Ну вот, падонки, расскажу немного про одни выходные давно прошедшего лета...

На Лаваредо мы полезли, конечно, сдуру. Уже после стены Бадиле было ясно, что прошли мы тогда быстро и безаварийно только благодаря благоприятным условиям на маршруте. То есть сходить на хорошую гору с необстрелянным новичком - скорее везенье, чем закономерность. В этот раз в Доломиты поехали, вообще – то, отдохнуть. Ну, взял я разного снаряжа, так, на всякий пожарный.

Идилия под южными склонами массива Лаваред

Приехали, перекантовались на парковке и заселились на следующее утро в «южный палаточный партер» с видом на Лаваредо.

Всё ничего, но коровы достали. Поначалу воспринималось всё довольно романтично, но потом задрали. Во-первых, гадят в ручей, а нам пить из оного. Во-вторых, эти … коровы снаряжены немалых размеров колокольчиками, типа чтобы не потерялись и заодно вызванивали бы туристам пастораль. Музыку я люблю, но не круглые сутки…

Просто нет слов, я люблю альпинизм...

Заселившись, пошли всей шоблой на Патерно по «виа-феррате». Такая толпа в касках и без систем вызвала у встречающихся «ферратистофф» массу эмоций. Да и деффок с нами было немеряно. Деффки славные, а некоторые даже и добрые.

Залезли на гору, фотографировались до упаду. Позировали немного.

В выходные все более оборудованные маршруты переполнены. Виа феррата на Патерно

Потом был спуск. Вот где экшн. Мама, не горюй!

Вся Патерно пробуравлена катакомбами времён первой мировой. Там австрийские перцы таскали пулемёты системы «максим», и колбасились с перцами итальянскими (они до сих пор спорят, кто победил тогда). Про это дело умные ферратисты читают свои, опять - таки умные, гайды. В них, видимо, написано, что эту гору ходят исключительно с фонариком, поскольку в тоннелях темно. У нас таких книжек не было. Единственный кламбинг-гайд я оставил лежать на террариуме, в котором живёт мой крыс. Потому мы и плутали так не по-деццки. Деффки бАялись и не отходили ни на шаг, в общем - замечательное восхождение получилось.

Анди Нойдерд на второй ключевой верёвке говёного траверса.

На следующий день мы с Андреем встали в 4 и попёрлись на гору. Первые питчи были не трудные: промолотив 7 верёвок, мы вырулили на первый ключевой участок.

Там, на станции, встретил я старого знакомого (есть такой перец Анди, молотит всё, что стоит и нависает).

Андрей на станции к которой мне пришлось возвратиться и заложить дюльфера.

Сцена была прикольная: он носил раньше длинные волосы, а тут на меня уставился из-под каски какой-то бритый загорелый падонак. Минуту помолчав, я, как бы невзначай, говорю: «Гы - гы...» Типа пароль. Долго мы после этого смеялись: он меня, в линзы обутого, тоже не узнал.

Прошел я питч, и в той штуке, в которую едят, мысли всякие плохие возникли. Лазанье–то - 7а, опущенное мною до VI+,А0, и всё это траверсом, траверсом… По крабьи так…

Андрей на одном из многочисленных и очень воздушных дюльферов.

Иногда вверх чутка, иногда вниз. Всё это безобразие - над знаменитым карнизом Лаваредо, с выносом в 40 м. То есть если линяешь, занимаешься самоспасанием или висишь, вялишься, ждёшь добрых дядь с белочкой на рукаве. Висяки с самовытягиванием я умею делать, а Андрей – вряд ли.

Пораскинул я мозгами, прикрытыми, чтобы не брызгали, каской, порассуждал про дела наши скорбные. Ну, и попрощался с Анди, говорю: «Обратно погребу, типа не доросли есчо, хотя и половозрелые». О том, как выгребал обратно, можно было бы песню спеть, да горло перехватывает: там крючья ещё Кассина помнят.

Спустились, я на измене: жалко. Чувствую: маршрут вполне нормальный, но обстоятельства и фсё такойе… Вернулись в лагерь и принялись издеваться над пищеварительной системой путём перорального поглощения всякой сублимированной дряни.

Наутро решили сходить на Торре Пройс по 4А. Гора красивая, но взял-таки с собой деффку.

Чем думал - до сих пор не пойму – нечем понять. Но! Попрошу, никакой грязи, хотя фигуристая деффка попалась, чего уж там скрывать.

Олька восходительница после успешного спуска с четвёрки А.

Девка-то не ходила ничего в своей короткой, и до этого дня – скучной - жизни.

Кое- как вспучились, а на спуске я на каждом дюльфере молился всем известным мне богам, идолам и тотемам, а когда, свалив на меня напоследок вагон камней, она приземлилась к основанию маршрута, я подумал: «....»

Ну, в общем, не важно, что я подумал, цензор все равно затрёт.

К концу воскресения уже вернулся в Мюнхен.

А на гору я снова полезу, вот только надо подумать с кем.