Всего отзывов: 3 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Интервью Владимира Копылова журналу Photograper .
Номер, посвященный Экстриму - январь 2008.

Photographer - www.dphotographer.com.ua - ежемесячный русскоязычный печатный журнал об отечественном и международном фотоискусстве. На 150 страницах издание охватывает самые разнообразные тематики и творческие направления и в каждом номере публикует обширные материалы о творчестве легендарных мастеров как прошлого и современности. Подписной индекс в каталоге Роспечати 18436.

Текст интервью был дополнен и несколько переработан Автором и перепечатывается с разрешения редакции журнала.

Пользуясь преимуществами современных сетей Интернет, для более ясного и художественного восприятия интервью и фотоиллюстраций, по ходу текста приведены ссылки на музыкальные клипы, которые, по-мнению Автора, наилучшим образом сочетаются с раскрываемой темой и дополняют ее.

Ссылка открывается в дополнительном окне броузера - различная музыка и видеоклипы (ru.youtube.com) и требует высокоскоростного доступа в Интернет.

Диалог высшего разумного существа (человека) с высшими изваяниями природы, коими являются горы, заслуживает отдельного внимания. Доказано, что одна из высочайших форм философского просветления проходит именно через такой безмолвный контакт.

Обо всем об этом мы побеседовали с известным русским фотохудожником Владимиром Копыловым, единственной страстью которого уже четверть столетия остаются только горы.

Ph .: Как бы вы охарактеризовали различные стили горной фотографии и в каком из них предпочитаете сами работать?

В.К. Градаций стилей и жанров придумать можно много. С некоторой долей иронии я бы предложил следующие, расположив их в порядке возрастания значимости и важности для меня: Tufta , Documentary , Action , Dreams ... И отдельно еще можно добавить - by Chance ... – его Величество Случай.

Ph .: Для вас это искусство, страсть, бизнес или образ жизни?

В.К. Мой любимый жанр Горной фотографии – это категория Dreams – Мечта! Это некий образ, своеобразный Портрет, только не человека, а Горы, ее настроения, ореола, величия и одновременно моего к ней уважения, почитания и даже преклонения. Возможно даже это своего рода “оправдание” перед Матерями тех, кто не вернулся с вершин – показать им ради Чего…

До тех пор, пока кадр не снят – это для меня, пожалуй, искусство… Когда я иду делать печатать со своих файлов фотографии большого формата - 50 х 70 см, 60 х 90см, 100 х 150 см или панорамы метр на три метра – это серьезная техническая задача – не потерять качество и воплотить ту самую Мечту в реальном материально- бумажном виде. Ну а дальше уже начинается бизнес – умение и возможность продать эту самую бумажную фото, получить деньги и использовать их на съемку новых фото. Помните, как написано у Пушкина: “Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!”

И, естественно, для меня это некая страсть. Страсть вновь и вновь видеть эти горы, некоторые из которых я знаю уже более 25 лет. Возвращаться к ним, видеть их величие! Это также ощущение времени и вечности... Я помню, на леднике Безенги лежал огромный камень - высотой с трехэтажный дом. Так вот, этот камень за 20 лет, пока меня там не было, проплыл путь по леднику в несколько километров (40 минут ходьбы)... А потом и вовсе раскололся на две половины… Это и есть Время!!! И именно в горах чувствуется его ход.

Ph: Расскажите о своей страсти к горам. Откуда она проистекает? Она сильнее Вас или Вы все-таки способны ее контролировать?

В.К.: В 1981 году, когда мне было 15 лет, мой старший брат совершил поездку в альпинистский лагерь Узункол на Кавказе и получил там 3-й разряд по альпинизму. На следующий год мы уже поехали туда вместе. Помню, из 20-ти дней смены 17 - шел снег или дождь. После этого я сказал себе: «Никогда в жизни я больше в эти горы не поеду!!!». Но прошел месяц, все плохое забылось, а внутри меня поселилось какое-то особенное ощущение. Ощущение гор! Тогда же все тот же брат показал мне плохонькую черно-белую фотографию какой-то двурогой скально-ледовой вершины и рассказал легенду об Ушбе - горе шабаша ведьм. Удивительно, но этот образ «засел» у меня внутри так прочно, что следующие семь лет своей жизни я гонялся за любыми изображениями этой горы, одержимый своей мечтой - увидеть ее и подняться на вершину. Но такие фотоснимки тогда (впрочем, как и сейчас) - были огромной редкостью. Каждый день говорил и себе, и горе: «Я обязательно к тебе приду!». И вот в 1989 году мы поднялись на ее вершину по 2-километровой очень крутой ледовой стене - маршрут высшей категории сложности (6А) - в «едином мальчишеском порыве», без веревок и какой-либо страховки, свободным стилем. На спуске я улетел в ледовую трещину - метров 15, но чудом остался жив...

Удивительно, но уже через несколько дней после нашего «триумфа», меня посетило первое серьезное разочарование - Мечты не стало... Как жить дальше - неизвестно.

На следующий год мы с братом тоже чуть дважды не погибли. Сначала на Эльбрусе, когда в непогоду мы потерялись и трое суток выживали без каких-либо средств существования, в снежных пещерах посреди Бесконечности... Один спасатель из нашей группы провалился в трещину метров на 20, но остался жив. Мы тащили его на тонкой 5-мм веревке зубами, потом волоком... В том урагане тогда погибло 7 человек, а мы выжили и никого не предали - ни себя, ни друзей...

И через пару месяцев уже на Памире в двойке с тем же братом мы совершали сложное скальное восхождение на вершину Замин-Карор – нам хотелось стать мастерами спорта. Произошел срыв, мой брат пролетел 30 метров по вертикали, а я его удержал. Помню безумной силы рывок, боль от разрыва сухожилия на левой руке, как я смотрел на единственную точку страховки между нами, связанными одной веревкой, понимая, что если она не выдержит и мы сейчас улетим - нас больше не будет. Я вспомнил тогда слова старшего Волка - Владимира Басова - из фильма «Приключения Красной Шапочки»: «Не суетись, Толстый!!! Последнюю минуту надо прожить Красиво!!!». До сих пор я помню свой внутренний голос (мое Альтер Эго), шептавший мне, чтобы я отстегнул веревку от себя. В итоге мы выжили, а веревку я так и не отстегнул. 15 лет спустя одна женщина сказала мне, что для матери один выживший сын лучше двух погибших и идти на такой риск ты иногда не имеешь морального права перед матерью!!! Я не знаю, как бы поступил сейчас. Чтобы знать это, нужно вновь попасть в такую историю... Но хочу заметить, что геройство состоит вовсе не в том, чтобы отстегнуть или не отстегнуть веревку, а в том, чтобы больше НИКОГДА в такие ситуации не попадать!!!

