Час за часом проходят, а я все никак не могу подойти к компьютеру, чтобы начать писать эти строки. Убеждаю себя, что писать все равно надо, завершается лимит времени, отведенного для сдачи материала в редакцию. Но как… как сказать, что с нами уже нет этого удивительного человека, как осознать это, почувствовать. Одно дело, когда в большие горы приходят авантюристы, «чайники», богатые искатели приключений, нанимающие опытных гидов за большие деньги, чтобы тешить затем себя и своих знакомых фактом восхождения на самые высокие вершины планеты. Совсем иное дело, когда горы отнимают жизнь у своих самых преданных, самых опытных и умелых приверженцев. Катастрофы с этими людьми подобны тем, в которых погибают лучшие летчики-профессионалы, такие, как Юрий Гагарин, Тимур Апакидзе, для которых небо – второй дом. Они подобны таким трагедиям, когда во время футбольного матча рвется сердце тренера, и он погибает у кромки поля, или когда артист падает замертво на сцене. Такие события не могут оставить равнодушным никого, и они лишены и логики, и справедливости.

Петр Кузнецов был не просто профессионалом альпинизма. Он входил в высшую когорту избранных судьбой и временем. Он действовал на больших восьмитысячниках так, как мало кто в этом мире. Это была его среда обитания, его смысл и образ жизни, да что там – его подлинная жизнь. В самых суровых условиях он сохранял свои лучшие личностные качества – хладнокровие и спокойствие, внимательное отношение к товарищам по восхождению, даже, когда кто-то из них терял силы, терпение, проявлял не самые подходящие к ситуации эмоции или действия.

К2 была его мечтой. Гигантская пирамидальная гора в центре горной системы Каракорум на границе Пакистана и Китая уступает менее 240 метров Эвересту, но значительно превосходит его по труднодоступности. Эта вершина овеяна легендами и дурной славой самой опасной и непредсказуемой горы. Ей посвящены книги, голливудские фильмы, она породила множество истинных и вымышленных историй. Два года назад, когда у Кузнецова на горизонте реально возникла К2, вернее перспектива участия в каракорумской экспедиции, он признался мне в ходе интервью, что К2 в отличие от Эвереста его немного пугает.

И вот после двенадцати лет гималайских саммитов взгляды Петра обратились в сторону магической вершины К2 или Чогори, как ее называют в Каракоруме. В отличие от Эвереста, куда уже совершено более полутора тысяч восхождений, на К2 поднимались только полторы сотни альпинистов с 1954 года. Из России – всего пять человек. А соотношение успешных восхождений и гибели альпинистов – одно из самых удручающих – четыре к одному. Тем не менее, Петр, конечно, не мог оставаться в стороне. Рано или поздно, но его сердце должно было привести его сюда, к подножью жестокой каракорумской красавицы.

2006 год, середина июня. В Пакистане «десантируется» экспедиция российских альпинистов «К2. Кузбасс-2006», организованная, как видно из названия, на деньги шахтеров. Соответственно, костяк команды составляют горовосходители из Кемеровской области: мастер спорта Александр Фойгт и четыре кандидата в мастера - Юрий Утешев, Аркадий Кувакин, Алексей Русаков и Александр Гапонов. Плюс мастер спорта Виктор Кульбаченко из Белорусии и заслуженный мастер спорта России Петр Кузнецов из Железногорска Красноярского края – самый титулованный и опытный в составе команды, четырехкратный чемпион страны. Руководитель команды - Ю. Утешев, тренер - А. Фойгт. Оба далеко не новички в высотном альпинизме, имеют в активе не по одной гималайской экспедиции. А вместе с Петром Кузнецовым составляют крепкий стержень команды. Позже к сибирякам присоединяется Сергей Богомолов, самостоятельно прибывший под К2, – признанный лидер российского альпинизма по «стажу» и числу восхождений в Гималаях и Каракоруме. У него одного в багаже столько же вершин выше 8000 м, сколько у вышеназванных троих вместе – 12. Гималайский дебют Богомолова состоялся еще в 1989 году - во Второй советской экспедиции на Канченджангу.

Выбран классический маршрут по ребру Abruzzi, по которому на К2 поднимается большинство. Команда использует так называемую гималайскую тактику восхождения, которая подразумевает планомерную осаду горы в течение месяца-полутора, когда восходители, сменяя друг друга, обрабатывают маршрут, навешивают «перила», устанавливают высотные лагеря, заносят груз и набирают постепенную, «ступенчатую» акклиматизацию к высокогорью. После работы на Горе, группа спускается в базовый лагерь, ее сменяет другая и так далее. В финале наиболее подготовленные альпинисты выходят на решающий штурм вершины. Экспедиция считается успешной, когда хотя бы один из участников достигает вершины, и все живыми возвращаются к людям.

