|
Автор: Михаил Нумач, Красноярск
Шнуроманы
1988
Мы записались на всесоюзную лыжную туриаду. Нашего опытного инструктора Хлыбова пригласили руководить группой стюардесс.
Он радовался как первоклассник, добившийся взаимности от предмета воздыханий. Команду стюардесс мы прозвали «инкубаторскими», поскольку для них были изготовлены в ателье одинаковые костюмы. Мы-то все шили сами, и на свои кровные. Первое время мы завидовали Лёше: столько красавиц, да и заказчик оплачивал все услуги. Но потом такие дела пошли, что Хлыбову мог позавидовать лишь мазохист…
В моей группе Ира Гордина и Олег Ландин - опытные лыжники, правда, не туристы, а гонщики. Юля Машковцева и не гонщик, и не лыжник, но зато силы воли и оптимизма на троих хватит. Сашу Титова мы совсем не знаем. Ладно, горы покажут. Лихорадочно собираемся.
Что в поезде творится! Такого столпотворения мы не видали… Еле втиснулись в тамбур! Несколько минут мы порывались проникнуть в тёплое вагонное нутро. Бесполезно, туристы забили вагон до отказа. Вскоре внутри стало душно. Окна зимой не открываются, так что туристам остаётся терпеть.
- - Получается, нам в тамбуре ещё и лучше! Давайте устраиваться на ночь!
Мы вытащили кариматы и постелили их на пол. В некоторые щели всё же немного поддувало, но это уже мелочи. Главное, нам удалось лечь. Пусть не во весь рост, пусть ноги на стене, зато сами в блаженном горизонтальном положении, и голова покоится на чьем-то мягком животе. Иногда в тамбур выходили запаренные туристы:
- - О! Да вы ещё и спите?! Хорошо вам, воздух свежий. А у нас спёртый. И присесть некуда. Как бы к вам прилечь?
Так что теперь мы можем авторитетно заявить: впятером спать в тамбуре комфортно! Так и доехали.
В Абакане для нас заказаны спецавтобусы, для кулей – грузовик. Едем, с предвкушением глядя в окна. Тайга сухая. Ноябрь уж на дворе, а снега нет, как не было. Переглядываемся, смеемся. Юля говорит:
- - Зачем лыжи брали? Ничего не понимаю!
- - Аналогично!
Танзыбей миновали, до Ергаков полсотни километров осталось, а снега всё нет! Может, он тут ещё и не выпадал? Кедры безмолвно ждут зиму… Дорога серпантином полезла вверх, на Буйбинский перевал. И тут вдруг моментально возникли сугробы по пояс. Показались остроконечные пики. В груди защемило.
Группы высаживаются в разных местах: каждый начинает маршрут по-своему, а завершить его все должны в одной точке. Наша компания выходит на Оленьей речке и устремляется по старому тракту к Каменному Городу. Дело под вечер, погода тихая, лыжи поскрипывают. Только Саша Титов отстает.
Мы взяли с собой запасную лыжу, которую прозвали почему-то «Машкой». Решили, что проще тащить с собой лишнюю, чем ремонтировать сломанную. Несколько километров я напрягался с «Машкой», потом уступил Гординой. Та запихала её под клапан рюкзака и стала напоминать вертолет. Поверхность дороги вдруг обледенела, лыжи разъезжаются, но так идти всё равно легче, чем по целине. На крутом спуске с поворотом едва удерживаюсь. Следом летит Гордина. Ну, вылитый вертолёт! Лопасти так и покачиваются над головой! На вираже вертолёт теряет равновесие и ударяется оземь. Слышится громкий треск. Неужели Ирка ногу сломала?!
- - Ура! – кричит она, - Больше нам с «Машкой» не мучиться! Кранты ей!
- Ландин на опасном месте глаза выпучил, но промчался благополучно. Юля поступила аналогично. Саша отстал, но дорога тут одна, небось, не потеряется. Надо поспешить, поставить базу до темноты. Едва сварился ужин, появился и Саша.
- - Живой? Ничего не сломал? А то мы «Машку» угробили. Отличная растопка из нее получилась!
- - У меня рюкзак неудобный.
