|
Автор: Александр Шелопугин, г. Комсомольск-на-Амуре
Наш Герыч (часть 2).
Или Победа которой не было
10 января 2017 года. Ровно 21 год назад, в 8 часов по хабаровскому, Серега растолкал меня, и сказал, что Герка не дышит. Мы уже ничего не смогли. Не знаю, на сколько раньше, Герыч прохрипел мне в ухо: «Все, брат, умру…», на что получил ответ: «Не ной, без тебя хреново». Мы лежали с ним рядом около двух дней, и Серега, как мог, ухаживал за обоими, и хотели мы только заснуть, и чтобы потом, сразу, прилетел вертолет. А он не ныл. Вертолет прилетел через пол часа.
Я должен выразить огромную благодарность Владимиру Маркину, разместившему здесь, выше, свои воспоминания о встречах с Герычем, и подчеркнуть, что еще с тех времен, когда читал детям Кира Булычева, понял, что, иногда, ГОВОРУНЫ бывают полезны. Германа Николаевича Кима знают все, ему посвящают песни и стихи, за него поднимают бокалы, забыть его невероятно, смерть его стала шоком и горем, которые не ослабевают. И не пройдут никогда. Я попробую рассказать про моего Герыча, наверное, у каждого он свой.
Тамара. Когда Герыч нашел ее (хотя мы знали ее много лет, и, действительно, с женщинами у него не было проблем никогда), он приехал и позвал в ресторан. На мои возражения, что мол утро и некогда, безапелляционно как всегда, заявил: «Ерунда, скоро 11, сейчас откроют». Мы пошли, сели, он помолчал, и сказал: «Ты знаешь, старик, я счастлив…» И замолчал надолго. И мы выпили с ним до вечера, хотя оба считались не склонными. Меня она забрала возле 1-й клинической, когда уже были горе и похоронные хлопоты, и не смотрела с укором. И было у них всякое, и седло за 100 тысяч с Гериными лошадьми, и бедный стол, но двери ее дома всегда были открыты нам, и всегда она улыбалась. Детей она подняла и вырастила Геркиными детьми, мужиками, без всяких мифических пенсий.
Привез, правда, Кавасима (руководитель той японской команды, которая на похороны и скинулась) какую-то сумму йен (правда не помню какую), взял я их у Тамары, дабы приумножить, но, поскольку сам почти год толком не ходил, да бизнесменом оказался никаким, с трудом вернул через месяцы без изменений.
А Герыч реально мог в бизнесе. Да еще, кто помнит, и дела были в девяностых на личных связях и с кулаками, а это у него было. Вот его тогдашняя визитка:
Пробовал, все, но не зря говорят «кто на что учился», а Герыч, знавший на востоке любого мало-мальски стоящего туриста, естественно, в этой сфере и был своим и нужным. С людьми мог ладить всякими, и всякие его уважали. Именно способность Герыча притягивать к себе разных людей и делала его особенным. Карнеги он не читал, это природное качество, но в его окружении прекрасно соседствовали и чемпион Европы по боксу, и чемпионка страны по велоспорту, и известный архитектор, и крутые бизнесмены, и такие зануды, как я. Ну, и конечно, туристскосамодеятельнопесенная братия всех мастей и возрастов не зависимо от пола и прописки. И он прекрасно чувствовал себя среди всех этих разноплановых «звезд», и не терялся среди них. Напротив, вся эта тусовка, как теперь говорят, только подчеркивала Геркин «статус». Если бы, хотя бы региональные нынешние руководители так могли! Зато как было интересно, там, где Герыч! И не важно, где у него был клуб, в подвальчике на Шеронова, на турбазе юных туристов, или в помещении КСС, потому, что Гера сам всегда и был клубом. Он великий популяризатор туризма во всех его аспектах, от пляжного до суперспортивного, и рядом с ним ощущали себя настоящими туристами даже люди, которые привозили медали с зимних соревнований КСС из Комсомольска-на-Амуре, причем, не развязывая «тормозилы» (сейчас улыбнулся Володя Коновод). Но такие истории тоже атрибут Гериной популярности, «слегка» надуманные, сродни упомянутому «предыдущим оратором» ночному горшку, некий своеобразный флер, отвлекавший от неких везде существующих изъянов.
Кстати, о горшке:
Герману Киму и т/к «Азимут»
- Сюда можно прийти просто так, ни зачем, ни к кому...
- Посмотреть на друзей, или чаю попить из горшка,
- И опять удивиться количеству новых идей
- Извлеченных из старого рюкзака.
- Сюда можно прийти просто так, ни зачем, ни к кому...
- Сколько спето здесь песен и сказано слов!
- Здесь впервые ты понял, что мир наш и тесен и пресен
- Без походного пота и запаха дымных костров.
