|
Первопроход по центру северной стены Дхаулагири.
Авантюрная экспедиция 1993
- От редакции: Ещё один достойный и несправедливо забытый маршрут, пройденный командой Ефимова, по центру северной стены Дхаулагири. Это был первый русский маршрут, номинированный на Piolet d’Or. В 1993 году в шорт-лист вошли десять номинантов, а ледоруб выдавали только один.
Выбор лауреата оставил много вопросов, Золотой Ледоруб получила молодёжная сборная команда Франции за серию первопроходов средней руки на Памиро-Алае.Но само попадание в десятку наряду с такими признанными западными мэтрами как Марк Твайт, Кристоф Мулан, Алан Гарсон, Франсуа Марсини и Катрин Дестивель означало признание уровня, одобрение стиля, элитарность команды.Вернувшись домой, Рик Аллен хоть и дивился русским обычаям восхождения, написал: «Цитируя Кромвеля «как есть, со всеми бородавками», Ефимов - самый выдающийся руководитель из всех, с которыми мне доводилось ездить в горы».
Наша «несколько авантюрная экспедиция», как охарактеризовал ее один из участников Алексей Лебедихин, собралась в городе Катманду, Непал. Действительно, экспедиция должна была выглядеть авантюрной, хотя я этого не чувствовал и в принципе не люблю авантюр, то есть мероприятий, рассчитанных на случайный успех без учета реальных сил и условий. Но, наверное, так это выглядело со стороны: половина участников впервые встретилась в Катманду.
Этой команде предстояло работать вместе на больших высотах, длительное время, в условиях кислородного голодания и зачастую в крайне тяжелых погодных условиях.
Цель – попытаться сделать восхождение на пик Дхаулагири, 8167м, – самого западного восьмитысячника в Непале, по центру северной стены. Маршрут, который даже не пытались пройти до этого.
Дхаулагири была последним восьмитысячником, который покорился человеку в 1960 году. Позднее на эту вершину было проложено около десятка маршрутов, но северная стена, ее центральная часть, оставалась не пройденной. Вот эта стена и была заявлена нами для прохождения в министерстве туризма Непала.
Сложность маршрута заключалась в том, что с высоты 7100 метров начинался четырехсотметровый скальный барьер, верхняя часть которого была прикрыта ледовой шапкой, нависающей над скальной стеной. Для этого маршрута от участников требовались и высокое техническое мастерство и высотная выносливость. Провешивание всего маршрута веревками, которые бы обеспечили в случае необходимости быстрый спуск, не представлялось реальным. Восхождение должно было быть спортивным, как в наших горах, без использования кислородной аппаратуры. Необходимо было продумать все возможные осложнения. Нужна была слаженная и команда, однако отсутствие необходимой суммы в долларах привело к тому, что выехали те, кто их имел или мог достать.
В составе экспедиции появились два грузинских альпиниста, которые уже имели опыт восхождения на высоты 8000 метров. Это были Гия Тортладзе и Мераб Немсицверидзе, а также Борис Седусов из Перми. Было известно, что Гия и Мераб – «неплохие ребята, но со своим мнением». «Тоже не плохо», - подумал я.
Директор ТОО «Альпинист» Борис Седусов имел не богатый опыт восхождений на семитысячники, но у него, как у истинного лидера, была разумная голова, большая целеустремленность и способность доверять и подчинятся тем, кого он считал более опытным. Такое мнение сложилось у меня после нескольких непродолжительных встреч с Борисом. Приятно, что оно не изменилось и после экспедиции.
В состав экспедиции входил еще английский альпинист Рик Аллен, имеющий опыт гималайских экспедиций, с которым мы ранее делали совместные восхождения на Тянь Шане, Памире. Он взял на себя большую часть расходов в валюте, поэтому экспедиция стала называться российско-британская.
Рик обладал сильной волей и даже какой-то настырностью в достижении поставленной цели, но вместе с тем был не амбициозен и полностью принимал наш стиль работы при совершении восхождений, что удивительно для англичанина. Его финансовая помощь позволила сохранить надежный основной состав сборной команды России, который мог бы осуществить первопрохождение по центру северной стены.