- - Давай разбираться…
У всех рюкзаки самодельные, подогнанные по размеру, а Саша решил купить в магазине. Это же мешок с лямками, а не рюкзак. Теперь придётся мучиться… Видя слабую лыжную технику новичка, мы разгружаем его, и при этом обнаруживаем, что сахар он носит в куле россыпью. Крупы тоже.
- - Ты что, продукты просто в полиэтиленовых пакетах нёс?! А где капроновые мешки? Ничего не понимаю! – удивляется Юля.
- - Аналогично! – веселюсь.
- - Я решил вес сэкономить… - объясняет Саша.
Скучно не будет…Вечером я искупался в речке, а полотенце взять забыл. Пришлось сохнуть.
Утро. …Какие краски неба! Восходящее солнце наполнило слоистые облака бирюзой. Задул сильный, зато попутный ветер. Мы расставили руки для увеличения парусности и понеслись вперёд. Знай, только равновесие удерживай! Похоже, у Саши с этим напряжёнка: то и дело падает. Ландин и Гордина взялись его опекать. Подъезжают к безмятежному телу, один справа руку подает, другой слева. Поднимают бедолагу, снег с него заботливо отряхивают…Через час говорят нам с Юлей:
- - Теперь ваша очередь!
Но мы с Юлей более суровы. Оглядываемся, а Саша лежит на лыжне, улыбается. Ладно, мы вернулись за ним.
- - Ты чего разлёгся? – строго спрашивает Юля, - ничего не понимаю!
- - Аналогично! - подхватываю
Улыбка сползла, уступив место искреннему недоумению. К хорошему привыкаешь быстро… Так Саша научился сам вставать.
Прижим, необходимо пересечь Ою. Снежных мостов нет, лишь в одном месте слабая ледяная корка. Собираюсь идти вброд, но Гордина вдругрешилась, пошла по тонкому льду на лыжах. За ней и мы. Лёд угрожающе потрескивал, но выдержал.
После обеда повалил густой снег. Потеплело, подлип зверский. Но разве этим нас остановишь? Мы достигли района причудливых утесов. Под вечер нам предстоял крутой спуск. На склоне какие-то канавы. Левая лыжа попадает в одну, а правая в другую. И так глубоко уходит, что ногу уже не вытащить. Расставляешь их циркулем и вперед. Ухабы, рытвины, бугры…На удобства жаловаться не приходится. Ухитрился не рухнуть, и тому рад. Опять вчетвером приехали, а Саши нет. Прибыл уже к готовому ужину и злющий:
- - Кто тропил?! Я там «шпагат» выполнил!
- - Да мы все так…
Хронометрируя, спрашиваю у народа:
- - Как самочувствие?
- - Отличное! Обалденное! – кричат хором.
Вечером моюсь в ручье. Ребята смотрят на эту процедуру пока с испугом.
Всю ночь свистел ветер. Мою сонную внешность запорошило снежной пылью, Юле тоже досталось, а остальные спали с подветренной стороны. День начался солнечным образом, мы даже немного позагорали, а после обеда над стеной леса вдруг выросла завеса: серая, колышащаяся, грозная…
- - Ребята, - говорю, - резко уходим в лес и разводим костёр. Сейчас начнётся!
Спешим с открытого места под защиту тайги. Сегодня праздник, между прочим, 7 ноября. Мы надули воздушные шарики и привязали их к рюкзакам. Мимо нас проехала группа лыжников из клуба «Квазары».
- - С праздником!
- - И вас тоже! Ура!
Спешим в лес, а нам навстречу другая группа, все в одинаковых ветровках. Да это же наши, «инкубаторские»!
- - С праздником! Ура!
А они не отвечают. Едут хмурые. Последним Хлыбов, совсем мрачный.
- - С праздником! Лёша, что случилось? На вас лица нет…
Хлыбов так свирепо глянул на нас, что мы испуганно замолчали. Лишь под конец похода мы узнали, в чём дело… Пока же торопливо разводим костёр и запасаемся дровами. Пурга надвигается и обрушивается тугими снежными струями, плотной стеной ветра, с завыванием и стоном. Видимость резко сократилась, но можно ещё разглядеть, как «Квазары» повернули назад и спешат убраться с продуваемого луга. Последний в цепочке едва телепает. Потом падает и…почему-то не встаёт. Остальные, не замечая потери, бегут дальше. Мы с Юлей бросаемся на помощь, стараясь не потерять его из виду. Оказывается, это девушка.
