Mountain.RU
главная новости горы мира полезное люди и горы фото карта/поиск english форум
Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU
Люди и горы > Владимир Марков >
Всего отзывов: 4 (оставить отзыв)
Рейтинг статьи: 4.25
Автор: Владимир Марков, Петропавловск-Камчатский.
Фотографии предоставили: Виктор Дахин, Татьяна Миргородская, Виталий Гвоздев.

Мы не «Ежики в тумане». Мы альпинисты Дальнего Востока


Виктор Дахин в настоящее время
«Лед тронулся, господа присяжные и заседатели …». Люди стали откликаться на мои просьбы. То есть давать свою версию о первых шагах альпинизма в Приморском крае. У нас есть альпинизм на Дальнем Востоке, а значить есть и ИСТОРИЯ. И все это должны понять. Остается для этого понятия все прояснить по далеким 60-70 годам. Если я это проясню, все будут в глубоком нокдауне и им уже эта история будет не нужна. Ну, если только рядом положить – а вдруг пригодится?
Думаю, «старички» поняли это. И взялись за бумагу и карандаш. Это Миша Ситник, Миша Фейгин, Татьяна Миргородская, Костя Доброшевский, Виктор Дахин. В Америке просыпается Виталий Гвоздев и никак не может понять, что от него хотят. Пока прислал только фотографии. Но мы Гвоздя знаем. Никуда он от нас не денется – все сделает правильно.


Слева направо: Шлемченко С., Шаповаленко И., Марков В., Эйдус С., Суприянович И.
и наш друг команды на альпиниаде в ГИРИЧИ (Чечено-Ингушетия.)

У нас как? Что-то нужно найти, залезаем в интернет. Забиваем в «поисковике» данные, фамилии и ……….! Вот и все. И нет проблемы! Почему? Потому что вообще ничего нет.
Тут мне звонит Александр Родионов (Родионыч-Желтый) и говорит: «Ты газету «Владивосток» № 2959 за 29/06/2011 видел?» Я, естественно, молчу. Традиционный мой ответ нашего кинематографа: «Мои гусары ни книг, ни газет не читают, как за себя ручаюсь» в этом случае не подходит. Желтый не унимается: «Я эту статью открыл, и на первой фотографии – твоя рожа. Посмотри! Тебе понравится». Залажу в интернет. Действительно, сам Пикарский, да именно тот журналист, который всегда впереди и любит накопать материал на нашего брата ЭКСТРЕМАЛА. Статья называется «Пик Владивосток. Приморский Маресьев поднял наш город на вершину Памира». Читаю его первые слова и вижу СВОЙ труд. Ну, наконец, два БРАТАНА встретились. И что он написал: «Сколько живу в Приморье, столько и слышу легенду: когда-то в каких-то высоких горах вдали от Приморья некие люди поднялись на безымянную вершину и назвали ее в честь нашего города – пик Владивосток. С каждым годом легенда обрастает все новыми подробностями, нередко просто фантастическими…»


Анатолий Скригитиль, Мересьев в альпинизме
Может, он и прав. Но! Вот это «но». Сейчас на Украине гуляет книга, повесть А. Димарова «Вершина» об этих событиях, а именно о 70-х годах. Книга создана на основе воспоминаний Анатолия Скригитиля. Я эту книгу держал в руках. Но не долго. Сын Татьяны Миргородской – Алексей Сахаровский принес ее мне почитать. Я открыл ее, а она написана на украинском языке. И что теперь? Я на русском еле-еле книгу понимаю, кириллицу …….ну. А на украинском? Издеваетесь что ли? Она у меня неделю полежала и отправилась обратно к хозяину, то есть к Татьяне Миргородской. Виктор Дахин упростил задачу и дал мне другую наколку. Эта повесть была напечатана в журнале «Знамя», еще в 1985 году в июньском номере. Пока руки не доходят. Да и ветераны помогают. Сами пишут. Мне остается только воспользоваться первоисточником, что я в своем рассказе и сделаю. При этом сам Виктор Дахин был не доволен тем, как А. Димаров описал трагедию на вулкане Ключевская сопка. Этот факт был мне на руку. Главное – человека не расшевелить, а разозлить, только тогда дело тронется с мертвой точки. При переписке с Виктором я еще подлил маслица в огонь. Это у меня не впервой, опыт есть. Первый раз это сделал с Татьяной Миргородской. Та чуть Борьку Хершберга не придушила. Все обошлось. Кстати, первый, кто меня предупредил тормозить на поворотах, - это был Миша Ситник, примерно так: «Ты это болото всколыхнул, они тебя там и притопят!» «А мы не ……. с Тризоркой на границе». Я фильм «Первая кровь» с участием Сталлоне смотрел. Был готов ко всему.


Татьяна Миргородская (Сахаровская),
собственной персоной,
в те далекие 70-е

Подлив в огонь маслица я наблюдал за Виктором Дахиным – сработало. Долго результатов не ждали. Виктор Дахин не только написал статью, он ее отослал для ознакомления старшему брату семьи Берсеньева – Юрию Берсеньеву. Какая у них работа велась, я не знаю. Знаю одно! Виктор – серьезный человек и представляет свой материал не только как повествование, а как точный документ событий, которые произошли в далекие 70-ые годы. Тайна, которая парализовала альпинизм в самом городе Владивостоке в начале 70-х и почти до начала 80-х, в этой статье приоткроется. Мне остается только сопереживать.

Юбилейная трагедия на Ключевской сопке.
Февраль 1970 года.


Анатолий Скригитиль в горах Памира
«Как-то, в 2012 году, я через «поисковик» в интернете нашел сайт известного владивостокского альпиниста Владимира Маркова и статью на нем, посвященную истории приморского альпинизма, где очень коротко было написано о его первопроходцах и первом руководителе Анатолии Скригитиле. В этой истории его жизненный путь прослеживается от Приморья до Памира. Здесь в 90-х годах прошлого века его следы обрываются. Кто-то дал информацию, что он со своей семьей эмигрировал в Канаду. У меня возникло желание дать Владимиру дополнительную информацию о Скригитиле, которой я располагал. Через интернет я связался с ним и получил ответ-пожелание написать историю трагического зимнего восхождения владивостокских альпинистов в феврале 1970 года на вулкан Ключевская сопка на Камчатке, участником которого я был.
Эта давняя история не дает мне покоя вот уже 43 года. Горечь утраты в том восхождении лучшего друга молодости Володи Берсеньева, сопричастность к его гибели отягощают душу, и я решил написать ее.
Заранее прошу прощения у участников восхождения за возможные неточности – все-таки прошло очень много времени, а человеческая память – не компьютер.

Пахомов Владимир, собственной персоной
Я пытался привлечь на помощь в написании истории Пахомова Владимира – одного из участников восхождения, который с 1994 года проживает в США. Он живо откликнулся, обещал помочь, но вскоре по непонятной причине надолго замолчал и на мои запросы больше не отвечал. Хорошо помог мне Юрий Берсеньев, сообщивший мне некоторые важные подробности тех далеких событий.
В написании своих воспоминаний я также использовал повесть А. Димарова «Вершины». В ней фрагментарно даются воспоминания Анатолия Скригитиля о том восхождении. Не со всем, изложенным в ней, я согласен, а многое важное в ней и недоговорено. Возможно, кого-то из живых участников не устроит моя версия воспоминаний, но я имею право на ее изложение.
История приморского альпинизма берет свое начало от спелеологической секции при приморском филиале Географического общества СССР. Ею в то время руководил Олег Приходченко. Образовали секцию энтузиасты этого дела в начале 60-х годов. В 1967 году в нее вступили: Скригитиль А., Берсеньев В., Дахин В., Шлемченко В., Сорокатюк Э. и другие. Все мы были однокурсниками геологического факультета ДВПИ, на который поступили в 1966 году. Анатолий Скригитиль поступил в институт на льготных условиях после службы на Тихоокеанском флоте (точнее, на атомной подводной лодке). Остальные поступали после окончания школы. Влекомые романтикой путешествий, мы выбрали специальность геолога, с этим же мы пришли и в спелеологию. До 1969 года принимали активное участие в обследовании и поисках пещер, а также в турпоходах в горах Центрального и Южного Приморья. Кроме нас, в то время активными членами спелеосекции были: Олег Приходченко,Вячеслав Коробков, Виктор Татарников, Татьяна Миргородская, Татьяна Тишина и другие. С весны 1967 г. члены спелеосекции по выходным дням часто участвовали в тренировках по скалолазанию, которые проводили то в каменном карьере на Седанкинском перевале, то на береговых скалах бухты Тихой, мысов Басаргина и Горностая. Обучал нас технике скалолазания Анатолий Скригитиль, который еще до службы в армии прошел через альпинистские лагеря на Карпатах и Кавказе и имел 2-й разряд по альпинизму. (Кроме этого, он постоянно занимался бегом, участвовал в краевых лыжных соревнованиях). Потихоньку обзаводились снаряжением для скалолазания. Купить его в магазинах в то время было невозможно из-за полного отсутствия. Веревки покупали у рыбаков, каски и карабины у строителей и монтажников.
Полученные на тренировках навыки скалолазания применяли в исследовании пещер. Инициатором многих походов был Владимир Берсеньев, с которым я подружился с начала учебы в ДВПИ. Умный и волевой, он своими замыслами увлекал за собой других. Благодаря его инициативе было организовано много походов. Осенью 1969 года группой из пяти человек (два брата Берсеньева, Дахин, Шлемченко и Мартынов) прошли несколько серьезных пещер в Красноярском крае. Идейным и техническим организатором и руководителем этого похода опять же был Володя Берсеньев.