Погода на К2 всегда очень переменчива и всегда стремится скорее к всевозможным осложнениям, чем к благоприятному фактору. Но этим летом в Каракоруме перепады погоды были еще резче, чем обычно, снег то оттаивал, приводя к высокой камнеопасности, то сверх всякой меры заваливал все вокруг, а ураганы неистовствовали, достигая скорости свыше 50 м/с. И это не отдельные порывы, а средняя сила ветра! Плюс особенности геологии, рельефа, географического положения самой Горы – К2 самый северный восьмитысячник мира.

За первую неделю пребывания под Чогори альпинисты видели вершину всего один раз. Затем наступила оттепель, сверху на маршрут летят камни, для работы лучше всего подходят ночные или ранние утренние часы.

Но уже через четыре дня тональность сообщений из экспедиции меняется.

«13.07. Привет всем! У нас в базовом лагере непрерывно идет снег. Сильный ветер. Участники всех экспедиций сидят внизу. По данным местных метеорологов на высоте 6500 м ветер достигает 150 км/ч. Наша первая четвёрка: Кузнецов, Утешев, Науменко, Кульбаченко два дня просидела в АВС, но так и не пошла наверх. С высоты второго лагеря к ним прилетела палатка итальянцев. Сорвало ветром. Сегодня группа вернулась в ВС. Сворачивается канадская экспедиция. Из-под Броудпика к нам переместилась большая международная экспедиция. Но половина ее участников больны. По прогнозу непогода будет бушевать еще пять дней. Как только будет окно, пойдем наверх, надо ставить третий лагерь. С уважением, Аркадий Кувакин».

По сравнению с классическими маршрутами на другие восьмитысячники, на К2 нет ни одного относительно простого пути. Ребро Abruzzi – это крутой скалистый гребень со сложным и разнообразным рельефом. Требуется незаурядное техническое мастерство, опыт, выдающиеся физические качества и везение, чтобы преодолеть по такой «классике» перепад высот в три с лишним километра. Нередки сезоны, когда до вершины К2 не доходила ни одна из экспедиций. В этом году это удалось сделать только четверым альпинистам, график работы которых совпал с благоприятными «окнами» в погоде – супружеской паре из Италии и молодой японской двойке.

Ураганные ветры в середине июля уничтожили большинство лагерей на К2. Нашим еще повезло: «Первая группа 19 июля при ураганном ветре дошла до Camp 2 и обнаружила его в плачевном состоянии: обе палатки разорваны, дуги переломаны, каким-то чудом ветер не разметал по склонам горы спальники, посуду и прочие вещи. Кроме наших вещей уцелели еще вещи только в одной палатке. Палатки других экспедиций просто сдуло. Надежно закрепив то, что осталось от нашего лагеря, мужики вынуждены были отступить».

После краткой передышки снова сумасшедший ветер. В этих условиях большинство экспедиций, причем не только на К2, но и на других каракорумских восьмитысячниках, предпочли отступление. Продолжали работать самые отважные. Но есть причины и помимо отваги, заставляющие русских идти ва-банк. Положение наших восходителей всегда более уязвимое по сравнению с иностранцами. Деньги для дорогостоящих альпинистских проектов найти в России очень сложно. Вот альпинисты и стараются изо всех сил и даже сверх меры, чтобы оправдать «высокое доверие» чиновников и спонсоров, выделяющих средства. Это одна из очевидных причин, почему маститые и мудрые горовосходители зачастую не прислушиваются к «звоночкам», к собственной интуиции и голосу разума. Как-то первый человек, поднявшийся на все 14 восьмитысячников планеты, Райнхольд Месснер, сказал, что он цел и невредим только потому, что большинство его экспедиций не достигали целей. Гора стояла и будет стоять, можно приехать на следующий год. Но нашим парням такой расклад не светит. Дадут ли тебе в следующий раз деньги, к примеру, угольщики, если ты не сможешь взойти на вершину именно в День шахтера и не оповестишь об этом всю планету? Скорее не дадут… Нашему большому альпинизму, который в отличие от того же футбола высоко держит российский флаг за рубежом, давно уже нужна полноценная государственная программа поддержки и развития.

Несмотря на ураганы, камнепады, оттепели и туманы российские восходители выполнили подготовительную работу по графику. К концу июля все четыре высотных лагеря были установлены, веревки навешены, грузы занесены. 31 июля первая группа в составе Фойгт, Гапонов, Кувакин, Русаков вышла из базового лагеря на штурм Горы. Через день стартовала вторая группа - Кузнецов, Кульбаченко, Науменко, Утешев. Сергей Богомолов и грузинский альпинист Гия Тортладзе, который часто присоединяется к различным русским экспедициям, также выдвинулись к вершине. Не отказались от восхождений также поляк Яцек Телер и ирландец Теренс Бэннон, чей путь лежал параллельно нашему. 1 августа на вершину поднялась двойка японцев, стартовавших несколькими днями раньше.