- - Что произошло? Травмы есть?
- - Просто не могу встать. Устала. Дайте руку.
Уже втроем догоняем «Квазаров», сдаём потерю с рук на руки и возвращаемся к своим. А там паника. Сеет её Саша. Оказывается, его нежные нервы не приспособлены к виду колючей пурги.
- - Мне это уже надоело! – кричит он, растопырив пальцы. - Тут ветер! К чёрту все! Я возвращаюсь домой! Всё, я ухожу!
Мы скептически, но молча, наблюдаем, как Саша собирает рюкзак. Нам давно понятно, что он не ориентируется в тайге, поэтому можно не опасаться, никуда не денется. Мы варим ужин, а Саша, яростно пыхтя, утрамбовывает куль.
- - Где твоя миска? – спрашивает его Юля, разливая суп.
- - Я не хочу есть! Ладно, на, налей…
Не встретив возражений по поводу паники, Саша успокаивается и кушает с прежним аппетитом. Мы вполне укладываемся в график, идём хорошо. Правда, наши профессиональные лыжники Гордина и Ландин не желают тропить. Дескать, техника иная, их этому не учили. Иногда порывается тропить Юля, да что толку, у неё лыжи узкие, с издевательским названием «Турист». Ребята ещё и палатку ставить не умеют. Ландин добросовестно держит один конёк, а Гордина другой. Стоят молча, друг на друга глаза пучат, не знают, чем дальше заняться…
- - Хорошо стоим, ребята, - замечаю.
- - Ага, - растерянно отзываются они и продолжают непонятное занятие. Ничего, за несколько дней всему научились. Главное, пока из графика не выбиваемся. По утрам выхожу первым и троплю, прокладываю по сугробам лыжню. Как-то сама собой песня вспоминается:
- - Выхожу один я на дорогу, сквозь туман кремнистый путь блестит…
А однажды споткнулся при исполнении, так получилось даже точнее:
- - Выхожу один я, надо…
Если есть поблизости таежная избушка, мы норовим переночевать в ней. Правда, обычно в округе дров не найти, приходится искать их за километр, зато тепло и уютно. В избе на Васильевском ключе вообще шикарно: нары пятиместные, печка целая, в окошке стекло двойное. Юля ремонтирует бахилы. Положила слева тесемку, повернулась направо за иголкой, повернулась обратно – тесемки уже нет. Ну и народ, на секунду без присмотра тесемку не оставить. Мы быстро сварили ужин, нежимся на нарах в тепле. Заходит один из «Квазаров»:
- - Попов тут? У нас тяжелобольной. Можно его вести?
- - Давайте. Сам-то в состоянии идти?
- - Сейчас притащим.
Мы ждем-ждем, а никого нет. Уж и место под нарами расчистили, и свои шмутки прибрали, и в печку двор подбросили. Наконец, явились: заснеженные, измотанные, голодные. Больной оказалась девушка. Высокая температура, отечность, пульс слабый нитевидный, дыхание прерывистое, все время теряет сознание. Ребята поставили диагноз: дает дуба. Ладно, утыкал ее иголками, через полчаса оклемалась, даже от ужина не отказалась.
- - Мы компот сварили. Примете гонорар компотом? Куда налить?
- - Моя кружка берестой обтянута.
А туда, оказывается, до этого остатки манной каши вылили. А потом еще по доброте душевной чаю плеснули. Так я и назвал содержимое: манный компотай. Ничего, съел. «Квазары» оказались вежливыми туристами. Без лишнего шума забились под нары, как будто их и нет.
В 4 утра загудел наш будильник. Обычно дежурный тут же гасит его, чтобы не тревожить остальных, но сегодня наступило, наконец-то, дежурство Саши. Глупые, мы решили, что Саша уже созрел. А он дрыхнет бессовестным образом. Бужу его:
- - Где будильник? Выключай, а то весь народ разбудишь!
- - А-а? Хр-р!..
- - Где будильник?! – трясу его за плечо, слеплю фонарем в сонный глаз, - Где часы?!
