берег нужно послать сильного человека, чтобы он потом сумел вытаскивать брезент и помогал двигаться по тросу. Подойдет мужик в фуфайке», - думал шофер.
- Как ваше имя? – обратился он к нему.
- Михаил Кондратьевич.
- Теперь вы отправитесь и будете работать на той стороне. Вам понятна схема переправы?
- Да.
- Тогда быстрее, а то можем не успеть!
- Вскоре Михаил Кондратьевич уже тоже выбирался на материк.
- Давайте ребенка на брезент!
- Я не отдам сына!
- Мамаша, концерты потом, а сейчас помогайте!
Ребенка уложили на подтянутый брезент, его Антон прищелкнул альпинистским карабином к тросу, один конец которого Юра закрепил за скалу, а другой держал на плечах парень из влюбленной парочки по имени Коля.
Все готово, тяни Кондратьевич веревку с брезентом! – закричал Антон. Но испуганный ребенок вскочил на брезенте и кинулся обратно к автобусу, истерически крича.
- Мама, мамочка, не оставляй меня!
- Женщина, спускайтесь к сыну, попробуем вас вдвоем протащить по грязи? Только не ложитесь вместе, а раскиньтесь по всему брезенту.
- Хорошо! – радостно ответила перепуганная молодая мамаша.
«Кон-Тики» выдержал груз двух слабеньких тел и в этот раз удачно преодолел черный кипящий фарватер.
- Есть еще спасенные! – счастливо закричал Антон, будто их число зависело от его собственного вызволения из грязевого омута или финиша разразившейся катастрофы.
- Давайте мою невесту переправим? – попросил Коля.
- Поплывет Валя, там дальше она сможет побежать в деревню за подмогой. Ты поняла, Валюша, зови и приводи сюда всех способных выручать нас из беды!
- Я согласна, я буду бежать как лань и сообщу о нашем несчастье!
Посадка на «Кон-Тики» стало не сложной, грязь прибывала и была уже выше радиатора автобуса. В открытый люк Антон увидел обреченных старушек. Они также сидели молча и безропотно, обводя медленными взглядами вокруг себя – на завесу дождя, на пузырьки грязи, на близлежащие скалы, на зеленые молодые склоны, на дальнее смутное море, - последний взгляд на жизнь И чистые капли слез обмывали их морщинистые добрые лица. Сердце у Антона сжалось от боли и жалости, но что он мог сделать, ведь вокруг толпились такие же приговоренные к смерти, но они еще надеялись на спасение и он мог дать эту последнюю соломинку.
- Я готова! – крикнула Валя, упав былинкой на мокрый брезент.
В этот раз «Кон-Тики» пролетел мгновенно туда и обратно. Валя, очутившись на твердом берегу, тут же быстро побежала по дороге в деревню за подмогой.
Теперь давай переправим твою подругу? – предложил Антон своему добровольному помощнику Николаю, державшему трос на плечах.
- Что вы все время молодых спасаете, а мы как же? – не выдержал посиневший от холода беломраморный начальник РСУ.
- У них вес легкий и впереди вся жизнь, а вы тяжелыми телами-якорями зацепитесь , погубите «Кон-Тики» и сами утоните! – парировал его вопрос Антон.
- Значит мы погибнем?
- Спрашивайте у Бога?
- А ты что думаешь?
- Я стою вместе с вами на крыше тонущей машины!
- Но ты выбираешь людей для спасения?
- Только по нашим силам, всех худых и легковесных, кого мы можем протянуть на брезенте!
- Если я толстый, то должен умереть?
- Надейтесь на спасение и не отвлекайте меня разговорами.
Внезапно в туловище сели произошел внутренний сдвиг и пласт размытой почвы, как девятый вал, медленно вздыбился и накрыл брезент с невестой.
- Тяни! – дико заорал Николай, Но Михаил Кондратьевич вместе с Юркой и хиленькой женщиной, матерью ребенка, итак старались во всю мочь и, надрываясь, тянули капроновый канат, привязанный к пропавшему в грязи брезенту, где лежала невеста Коли по имени Галя.
Они вырвали брезент из толщи грязи, но Гали на нем не оказалось.
Будь ты проклят! – медленно сказал Николай, обращаясь к Антону, опускаясь на колени и сбрасывая с плеч многожильный трос на котором по карабину сновал туда и обратно «Кон-Тики».
