При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
Как отпускалась сталь или алтайские приключения
Мне кажется, что я всю жизнь мечтал попасть в горы. Воображение рисовало разные картинки на тему "Я в горах", их можно было бы сложить в целый толстый альбом, который бы я сейчас с удовольствием пересмотрел. Уверен, что большинство картинок вызвали бы только смех - так они были далеки от действительности.
Он остановился у нас дома, потому как с гостиницами тогда везде было не просто, спал на полу и ничуть не парился по этому поводу. С моим отцом, тоже снабженцем, они уже спали где-то вместе на просторах тогда ещё необъятной Родины, уже жили, как говорится, половой жизнью и помогали друг другу кровом и едой, зная как плохо без оных в чужом городе. Вот он и поведал мне, что пик вовсе не острый, на нём можно стоять и не в одиночку. Показал смешную, но с его слов, ужасно удобную куртку с карманом как у кенгуру. Показал слайды того самого пика и себя на нём. Звали его Григорий, по фамилии Чуб. Божился, что пиком был пик Коммунизма. Слайды мне понравились, они внесли некую корректировку в мои представления о горах. На картинках появился снег. Уже потом, много позже, до меня дошло, отчего он так заглядывал мне в глаза, пытаясь увидеть в них хоть искорку одобрения. Пик Коммунизма Не отреагировал адекватно. Одобрение пришло гораздо позже. Позже появилось и уважение. Когда дошло. А тогда я не был готов оценить его достижение по достоинству. Зря он на меня время только потерял. Но зато я понял, что не обязательно быть амбалом, чтобы ходить в горы, высоко забираются люди и попроще. Я не знал как это случится, но был уверен, что случится это наверняка. Поэтому, когда по окончании первого курса мне сделали предложение сходить в горы, в настоящий автономный поход, а не на экскурсию или турбазу, я принял его как должное. Всё шло к тому. Правда, как выяснилось потом, желающих было хоть отбавляй, а вот руководителя на всю эту ораву найти не могли. Наконец усовестили одного человека, уже мастера спорта по горному туризму, что мол думать нужно и о других, все Звали его Соколов Михал Николаевич, добрая ему память, внял он мольбам страждущих, согласился. Но даже он наотрез отказался брать больше двенадцати человек. Остальным, в том числе и мне, было предложено поискать ещё Слава богу таковой нашёлся и образовалась ещё одна группа из четырёх человек, благодаря чему наш выезд в горы стал именоваться сборами. Общее руководство сборами взял на себя Соколов, а для осуществления контроля над нашей приблудной группой было предложено идти по кольцевому маршруту, навстречу друг другу, чтобы видеться почаще. Ну хотя бы три раза: в пункте, А, или на старте маршрута, в пункте Б, или в конце и в пункте С, который был неизвестен и который предстояло определить по ходу решения задачи. Предполагалось, что пункт С будет Старт и финиш разместили на Шавлинском озере, а кольцевой маршрут проложили следующим образом: Шавло- пер. Поэтому всё руководство осуществлялось через приветы, бескорыстно передаваемые встреченными группами, слухи, о том что где то, Соколову, по ряду косвенных признаков, удавалось распознать принадлежность тех людей к нам, хоть совсем и не там, где нам следовало бы быть, нам же по интонациям встреченных удавалось почувствовать, что о нас помнят, вернее частенько поминают и знают, что мы где-то рядом и живы. Это успокаивало и позволяло сосредоточиться на географических открытиях, которые следовали одно за другим, пока мы наконец не совместили карту с окружающим ландшафтом. Хотя, честнее было бы признаться, что именно ландшафт сам совпал с картой. К нашему счастью. Итак, руководитель нашёлся. Это был очень опытный в горах человек, знавший кучу разных специальных словечек, способных показать его крутизну любому. Я к тому времени ни одного такого слова не знал, поэтому сразу признал его лидерство. Звали его Саша Кутырев, он только что успешно покорил огромную гору по маршруту 1Б категории, за что получил почёт и уважение среди нашей клубной туристической братии, а также значок от самой Федерации альпинизма! Он собрал нас, дал всем задание найти необходимое для похода снаряжение и продукты, а где всё это берётся не сказал. Где взять «абалак», который на поверку оказался просто рюкзаком? Анорак, который вроде и не рюкзак даже? Где взять спальник и т. д.? Его крутизна не давала никакой возможности даже заикнуться, что не понимаешь, о чём речь вообще идет. Отчислит, не дай бог ещё. Уж как-нибудь сам разберусь. Вот когда мне стало не хватать спящего на полу у моей кровати Григория Чуба. Этот был попроще, этот бы всё разъяснил.