- - В анораке…
Саша ищет анорак, ищет карман, ищет часы, ищет выключатель. С тоской и ужасом наблюдаю эту тягостную сцену, но нервы не выдерживают встаю и развожу в печке огонь.
- - Иди за водой!
- - Сейчас…Носки надену…Вибры надену…Бахилы найду…
Пламя в печке гудит, как реактивный двигатель. Саша, должно быть, ищет ручей. Пришел-таки! Забираюсь в спальник, еще полчаса можно понежиться. Сонный Саша ставит котелок на печку, опрокидывает его, заливает огонь. Реактивный двигатель тут же зашипел и сдох. Пока Саша оторопело созерцает клубы пара, приношу воду, снова развожу огонь. Дождавшись, пока в одном котле закипело, решаю, что теперь уж Саша точно сумеет додежурить, и снова забираюсь в мешок. Продолжаю руководство оттуда:
- - Саша, подбрось дров в печку. Такое полено нельзя, расколи его пополам. Да не с этого конца! Не спи!.. Разводи сухое молоко. Дежурный, тоже мне!
- - Когда ты бегал по сугробам босиком и залез после этого с холодными ногами, я терпела, - просыпается Юля, - но варить кашу и колоть дрова, не вылезая из спальника, это, согласись, слишком! Кто из вас дежурный?! Ничего не понимаю…
- - Аналогично…
Утром выхожу один я, надо… Группа вскоре подтягивается. У Гординой нос почему-то испачкан в саже, словно она угли нюхала. Достаю фотоаппарат:
- - Повернись, - прошу, - чуть боком!
Гордина довольная, улыбается, кокетничает. Поспешно прихорашивается, радостно сверкает зубами. Сделав кадр, я признаюсь:
- - Ирка, у тебя лицо сажей измазано.
- - Что?! А я-то, дура, губу раскатала. Ну, погоди…
Но догнать меня трудно… Залезли на перевал, а перед выкатом путь преграждают густые заросли, бурелом.
- - Как же тут идти? – чешут в затылках.
- - Делай, как я! – говорю. На лыжах героически шагаю прямо по стволам, но тут ветви с одной стороны вдруг предательски прогибаются, и я заваливаюсь. А другого пути нет. Выбираюсь на прежнее место и стартую более удачно. Внизу оглядываюсь: как там мои орлы? Ландин стоит на моем месте, прицеливается, готовится …и вдруг с треском заваливается набок. Потом так же падает Юля, за ней Гордина.
- - Вы чего там падали?
- - Сам сказал: делай, как я! Вот мы и сделали…
Остряки! На лыжах бы сначала научились ходить…
Подошли к перевалу. Возомнив себя опытным лыжником, опрометчиво не утруждаю себя изучением его описания. Всего лишь 1А, что там изучать? Видно же: катись хоть куда. Вот и спускаюсь напрямик, к озеру Ойскому. А там такой зверский курумник оказался под снегом! От лыж только щепки отлетают… Эх, надо было левее взять, а так сам встрял и народ завёл. Замаялись на склоне. На лыжах по курумнику – это убойно! Ландин кричит с восторгом:
- - Это «единичка» с элементами «тройки»!
Наконец, выкатились. Сидим на льду озера вчетвером, гадаем: где же наш Саша.
- - Ура! Я вижу его! Едет!
Мы вскакиваем, ликуем и выражаем радость телодвижениями. Но постепенно до нас доходит, что спускается он почему-то без куля…Мы оторопело переглядываемся, и только Ландин, еще не разобравшись, крайне неуместно продолжает ликовать.
Саша подкатывает к нам сияющий:
- - Я все-таки спустился!
- - Молодец… А где же твой рюкзак?
- - Да сбросил я его. Мешал.
Пришлось мне возвращаться до середины перевала… Ночевать мы были вынуждены на берегу Ойского, хотя планировали пройти в этот день дальше. Лыжи пока у нас целы, снаряжение в порядке, а вот не хватает шнурочков, веревочек, тесемок. Оказывается, много чего нужно привязывать или обвязывать. Мы использовали уже все, остались разве что бинты да лавинные шнуры.
- - У кого есть шнурочек?
