Всего отзывов: 1 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Кожимский тракт

«Вставай!» Меня кто-то пнул в бок. Остальные еще спросонья протирали глаза и немного удивленно смотрели на чахлые ели, свечками торчащими из сугробов. В поезде надели бахилы, теплые рукавицы и шапки. Синтепоновка тоже близко – сверху рюкзака. «Еще не приехали, а оделись так, как будто собрались в открытый космос»,- подумает чайник. Бывалый полярник посочувствует, пожелает удачи, погоды и попутного ветра в наши горбатые спины, а потом хлопнет стаканчик-другой за наше здоровье. Насочувствовавшись вчера, все «бывалые пассажиры» в вагоне крепко спали. Сейчас только ранее утро. В восемь поезд плавно подкатил к Инте.

Ждать пришлось недолго. Вскоре к вокзалу подъехал «Урал» Петра Иваныча, мы быстро погрузились и покинули Инту. Зима в этом году неспокойная: то оттепель с сильной пургой, то сильный мороз. Последние два дня так пуржило, что были закрыты все учреждения в городе.

- Сколько будем ехать, не знаю,- сказал Иваныч.

За первый час пути проехали 17 км, дальше будет хуже, но что настолько тяжелым может оказаться путь, никто из нас даже не предполагал. Мы рассчитывали, что, как не крути, к вечеру точно будем ночевать на базе. Как же мы были наивны, совсем забыли, что приехали на Север.

Район путешествия.

«Урал» еле вытягивал небольшой подъем, буксуя в снегу. За окном мела поземка, начиналась пурга. Выше в тундре все белым-бело и дороги совсем не видно. Ветер такой, что вот-вот оторвет тент на кузове. Приходится возвращаться в лес и пережидать метель. Отъехали мы недалеко, километра полтора, но обратной дороги уже не видно. Надо вылезать из кабины и на ощупь искать колею. Я шел впереди машины и указывал ей путь. Если «Урал» застрянет в сугробе то это - всё. Такая пурга меньше чем за час занесет машину. Однажды так чуть было и не произошло, машина немного сбилась с колеи и увязла в сугробе…
Наслаждаемся тишиной в лесу. Здесь «легкий бриз» и густой снегопад.

Рыкалов Пётр

Немного придя в себя после того, как выбрались из тундры, распиваем на двоих пузырь интинской водяры, рядом стоит внушительных размеров коробка с домашней едой. Водку Пётр Иваныч хранит в сапогах. Опустошив пару сапог, решили, что вот теперь-то можно ехать. Ветер немного утих, и ночью при свете фар намного лучше видно дорогу, к тому же с тундры только что подъехали два самосвала. Водилы на понятном всему миру языке объяснили, как там дорога и что нас ожидает. Культурно сказать можно только одно: дорога плохая, и будет тяжело.

Прибылов Дима.

Обухова Надежда.

Эта фраза всех насторожила, правда далее последовали вразумительные слова.

– И вообще, мы без водки никуда не поедем.

Водку тут же нашли.

Бикчурин Рустам.

Желанная «Желанная»

Паршина Катя

Моисеев Алексей.

Моисеева Анна.

На следующий день через переход влипли в пургу. Встали на краю леса. Выше метет капитально, видимость ноль, без маски не сунешься. Пурговка как нельзя кстати: нам ведь надо зашить палатку и другую снарягу, которую не успели починить в поезде. Нитки тают на глазах. Второй день маршрута, а половины ремнабора уже нет. Вчетвером в полной темноте дошивали купол палатки. За бортом пурга, скаты дрожат от ветра, а мы упорно шили. Вообще непонятно, как можно зашивать натянутую грань прямой иглой, но вопреки всем законам физики дело потихоньку двигалось вперед. Только стальные нервы и соколиное зрение помогают нам в такой вакханалии вставить нитку в иголку и за работой не опрокинуть печку, и не обжечься об трубу. Внутри нестерпимо жарко, к печному дежурному поступают жалобы типа:

Дальше на лыжах.

- Какого … так натопили, щас всем!

Развязать вход, чтобы стало чуть-чуть попрохладнее, нельзя. За это полагается еще большая пилюля. Таковы суровые законы тайги.