Это были мастера спорта международного класса из Екатеринбурга Валерий Першин и Алексей Лебедихин – неоднократные чемпионы СССР, как в техническом, так и в высотном классе.
Мастера спорта Иван Плотников из Барнаула и Сергей Богомолов из Саратова. Последние двое вместе с Першиным впервые «распечатали» восточный гребень восьмитысячника Чо Ойю в 1991 году. До этого пять экспедиций из разных стран безуспешно пытались достигнуть вершины этим путем.
У Богомолова в списке его восхождений был третий по высоте восьмитысячник Канченджанга и пик Победы зимой, а у Першина пик Коммунизма зимой, 7495м. Не много альпинистов в бывшем СССР могут похвастаться такими достижениями. Это говорит о том, что эти ребята могли выживать на очень больших высотах, при низких температурах и бешеных ветрах и обладать устойчивой психикой. Всё это было необходимо для штурма Норд Фейса – Северной стены.
С самого начала было ясно, что экспедиция не будет легкой. Появились проблемы. Неожиданный наплыв иностранных туристов оккупировал прямые рейсы Москва-Катманду еще почти за полгода до вылета. И нам, не имеющим нужных средств почти до самого вылета, пришлось лететь через Дели. По прибытию к Катманду, выяснилось, что ожидается всеобщая забастовка непальских водителей транспорта. Это означало задержку с выездом еще на три-четыре дня. Нас это не устраивало, поэтому, не дожидаясь оформления официальных документов, мы выехали из Катманду в Покхару. В тот же день, закупив недостающие продукты и керосин для кухонных примусов, ночью выехали в Баглунг, где заканчивалась дорога.
Уже рано утром наш караван вышел в путь по крутым тропам западного Непала, не очень популярного среди простых туристов из-за труднопроходимых дорог и отсутствия деревень, в которых можно было бы купить продукты, заказать обед и переночевать. Эта часть Непала не приспособлена для европейского туризма. Здесь не понимают английского языка, большинство местных жителей не разговаривают даже на непальском языке, используя при общении только местное наречие.
Уже на пятый день пути нас встретил снег. В это время года его там не должно было быть, но в этом году под Дхаулагири стояла суровая зима. На шестой день начавшаяся пурга окончательно сломила наших носильщиков, одетых в шорты и рваные рубахи. Бросив грузы и получив расчет, закутавшись во что попало, они убежали вниз. Хорошо, что в последний день перед выездом из Катманду мы купили несколько комплектов утепленных костюмов, носок, перчаток, кед. Благодаря этому мы сумели одеть 10 носильщиков, которые согласились и дальше таскать наши грузы. Мы отдали им на это время наши высотные палатки, коврики, а Рик даже отдал свой легкий спальный мешок.
Три дня продолжалась челночная работа по заброске грузов на ледник под северную стену. В переноску включились все участники экспедиции, наш доктор Сергей Бычковский и даже сирдар (начальник непальского персонала), в обязанности которого обычно входит руководство караваном и кухонной командой.
Кроме того министерство туризма Непала в каждую экспедицию прикомандировывает офицера связи. Официального представителя власти, который следит за выполнением всех предписанных правил при проведении экспедиции и помогает улаживать конфликты с местным населением, если таковые случаются.
Офицер связи по правилам обязан находиться в базовом лагере весь период работы экспедиции. На практике обычно этот представитель министерства Непала не доходит до базового лагеря, а остается ждать в ближайшем селении. Наш же дошел. Правда ему было очень плохо, он страдал от горной болезни и потом ушел вместе с носильщиками вниз. Так он и остался в моей памяти, сидящим на корточках, закутав голову шарфом, совершенно безучастный ко всему происходящему с тоской в глазах по теплу и комфорту.
В составе нашей боевой компании была еще одна женщина. Алисон – жена Рика. Она сопровождала его во всех экспедициях, стойко перенося холод, отсутствие уюта и одиночество, когда все уходили наверх.