Все онемели на крыше автобуса, а сель бушевала и прибывала.
- Кто хочет попытать счастье, то ложитесь на брезент, «Туберкулезный» и «Учитель» помогайте спускаться, а я буду держать трос! – проклятый женихом за гибель невесты, Антон не сдавался и хотел спасти еще кого-нибудь. Но теперь не выбирал.
На брезент легла одна из «декабристок» с соломенной прядью волос.
Удачи тебе, Таня! – пожелала ей подруга, оставшаяся на тонущем «корабле».
Ей повезло, сель тихо булькала и медленно стекала в заполнившийся овраг, и она благополучно проскочила смертельный омут-могилу.
- Мужики, переправляйтесь вы, там на берегу нужна хорошая сила, чтобы быстро вытаскивать брезент! – опять распорядился Антон.
- Нехай дэвы рятуются, а ми пидождем! – ответил «Туберкулезный».
- Смотрите!
Все с ужасом замерли. Из нутра автобуса, в выдавленное грязью стекло, выплыл труп древней старушки. Ее лицо, перепачканное грязью, величественно смотрело на мир в котором она так долго и бедно жила, но осталась счастлива Божеской благодатью. Ее столетнее тело, легкое как щепка, качали волны судьбы и катаклизмы.
- Вика, давай переправляйся и не бойся, нас с тобой ждут мужья! – закричала с того берега спасенная и счастливая Таня.
- Нет, не пойду. Сейчас дьявол кружиться над нами! – неожиданно мистически заговорила Вика.
- Тогда я попробую? – решился «Учитель».
Он погиб на середине грязевого потока, откуда-то из глубины вдруг ударили по брезенту острые железные колья, сметенные с виноградной плантации, и проткнули ему «Учителю» живот и глаз. Бездыханное и окровавленное тело вытащили на спасительный берег.
Никто на крыше автобуса ничего не понял, когда труп «Учителя» просто оттолкнули в сторону на том берегу. Только оцепеневшая Вика промолвила:
- Я сомневалась, но оказалась была права и дьявол выбрал себе жертву!
- Пассажиры, выбирайте себе очередь сами на переправу, я уйду отсюда последний! Но спешите, кажется скоро – крышка! – сурово сказал Антон.
- У меня нет страха, у меня нет ничего, ни мужа, ни любви и я остаюсь с тобой, Антон, только переправь моего Валентина Николаевича? – попросила красивая секретарша с модной седой прической.
- Пусть женщины спасаются! – неожиданно благородно заговорил «беломраморная колонна РСУ».
- Давайте пойду я на брезент, мы с Жорой дружили, значит и вместе погибать! – тихо заявил «Туберкулезный» и обреченно распластался на брезенте, продырявленный, испачканный и залитый кровью. Но его вытащили без всяких смертельных приключений. И как раз во время, там на берегу все валились без сил.
- У нас остался огород не вскопанный, мы не сделали еще варенье из одуванчиков, давайте моя Матрена поплывет в райскую обитель? – неожиданно заговорил все время молчавший «плешивый старичок».
- Пусть лучше молодая спешит к мужу на службу! – воспротивилась седая Матрена.
- Давайте вдвоем, не то каюк сейчас! – закричал Антон, взбешенный не нужным словоблудством.
И Матрена с Викой тут же ляпнулись на распластанный брезент, крепко взявшись за руки. Они плыли как два лебедя, легкие и святые, с грациозными фигурами и пурпурными цветами-пятнами на брезенте.
И вдруг роковое течение к самому автобусу выбросило тело Гали. Погибшая невеста была прекрасна, точно Ангел Смерти ваял ее лик из белого золота.. Широкие глаза смотрели пристально и пронзительно из-под красиво очерченных бровей, но в складках нежных губ, к которым еще миг назад прикасался и льнул Николай, застыла тоненькая струйка крови, она словно обвиняла всех живых за ее гибель. Пшеничные волосы разметались вокруг ее божественного овала лица и зацементировались черной землей. Галя смотрела из могилы на Николая, будто укоряя его за то, что он так долго живет без нее на белом свете. И жених, не выдержав молчаливого упрека, кинулся к своей ненаглядной. Он обхватил ее прелестную головку, прижался к окровавленным устам, но Костлявая только и ждала этого любовного мига и скрыла их обоих в своих тяжелых и гибельных волнах сели.