1967 год. Ключевская сопка. Слева направо: Скригитиль, Дахин, Васильев

По замыслу и большой подготовительной работе Берсеньева летом 1967 года было совершено большое путешествие (к тому же первое) на Камчатку. Группа состояла из Берсеньева В., Скригитиля А. и Дахина В. Путешествие началось в начале августа с острова Кунашир, где весь наш 1-й курс геологов под руководством декана Фремда Г.М. прошел учебную геологическую практику. Всем курсом мы посетили вулканы Менделеева и Головнина, а семь человек (в том числе и мы трое) двумя отдельными группами сходили на красивейший вулкан Тятя, высотой 1800 м. В путешествии по Кунаширу и Камчатке руководителем, как самый старший и опытный, был Анатолий Скригитиль. После Кунашира пароходом приплыли в Петропавловск.
В планах по Камчатке у нас было добраться в Ключевскую группу вулканов, сделать несколько восхождений и обязательно на Ключевской вулкан, который является самым высоким вулканом Европы и Азии. В Петропавловске мы связались с руководителем местной альпсекции Сергеевым, с которым согласовали наш план и получили добро на восхождение на вулканы Ключевской и Овальную Зимину. Сергеев также помог нам со снаряжением. Он дал нам недостающие ледорубы (у Скригитиля был свой айсбайль) и кошки.
В Петропавловске к нам присоединился четвертый человек – Владимир Васильев. Он также был членом владивостокской спелеосекции. Прилетев на самолете в поселок Ключи, мы связались с местными вулканологами и через день-два попутно на их машине доехали до сейсмостанции Апахонтичи у подножья Ключевской сопки. Отсюда мы вчетвером совершили восхождение на этот вулкан. Прошло оно без особых трудностей, т.к. с погодой нам повезло и было тепло. На восхождении делали один промежуточный лагерь на высоте около 3000 метров. При подъеме на вершину испытали прелести горной болезни. После этого восхождения Васильев покинул нашу группу и уехал во Владивосток, а мы втроем сделали восхождение на вулкан Овальная Зимина. Восхождение было технически несложным. Некоторую сложность и опасность представлял спуск с вершины горы по леднику, на котором пришлось преодолевать многочисленные глубокие трещины.
Каникулы наши заканчивались, нужно было возвращаться на учебу во Владивосток. Хотелось сходить еще на вулканы Толбачик и Безымянный, но, увы, времени не осталось. До сих пор жалею, что не сходили. На учебу можно было и опоздать.


Владивостокские альпинисты на склонах Корякского вулкана

Вернувшись в Петропавловск, снова встретились с Сергеевым, отчитались о сделанных восхождениях. Он выдал нам официальные свидетельства на пройденные маршруты. Вместе с большой группой местных альпинистов мы поучаствовали в однодневном воскресном выезде на природу в местечко с названием Вачкажец, где на лоне очень красивой осенней природы хорошо отдохнули. Здесь возле каскада водопадов на горной речке Скригитиль и Сергеев имели продолжительную беседу, в ходе которой договорились о поддержке камчатскими альпинистами наших дальнейших восхождений на вулканы. Также было решено создать альпинистскую секцию во Владивостоке.
Зимой 1967-68 гг. в ДВПИ при спортивном обществе «Буревестник» Скригитиль официально организовал альпинистскую секцию. На февральских каникулах в 1968 и 1969 годах под его руководством были проведены зимние восхождения на «домашние» вулканы: Авачинский, Козельский, Корякский. В них участвовали Васильев, Якубенко, Берсеньев, Коробков (?), Сорокатюк (?) и другие, кто точно сейчас уже не помню. Я участвовал только в восхождении на Авачу в 1969 году. Прямо скажу, восхождение мне не понравилось. Прошло оно в условиях пурги, т.к. Якубенко спешил вернуться во Владивосток. Запомнилось оно мне как гонка в снежной круговерти. Я едва успевал за своими матерыми товарищами (Скригитиль, Якубенко, Васильев). Это был голый экстрим. В результате я обморозил щеки и запястья рук. К 1970 году у меня и Володи Берсеньева был 3-й разряд по альпинизму. Скригитиль и Якубенко в восхождениях на «домашние вулканы» хорошо сходились и понимали друг друга с полуслова. Между этими сильными спортсменами сразу установились дружеские отношения. Способствовали этому примерно один возраст, сходство характеров и увлеченность альпинизмом. Виктор имел 1-й разряд, но был дисквалифицирован за смертельный случай на Кавказе в группе, которой он руководил. Ему было около 30 лет, и работал он в каком-то проектно-строительном институте.
В декабре 1969 года Скригитиль предложил идею зимнего восхождения на Ключевскую сопку. Его можно было провести в 1970 году на февральских каникулах. Чтобы получить финансовую поддержку от «Буревестника», решили посвятить восхождение 100-летнему юбилею со дня рождения Ленина. Эта мысль понравилась спортивному руководителю общества. (Знал бы он, чем кончится для него эта затея!) Он обещал нам финансовую поддержку за придание восхождению пропагандистской направленности. На совместном совещании было решено:
1. Установить на вершине Ключевской сопки памятную доску – посвящение.
2. Снять об этой экспедиции короткий фильм для последующего показа по телевидению.
Для фото - и киносъемок нам довольно быстро нашли человека. Им оказался Сергей Лобанов – крепкий и рослый парень, который работал в ДВГУ, кажется, в должности фотографа. Так как ему пришлось в одном лице совмещать обязанности режиссера и оператора, то мы дали ему прозвище «режопер». (Фотосъемку в экспедиции также делал Скригитиль. Хороших фотографий получилось много. С киносъемкой же получились большие затруднения, т.к. на морозе кинокамера с пружинным приводом механизма часто отказывалась работать, а кинопленка становилась хрупкой и рвалась. Так что на кино Лобанову удалось снять отдельные малозначительные эпизоды экспедиции, а в день 7 февраля из-за сильного мороза кино-и фотосъемка не удались).


