При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
|||||||
|
|||||||
Воспоминания младшего брата о скалолазании и немного обо мне (продолжение)
Казалось бы, мы сделали все, что могли. Но дисциплинарная комиссия, разбиравшая несчастный случай, решила (для профилактики?) наказать и меня. Под предлогом, что мы слишком быстро шли (за день – до Седловины Ушбы) был наложен запрет на руководство восхождениями. А позже моя фамилия была вычеркнута из списка кандидатов на поездку в Шамони по приглашению французских альпинистов… Правда, «по инерции» мне досталась пара скальных туфель, закупленных Госкомспортом к предстоящей поездке во Францию. В скальных туфлях было идеально лазать по кирпичным стенам Царицыно. Менее удобны они были при лазании на Башне. Сборы «Буревестника» в 1965 году продолжились в Дигории и по их окончании, перебравшись вместе с товарищами из Орджоникидзе в Тбилиси, я распрощался с друзьями и отправился на Памир. Еще зимой я увлекся идеей совершить восхождение на пик Сталина (тогда уже переименованный в пик Коммунизма), зачитывался записками Евгения Абалакова, назубок знал весь его маршрут с ледника Федченко, продумывал детали восхождения. Планировалось, что в «экспедиции» примут участие мои товарищи из МФТИ. Увы, к назначенному сроку под разными предлогами все мои товарищи от затеи отказались. Но мне очень хотелось хотя бы взглянуть на высочайшую вершину страны … И я пустился в путь в одиночку.
Река бьется в узком ущелье, образуя каньоны. Прохождение «прижимов» - участков реки, где она подмывает берег, по нависающим скалам, когда под ногами беснуется могучий поток мутной воды, с рюкзаком за спиной - «упражнение» не для слабонервных. К счастью, с нервами у меня оказалось все в порядке. В полной мере пригодилось и умение лазить по скалам. С ледников Центрального Памира в Мук-су слева впадают мощные боковые притоки. Преодолевать их в одиночку тоже оказалось не просто. Помог совет Кости Рототаева: надо нагрузить в рюкзак побольше камней, чтобы противостоять потоку воды. Питаться приходилось, мягко говоря, скромно. Примуса у меня не было, зато я наловчился разводить костер из кизяка (сухого помета архаров и кииков – они здесь попадались частенько) и готовить из блинной муки вкуснейшие, как мне казалось, лепешки. Ночевал под открытым небом. Палатки не было, зато – в ватном спальном мешке, так что падавший иногда снег особых неприятностей не доставлял. Побаивался только снежных барсов, но их не встретил. При подходе к цели впечатлил участок пути через «Азямов камень», перегородивший русло реки Фортамбек – левого притока Мук-су на дне каньона: необходимо было спуститься по крутому, местами отвесному песчанику. Без страховки и без веревок было неприятно ощущать, что камень, который ты нагрузил, в любой момент может вывернуться из песка… Но вот все трудности позади – я на леднике Фортамбек, потом - на леднике Москвина. Полюбовавшись на вершину пика Коммунизма, просмотрев варианты подъема на Памирское фирновое плато и на пик Евгении Корженевской, пустился в обратный путь. На обратном пути я поднялся в базовый лагерь экспедиции томичей, годом раньше пытавшихся безрезультатно подняться на пик Евгении Корженевской со стороны Мук-Су, запасся продовольствием (здесь были оставлены целые горы продуктов), снял перильные веревки и карабины, сколько мог унести. Пришел в Алтын-Мазар на неделю позже назначенного срока, все оставленные мной вещи уже были пущены в расход… В Дараут-Кургане повезло: в Ош торопился на свидание водитель грузовика, который взял меня в попутчики. Водитель оказался лихой: несся со страшной скоростью по горным дорогам. На спуске с перевала Талдык, где на скале красовалась надпись «Путник, помни, ты здесь, как слеза на реснице», водитель скатился «напрямки» (а не по многочисленным серпантинам), похвастав, что такое мало кто может повторить. Приехав в Андижан, я продал на базаре часть веревок (здесь они пользовались спросом) и на вырученные деньги в конце сентября вернулся в Москву - к большому облегчению родителей, потерявших надежду на мое возвращение, так как никто не знал, где я скитался. Вспоминая это свое путешествие, поражаюсь собственному безрассудству… Через пару лет в тех же местах в районе ледника Фортамбек пропал без вести мой товарищ по СКАНовским тренировкам Юля Назаров – альпинист-одиночка, не дождавшийся двух