Всякому страданью есть всегда избавленье или счастливый конец! – опять с патетикой заговорил «плешивый гриб-старикан».
- Идите помирать к своей матрене! – грубо плесканул ему Антон, ошеломленный смертью влюбленных.
И «плешивый гриб-старикан» радостно и счастливо поехал к матрене, чтобы докопать огород в последнюю, наверное, весну.
А грязь уже подходила к крыше автобуса, она поднималась к отчаянию обреченных пассажиров. Они стояли, как севастопольские матросы с гранатами в руках против грохочущих фашистких танков, будто превратившись в каменные памятники.
«Голубая и розовая» женщины, можете испытать свой шанс на спасение? – сделал Антон предложение «кумушкам».
- Кому первой?
- Не тяните ваш выбор и поскорее действуйте, ведь очередь к Спасению и смерти продолжается!
- Тогда я! – заявила «Голубая роза».
- Какую участь ты выбираешь? – спросила ее подруга.
- Конечно, наши объятия на том берегу!
И «челн» поплыл с драгоценным грузом редкой красоты из лепестков «голубой розы».
- Красота выживает даже в грязи! – прокомментировал Антон удачную ходку «Кон-Тики» на скалистый берег.
- Я каюсь во всех грехах, но я безумно хочу жить! – промолвила женщина в розовом, обращаясь к Небу и Земле. И Творец смилостивился и пропустил ее на райскую землю
А грязь прибывала, уже по ступням ног лилась жидкая и липкая смерть.
Ленинградки, вы оказались мужественные женщины и всем уступали очередь, теперь смелее проходите страшный омут! – подбодрил Антон.
Но вот мужчина и его милая дама просят и заслуживают внимание к себе!
Давайте, «Мраморная глыба», поезжайте, если женщины ходатайствуют о вашем спасении и уступают вам дорогу в высший свет! – галантно пригласил Антон начальника РСУ к путешествию.
Эта грязь пострашнее мрачных вод Ахеронта, текущего в царстве Аида, а ты напоминаешь мне сурового Харона, который не повезет ни одну душу туда, где светит солнце! – сравнением из древнегреческого мифа ответил Валентин Николаевич на предложение Антона.
Сель набухала и наваливалась, все вокруг дышало неведомым, окутанное тайной подземных и наземных движений и извержений, сплетая и раздувая жилы, пласты и массы увлажненного грунта, особенно мощными оползнями в водообильные годы. После проливных ливней по крутым оврагам низвергаются к морю водно-грязевые потоки – сели. Они на глазах меняют облик местности, приводя к большим катастрофам. Эта сверхъестественная сила обладала и магическими разрушительными свойствами. А сейчас грязь уже покрыла крышу автобуса.
Валентин Николаевич развалился на брезенте, точно гора мяса и сала. С берега натянули веревку и брезент, тяжело проваливаясь в грязь, медленно заскользил с чудовищным грузом.
Антон в левую руку продел петлю от троса, перекинул его через плечи, и держал его что есть мочи. Руки в крови, плечи ломит, ноги скользят по грязи.
- - Девушки, помогите! Я не выдержу этот вес и он сорвет меня в пучину! – взмолился Антон. Оставшиеся с ним на крыше автобуса две ленинградки и секретарша начальника РСУ вцепились в Антона, удерживая его на месте.
На берегу в капроновую веревку впряглись все спасенные и, как бурлаки, тянули тушу начальника РСУ. Альпинистский карабин с закрепленной на нем веревкой едва скользил по тросу, а брезент провалился глубоко в грязь, но Валентин Николаевич мертвой хваткой держался за веревку.
Грязь прибывала стремительно, видно вверху прорвало какую-то заградительную плотину. Глубина достигла колен, женщины висели на ногах Антона и на левой руке, помогая ему держать трос и не давая свалиться в грязевой поток.
- Хватайтесь за трос! – закричал Антон, когда почувствовал, что они вместе поплыли. – Здесь за кольцо! Держитесь крепче за меня! Моя рука привязана к тросу и нас могут вытащить из этой проклятой купели!
- Боже великодушный, сохрани нас и спаси!
