Самолёт авиакомпании «Алтын-Эйр» мягко приземлился в аэропорту «Манас», столице независимого Кыргызстана. Послышались аплодисменты. Ну, совсем как в американских фильмах. Особенно усердствовали школьники. Это были участники какой-то программы, организованной Лужковым на детской оздоровительной базе в Подмосковье по изучению русского языка. Катим по взлётной полосе к аэровокзалу. На параллельной дорожке несколько американских военно-транспортных и боевых самолётов и вертолётов.

Последний раз в Бишкеке, тогда он назывался Фрунзе, да и вообще в Киргизии, я был четырнадцать лет назад, в 1989г. Тогда я загорелся идеей поработать инструктором в АУСБ (альпинистская учебно-спортивная база) «Ала-Арча». Это была первая (и единственная) в СССР альпбаза, которая принимала альпинистов по путёвкам зимой и второй сезон её работы.

Проходим в здание аэровокзала. Пограничный контроль. Сначала его проходят «свои» пассажиры. Таких набирается чуть ли не треть самолёта. Затем отодвигается турникет и остальным предлагается занимать очередь к одной из трёх стоек, за которыми сидят офицеры-пограничники. Подходит моя очередь. «Цель приезда в Кыргызстан?» - вяло произносит заученную фразу погранец. «Туризм» - не вдаваясь в подробности, отвечаю я. Да они ему и не нужны. Теперь идём к таможне. Чтобы не привлекать внимание местной милиции, которая, как известно, очень любит людей с рюкзаками, всё своё барахло я упаковал не в рюкзак, а в две сумки, наплечную и китайскую челночную. «Что в сумках? Открывайте, будем проверять». «Вещи и немного продуктов» - отвечаю и начинаю открывать сумку. Видя, с какой активностью я хочу предъявить свои шмотки, таможенник теряет ко мне интерес и машет рукой – «Проходи». В общем зале столпотворение, встречающие и, конечно же, таксисты. Масса предложений, но меня они не интересуют. Где-то здесь в толпе меня встречают. «Анатолий?» Это Гулам, муж школьной подруги моей сестры. Гулам предлагает поехать к нему домой и хорошо отдохнуть (плов, водка и т.д.), а завтра ехать в Пржевальск, то есть Каракол. Но я намерен уехать сегодня, а его обещаю навестить на обратном пути. Садимся в машину и едем в Бишкек. По пути на Западный автовокзал заезжаем на ул. Советскую, меняем доллары на сомы. На автовокзале оцениваем возможности уехать в Каракол на такси или маршрутке. Но приемлемых вариантов нет. Водители жалуются, что на Иссык-Куле холодно и отдыхающий пока не прёт. Зато автобусное сообщение с Караколом налажено. Идут регулярно и по расписанию. Стоимость проезда смешная – 150 сомов, меньше 4 долларов. Отъезжаем в половине десятого вечера. Ночью, в середине пути, делаем остановку в Боомском ущелье. Куча забегаловок, много народа и несмотря на холодный ветер сильная вонь от пережаренной рыбы и масла. В 5 утра мы в Караколе. Действительно, не жарко! Достаю полар. Теперь мой путь лежит к Игорю Ханину. Мы с ним переписывались по электронной почте. Он обеспечивает меня регистрацией, пропуском в погранзону, заброской автотранспортом до базы фирмы «Тур Хан-Тенгри» и вертолётом в базовый лагерь «Аксай Тревел» на Южном Иныльчеке. У него также планирую купить газ для горелки и арендовать палатку для проживания в базовом лагере. Но ехать к нему в такую рань не решаюсь. Пока устраиваюсь на скамейке рядом с автовокзалом. Покупаю бутылку местного пива. Делаю несколько глотков и зарекаюсь впредь брать его. Благо российского полно. С утра стою у дома Ханина. По ту сторону ворот бьются в истерике два огромных «азиата». На всякий случай отхожу подальше от калитки. Долго пытаюсь докричаться до хозяев. Наконец выходит заспанный Игорь. Говорит, вчера допоздна «обсуждали» с москвичами их закончившиеся сборы. Утрясаю все дела. Оказывается, сразу выехать на Иныльчек не получится. Сегодня 30 июля, а борт только 2 августа. Да я и не тороплюсь. Три дня уходит на покупку остальных продуктов, прогулок по Пржевальску, городу моего детства, посещению оставшихся здесь с советских времён родственников, поездки в музей Пржевальского и на озеро Иссык-Куль.