Павлов Павел, собственной персоной
В скором времени для этой экспедиции сформировалась группа из 8 членов альпсекции: Скригитиль Анатолий, Якубенко Виктор, Берсеньев Владимир, Дахин Виктор, Коробков Вячеслав, Пахомов Владимир, Лобанов Сергей и Павлов Павел. Последний – альпинист со 2-м разрядом в возрасте около 27 лет. Он вступил в секцию незадолго до похода. Служил на аэродроме «Двойка» (район поселка Угловое) в звании лейтенанта. Имел среднюю физическую комплекцию, носил круглые очки, характер очень общительный.
Пахомов и Лобанов опыта восхождений не имели, но были физически крепкими парнями. Коробков –невысокий парень с черной бородкой и в очках. Вячеслав был давним членом спелеосекции и проверен в совместных походах и, кажется, принимал участие в одном из выездов на «домашние» вулканы. Пахомов – щуплый, но физически крепкий паренек, наш однокурсник и ранее ни в какие походы с нами не ходил, тем более в горы. Все, кроме Скригитиля, Якубенко и Павлова, были примерно в одном возрасте – около 22 лет. Скригитиль и Якубенко, как наиболее опытные и схоженные, составили руководящее ядро экспедиции. Формальным руководителем стал Скригитиль. В целом наша группа оказалась довольно пестрой по альпинистской подготовке и малосхоженной в своем большинстве.
Январь 1970 года выдался для нас, студентов, очень напряженным. Нужно было не только готовиться к экспедиции, но и сдавать зачеты и экзамены в институте. Для Володи Берсеньева период с октября по январь оказался особенно тяжелым из-за большого отвлечения на спелеодела. За это время в начале ноября он организовал сложный спелеопоход в пещеры Красноярского края. С октября по декабрь читал лекции в Географическом обществе для начинающих спелеологов, а потом сходил с ними в пещеру Приморский Великан. В начале декабря слетал в Ленинград на всесоюзное совещание по карсту и пещерам. Кроме этих дел, он оказывал техническую помощь отцу, готовившемуся к защите докторской диссертации. Из-за большой загруженности посторонними делами, Володя почти не занимался учебой и в конце декабря декан Фремд предложил ему уйти в академический отпуск. Володя отказался и заверил его, что все зачеты и экзамены сдаст. Свое слово он сдержал. Экзаменационную сессию сдал успешно, заработав повышенную стипендию, а также большую нервную и физическую усталость. Он говорил брату, что ехать на Камчатку не хочет, но надо, чтобы не подвести товарищей – разрядников в группе мало.


Берсеньев Владимир Игоревич с работягой Шмелем
Параллельно с экзаменами собирали снаряжение. На турбазе в пригороде Владивостока взяли напрокат туристические лыжи. Недостающие трикони и ледорубы нам обещали дать петропавловские альпинисты. Нашли две двухместные перкалевые палатки. Спальники приготовили облегченные, туристические. Были у нас два бензиновых примуса типа «Шмель», которые опасны в эксплуатации, т.к. часто вспыхивают факелом. На барахолке я купил ножовку для строительства снежных хижин и пещер. Берсеньев для этого же дела приготовил дюралевую пластину. Куртки почти у всех были облегченные, на искусственном меху с брезентовым верхом, ботинки туристические неутепленные или горные типа «вибрам». Капроновые веревки в достаточном количестве у нас были. В общем, к назначенной дате, как нам казалось, мы были хорошо экипированы. Хочу отметить, что в те годы в спортивных магазинах не было альпинистского снаряжения. О легких и теплых пуховых костюмах и спальниках мы могли только мечтать. Ватные туристические спальники и брезентовые палатки занимали в рюкзаке много места и были тяжелы. Туристические лыжи были узкими и под весом тяжело нагруженного человека в рыхлом снегу проваливались глубоко. Да что говорить, если не было даже полиэтиленовой пленки.
31 ЯНВАРЯ сразу после сдачи последнего экзамена вылетели всей группой в Петропавловск. (Здесь Юра Берсеньев подсказал мне, что Якубенко в это время уже был в Петропавловске, где принимал участие в альпинистском сборе камчадалов. К сожалению, я этого факта не помню). В то время билет на самолет стоил 60 рублей (до Москвы в два раза дороже). На перелете мы сумели сэкономить деньги, т.к. воспользовались студенческой льготой и купили билеты за 50, кто законно, а кто и по чужому студенческому билету.
По прилету в Петропавловск получили от местных альпинистов недостающее снаряжение и на следующий день вылетели в поселок Ключи. В Ключах заночевали в небольшой гостинице.
Нам предстояло пройти до Ключевской с тяжелыми рюкзаками на лыжах расстояние около 50 км. У вулканологов мы уточнили ориентиры пути до сейсмостанции Апахонтичи у подножия вулкана. Нам рассказали, что по дороге у нас будет возможность переночевать в домике связистов и в землянке охотников.
В районе Ключей в это время года лежат глубокие снега, и стоит мороз до 30 градусов. Ключевская сопка хорошо видна из поселка. Это гора с правильным, заснеженным конусом и постоянным белым шлейфом газов из кратера. Высота вулкана из-за неточностей измерений, а также извержений за последние 60 лет менялась от 4650 м до 4830 м по последним данным.


Первый день пути из Ключей. Едем на санях.
Слева направо: Берсеньев – Стригитиль – Якубенко – Коробков – Пахомов – Павлов – Дахин

2 ФЕВРАЛЯ. В первый день пути из Ключей нам повезло – нас догнал гусеничный трактор, который тащил за собой большие деревянные сани – волокуши. Трактор ехал куда-то за сеном. Мы всей группой загрузились на сани и с весельем продолжили свой путь. Ехать было холодно, поэтому периодически кто-то слезал с саней и бежал за ними для согревания ног. На санях мы проехали несколько километров, далее покатили на лыжах по довольно хорошо наезженной дороге. Под вечер дошли до пустующего домика связистов. Заготовили дров и с комфортом на нарах переночевали.
3 ФЕВРАЛЯ. На второй день похода нам предстояло идти по просеке телефонной линии, соединяющей поселки Ключи и Козыревский. Линия проходит вблизи подножья Ключевской сопки, и по ней летом на грузовых машинах изредка ездят вулканологи. Если в первый день мы шли на лыжах по проторенной тракторами и машинами дороге, то теперь нам пришлось идти по снежной целине. Под нашим весом с тяжелыми рюкзаками рыхлый снег проминался узкими туристическими лыжами на глубину 20-30 см. Очень тяжело было пробивать лыжню первому лыжнику, поэтому его меняли через каждые полчаса. С большой физической нагрузкой (у каждого был рюкзак весом около 30 килограммов), с короткими перерывами на отдых и обед шли весь световой день. Местный лес состоит из нетолстых белоствольных берез с примесью лиственниц и елок. Все березы причудливо загнуты к земле частыми и обильными снегопадами и не выпрямляются даже летом. От усталости мы уже перестали замечать окружающую зимнюю красоту и только на перекурах осматривались и доставали фотоаппараты.
К вечеру дошли до небольшой охотничьей землянки. Она была построена с расчетом на двух человек. С очень большим уплотнением в ней смогли разместиться только 6 человек. Двум добровольцам (Пахомову и Берсеньеву) пришлось ночевать на морозе в спальных мешках – кукулях из оленьих шкур, которые оставили в землянке охотники.
4 ФЕВРАЛЯ. На третий день мы планировали дойти до сейсмостанции Апахонтичи у подножья Ключевской. От землянки вскоре с телефонной линии свернули на едва видную в лесу прогалину лесной дороги. Сказывалась сильная усталость двухдневного перехода, все мышцы тела болели, но в пути постепенно размялись. Стояла тихая пасмурная погода, потеплело, и порошил снег. Скоро на дороге появился охотничий путик – лыжня, идущая от капкана к капкану. В одном из капканов обнаружили живого соболя. Почти все видели такого красивого зверька впервые и с восторгом его рассматривали. Соболь метался в капкане и сердито урчал. Хоть и было жалко, пришлось убить его, чтобы он не вырвался из капкана, и мы не попали под подозрение охотника в воровстве. Предположили, что капканы расставил кто-то из работников сейсмостанции.


Геофизик Фешин Валентин (слева) и каюр

Вскоре густой лес сменился редколесьем, а далее пошли холмы, поросшие кустарником и невысокой ольхой. Начиналось подножье вулкана, где растительность угнетают частые извержения. Часа в 3 дня подошли к сейсмостанции. Впервые я побывал здесь со своими друзьями Скригитилем, Берсеньевым и Васильевым в конце августа 1967 года, в начале красочной камчатской осени. Сейчас бревенчатая изба на пригорке на фоне белого конуса Ключевской сопки утопала в сугробах. На подходе к избе навстречу нам с лаем выскочили большие лохматые собаки. На их лай вышли двое мужчин, которые быстро успокоили их. Один из них был лет 25-ти с черной бородкой. Он представился геофизиком по имени Фешин Валентин.
Второй мужчина в возрасте около 40 лет был каюром и имел рыжеватую бороду. Фамилию и имя его моя память не сохранила. Мы объяснили немного растерянным хозяевам цель нашего визита. Они пригласили нас в избу. Внутри нее вдоль одной из стен на стеллажах стояла сейсмоаппаратура и радиостанция. Все остальное пространство было жилым. Дежурство вулканологов на станции постоянное и осуществляется вахтенным методом. Цель работы дежурной смены – постоянное наблюдение с помощью приборов за активностью вулканов Ключевской группы и своевременное оповещение о начинающемся извержении, как вулканологов, так и населения.
Вечер на сейсмостанции прошел в подготовке к восхождению, в ремонте снаряжения и за разговорами с вулканологами. Оказалось, что капканы расставил каюр, и он обрадовался нашему сообщению о соболе в капкане. Фешин дал нам на восхождение небольшую радиостанцию «Недра» для связи с Апахонтичами. Спать легли поздно.


