|
Автор: Анатолий Ферапонтов, Красноярск
Когда сотрясаются горы
Коммунар. Из книги А.Ферапонтова [Байки от столбистов] |
На Коммунаре есть два классических хода на вершину: Вертикалка и Пупсик. Открытые невесть когда и кем, они бы долго оставались единственными, если не любознательность Валерия Балезина. Как-то, проходя "в откидку" к Пупсику, он стал размышлять: а если попытаться вот по этой замечательной катушке? В общем, теперь на Коммунаре есть еще и Катушка Балезина - большая честь, скажу я вам.
Валерий вполне может интересовать составителей Книги рекордов Гиннеса, уж как минимум - русской ее версии. Скалолазанием он занимался 21 год, из них 15 был членом сборной страны. Имеет только на всесоюзных и международных чемпионатах, первенствах и кубках - впору не верить - 150 медалей, из них более половины золотых! И это в двух смежных видах спорта, скалолазании и альпинизме. Там и там он мастер международного класса, единственный случай на просторах бывшего Союза. Десять лет возглавлял рейтинг сильнейших скалолазов страны. В первых шести официальных международных соревнованиях по скалолазанию становился абсолютным победителем, выигрывая к тому же еще по два вида программы.
Он был и кандидатом в команду "Эверест-96". Высота, говорит, не пустила, не смог подготовиться к тренировочному восхождению на пик Ленина в 1995 году. Валера пытался все же взойти с командой, но дважды заболел на пяти тысячах и от дальнейшей подготовки отказался.
Балезин всегда предпочитал технический или скальный классы: один вид спорта не должен мешать другому. Однажды сходил на шеститысячник, а после проиграл вчистую чемпионат по скалолазанию. А вот более 50 горных маршрутов категории 5"б" тоже вряд ли кому покорились, - впрочем, не знаю.
Горы дают, конечно, больше впечатлений, чем спортивное скалолазание. Здесь-то все просто, как в какой-нибудь атлетике: быстрее лезешь - победишь, замешкаешься - проиграешь, а вот там, на высоте: У Балезина также все главные воспоминания связаны с горами: предельная опасность, а нередко - мистика.
В 1993 году сама судьба - и не в первый раз - уберегла связку Валерий Балезин - Вячеслав Савельев от страшной гибели. Они поехали порезвиться на пятерочных маршрутах в лагерь Ала-Арча. Порезвились, но еще оставалось время для пика Бокс.
Сразу, в день подхода под гору, решили провесить по леднику веревки, чтобы назавтра без задержек выйти по перилам на скалы. Оказалось, что Слава забыл в лагере кошки, а потому ограничились лишь одной веревкой, но условились поутру выйти затемно.
Утром Балезин проснулся вовремя, однако, как он говорит: лежу, а что-то мне диктует - поваляйся еще полчаса. И повалялись. Вообще-то это нонсенс: один мастер, собираясь работать на леднике, забывает кошки, другой, еще лучший мастер, проснувшись, не встает. Но это и спасло им жизнь: якобы забывчивость и якобы лень.
Начало скальной части маршрута там нависает, а затем переходит в крутой, но все же не отрицательный внутренний угол. Уже под самым выходом на карниз, в нескольких метрах, Балезин услышал сильный гул и почти сразу понял: землетрясение. Вначале под его ногой обломился вроде бы монолитный камень, и он повис на веревке, тоскливо взглянув на верхнюю закладку: выдержишь ты, нет? После зашевелился внизу ледник: трещины его сжимались и разжимались, а из них взрывами вылетали куски льда. Одновременно закачалась гора. "Может, тебя закачало на веревке?" - спросил я Валеру. "Нет,- ответил он, - я же вишу, на меня никакие силы не действуют". Гора перед парнями раскачивалась, как пьяная, а после сверху рухнула целая стена. Парни под карнизиком, но стена, закрывшая небо, падала лишь в метре от головы Балезина. Слава был ниже, стало быть, поглубже и побезопаснее, и все же никому в мире не желал бы я испытать такую безопасность.
Но! - если бы Савельев не забыл накануне кошки? Если бы Балезин не изменил принципу выходить вовремя?