Немного утихнувший страх охватывает несчастных с новой неудержимой силой, а положение у них стало катастрофическое и никаких шансов на спасение.
А сель вдруг заблистала каким-то адским огнем, с алыми протуберанцами, красноватой бронзой, морецветной зеленью полос и феерическими языками дьявольских теней. Над горами, прорвав пелену дождя, вставало солнце, внезапно ярко осветив перековерканную и перекрученную землю.
Желтый дождь прекратился, но сель продолжала губительное движение земной коры, сокрушительно сминая и сметая все на своем пути. В садистских мучениях гибло все живое.
- А-а-!!! – раздаются разорванные возгласы, крики отчаяния, обреченные стенанья.
- У-у-у!!! – яростный и дикий звериный вой.
- Прощайте! – последний человеческий вздох.
- Держитесь! – несся призыв и надежда на спасение.
- Боже милосердный, дай каплю жизни!
Крыша автобуса вдруг оголилась от грязи, а на ней зацепилась и застыла пара влюбленных. Николай по-прежнему обнимал прелестную головку своей невесты Гали. А над ними Божественным сиянием вставал чудотворный нимб мерцающий отливами опала в солнечной оправе…
В КОЛЬЦЕ ПОЖАРА
Ткачев и Иванчик играли в шахматы, расположившись на крыше «Хижины с оленьими рогами». Стоял солнечный жаркий день. Ребята натянули палаточный полог и укрылись в тени. Приехали они на Скалистое плато на воскресное дежурство. Вместе с горноспасателями увязалась дочка Громова — Юлька. Она увлеклась новым видом спорта — дельтапланеризмом и уже совершила первые полеты над Скалистыми плато. Здесь были идеальные условия тренировок: сильные восходящие и нисходящие потоки ветра. Ее белый дельтаплан распластался рядом с хижиной. Сейчас ветер почти отсутствовал и флажок, поднятый на радиомачте, едва колыхался.
Юлька и Миша Воробьев кормили петуха Гаврилу, любимца горноспасателей. Огненный красавец что-то приболел и сидел, нахохлившись, на деревянном насесте, сооруженных для него чуть ниже оленьих рогов, прибитых над входом в хижину.
- — Может, его жара замучила? — предположила девушка.
- — Ему скучно одному. Хочется покукарекать для курочек, а не для нас! — по-своему интерпретировал болезнь Гаврилы веселый музыкант (Миша играл в оркестре на серебряной трубе).
- — Давайте заведем ему курочек, — согласилась Юлька. Из хижины появился озабоченный Громов.
- — Не нравится мне эта погодка. Смола растопилась на деревянных стенах хижины! Не к добру это... — проворчал Дед.
- — Не беспокойтесь, Виктор Петрович, скоро наступит бархатный сезон, дождик пойдет и грибы будем собирать, — успокоил Деда Миша.
- — Папа, Гавриле нужно привезти курочек. А то здесь ему скучно одному. — обратилась с просьбой к Громову Юлия.
- — Может, из «Хижины с оленьими рогами» сделаем курятник? — съязвил Громов.
- И вдруг его внимание что-то привлекло. Он напряг зрение, всматриваясь в раскаленный от жары горизонт, а потом скрылся в хижине. Через минуту он появился с большим морским биноклем, поднялся на крышу и стал рассматривать перевал Розу ветров.
- — Ребята, тревога! В верховьях каньона лесной пожар, — спокойно и буднично произнес Дед.
- И глянув на его лицо, спасатели поняли, что он не шутит. Впрочем, горноспасатели никогда не устраивали розыгрыши насчет ложных ЧП.
- — Что будем делать? — Ткачев и Иванчик замерли в ожидании. Громов по кличке Дед, начальник Южного горноспасательного отряда, размышлял всего несколько секунд.
- — Сушь страшная, огонь перевалит через Скалистое плато по траве и лесопосадкам, вспыхнет сосна, и тогда прощай заповедные боры, а то и город, может, запылать. Надо выходить навстречу огню и перерезать ему путь.
- — Где? — спросил Иванчик.
- — Может, Тонкий ручей завернем и пустим на пламя? — подсказала Ткачев.
- — Точно, Саша. Миша, играй тревогу!