«Что же ты делаешь в лагере, когда одна?» - Спросил я ее однажды. «Молюсь», - был ответ. Она объяснила, что дала слово Богу, когда выходила замуж за Рика, что будет всегда с мужем, будет ему помогать и делить с ним все трудности. Так она и делала.
Переноска грузов была даже полезна для нас. Организм привыкал к недостатку кислорода, втягивался в работу на высоте. Погода не хотела налаживаться и соответствовать нашим ожиданиям. Каждый день после полудня небо затягивалось тучами и начинался снегопад. Обнадеживало то, что весна должна была переломить ситуацию.
Известие о том, что в верховьях ущелья работает экспедиция, привело сюда двух местных «спиртоносов», по нашему - самогонщиков, которые надеялись сделать свой бизнес по продаже спиртового зелья нашим носильщикам. Помню, под Канченджангой в 1989 году «спиртоносы» вывели из строя на два дня всех наших портеров. Был запой. Я опасался здесь такого же. К счастью, мы уже работали в зоне снегов и лавин, так что добраться до нас было не просто. Все обошлось.
8 апреля при сильной метели, на высоте 4600 метров, были поставлены палатки базового лагеря. Лама, который освятил в Катманду буддийские молитвенные флаги, сказал, что их нужно будет развесить в базовом лагере перед восходом солнца 9 апреля. Многое могло помешать этому, но мы успели.
Из письма Валерия Першина:
- Установка базового лагеря задержалась на три-четыре дня, по сравнению с намеченным, это бы всё ничего, но погоды пока нет.
- Сейчас здесь очень похоже на Иныльчек в непогоду: ветер, снег идёт, правда, несильный, видимости нет. Кругом гигантские горы. Палатки на морене, где на снегу, где на камнях. Массив Дхаулагири очень большой и разветвлённый. Сама гора (в переводе с санскрита Белая гора) огромная, с довольно крутыми склонами со всех сторон, великолепная пирамида. Да ещё разветвлённые гребни с вершинами выше 7000 - всякие Дхаулагири I, II, III, IV, V и тд.
Ущелье, по которому мы движемся по леднику к базовому лагерю, узкое, кругом грандиозные стены с висячими голубыми ледниками. Вершины самой отсюда не видно.
9 апреля солнце осветило уже развешенные флаги, и дым из сложенного молитвенника поднимался к синему небу, которое с юга было закрыто громадой северной стены.
Пришла пора знакомиться с горой. Первое впечатление было не радостным. При обилии снега внизу, склоны вверху были совсем голыми. Километры чистого льда, уходящие вверх, отливали зеленью бутылочного стекла. Над ними черные скальные стены поднимались до самой ледовой шапки, угрожающе нависающей над стеной на высоте 7800м. На таком льду нам бы пришлось страховаться везде, часами передвигаясь на передних зубьях кошек, затрачивая много времени на прохождение.
На всех фотографиях, изученным мной, там должен был лежать снег. Кроме того на ледовом склоне очень сложно и опасно организовывать ночевки.
Путь просматривался пока только до 6000 метров. Першин на мой вопрос о возможном маршруте прохождения, бросил: «Я вообще не вижу никаких путей».
В высотном восхождении все просто. Если ты хочешь подняться на 8000 метров, тебе необходимо получить акклиматизацию, переночевать на высотах 7200-7400м. и спуститься на отдых вниз.
Ну а до этого переночевать на 6500м, а перед этим на 5500м.
Берем бумагу и строим график работы с учетом такой акклиматизации. Впрочем, он был построен еще дома, здесь мы его только подкорректировали.
На бумаге было все просто, но реально на этом нехоженом пути за каждым метром стояла неизвестность. Не знаю, как у других, а у меня голова постоянно была занята проработкой различных вариантов. Никто не мог сказать, насколько лавиноопасны склоны. Найдем ли места для установки палаток? Найдем ли вообще проход по стене? Насколько опасны ледовые башни, что нависли над стеной? Ведь если они рухнут, то «прометут» всю стену ледовым обвалом.