Дорога на «Желанную»

Балбан-Ю и Черная Палка

Третьего дня в полдень поздравили друг друга с нулевой точкой маршрута, до этого мы были в глубоком минусе. Правда минус имеет такое же философское значение, что и плюс, а вот ноль, т.е. абсолютное ничто, - это глубокое понятие, пугающее своей вселенской пустотой.

За очередным поворотом долины, вдалеке открылась высокая синяя вершина. Мы пока не знаем, что это за гора, просто идем и наслаждаемся красотой вокруг. Как же меняют отношение людей к одним и тем же вещам громкие названия.

Вершины Карпинского и Народа.

Теперь все стоят и заворожено смотрят в одну точку – на вершину.

-Высшая точка всего Урала, да это, типа, круто! А мы пойдем на вершину?
-Ну да, может быть, потом, если погода позволит.
-А как? Откуда? По какому ребру?...

…На озере Малое Балбан-Ю встали на обед рядом с наледью. Руст колол лед и складывал в кастрюлю. Лед легче перетопить в воду, и из него получается больше воды, чем из снега. Остальные были посланы в лес за дровами.

-Ну, и где ты тут лес нашел?
-Да вон там.

Лесом здесь и не пахло..

После того как жалкой авоськи с палками хватило на суп и две кастрюли чая, непосвященные в глубокие тайны бытия потихоньку проникались уважением к невзрачному титановому конусу: печка - то о-го-го!

Обед.

Погода портилась: небо заволакивало цирусами, солнце скрылось за хребтом, и стало резко холодать. Почти в темноте шли последний переход, пора ставиться. Для этого нужно найти ровное место, а его все нет. В долине легкий бриз и - 38º, страшный холод, замерз даже биоробот Дима. В общем, ситуация как в песне: холодок бежит за ворот, смех на улицах сильней. Такой вот легкий идиотский смех. Крыша то уже поехала от холода, усталости, а самое главное от невозможности вбить «бескид» в снег. При тусклом свете «пецелей» мы пытались поставить «зиму», но пока это не получалось - фирн настолько плотный, что его не берет здесь даже ножовка. Двое держали палатку, чтобы ее не унесло, остальные ползали на коленках и крутили буры. Буров - то всего четыре, а оттяжек десять. От безысходности стали забивать в фирн крючья. Толстый титановый швеллер с приятным звоном медленно вошел в фирн, за ним в расход пошли остальные крюки, и вскоре «зима» была растянута.

За свой подвиг мы были вознаграждены Природой. На небе включили северное сияние, а по местным приметам это значит, что через день-два жди хорошей пурги. Сияние не бог весть какое, – так, зеленая размазня на небе, но некоторые из нас видят его впервые и заворожено смотрят на небо. А вот дальше… Следующее чудо видели только четверо: те, кто остался строить ветрозащитную стенку. Девчонки уже влезли в палатку и создают домашний уют: стелют коврики, спальники, ставят печку.

За работой мы немного согрелись. Кирпичи пилили метрах в двадцати от палатки, где фирн хоть как-то резался на кубики. И тут на фоне зеленого неба появилась загадочная черная палка. Она была похожа на антенну или на тонкую сушину без сучков, только очень высокую. Постепенно она чернела и падала. Да на нас просто положили! Это знак. Либо все будет хорошо, либо полный абзац. Немного испуганные этим непонятным явлением мы залезли в палатку. Суровый Уральский Мабука умеет внушить людям трепет и уважение. Печка уже час как работает, а внутри еще холодно. Даже когда был готов ужин, никто не высунулся, все только перевернулись на живот, забрали миски и закутались поглубже в спальники.

Дважды полюсники

Плато Народы.

Стремительный подъем под крутой склон плато. Быстро связали из лыж пирамиду и так же быстро, даже толком не посидев, ушли наверх. Боялись не успеть: во второй половине дня погода обычно хуже, сейчас, в девятом часу утра, она вовсе не внушает доверия. Но скоро, что самое удивительное, облака поднялись вместе с нами и рассеялись, и появилось голубое небо. Вдалеке, сквозь серую хмарь, как на фотобумаге постепенно проявились горы. Погода окончательно наладилась, облака все уползли на северо-запад. Это немного настораживает, потому что оттуда обычно приходит непогода. Наверное, они уползли за подмогой, чтобы потом вдарить посильней. А пока мы решили все-таки немного передохнуть. Маленькая порция мюслей, что были на завтрак, давно переварилась, и сейчас нестерпимо хочется кушать еды как назло с собой мы не взяли - думали, некогда тут будет трапезы устраивать. У Рустама, правда, есть аптека, но пока подлечить ею голод никто не хочет.