Памятник и музей Н.М. Пржевальского

Памятник и музей Н.М. Пржевальского

Рано утром 2-го августа выезжаем на вахтовке. Нас семеро: четверо москвичей, Бедзина Гуджабидзе с дамой и я. После Нововознисеновки дорога испортилась совсем. Яма на яме. Остатки асфальта, который ложили ещё при советской власти. Но за последним селом Акбулак стало получше. Машин тут ходит мало и дорога, естественно, меньше разбита. При подъёме на пер. Чон-Ашу барахлит бензонасос. Водитель Слава несколько минут ковыряется в моторе и потом уже едем без проблем. С перевала по ущелью Оттука и далее по долине Сарыджаза. Проезжаем пос. Иныльчек. Заброшенный горно-обогатительный комбинат, небольшой микрорайон из нескольких недостроенных пятиэтажек.

Недостроенные пятиэтажки посёлка Иныльчек

Взлётно-посадочная площадка на Ат-Джайлоо

Вертолёта пока нет, но обещают. Нам торопиться некуда. Перед нами должна лететь группа из 14 чехов. Они заехали ещё два дня назад, сворачивают лагерь и переносят свои рюкзаки поближе к вертолётной площадке. Наконец где-то около 3-х часов дня приземляется борт. Но он забит мешками. Его разгружают настолько, чтобы чехи со своим скарбом влезли внутрь. Неужели с таким грузом можно лететь на 4000м? К тому же поднялся ветер и пошёл дождь. Тем не менее, машина отрывается от земли и через 100м скрывается в пелене дождя. Как говорится, мастерство не пропьёшь! А мы коротаем время в столовой, куда нас пригласила Т.И. на чашку чая. Через час вертолёт возвращается, загружаемся мы, но наш вылет откладывается - в б. л. под п. Трёхглавый идёт снег. Сверху приходят портеры. Они отработала своё на леднике и теперь уходят вниз. Мы уже не надеемся улететь сегодня и начинаем выяснять обстановку относительно возможной ночёвки. Но около половины седьмого всё-таки даётся команда на взлёт. Ура! Летим! Даже выглянуло солнце. Внизу ледник Иныльчек. Пролетаем место слияния северной и южной его ветвей. Самого льда нет, всё в каменном чехле. Озера Мерцбахера не видно, на его месте сплошные сераки.

Вместо оз. Мерцбахера сплошные сераки

Раннее утро, столовая «Аксай-тревел»

Я у своего «Ред Фокса»

С утра хорошая погода. Довольно холодно. Заканчиваю все дела в лагере и иду прогуляться до поворота. Там первый лагерь на 4200м. С него, как правило, стартуют при восхождении по классике с юга. Выходят рано утром или даже ночью, чтобы до восхода солнца проскочить так называемую «мышеловку», узкое место между ледопадом Семеновского и склоном пика Чапаева. Когда солнце освещает снежно-ледовую шапку вершины, в «мышеловке» резко увеличиваются шансы поймать на голову «чемодан» или лавину. Неторопясь бреду по пологому леднику. Тепло, даже жарко. Перегиб ледника и показывается 1-й лагерь. Видны палатки, копошатся люди. Когда до морены, на которой расположен лагерь, остаётся метров 500, с Хана срывается огромная снежно-ледовая масса и несётся вниз. Обрушивается на горизонтальную часть ледн. Семеновского и дальше уже двигается с большой скоростью в виде снежной пыли в сторону 1-го лагеря. На её пути заметался человек. Видимо спускался сверху и теперь пытается укрыться в складках ледника. Снежная пыль накрывает его, затем лагерь и добирается до меня. Жары как не бывало! Быстро натягиваю на себя полар и штормовку. Подхожу к палаткам. Народ недавно спустился то ли с перемычки, то ли с 5200 и теперь собирается вниз. Подходит «счастливчик», которого накрыло и оживлённо рассказывает, как он спасался в трещине. Обозрев окрестности, к обеду возвращаюсь в базовый лагерь. По спутниковому телефону общаюсь с домом. Удовольствие стоит 2 зелёных рубля-минута.