- - Отстань, вчера уже спрашивали…
Шнуровая тема становилась актуальнее с каждым днём. К ночи нас догнали “Квазары”. Взмыленные.
- - Представляете, - жалуются они нам, - Какие-то придурки проложили лыжню прямо к Ойскому. Мы и поперлись. А там такой курумник! Две лыжи сломали, один себе чуть глаз палкой не выткнул. Как вообще живы остались…
Осматривая ноги народа, обнаруживаю у Юли страшные потертости. До мяса! Как же она шла, испытывая такую боль?! Обычно делаю всем дренаж: прокалываю вздувшиеся пузыри и оставляю там нитку. Способ проверенный. Но у Юли пузыри лопнули, теперь остается лишь терпеть. Но какова сила воли, а? Никогда не отставала, ни разу не жаловалась. Вспоминаю, как мучился в горах Тянь-Шаня, слезы ручьем текли. Юлька же всегда готова шутить и смеяться. Вот это воспитание… Наверное, такой девушке многие жизненные трудности пустяком покажутся.
Обыкновенно купаюсь в каждой речке, а на привалах гуляю в одних плавках. Ребята постоянно собираются поступить так же, но пока еще не решаются. А сегодня они созрели.
- - Пойдешь купаться, - говорят, - позови и нас.
Перед сном раздеваюсь, беру мыло, вопросительно смотрю на лыжников. Секунду поколебавшись, они тоже сбрасывают одежды… Даже осторожный Саша, поддавшись общему бодрому настроению, отважился на ночное купание. Он взял с собой фонарь и освещает нам тропинку до озера. Вот и прорубь чернеет. Погрузившись ненадолго в воду, выскакиваю на лёд и натираю мокрое тело мылом. Девушки следуют положительному примеру. Ландин предварительно щупает ногой воду. Насколько она теплая там, подо льдом? Температура, видно, ошеломляет его, он непроизвольно пятится, плюхается боком в прорубь и обдает всех брызгами. Интересует где купить диплом ? Выбирайте опытные компании. Все документы изготавливаются по привлекательной цене. Тогда Саша заявляет:
- - На первый раз с меня хватит!
Мы не сразу поняли, что означают эти слова… Но вдруг стало темно. Белое пятно от фонаря металось по снегу, стремительно удаляясь. После яркого света мы почувствовали себя слепыми. Мрак такой, что, кажется, ткни пальцем – дырка останется. Ориентируемся на слух. Нащупав ногой край проруби, сигаю туда вторично, чтобы смыть пену. В это время над прорубью наклоняется Ира, выбирая место, куда нырнуть. Не замечая девушку, выскакиваю на край проруби и сослепу попадаю коленом прямо в нежный иркин нос. Со сдавленным стоном Гордина падает в черную воду. Опасаясь, что в таком состоянии и захлебнуться недолго, мы пытаемся выловить её, но намыленное тело выскальзывает.
- - Ухватиться не за что! – делится Ландин.
Действительно, многие места приятны на ощупь, но взяться за них, как за ручку чемодана, не получается. Впрочем, наша лыжница уже не тонет, а что-то говорит, но мы, увлеченные процессом, не вникаем в суть. Совместными усилиями мы смыли с нее всю пену. Гордина выскакивает на лед также внезапно, на этот раз Ландин получает головой в живот… Как это мы не поубивали друг друга…
После освежающего омовения мы, как добропорядочные, отправились непосредственно домой. И только очутившись в сугробах по пояс, с запозданием поняли, что сбились с тропы. Чтобы сделать шаг, мы вынуждены были высоко задирать ноги, взметая фонтаны снега и обсыпая им друг друга. Одно дело – пробежаться 200 метров по утоптанной дорожке и совсем другое, оказывается, пилить по сугробам. Кто бы мог подумать, что разница столь ощутима…
Утро. Вчера мы радовались, что сумели зимой загореть. А при дневном свете выяснилось, что весь загар смыли. Ладно, зато без проблем преодолели перевал Ойский. На вершине, правда, порывы ветра валили нас с ног. Торопливо показываю народу главные вершины. И скорее вниз! Ищем избу. Перед жутко крутым спуском я задумался, а потом пошел серпантином. Саша с ходу помчался, не тормозя. И с головой в сугроб. Смельчак или безумец? Скорее, счастливчик: ни единого перелома!