- В один миг у Мишкиных губ оказалась труба и тревожный сигнал полетел в высокую даль,
- — Доченька, наша рация не работает, только ты можешь, как птица, долететь до города и передать страшную весть...
- — Попробую, папа.
- — Садись на стадион.
- — Лучше на вертолетную площадку заповедника, — посоветовал Ткачев.
- — Сообщишь лесной пожарной охране, а потом позвонишь дежурному к нам в отряд, пусть объявит тревогу номер один — общий сбор всех штатных и общественных горноспасателей.
- — Помогите мне запустить дельтаплан, — попросила Юлька, надевая нейлоновую амуницию.
Она волновалась, но, как и отец, внешне оставалась спокойной, хотя полет в город над скалами и морем ей предстояло делать впервые. Ее тренировочные попеты на дельтаплане были совсем скромными. Но отказаться или отступить от полученного задания дочь горноспасателя не могла.
Иванчик и Ткачев взялись за крылья дельтаплана. Юлька защелкнула карабин и кивнула головой. Втроем они побежали к обрыву и через мгновение белая «птица» оторвалась от земли. Юлька вытянулась под крылом дельтаплана и повисла над воздушной бездной. Громов знал, что Юлька неопытна, боялся за нее, — но был рад, что она не струсила. И горноспасатели напряженно смотрели на парящую Юльку а она умело и плавно ловила каждое дуновение ветерка, малейшие движение горного воздуха и скользила, плыла в бесконечном и безбрежном пространстве. Дельтаплан медленно набирал высоту.
...Тишина солнца.
У тишины тысяча лиц: тишина воды, воздуха, горных далей, тишина ожидания, шагов, любимых глаз, тишина книг, размышлений и мечтаний. Но солнечная тишина особенная по своей яркости, горению и томлению — это сияние пурпура и слепящая пульсация жары, когда не то что говорить, а и думать не хочется. Вот и сейчас огненный шар испепелил все бури и непогоды, и жаркой тишиной, самой желанной радостью разлился над миром...
Громов всегда любовался, когда сын спускался с гор на лыжах или дочь взмывала в небо. Но... А вдруг что-то случится?
И Дед, чтобы не смотреть в небо, стал лихорадочно' загружать багажник, сваренный из легких дюралевых трубок на крыше машины. Ребята помогали ему, поднося лопаты, кирки, веревки, молотки, крючья, заплечные ранцы для воды.
...«Запорожец» помчался по Скалистому плато. Дед сидел за рулем, Иванчик рядом с ним, Миша позади, а Саша примостился на капоте мотора, держась за крепления багажника. Это была не бравада, просто Саша втайне оберегался: он хорошо знал характер Деда, знал, что тот может сгоряча сократить какой-нибудь поворот и остаться живым можно только спрыгнув с машины. Однажды такое случилось — зимой. Дед не вывернул руль и машина стал сползать в обрыв, и Саша (ему тогда не хватило место в кабине), сидящий на крышке мотора, ловко спрыгнул и помахал уезжающим в тот мир. Тогда все кончилось благополучно — нос «Запорожца» завяз в снегу и повис над пропастью. Теперь, помня об этом случае, Саша старался находиться сверху «Запорожца», когда Виктор Петрович был за рулем.
«Запорожец» — славная машина Громов знал его достоинства, особенно проходимость. Не раз ему приходилось в ненастье выезжать по горному бездорожью на спасательные работы — и никогда «Запорожец» не подводил его и ребят, они вовремя добирались к месту события.
...Скалистое плато с карстовыми кратерами воронок и острыми карровыми гребнями будто обнажило свое серое тело из заплывших земельных пространств. Лесники лечили голые «язвы» на теле земли, засаживая их лесами. Деревья медленно и упорно приживались здесь, неистово борясь с колючими и злыми ветрами, снеговыми заносами, ливневыми сметающими струями.
«Запорожец», словно крот, бежал по плато, выбирая ровные места, но сердито взрыкивал на крутых преградах. Иногда Сашка соскакивал с капота и толкал машину, помогая ей выбраться из цепких скальных «капканов».
А Юлька парила над горами. Что может испытывать человек, когда он становится птицей? Восторг, удивление, радость, страх? Нет, что-то большое и не сравнимое ни с чем земным. Ты словно могучая орлица, распластавшая свои широкие крылья, летишь и чувствуешь легкое дыхание неба, пахнущее солнцем и синевой. Но внезапно Юльку обдало горячим восходящим потоком воздуха и дымом: она увидела под собой пожар.