Несколько слов о базовом лагере. Помимо палаток самодеятелей, расположенных на территории «Аксай-Тревел» (а их было в тот момент ок. 15), здесь также десятка полтора больших палаток фирмы. В основном они пустовали. Как сказал Слава Мирошкин, планировался большой заезд, но потом западных клиентов отпугнула так называемая «атипичная пневмония», которая, как известно, имеет азиатское происхождение. Ну, а для европейцев и прочих пиндосов то, что за Уралом, это Азия со всеми её минусами. Впрочем, это не стало припятствием для СНГэшников и прочих славян из Вост. Европы. Помимо Славы, постоянными жителями лагеря были повар Рома, официантка Катя и гид Дима Греков. Прилетевшие перед нами чехи активно акклиматизировались баночным пивом, которое они покупали у Славы. По совету бывалых товарищей я запасся «Балтикой» в Караколе, т.к. стоимость одной банки возрастало с 20-25 сомов в городе до 85 на леднике.

На следующий день, 4августа, выхожу в сторону 4200 с вещами, чтобы совершить задуманное, а именно – попытаться вскарабкаться на седловину Хан-Тенгри. Погода хорошая, правда, ночью немного припорошило снегом. Выйдя часов в 12 дня, не торопясь, меньше чем за 2 часа дошёл до поворота. В этот же день из нашего лагеря на подход вышли двое ребят из Томска, девица из Москвы и Дима Греков с клиентом из Германии. Долго ищу место для установки палатки. Все хорошие места уже заняты. В остальных местах морена очень тонкая, а на льду ставить не хочется.

1-й лагерь на 4200

Пищит будильник. Пора вставать. На улице тихо, значит, с неба ничего не сыплет. Но и звёзд не видно. Пью чай, скирдую рюкзак и иду вверх по морене. В палатках копошатся люди. С морены сворачиваю на ледник и при свете фонаря нахожу тропу, натоптанную теми, кто спустился вчера. Впереди маячит свет, кто-то идёт впереди меня. Начинается монотонный подъём. Позади с разными интервалами выстраивается очередь из фонариков. Каждый идёт своим темпом. Наши, как правило, не связываются, буржуи – наоборот. Ну а гидам сам бог велел клиента к себе привязать. Светает и вместе с рассветом начинает идти снег. Вот это уже не интересно! Постепенно меня начинают обгонять. Человек шесть уже впереди, но и позади народ растянулся далеко. Слева, на склонах п. Чапаева, периодически возникает шум, вот уже побежали первые лавинки сухого снега. Спрашиваю у проходящего мимо, далеко ли до «мышеловки». «Да в такой снег здесь везде «мышеловка» - отвечает он. Идём дальше. И тут раздаётся сильный грохот, а так как поезда здесь не ходят, вывод один – лавина. Шум нарастает, на душе становится тоскливо. Видимости никакой. Лавина перебивает ледник выше нас и тут сверху с криками появляются два человека. Это Дима с клиентом. Их прилично присыпало, они выбрались, но верёвку бросили, т.к. её хорошо утрамбовало снегом. Что с теми, кто прошёл наверх раньше – неизвестно. Подходят ребята из Томска. Решаем приспуститься немного ниже и ставить бивак. Топчем площадки, но Дима всё-таки рекомендует идти вниз, на поворот. При таком снегопаде и здесь может достать. Прислушиваемся к его рекомендациям, Дима был на Хане несколько раз. Идем вниз и предупреждаем поднимающихся о ситуации наверху. Народ раздумывает и с неохотой поворачивает обратно. На 4200 ставим палатки и решаем уходить в б.л. Но я что-то устал и на пару часов заваливаюсь спать. Просыпаюсь часа в 4. Вот тебе и пара часов! Идти вниз неохота. Снег перестал, но небо затянуто облаками. Ладно, остаюсь! Завтра сделаю ещё одну попытку добраться до 2-го лагеря на 5200. Думаю, что бы поесть. Все эти сублиматы типа «Магги» не лезут в рот. Сейчас бы простой картошечки или кашки, но с этим у меня напряг. А вот сайра в масле пошла хорошо. И чай «Каркаде». Всё! Спать! Перед сном оглядываю лагерь. Что-то никого не видно. То ли уже спят, то ли вообще никого нет.