Изба пустует. Дров мы заготовили с избытком. Ландин показывает нам чудеса каратэ – я отщепываю топором от полена палочки, а он с утробными криками ломает их ребром ладони одну за другой. Ради шутки подсовываю ему целое полено. Ландин размахивается, но вовремя останавливается:
- - Ты что?! Я же руку так сломаю… Кстати, нет ли у тебя веревочки? Мне бы бахилы перевязать…
Саша затеял перепалку с Ландиным. Тот остер на язык. Вижу, Саше туго приходится.
- - Что, Саша, тебя обижают? – спрашиваю участливо, - на, возьми топор…
- - И ступай колоть дрова! – с восторгом подхватывает Ландин.
Утром собрались, было, на перевал. Но небо неспокойное, тяжелые тучи ворочает, цвет меняет. Да и внизу ветер поднялся.
- - Днёвка, - объявляю, - должны же мы хоть раз использовать запасной день по назначению.
Мы вернулись в ещё тёплую избу. Времени целый день! Такое счастье в лыжных походах редко выпадает. Мы легли на нары и отдыхаем в полный рост, слушая завывания злой пурги. Саша принялся точить свой нож. Ширкал целый час, но лезвие ничего не режет, кроме сашиного пальца.
- - Мне нужна медицинская помощь! – забеспокоился Саша.
- - Что, палец порезал? Залепи лейкопластырем.
- - Вы что смеетесь над раненым? Я кровью истекаю, мне нужна перевязка.
Так до вечера и ныл. Потом замолчал. Может, и в самом деле кровью истек. Говорю ребятам:
- - Даю вводную! Медик ударился головой о подвешенный к потолку вибрам и потерял сознание. Ваши действия?
- - Хватаем витамины и делим! – подпрыгивает Ландин так радостно, словно я действительно уже в обмороке. С психологическим климатом у нас полный порядок.
Интересно получается: в начале похода мы были едва знакомы, а сейчас уже как единая семья, все друг другу родные. Мы отремонтировали абсолютно все снаряжение, починили одежду, запасли еще больше дров, вынесли сор из избы. Помимо обычного ужина, девчонки изготовили еще и торт. Ну не день был, а просто сказка. Лежим горизонтально, забавляемся разными играми, веревочки ищем.
- - Да это шнуромания какая-то! – кричит Гордина, - Вы и меня заразили. Сегодня во сне уже шнуры искала…
- - Ребята, - заваливается в избу запыхавшаяся Юля, - аврал! В ружьё!
- - Что, медведь?!
- - Хуже! Гости.
- - Что же тут плохого? Примем, как положено.
- - Инкубаторские!
- - Тогда спасайся, кто может.
Мы вспомнили мрачное, убийственное лицо обычно веселого Хлыбова и содрогнулись, догадываясь, что и с нами может произойти нечто подобное. Быстро мы прибрали все вещи, освободили для гостей место под нарами. Единственное, что не успели убрать – коробку сахара рафинада. Дверь распахнулась. Началось. Лежим на нарах, смотрим, пугаемся. Наш Хлыбов чернее тучи. Похоже, он уже не способен улыбаться. Стюардессы нервные, дерганые, усталые и недовольные. Заправляет всем некий руководитель, которого все кличут Пал Гаврилычем видимо, преподаватель лётного училища. Хлыбов получился мальчиком на побегушках. Дескать, знай, дорогу указывай. Все бы ничего, да у Гаврилыча дурное сочетание высокого самомнения с отсутствием жизненного опыта. Воспитание, похоже, он получил в зоне. Посыпались маты. Как же инкубаторские отличались от воспитанных «Квазаров»! Гаврилыч подбросил в печку поленьев и поставил два котла.
- - Так весь жар в трубу улетает, - говорим, - надо класть дрова у самой дверцы. А котлы, наоборот, к трубе.
- - Ха, учителя нашлись! – заржал Гаврилыч, - Чему еще научить можете?
- - Не вмешивайся! – прошипел Хлыбов, - Хуже будет. Я уже понял. Что бы ни случилось, надо помалкивать…
Ладно, лежим, помалкиваем. Выясняется, что сегодня группа стюардесс пыталась подняться на перевал Тушканчик, да ничего у них не получилось. Ветер там, оказывается.