А знаете, при всей поразительности этот случай не уникален даже для красноярского альпинизма. Лет 15-20 тому назад Шурик Губанов как-то проснулся часом раньше намеченного времени и заставил команду уйти на стену до рассвета. Спустя полчаса на ту площадку, где команда должна была по расчету пить утренний чай, обрушилась лавина камней.
Там был, между прочих, Владимир Путинцев. Возможно, не будь его, остальные бы не поверили интуиции Губанова и доспали положенное время. Но Владимир Григорьевич очень хорошо знал Шурика...
Один шанс из сотни
И все же знаменитые братья Абалаковы сделали себя в альпинизме, будучи уже москвичами. А первым местным альпинистом экстра-класса и международным мастером стал в 60-е Геннадий Карлов. Бог дал ему отменное здоровье, но он понимал, что без должной технической подготовки большого успеха в горах не добьешься и неустанно лазил по отвесам Столбов, бил крючья, отрабатывал сложные технические приемы.
В 1978 году Карлов, сам об этом не ведая, спас мне жизнь. Тогда я готовил трассы для приза Абалакова. Главная трасса это, конечно, для мужского индивидуального лазания, и на ней я выбирал изюминку - там, высоко-высоко, почти на вершине Позвонка. Чуть не вертикальная плита с маленькими полочками, посередине - еще в 1962 году забитые - два карловских шлямбурных крюка, связанные зачем-то веревкой. Встав на крохотную полочку чуть выше второго крюка, я резко выпрямился, и в этот момент страховочная веревка со свистом улетела вверх: в спешке или по рассеянности я не закрутил муфту карабина.
Восточная стена Позвонка, самая высокая на Столбах, около 150 метров, и я - на верхнем, ключевом участке трассы, без страховки, в пластмассовых кроссовках "ПольСпорт" на босу ногу - ой, мамочки! Полагаю, что это чувство, когда властвует над человеком инстинкт, подсознание, диктуя ему все действия на протяжении долей секунд, знакомо многим столбистам. Хотя в подобной ситуации вряд ли кто бывал, за это могу поручиться. Все предельно обострено, я одновременно быстрее любого компьютера просчитываю варианты, досадую на жару, из-за которой на горячей скале вспотевшие ноги скользят, вижу краем правого глаза дюльферную веревку, которая слишком далеко, а краем левого - суету парней, что страховали меня с недалекой полки. Расклад выходил безутешный: только падать.
Один шанс из ста у меня все же имелся, и я по гроб буду гордиться тем, что его использовал: вначале приказал парням заткнуться, тут же, сымитировав падение, ухватился где-то под ногами за карловскую веревку и повис вниз головой, а уже из такого положения - снова парням: "Быстро подведите дюльферную!". Ладно: выдержала рука, но как выдержали крючья и веревка, мокнувшая под дождем, битая морозом и высушиваемая солнцем целых 16 лет? И Карлову я должник, только он об этом не знает.
Что-то, наверное, и Провидение тут подсказывало, знак давало. Отцепись веревка шагом раньше,- ну, так я держусь спокойно за петлю, и испугаться-то нечего. Отцепись шагом позже, когда к петле уже никак не смочь вернуться,.. ну, тут не было и одного шанса. Нет же: карабин раскрылся на самой-самой грани моих возможностей.
А на тот злополучный участок главный судья трассу как раз и укоротил: слишком сложно для последних метров и многие могут сорваться, - так он сказал. Очень даже обидно.
Полет Куклы
Вообще-то ее зовут Галей. Годы и годы прошли, а она все помнится мне круглощекой, семнадцатилетней хохотуньей по прозвищу Кукла. Никто, пожалуй, в истории Столбов не найдет такого случая: падать метров с пятидесяти и не погибнуть:
Мы с Ритой Спицыной прилетели из Ташкента ночью тогда самолеты садились еще в городе, это место теперь Взлеткой зовут - и взяли такси прямо на Столбы из аэропорта, что обошлось нам аж в 25 рублей. Время рассветное, мы и стали будить компанию: пошли встречать восход на Первый столб! Компания позевала, потянулась, да и пошла вслед за нами.