- Это здорово, что, в людном городе, полном заботами
- Место есть, где не надо нам врать никому,
- Неспроста, вероятно, сюда и приходим охотно мы,
- Чтоб собою побыть, просто так, ни зачем, ни к кому.
- Но, когда нет уж сил ни о чем и ни с кем говорить,
- И когда быть становится невмоготу одному,
- И когда от тоски на луну впору волком завыть,
- Сюда можно прийти просто так, ни зачем, ни к кому.
1972 г.
Так и было.
Жизнь популярных людей всегда обрастает легендами. Они этого заслуживают. Но, по-моему, человек – легенда не нуждается в ни в чем, кроме памяти. Через два дня у него День рожденья, и мне необходимо рассказать о «Победе», которой не было, и, быть может, развеять нелепую версию.
Передо мной фотография, сделанная японцами, их «последний взгляд» на брошенный со всем ценнейшим для нас в те времена в штурмовом лагере (выделен) барахлом. Фото Победы с отлета:
Такая традиция, с этой снарягой удачи не будет. Снизу иероглифы подписи: координаты, название, высота, дата, температура. Температура -50С, это в день нашей эвакуации. А до этого там было – 57С, и об этом знали заранее. И готовились: шили спецкостюмы (проверяли в барокамере при -60С), получили от спонсоров множество высокотехнологичных японских штучек, собирали команду опытных горняков (все бывали выше 8000 м., когда меня представили этой братии как гида, и начались вопросы, было стыдно, но Кавасима сказал, что чувак, зато, ходил в северных горах, и сгладил), которые должны были установить «рекорд Японии по экстремальным восхождениям» и, потом, пойти на Эверест ( и сходили потом, был реальный шанс и у меня –пригласили, но, увы, стал не ходяч, и прислали только фотки), подготовку освещали пресса и NHK, проводили тренировочные восхождения для холодовой акклиматизации в наших горах. В общем: не в болотных сапогах собирались подниматься. Хотя человек, бывавший на Мак Кинли и Белухе должен понимать, что, обычно, у одной горы есть много вариантов восхождений. Собственно «рекорд Японии» все и испортил. К тому же организовывал эту экспедицию, и руководил ею не Герыч. А японцы ( как все, кто заказывает музыку) бывают с прибабахами. Больше года до этого, в августе, они присылали уже разведочную (не рекордную) группу на Победу, с интуристовским переводчиком. Сели мы тогда по плану на леднике Сумгина, в 8 км от горы, разбили базовый лагерь, погрузили на нас, троих русских гидов всю снарягу, и – наверх, в штурмовой. День пути по трещинам. Вечером обсудили тактику подъема, японцы говорят: «Все дальше мы сами». А мы? А вы как хотите. А веревки? А веревки мы за собой снимаем, у нас мало. Так и сходили мы без страховки, как лохи, но поднялись первыми. На вершине прилетел снежный заряд, замело, видимость 0, пришлось помогать японцам спускаться (там не все были матерые, летняя разведка), зато по перилам, да еще искать заметенные снегом на метр сверху (вместе с переводчиком) палатки штурмового. В базовый спускались в метель, потом уже под дождем, плутали в трещинах, но все обошлось. О той экспедиции японцами были составлены подробные отчеты, все стало предусмотрено. В этот раз нам сказали: веревок будет сколько унесете – пользуйтесь(еще нам надо было нести харчи, бензин, палатки, железо и т.д), условие одно: на горе не выходите вперед японцев. Рекорд Японии. За сколько вы тогда поднялись? Мы поднимемся на два часа быстрее. Рекорд Японии. Вы выходите из штурмового через два часа после нас, но мы вам оставим перила через бергшрунд, и, потом, на льду. Нас опять трое, только вместо Олега – Герыч. Вот его последнее фото в знаменитом спецкостюме:
Загрузились мы и не дошли километр до штурмового, скисли, переночевали. Утром мимо нас пробежала штурмовая группа, матерые черти, лихие, мы подошли через час, поставили лагерь. Начальник в базовом лагере, с ним локальная связь через каждый час, в режиме радиоконференции все обсудили, первая связка японцев выходит в 4, вторая и третья через пол часа соответственно, мы – в 7. Я попросил не ходить через мульду после первого взлета (в прошлый раз ухнуло), и – спать, умаялись, да еще бензина из переносимой плохо закрытой канистры нанюхался (20 литров, японцы не экономили, а газ в наши самолеты не пускали).