Горел сосновый лес северной стороны Скалистого плато. Багровые и белые языки огня лизали и метались среди сосновых крон.
Словно огненный дракон, рожденный жарой, вырвался из дневного оцепенения и страшными лапами яростно кромсал и сжигал все вокруг, оставляя черные пепелища.
А еще увидела Юля красную божью коровку, ползущую навстречу огню и подумала:
«Папа с ребятами едут на «Запорожце». Скоро они вступят в борьбу со страшной стихией, а я все кружусь над горами. Надо спускаться в город».
Жаркий столб воздуха подбросил дельтаплан с Юлькой она проскочила горбатую спину плато и закружилась над темной зеленой кромкой Южнобережья. Город сияющими каскадами, как водопадными порогами, ниспадал в синюю гладь моря. Белая «птица» повисла над безмятежно спокойными улицами-орнаментами, где драгоценными стеклами и камнями сверкали дома. Вот зеленая чаща вокруг стадиона во знакомая крутая горка, застроенная пятиэтажками. Юльке очень хотелось сделать несколько кругов над родными улочками и переулками, гордо и смело проплыть над изумленными горожанами, но она повернула свои «крылья» к маленькому пятачку перед Ущельем Пяти гор, там стояло управление заповедника и находилась вертолетная площадка. Дельтаплан «клюнул» и резко пошел вниз.
Села неудачно, зацепившись за сосну у вертолетной площадки. К ней поспешили на выручку.
- — Горит лес над каньоном, папа просит о помощи! — закричала она с верхушки сосны, путаясь среди ветвей и креплений дельтаплана. Сразу же рядом завыла пожарная сирена, сообщая людям о беде.
- ...Дед и ребята-горноспасатели, оставив «Запорожец», поднялись на скалу Белый крест. Дым клубился под ее обрывами. Казалось, что это не лесной пожар, а идет грозный бой. Утесы, скалы, как башни крепости, были объяты дымом и огнем.
- Пламя охватило только лес на скалах и крутых сбросах у Белого креста. Внизу каньон не пропускал пламя на гору Святитель. Слева — каменное ложе Тонкого ручья. Один путь огню — на Зеленый пояс, потом через плато и в заповедник. А у начала Зеленого пояса они весной вычистили хороший родник и назвали его Серебряной водой.
- — Ребята, работаем так: мы с Иванчиком отсюда налаживаем страховку вниз к огню, Саша бегом к роднику с ранцем, узнай, есть ли там вода. Миша, найдешь в «Запорожце» радиостанцию «Ви-талка», может, Пиф догадается включить ее волну.
- — Если пойдет верховой огонь, мы ничего не сможем сделать, — стал рассуждать Ткачев.
- — Все разговоры в сторону, — оборвал его Дед. Ребята принялись за работу. Миша принес страховочную веревку, нашел «Виталку». Скоро появился Сашка.
- — Вода есть и наш цементный резервуар полон, — радостно сообщил он и сбросил с плеч тяжелый резиновый ранец с водой. Неожиданно заговорила рация.
- — «Скала»! «Скала»! Я — «Огонь»! Известие о пожаре от Юли получили. Вертолет с первой группой готовится к вылету. Доложите обстановку. Прием.
- — Горит вокруг Белого креста, нужны шланги и насос. Огонь на скалах и крутых обрывистых участках. Соберите весь горноспасательный отряд, только альпинисты смогут здесь работать, а лесники и пожарники будут на подмоге. Вертолет может сесть у Зеленого пояса. Прием.
- — Вас поняли. Рацию не выключать. Встречайте вертолет. Прием.
- — Молодчина твоя дочь, Дед, сумела долететь на дельтаплане и передала в город весть о пожаре! И скоро нам будет подмога! — Прокомментировал радиосвязь Михаил.
- Вертолет приземлился на плато. Винт работал. Шесть лесников-пожарников выскочили из кабины, выбрасывая шланги, топоры, пилы, ломы. Вынесли небольшой насос и бензиновый мотор. Вертолет снова взлетел, отправляясь за новой командой.