Встаю в половине четвёртого. Ставлю чай и выбираюсь из палатки. Ни одного огонька! Звёзды так и давят. А мороз! Ни хрена себе! Пью чай и поглядываю – может, кто тронется. Но как оказалось, в 1-м лагере никого не было. А одному идти не в кайф. Опять залезаю в спальник, дожидаюсь рассвета и валю вниз. Погода – блеск! Прихожу в базовый лагерь. Народ разлагается. Дима Греков с неизменной баночкой пива на пороге своей палатки. Команда из МАКа ( международный альпклуб) готовится к восхождению на Хан-Тенгри по маршруту Свириденко. Ребята из Кузбасса. Те, кто пытался вместе со мной вчера пройти на 5200, идут на подход завтра. Меня это устраивает. Слава у своей палатки-радиорубки со спутниковым телефоном в руках. Ну и, само-собой, приглашает в столовую на чай. Привожу себя в порядок. Заказываю у Славы душ. В душевой кабинке висит что-то типа большой резиновой грелки с краником.

Слава Мирошкин, генератор и душ

Вечером организуется что-то вроде небольшого сабантуя.

Вечерние посиделки

Дегустируем сибирский продукт

На другой день после обеда выхожу на 4200. К вечеру там собирается довольно много желающих идти на следующий день вверх. Прошёлся по лагерю, уточнил время завтрашнего выхода. Погода не очень. Немного сыпет снег. Томско-красноярская группа шумит в своей палатке.

"Мышеловка" пока в тени.

Утром выходим. Погода прекрасная. Народ растягивается по всему леднику Семеновского. Когда первые подходят к «мышеловке», последние только выходят с 1-го лагеря. Иду не торопясь. Время в запасе много. То меня обгоняют, то я кого-то обхожу. Кто есть кто, сразу не поймёшь. Это раньше нашего от буржуя можно было отличить по одежде, а сейчас увидеть кого-нибудь в совдеповской штормовке или «ВЦСПС»овских вибрамах большая редкость. Различаешь только по приветствиям. Вот кто-то прошипел похожее на «добже» - это наш брат-славянин. Что-то буркнули по-английски – англо-сакс. Уступаю дорогу – в ответ «мерси», с этим понятно. Отхожу в сторону и хочу пропустить ещё одного, но он говорит «ноу» и сам падает рядом отдохнуть. Догоняю английскую пару (а может американскую). Дама пытается сквозь плач что-то объяснить своему напарнику, а ему нужно только наверх и он подталкивает её ледорубом. Прохожу «мышеловку». Невольно хочется прибавить темпа. Но, увы! Переваливаюсь с крутяка через перегиб на пологое место. Всё! Теперь ничего не страшно. Перевожу дыхание и медленно поднимаюсь к лагерю 5200. Он представляет собой полку метров 25-30 длиной и шириной, достаточной для установки палаток в два ряда. Почти все места заняты. Ещё только начало девятого, а я уже во 2-м лагере. Неплохо! Солнца здесь ещё нет и поэтому мороз.

Ещё немного и можно будет расслабиться

Лагерь на 5200

Холодно

Вышло солнце и началось пекло.