Спустя 17 лет после этих событий, я написал роман (200 страниц художественного текста) на эту тему. Надеюсь, что он когда-нибудь увидит свет.

Ph.: Вы работаете, чтобы иметь возможность находиться в постоянном контакте с горами? Как Вы попали в «горную профессию» - это логическое завершение, реализация в практической форме Вашего самого глубокого увлечения?

В.К.: Я с детства мечтал о море - начитался Жюля Верна и Рафаэля Сабатини – истории про капитана Блада... После школы поступил в физико-технический институт (МФТИ) на Факультет Аэрофизики и Космических Исследований (название, словно загадочная музыка...), группа Физики Моря. В итоге год жизни я провел в открытом океане, обошел половину мира, загадочные страны, закаты, восходы, знаменитый «зеленый луч»... Но море в реальной жизни оказалось более однообразно и жестоко - постоянная качка и выворачивание желудка «наизнанку», непростые условия жизни, цинга, дефицит воды и голод. А еще зарплата $60 в месяц при 12-часовом рабочем дне без выходных, выпавшие за борт люди, акулы, ураганы, шторма, самолеты NАТО береговой охраны, «предатели Родины», бегущие из СССР на Запад и эта самая Родина – нищая и несчастная...

После всех описанных выше событий на Замин-Кароре я бросил Море и уехал в Горы, где некоторое время работал в спасательной службе на Центральном Кавказе. Но таскать трупы оказалось не вполне естественно, по крайней мере для меня. Волею судьбы я вернулся домой и стал... административным главой итальянской нефтяной компании в Москве... Я помню Рому Абрамовича, бывавшего по делам в нашем офисе и всю эту кутерьму тех лет, как горькую конфету в красивой упаковке. Я проработал «у буржуев» 3 года. За это время в Италии тремя независимыми тиражами - русским, английским и итальянским - вышла моя книга «Найди свою вершину» или «Запрещенные Горы» (Forbiden Mountains - в иностранной редакции). Часть фотографий в ней были мои, другую часть я купил, объехав в охоте за ними весь Советский Союз. Я помню, тогда обо мне слагали легенды, как о парне, покупающем за живые деньги изображения гор. Мне было тогда 26 лет. Среди множества фото, которые мне удалось тогда достать, я так и не нашел изображения Ушбы, о котором мечтал все эти годы.

И я понял: если его не существует, его надо снять... самому!!! Оказавшись слишком честным для грязного нефтяного бизнеса, я, помытарствовав еще некоторое время в Москве, сбежал на Кавказ, но уже в качестве Художника, где и пребываю уже более десяти лет...

Ph.: Что значит сегодня быть гидом? Вы переселились на Кавказ и постоянно там обитаете или курсируете между средней полосой и горами?

В.К.: Сначала быть гидом для меня означало быть Дон Кихотом. Романтика, слава, громкие слова, первые по тем временам большие деньги... Со временем все это ушло и сегодня это вполне прагматическая, очень тяжелая, чрезвычайно опасная работа, которая позволяет заработать деньги и быть среди гор. Я - коренной москвич и постоянно курсирую между Москвой и Терсколом.

Одинокая Звезда... Кавказ. Приэльбрусье. Ночь над поселком Терскол. Донгуз-Орун в лунном свете... Слушать здесь Цифра. Canon 40D.

Ph.: Из каких сезонов состоит Ваш профессиональный год?

В.К„: Начало сезона - середина зимы (январь) и весна - это лыжные программы - (ски-тур, фрирайд, хели-ски) и ледолазание в Приэльбрусье. А также зимние экстремальные и видовые фотосъемки. Потом майские праздники - на Кавказе цветут сады - предгорья сбрасывают снег и одеваются в зелень. Лето и осень до октября - восхождения на Эльбрус, треккинг, скалолазание, альпинизм, район Безенги и так далее. Можно снять огромное разнообразие кадров. Финал - золотая осень. Далее - затишье, обработка отснятого за год…

Жизнь вертится, как огромное колесо, и, заметьте, очень важно, чтобы оно тебя не перемололо...

Золото Джана. Кавказ. Приэльбрусье. Ущелье Адыл-Су. Пик Джан-Туган. Слайд 6х7

Ледовые каскады Чегемских водопадов. Общий план. Пленка, Негатив 35 мм

Ледовые каскады Чегемских водопадов. Деталь. Слушать здесь Слайд 6х9

Ски-тур при подходе к перевалу Эхо Войны. Кавказ. Приэльбрусье. Нестандартный Эльбрус. Цифра. Canon 40D.

Ph .: Сколько человек в Вашей команде?

В.К.: По натуре я одиночка... Когда работаю гидом, в моей команде ровно столько людей, сколько необходимо для данного восхождения - 3-5 вспомогательных гидов, проверенных, надежных друзей, многих из которых я знаю уже более 10-ти лет. Гидов заказывают клиенты, и они им платят деньги.

Когда же я занимаюсь фотографией, снимаю я либо в одиночку, либо в очень тесном кругу - один, максимум 2 человека, на которых я могу положиться на все 100!!! Для них это искусство и возможность увидеть горы моими глазами.

Ph .: Расскажите, в какие моменты съемки Вы ощущаете наибольшее счастье? Какие состояния гор, фотографируемые Вами, вызывают эйфорию?