Первый день восхождения на вулкан Ключевская сопка

5 ФЕВРАЛЯ. Утром быстро собрались и засветло вышли на гору. Павлов поменял свои туристические лыжи на широкие охотничьи, подбитые нерпичьим мехом. По рыхлому снегу и вверх по склону на таких лыжах идти намного легче, чем на туристических, что вскоре все признали безоговорочно. Погода, как и вчера, стояла тихая, пасмурная и порошил снег. Видимость была плохая, и вулканы не были видны. Часа 3 шли на лыжах вдоль подножья Ключевской, пересекая заснеженные овраги и лавовые потоки. Остановившись на обед, вскипятили на примусе чай и перекусили всухомятку. После обеда пошли в гору. Постепенно ветер усилился, и началась метель. Крутизна склона заметно увеличилась, и дальше на лыжах идти было нельзя. Сняли их и понесли с собой. Вскоре в неутихающую метель стали устраивать лагерь. На расчищенной площадке установили входами друг к другу две двухместные палатки, а рядом с ними из снежных блоков соорудили ветрозащитную стенку. В очень большой тесноте устроились в палатках и, поужинав, кое-как улеглись спать.


Первый день восхождения на Ключевскую

Первый день восхождения на Ключевскую. Остановка на обед. Слева направо: Павлов – Берсеньев – Пахомов – Скригитиль – Якубенко – Дахин – Коробков

Первый день восхождения на Ключевскую. Слева направо: Якубенко – Скригитиль – Павлов и другие

6 ФЕВРАЛЯ. Из-за тесноты и холода выспались плохо. Из туристических ботинок переобулись в тяжелые и холодные трикони. Лыжи и палки оставили воткнутыми в снег на месте лагеря. Почти весь день в медленном темпе и с передышками шли в гору. При ходьбе придерживались невысоких каменистых гребней, по которым идти легче, чем по снегу. Погода была умеренно холодная и ветреная, временами порошил снег. Тяжелые рюкзаки согревали, поэтому замерзающих не было. Лагерь стали устраивать часа за 2 до сумерек. Опять вырубили и спланировали площадку под палатки и соорудили из блоков защитную стенку. Учитывая большую тесноту в палатках, я и Берсеньев сразу же взялись копать для ночевки пещеру. Рядом с палатками в снежном борту кулуара довольно быстро с помощью ножовки и дюралевой пластины соорудили пещеру. В ней могли разместиться с комфортом три человека. Устройство лагеря закончили к сумеркам. Ужинали в тесных палатках при свете фонариков. В назначенное время Скригитиль попытался по рации связаться с Апахонтичами. Связи не получилось. Вероятно, склон Ключевской закрывал нас от сейсмостанции. Бересеньев и я устроились спать в пещере, больше к нам никто не присоединился. Вход в нее завесили штормовкой, и внутри стало относительно тепло. Мы оказались в явном выигрыше в сравнении с теми, кто спал в тесных и холодных палатках, которые, к тому же, всю ночь трепал ветер.


Берсеньев Владимир Игоревич в первые дни экспедиции
7 ФЕВРАЛЯ. С ночи дул северный пронизывающий ветер при морозе около 25-30 градусов ниже нуля. День обещал быть очень холодным. Пока дежурные затемно готовили на капризных примусах завтрак и кипятили чай, остальные одевались и готовили снаряжение для штурма вершины. На ноги обували кожаные трикони. За ночь на морозе они остыли, и ноги в них почти сразу начали ощущать холод, который в этот день преследовал нас постоянно. Оказалось, металлические зубцы, которыми окованы подошвы ботинок, очень хорошо выводят тепло изнутри обуви. От холодной подошвы в сильный мороз не спасали даже войлочная стелька и двойные шерстяные носки. Во что мы примерно были одеты, я могу описать на своем примере. На мне под верхними обычными брюками были надеты теплые лыжные штаны. Под брезентовой курткой с капюшоном и подстежкой из искусственного меха у меня были тельняшка и два шерстяных свитера. На голове был шерстяной вязаный подшлемник – маска с отверстием для глаз, на руках – вязаные шерстяные варежки и просторные меховые рукавицы с брезентовым верхом. Примерно так были одеты и остальные. Во время сборов ко мне обратился за советом Володя Берсеньев. Он не знал, как ему лучше одеться. У него был толстый водолазный свитер, но он сомневался, одевать его под куртку или нет. При его немножко полноватой комплекции он боялся, что в этом свитере будет потеть, а на сильном ветре это чревато переохлаждением. Я сказал ему, что не знаю, что ему посоветовать. Посомневавшись, он оставил этот свитер в лагере, а одел поверх тельняшки обычный свитер и тонкую брезентовую штормовку. Теперь-то я понимаю, что для такого холодного дня он оделся слишком легко, и толстый свитер в рюкзаке его сильно бы выручил на восхождении.


Скригитиль Анатолий Михайлович в первые дни экспедиции
Часам к девяти, когда уже стало совсем светло, закончили завтрак и сборы. С собой взяли небольшой термос с горячим кофе и какой-то легкий перекус, которым мы так и не воспользовались. На случай вынужденной ночевки ничего не взяли, даже фонариков.
Из лагеря вышли, связавшись веревками в три связки, с ледорубами в руках.

Разбивка по связкам была следующей:
  • Первая связка: Якубенко, Коробков и Лобанов.
  • Вторая связка: Скригитиль, Дахин.
  • Третья связка: Павлов, Берсеньев и Пахомов.