Православный крест под вершиной.

На вершине Народы.

Панорама Приполярного Урала с вершины Народа.

Азия - Европа

Сегодня через перевал Кар-Кар мы должны пересечь главный Уральский хребет и оказаться в Европе. Вспоминая известную частушку про поездку на Кавказ и в Европу, невольно думаешь, хоть бы туда солнце светило, а то ведь не светит вообще.

Погода ухудшалась прямо на глазах. Видимо, вчерашние облака все же позвали своих друзей и сейчас будут нас мочить. По вчерашним следам вышли в перевальный цирк на ледник Балбан. Здесь ветер покруче, и дальше идти можно только в маске.

Как вам такой комикс – на Приполярном Урале умудриться провалиться в единственную открытую трещину на леднике? А вот Аня смогла. Правда, не очень уж это хорошо у нее получилось – она застряла в ней рюкзаком и выбралась самостоятельно. Выход на седловину заставил всех хорошо напрячься. Технически-то, конечно, все просто: идешь себе на лыжах по склону градусов в тридцать и тропишь не спеша. Только вот ветер в рыло, тяжелый рюкзак и болтающийся сзади балласт в виде саней помогают прочувствовать всю полноту ощущений.

В туре кроме непонятной деревянной пирамидки, с прибитой к ней алюминиевой пластиной, ничего нет. Видимо, записки тут оставляют с помощью гравировки на металле. На пирамиде множество надписей, как хороших, так и плохих, куча названий институтов, в том числе и МАИ-95.

Снежная пирамида вершины Блюхера, так похожая на маленький Хан-Тенгри, скрылась в облаках, почти сразу же накрыло и нас, а Лехи все нет. Ле-е-е-л-ик, ты где?! Тяжело ему дается подъем. Он появился минут через пятнадцать, сначала сидел молча – дышал, а потом начал материться. Вылив всю свою злость на лыжи, санки, рюкзак и перевал, он немного успокоился, и мы начали спуск.

Крутой склон, и ничего не видно. Решили надеть кошки, а то как-то неустойчиво стоим. Все слезли нормально, только вот Рустама не видно. Вдруг вдалеке кувыркнулся рюкзак, мелькнули лыжи – это навернулся Рустам. На спуске он самозабвенно порол фигню. Он шел, как клоун - бахилы сползли, куртка сидела криво, лыжи непонятным образом торчали из рюкзака. Сзади маятником раскачивались развязанные сани, из которых сыпалось всякое барахло. Вскоре он заметил это и начал ковыряться в снегу в поисках потерянных вещей.

Со второй крутой ступени долины съехали на лыжах, внизу - приятная катуха, хотя некоторые умудряются упасть и здесь.

Перекусы у Димы просто мазные: сало с сухарем аккуратно завернуто в газету. В одном флаконе и хлеб насущный и пища духовная. Жуя сало, все углубляются в чтение. Помимо этого - традиционный «сникерс». И у каждого - пакетик фундука в шоколаде. Абалденная вещь, но даже она не могла скрасить противность окружающей погоды: опять ветер и густой снегопад. Нас словно пропустили через перевал, и после Мабука стал пылесосить тундру.

Идем довольно быстро, плотной группой каруселью тропим по 500 – 700 шагов, и через два часа сквозь пелену тумана появился первый лес. Предлагаю уже встать на ночь, но группа упорно гонит руководителя вперед.

- Давай – давай, еще переходик!

Наконец пришли: здравствуй, Европа!

Балок, это праздник.

Тропим к балку Манарага. Хорошо! Сегодня никто не торопится, мы точно знаем, что дойдем. К полудню из облаков начинают выступать зубья вершины, и вскоре открывается вся ОНА! Прямо по долине - гора Колокол причудливой пикообразной формы. Рустам в какой-то прострации смотрит на нее и мыслит вслух:
- Разве горы такими бывают?

Оказывается, что бывают. На солнце жарко, загораем на привале и даже успеваем немного поспать. Последний переход длится часа полтора, надо все-таки дойти, а то опять привалимся и заснем.

Балок на Манараге.

Парни:

- У-у! Балок! Дрова, печка, стол!

Девки:

- У-у! Балок! Кровать (т.е. нары)!