В.К.: Счастье здесь имеет двойной или даже тройной резонанс. Первая волна - когда после множества усилий, невзгод, огромных напряжений ты вдруг видишь перед собой готовый кадр! Вид еще более величественен и прекрасен, чем ты себе представлял. Как правило, первая фаза длится мгновения. Ее сменяет работа – надо успеть! Не упустить, снять все, в несколько дублей, на несколько камер, потому что это мгновение больше никогда не повторится... Потом наступает длительная фаза волнения и она длится до момента проявки пленки. И когда я прихожу в самую дорогую, но и самую надежную фотолабораторию Москвы, смотрю свои широкие слайды и вижу, что визуальный результат совпадает с тем самым, мимолетным, который я ощутил и помнил все это время, тут приходит вторая волна счастья! Она накатывает и сохраняется до тех пор, пока лучший снимок не будет напечатан в большом формате - скажем, метр на полтора, или панорамой (из серии работ) - метр на три. Знаете, размер имеет значение! На больших отпечатках появляется эффект присутствия - визуальная память от вида гор совпадает с тем, что мы видим на фото...

А самыми незабываемыми и эмоциональными моментами для меня есть и будут полеты на вертолете, когда удается подлететь к Горе, увидеть с неба все по-другому, чуть ли не прикоснуться к величию рукой и, опять-таки, сделать удачный кадр или, если повезет, целую серию... А еще огромное чувство счастья я испытываю, когда Гора отпускает и позволяет вернуться, когда все заканчивается, и можно думать о красоте гор без страха за чужую или собственную жизнь..

Ph .: Как для Вас происходит процесс «охоты» за сюжетом при горной фотосъемке? Приходилось ли превизуализировать сцену, чтобы когда-нибудь потом (может, спустя многие годы) увидеть его и сказать: «Это именно то, чего я ожидал!»

В.К: Конечно же, в горной, как и в любой другой фотографии, имеет место Его Величество Случай!!! Но я все больше и больше иду по пути Голливуда. То есть я заранее знаю, что, где, как, когда, в каком ракурсе хочу снять. Целенаправленно иду, жду погоду и снимаю. Иногда трачу на это часы, дни, недели. В глобальном же масштабе - это годы, десятилетия, вся жизнь... Мне 20 лет хотелось найти хорошее фото Ушбы - я пошел туда - к этой Горе и снял ее портрет. Сначала 14 часов по Шхельдинскому ущелью до Немецких ночевок, где Высоцкий пел свои песни в фильме «Вертикаль». Потом 12 часов по огромному Ушбинскому ледопаду - посреди хаоса льда, трещин, лавин и обвалов - 1000 метров вверх на Ушбинское плато. Вот и все - вы у цели, можете снимать! Я потратил 20 лет жизни, чтобы научиться ходить в горы и снимать здесь фото, потратил 10 дней на экспедицию - туда и обратно, в итоге сделал 5-6 кадров (по кадру в день, плюс два дня пути туда, день обратно, плюс несколько дней непогоды), спустился живым и был счастлив от того, что Гора меня Отпустила...

Рецепт подобной съемки очень прост - как правило, все совершается не благодаря, а вопреки - пришел, увидел, снял, «отвалил»... Не получилось в этом году - возвращайся в следующем, если найдешь время, силы, мужество, попутчиков... Но знай: эти кадры могут стоить тебе жизни, а остальному миру на них, в общем-то, наплевать...

Ph .: У Вас много работ, экспозиция которых составляла много минут и даже часов, особенно работы со «звездной каруселью». Как Вы рассчитываете точное время экспозиции, как крепите камеру, когда возвращаетесь к ней, чтобы закрыть затвор?

В.К„: Я учился этому два года, много экспериментировал, пытался понять всю теорию на практике хотя до сих пор многое мне не до конца ясно. Ночные фотографии я снимаю при помощи среднеформатной пленочной механической камеры, и в этом - огромное преимущество... Скажем, если в кромешной тьме безлунной ночи вы едва различаете очертания гор, то камеру можно смело ставить на несколько часов с полностью открытым затвором – пленка чувствительностью 400 единиц не пересветится... Если же есть сомнения, то самый простой путь - это эксповилка... То есть всю ночь надо снимать серию, комбинируя разные значения диафрагмы и выдержки, и уж хотя бы один кадр получится.

Иногда ночью, скажем, снимая Эльбрус, я ставлю камеру на штатив, открываю затвор, успеваю заснуть, поспать и проснуться... И за это время туристы на Эльбрусе выезжают на ратраках из «Приюта 11» ( 4050 м ), доезжают до скал Пастухова ( 4750 м ), выходят и идут пешком к вершине, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть назад. И моя камера все это регистрирует, и пленка передает каждого отдельного человека, его фонарик, световой трек во тьме, путь проезда ратрака, треки от звезд...

В последнее время беру с собой цифру, даже 2 цифры – Canon 40 D и Сапоп D 60. На одну из них делаю дубли, на другую снимаю цейтраферное кино повышенной четкости в формате HDTV по собственной оригинальной методике.

Пример цейтраферного кино можно посмотреть здесь – это ролик из знаменитого полномасштабного фильма Рона Фрике - Chronos (Время). Особенно меня лично поразило и натолкнуло на размышления, что подобное можно снять самому – ход 3-х лучей солнца по залу величественного творения Буонарроти – собора Святого Петра в Ватикане – см. на 4-й минуте ролика по ссылке.

Цейтраферное - от немецких Zeit – значит время, raffen – собирать. Я это так буквально и воспринял и стал своими полуночными съемками на самом деле в ручную собирать Время…

В итоге за несколько секунд я смог увидеть, как над Кавказом садится и встает солнце, горы окрашиваются в багрянец или наступает ночь, как двигаются вечерние тени и тьма уходит прямо в небо отчетливо выраженной линией... А еще мне посчастливилось снять пролет Ангела ночью в лунном свете над вершиной Донгуз-Оруна... Его Величество Случай!

Именно цейтраферная съемка дала мне некий новый импульс моего творческого развития!!! Она надоумила меня снимать на широкую пленку ночную мультиэкспозицию. Я понял – Что, Когда и Как происходит в горах ночью и на границе света и тьмы. Как ложится свет, как его “видит” камера, как линия тьмы поднимается в небо. Я подумал: “Что если все это собрать по крупицам и объединить в одном кадре?”. Я стал просиживать ночами возле штатива, всматриваясь в едва различимые в ночи горы. Установив на камере мульти экспозиционный режим, я многократно нажимаю спуск затвора в определенный нужный мне момент времени – свет справа, звезды, огни ночных городов, свет слева… Как в огромной фотостудии, где есть различные софт-боксы, рисующий и заполняющий свет, соты, стрипы, контровый свет и т.д.. В итоге я получаю абсолютно нереальные картинки… Нереальные для тех, кто не сидел со мной часами и ночами напролет. Но я то их видел, камера их зарегистрировала, значит они есть! Это и есть – моя Мечта! My Dream!