Что до Бори Седусова, мне казалось, его эти мысли не беспокоили. Он спокойно играл в преферанс, полностью доверив себя более опытным восходителям. Гия и Мераб первые дни не выпускали бинокль из рук и постоянно спрашивали меня о маршруте, предлагали различные варианты.
Першину было не до того. Он занимался подготовкой снаряжения. Два других опытных «гималайца» Богомолов и Плотников тоже особо не выказывали беспокойство, решив для себя «выйдем наверх, там и посмотрим».
Мы не имели нанятых высотных носильщиков, которые могли бы нам помочь в переноске грузов наверх. Мы не хотели, да и не имели возможности затаскивать километры веревок, чтобы провесить весь путь наверх. Восхождение должно быть спортивным, как в наших горах, в альпийском стиле и без применения кислородных аппаратов.
Из письма Валерия Першина:
- Утром 10 апреля выходим с одной ночёвкой. Путь идёт по несложному снежно-осыпному склону, потом переходит в довольно узкий гребень. Слева и справа ледники. Находим в двух местах верёвки японской экспедиции, на этом участке наши пути совпадают, а далее всё, расходятся. Дошли до высоты 5600м примерно, поставили две палатки. На следующее утро переносим палатки ещё выше в ледопад на высоту 5800м. Это будет наш первый лагерь. Спускаемся вниз.
После дня отдыха, а точнее хозяйственного дня (строим кухню из камней, благоустраиваем столовую, переставляем палатки), выходим для дальнейшего продвижения вверх и установки второго лагеря.
Впереди нужно найти проход в ледопаде на плато и выше найти удобное и безопасное место.13 апреля утром выходим на три дня. Приходим в 15:00 в первый лагерь, и сразу же я и Ваня Плотников уходим искать и прокладывать путь среди сераков ледопада.
Ребята роют пещеру, готовят ужин. Преодолеваем довольно крутую стенку мимо большого серака, метров в 15, отделяющего нас от плато.
Ваня быстренько его проходит с помощью фифы и айсбайля.
Сверху не слышу радостных возгласов. Поднимаюсь наверх.
Передо мной во всём великолепии северная стена Дхаулагири. Впереди нетронутые снега высокогорного плато, почти ровного.
Только двигаться по нему мы не имеем возможности. Мы стоим как на вершине небоскрёба. С трёх сторон мы отрезаны глубоченными трещинами шириной от нескольких десятков метров.
Огорчённые, спускаемся со своего пьедестала к основанию барьера, предварительно, правда, просмотрев возможный путь обхода, который мы и осуществили на следующий день, пришлось обходить слева вдоль барьера всё плато. Итак, у нас сейчас два лагеря на 5800 и на 6450м.
Сейчас выходим на третий выход.
Вчера нас стало на леднике больше, прибыла австрийская экспедиция, которая планирует восхождение по классическому пути.
Было намечено четыре акклиматизационных выхода перед штурмом с отдыхом в базовом лагере. И если в начале экспедиции казалось, что все можно сделать и побыстрее, то каждый новый выход убеждал меня, что план предельный и по времени, и по силам.
Я предложил в этой экспедиции не разделяться на группы, как было на Эвересте, Канченджанге и Чо Ойю, а работать единым коллективом. Как показал опыт, работа разными группами не создавала единства в экспедиции и порождала противостояние руководителей групп и самих групп. А это состояние потребляло дополнительную энергию. Любое мероприятие имеет ограниченный запас энергии, и лучше его не тратить на межличностные отношения.
При работе на стене все работали в одном ключе, а вот жизнь в двух наших палатках различалась и характером взаимоотношений и привычками в быту.
В нашей, например, всегда были излишки продуктов про запас, за это был ответственным Алексей Лебедихин, который немного все «прижимал». У соседей все лучшее съедалось сразу, чтобы меньше было тащить, да и аппетит мог пропасть с высотой.