  • В такой последовательности связок и шли весь день к вершине. При такой разбивке в каждой связке был опытный альпинист первого или второго разряда. Они же возглавляли каждую связку на подъеме. Наш второй лагерь располагался примерно на высоте 3000-3500 метров над уровнем моря. Точно высоту определять было нечем. За день нам предстояло преодолеть больше километра высоты. Шли, контролируя друг друга и соблюдая дистанцию. За все время никто не срывался, т.к. трикони хорошо держали на уплотненном ветрами снегу, да и крутизна склона не была опасной.
    Часа два-три шли в неплохом темпе, затем постепенно он стал снижаться, и все чаще делали остановки, чтобы отдышаться и отдохнуть. То, что вчера давалось довольно легко с тяжелыми рюкзаками, сегодня налегке преодолевалось с трудом. Мы понимали, что это влияние высоты все сильнее тормозит нас.
    Сразу после выхода из лагеря все стали ощущать сильный холод. Лица наши довольно хорошо защищали вязаные подшлемники – маски. Меховые рукавицы тоже защищали неплохо, хотя пальцы руки, державшей стальную головку ледоруба, мерзли постоянно. Из-за этого даже иногда приходилось перекладывать ледоруб с руки на руку.
    Пальцы на ногах, обутых в трикони, начали мерзнуть почти сразу. Сначала холод был терпимый, потом со снижением темпа хода ноги стали мерзнуть все сильнее. На остановках приходилось согревать их маятником, но это помогало недолго, а потом перестало вообще помогать. Кроме меня, на подъеме ноги мерзли и у других ребят, но все терпели холод. Наши старшие (Скригитиль и Якубенко) шли в хорошем темпе, и их начали раздражать отставание и частые остановки некоторых. В число отстающих входили: Дахин, Берсеньев, Пахомов. Когда вышли к ледяному предвершинному куполу, солнце уже было очень низко над горизонтом. (Лед вблизи вершины образуется от таяния снега под влиянием кратерного тепла. Вблизи кратера льда – нет, и вулканический песок ощутимо теплый). До кратера по склону оставалось предположительно метров 200-300.
    Буквально каждый метр высоты я одолевал уже с трудом, болела голова, не хватало дыхания, а пальцев ног уже не чувствовал. Все окружающее начало терять реальность. Как мне рассказывал Пахомов, он испытывал точно такие же ощущения. Это были явные симптомы горной болезни.
    По льду пошли еще медленнее, т.к. нужно было тщательно страховать друг друга. Связка Якубенко оторвалась от всех и скрылась из видимости за взлобком – они торопились донести на вершину памятную доску. В это время при перекладывании ледоруба из руки в руку из-за того, что от его головки сильно замерзли пальцы, я выронил его. Ледоруб заскользил вниз по льду и где-то недалеко остановился. Скригитиля моя оплошность сильно разозлила, и он с трудом сдерживался, чтобы не раскричаться на меня. Меня эта неудача тоже сильно расстроила. Стали спускаться вниз за ледорубом. Оказалось, он пролетел метров сорок и застрял на камнях. На спуске к ледорубу Скригитиль увидел, что Берсеньев в приближающейся связке Павлова идет, как пьяный. На одной руке у него почему-то нет рукавицы, а ледоруб висит на руке на ремешке. Анатолий быстро оценил ситуацию и стал спускаться к нему. Он спросил у Володи, что с ним. Из-под обледеневшей маски, которую он стремился сорвать белой рукой, прозвучало какое-то бессмысленное бормотание. Анатолий понял, что его состояние – следствие горной болезни, и спасти Володю может только быстрый спуск вниз. Нашли рукавицу, и надели на руку. Скригитиль спросил у Павлова аптечку, которая должна быть у него в рюкзаке, быстро вскрыл ее и перерыл содержимое. Но в коробке, кроме таблеток, бинтов и прочей дребедени, он не нашел ни камфары, ни шприца, которые бы сейчас могли поддержать сердечную деятельность. (Почему в аптечке не оказалось шприца и камфары я сейчас не знаю, хотя Юра Берсеньев утверждает, что Володя укомплектовывал ими аптечку). Вспомнил про кофе, что в термосе. Налил в кружку горячей жидкости и попробовал напоить Володю, но тот сжимал зубы и выплевывал кофе. Потом, взяв Володю под руки, Скригитиль и Павлов стали спускаться вниз, я и Пахомов страховали их сзади.
    Якубенко, встревоженный долгим отсутствием остальной группы, стал со своей связкой быстро спускаться от кратера вниз. Увидев издалека три фигуры в обнимку, идущих словно пьяные, а две немного позади, он понял, что произошло несчастье. Отвязавшись от своей связки, он очень быстро пошел, почти побежал, к ним. Догнав, сменил Павлова. Нужно было как можно скорее спуститься в лагерь. Кончился лед, и вскоре на снегу Володя уже не смог идти и висел на плечах товарищей. Пришлось остановиться. Солнце уже закатилось за горы, и быстро стало смеркаться. Володю посадили на рюкзак и подперли другими рюкзаками, чтобы не покатился вниз. В начинающихся сумерках стало ясно, что сейчас наступит темнота и ночевать придется здесь. Скригитиль дал команду всем копать для себя пещеры. Начали искать снежные надувы, где можно выкопать пещеры. После недолгих поисков нашли подходящие и стали копать. Пещеру для Берсеньева копали с остервенением вчетвером, по очереди меняя друг друга, Скригитиль, Якубенко, Павлов и Пахомов. Копали ледорубом и руками. В ход пошла даже памятная доска, которую так и не оставили на вершине (воспоминание Пахомова). Выкопали пещеру быстро. Володя уже не сидел – лежал на спине и не дышал. Анатолий схватил руку и стал искать пульс. Рука была тяжелой и холодной, пульс не прощупывался. Затащили Володю в пещеру. Якубенко и Павлов, меняя друг друга, стали делать ему искусственное дыхание, а Анатолий пытался растереть его тело. Долго пытались реанимировать и, наконец, поняли, что все безнадежно. Остальные члены группы, не участвующие в спасении Берсеньева, в это время копали пещеры для себя, поэтому не могли видеть, как спасали Володю. Пещеры – это громко сказано. На самом деле мы смогли выкопать руками и ледорубами тесные норы, глубиной метра 2-2,5. Копали пещеры и ночевали в них попарно. Я копал с Коробковым. Закончив свою нору, мы поднялись вверх узнать состояние Володи. Хотя я уже предчувствовал большую беду, но все еще надеялся, что он жив. Здесь в темноте, мы узнали, что Володя уже не дышит, и ему делают искусственное дыхание. Без слов было понятно, что в таких условиях это уже смерть. Усталость прошедшего дня как физическая, так и психическая, усугубленная горной болезнью и холодом, притупила все чувства и не позволила в этот вечер осознать ужас происшедшего. Накатила сильная апатия ко всему, даже к своей жизни.
    Вернувшись к своей пещере, я решил осмотреть свои потерявшие чувствительность ноги. Разулся, снял носки и ощупал пальцы. В темноте на ощупь они были твердыми и ледяными. Стал растирать их, потом хлестать кожаным поясным ремнем. Эти процедуры не помогли. У Коробкова с ногами оказалось все в порядке. Ночевать в пещере легли «валетом»: я головой внутрь, а Слава – наружу. На ночь свои ноги в шерстяных носках я засунул ему на грудь под теплую меховую куртку.
    Ночь прошла в стылом забытье. Ветер стих, а небо было звездным.

    8 ФЕВРАЛЯ. Едва рассвело, стали вылезать из нор и разминать свои затекшие и застывшие тела. Утро было морозное, но безветренное. Вскоре склоны соседнего вулкана Камень осветились восходящим солнцем. Его грандиозные заснеженные стены и крутые склоны производили сильное впечатление в этом холодном безмолвии, но уже не вызывали восторга.
    Пальцы на ногах за ночь так и не отогрелись. С трудом натянул задубевшие на морозе трикони на одеревеневшие ступни. Поднялся к остальным ребятам. Тело Володи лежало возле входа в пещеру. Не верилось, что он мертв. Коснулся рукой его груди. Она была тверда, как камень, руки и лицо побелели. Пришло, наконец, осознание, что Володи уже никогда не будет, и какую страшную весть придется сообщить его родителям. А ведь только вчера все было хорошо!
    Выяснилось, что кроме меня поморозили ноги Павлов, Лобанов и Пахомов. Якубенко и Скригитиль пока ничего не говорили о своих ногах. Используя еще одну штормовку, они обвязали тело Володи шнуром и дали указание остальным спускаться в лагерь. На плохо слушающихся ногах стали потихоньку спускаться. Скригитиль и Якубенко, подстраховывая друг друга, следом за нами стали волоком по снегу спускать тело Володи. К лагерю спустились часа за три. К середине дня мороз заметно ослабел, и ветра почти не было. По сравнению со вчерашней погодой было тепло. Если вчера без маски можно было минут за десять обморозить лицо, то сегодня можно было спокойно идти с открытым лицом. Спускаясь вниз, я думал, почему мы не устроили в последнем лагере дневной отдых, как обещал на Апахонтичах Скригитиль? В этом случае мы бы хорошо отдохнули от пятидневного перехода с тяжеленными рюкзаками и прошли акклиматизацию на высоте, а штурм вершины пришелся бы на этот теплый день. Зачем была нужна такая гонка?
    Добравшись до лагеря, стали топить снег на примусах и пить воду. Мучила сильнейшая жажда, но есть не хотелось, хотя в последний раз мы ели вчера утром.
    Угнетенные случившимся, между собой разговаривали мало. В лагере опять осматривали свои ноги, пытались их растирать, но это не помогало. Для нас теперь главным было добраться до Апахонтичей, где имеется радиостанция. Прибыли изможденные Скригитиль и Якубенко, дотащившие по снегу тело Берсеньева. В лагере выяснилось, что у Скригитиля и Якубенко тоже большие обморожения стоп ног. Долго пили чай и воду, потом немного поспали. Вечером сварили жидкий суп и впервые за два дня поели. Скригитиль в назначенное время опять попытался выйти на связь с Апахонтичами, и опять неудачно. Ночевать распределились так: Пахомов, Лобанов, Коробков и Павлов в пещере, остальные в палатках.
    9 ФЕВРАЛЯ. Утром позавтракали и стали собираться в путь до Апахонтичей. Рюкзаки старались облегчить максимально. На месте лагеря были оставлены веревки, меховой спальный мешок Берсеньева и другие малоценные вещи. Было решено, что Пахомов и Коробков, как мало пострадавшие, должны как можно быстрее добраться до Апахонтичей и послать оттуда нарты. Остальные будут идти своим ходом по мере сил. В лагере во время сборов произошел резкий разговор Скригитиля с Павловым. Анатолий обвинил его в преступной невнимательности к членам своей связки во время вчерашнего подъема. Из-за такого обвинения Павлов обиделся на Скригитиля и первым ушел из лагеря. Остальные с облегченными рюкзаками и сильно хромая пошли следом, Скригитиль и Якубенко потащили вниз на веревке тело Берсеньева. Тащили то на ногах, то ползком, изнемогая от усталости и боли в ногах. Добравшись до лыж, сделали из них волокушу и уложили на нее тело Володи. На волокуше дотащили его до большой и приметной вулканической бомбы и здесь, на выположенном склоне, оставили.
    На спуске группа сильно растянулась, страховкой не пользовались, т.к. склон вулкана здесь не сильно крутой и малоопасный. С лыжами спустились на более пологий склон, стали на них и потихоньку, часто падая, пошли. Ушедшие вперед Пахомов и Коробков, по свежей лыжне вышли на Павлова, который сидел за каменной глыбой и спал. Растормошили его и отправили следом за собой. Отставшая группа прошла уже полпути до Апахонтичей, когда навстречу по лыжне примчалась собачья упряжка с нартами. Благодаря нартам, к заходу солнца все были на сейсмостанции. Скригитиль последний и изможденный добрел на лыжах сам.
    Геофизик Фешин был взволнован случившимся ЧП, и вместе с каюром они оказывали нам всяческую помощь. Они вдоволь напоили нас чаем и накормили. Кое-кто еще пытался отогреть ноги в прохладной воде, но все было бесполезно – отмороженные части стали уже чернеть.