Отражение Мечты. Кавказ. Адыр-Су. Массив Уллутау в свете зашедшего солнца... Смотреть здесь Слайд 6х9

Ph .: Получается, что вы готовы ждать и просиживать ночи на пролет в одиночестве всего лишь ради одного единственного кадра? Не холодно? Не скучно? Не страшно одному в горах?

В.К. Холодно, но не скучно. Во-первых, отправляясь на такие ночные съемки, я знаю заранее, что хочу снять – и это интересно – совпадет ли предел моей фантазии с конечным результатом на бумаге? Я знаю, что будет холодно и готов к этому. Я знаю место и время… Я знаю куда солнце садится и от куда оно встает. И все это я учитываю. Когда глаз привыкает к темноте, ночью в горах можно увидеть очень много удивительного, такого, что днем, порой скрыто даже от нашего сознания! И потом, я же в ночи не один…

Ph .: Не один?

В.К. Ну про Ангела над Донгузом я уже рассказывал. А еще этими длинными ночами, когда, сидя на каремате возле камеры, приходится вжиматься в спальник или в пуховку, что бы не замерзнуть, появляется он… седой старик с бородой и длинными волосами… Я не знаю, кто это… Я не могу рассмотреть его лица – оно всегда в тени… Возможно это я сам, в каком-то параллельном времени, но я не уверен… Я зову его Да Винчи. Обычно, он появляется неожиданно из тьмы, из моего потаенного воображения… Подходит ко мне, садится рядом и не говорит ни слова… Мы вместе с ним смотрим на эти горы… Смотрим и молчим. Целую ночь… Я врубаю в уши плеер и нам двоим звучит Реквием Моцарта, Лунная соната Бетховена, а потом 70-летний Челентано поет нам свои последние песни…

Son diventanto sai il tramondo di sera… e tante cose son rimaste da dire …

Я превратился в закат вечера… и смотрел, как падают звезды…

Время от времени я так же молча нажимаю затвор камеры. И ночь пролетает за считанные мгновения… Под утро старик встает и уходит, исчезая в рассвете. Я делаю заключительный кадр, поднимаюсь, собираю вещи, иду пешком или уезжаю вниз на сноуборде… Вот и все…

Но каждый раз, приходя на новую точку своих ночных фотосъемок и провожая закатное солнце, я волнуюсь… А вдруг Да Винчи не придет посмотреть, как над Кавказом в абсолютной тьме сверкают звезды?... И у меня ничего не получится!!!

Ph .: ???

В.К. Это шутка такая… Тем не менее так и возникла целая серия моих фото под названием Celentano & Da Vinci…

Ph .: Что входит в комплект Вашего фотоснаряжения? Каков его приблизительный вес? Известно, что масса горной поклажи всегда такова, что брать с собой приходится лишь самое минимально необходимое. Какие дополнительные компоненты фотооборудования Вам бы не помешали, но от которых из-за перебора по весу приходится отказываться?

В.К.: Мой фотонабор включает в себя следующие камеры: формата 6х7 - Asahi Pentax 67 и к ней комплект из 3-х объективов. Далее средний формат 6х9 - Fuji 690Рго с несменной штатной оптикой. Еще есть камера узкого формата - Canon и к ней 3 L-ки - широкоугольник, штатник и зум. Кстати, именно камера Fuji приучила меня думать «сегментарно». Это означает, что недостаточно длиннофокусное расстояние встроенного объектива надо исправлять «ногами» - подходить к объекту съемки, а недостаточно широкий угол нужно подправить сегментарной съемкой последующей сшивкой, будь то панорамный или мозаичный, скажем, 4 кадра в 3 ряда.

Ко всему этому многообразию я добавил бы еще пару камер (более современную цифру и панорамную пленку) и пару объективов (в основном с Tilt & Shift), но, к сожалению, на все хватает денег...

Понимая, что любая фотосъемка в горах уникальна, я никогда не экономлю на оборудовании и уж тем более на пленке. Вес полного комплекта - килограммов 20-25, без Asahi Pentax - килограммов 15.

Этот комплект является «базовым» во всех экспедициях последних лет. Еще у меня дома профессиональный пленочный сканер Minolta Multi Pro, который сканирует пленку 6х9 см с разрешением 3000 dpi. В итоге получается кадр порядка 6000х9000, то есть 54 Мп... Ну а сколько из них значимых, а сколько мнимых- вопрос отдельного исследования и веры...

Снимаю обычно на слайдовую пленку Kodak 100 VS, не потому что она самая лучшая... Просто я знаю, как она ведет себя в горах, я знаю, как ее сканировать, чего от нее ожидать и меня это устраивает.

Водопад в верховьях ущелья Теркол. Кавказ. Приэльбрусье. Цифра. Canon 40D.

РН: Вернемся к теме фотографии. Как в горах с экспозицией? Достаточно ли поляризационного фильтра, чтобы более-менее усреднить дневные перепады по яркости?

В.К.: Днем действительно все просто – берете поляризационный фильтр и все в ажуре. Хотите снимать воду на длинных выдержках в солнечную погоду – имейте 4-х кратный нейтральный ослабляющий фильтр и тогда при чувствительности ISO 100 и диафрагме 22-27 – выдержка будет составлять где-нибудь пол секунды и вода действительно “потечет”. Утром и вечером перепады по яркости от неба до земли доходят до 4-х порядков, что, впрочем, легко компенсируется градиентными фильтрами для пленки или HDR технологией для цифры с переменным шагом +/-1-2- 4.

Ph .: Как Вы рассчитываете экспозицию для экспонирования на широкий слайд? Каким зонам отдается приоритет, когда есть перепад по яркости?