дней до прилета вертолета экспедиции «Буревестника», оставивший записку со словами «… съел последнюю баночку «Невеи», ухожу на перевал…». Даже в жестокие морозы Юля бегал на тренировках в спортивных трусах. Вспоминается сцена: бежали в Лужниках мимо стадиона, и в это же время закончился хоккейный матч, мороз за –30°С, бежит Юля весь в клубах пара с огромной покрытой инеем бородой, почти голый, а за ним – толпа улюлюкающих молодых парней - хоккейных болельщиков. Осенью 1965 года из-за долгого отсутствия я оказался «за бортом» сборной команды Москвы по скалолазанию, отправившейся в Ялту на сборы перед Чемпионатом СССР. Худо-бедно, было положено начало проведению сборов московских скалолазов перед чемпионатами СССР – по линии тогдашнего Москомспорта. Летом 1966 года я вернулся на Фортамбек и ледник Москвина в составе комплексной экспедиции, костяк которой составляли альпинисты СКАН”а и наиболее сильные спортсмены «Буревестника». Среди них – Кирилл Константинович Кузьмин (известный гидростроитель), Валентин Божуков (об этом феноменальном спортсмене я еще упомяну не раз), Борис Соустин из Томска и костяк московского «Буревестника» во главе с А.Г. Овчинниковым. Организатором экспедиции являлся Виктор Галкин, недавно пришедший на работу в МГС СДСО «Буревестник». Организаторов такого масштаба, как Виктор, мне встречать не приходилось. Будучи по профессии художником, он легко находил контакты с самыми разными людьми. Друзьями Виктора были генералы – командующие родами войск, руководители ДСО профсоюзов, комсомольские деятели. Соответственно, все организационные вопросы по экспедиции «Буревестника» решались на самом высоком уровне. Целью экспедиции 1966-го года являлось первовосхождение на вершину пика Евгении Корженевской по восточному ребру и разведка путей подъема на вершину пика Коммунизма через Памирское фирновое плато. Я - в составе передового отряда СКАНовцев вместе с Валентином Цетлиным, Вильямом Смитом и Олегом Куликовым. Перелетев на вертолете из Душанбе на правый берег Мук-су к месту, где река бьется в глубоком каньоне, а сверху натянут трос, переправились по тросу на левый берег Мук-су, прошли пешком вверх по течению до реки Фортамбек, далее через «Азямов камень» до ледника Москвина, где разбили базовый лагерь. Переход от места высадки с вертолета до базового лагеря занял почти неделю. Запомнилась переправа через один из левых притоков Мук-су. Перейти вброд было невозможно – бушующий поток воды тут же сбивал с ног. Валя Цетлин привязывает к концу веревки камень и начинает бросать его на другой берег реки. Не сразу, но в какой-то момент камень заклинился между других камней так, что мы не смогли его выдернуть. Мы втроем натягиваем веревку, Валентин налегке, на страховке цепляется за нее карабином и начинает переправу, то и дело скрываясь в бурунах воды. Удалось! Дальше – «дело техники». Вскоре в небе над базовым лагерем появился самолет, который стал сбрасывать экспедиционные грузы. К приходу основного отряда экспедиции базовый лагерь был полностью оборудован. В 1966 году отмечался 20-летний юбилей образования МФТИ, и в свой первый тренировочный выход мы поднялись на безымянную вершину высотой 5600 метров, назвав ее пиком МФТИ. У подножья пика на перевале нашли записку Николая Васильевича Крыленко – первого советского наркома юстиции, альпиниста, уделявшего с 1920-х годов много внимания освоению Памира. Нашей группе, вышедшей на восточное ребро пика Евгении Корженевской, не везло с самого начала. Вскоре заболел пневмонией Володя Данилов, с ним вниз ушел Виктор Егоров. Впередиидущими работали я и Володя Надбах, за нами – Валентин Божуков, Кирилл Кузьмин, Виктор Галкин, Коля Юшин. Особенностью маршрута было сланцевое, черепитчатое строение скал с наклоном вниз. Сложно организовывать страховку, так как обычные скальные крючья забить было некуда, а ледовых крючьев было мало. Последний участок стены перед выходом на предвершинный гребень в связке со мной проходил Валентин Божуков. Пройдя стену и развесив перильные веревки, уже в полной темноте мы спустились к остальным участникам восхождения, ожидавшим нас на полке внизу. Наутро, после сидячей ночевки, я шел замыкающим, собирая перильные веревки (к веревкам у меня было особо «почтительное» отношение, и это в какой-то мере меня подвело - не мог я их оставить на стене!). И вот – последняя