В нашей палатке каждый имел свои обязанности, пожалуй кроме Рика, которому нравилась роль VIP – персоны. Он удивлялся, что русские все время моют свою посуду и котелок. «На восхождении мы этого никогда не делаем, - пояснил он, - а воду, используемую для мытья, лучше выпить». Для Рика было удивительным, что по его мнению, мы пили мало воды на восхождении.
В соседней палатке старшим был Валерий Першин, и он все делал сам: топил воду, варил пищу, контролировал снаряжение. Так получилось, что у него «клиентов» было больше.
Стена с каждым новым снегопадом становилась белее. Пришла весна. Снег таял внизу и выпадал вверху. Лед покрылся снегом, и уже приходилось при подъеме топтать следы, сменяя друг друга.
Мы стали оставлять флажки на случай непогоды и потери видимости. В первый же выход наверх на наших глазах рухнул громадный кусок ледовой шапки. Раздробленная ледовая лавина «промела» всю стену. Мы это наблюдали снизу.
Этот гигантский ледовый блок на высоте 7700 метров, висящий над стеной, очень меня беспокоил. И вот он рухнул. Оставшаяся часть снежно –ледовой «шапки» выглядела монолитно.
Это был добрый знак. Как будто Гора дала добро на наше восхождение. Вообще за годы гималайских экспедиций я стал иначе относиться к этим горам. Снежные гиганты Гималаев стали казаться мне разумными, обладающими своим характером и своим отношением к тем, кто к ним пришел. Языком общения с ними являются ритуалы, проводимые шерпами через буддийские флаги и дым молитвенных костров.
Акклиматизационные выходы наверх проходили как всегда тяжело. Но именно тяжелая работа помогала быстрее акклиматизироваться. На четвертом выходе была достигнута высота 7300 метров.
Далее начиналась стена. Последние 300 метров перед лагерем потребовали очень сложного и рискованного лазания. Несмотря на небольшую крутизну 45-50 градусов, передвижение по заснеженным скальным плитам было неприятным и не надежным из-за черепичной структуры скал и отсутствия трещин для организации страховки. Переночевав, мы стали спускаться. Это заняло у нас шесть часов. Совершенно вымотанные спустились мы в базовый лагерь. Мераб, сидя у своей палатки и медленно стаскивая с ног двойные пластиковые ботинки, выдавил: - «Если ты скажешь, что нужен еще один акклиматизационный выход, я уйду вниз. Сил уже больше нет».
Я его понимал. Так было и со мной в каждой гималайской экспедиции и на Эвересте, и на Канченджанге, и на Чо Ойю.
После такой тренировки можно выходить на вершину: организм акклиматизировался.
Четыре дня отдыха были заняты едой, сном и игрой в преферанс. Повар Вончук и Гелю крутились весь день на кухне, чтобы накормить ненасытных «мемберов» (участников экспедиции).
Пятого мая первыми из лагеря вышли Мераб и Гия, потом потянулись остальные. Ваня Плотников вышел, когда первые прошли уже половину контрфорса на пути к лагерю I.
После трехдневной штормовой непогоды гора казалась вычищенной и помытой. Глубокий снег, что мы топтали к третьему лагерю, был выдут. Обнажились скалы перед лагерем IV на высоте 7300м, выше чернела стена.
В тот лагерь на 7300 мы пришли на четвертый день. Путь был знаком, но от этого ничуть не стал легче. Период солнечной ясной погоды закончился. Ветер гнал вниз по склону снег, который засасывал наши палатки в крутой снежный склон.
Одна из лавин прошла через нашу палатку и заблокировала вход. Алексей Лебедихин был в то время снаружи. Он то и откопал нас, пока мы спинами изнутри палатки держали снежную массу, продавившую стенки и крышу платки.
Той ночью меня разбудил голос Рика. Он показывал на крышу, которая опасно просела под весом новой массы снега. Я потрогал потолок. Снег уже заледенел, значит, подумал я, проседать дальше не должен. «Спи. Палатка крепкая, выдержит», - сказал я ему.