В.К.: Для широкого слайда в горах я использую замер по своему пленочному Canon 50 с приоритетом по центру кадра. Это чисто экспериментальные данные, хотя современная широкая пленка имеет огромные скрытые возможности и динамический запас. Я выделяю основное сюжетно-важное место и направляю на него экспозамер, как правило, телевиком. Потом, естественно, проверяю самые яркие места кадра и самые темные. Обычно делаю эксповилку в 1-2 стопа. Попробовал широкопленочный HDR - результат потрясающий, но очень много мороки по точному совмещению кадров друг с другом.

Ph .: В случае с горами более рационально применение открытой диафрагмы для сокращении времени выдержки или же прикрытой для максимальной глубины резкости? Если делаете дубли, то какими параметрами варьируете?

В.К.: Как правило, средним форматом я снимаю на средней диафрагме - типа 8-11 (при пленке ISO 100 – днем выдержка где-то 1/250), если нет задачи специально размыть задний план. Дубли варьирую по выдержке, так как при варьировании по диафрагме несколько изменяется рисунок картинки, что в последствии неудобно при сшивании частей разных кадров в один, если я снимаю мозаичную панораму.

Ph .: Насколько глубоко Вы допускаете проникновение Photoshop'а в Ваши снимки? Где, на Ваш взгляд, та граница, которую нельзя переходить фотографу?

В.К.: Все зависит от того – занимаетесь ли вы аэрофотосъемкой, снимаете ли документальное фото или создаете художественное Произведение. И еще – умеете ли вы им - этим самым Фотошопом пользоваться во благо или во вред.

Скажем, это фото озера в каньоне Былым, снятая в пасмурную погоду.

Панорама искусственного озера в каньоне Былым в пасмурную погоду. Панорама из 6-ти вертикальных кадров. Цифра. Canon 40D.

Не смотрелось бы так красиво, а было бы абсолютно блеклой и не интересной.

А когда я из трех чужих, в общем то разных по структуре, кадров из под вершины Эвереста смог сшить панораму на 360 градусов солнца на восходе солнца с высоты где-то 8500 метров – это был абсолютный успех и торжество Фотошопа.

Или когда друзья принесли мне десяток разрозненных кадров из-под Ушбы, а я из них получаю одну уникальную панораму градусов на 270 – это тоже успех современных цифровых технологий.

А пост закатные панорамы Нальчика, где одинаково хорошо виден сияющий огнями город на переднем плане и Кавказский хребет на горизонте, причем и то и другое сохраняет не только свет, но и цвет – без фотошопа просто невозможны.

Мои фото – это плод моего воображения. Как говорится, все Герои вымышленные, любые совпадения – случайны. В зависимости от задачи я допускаю проникновение Photoshop 'а в свои снимки без каких-либо ограничений. Важно не перейти какую-то лишь мне известную черту и не потерять чувство меры. Ведь, скажем, HDR - сплошная «цифрохимия», а результат потрясающий, если все использовать с умом и, опять-таки, в меру. Люди, бурчащие что-то там про Фотошоп и про некорректность его использования, мне представляются ленивыми страусами. Ленивыми, так как им лень потратить время и узнать побольше про современные цифровые технологии. А страусами – так как они делают вид, что и так без этого проживут. Мол тяп –ляп – и так сойдет!

Приведу один поучительный случай. Пару лет назад на выставке журнала «Вертикальный мир» в Москве был объявлен фотоконкурс, куда принимались работы только абсолютно без вмешательства постобработки. Жюри было составлено из грандов спортивной и экстремальной фотографии - в основном Америки и Европы. Казалось, что все великолепно. Потом экспозиция была развернута на выставочных площадях. Народ ходил по залам … плевался и недоумевал: почему «буржуи» умеют снимать, а наши нет?!

А ответ был очень прост и лишь подтверждал мои собственные правила. Буржуи в своих безусловно блестящих (!!!) фотоработах использовали всю мощь инструмента под названием Photoshop, а поправить отечественные конкурсные кадры никто не удосужился.

Про плывущие облака над Безенгийской стеной. Кавказ. Безенги. Гестола и Катын. Вид с морены от лагеря Безенги. Цифра. Canon 40D.

Когда вы хотите напечатать фотку размером 10х15 см, то и в этом случае Photoshop не помешает. Я же, иногда, на заказ печатаю фотографические постеры размером метр на полтора или панорамы метр на три метра. Вот тут то и требуется вся мощь этого уникального инструмента. Приходится долго обрабатывать исходное много- Гигобайтное (!) фото изображение, чтобы ничего не потерять, никакие цвета, оттенки или блики. Потом при печати делается несколько фотопроб и только после этого получается эта прекрасная гигантомания. В кадрах такого формата взгляд Зрителя совпадает с тем, что было в природе на самом деле. А когда вы рассматриваете большие панорамы, поворачивая голову, то на специальной фотобумаге получаются особые блики. Metallic дает специфический отблеск металла, Duraflex – переливание особенного жемчужного перламутра. Вы проходите мимо многометровой картинки и у вас на переднем плане от движения переливается снег…

Ph .: Какова роль отводится человеку на Ваших снимках?

В.К.: Человек в кадре - это всегда масштаб и мысль о том, что эти самые горы для него доступны!!! Зрителю «легче» смотреть на все это горное безумие, если в кадре есть человек. Человек, наконец, - надежда, на то, что все кончится хорошо!!! Особо можно остановиться на «контрастных параллелях». Городские фотографы работают в фотостудиях. Это удобно и комфортно... Иногда я воображаю, что горы – это моя огромная студия, где есть все - подиум, свет, высокие потолки до неба, разноцветный фон - от голубого до красного и даже черного, декорации, гримерка... И я просто обхожу с камерой свои владения.

Ph .: Как максимально художественно передать динамику вроде бы статичных на первый взгляд гор? Вам удавалось снимать лавину?

В.К.: Последнее время под динамикой гор я лично подразумеваю ход времени, выраженный визуально в движении звезд. Но все-таки горы наверное - это статика, динамику передает человек. Если в кадр попадает дующий ветер, несущий поземку, да еще в контровом свете, это самая лучшая динамика. С лавиной у меня есть несколько кадров, но для меня это не динамика, а в первую очередь опасность, мощь, угроза жизни.

Свет одинокой звезды... Эльбрус и скальная башня Восточной Шхельды на закате солнца. Вид от бивуака на Ушбинском плато. Из сери - "в поисках призрачного Рая..." Слайд 35 мм.