веревка, провешена над километровым обрывом влево-наискосок и вверх. Все уже поднялись по ней на предвершинный гребень. Нагружаю перильную веревку, начинаю траверс и, вдруг, о ужас! – крюк вырывается из скалы, я лечу маятником и повисаю с тяжеленным рюкзаком за плечами на конце перильной веревки над пропастью. Сверху, оценив ситуацию, кричат, чтобы я сбросил рюкзак и выбирался налегке. В мозгу проносятся лихорадочные мысли: останусь без теплых вещей, восхождение может сорваться… Не последовав благоразумному совету, собрав остатки сил, с неимоверным трудом взбираюсь по веревке на гребень. Стена пройдена! Но силы покинули меня. Товарищи разгрузили меня, выбросили злосчастные веревки. К вечеру вышли на восточную вершину пика Евгении Корженевской, и неподалеку от вершины на высоте 7000 метрах установили палатку. В этот вечер была как раз моя очередь дежурить по кухне. Как вспоминает Володя Надбах, по-видимому, «на автопилоте» я приготовил еду, напоил всех чаем … и «отключился»: перестал дышать! Спасибо Володе, он этот момент «засек», сразу же начал делать искусственное дыхание, массаж сердца, разбудил спящих товарищей. Я же в третий раз в своей альпинистской жизни ушел «на тот свет»… - началось воспаление (отек) легких. На такой высоте в отсутствие медицинского кислорода вероятность выживания близка нулю. Спасителен только быстрый спуск. Наутро Кирилл Кузьмин в связке с Валентином Божуковым поднялись на главную вершину, чтобы подать с нее сигнал бедствия. Остальные участники восхождения готовили меня к транспортировке: завернули в спальный мешок и палатку, обвязали веревками. Благо, в сторону базового лагеря с перемычки между главной и восточной вершинами пика Евгении Корженевской ведет крутой снежный склон вдоль скального гребня. По этому гребню в 1961 году альпинисты СКАНа совершили первовосхождение на этот семитысячник, завоевав золотые медали чемпионов СССР в классе высотных восхождений. Одновременно с началом спуска из базового лагеря вышел спасотряд, в составе которого был врач экспедиции знакомый мне с альплагеря «Безенги» Алексей Шиндяйкин. Алексей - интереснейший человек, врач-хирург НИИ Скорой помощи им. Склифасовского, отпуска проводил с альпинистами, а позже и со скалолазами «Буревестника». Любил рассказывать забавные истории из своей жизни, становясь душой любой компании. Обладающий могучим здоровьем, Алексей очень плохо переносил высоту. Ребята из спасотряда совершили героический рывок из базового лагеря навстречу спускающейся группе. Алексей в перерывах между приступами горной болезни начал сразу же делать мне уколы, чтобы остановить пневмонию. Я ничего этого не помню, но восстановил хронику событий по рассказам товарищей. Вся эпопея по моему спасению описана Вильямом Смитом в одном из ежегодников «Побежденные вершины». Его рассказ заканчивается словами «Ура! Юра – жив!». Это – уникальный случай спасения и выживания альпиниста, заболевшего пневмонией на высоте 7000 метров. В базовый лагерь вскоре прилетел вертолет. Пилоты совершили героический поступок, впервые посадив вертолет на высоте 4200 метров, и переправили меня в больницу в город Ош. Здесь я долго приходил в себя, особенно долго восстанавливался вестибулярный аппарат, ходить самостоятельно не мог. Но опять обошлось… После возвращения в Москву моя спортивная жизнь постепенно вернулась в привычное русло: изматывающие тренировки в МВТУ и в Царицыно, ни грамма спиртного, а «курить бросил в первом классе». Зимой очень интересно проходили лыжные тренировки «Буревестника». В подмосковном Подрезково по воскресеньям арендовали хату. Здесь переодевались, а после многочасовых бегов по кругу Подрезково – Красногорск – Опалиха - Фирсановка – Сходня в избе «гоняли чаи», после чего дружно ехали в Сандуновские бани. Вспоминается очень острый эпизод. Как-то раз я задержался в избе и выкатил на лыжню последним. Проезжая вдоль реки, увидел, как шедший впереди товарищ по команде Витя Максимов с приятелем сошли с лыжни, решив по льду сократить разрыв с основной группой. Лед оказался тонким и вскоре оба провалились в ледяную воду. Течением их затягивало под лед, кромка льда крошилась, лыжи на ногах тянули ко дну. Увидев критичность ситуации, не долго думая, я отстегнул лыжи, положил их на лед и, лежа на них, пополз по трещащему льду к полынье, где уже близилась трагическая развязка. Запомнились полные