    10 ФЕВРАЛЯ. В первую же утреннюю связь Фешин сообщил по рации в Ключи о происшествии. Ему передали, чтобы мы ожидали вертолет по санитарному заданию. Каюр утром съездил на собаках за телом Берсеньева. Часа в три дня прилетел военный вертолет Ми-8 и сел недалеко от дома. Загрузились в него, с телом Володи вылетели в Ключи. На аэродроме уже ожидала санитарная машина, на которой нас отвезли в поселковую больницу.
    С 10 февраля начался больничный период нашей неудачной экспедиции. Он достаточно хорошо описан в повести «Вершины», поэтому я опишу его кратко. Больница поселка Ключи в те годы располагалась в двухэтажном деревянном здании, хирургическое отделение – на втором этаже. Нас разместили в одной большой и солнечной палате. Сразу же после приема в отделение хирург и медсестра сделали каждому из нас первичный осмотр и перевязку. С этого дня начался длительный период лечения.
    Тело Володи Берсеньева самолетом было отправлено во Владивосток к убитым горем родным. Похоронили его на морском кладбище. Вскоре после похорон Володи по заявлению родителей на руководителя группы Анатолия Скригитиля было возбуждено уголовное дело. Из Владивостока к нам прилетел следователь и допрашивал всех. С особым пристрастием он допрашивал Анатолия.


    Скригитиль Анатолий Михайлович в больнице
    Хочу с большой благодарностью отметить исключительно чуткое и доброе отношение к нам персонала хирургического отделения, которое возглавлял опытный хирург Постригань Иван Андреевич. Возраст его в то время был около пятидесяти лет. Он не торопился делать нам ампутации, чтобы время четко определило границу живых и мертвых тканей. Каждый день Иван Андреевич делал нам чистку ран, постепенно удаляя мертвые ткани. Процедуры эти были весьма болезненны, и все по-разному переносили их. Хорошим примером для более молодых было поведение старших товарищей Скригитиля и Якубенко, переносивших эти пытки без стонов.
    Не забывали нас в больнице друзья, однокурсники и даже незнакомые люди. Они писали нам письма, слали посылки с лимонами. Отец Володи Берсеньева прислал нам дефицитную настойку женьшеня, а кто-то – китовый спермацетовый жир. Иногда нас навещал Фешин Валентин, которому наша судьба стала небезразличной. В марте в Ключи из Владивостока прилетали навестить Скригитиля и Якубенко их подруги Элла и Валя.
    Первыми из больницы выписались Коробков и Пахомов. У Коробкова были легкие обморожения. Пахомов довольно сильно обморозил пальцы на ногах, но обошелся без ампутаций. Следующим уехал Лобанов. Ему ампутировали, кажется, два пальца на ноге. В апреле выписались Якубенко и Павлов, в середине мая Скригитиль и я. Последним четырем были сделаны серьезные ампутации: Якубенко, Дахину и Павлову по четверти стопы на каждой ноге, а Скригитилю – по половине стопы.
    После возвращения во Владивосток отец и сын Берсеньевы подробно опрашивали по отдельности под запись Павлова, Пахомова, Коробкова и Лобанова. Эти записи до сих пор хранятся у Юры Берсеньева. Вскоре уголовное дело, заведенное на Скригитиля, по просьбе родителей Берсеньевых было закрыто. Они решили, что Анатолий уже получил серьезное наказание – инвалидность. Он так и не решился прийти к Берсеньевым домой. Была случайная встреча его с родителями на улице. Был короткий разговор. Они спрашивали его о здоровье и еще о чем-то маловажном. Не говорили только о Володе, хотя он незримо присутствовал при этой встрече. Анатолий уходил, не оглядываясь, и его спину жег немой укор: «Вот ты – живой, а наш сын по твоей вине погиб». После этой встречи он поклялся себе поставить на Ключевской на месте гибели Володи памятник.
    Благодаря хлопотам наших однокурсников, мне и Скригитилю разрешили сдать экстерном зачеты и экзамены за пропущенный семестр. Сразу после сдачи экзаменов мы приступили к преддипломной практике. Я уехал в полевую партию в тайгу, а Анатолий остался в городе для работы в тематической партии. В продолжающейся жизни нужно было приспосабливаться жить с инвалидностью, и мы смогли это сделать, но это уже другая история.
    Что же привело к случившейся на Ключевской трагедии? У обычного человека после прочтения повести «Вершины» может сложиться мнение, что к трагедии привело внезапное, непредсказуемое обострение горной болезни у Берсеньева, а вынужденная ночевка на высоте и обморожение ног у других участников явились следствием несчастья с ним. Я же убежден, что к трагедии привел ряд серьезных ошибок, совершенных руководителем группы Скригитилем. Половина вины за эти ошибки лежит и на Якубенко, т. к. он фактически сильно влиял на решения формального руководителя.
    Восхождение на Ключевскую не является технически трудным. Здесь зимой восходителей ожидают два основных фактора, требующие уважительного отношения: довольно большая высота и сильный холод. Мы отнеслись к этим факторам неуважительно, за что и поплатились. Ниже я привожу ряд ошибок, которые в совокупности и привели к трагедии.

