|
Автор: Евгений Кузнецов, Екатеринбург
Стихи о горах
НА ГРЕБНЕ
Г. Андрееву
- Помнишь гребень – линию битвы?
- Век прожить – забыть не суметь!
- То не гребень – лезвие бритвы:
- cлева – гибель, а справа – смерть.
- Кто лавины в горах свергает?
- Вон летит! А гремит! Гляди!
- Кромка – золотом как сверкает!
- Сердце – соколом из груди!
- Этот склон – парабола в пропасть.
- Этот подлый предаст карниз:
- только шаг – и разовый пропуск
- в память, в песню о друге, вниз.
- По карнизу в облаке – бесы.
- С ними только, чудак, свяжись…
- Из объятий заржавшей бездны
- еле-еле втащили в жизнь.
- Не срывайся, идя по гребню
- этой жизни! И не криви!
- Другу, матери, камню-кремню –
- о высокой своей любви.
ПОЕДИНОК
- Все было странно. И под вечер
- какой-то страх в душе возник.
- Из подземелья вылез ветер,
- и тень упала на ледник.
- Как будто памятники, пики
- в потоке вечности летят.
- Иконы – каменные лики
- с обледенелых скал глядят.
- Кругом недобрые приметы,
- но ты выигрываешь бой!
- Еще уходят кверху метры,
- не покоренные тобой,
- но с каждым мигом цель все ближе,
- вершин разорвано кольцо!
- И укрощенный ветер лижет
- твое горящее лицо.
ДОПИНГ
- Палатка наща! Маленький наш домик!
- Когда бензин, когда горячий чай.
- Но вот все кончилось, и только допинг,
- и капитан мне тихо: «Выручай!».
- А надо было сверху снять веревку,
- что в эту ночь осталась на стене.
- Таблетку дал и нижнюю страховку,
- скорее для блезира, сделал мне.
- И я полез, но только еле-еле,
- качались скалы прямо предо мной.
- А снизу на меня друзья глядели,
- и это был сильнейший допинг мой.
НА СТЕНЕ
- Как огромен, как холоден камень –
- неподвластная мысли скала.
- И шершавая твердь под руками –
- словно мертвого черта скула!
- Что так облако долго не тает?
- Не напрасно ли крючья забил?
- А семья твоя как обитает?
- Не забыл? Ничего не забыл?
- Как ты вылезешь из-под карниза?
- Твой рюкзак не лежит на спине.
- Вот свобода твоя! Вот харизма!
- Ты – как муха на гладкой стене.
- Здесь – нельзя, и сюда – не соваться!
- Только вверх! Только прямо тебе!
- Не пойти на соблазн! Не сорваться!
- Будет жирно коварной судьбе.
- У порога, у чертова рога,
- ты со смертью один на один.
- Ну, немного еще! Ну, немного!
- Крюк последний! Еще карабин!
- Всё! Прошел! Ты прошел этот камень!
- За победу, за волю держись!
- Вон долина твоя под ногами!
- Там, где жизнь.
- Но и здесь тоже жизнь.
- В снежной буре закат потух,
- ветер гудит: «Вернись!»
- В скалах мечется горный дух,
- камни швыряет вниз.
- Склон все круче, и реже шаг,
- хлещет в лицо крупа.
- Словно память, тяжел рюкзак,
- память, как склон, крута.
- Что же я натворил внизу?
- Не разберусь вовек.
- Эй, душа! Я тебя несу,
- к Богу несу наверх.
- Может, там все пойму я вдруг,
- все оценю вдвойне.
- Небо, ласковый, синий друг,
- ляжет на плечи мне.
- Этот гребень и неба флаг –
- смерть придет – не забыть!
- Я хотел умереть бы так –
- вновь на вершине быть!
ГРОЗА В СНЕГУ
- За две зацепочки – руками,
- едва-едва. И как во сне:
- перед лицом холодный камень
- и снег, вселенский, вечный, снег.
- И первой молнии сиянье –
- огромным розовым цветком –
- вблизи меня – без расстоянья –
- и гром – крушенье мира – гром.
- И надо выбросить железо,
- иначе молния в него.
- А на вершину как залезу?
- Без крючьев – как без ничего.