ужаса глаза Виктора… Я протянул ему лыжную палку и, пятясь назад, начал медленно вытаскивать его на лед. Поначалу лед продолжал крошиться, но ближе к берегу окреп, и вскоре Виктор и ухватившийся за него приятель были в безопасности… Новый Год мы встречали всей командой на природе – на чьей-нибудь даче, в охотничьем домике или в пустующем пионерском лагере. Все эти «мероприятия» сплачивали коллектив, создавали атмосферу товарищества. Вспоминается, при встрече, кажется, 1965 Нового года, основная масса народа уехала от остановки электрички в избу на лыжах, а всю праздничную еду-питье мы с Валерой Путриным несли в рюкзаках и … заблудились в лесу. Наступила полночь, мы с Валерой остановились, стали готовиться встретить Новый год «под ёлочкой», как услышали далёкие голоса: нас уже давно искали. К всеобщей радости - нашли. С приходом в МГС СДСО «Буревестник» Виктора Галкина начался период организации комплексных высотных экспедиций «Буревестника» с участием военных - ВТА, ВДВ, и научных организаций, в частности, Института медико-биологических проблем (наш Егор Кусов был вхож в дом директора института Олега Газенко). В сезоне 1967 года в составе очередной комплексной высотной экспедиции «Буревестника» я «реабилитировал» себя в собственных глазах, поднявшись на пик Ленина (7134 м) по «собственному» маршруту (есть теперь такой маршрут в справочниках) – через пик Комплекс. Высота переносилась тяжело, душил кашель, и я с сожалением вынужден был признать, что отныне высотный альпинизм для меня закрыт: после перенесенной пневмонии в лёгких что-то «сломалось»… Тем же летом в честь 50-летия Советской власти команда «Буревестника» установила на вершине пика Коммунизма титановую капсулу с посланием молодежи XXI века. Я тогда был комсоргом команды и работал в тесном контакте с ЦК ВЛКСМ – с Борисом Карловичем Пуго (помнится, он производил на меня очень положительное впечатление), с Борисом Рогатиным, Ильдаром Калимулиным, впоследствии перешедшим на работу в Госкомспорт СССР (курировал там альпинизм). Послание написал Анатолий Овчинников, а капсулу изготовил Володя Шалатуркин. Помимо капсулы с посланием, в честь 50-й годовщины Октября в тот же год на Памирское фирновое плато (6200 метров над уровнем моря) был произведен парашютный десант 10 сильнейших парашютистов страны под руководством Льва Петриченко - 5 гражданских и 5 военных парашютистов. Десант прошел в целом успешно. Но один из военных парашютистов – Володя Бессонов - заболел горной болезнью, быстро перешедшей в пневмонию. Володю пришлось срочно транспортировать вниз, в базовый лагерь на леднике Фортамбек, расположенный на поляне Сулоева. Валентин Сулоев – один из наиболее активных участников комплексных высотных экспедиций «Буревестника». Насколько мне известно, в 1967 году он первым в истории альпинизма спустился с вершины «семитысячника» (пика Ленина) на горных лыжах, которые нес с собой до вершины. Вниз транспортировать Бессонова отправилась, в том числе, и моя группа. Вспоминаю, как во время транспортировки Бессонова по отвесным скалам я вдруг не смог ступить шаг вниз. Оказалось, Володя, усаженный в рюкзак с прорезями для ног по углам, пришел в сознание и, увидев внизу километровую пропасть, в ужасе уцепился за выступ скалы. Сразу после спуска Бессонова забрал вертолет. Насколько помню, Володя вскоре восстановился и ему был вручен орден «Красной звезды». Подняться снова на Плато и продолжить восхождение на пик Коммунизма ни сил, ни времени уже не оставалось. Пока готовились к эвакуации, кинооператору, находившемуся в составе экспедиции, Марку Трахману удалось заснять колоссальный ледовый обвал с Плато. Было ощущение, что обвал накроет базовый лагерь, но обошлось лишь снежной пылью. Осенью 1967 года сборная команда Москвы во главе с Николаем Радимовым выехала в Ялту на сборы перед очередным Чемпионатом СССР. В составе команды – и я с Надбахом. Я тренировался в скальных туфлях, которые очень хорошо зарекомендовали себя на мелких острых зацепках. Тогда, 40 лет назад, первые скальные туфли сильно отличались от теперешних: жесткие, с высокой шнуровкой, на толстой, гладкой резиновой подошве. Все было бы отлично, я чувствовал, что могу бороться за призовые места. Но Судьба распорядилась иначе. Накануне старта руководство команды стало настаивать, чтобы я выступал в галошах. Все скалолазы в те времена лазали