Нары и впрямь здоровские – супертраходром из тонких бревнышек, на котором семь человек могут ни в чем себе не отказывать. Готовимся к празднику, ведь сегодня 8-е марта. У нас почти уже все готово: есть девчонки (целых три штуки), спирт, и даже порножурнал «Дон Жуан», дело за малым - наломать дров и натопить балок.

Лес в округе полностью очищен от сушин, балок на Манараге пользуется бешеной популярностью, и найти здесь сухое дерево непросто. Минут через пятнадцать поисков далеко от балка заприметили здоровенную сухую елку. То, что ее диаметр почти равен рабочему полотну нашей ножовки, нас нисколько не смутило.

- Щас мы ее завалим!

Гоблины радостно прыгали вокруг елки.

- Здесь подпилим, там подрубим, и все будет хорошо! Давай вали ее!

Не прошло и десяти минут, как сушина рухнула. Отрубив сучки, мы нашинковали ее своей маленькой пилой и стали оттаскивать в домик. Комель оказался очень тяжелым, пришлось принести веревку и тащить его вчетвером волоком.

Праздник не был на праздник похож, пока не появился сюрприз. В качестве подарка дамам были преподнесены: мармелад, коньяк и банка печени трески. Перед коньяком не устояла даже Катя. Мы, правда, догадывались о том, что такой хороший человек просто не может не пить, но до этого вечера мы ее видели только на скамейке запасных игроков.

Дима напевал из Михаила Шуфутинского:
- За милых дам, за милых дам, мой первый тост, и тут, и там.

И мы начали разгон. Коньяк, к сожалению, быстро кончился, и дальше пошла тяжелая артиллерия. Скоро стало нестерпимо жарко, и мы разделись до нижнего белья.

- Угля, еще угля!

Разогретые адской печкой, спиртом и коньяком, мы выбегали с дикими криками на мороз и валялись в снегу. Сначала это делали по очереди: сперва мужики, потом девчонки, но вскоре, перестав друг друга стесняться, выбегали все вместе. Чтобы никого не потерять и не забыть, строились в колонну по одному и считались, только после этого выбегали из балка, потом точно так же забегали обратно.

Дальше мы стояли все вместе вокруг печки и грелись. Тающий снег и пот текли по нашим обнаженным телам. В полумраке горящей свечи все весело трясли, кто, чем мог, и никто никого не стеснялся. Мы были очень похожи на первобытных людей и радовались тому, что так близко находимся в общении с природой. Во втором часу ночи все угомонились и стали ложиться спать. Рустам по ошибке надел Лехины трусы и залез в спальник, а бедный Леха, наверное, еще полчаса ползал под нарами и искал их. В итоге ему пришлось спать без трусов, пропажу обнаружили только утром.

Утром дежурный Рустам доложил радостную новость:
-На улице пурга, ничего не видно.

Пурга - это хорошо! А то как же мы пойдем на Манарагу после такого праздника?

- Давайте поспим еще.

И мы отрубились до десяти утра…

После завтрака стало скучно, гоблины принялись читать «Дон Жуана». Журнал был выбран со вкусом: на обложке сквозь замороженную тайгу по глубокому снегу пробивается упряжка лаек, сзади на деревянных санях едет девушка, у которой из-под меховой малицы торчат аппетитные титьки.

- У-уу-уу!!

И гоблины радостно заржали. Только вот лицо у нее не в тему к зимнему пейзажу, будто стукнулась она фэйсом о ближайшую сушину.

- Переворачивай!

Катя всем своим видом пыталась показать, что она не с нами, и читала «Вольный Ветер». Мы горячо спорили, какая из девушек в журнале самая красивая.

- Может эта?
- Да ты что, посмотри какие у нее руки!

Руки и впрямь были какие-то узловатые с сильно выступающими венами.

- Зато есть за что подержаться!

Тут Надежда не выдержала и отняла у нас журнал.

- Ничего вы не понимаете в девушках. Я вам сейчас сама выберу. Кать, а Кать, тебе какая больше нравится?

Катя отложила газету и погрузилась в созерцание журнала. Так незаметно подошел обед…

Манарага

Зубья Манараги.

Зубья Манараги, вид с вершины.

Массив Народы. Сумерки.

Угомонились только во втором часу ночи. Катя упорно дошивала какую-то вещь.

- На сколько ставить будильник?
- Да кому он нужен!

Далее >>