Насушил сухарей и т. д. по списку. К условленному сроку у меня было почти всё - и брезентовый рюкзак, который принёс отец со словами: «Извини, "балыка" ни у кого нет», и спальник на ватине. Верёвку, которую мне поручили найти, я не нашёл, но это мне простили. Простили и отсутствие ледоруба, потому как это уж была совсем экзотика. Решили обойтись альпенштоками. Где они собирались найти это немецкое снаряжение, я даже и не спрашивал? В день отъезда мы собрались у Кутырева в лаборатории и под уважительные взгляды сотрудников распределили всё по мешкам. Вот тут то и выяснилось, что у меня самый настоящий «абалак». Я был очень горд. И потому что видел одобрение со стороны прочих людей, их уважение к нашему героическому поступку и предстоящим подвигам, и потому что чувствовал, что выделяюсь из толпы, благодаря своему рюкзаку. Я, как бы, сразу вышел на другой уровень. Как обладатель джинсов, например, или жвачки. Все хотели с такими дружить. Жаль, больше нечем было похвастаться и я понимал, что неплохо бы сохранить такое отношение к себе подольше, не испортить всё какой-нибудь глупой фразой или ещё чем, что свойственно «матрасникам» или «чайникам». Упаси бог было бы попасть в их разряд, это было бы последнее дело. Всё равно как если бы во дворе обозвали «девчатником». Играл бы с ними в классики до конца жизни! Никто бы ни в какой футбол никогда уже не позвал. Вот и пришлось мне соответствовать своему высокому статусу с самого начала, не имея никаких прав на это. Как набить мешок картошкой я ещё представлял, а вот как уложить рюкзак, не имел ни малейшего понятия. И спросить некого. Мне бы сразу сказать, что «абалак» у меня случайно, что не знаю я ничего, помогать мне надо, но ведь это равносильно тому, что признаться, что ты больной. И кто ты после этого? Короче, уложил я его сам, На всякий случай. Потом, когда мы спускались с университетской горы на трамвай до вокзала, я понял, что не так всё надо было делать. Ещё я понял, что был прав, когда решил, что должен молчать и строить из себя «бывалого». Мне было ужасно неудобно, я терпел, но похоже выдал своё состояние гримасой боли и тут же получил презрительную реплику в свой адрес:" Что? Уже разнылся?» Ладно остальные убежали вперёд и не слышали ничего. Я понял, что должен срочно всему научиться, чтобы впредь не допустить ничего подобного. А то, что Кутыреву в альплагере язык заточили как надо, было видно невооруженным глазом. Может в этом-то там и тренируются больше всего, а в оставшееся от словесных баталий время и про горы вспоминают? Ни в коем случае нельзя попадать ему на язык, опустит ниже пола. Альпинисты - они же из стали, слабости и чужих ошибок не прощают! Всех слабаков - в отсев! Потом мы ехали в поезде до Бийска. Долго. Это было хорошо для меня, потому что мы много говорили, а я много слушал. В нашей группе был Дима Кузьмин, он с другого факультета и уже успел сходить в лыжную и пешую «единички». То есть у него был реальный туристский опыт, которого не было больше ни у кого из нас четверых. Тем более, что четвёртым участником шла женщина - сотрудница Сашиной лаборатории - Венера. Я думаю, она попала в группу случайно, её уговорили, чтобы набрать необходимый для заявки кворум, поскольку четыре - минимально допустимое количество участников похода первой категории сложности. Так вот Диме было что рассказать, а главное - подкрепить сказанное конкретным примером. Сделать то, чего не мог сделать никто. Он мог сказать:" Однажды я..., или «Как-то раз у нас в походе....», а мы могли всего лишь промямлить:«Говорят, что надо делать так...». Понятно, что он пользовался авторитетом и с ним советовались, несмотря на то, что у него был самодельный мешок, а не «абалак». Благодаря его историям и дальнейшим обсуждениям, даже спорам, у меня всё чётче и конкретнее стал вырисовываться образ настоящего туриста, я понял кто может считаться таковым. Настоящий турист никогда не возьмёт в поход чемодан - таковой таскают через перевалы только «матрасники» - они же «плановики». Никогда не покажет, что боится, тем более не скажет об этом никому. Он решителен, силён, умён. Он может ничего не есть, если продукты испорчены бензином, будет только пить и всё равно выживет. Может спать на снегу, если ветром унесет палатку или сгорит спальник. Разведет костёр сырыми спичками. Если заболеет, то вылечится сам, чистым спиртом. При этом он ещё и предусмотрителен. Поэтому ему иногда удаётся избежать этих самых ситуаций, когда остаётся с сырыми спичками, без еды, палатки, спальника... Я слушал в оба, боясь пропустить что-нибудь важное, примерял всё к себе, делал выводы. В результате, в Бийск приехал совсем другой человек, нежели тот, кто сел в Казани. По пути я избавился от всего, что выдавало во мне «чайника». Когда Дима с Сашей смеялись над чудаком, взявшим в поход фарфоровую кружку и расколотившим её в первый же день, я судорожно кумекал на второй полке, куда мне деть свою любимую, расписанную в цветочек. И что делать потом, не просить же взаймы? Подсказка пришла из другого Диминого рассказа, когда кто-то забыл взять кружку в поход и сделал её из пустой банки из-под тушёнки. И не разобьется и лёгкая!!! Решение созрело мгновенно. Я нисколько не сожалел ни о потере, ни о цветочках. Потом я услышал про олуха, который взял поролоновый коврик вместо пенопластового и не заплавил его в полиэтилен. Мало того, что коврик сразу вымок, когда палатку поставили в лужу и уже не высох до конца похода, помучив хозяина, последний ещё стал и посмешищем. Получил за один проступок двойное наказание. Сердце моё в тот момент билось в истерике, готовое разорваться, если бы знало, как это сделать. Как же я не подумал?! Где я теперь возьму полиэтилен?! И зачем я только поехал? Спасение пришло от того, кто должен был меня прикончить. Кутырев возразил Диме, что полиэтилен не спасёт, достаточно одной дырки в нём и он тут же только усугубит положение, к тому же это лишний вес! Дальше пошли рассказы про все хитрости, на которые способен, вообщем то, бесхитростный и прямой по природе народ, обитающий в альплагерях, дабы сэкономить на весе. Я уже не слушал &mdash восстанавливал дыхание.