- Пришло решение подспудно:
- впиваться в камень, не дыша.
- И вот тогда узнал я чудо:
- у камня тоже есть душа.
ВИСЯЧИЙ ЛЕДНИК
- До ночи рубили ступень для ночевки,
- «холодной ночевки»,
- коль выхода нет,
- и верили в крепость свою и страховки,
- и спать не могли, ожидая рассвет.
- И горы не спали.
- С недобрым приветом
- висячий ледник устремился в полет,
- и неземным фосфорическим светом
- светился от трения падавший лед.
- Казалось, что пушки в ущелье стреляли,
- и грохот вселенский творился вокруг,
- а место внизу,
- где палатки стояли,
- проехали глыбы и замерли вдруг.
- Ледник, хладнокровно висевший годами,
- быть может, века или тысячу лет,
- сорвался при нас…
- И мы долго гадали,
- но был недоступен нам божий ответ.
- ……………………………………..
- Потом за вершину медали раздали.
- Мы снова сюда.
- Только после всего
- косая пришла…
- И тогда разгадали,
- не в силах уже изменить ничего.
СРЫВ
- И все сменилось: зубья скал,
- как зубья смерти, очертились,
- и мы в предадье очутились,
- и душу выела тоска.
- И ночь тягучая текла,
- и злой волчицей пропасть выла,
- и озверевший ветер вырвал
- остатки нашего тепла.
- Тогда приснился страшный сон,
- зависший в памяти безлико:
- мой друг срывается без крика
- на уходящий в пропасть склон.
- И пропасть жертву алчно ждет,
- секунда смерти длится-длится…
- Веревка! Жизнь! Держать! Молиться!
- И Жизнь ладони резко жжет.
СПАСЕНИЕ
- Я засыпал в дали какой-то сизой,
- я улетал, и было мне легко…
- Меня во сне сопровождали книзу,
- до низа было очень далеко.
- Друзья меня движением спасали,
- я в связке шел, неся пустой рюкзак,
- веревку видел, слышал голоса их,
- но словно за стеной,
- и так за шагом шаг.
- Как долог спуск. Но не было короче,
- и только вниз, и только вниз, скорей.
- Сказал себе, что думать – о хорошем,
- и стал о маме думать о своей.
- Представил худенькую слабую старушку,
- она тогда была еще жива,
- и с нею деревенскую горушку,
- где ровная зеленая трава.
- Лицо ее далекое представил,
- в морщинках все, забыть его нельзя…
- Чу! Голоса-то ближе стали!
- Друзья! Вы рядом! Милые друзья!
- … О, чудо! Травка! Не во сне! Живая!
- У кромки скал – подтаявший снежок.
- И вот я сам и примус разжигаю…
- Спасибо, мама, мой большой дружок.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
- Ты возвращаешься с победой.
- Рюкзак в цветущий луг свали
- и ручейку-дружку поведай
- про приключения свои.
- Про то, как вихрем снег крутился,
- и смерть за вами следом шла,
- как лучший друг по льду катился,
- и как веревка руки жгла.
- Ты высотой был в сердце ранен,
- но все, что было, все не зря:
- Там, наверху, на острой грани
- сияет золотом заря.
- Тебе сейчас спешить не надо,
- отдайся светлым мыслям весь
- и, словно высшую награду,
- возьми в ладони эдельвейс.
- Я в горы из нашего домика вышел,
- молоденький тополь верхушкой качал,
- и дождик по старенькой, тесаной крыше
- разлуки мелодию вслед простучал.
- Идем посреди ледников нелюдимых,
- и небо все ближе, и к Богу подъем.
- Уходим все дальше от наших любимых
- и через вершины к любимым идем.
- Карнизами, скалами – выше и выше!
- Раздвинулись горы! Замри и гляди!
- А домик, с порога которого вышел –
- все теплится маленькой крошкой в груди.
- Я книгу вершин пролистал.
- Там лучики счастья сгорали,
- и солнце, на цыпочки встав,
- с утра целовалось с горами.
- Там ветер по гребню скакал
- на пушечный гром камнепада,
- и речка бесилась у скал,
- удрав из ледового ада.
- Спускаюсь, свободой дыша,
- с горами глазами ласкаясь.