по примеру красноярцев в узконосых галошах. У меня галош не было, но настоять на своём я не смог. На мой 45-й размер ноги натянули галоши 42-го размера (больших в команде не нашлось) – тем самым «приговор» был подписан. Первый вид – индивидуальное лазание на Крестовой горе. Трасса явно «моя». Еле «доковыляв» до скалы - пальцы в галошах скрючены, больно – стартую. Начинаю резво, забыв о боли в пальцах ног. Посреди маршрута – широкая полка, над ней в 20 см – остренькая полочка шириной 0,5 см, Для скальных туфель – ступенька на «лестнице». Не задумываясь, ставлю левую ногу носком на эту «ступеньку» и в динамике, целясь правой рукой на острый скол на скале, делаю шаг. И вдруг, в момент, когда я зацепился кончиком среднего пальца за скальный скол, нога со «ступеньки» слетает – это же галоша, а не скальная туфля! Соскакиваю на полку, но фаланга пальца остается на сколе … В ярости начинаю колотить стену - лезть дальше невозможно, меня снимают с трассы. Лезущий несколькими номерами позже Виктор Маркелов точно так же соскакивает на той же полке, но без травмы, и как ни в чем ни бывало продолжает свое победное движение по трассе. После возвращения в Москву нахожу утешение в активной общественной деятельности в качестве «правой руки» Виктора Галкина. Начинаем готовить новую комплексную высотную экспедицию, сотрудничаем с институтом ядерной физики, выходим на разработчиков сублимированных продуктов, предназначенных для космонавтов. Беремся испытать новые продукты в условиях высокогорья, осваиваем новое альпинистское снаряжение: палатки и пуховое снаряжение из каландрированного капрона, ботинки типа «Вибрам», титановые крючья и т.д. Зимой 1967 года пытаемся сделать тренировочное восхождение на Эльбрус – в условиях непогоды оказалось не просто: сильнейший ветер в сочетании с морозом под 50°С отполировал склоны до гладкого льда, недоступного для обычных кошек и ледоруба. Выше скал Пастухова подниматься не стали, вынуждена была повернуть и вышедшая на восхождение вместе с нами группа грузинских альпинистов во главе с легендарным Мишей Хергиани. Вернулись мы на Эльбрус следующей зимой. Погодные условия были помягче. Но видимость крайне ограничена. Помнится, как в снежной мгле мимо нас по предвершинному кулуару пролетает в связке тройка Володи Засецкого: видение - как в известной гравюре о первовосходителях на Монблан. К счастью, ребятам удалось зарубиться. Вершина Эльбруса была покорена без потерь. А годом позже на «ноябрьские» на склонах Эльбруса пропал член Президиума Московской федерации альпинизма Алик Ткаченко... Летом 1968 года состоялся исторический «Десант на Крышу мира» (это – название документального фильма о десантировании сборной команды СССР по парашютному спорту на вершину пика Ленина). В составе экспедиции более 60 солдат ВДВ, проходящих срочную службу. Предварительно обучили солдат элементам техники альпинизма, сделали акклиматизационный выход. Солдаты должны были десантироваться на высоту 6200 метров на полку северного склона пика Ленина. К намеченной дате высадки десанта группа поддержки поднялась на склоны и под вершину пика Ленина, где есть площадка, пригодная для приземления. Задача – обеспечить спуск десантников и парашютистов. Я – в группе под вершиной. Особенность десантирования в высоких горах – большая скорость движения самолета. Чтобы обеспечить кучность десанта, парашютистов усаживают на специальный транспортер и в нужный момент, нажатием кнопки штурманом, транспортер за доли секунды выбрасывает «порцию» десантников (10-12 человек). Парашюты – управляемые, имеют щели в куполе, регулируя которые с помощью строп, парашютист может менять направление полета. Техника десантирования с транспортера была отработана при десанте на Плато пика Коммунизма Сначала с предвершинного гребня пика Ленина наблюдали за десантированием солдат. Самолет АН-12 пролетал на одном с нами уровне, первый заход – на фоне виднеющихся вдали гор Алайского хребта появилась разноцветная цепочка из первых 12-ти парашютов, второй заход – еще 12, третий заход – еще 12. И вдруг один из десантников влетел в щель парашюта товарища, парашют «гасится» и оба стали стремительно падать. Внезапно один из двоих отстегнулся (тот, который влетел в щель другого парашюта) и полетел камнем вниз. Все затаили дыхание – сейчас произойдет непоправимое. Но незадолго до склона, падающий