Ph .: В чем заключается самая большая трудность при фотосъемке в горах?

В.К.: Самое сложное для меня - не потерять веру в то, что это кому-нибудь нужно!!! Хотя жизнь постоянно меня убеждает в обратном. И тогда я вывел для себя формулу пушкинского «Скупого рыцаря». Я снимаю горы, потому что мне это нравится, никому ничего не доказывая, ни на кого не оглядываясь... Ни на министров и прочих VIP-персон одной маленькой, но, безусловно, прекрасной Республики, которым абсолютно наплевать - увидят ли эти фото свет, или останутся в моих архивах или мечтах... Ни на чиновников, бизнесменов и прочий среднеформатный сброд, которые порой так нагло воруют мои изображения и размещают их в самых неожиданных местах - от этикеток брынзы до билбордов уличной рекламы. Ни на «художников», порой бесцеремонно перерисовывающие мои фото на свои холсты. Есть 2-3 человека, чьим мнением я дорожу и, возможно, они - это те, ради кого я все это и снимаю. А остальным зрителям просто «случайно» повезло. Но я им ничем не обязан, я не хочу им ничего доказывать и уж тем более не собираюсь подстраиваться под их вкусы и мнение! Замечания по-существу, обычно, принимаю с молчаливой благодарностью. На оголтелую критику не реагирую – жалко времени и сил – “Стороны обменялись мнениями, но к консенсусу так и не пришли”. На просьбу – “Покажи!” – отсылаю к многочисленным Интернет сайтам или приглашаю на свои мультимедийные концерты… На слова типа – “Подари!” - обычно улыбаюсь и тихо называю суммы денежных знаков, за которые можно приобрести мои крупно форматные фото. Вся остальная горная съемка - это дело опыта, силы и техники... После 25-ти лет - это уже совсем просто...

Ph .: А русские производители вас разве не поддерживают?

В.К.: Нет. Пока нет. Некоторые просто нагло тырят мои фото и бессовестно используют их, на что я порой реагирую не вполне адекватно. Другие финансируют просто чьи-то частные восхождение. Что ж, это их деньги – а значит их дело. Жаль, что финансируют восхождения, а не их фотосъемки. Наверно мы вращаемся в различных плоскостях. Если и финансируют, то фото типа Documentary, а надо – Dreams! Конечно, Народ желает Знать… Но еще больше он желает Видеть! Видеть своих русских Кумиров, а не пришлых Рюриковичей. Скажем, я сам только после фото и видео Русского Пути на стене Жанну понял – как это Круто! А под любое видео от Валерия Розова я встаю и аплодирую! Они не только рассказали, но и показали нам Все! Надпись P anasonic на билбордах Москвы лет 10 назад с Валерой Розовым на фоне стартующего в небо американского Шаттла для меня значит больше, чем Такеша Кетано, чьи фильмы я тоже люблю.

Я думаю, что стометровые рекламные панорамные щиты от Rolex‘ a с яхтами на разобранной гостинице Москва у Кремля на Манежной площади вполне могло бы заменить, скажем, мое панорамное фото от Ушбы до Эльбруса с Ушбинского плато, ну хоть с тем же Rolex'ом.

И это, возможно, для альпинистской общественности и для дела развития и популяризации идей Альпинизма России было бы не менее важно, чем десятки заседаний Федерации Альпинизма, темы которых порой для простых людей означает не более, чем пресловутый вопрос – Есть ли жизнь на Марсе?

Ph .: Каким Вы представляете снимок своей мечты? Где он должен быть сделан - на Кавказе или же где-то в другом месте?

В.К.: У меня нет, пожалуй, абсолютного «снимка мечты». Как правило, в повседневной жизни - это тот кадр, над которым я работаю в данный момент, который придумываю, и отсниму в последствии. Когда снимок превращается в готовый продукт – файл или отпечаток, то он, как ребенок, начинает жить своей собственной жизнью, а в мое поле зрения попадает новый рабочий процесс, и так бесконечно.

Ph .: Насколько Вы заботитесь о своей безопасности, когда снимаете на вершинах?

В.К.: Конечно, понятие безопасности для меня является ключевым, неважно альпинизм это, спуск на лыжах или что-то другое. Горы не прощают пренебрежительного к себе отношения.

Помогает знание района, многолетний опыт, понимание того, что у меня нет права на ошибку. Один из моих принципов гласит, что я спокойно могу повернуть и без сожаления вернуться из абсолютно любой точки, вне зависимости от проделанного пути, потраченных усилий, времени и стоимости всего этого... Слова «осознанный риск» для меня синоним глупости... В прошедшем году, потратив трое суток на подход к Ушбе, находясь в верхней части огромного Ушбинского ледопада с рюкзаками весом более 30 кг , я не стал преодолевать верхние 2 метра нависающей 20-метровой стены ледового серака... Можно было попытаться это сделать, но ведь это была бы «русская рулетка»... Там был такой рыхлый снег, который мог обвалиться и тогда... Я просто сказал себе и окружающим: «Стоп!» и мы повернули вниз. И эти 2 метра и ледовый хаос вокруг нас я еще долго видел потом во сне – не сбывшимся потрясающим кадром.

Ph .: Вообще, какова Ваша моральная политика в плане организации экстремальных мероприятий, например лыжных вертолетных туров, которые сейчас по-модному называют хели-ски? Ведь подобные мероприятия влекут колоссальную ответственность. И никто не застрахован от самого страшного - даже великий Даг Кумс ( Doug Combs ), который, как Вы наверняка слышали, трагически погиб, катаясь у себя на второй родине во французских Альпах. Смерть от лавины постигла и грандиозного сноубордиста Крейга Келли.

Ски-тур по плато Хотю-тау. Кавказ. Приэльбрусье. Нестандартный Эльбрус. Цифра. Canon 40D.