Третья гималайская экспедиция убедила меня в том, что только наши палатки-ангары, изготовленные специально под эти условия, могут выдержать такие снега и ветра. На моих глазах под штурмовыми ветрами Гималаев разрывались красивые фирменные иностранные палатки. Это было неприятное зрелище. Но у нас настоящие испытания ветром, как оказалось, были еще впереди.
Утром в нашу палатку залез Мераб и сообщил, что у него появились боли в сердце, и он собирается спускаться вниз. Гия согласился его сопровождать. Я был благодарен ему за это. Хорошо, что он принял такое решение на этой высоте, откуда было еще возможно уйти вниз. Дальше начиналась работа на стене, и спуск становился непрост.
Две фигурки, продергивая веревку, медленно удалялись вниз. Мы еще медленнее начали подниматься наверх, по закрепленным веревкам, которые Иван Плотников и Сергей Богомолов повесили вчера. Дальше мы двигались, имея за плечами всё для обеспечения жизни: палатки, продукты, примуса, горючее, и все снаряжение.
Это была обычная стенная работа, правда на необычной высоте. Легкие, казалось, лопнут от интенсивного дыхания, хотя движения были как в замедленном кино. Казалось иногда, что сорокаметровая веревка не закончится никогда. А было их пройдено по стене четырнадцать.
10 мая был установлен последний перед штурмом, шестой лагерь, на высоте 7800 метров. Сергей Бычковский, врач экспедиции, передал по рации снизу, что видит нас совсем рядом с вершиной. Это «совсем рядом» заняло на следующий день еще четыре часа.
Из записок Рика Аллена:
- Я ввязался в один конец верёвки, Ефимов в другой, но два наших товарища с интервалом в десять метров шли на схватывающих. На западе такая тактика практикуется при хождении на ледниках, но вряд ли эти двое смогли бы сыграть какую-то роль при срыве лидера.
Тем не менее, с разной степенью осторожности, эта техника может быть полезной при определённых обстоятельствах. Я решил следовать русским наработкам. Копирование неизвестной мне методы и плохие коммуникационные навыки иногда приводили меня к комбинации моих собственных и их плохих привычек, но большую часть всё шло, на удивление, нормально.
Поверхность снега была на редкость разной, паудер по колено внезапно сменялся твёрдой коркой и через несколько шагов дразнящим фирном. Я замедлил темп и привёл дыхание в подходящий ритм, который мог держать, зигзагами петляя по склону.К полудню мы с Ефимовым поднялись до 7850м и немного посовещались, где ставить палатки. Я предложил установить их с подветренной стороны у скал справа, но Сергей считал, что из-за сильного ветра их там раздавит скопившимся сзади снегом, и предложил открытое место.
В руководстве экспедиции не было никакой неопределённости. Ефимов выслушивал советы и мнения, затем принимал собственное решение. Такая политика.
Его сила и технические навыки позволяли ему командовать с «передовой», и он был откровенен, критикуя тех, кто не выдерживал его высоких стандартов.
Вместе с тем, его достижения в высотных экспедициях не так впечатляющи, как могли бы быть, потому что часто он давал приоритет другим в штурмовых выходах на вершину.
Цитируя Кромвеля «как есть, со всеми бородавками», Ефимов - самый выдающийся руководитель из всех, с которыми мне доводилось ездить в горы».
Сергей Ефимов
11 мая все семь человек стояли на вершине. Традиционные снимки с российским и непальским государственными флагами, потом с вымпелами фирм - спонсоров «Высо», «Корус», «Белая Башня», «Уралкомбанк», «Медицина 2000», «Промальп».
Вершина
Сейчас 20 лет спустя, перечитывая эту статью, я с удовольствием отмечаю, что эти фирмы были мною перечислены. Память не может удержать все имена и даты, а ведь за этими названиями стояли конкретные люди, наши знакомые и друзья, которые жили своей жизнью в те сложные времена. Они были молоды, успешны, и как могли помогали осуществлению наших безумных планов. Это было время становления бизнеса, увлекательное, свободное и опасное, как и наши проекты.