Потому что, к тому моменту, когда в Бийске мы окончательно перетряхивали рюкзаки, чтобы оставить в камере хранения вещи, без которых можно было бы обойтись, у меня уже не было и фарфорофой тарелки, и несессер, который отец брал с собой в командировки, уже был надежно спрятан от посторонних глаз, будучи замотанным в брюки. Там в одном футляре много необходимых в походе вещей: и станок для бритья, и помазок, и зеркало, и щипчики для ногтей, и пилочка, и ещё Если уж мы с консервных банок срывали обертку для облегчения поклажи и оставили часть еды там же в камере хранения, представьте какую бурю эмоций вызвал несессер! Когда мы покидали Бийск, в моей душе уже царил мир и покой. Я почти всё знал, рюкзак мой был уложен как положено, в нём не осталось ничего, за что в меня можно было бы бросить камнем. Я ехал навстречу своей мечте, чтобы на практике применить знания, полученные мной на второй полке плацкартного вагона. Виды, открывавшиеся по сторонам дороги, сразили меня наповал, я пребывал в состоянии, близком к опьянению, прострации. Мне было хорошо, хотя со стороны могло показаться, что меня сейчас вырвет. Такое не забывается, то ощущение навсегда осталось у меня в памяти как один из самых ярких моментов жизни. Через пару дней мы были в Чибите, где началась пешая часть нашего предприятия. На имевшейся в распоряжении нашего руководителя карте, данный посёлок отсутствовал, как и перевал На вопрос:«А где же мы тут на карте?»- Кутырев расстопыривал пятерню за её обрезом, наглядно демонстрируя наше точное месторасположение. Нам так не казалось и в конце концов мы решили поступиться крутостью и спросить у кого-нибудь про перевал. Всё как в анекдоте:" Ну вот, туристы приехали, карту достали. Сейчас дорогу спрашивать будут." Нам показали, мы пошли. Меня насторожило то, что его пятерня только кончиком мизинца зацепила реальное местоположение Чибита. Если бы он её не расстопыривал, или, упаси бог, тыкал пальцем, он бы точно промазал. Радовало то, что весь путь на перевал и с него шёл по тропе, что исключало возможность заплутать. На самом перевале, тем более, было невозможно заблудиться. Так казалось. Когда на третий день блужданий по перевальным болотам мы наконец убедились, что это возможно и встали на ночлег, дабы понять, что это за карта такая неправильная и как её пристегнуть к реальной картинке, я уже начал понимать разницу между лагерным образованием и туристским. Что это две большие разницы. Что сталь в голосе не всегда есть следствие уверенности. И вообще. Всё оказалось не совсем так, как я себе представлял. Конечно, я мог предположить, что перевал не обязан быть острым, как лезвие бритвы, но чтобы он был вот таким&hellip Я к этому не был готов. Было понятно, откуда мы сюда поднялись. А вот куда отсюда спускаются, не было понятно совершенно. Там просто не было спуска. Какая там доска, какие качели? Разве что мосты наводить через болота. Представляете? Болото на перевале!!!
Изорвали в хлам свои трико о карликовую берёзу, вымочили ноги вместе с ботинками, а Шабагу так и не нашли. И вот сидя у палатки среди бескрайних болот перевала Эштык-кёль, обсуждая неожиданно свалившееся приключение, Дима вдруг вспомнил, что после выхода на плато нам советовали плюнуть на набитую тропу и нисколько не сожалея, не поддаваясь искушению, уйти влево. Мы же оказались слабы. Искушение остаться на тропе было сильнее. За это тропа и завела нас в болота, чтобы впредь не строили из себя умников, а слушались тех, кто знает. Поэтому утром взяли в руки свои посохи, или альпенштоки, как говорят немцы и, двинулись влево. И, о чудо, перевалив небольшой холм, спустившись по руслу селевого потока, оказались на правом берегу реки, левый берег которой был украшен, я бы сказал, инкрустирован прекрасной тропой. Шабага!!! Честно говоря, я до сих пор не пойму, как это произошло. Ведь если пойти влево из одной точки, то придёшь в одно место, а если из другой, находящейся в нескольких километрах от первой, то, соответственно, попадешь в другое место. Даже если тоже пойдешь влево. Почему одно место совпало с другим? Чудеса!!! Далее >>> |
||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