    1. Недостаточная схоженность и разная подготовка участников к восхождению такой трудности. Среди нас были даже новички (Лобанов и Пахомов), которых формально нельзя было брать на это восхождение.
    2. Фактор холода. Морозы в районе Ключевской в начале февраля по ночам достигают -25-30 градусов. Такие морозы бывают и днем, но реже. Обычно мороз значительно усиливается на следующий день после прохождения циклона. При этом наблюдается и усиление ветра. Минус 30 градусов даже при умеренном ветре равносильно морозу в 40 градусов. Согласитесь, что выходить на восхождение в такой холод очень рискованно. Подобная метеорологическая ситуация сложилась в этом районе в начале февраля 1970 г. В период с 4 по 6 февраля было прохождение небольшого циклона, признаками которого были потепление, пасмурная погода и небольшой снег. После его прохождения 7 февраля закономерно наступило резкое похолодание, а 8 февраля опять началось потепление. Из-за спешки (Якубенко торопился вернуться во Владивосток) мы не стали пережидать холодную погоду, а сразу пошли на штурм. Отсюда вывод: очень важно перед восхождением знать прогноз погоды!
    Перед выходом из лагеря руководители не проверили, кто как оделся. В результате Берсеньев вышел на штурм легко одетым. В брезентовой штормовке и промерзающих триконях он сильно переохладился.
    Если имевшиеся у нас снаряжение и одежда для тех лет были удовлетворительными, то трикони для сильного мороза оказались не пригодны. Во время восхождения скоро выявилось, что почти у всех на ногах мерзнут пальцы. Руководители это видели, но не оценили правильно эту опасность, хотя у них тоже мерзли ноги. Уже в середине подъема нужно было остановиться, осмотреть свои ноги и принять взвешенное решение о дальнейших действиях. Нас же упорно вели к вершине на замерзающих ногах. В результате, уже к выходу на ледяной купол пальцы на ногах у нескольких человек были заморожены. В этом я убедился, проверив свои ноги перед холодной ночевкой. Возникает вопрос, если руководители не придали значения этой опасности, то почему другие участники не подняли тревогу. Отвечу так: неопытные молодые боялись показать себя «слабаками», сорвавшими восхождение. Переступить свое «Я» мешало несозревшее самосознание, а это уже наша ошибка.
    3. Фактор времени. На штурме мы не уложились в световой день. Из лагеря вышли около 9 часов утра, когда было уже достаточно светло, а не в темноте, как написано в «Вершинах». Задержка с выходом получилась из-за затянувшегося приготовления завтрака на капризных примусах в тесных палатках. Уже к выходу на ледяной купол опытным руководителям должно быть ясно, что нам не хватит светового времени для возвращения в лагерь, а это грозило холодной ночевкой. Они сознательно пошли на риск, не согласуя свое решение с остальными, надеясь на «авось».
    4. Фактор высоты. Ключевская сопка – не Авача, которая не требует акклиматизации. Это уже почти пятитысячник (4830 м по последним данным). При подъеме на нее симптомы горной болезни в разной степени испытывают почти все. Испытали и мы еще в 1967 году. Группа не прошла нормальную акклиматизацию. Одной ночевки в последнем лагере на высоте 3000-3500 м оказалось недостаточно. Большинство участников по этой причине в разной степени страдали от горной болезни, а это привело к низкому темпу подъема. У Берсеньева горная болезнь проявилась в очень опасной степени и усугубилась переохлаждением. Перед выходом с Апахонтичей Скригитиль обещал группе день акклиматизации перед штурмом. Это было бы правильно и по другой причине – за предыдущие пять дней у всех накопилась большая усталость, и требовался отдых перед тяжелым штурмом. За день акклиматизации группа хорошо бы отдохнула, без особого труда выкопала еще несколько пещер и переждала бы в них аномально сильный мороз. На горе Скригитиль отменил свое обещание из-за Якубенко, который торопился вернуться во Владивосток из своей затянувшейся командировки. Я допускаю, что Скригитиль, Якубенко и, возможно, Павлов, как сильные спортсмены, смогли бы сделать восхождение за световой день и без акклиматизации, но планируя восхождение, нужно рассчитывать его по более слабым участникам.
    Мой окончательный вывод, совпадающий с выводами следствия, отца и сына Берсеньевых, такой. В трагедии со смертельным исходом и групповым обморожением виноваты руководители, совершившие несколько серьезных ошибок из-за спешки и неосмотрительности. В результате этого неразумного восхождения погиб талантливый, умный, очень молодой (всего 22 года) человек, хороший руководитель многих походов с очень большим потенциалом для науки. Его мать от горя вскоре после этого тихо сошла с ума. Его отец, доктор наук, ученый-геолог с международным именем, сделал значительно меньше, чем мог бы, если бы не случилась трагедия. Трагедия сильно отразилась и на жизни его брата.
    После восхождения пути-дороги ее участников разошлись. Я до сих пор не знаю, как сложились судьбы Якубенко и Павлова.
    Коробков В. продолжил заниматься альпинизмом и туризмом, но подробностей его жизни не знаю.
    Пахомов В. после окончания института сделал успешную карьеру геолога в Магаданской области, а в 1994 г. эмигрировал в США, где проживает в пригороде Нью-Йорка. Как последствие обморожения, у него каждый год слезают ногти на пальцах ног.
    Лобанов С. до недавнего времени работал в ДВГИ ДВО РАН. Как говорит Юра Берсеньев, вспоминать Ключевскую категорически не хочет.
    Дахин В. (т.е. я) также успешно проработал 25 лет полевым геологом в Приморском крае, альпинизмом больше не занимался – хватало экстрима и в геологии. Сейчас на пенсии, проживаю в городе Артеме Приморского края.
    Скригитиль Анатолий после получения диплома инженера-геолога летом 1971 г. с группой начинающих приморских альпинистов совершил несколько успешных восхождений на Камчатке.


    В честь памяти Володи Берсеньева на Ключевской сопке был установлен обелиск

    Группа состояла из девяти человек. В нее входили Сорокотюк Элла, Шкарбан Виктор, Гвоздев Виталий, Дорошин Сергей, Миргородская Татьяна, Каширина Татьяна. Эти восхождения были для Скригитиля серьезной проверкой – сможет ли он с покалеченными ногами заниматься альпинизмом. Анатолий выдержал, сделав очень трудные для него восхождения практически на пятках (это то, что осталось от стоп) на Авачинский, Козельский, Корякский, Камень и Ключевской вулканы. И это через полтора года после ампутаций! На вершине Ключевской сопки они сложили каменный тур, прикрепили на него никелированный ледоруб и памятную доску о гибели Берсеньева Владимира. Скригитиль сдержал свое обещание.


    Группа Владивостокских альпинистов в горах Памира. Анатолий Стригитиль – руководитель группы

    После камчатских восхождений 1971 года Скригитиль со «свободным» дипломом уехал в Таджикистан, чтобы работать геологом в горах и заниматься альпинизмом. Здесь ему несколько лет пришлось добиваться (запрещали врачи) разрешения работать геологом в горах. Параллельно с работой в инженерно-изыскательской партии он с местными альпинистами стал ходить в горы и добился больших успехов. Через год к нему в Душанбе приехала Элла Сорокатюк, с которой мне довелось после института поработать на разведке крупного вольфрамового месторождения. Они поженились, родили и вырастили двух хороших сыновей. Анатолий все-таки добился своего – стал геологом организации «Памиркварцсамоцветы». До 1999 года он с большим увлечением занимался поисками, разведкой и попутной добычей драгоценных камней. Подробности жизни и работы Анатолия Скригитиля – альпиниста и геолога на Памире с 1971 года по 1985 годы довольно хорошо описаны в повести Димарова А. «Вершины». Повесть была напечатана в 1985 году в июньском номере журнала «Знамя».
    В начале 90-х годов семья Скригитиля после известных перестроечных потрясений в Таджикистане уехала из Душанбе в Москву. Теперь Анатолий летом искал самоцветы в горах Памира, а зимой работал в Москве. В конце сезона 1998 года в горах Анатолий был похищен. За него требовали большой выкуп, но он сказал похитителям, что у его семьи таких денег нет. Тогда похитители заявили ему, что в таком случае он будет работать на них геологом в горах. В этот раз местным друзьям и коллегам по работе удалось выручить его из плена.
    3 марта 1999 г. Скригитиль в Москве по дороге на работу пропал без вести. После его исчезновения жена Элла подавала заявления на поиск Анатолия в милицию и ФСБ, но все безрезультатно. Элла, друзья и сослуживцы по работе Анатолия предполагают, что похитители все-таки выполнили свое обещание. Так что, вполне вероятно, что он находится в рабстве где-то в горах Памира и ищет драгоценные камни для какой-нибудь азиатской мафии.
    После исчезновения Анатолия его семья в Москве долго испытывала материальные трудности, т.к. он был единственным кормильцем. Разочаровавшись в политике нашего государства и отсутствии перспектив на хорошую жизнь, его сыновья в начале 2000-х годов, получив хорошее образование в московских ВУЗах, эмигрировали в Канаду. После некоторых колебаний, Элла переехала к ним. В Канаде без поддержки друзей и родственников у них несколько лет были большие трудности с устройством жизни в чужой стране, но сейчас у них все хорошо. Нет только отца и мужа, но надежда на то, что он найдется, остается.