В.К.: Да, люди гибнут в горах - это факт. Иногда по глупости и неосмотрительности, иногда по воле судьбы. Один из моих кошмаров последних лет - случай, когда человек, с кем я много поднимался на вершины и катался, с кем снял огромное количество своих лучших горных сюжетов, кого попросил мне помочь на съемке фри-райда, попал в беду. Он провалился, обрушив хлипкий снежный мост. Причем упал вниз головой в направлении бурлящей воды, повиснув на своих горных лыжах, которые остались на поверхности. И в таком положении он прождал меня минут 20, надеясь на помощь... Самое страшное было, когда я, поднявшись вверх по склону, увидел эти самые лыжи, заглянул внутрь и несколько мгновений еще не понимал – жив он или нет? И улыбка этого человека была для меня улыбкой Ребенка, как знак того, что жизнь продолжается!!!

Кадр, где я в момент высадки из вертолета стою и играю на саксофоне, является абсолютной глупостью и верхом легкомыслия с моей стороны, хотя картинка мне очень нравится. Дело в том, что я тогда никого не предупредил и начал играть экспромтом, не уследив, что один из клиентов, от неожиданности момента потеряв разум и страх, побежал вверх по склону, чтобы сделать свой «лучший» кадр и ему винтом чуть было не снесло голову. К счастью, пилот это увидел и вовремя поднял машину в небо...

Ph .: Ваша жизнь висела на волоске не один раз. Но был ли уже в зрелом возрасте какой-то переломный момент, когда не только физическое, но и духовное «Я» подверглось суровым испытаниям? Если да, имела ли фотография к этому причастность?

В.К.: Ну, два эпизода я уже рассказал вначале - про Эльбрус и Замин-Карор. Яркое событие - попадание на хели-ски дважды в один день в лавину и ожидание того, что вот-вот она тебя накроет, слизнет, похоронит и даже не заметит этого...

Наверное, было десятка два моментов, когда меня могло бы не быть, и я об этом знаю, может, есть еще десятка два, о чем я не знаю, но суть последствий это не меняет... Как правило, каждый новый смертельно опасный случай эмоционально затмевает предыдущий, поселяясь в душе многократно повторяющимся кошмаром... После падения моего брата на 30 метров на Замин-Кароре 17 лет назад, я еще год падал с кровати в своей московской квартире: мне снилось одно и то же - восхождение, падение, рывок... и вопрос о том, отцепить ли веревку? Кошмар прошлого года - огромный камень, летящий прямо в меня. Я увидел его метров за 500. «Не суетись, Толстый!!!» - опять мелькнуло у меня в голове. Я стоял привязанным на короткой самостраховке в кулуаре, и мне некуда было деться. И с каждым мгновением я понимал, что камень летит прямо в меня и это конец... Я также понимал, что если я сейчас отщелкну самостраховку и отпрыгну на противоположную стенку ледового кулуара и повисну там на двух ледовых инструментах, то есть найду способ увернуться, то камень уж точно попадет в моего напарника, стоящего за моей широкой спиной, которого я суда привел, который верит мне и которого я не имею права Предать... Вот и ответ на мой вопрос: отвязал бы я веревку от своего брата, если бы это случилось не 17 лет назад, а сейчас... С жутким гулом, обдавая меня смертельным холодом, камень промчался мимо моей головы в 10-ти см, а ведь мог снести башку и не «заметить» этого...

Кстати, это было восхождение с целью фотосъемки с обзорной точки...

Ph .: Если проанализировать Вашу философию, получается, что ни альпинисту, ни фотографу гор не удается жить без конкретной цели или, как Вы ее называете, Мечты. Что у Вас с Мечтами сейчас?

В.К.: Помня историю с Ушбой, я стараюсь не сильно зацикливаться на восхождениях... На Эверест я, пожалуй, не хочу... Хочу увидеть К2 (8611 м) и подняться на Хан-Тенгри (6995 м)! Ну а в фотографии планов и мечтаний на самом деле громадье. Новые фотоснимки, новые фотовыставки… Хочу, чтобы весь мир увидел величие Кавказа со страниц моих фотоальбомов еще при жизни... И еще хочу вернуться под Ушбу. Для меня это самая величественная и загадочная Гора!!!

Ph .: У Вас есть Образ Вашего благодарного Зрителя. Вы задумываетесь о том - для кого вы снимаете?

В.К.: Я снимаю для всех… Но самый мой благодарный Зритель тот – кого не интересуют технические подробности сложных восхождений, кто не верит на-слово занудным рассказчикам про “Пятерки Б” и “Шестерки”, которые по пол часа тычут лазерной указкой в одно и то же фото (иногда не их и не имеющее прямого отношения к их восхождению), пытаясь рассказать, как же было на самом деле “круто”

Я же, наоборот, хочу показать (!!!) как же все было, потому, что рассказать про это так, что бы тебя поняли, почти НЕВОЗМОЖНО…

Ph .: В Горах и Дома – вы один и тот же человек? Или две различные личности…

В.К.: Трудно сказать… Просыпаясь иногда ночью, я, порой, просто путаю – где же мой дом – в Москве, на Эльбрусе, под Ханом или возле Ушбы…

Внешне – возможно я разный, о себе мне не просто судить. Я больше полу года провожу в снегах, в пуховке, гортексе и Кофлачах, так что в мимолетно короткой цивильной жизни я люблю Пьера Кардена, Версаче, и Верри… Это такая ширма, хороший маскировочный халат для общения с некоторыми Клиентами, которым, по-большому счету, НАПЛЕВАТЬ… У них есть норма прибыли, бабло и “экстремальный” отдых на пляжах Таиланда… Но у них нет моей Мечты… И они покупают ее – то есть мои фото - за деньги…

Иногда в своей московской квартире на 8-м этаже я играю на своем саксофоне, а бабушки, сидящие во дворе в палисаднике на скамейке, подпевают мне: “Ах эти черные глаза…”

Вглядываясь же в просторы Москвы со смотровой площадки Воробьевых гор, мне часто мерещится панорама Кавказа (классический вид с вершины Эльбруса) или же Рим с крыши Собора Святого Петра! Единственно, чего я не понимаю, почему же, этот шедевр Ватикана создал Микелянжело, а ночью в горах ко мне приходит Да Винчи?

Ph .: Понятна Ваша медитативно-созерцательная любовь к горе. Возможно непосредственное физическое соприкосновение с ней, но с уважительным соблюдением дистанции. Однако, в чем выражена экстремальная любовь, когда человек вовлечен в опасные лыжные спуски, вертолетные гонки и т. д.? Почему, например, урожденный горец никогда не пойдет на такие способы получения адреналина?