В избе жарко стало. Мы дров на неделю запасли, а они за час половину спалили. Изба, накалившись, больше напоминает баню. Мы раздеваемся. Скорее бы их дурацкая каша сварилась, тогда они больше подбрасывать не будут. Но вода и не думает закипать: дрова горят под трубой, в глубине печки, а котлы стоят у края. Неужели не очевидно?!
- - Сделайте направленное пламя! – чуть не плачет Юля, - вы что, не понимаете?
- - Гы! – хохочет в ответ неунывающий Гаврилыч, - Учителя голос подают!
Мы, как на пляже, в одних плавках остались. Такое ощущение, будто сейчас расплавимся. А вода в котлах едва теплая. Два часа печка вовсю полыхает, труба красная. Так и до пожара недалеко.
- - Звери, откройте двери! – стонет Саша.
- - Не, тогда вода и вовсе не закипит…
А на полу вакханалия. Стюардессы разбросали вещи, как попало, найти нужного не могут вместо ужина жуют сухари с конфетами, Гаврилыч, брызгая слюной, вспоминает случаи из жизни зоны.
Жалостливо посмотрев на него, Гордина вздохнула:
- - Пощадите наши уши: вянут ведь…
- - Во дают! – загоготал Гаврилыч, - какие благородные попались!
Психологический климат в этой группе хромает. Всё и везде плохо. Мучения продолжаются и в избе. Этот несносный Хлыбов не зашил кому-то ветровку, не подал даме сухаря, не придумал для другой теплую подстилку, не нашёл лёгкого пути на перевал… Мы смотрим на эту картину с ужасом. Бедный Хлыбов…Одно хорошо для него: группа стюардесс окончательно вымоталась, нахлебалась лыжного туризма и завтра эвакуируется. Пока это первая группа, которая сходит с маршрута. Ну и чайники. Главное, сам-то Хлыбов все умеет, но его используют не по назначению. Нужно немедленно призвать всех к порядку, а Гаврилыча – к ногтю. Однако уже глубокая ночь, а разброд и шатания продолжаются. Мне кажется, Гаврилыч давно понял, что котлы нужно ставить на самое горячее место на печке, но не делает этого из чувства гордости. Вода так и не вскипела. Но это ничуть не смущает заносчивого Гаврилыча. Запили сухари теплой водой, и хорошо.
Утром мы быстро сварили завтрак и собрали рюкзаки. Гаврилыч проснулся и снова принялся на нас наезжать. Дескать, туристы из «Сиенита» таких крутых из себя корчат, ну надо же… Тогда говорю.
- - Мы сварили пшенную кашу с изюмом и компот за 20 минут, а вы вчера за четыре часа воду не сумели вскипятить. Мы продолжаем маршрут, а вы эвакуируетесь. Сравните ваши слова и наши дела.
- - Ну и ну, - закричал как бы радостно Гаврилыч, - Ну и ребята! Вам бы в Африке жить, среди негров!
- - Уж это лучше, чем тут, - оборвал его Ландин, - среди голодных!
- Впервые Гаврилыч запнулся на полуслове. Действительно, возразить было трудно, особенно, когда ароматы от каши и компота щекочут голодные ноздри.
- - Леша, держись! – крикнули мы на прощание Хлыбову, - В клубе мы тебя откормим!
- Это было наше самое страшное приключение. Мы благополучно прошли перевал Тушканчик и весь маршрут, ребята научились выполнять все работы, даже Саша в последний день вдруг выразил желание потропить. Мы с удовольствием согласились. Саша нацепил лыжи, прошелся кольцом и радостно закричал:
- - А я готовую лыжню нашел!
Мы в недоумении уставились друг на друга. Странно, ведь до обеда мы шли по целине и никакой лыжни не видели. Откуда же она тут взялась? Саша тем временем бойко бежал по отличной лыжне. Наконец, до нас дошло…
- - Стой, - кричим, - Назад! Ты же по нашей лыжне пошёл, только в обратную сторону…
- - Да? Жалко…
Дружный хохот потряс сонную тайгу. И мы поняли, что Саша стал наш. |
При вводе Логина и Пароля,