Однако, путь восходителям снова преградила непогода. Фойгт увел свою четверку в базу, спустились и остальные. Во втором лагере остались ждать в надежде на «окно» группа Кузнецова и Сергей Богомолов, который присоединился к ним. Ожидание на высоте 6700 м растянулось на целых 6 суток! У альпинистов закончились продукты, но они продолжали борьбу за вершину. Вверх снова пошла группа Фойгта. Группа Кузнецова после недели отсидки находит в себе силы двигаться не вниз, а вверх. Видимо, проблема с продуктами решилась благодаря подходу группы Фойгта, или парни воспользовались забросками верхних лагерей.

Гия Тортладзе от восхождения отказывается и покидает базовый лагерь. Сообщения от русской команды практически не поступают. Информацию можно черпать из косвенных источников, и то скупую и нерегулярную, например, из домашнего сайта ирландца Бэннона, который идет вместе с нашими. Так, становится известно, что очередное выжидание подходящих условий альпинисты проводят в третьем и четвертом лагерях. Контрольной датой они определили для себя воскресенье, 13 августа. Наметили спуск. Но утро 13 августа выдалось тихим и солнечным. Внизу был туман – вверху синее небо. Как через день после возвращения в базовый лагерь рассказал Сергей Богомолов, парни решили, что это долгожданная награда за их беспрецедентное мужество. Ведь группа Кузнецова покинула базовый лагерь уже почти две недели тому назад. И это после двух месяцев изнурительной работы на высоте, в условиях, когда организм угасает сам по себе от недостатка кислорода даже во время сна. До чего же высоким запасом физических, моральных и духовных сил нужно обладать, чтобы решиться после всего этого заставить себя идти вверх, за день попытаться преодолеть 800 метров перепада высот вверх, а затем вниз по сложному и крутому ребру. Они решились. 13 августа стало роковой датой.

Первое сообщение о трагедии на К2 в интернете появилось лишь во вторник. Без имен было сказано, что после лавины на предвершинном участке К2 в базовый лагерь спустились пятеро из девяти участников штурма, среди них поляк, ирландец и трое русских. Это был словно удар молнии. Конечно, большинство из нас, кто ежедневно по несколько раз прочесывал интернет в поисках любых вестей с Горы, возможно, склонялись к тому, что альпинисты, не достигнув вершины, спустятся вниз. Но такое!

Первое внятное объяснение получено от Богомолова 16-го августа. А вот фрагмент его интервью «Спортэкспрессу» из базового лагеря от 17.08.:

«- Мы уже вышли к цели, до вершины оставалось совсем немного, когда сверху сорвалась снежная доска. Это произошло на высоте 8350 метров, сразу после тяжелейшего отрезка пути, так называемого "Бутылочного горла". Вершину уже было отчетливо видно. Еще два часа хода - и команда зашла бы на высшую точку К2. Это был громадный кусок замерзшего снега и льда размером где-то 120 на 80 метров. Он просто смахнул ребят с гребня на дикой скорости и вел себя как лавина: полетев вниз, утащил людей за собой. Вот только характерных звуков не было. Если в горах начинает сходить снег, это всегда шум! Он слышен всем, кто находится рядом с горой. А тут все произошло почти бесшумно. Никто из нас не услышал, как и когда эта снежная доска оторвалась от вершины. Снегом и льдом задело всех. Но дело в том, что мы шли тремя группами. Первыми - минчанин Кульбаченко и Гапонов из Кемерова. Потом, растянувшись по гребню, - Фойгт, Утешев, Кувакин, Кузнецов. Замыкали этот караван ирландец Бэннон, я и поляк Телер. Лично меня спасли два обстоятельства - ледоруб, на котором я закрепился, увидев летящую доску, и сама форма гребня. Около вершины он изгибается, словно запятая. Попытались найти ребят, но безуспешно. Следы лавины были видны до высоты 7800 метров, а затем она разделялась на две части. Я спустился еще на сто метров ниже по другому маршруту, использовав для этого веревки японской экспедиции. Безрезультатно. К2 - страшно тяжелая гора, с очень капризной погодой, не пускающая людей на вершину. А тут рядом были Фойгт, Кузнецов, Утешев... Эти ребята были асами в Больших горах. Я с ними поднимался на Лхоцзе, Макалу, а сейчас провел шесть дней на высоте, ожидая нужной погоды. В экспедиции царил невероятный дух. Все остальные команды свернули работу, давно сдались, а мы шли и шли вперед, вверх. Обычно так могут только русские. Так в горах называют всех, кто по-русски говорит, не разделяя на украинцев или казахстанцев».