парашютист успел раскрыть запасной парашют и резко погасить скорость падения! Впоследствии его представили к ордену «Красной звезды». Но главное событие этого дня еще предстояло. На вершине – сильнейший ветер, пристрелочные парашюты мгновенно скрывались из вида. Прыгать нельзя! Но связь с самолетом пропала. Самолет, сделав несколько заходов, пролетел над площадкой приземления, кажется – все, штурман понял, что десантирование невозможно. И вдруг, о ужас, - от уже пролетевшего самолета отделилось 10 парашютов. Сразу стало ясно, что ситуация гибельная. Самые опытные парашютисты мгновенно сориентировались: кто-то попытался перелететь через вершинную гряду скал, кто-то, напротив, постарался приземлиться на снег до нее. Но четверым не удалось ни то, ни другое – они погибли мгновенно, разбившись о скалы. Еще один из военных парашютистов, почти перелетел скальную гряду, но при приземлении сломал ногу. Позже, после завершения эпопеи по его спуску и переброски вертолетом в базовый лагерь на поляну Ачик-Таш он передал мне телеграмму о рождении у меня 21 июля 1968 года сына. Назвал я его Алешей в честь Алексея Шиндяйкина. В 1968 году в ЧССР был проведен международный слет молодых альпинистов-скалолазов. И мы с Володей Надбахом выехали на этот сбор вместе с Евгением Игоревичем Таммом, как руководителем делегации. Слет завершился за несколько дней до введения советских войск в Чехословакию. Собрались скалолазы из примерно 15 стран. Мы объездили наиболее популярные скальные районы страны, много лазали. Вспоминается комичный момент в скальном местечке Седмигорки: лезу я без страховки по одному из маршрутов. Чем выше, тем сложнее и сложнее. Слышу снизу крики «позор, позор!» с ударением на первый слог. Ну, думаю, дожил – выехал за границу позориться. Пройдя «на соплях» наиболее сложный нависающий участок в конце трассы, спускаюсь вниз и узнаю, что «позор» на чешском языке означает «осторожно, опасно». Сезон 1969 года выпал из моей альпинистско-скалолазной биографии в связи с окончанием аспирантуры МФТИ, проблем с трудоустройством, написанием и защитой кандидатской диссертации. В 1970 году Виктор Галкин организовал экспедицию «Буревестника» на пик Победы, предварительно проведя сбор на базе альплагеря «Ала Арча». Спортивные цели экспедиции – траверс массива Победы и восхождение на пик Хан-Тенгри. Прикладная задача – поиск и снятие со склонов пика Победы трупов, оставшихся на маршруте после трагического восхождения команды казахских альпинистов… С первой задачей команда под руководством Анатолия Овчинникова в составе Вали Иванова, Льва Добровольского, Юры Бородкна, Виктора Масюкова, Славы Глухова с честью справилась. Поскольку северное ребро пика Победы крайне лавиноопасно, для спуска трупов, если они будут найдены, была предложена идея использовать вертолет. На высоте выше 6000 метров на склоне горы приземлиться или даже зависнуть в воздухе вертолет не может Поэтому решено было сдергивать «груз» на лету, используя якорный зацеп. На леднике, на уровне 4000 метров испытания по захвату «груза» прошли успешно. Вскоре на склоне пика Победы был обнаружен первый труп, началась подготовка к его эвакуации. Мы наблюдали в бинокли из базового лагеря, как вертолет со спущенным «якорем» проносится над местом нахождения трупа (там работала передовая группа экспедиции). «Якорь» зацепил растяжку и …. На всё ущелье раздался какой-то крякающий звук раненого зверя: то ли труп был не полностью освобожден ото льда, то ли условия на высоте сильно отличались от «испытательных», но после зацепа получился действительно «якорь», вертолет резко остановился, из последних сил ему удалось сорвать со склона замерзший труп, но натянувшаяся при рывке веревка резко сжалась и «выстрелила» по лопастям, видно было, как полетели их осколки. Только благодаря высокому классу летчика «раненый» вертолет не рухнул, а сделав в воздухе замысловатую спираль, благополучно приземлился на леднике вместе с изуродованным лопастями трупом. Затея провалилась. После недельного отдыха на Иссык-Куле экспедиция вернулась на ледник Южный Иныльчек под пик Хан-Тенгри. Начало было знаковым: спрыгнув из вертолета на лед с рюкзаком за спиной, отойдя буквально на пару метров в сторону, я оказался под водой и только с помощью товарищей выбрался из трещины, до краев заполненной водой с ледяной крошкой, плавающей на поверхности. При