    Группа владивостокских альпинистов на вулкане Камень.
    Анатолий Стригитиль – руководитель группы

    Виктор Дахин рассказал нам все, что произошло в этот период на Ключевской сопке, и немного затронул, что было потом. Немного. Но потом продолжалась жизнь альпинизма в Приморье. Виктор сказал, что участники тех событий трагедии ушли от альпинизма и разъехались по всем частям сначала СССР, а потом и мира. Да это так. Но вместе с этим он затронул и саму дальнейшую жизнь Анатолия Скригитиля. Анатолий – не тот человек, чтобы просто взять и уйти. Не думаю, что это бы у него получилось.
    Я лучше это сделаю через краткое повествование Виталия Гвоздева (Гвоздя), это будет и ясно и сильнее:

    «Пальцы на ногах потерял Скригитиль, при восхождении на Ключевскую, когда погиб Берсеньев. Им тогда всем досталось, а Толику – больше всего. С нами на «домашней» группе вулканов (ходили весной), раны у Толи еще сильно кровоточили, и он после каждого восхождения удалялся от лагеря и отмачивал их в кипяченой воде с марганцовкой, дабы не схлопотать заражения. Как он вообще ходил – для меня не понятно. Воля какая-то дикая!!! На спусках я его обычно подстраховывал, хотя ни разу не услышал от него даже признаков просьбы о помощи. А было очень больно! С уважением – Гвоздев».


    Группа владивостокских альпинистов на вулкане Ключевская сопка.
    Анатолий Стригитиль – руководитель группы

    Я добавлю от себя только одно к этой информации – они ходили на Ключевскую сопку, для того чтобы почтить память погибшего Володи Берсеньева. Занесли туда обелиск. Фотография, которую передал мне Виталий, говорит об этом в полную силу. К этому можно еще добавить то, что на фотографии появился Витя Шкарбан, и это было его первое крещение, как альпиниста. Так что дело Анатолия Стригитиля не могло так просто уйти в никуда во Владивостоке. Наоборот! Своим примером он показал, что альпинизм будет продолжать жить в делах самих приморцев. Что и получилось. Остается только уточнить последнее – когда зародился альпинизм в Приморском крае. Думаю, что это произошло в конце 60-х годов на базе ДВПИ имени Куйбышева. И никуда нам не деться от этого. А ветеран альпинизма Камчатки Сергеев еще в конце 60-х годов, когда приморцы проводили альпинистские сборы на склонах Корякского вулкана, надоумил Анатолия по возвращению домой собрать ребят и официально создать в ДВПИ первый клуб альпинистов. Этот факт подтверждает сам Виктор Дахин.


    Скригитиль Анатолий Михайлович и Элла Сорокотюк
    на вершине вулкана Камень
    Мне повезло в жизни, и я встречался очень часто с ветеранами альпинизма Камчатки – Людмилой Семеновной Аграновской, Альбертом Александровичем Березиным, и я парился в бане ПСО с самим Сергеевым. Вот тогда он мне и рассказал, как Анатолий рыл пещеру барельефом В.И. Ленина на вулкане Ключевская сопка. Затем меня пробило, когда я от него услышал рассказ о том, как Анатолий разбавлял марганец в строительной каске и пытался привести свои ноги в рабочее состояние, чтобы на утро продолжать спускать тело Володи вниз. Как он скрывал до самого конца свое обморожение, чтобы не травмировать остальных участников этой эпопеи.
    А что мне дал праздник «День геолога» при встрече со «старичками» второго поколения альпинизма Приморского края, а именно Сергея Шлемченко, Сергея Эйдуса, Татьяны Миргородской?! О! Это КОРКА! Я соприкоснулся с «Парком Юрского Периода!» Мне посчастливилось с этими ДИНОЗАВРАМИ не только встречаться иногда, но и ходить в горах. В Большие горы! Это ПЕСНЯ. Общаться с Сергеем Шлемченко в горах – это больше, чем ПЕСНЯ. Одними из первых моих тренеров были Игорь Железняк, Сергей Эйдус, Сергей Шлемченко. Все они довели меня не до потери пульса или инсульта, а до первой 5Б в Зиндоне. Мы сходили на пик Высоцкого, моего тески. Кстати, так же как и Я, ОН писал. Правда, песни! Ну и что? Зато какие песни! Он и альпинистом был. Фильм «Вертикаль» видели? А его напарницу по связке? То-то же мне. У нас с ним одно на уме!
    Может, все это повлияло и толкнуло меня писать, не знаю. Для меня это уже не главное. Главное – «Лед тронулся, господа присяжные и заседатели». Потому что мы воистину ВМЕСТЕ! Мы – команда! И никто нас не поймет. Ни одна страна мира. Это со стороны понять нельзя. Это нужно пройти, переживать, страдать, радоваться! В конце концов и умереть. А почему бы и нет? Я много лет проработал спасателем. Смерть для меня давно стала переходным периодом.
    На этом и закончим. Так как статья об Игоре Железняке уже вышла, и там очень много написано об этих событиях. Что повторяться? Нам остается только дождаться, когда Виталий Гвоздев расскажет нам о первых шагах молодых, курносых пацанов в мир своего АЛЬПИНИЗМА. И произошло это на базе ДВПИ им. Куйбышева в городе Владивостоке в далеком 1966 году. (Если у меня правильная информация). ГВОЗДЬ! Ты слышишь меня? От меня в Америке не спрячешься. Наши, «малеха» прикопанные поселения казаков в далекой Калифорнии, мы отроем. Если надо будет. Тоже мне еще «Америкос – КОКОС»? Садись и пиши! Я проверю!
    Да, чуть не забыл сказать главное! После Виталия Гвоздева, я берусь за Татьяну Миргородскую. Покинув ряды альпинистов она «умакнула» Сахаровского и навсегда отлучила его от альпинизма. Факт налицо и кто-то за это должен ответить по закону сурового военного времени. У меня не забалуешь. Скучно мне без ВАС! Живите 100 лет!

    Отзывы (оставить отзыв)
    Сортировать по: дате рейтингу

    Поиск альпиниста

    Юрий Беликов, здравствуйте. Я всю жизнь прожил во Владивостоке. Начал свою карьеру в альпинизме в начале 80х и общался с сильными альпинистами на ТЫ в конце 80х. Всегда был Дальневосточником и следил за историей альпинизма и людьми только на Дальнем Востоке. Сейчас я на Камчатке. Тут вообще резервация. Вряд ли я Вам смогу чем помочь. Даже, если и начну поиск.
     
    Просьба

    Владимир, здраствуйте! Не могли бы вы найти какие-нибудь данные о моем дедушке. Его зовут Минигазим Ахметшин. Он участвовал в семидесятых-восьмидесятых годах в спасательных експедициях на Памире. Он участвовал в Московских, Ленинградских спасательных експедициях. Много его друзей погибло на озере Искандер-Куль. Если можете предоставьте любые данные о нем.
     
    Маркову Владимиру "Мы не ежики...."

    Замечания к историческому повествованию Маркова с очень туманным названием и довольно туманным содержанием. 1.Неверно утверждение Маркова о начале приморского альпинизма где-то в конце шестидесятых годов.Я в своей статье( "Юбилейная трагедия...") четко написал, что решение об открытии секции альпинизма было принято в сентябре 1967г на Камчатке по рекомендации Сергеева после наших(Скригитиль,Берсенев,Дахин,Васильев) первых официальных восхождений на Ключевскую и Овальную Зимину.Этим хочу снять все дальнейшие рассуждения Маркова типа "кто и когда" 2.Неверен слух, ретранслируемый Марковым, что Скригитиль отмачивал ноги в каске на трагическом восхождении в феврале 1970г 3.В моей статье об этом восхождении,несмотря на мое замечание ,везде неверно напечатана фамилия БЕРСЕНЕВА (БерсенЬев-неправильно).Вроде бы мелочи, а неприятно, когда не реагируют на замечания.Особенно это будет неприятно младшему брату (а не старшему брату,как пишет Марков) Берсеневу Юрию, для которого эта трагическая история является очень больной темой.Пожелание Маркову.Ты взялся за очень серьезную тему,поэтому отнесись к этой работе ответсвеннее и потомки будут благодарны тебе. Пока "историю " оцениваю на "удовлетворительно" Желаю успеха в этом нелегком,но благородном труде.
     
    ...

    Верю, что когда-нибудь кто-нибудь напишет мемуары и про "известного владивостокского альпиниста Владимира Маркова". А то сапожник без сапог, нехорошо. P.S. И еще. Слово "известного" я бы заменил на "Великого", что уж там скрывать...
     
    © 1999-2024Mountain.RU
    Пишите нам: info@mountain.ru