Альпинисты экстра-класса в любой трагедии при восхождении стараются найти причину, которая лежит в ее основе, ошибку, просчет. В чем могла быть наша ошибка на К2? В усталости участников штурма после длительного пребывания на Горе, следствием чего могла стать потеря необходимого уровня бдительности? Могли, например, парни почувствовать, что снежный склон перегружен, и надо принять решение либо отказаться от дальнейшего восхождения ввиду опасности схода доски, либо применить специальную тактику прохождения данного участка? Такую версию назвал трехкратный чемпион России, мастер спорта Олег Хвостенко, который на днях прибыл из другой каракорумской экспедиции, находившейся в двух днях пути от К2, в эксклюзивном интервью автору:

«Исходя из слов Богомолова, можно предположить, что передовая двойка, возможно, подрезала перегруженный склон, пошла трещина, фирн надломился, и вниз поехала так называемая снежная доска – верхняя часть лавины, которая при дальнейшем движении по склону увлекает за собой все больше снега и льда. Воздействие доски на идущих вверху оказывается меньше, сохраняется возможность остановить падение, откопаться. Судя по всему, так и произошло. А по четверке, идущей ниже, вероятно, пришелся удар, противостоять которому было практически невозможно. Их сбросило вниз или закопало толстым слоем снега. В принципе, чем выше, тем лавинная опасность меньше, но она все равно сохраняется, и задача впереди идущих предвидеть возможность надлома снежной доски. Надо стараться проходить опасные участки поочередно по двое или даже по одному, не нагружая чрезмерно склон. А может быть, и совсем отказаться выходить на такой склон. Но им ведь на месте было виднее, они должны были как-то анализировать».

Предположение Хвостенко косвенно подтверждается Богомоловым:

«Возможно, мы сделали ошибку, приняв решение идти наверх такой большой группой. Когда спускались, ребята, поднимавшиеся первыми, говорили, что вроде бы слышали, как под ногами потрескивал снежный фирн. Но это лишь догадки, больше похожие на поиски хоть какого-то объяснения, почему такое произошло. Как все было на самом деле, знает только Гора».

Позволю себе закончить это драматическое повествование фрагментом интервью Петра Кузнецова, которое легло в основу очерка о его восхождении по Северной стене на Эверест два года назад.

- Конечно, я против необдуманного риска, против объективно опасных маршрутов. Например, я один раз ходил на Аксу, и больше не хочу. Мне не нравится, когда тебя может уничтожить один из многочисленных валунов, летящих с неба без расписания, и я на это никак не могу повлиять. Меня немного настораживает мысль о К2, имеющей репутацию «горы-убийцы». Что касается экстремальных ситуаций – тех же камнепадов или лавин, они мобилизуют, заставляют концентрироваться, действовать грамотно и собранно, следить за действиями товарищей. У меня не возникает неконтролируемого страха.

- Нет мысли завязывать с горами? Ведь сколько гибнет людей, иные уходят из альпинизма.

- Нет, ведь это не просто увлечение, это мой образ жизни. Кого-то устраивает ковыряние в саду, тихая радость общения с соседями. Мне этого мало. Во всяком случае, время от времени у меня наступает непреодолимая потребность в острых ощущениях, которые дает красивый горный маршрут. Для меня это - магнит, ось притяжения, наркотик.

- Не пресытились еще эстетикой гор?

- Казалось бы, за 27 лет занятия альпинизмом можно было бы привыкнуть. Но я не перестаю получать удовольствие от вида сказочных пейзажей. Бывает, очень холодно, ветер сильный, устал, вылезешь из палатки и смотришь на закат, пока не закончится. Не оторвать взгляд.

Нет слов, чтобы выразить всю глубину скорби и недоумения по поводу гибели во время восхождения такого безукоризненного во всех отношениях человека, которым был для всех окружавших его людей Петр Кузнецов. Когда в горах гибнут лучшие из лучших - такие альпинисты мирового класса, как Валерий Хрищатый, Григорий Луняков, Зинур Халитов, Валерий Беззубкин, Сергей Арсентьев, Анатолий Букреев, теперь вот Петр Кузнецов – это кажется верхом несправедливости судьбы и горной стихии. Петр Кузнецов был «последним из могикан» – представителей блестящего поколения красноярских альпинистов 80-90 годов, который продолжал активные занятия альпинизмом на высшем спортивном уровне, в то время, как его сверстники завершили спортивную карьеру. И восхождение по классике на К2 не было для него самоцелью, как, может быть, для большинства из тех, с кем он шел в последнем своем восхождении. Петр только знакомился с горой, чтобы впоследствии штурмовать ее в невиданном, рекордном стенном восхождении. Это была его цель, его мечта. Но она так и не осуществилась. Ему было только 48. Вечная тебе память, Альпинист.