восхождении на пик Хан-Тенгри я руководил группой, идущей по «классике» - с ледника Семеновского. Очень неприятный путь по узкому леднику с висящими по обе стороны ледопадами, которые в любой момент могут рухнуть, о чем имелось множество свидетельств в виде свежих глыб льда. Восхождение оказалось неудачным: примерно в 100 метрах от вершины началась жуткая непогода. Впервые я воочию увидел, как закрепленная с одного конца альпинистская веревка вытягивается «в струну» по ветру на все 40 метров - такой силы был ураганный ветер. Отсидевшись в укрытии, группа была вынуждена вернуться. На спуске вновь повезло: только-только прошли под ледовыми сбросами пика Чапаева (хорошо, что не внял просьбам остановиться передохнуть!) – произошел грандиознейший ледовый обвал, заваливший весь ледник Семеновского и наши следы. Но в Москву успела уйти радиограмма «Группа Скурлатова разбилась!» (опровержение послать забыли). Встретили меня в родном Московском «Буревестнике», мягко говоря, с удивлением…. В действительности же в лавину попала группа Валентина Божукова - нашего с Володей Надбахом наставника и кумира. К счастью, никто в его группе серьезно не пострадал. Валентин Божуков и по сей день вызывает у меня восхищение. Это – Альпинист с большой буквы, но, как часто бывает, не получивший достойного ему признания. Здоровье и фанатизм Божукова характеризуют, например, следующие не нашедшие широкой огласки достижения. Так, готовясь к возрастному рекорду Гиннеса перед, увы, не состоявшимся восхождением на Эверест, в сезоне 2001 года Валентин в течение месяца совершил 10 (!) скоростных восхождений из Терскола на вершину Эльбруса (перепад высоты 3500 метров – как от Базового лагеря до вершины Эвереста), затрачивая на восхождение/спуск всего по 10-12 часов (!). В год своего 60-летия Валентин взошел на 3 семитысячника Памира (пик Ленина, пик Коммунизма и пик Евгении Корженевской), спустившись с каждого из них на параплане (!). Вообще, в «Буревестнике» в те далекие годы собралось много выдающихся личностей. Вспоминаю, где-то в 1964 году я шел в офис ЦС СДСО «Буревестник» в Хрустальном переулке (ныне – Гостиный двор). Смотрю, передо мной идет отлично сложенный мужчина невысокого роста и несет на почти горизонтально вытянутой в сторону руке какой-то объемистый узел. Мужчина завернул в тот же офис, куда направлялся и я, - к Юрию Васильевичу Одноблюдову, тогдашнему штатному инструктору ЦС СДСО «Буревестник». Когда я попробовал оторвать узел от пола, я поразился его весу (в свертке была куча триконей). Мужчина оказался легендарным Адиком Белопуховым. Позже мне доводилось быть вместе с Адиком на сборах «Буревестника» в Химках – многочасовые, изматывающие бега. Вспоминается «картинка» со сборов. После многочасовых бегов в жару (бежали в спортивных трусах), измотанные вконец, возвращаемся втроем (Адик Белопухов, Алексей Шиндяйкин и я) бегом через город Химки на спортивную базу. Народа на улицах много. Вдруг какой-то милиционер замахивается на Лешу своей милицейской дубинкой, нельзя, мол, в трусах. Алексей – парень резкий, «закваска» СКЛИФа, дал «менту» сдачу! Началась погоня: мы из последних сил бежим по городу, за нами «менты» со свистом … Едва удалось, в буквальном смысле, «унести ноги». Наверняка были бы неприятности. Увы, на одной из тренировок (Адик профессионально занимался лыжами) на роликовых лыжах Адика сбила машина... Уже будучи инвалидом, Адик защитил докторскую диссертацию, написал автобиографическую книгу «Я – спинальник», совершил восхождение на Эльбрус. До последних дней Адик оставался спортсменом в душе, а в период становления российского скалолазания был наставником Александра Пиратинского. В 1971 году «Буревестник» проводил комплексную высотную экспедицию совместно с ФИАНом. Цель – оборудовать на вершине пика Ленина установку для «поимки» космических частиц высокой энергии. Установка представляла собой тяжеленные листы свинца, между которыми слоистым «пирогом» размещалась рентгеновская пленка низкой чувствительности. Аналог такой установки находился в самой глубокой точке столичного метро – на «Парке культуры». Там мы проходили инструктаж по монтажу установки. Пленку мы занесли на вершину с собой, а листы свинца сбросили нам на парашютах. Через год альпинисты «Буревестника» сняли экспонированные пленки. Ученые-физики уверяли, что получили интересные