- И юная реет душа,
- обычной земли не касаясь.
А ГОРЫ СТОЯТ
- И снятся, и снятся нам белые горы,
- и тайны далекие в дымке таят.
- И вот, наконец, покидаем мы город
- и к ним приезжаем.
- А горы стоят.
- Мы их высотою себя окрыляем
- и лезем, и терпим, хрипя и сипя,
- но только не горы в бою покоряем,
- а с помощью их покоряем себя.
- Мы крючья на жуткой стене забиваем,
- и кажется: мы их сильнее в сто крат.
- Но вскоре внизу рюкзаки собираем
- и уезжаем.
- А горы стоят.
СТАРИКИ-АЛЬПИНИСТЫ
- А. и Н. Ивановым
- Старики-альпинисты на даче поют,
- теплый вечер на память нанизан,
- и хмельное вино, словно молодость, пьют
- и идут у любви по карнизам.
- И срывается друг, но веревка крепка!
- И как песня – струя водопада!
- И вершина близка, и надежна рука,
- и наверх! И другого не надо!
- И, шатаясь, потом с восхожденья бредут,
- наскребая последнюю волю.
- А внизу… Там тепло, там с победою ждут,
- там цветы, там объятия вволю!
- Мне б сейчас получить тот букетик цветов –
- эдельвейсов пушистых! О, боже!
- Я бы снова собрался, я снова готов –
- по стене ледяной, непригожей!
- Как над горной рекою гитара поет!
- И ни денег не надо, ни дачи!
- Не кончается он, самый яркий полет –
- на сверкающий риск, на удачу!
- … Догорели дрова, огонечек погас,
- приближается серое утро.
- Мы расходимся снова, но светится в нас
- на вершинах открытое чудо.
- Памяти Евгения Абалакова,
- первовосходителя на самую высокую
- вершину СССР – пик Сталина* в 1933 году
- Он шел один, другие заболели,
- к вершине Родины один упрямо шел.
- Крутые пики все внизу белели,
- и облачный стелился шелк.
- А долотом в висках давно долбило,
- и сердце разрывалось у него,
- но до вершины, до великой было
- тяжелых метров сто всего.
- Как плети – руки. Ноги – словно вата.
- И он упал. Но мог еще ползти.
- И можно было повернуть обратно.
- Но не было назад пути.
- Был путь наверх. И все вокруг качалось.
- И он почти не видел ничего.
- Но победил. Но встал. И показалось:
- страна смотрела на него.
- Свой приговор судьба внизу свершила.
- Поныне тайну смерть его таит.
- И Родины великая вершина
- в другой стране, суровая, стоит.
* Пик Коммунизма,
теперь пик Исмаила Сомони (Таджикистан)
Памяти Норгея Тенцинга, первовосходителя на Эверест в 1953 г.
- Я из тебя не делаю кумира,
- твой Эверест моих друзей убил.
- Но ты сказал, что там, на крыше мира,
- как никогда, ты близок к Богу был.
- Памяти Валерия Ольшанского,
- участника восхождения на Белуху в 1963 г.
- В одной палатке вместе замерзали,
- в обнимку берегли свое тепло.
- Но как согреть тебя в прощальном зале,
- хотя мое тепло не утекло?
- Валера, слышь! Свою веревку дай мне!
- Белуха обнялась с твоей судьбой,
- и потому в твоем полете дальнем
- богиня белая останется с тобой.
- Возьми с собой от старых альпинистов
- всю дружбу в абалаковский рюкзак
- и там, вверху, на небе серебристом
- ты разверни ее, как самый светлый флаг.
- В леднике на веревках подвесили тело,
- чтоб оно сохраниться могло,
- не истлеть…
- Прилетел вертолет,
- но душа улетела.
- Торопилась на родину улететь.
- Словно памяти сплав,
- эта крепкая горная друза.
- Как слепились кристаллы,
- наполнившись чистым огнем!
- И вершинами,
- словно кристаллами – дружба.
- Где же друг?
- Только друза сияет о нем.
- Среди ярких вершин,
- для меня дорогих,
- есть одна,
- на которой едва не погибли мы.
- И со временем ярче и ярче других,
- и по ней я живу,
- как по Библии.
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