- Дед с Иванчиком давно связали и оборудовали точки страховки. Теперь можно было спускаться к пожару, но сначала они помогли лесникам раскатать и соединить шланги. Саша и Миша возились с мотором.
- Опять заработала рация.
- — «Скала»! В городе объявлена пожарная тревога, сейчас к Вам вылетает команда горноспасателей. Какие будут указания? Прием.
- — Огонь расширяется. Начинаем тушение. Сообщите в Северное лесничество о пожаре над каньоном. Работайте по пожарной тревоге. Прием.
- Громов оставил микрофон рации и отдал команду своим спутникам.
- — Саша и Миша, оставайтесь на страховке и связи, лесники пусть качают воду и подтягивают шланги, а мы их будем прокладывать вниз!
- Дед и Иванчиком стали спускаться по скалам. Вместе с собой они тянули пожарный шланг. Огонь был еще далеко, но стало нестерпимо жарко.
- — Ничего себе костер разожгли! — пошутил Иванчик, и вдруг под ногами они увидели желтые языки пламени.
- — Включайте воду! — передал Дед по рации лесникам. Шланг вздрогнул и зашевелился, как тело питона, и скоро хлынула упругая струя. Громов направил воду в огонь. Тут же зашипело, запарило, затрещало.
- — Забей крюк и укрепи шланг! — попросил Дед Иванчика. Ему Зыло трудно удерживать равновесие, он висел на страховочной веревке, держа тяжелый шланг обеими руками и поливая горящие лапы сосен.
- Огонь чуть ослабел. Скальная стена стала еще круче, но сосен здесь росло поменьше и Дед быстро залил огненные очаги. А ниже бушевал огромный пожар.
- — Дед, подлетела команда наших ребят, что делать? — запросил Миша по рации.
- — Сколько человек?
- — Восемь.
- — Разделитесь напополам, одну группу пусть возглавит Саша, а другую возьми сам.
Спускайтесь от источника по руслу ручья к каньону — справа и слева, там в урочище здорово полыхает. Мы с Иванчиком тоже уходим ниже. Выдавайте нам шланг. На наше место пусть спускается другая связка. Прием.
- — Понял. Все выполним, как приказал.
Огонь ревел. Дед, черный от гари, мокрый, в разорванной рубашке, с веревкой вокруг пояса, с рацией, пристегнутой широкой резинкой на груди, метался по скалам, волоча за собой тяжелый шланг, из которого била спасительная струя. Иванчик следовал за ним, подтягивая шланг, страховал Деда веревкой и тоже был черен и грязен.
Страшна стихия огня. Нигде не укрыться, не спрятаться от огненной лавы, все пылает и гибнет в красных языках пламени. Горят сосны-свечи, винтовочными выстрелами трескаются камни от жаркого огня.
Радостное от предстоящей романтической схватки с пожаром лицо Иванчика враз потускнело, когда он очутился рядом с огнем.
- — Не пугайтесь, Владимир Константинович, будем вместе бороться с пожаром!
- — Разве мы управимся?
- — Попробуем. Надо разрезать огонь на два острова и пройти к каньону, потом парни охватят огонь в кольцо и мы его зальем. Страшен только верховой огонь, он может переброситься на соседние леса.
- Внезапно Иванчик испуганно прокричал.
- — Змея!
- — Не бойся, Владимир Константинович, это леопардовый полоз уходит от огня! Его надо спасти, полозов очень мало осталось в
- наших горах.
Дед полил из шланга обреченное пресмыкающиеся, затем оторвал рукав рубашки, смочил его водой, и, завернув полоза, сунул его в пустой ранец из-под воды, болтавшийся у Иванчика на спине.
- — Возьми мою рацию и поддерживай связь с лесниками, а я
- буду спускаться ниже.
- — Не надо, мне лесники уже дали переговорник.
- — Страховку крепи за скалы и крючья, деревья не используй, они могут загореться.
Иванчик забивал в трещины длинные стальные крючья, изготовленные самими горноспасателями, в ушки крючьев прощелкивал альпинистские карабины и пропускал веревку к Деду, один конец привязав к себе. Пожарный шланг он крепил на вспомогательном репшнуре.
- — Страховка готова, можно спокойно двигаться вниз, крючья забиты надежно! — объявил молодой горноспасатель. Впервые он участвовал в тушении лесного пожара.