В.К.: Никакой экстремальной любви на самом деле нет!!! Есть любовь к Горе, а способы соприкосновения с ней могут быть разными, и не всегда абсолютным отшельничеством с веревками, крючьями, ледорубами и фотоаппаратом через плечо. Если вы о динамическом поведении по отношению к Горе, тот тут на самом деле нет ничего безрассудного и происходят вполне предсказуемые действия с высоким статусом безопасности, если, конечно, члены моей команды понимают, что делают, и выполняют мои инструкции.

Горцы рождены среди вот этой красоты - они ее чувствуют по-своему, но многих почему-то тянет в цивилизацию. Нас же, детей этой самой цивилизации, наоборот, тянет в горы! Любое покорение вершин - есть путь покорения самого себя! Это мир, который требует ответственности и открывает свои секреты только тем, кто готов пройти по краю шекспировского « To be or Not to be ?». Это как любовь к дельфину у Люка Бессонна в фильме «Голубая бездна», это как скитание и смерть героев у Курасавы в его фильме «Куклы». Но все-таки самым удачным примером аналогий здесь для меня является фильм Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». Это тот мир, куда Шилов все-таки возвращается, даже несмотря на целый чемодан золота и мнимую свободу, с ним связанную...

И, кстати, еще пара слов про пресловутый Фотошоп. Помните фильм “Неуловимые Мстители”? Помните огромное красное солнце, восходящее из-за горизонта и заполняющее собой все небо! И четырех всадников, устремляющихся к этому солнцу! Кто-то скажет, что это Фотошоп и этого “Не может быть!” А я отвечу им, как Станиславский - “Верю!!!”

Ph .: Что можете сказать о художественности горных фоторабот?

В.К.: Последнее время мне нравится некий минимализм - огромная гора правильной формы на закате солнца, окутанная облаками и где-то далеко-далеко внизу стоит человек...

Когда я вижу нечто подобное у других Авторов, я встаю и снимаю шляпу! Ну а для себя делаю вывод, что мне еще есть куда стремиться и над чем работать, есть что снимать. Что все равно - это есть моя миссия, мое призвание... Что мой путь еще не окончен, путь Самурая... И потом с грустной улыбкой мысленно добавляю японскую истину - «путь Самурая есть смерть...». И все-таки мне интересно - какой же кадр будет последним...

Ph .: Правда ли что все альпинисты атеисты?

В.К.: Я думаю, что большинство альпинистов - верующие люди. Они верят во что-то свое, особенное, порой, не называя это Богом. Верят в свою исключительность, в славу и успех, в счастливый случай, в то, что все будет хорошо, что они вернутся Домой, а потом опять уедут в новые горы.

Про одинокую звезду и Золото Донгуза. Кавказ. Приэльбрусье. Массив Донгуз-Орун и Накта на закате. Слайд 35 мм.

Ph .: Спасая в очередной раз человека, о чем Вы думаете? Изменились ли мысли за последние 10-15 лет?

В.К.: Когда спасаешь, ни о чем не думаешь. После задумываешься о причинах, и о том, что сделать, что бы это не повторилось. Но все, увы, повторяется и возвращается на круги своя. Вновь и вновь – каждый год одно и то же! Мысли не изменились. Изменилось ощущение ценности жизни, особенно чужой, которой ни в коем случае нельзя рисковать из-за своих фото кадров, теорий и амбиций. С годами, это ощущение только усилилось.

Ph .: Напоследок, можете ли сказать несколько напутствующих слов нашим читателям, которые после прочтения материала загорятся мечтой «уйти туда», неважно, с камерой или без...

В.К.: Приведу слова Антуана де Сент-Экзюпери - «Самого главного глазами не увидишь! Зорко одно лишь сердце!». И от себя добавлю – один единственный красивый кадр. сделанный в горах, стоит намного дороже груды отщелканной пленки или прочего цифрового мусора... Но ни то, ни другое не стоит жизни - ни вашей, ни ваших близких, потому что смерть лишает вас возможности сделать этот самый Единственный кадр! Будьте осторожны в горах! Всегда возвращайтесь!

Водопад в Азау. Кавказ. Приэльбрусье. Ущелье Азау. Цифра. Canon 40D.

И в заключение скажу несколько слов от себя, если позволите...

Современная горная пейзажная фотография, к сожалению, - удел одиночек. Миру абсолютно без разницы - сняли ли вы уникальное место с точки, куда нужно было бы лезть 3 дня или просто щелкнули камерой с общедоступной канатки. Потому что горы всегда прекрасны - в своем сердце, где и без вас уже море людей или на окраине цивилизации. Кроме самих горных снимков, мне постоянно приходится еще объяснять то, почему именно одна фотография уникальна, а другая нет. Мне приходится еще создавать некое информационное поле, некую Легенду, Мечту, потому что горы без Мечты холодны, безжизненны и недоступны. Они похожи одна на другую и все вместе - на груды камней, льда и снега.

У горной фотографии есть один парадокс: с одной стороны, она не приносит явных моментальных денег, а, с другой – требует колоссальных усилий, в том числе финансовых. Возможно, многие ждут, пока кто-то прошибет лбом какую-то стену, появится финансовый интерес, и тогда...

В последнее время в продвижении горного информационного пространства я пошел другим путем. Я отказался от дорогих фотовыставок, хотя мой проект «Кавказ со знаком плюс», безусловно, имел огромный интерес у простых зрителей ЦДХ и Гостиного двора в Москве. Я перевел в цифру около 1000 кадров, 100 панорам, разрешение экрана 700х1024 и запрограммировал это сплошным потоком в режиме нон-стоп слайд-шоу, где картинки меняются с частотой в 5-7 секунд, а панорамы медленно прокручиваются на экране, переходя одна в другую. Все это выводится проектором на большой экран какого-нибудь клуба или концертного зала, параллельно звучит фонограмма, которая является «минусом» к моему соло на саксофоне... Так за час-полтора я показываю зрителям весь Центральный Кавказ... Потом зажигается свет, я говорю спасибо, закрываю компьютер и иллюзорный мир Кавказа исчезает - вот она магия цифры. Ее нельзя пощупать, материализовать, унести с собой... Она остается лишь в памяти и сердце...