Жарко

В четыре часа и я тронулся наверх. Солнце ещё не ушло за гребень и подниматься было жарковато. Медленно телепаюсь по тропе. В голову лезут мысли типа: оно тебе надо? что ты там забыл? сидел бы себе в базовом лагере и попивал пивко! Видна перемычка. У пещер сидят люди и наслаждаются жизнью. Остаётся метров 200, но меня уже не хватает. Голова не болит, ноги идут, но сердце норовит выскочить из груди. Падаю на снег и любуюсь пиком Победы – он прямо напротив. Поразмышляв о смысле жизни, поворачиваю обратно. На 4200 уже тень и холодно. Забираюсь в палатку и в предвкушении горячего чая ставлю на горелку кастрюльку со снегом. Но что такое? Чувствую запах горелой синтетики, а из-под горелки бьёт пламя. Быстро перекрываю кран. Да-а-а! Корейская «Ковея» подвела.

Снежно-ледовая шапка Чапаева. Все «подарки» летят оттуда

С утра валю вниз. Спуск осложнился отсутствием кошек и ледоруба. Ради облегчения, я их оставил на 4200 и шёл наверх по хорошим следам с лыжными палочками. Но ступени подтаяли, обледенели и стали не такими явными. Две крутые стенки оголило и заканчивались они глубокими трещинами. Пришлось порядком покорячиться. Бегу дальше. Со склонов Чапаева иногда стекают небольшие лавинки из сухого снега. Встречаются первые восходители с 1-го лагеря. Забираю там оставленное снаряжение и продукты и через пару часов я в баз. лагере. Дальше всё как обычно: чай в столовой, душ, пиво, звонок домой. Погода звенит. План-минимум выполнен. Теперь отдых и прогулки по окрестностям.Время навалом, ближайший вертолёт через три дня. Чехи выпили у Мирошкина всё пиво и чтобы удовлетворить их запросы, Слава вынужден брать в долг до прилёта борта у Миши из Москвы. Благо у него полпалатки банок.

У слияния ледн. Звёздочка с Ю. Иныльчеком

Послеобеденный отдых

Команда МАКа встречает своего земляка, спустившегося с Хана

Борт уходит в мульду под пер. Дикий

Итак, подошёл день, когда должен был прилететь борт. Наша очередь подошла к вечеру. Загрузились, полетели. Во время полёта выяснилось, что в салоне находятся «зайцы». Когда Лена Калашникова стала переписывать пассажиров, трое оказались лишними. Попытки выяснить кто это, оказались безуспешными. Большинство летевших были из «буржуев», не понимающих по-русски. (Как потом оказалось, «зайцы» понимали по-русски.) Калашникова махнула рукой. Часть людей вышла на Ат-Джайлоо, остальные, в т.ч. и я, решили высадиться в Майда-Адыре. Оттуда больше шансов уехать в Каракол. В Майда-Адыре повторяется та же история, что и при въезде в погранзону. После завершения всех формальностей началась «стрельба» сигарет.Чёрт меня дёрнул опять закурить. Потом один из офицеров со словами «подари мне что-нибудь на память» стал предлагать мне поменяться часами. У него было китайское фуфло, у меня тоже (брал специально для поездки). Мне эта канитель надоела, сделали мы обмен и он, довольный, ушёл гонять баранов, которые забрели на территорию заставы. В этот же день уехать не удалось. Переночевали на базе Бирюкова.

С утра поглядываю в сторону шлакбаума. Появляются две машины: пассажирский УАЗ и вахтовка ГАЗ-66. Странно! УАЗ набит людьми, а газон пустой. Оказывается, в УАЗе англичане, а в ГАЗоне их земляк, который упал с гребня Победы. Подхожу к старшему колонны. Вот это да, это Претеев Анатолий Иванович, бывший директор альпбазы «Ала-Тоо», старый друг моего покойного отца.

Впереди у меня был трек по Терскею и неожиданные приключения с обратным билетом на самолёт. Но это уже другая история.

Август 2003 г.