Дед оторвал второй рукав рубашки, смочил водой и намотал на лицо, оставив узкие щели для глаз.
- — Вперед! — крикнул Дед и ударил струёй в огонь. — Выдавай, Володя, веревку, буду спускаться ниже, здесь огонь ослабел.
- Склон стал более пологим, но сосен здесь росло побольше и пожар полыхал сильнее.
- Вверху прошумел вертолет.
- — «Скала», как дела? Прибыли еще горноспасатели и лесники. Прием.
- — Раскручивайте второй шланг и спускайтесь к нам.
- — Понятно, что еще нужно? Прием.
- — Свяжитесь с Мишей и Сашей, пусть они со своими группами прорываются к Желтой поляне, попробуем взять огонь в кольцо.
- — Я понял, — ответил включившийся в переговоры по рации Миша Воробьев.
- — Как у вас дела, Миша? — запросил Громов.
- — Жарковато, подошвы ботинок плавятся от горячих скал.
- — А где Саша?
- — Ему оказывают помощь.
- — Что случилось?
- —- Горящая ветка свались на спину.
- — Дед, огонь вокруг меня, прорвался откуда-то сверху и плавится веревка. Что делать? — завопил по рации Иванчик.
- — Уходи в безопасное место!
- — Я страхую вас! Я горю!
- — Руби топориком шланг и обливай себя.
- — А вы...
Струя воды у Громова в шланге ослабла и прекратилась совсем, — видно, Иванчик перерубил противопожарную кишку.
Дед бросил все снаряжение со шлангом и полез вверх на помощь напарнику в связке. Оттуда вдруг полетело перегоревшее бревно и камни. Дед отпрянул в сторону и хотел повиснуть на веревке, но она оборвалась, и он полетел вниз.
«Пережгло веревку», — мелькнуло у него в голове.
Дед упал прямо в огонь, на пылающую сосновую подстилку. Он пытался вырваться из огненного кольца, но вспыхнула одежда. Дед сжался в пылающий клубок и покатился по откосу, сбивая пламя. Это было единственное правильное решение, — сбить огонь, но Дед катился в самое пекло...
- — «Огонь!» «Огонь!» На связи — Иванчик, пережгло страховочную веревку, соединяющую меня с Дедом. Он не выходит на радиосвязь и не слышно его криков. Наверное, он свалился вниз, там огонь, воды у него нет! Прием.
- — Спускайся к нему! — заорал по рации всегда спокойный фронтовик Пекарев, дежуривший на плато у мотора, качавшего воду из цементного бассейна Серебряного источника в шланги.
- — Я стою у конца шланга. Здесь нет Громова: очевидно, он
- сорвался в огонь.
- — Миша, ты слышишь меня? Прием.
- — Да, Валентинович. Прием.
- — Я спускаюсь к Иванчику, там пропал Дед. У нас два шланга с водой. Будем прорываться в центр пожара. Попробуй, выходи к нам. Куда же сгинул Дед? Прием.
- — Понял. Поищем. Прием.
Огонь, зажатый между скалами, каменным ложем Тонкого ручья и стиснутый водяными струями из пожарных шлангов, направленных горноспасателями, стал медленно задыхаться в дыму и водяном пару. Через несколько часов все было кончено, только отдельные дымки курились над пепелищем.
На плато, над пожаром, лесники оборудовали палаточный лагерь, чтобы дежурить еще пару суток, наблюдая за обгорелым лесом.
А Дед?
...Хоронили его всем городом. За гробом шли горноспасатели. У каждого на плечах было кольцо веревки. Альпинистскими веревками они были связаны между собой. Только на гробе болтался пережженный конец веревки. Похоронили Деда на горе Авинда. Отсюда отрывался синий простор моря и Скалистого плато. Недалеко стояла «Хижина с оленьими рогами». На каменной глыбе ребята вырубили фамилию Громов и забили крюк с карабином, в который прощелкнули кусок обгоревшей веревки.
В память о Громове учредили ежегодные соревнования горноспасателей. В «Хижине с оленьими рогами», на стене рядом с портретом доктора Дмитриева, основателя Горного клуба, повесили фото Громова, их Деда — начальника Южного горноспасательного отряда...
|
При вводе Логина и Пароля,