А потом началась борьба за выживание. На восьмитысячниках много трагедий разыгрывалось на спуске.
Дайнюс Макаускас, литовец, мастер спорта по альпинизму исчез при спуске с Дхаулагири.
Христо Прданов, выдающийся болгарский альпинист, исчез при спуске с Эвереста.
Ханелопа Шмац из Швейцарии замерзла на склоне Эвереста после достижения вершины.
Профессиональный гид с Аляски Рай Дженей замерз при спуске с вершины Эвереста.
Японский альпинист Ясуа Като совершил зимнее соло восхождение на Эверест, передал об этом по рации, но вниз не спустился, пропал.
Наоми Уемура, совершив первое зимнее восхождение на Мак Кинли, на спуске исчез.
Владимир Балыбердин и Эдуард Мысловский совершили восхождение на вершину Эвереста, но спуститься самостоятельно уже не смогли. Михаил Туркевич и Сергей Бершов помогли им, поднялись к ним ночью, принесли кислород и горячий чай. Зачастую последние метры к вершине даются огромными усилиями, а потом оказывается, что эти силы были последними.
Первая пятерка возвратилась к палатке штурмового лагеря, когда ураган только начинался. Першин и Седусов добрались до них уже с трудом. Трясущиеся руки Бориса и пустые белые глаза говорили, что он находится на опасной для жизни грани.
Ураган бушевал на высоте 7800 метров. Мне казалось, что палатку шторм может унести вместе с нами. Ветер вырывал куски фирнового снега из под кромок палаток. Ночь прошла без сна. Рик пытался отыскать ледовую трещину, чтобы можно было там укрыться, когда ветер разорвет палатку. Трещин не было. Я успокаивал себя мыслью, что на Канченджанге такие же палатки выдержали ураган, и на Чо Ойю тоже, значит выдержат и здесь.
Выдержали. А потом начался спуск по стене. Четырнадцать дюльферов. Я спускался первым и организовывал станции, Валера двигался последним, продергивая веревки.
Мне очень помогло, что при подъеме по стене мы решили оставлять бамбуковые вешки на пунктах станций. Вешки крепили вертикально стене, чтобы сверху их было заметно. И при спуске это очень пригодилось. Спускаясь первым, я старался отыскать по ним путь спуска. Голова что-то совсем плохо соображала и мне приходилось напрягать мозги, чтобы правильно завязать узлы и организовать страховку. Веревки путались. Я с удивлением наблюдал это своё состояние апатии и полной тупости.
Спуск занял три дня. Когда мы спустились в базовый лагерь, 14 мая 1993 года, вызванные носильщики уже уходили из базового лагеря. Тут же все снаряжение перекочевало из наших рюкзаков в их баулы, и они ушли вниз. Мы остались на леднике одни.
Доктор занялся Борей. Пальцы на ногах у него были черными, передвигаться он мог с трудом. Утром мы двинулись догонять караван. До ближайшего населенного пункта было три дня хода, а потом еще три до дороги. На второй день правая нога у Бориса опухла. «Он не дойдет», - сделал заключение Бычковский. – «А антибиотиков хватит только на два дня».
Боря с доктором и с Валерой остались в ближайшей деревне. Гелю пытался раздобыть для них хоть что-то из продуктов. Жители деревни наскребли только несколько яиц, масло, лук и рис.
Выручил гонец из местных, сумел пройти трехдневный путь за один день и сообщить о случившимся в Катманду. Через два дня Боря Седусов был вывезен армейским спасательным вертолетом и доставлен в госпиталь. Ногу удалось спасти, но пальцы пришлось ампутировать. Это было сделано уже в Москве.
«Авантюрная экспедиция» распалась, сделав свое дело. Вряд ли этот состав соберется еще раз. Разные характеры, привычки и взгляды на жизнь, но каждый из них был необходим именно там, на северной стене Дхаулагири.
И каждый делал то, что от него требовалось.
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
