«…это система ловушек, что ли, одних она пропускает, другие гибнут..»

Конец августа. Год 1996 от рождества Христова.

На Приюте 11 немноголюдно, устроились на 3-м этаже, ковры, одеяла, подушки, бельё – одно слово люкс. Спалось замечательно, выход запланировал не раньше 5..

В 3 разбудили японцы, маленькие, суетливые, шумные чересчур.

Поворочался в постели с полчаса, понял, что уже не усну, встал, спокойно собрался, выпил какого то пойла похожего на хорошо разбавленный растворимый кофе.

Илья и Сергей ушли выгуливать японцев.

Оделся, осторожно спустился по узкой лестнице приюта в тамбур, у двери лениво влез в ботинки..

Но что то не так, ловлю себя на мысли: а не вернуться ли в помещение досматривать сны, что не так – тепло, очень тепло для предутреннего Эльбруса (признак приближения фронта). Я себя успокоил тем, что пробегусь до траверса, а может быть до перемычки и вернусь..

Иду, на удивление очень легко, ниже скал Пастухова обогнал Сергея и Илюху с выводком японцев, чуть выше аккуратно обошел еще одну четверку японцев.

Выскакиваю на траверс, воздух теплый и влажный, ПАХНЕТ ВОДОЙ, как это непривычно для Эльбруса.

Подхожу к перемычке, светает, смотрю в сторону Грузии, там шторм и этот шторм явно движется на север. Немного постоял, для самоуспокоения, поворачиваю назад…

На траверсе встретил японскую четверку, остановил их, показал пальцем на надвигающийся шторм. (Общение с японцами было на пиджен инглиш, во избежание неясностей все буду излагать по-русски.)

Старший японской команды, (имя его не помню, что то на «М», я его назвал «Микадо») заявил, что они идут дальше. Я решил – прогуляюсь с японцами.

Выходим на западную вершину, облачность накрыла почти мгновенно, потом был небольшой просвет, «Микадо» успел отснять панораму, вторым заходом накрыло очень серьезно - видимость ноль, ветер сильный, снес нас с гребня, вернуться на гребень физически было невозможно, даже ползком.

Начинаем спуск по пути наименьшего сопротивления, идем по дуге вниз, забирая вправо, в сторону Малки. Из облачности вышли явно и значительно ниже перемычки, ниже нас склон просматривался хорошо.

Вдруг «Микадо» повеселел, он что то вопил своим друзьям, и те вопили ему в ответ. Я поинтересовался: - В чем дело?

Японец показал мне пальцем на снег и радостно заявил: - это тропа!

Моя реакция его явно смутила (я просто не понимал чему он радуется).

Микадо еще раз показал мне на снег и произнес: - Видишь? Красные пачки от сигарет Мальборо на склоне, значит это тропа, здесь ходят люди..

И, правда, небольшой участок склона был усеян красными … трупиками снегирей.

Я крикнул Микадо, что он ошибся, что это мертвые птицы. Бедняга был в шоке, потом он собрал своих для совещания, совещались собственно двое я и Микадо, остальные кивали головами и произносили что то типа Хэй-Хэй.

Боевой дух японцев пришлось поднять спиртовой настойкой элеутрокока, ( благо, у меня в рюкзаке было 10-12 баночек этого зелья).

Сначала двинулись к перемычке, попытка провалилась, ветер – очень сильный ветер заставил нас повернуть.

Начали спуск ( ох как я не хотел идти вниз), Микадо поинтересовался, есть ли внизу транспорт, я ему объяснил, что мы спускаемся в дикую долину, ни транспорта, ни ничего там нет. Японцы спускаться отказались ( я им был за это благодарен). Остался третий вариант.

До перевала дошли без приключений, потом уперлись в лавовый конус, вдоль конуса двинулись вверх, на восточную вершину вышли довольно бодро, потом начали спуск в один из кулуаров правее конуса. Когда спустились к основанию кулуара, я сделал открытие, оказывается у японцев есть радиостанция и Микадо все это время нес ее в наружном кармане парки (аккумулятор естественно на холоде подсел).

Я объяснил ситуацию, нам рекомендовали траверсировать склон в сторону скал Пастухова, облачность, в общем, то была не такая густая, как на вершине и метров на 30-50 объекты просматривались.

Вот здесь начались проблемы, японцы выбились из сил, я привязался к их связке (концом веревки сделал петлю на булинь) и тащил всю эту братию как бурлак, сами вперед они не двигались (не было сил, а может быть воли) а элеутрокок мой уже был благополучно выпит.