данные. С пика Ленина мы перебрались на Тянь-Шань. В те годы резко обострились приграничные конфликты с Китаем. Руководством погранвойск СССР перед Виктором Галкиным была поставлена задача подняться на безымянные непокоренные еще пограничные вершины в районе пика Победы. Планировалось подняться на две вершины, назвав их пиком Дыбенко (героя-пограничника) и пиком САВО (Среднеазиатского военного округа). Я был назначен старшим. Сил осталось мало - все опытные альпинисты разъехались кто куда и мне пришлось привлечь к восхождениям трех оказавшихся в районе пика Победы «не у дел» альпинистов из Петропавловска-Камчатска. Высадившись на вертолете на морене ледника Дикий, наша группа в составе 5-ти человек вышла на восхождение. На север хребет Заилийского Алатау обрывается крутыми ледовыми сбросами. Приходится идти быстро, так как много свежих следов ледовых обвалов. Выходим на границу с Китаем - на седловину между двумя безымянными вершинами, ставим палатку. Принимаю решение разделиться на две группы: я с одним из «камчадалов» - Олегом Григорьевым иду влево по снежно-скальному гребню - в сторону пика Победы на вершину с предполагаемым названием «пик САВО», остальным во главе с Аркадием Маликовым предлагаю совершить восхождение на снежную вершину справа и назвать ее «пиком Дыбенко». Ранним утром выходим с Олегом, прихватив с собой спальные мешки и самое необходимое на случай вынужденной ночевки (в том, что мы не преодолеем маршрут за день, я почти не сомневался). Идем медленно: дает себя знать высота и усталость к концу альпинистского сезона. Оглядываюсь назад – долго не вижу движения оставшейся на перемычке группы. Наконец, вижу и никак не возьму в толк: вместо того, чтобы двигаться вправо, группа пошла по нашим следам! К концу дня «тройка» нас догоняет. Оказывается, Аркадию предложенный мной вариант показался слишком сложным… Но в итоге все пятеро схватили «холодную ночевку». Вырыли в снегу пещеру, ночью мучили кошмары. Наутро все промокли. Наутро, спросив, кто останется просушить вещи, пока остальные сходят на вершину, с удивлением, но не придав значения, услышал согласие от Григорьева. Я про себя даже пожалел – хотелось остаться самому, мне казалось, что у Олега сил гораздо больше, чем у меня. Взяв в напарники другого «камчадала», вышел на восхождение. Долго ждали на вершине подхода второй связки, погода отличная, панорама открывается на десятки километров. С севера – снежные пики Тянь-Шаня, красавец Хан-Тенгри, с юга – пологие склоны Китая, снега мало, внизу – красовато-желтые осыпи, зелени мало, вдали – знойная дымка пустыни Такла-Макан. Забеспокоившись – может, со связкой Аркадия что-то случилось - спустились к пещере. Никого! Тревога перешла в уверенность: произошло ЧП! Заглянул в пещеру – Олег из нее не выходил! Стало ясно – Олег заболел, впал в бредовое состояние. Единственно, что он успел произнести на мои вопросы – «эх, достанется вам из-за меня, ребята». Возникла проблема выбора между жизнью и смертью – и до сегодняшнего дня нет у меня уверенности, правильно ли я поступил. Шанс (хоть и призрачный) спасти Олега был только один: сразу начать экстренный спуск на китайскую территорию. Но тут же возникли вопросы: а где еще двое членов группы, вдруг и с ними что-то случилось? Что будет, если нам удастся-таки спуститься в Китай? Найти нас не смогут, связи нет, вертолету путь «заказан», ни еды, ни медикаментов. Решили дожидаться второй «двойки». К концу дня «двойка» появилась. Оказывается, Аркадий решил исправить свою «ошибку» и покорил, пройдя траверсом по склонам пика САВО, другую безымянную вершину, находящуюся ближе к пику Победы, оставив на вершине записку с названием вершины - «пик Дыбенко». Оценив ситуацию, принял решение остаться на ночь в пещере, чтобы наутро начать спуск Григорьева на Север. Ночь прошла в полусне, Олег бредил. Утром уложили его в спальный мешок, обвязали веревками и начали спуск по снежно-ледовым сбросам. На второй веревке спуска Олег скончался. Весь день продолжали спуск Григорьева, иногда в экстремальных условиях, когда все четверо вместе с трупом катились по снежно-ледовому склону. Каким-то чудесным образом падение удалось остановить. К вечеру дошли до края обрыва, дальше пути нет. Опять передо мной проблема выбора: спасаться самим (силы у всех на исходе), оставив труп Григорьева на стене, или ... |
|||||||
|
|||||||