До этого мы больше недели( включая Новый год) сидели в маленькой техкомнатке аэропорта Сусумана, механики каждую ночь уходили на взлетку греть двигатели вертолета, утром запускали их, ждали прогноза, получали :-57-59С, и синие приходили обратно. Каждый день. Пока не прозвучали долгожданные -49С. Пилотам с такими допусками, как у наших, можно лететь. Но когда подлетели к горе, за бортом были знакомые – 57С. Сделать регламентированный круг в цирке, чтобы осмотреться, невозможно, цирк сразу заполняется туманом от горячего двигателя. Опять сели на леднике, в 8 км ниже. На другой день была циклональная оттепель -40С, потом, в штурмовом, опять -57С, точки- экстремумы, просил: « не ходите японские пацаны через мульду».
Сказать, что Герка пошел на гору умирать, может только тот, кто не знает, как он любит и умеет жить. Да, он долго болел, и были времена, когда неважно выглядел, но потом все пошло на поправку. И лекарства друзья ему присылали стоящие, и знал, что в форме, не стал бы подставлять свою связку. Потому и оставил, то, что не нужно, в базовом лагере, кололся в последнее время только для профилактики. Лучше меня, здорового, шел наверх. Вероятно выгодная это кому-то оказалась в итоге версия: человек погиб от болезни, а не от травмы. От черепно мозговой, кстати. Я то ее видел, как и видел согнутую от удара об голову тяпку его ледоруба. Того самого, ЦСовского, с деревянной ручкой. Но два часа он в палатке (к несчастью?) не высидел. Пока мы с Серегой снарядились, и добросовестно не торопясь напяливали в палатке кошки, он, выйдя «по делам», уже почти дошел до стартового бергшрунда. Пришлось догонять.
Ругнулись, и стали подниматься «по регламенту», не спеша и меняясь. Было темно, холодно, и трудно. Я вышел на всю веревку, устроил станцию через ледоруб, пропустил наверх Герыча, сел. Стучало в висках, закрыл глаза, и, вдруг, увидел перед собой седовласого старца в ярких одеждах, вздрогнув, оглянулся, посмотрел наверх. В абсолютной тишине я увидел летящий на меня снежный вал, и, над ним, вниз летел Герка. Я только успел крикнуть Сереге, и упасть грудью на ледоруб. Потом звякнула лопаясь через ледоруб-спину австрийская перлоновая десятка, меня вырвало со всем этим, потом не помню. Нам повезло тогда: Серега не был в альплагерях, ему не вдолбили «умри, но держи», он успел выстегнуться, и выскочить из кулуара. Не знаю как, но успел. Потом он успел по обрывку веревки откопать мою башку, и я стал дышать, и орать, чтобы он копал Герку. Герыч был без сознания, потом ожил. Кажется сразу спустились две верхние двойки японцев, нижнюю тоже снесло, и у одного было сломано бедро, у другого поврежден позвоночник. Почему-то они оказались в стороне от конуса. Вчетвером их откопали быстро, и стали транспортировать к палаткам верхнего лагеря. Серега откопал Герыча, и я сказал, чтобы он волок того к палаткам сам, так как японцы занимались своими, а снизу придут часа через четыре, если была связь, да и некому оттуда было прийти, кроме начальников. И не пришел никто, но, когда проходили с тем, у кого была сломана нога, я уболтал меня откопать. Выяснилось, что меня немножко не так повернуло в снегу, и ходить я не мог. Не знаю как Серега дотащил Герыча один, и не знаю, как я пришел в палатку. Японцы транспортируют своих:
Потом были те почти два дня, когда мы ждали вертолет, и вертолет забрал всех в базовом лагере, и, с подлета, сел рядом снами, и нас перетащили в него. Через пол часа.
В Сусумане задержали рейсовый борт, поломанных положили в проходе, и отвезли в областную больницу Магадана. Без Геры. Через два дня, при личном участии премьер министра Японии ( циклон и Магадан был закрыт) нас рейсовым доставили в Хабаровск. Без Геры.
На машине генкольсунства Японии, прямо с летного поля, нас довезли до 1-й клинической, куда и поместили японцев. Я остался на ступеньках, поход уже был закончен, но там меня и нашла Тамара. Без Геры.
Потом Геру хоронили, плакали, было множество людей. Очень много. Чемпион Европы Дима со своими мальчиками смогли внятно объяснить гаишникам, кого хороним, и кавалькада-процессия ни разу не остановилась, стояло все вокруг. От этого казалось, что процессия еще больше, впрочем, наверное, так оно и было. Все сигналили, а на кладбище, как будто бы прошел митинг. Без полиции. И без Геры. Я не могу привыкнуть без Геры. С Днем рождения тебя, брат, и до встречи!
Говорят, что Володя Марков сейчас на Камчатке, в спасателях, и, даже, в начальниках. Удивлен я, ибо знавал многих камчатских спасателей со времен Альберта Березина, как то, потом, Мальков спускал меня с моими болячками на лыжах с Коряки, они другие, и всегда я считал, что спасатели и должны быть другими. Как Герыч.
|
При вводе Логина и Пароля,