Вечерело, шторм был стабилен, ни усиливался, ни утихал, у самого старого из японской команды появились признаки отека легких. Я выкопал небольшую нишу, туда поместили больного. Используя радиосвязь, я сообщил обстановку на приют, и попросил прислать спасателей т.к. нести на себе, всю группу я вряд ли бы смог. Дальше – хуже, аккумулятор р.с. сел, связи больше не было. Мы развязались, Микадо суетился рядом с больным, вы не поверите, у японцев с собой было…, карманная реанимация (не шутка), кислородный аппарат с солидным запасом баллонов, капельницы, ампулы со шприцами хрен его знает какого назначения, таблетки всех форм и цветов..

На моих глазах умирающий воскрес, японцы наглотались стимуляторов и выглядели как огурчики ( со мной не поделились, хотя бы выпитый элеутрокок скомпенсировали – так нет..)

Пока японцы приводили себя в порядок, не знаю зачем, скорее лишь бы хоть что-нибудь делать, я копал пещеру. Уже стало достаточно темно. Я думал о своем и не заметил, как Микадо увел свою команду, и я давно уже был один, как-то вдруг почувствовал пустоту.

Немного постоял, обдумывая ситуацию, и пошел в сторону скал Пастухова.

Скоро повалил снег, влажный, скорее снег с дождем, На высоте выше 4500! Склон горы, одежда лицо, все покрывалось моментально толстой ледяной коркой, наибольшую неприятность доставляла ледовая «маска» на лице, её приходилось постоянно ломать, чтобы дышать и смотреть.

Внезапно, в полной темноте, я вышел на вешку. Ходил вокруг нее не менее часа, на крыше приюта должен гореть прожектор, да вот беда, прожектора видно не было.

Ветер усиливался, снег усиливался, кончики воротника парки стали светиться, различим был зуммер за спиной, я как мог, посмотрел назад, телескопические палки за ненадобностью мной были убраны в рюкзак, одна из них благополучно сложилась, другую заклинило на морозе, вот эта вторая торчала как антенна над моей головой и не просто светилась, а уже искрила.

Снял рюкзак, вытащил злополучную палку, заодно и ледоруб, любопытства ради провел маленький эксперимент со статическим электричеством, поднял вверх указательный палец правой руки, вокруг пальца появилось голубоватое свечение и он, мой пальчик, зазвенел, зазуммерил. Мой палец – гордо подумал я, но эксперимент прекратил.

Надо что-то делать!

Рядом взрыв, вспышка, в глазах калейдоскоп, понял одно, я уже куда-то иду и иду вслепую, опять где-то рядом вспышка, хлопок, сильный, кажется, склон треснул.

Я выше скал Пастухова, задача – выйти на правую скальную гряду (если смотреть сверху) а уж она приведет к приюту.

Молнии бьют вокруг меня, очень близко, каждая выступающая деталь моего гардероба светится и зуммерит, я это статическое электричество прочувствовал всеми своими внутренностями. Гряда… какая там на хрен гряда, шел куда шлось. Бог вел, шел, как мог вниз, обходил видимые трещины.

Как долго продолжались разряды, не знаю, где оказался в результате моего бесконтрольного движения не знаю так же, шел как во сне, как будто это происходило не со мной. Вернулся к действительности, когда почувствовал, что опора уходит из-под ног, в следующее мгновение я висел, зацепившись ледорубом, а ноги сами по своей воле вбивали кошки в стенку бергшрунда. Вылез наверх, немного приподнялся и повернул налево – обошел берг, продолжил спуск, разряды ушли и превратились в подобие зарницы – этакая подсветка, которая ничего не освещает.

Я остановился, определил, что нахожусь уже достаточно низко - снег здесь податливый. Начал копать нору, получилась небольшая ниша, в которую я уместился полностью, сел на рюкзак, ветер меня больше не беспокоил, стало тепло и комфортно. Тут только я обратил внимание на странный писк – это подавала сигнал японская радиостанция о разрядке аккумулятора – выключил, теперь можно было расслабиться.

Сидел, дремал, ждал утра, спать не хотелось, сказывалась сильная усталость.

Старался сосредоточиться на происходящем, тщетно, мысли ускользали, думал о чем угодно, только не о том, что со мной приключилось.

Начало светать, я вылез из норы, ветер утих, но видимость была по-прежнему никакая.

Продолжил спуск. Вскоре совсем расцвело, начались разрывы в облачности. Наконец я смог определить место своего расположения. Станция Мир была ниже и левее меня, Приют 11 значительно выше, я находился, где то в центре ледника Азау.

Потом опять же через аварийный выход я вошел сразу на люксовый 3-й этаж, не снимая кошек, прошелся по коврам, прямиком в свой кубрик и как был в одежде, с рюкзаком, с ледорубом в руке – рухнул на кровать.

Долго спать не дали, очень скоро Илья разбудил меня, сказал, что надо валить вниз, что потом будут проблемы с канаткой, шторм порвал основной силовой кабель.

Как спускались, не помню, в памяти остался только момент, когда я вошел в свой номер в гостинице Чегет, бондана покрытая льдом висела у меня на шее, я её сорвал и бросил под кровать – с каким грохотом она упала!