Коммунар. Из книги А.Ферапонтова [Байки от столбистов] |
Ближайший ход от Нарыма - Колокол, им и полезли, но нам с Ритой захотелось путь сократить, - мы и пошли через сосенку. Мы спешили, мы очень спешили: Рита никогда еще не видела этого чуда - восхода солнца на Столбах. Вначале желтым краешком оно показывается на востоке, как какое-то ежедневное и неумолимое, но все-таки чудо. Поразительно быстро солнечный диск отрывается от горизонта, и здесь наступает краткая минута, когда на солнце можно смотреть не щурясь, широко открытыми глазами, и оно не слепит, а: как бы тоже смотрит на тебя, желая доброго утра.
Мы очень спешили: А Галя увязалась с нами. Она не умела хорошо лазить, я и не видал ее доселе на скалах. Но мы ведь столбисты, можем затащить кого угодно и куда угодно. Рита, чемпионка СССР по скалолазанию, алмаатинка, стоит на скале чуть выше, я - пониже, и тянусь еще вниз: хватайся, Кукла!
Ей не хватало сантиметров до моей руки. Сейчас, я быстро, - сказала Галя, она сняла сапоги и осталась в капроновых подследниках. Напрасно я кричал: не смей! - Галя сделала по скале шаг, другой:
Она вырубилась уже в первую секунду падения. Это ее, может быть, и спасло. Скользила по катушкам, именно как тряпичная кукла, падала со стенок на другие катушки, после - на землю. В эти секунды я прижимал к себе Риту, впавшую в истерику, и слушал жуткие звуки. Паузы и снова звуки,- кто еще такое слышал? Тело Куклы, - девчушки еще, по сути, скользило и падало, скользило и падало, ударяясь на полках чем уж придется:
Вниз я - не слез, не сбежал даже, а - слетел как бы. Божье провидение, не иначе, уложило Куклу точнехонько между березовым пеньком и острым камнем - на маленький пятачок земли. В момент, когда я подбежал к ней, Галя открыла глаза, слабо улыбнулась мне и потеряла сознание надолго.
Один из наших парней, Вася, побежал на турбазу, угнать грузовик-хлебовозку, чтобы Куклу довезти до больницы. Мы же сделали на скорую руку носилки и спустили бедняжку в Нарым, где стояли лагерем питерские врачи. Те не сказали нам ничего вразумительного, кроме одного: скорее в город. Ну, это мы понимали и без них. Два километра несли Галю на руках, после услышали натужный вой мотора: Вася, хороший вор, но хреновый водитель, не справился с управлением, и между первым и вторым ручьями машина сползла с дороги. Но - Рита, она же была в Алма-Ате профессиональным водителем такси, - играючи грузовик на дорогу вывела.
После - борьба медиков за куклину жизнь. Оказывается, и впрямь, задержись мы на пару часов, живой бы ее не довезли. Галя "отделалась" обломами отростков позвонков, разрывом печени и еще кое-чем по мелочи. В конце лета я увидел Куклу на турбазе, подошел, приятельски хлопнул ее по спине и от неожиданности отдернул руку. На ней был гипсовый корсет. "Тебя и за титьку не подержишь",- растерянно пошутил я. Но вот что поразительно: уже через неделю Кукла, еще в корсете, пролезла там, через сосенку. Только на этот раз я страховал ее снизу.
Постоянно что-то падает
Два дня мы шли к озеру Алло в Фанских горах, местные бабаи на полпути взвинтили цену за ишаков, наши начальники с ними не договорились, и всю поклажу на самом крутом участке пути пришлось нести нам самим. Самые выносливые, Сергей Прусаков и Виктор Янов, свое унесли, потом вернулись, чтобы нас разгрузить, шутка ли, мы несли с собой все, что нужно для нормальной жизни, на 45 дней. Это ведь не гималайская экспедиция с сублиматами, в рюкзаках и тюках были помидоры, яблоки, которые мы попросту нарвали по пути, в саду какого-то колхоза. Никого, конечно, не спросив и за них не заплатив.
Самые выносливые, они же и начальники, решили поставить лагерь с западной, ближней стороны озера: подальше идти на восхождения, зато комфортнее жить все эти дни. От палаток альпинистов лагеря Артуч, который стоял куда как дальше, пришел к нам в первый день человек, сообщил, что на нашу площадку иногда падают сверху камни, но начальники были и сами с усами, а потому предупреждение его проигнорировали, - как сейчас помнится, послали куда-то там со всякими советами.
Команда наша и впрямь жила комфортно: из распахнутого полога палатки, где жили мы с Максом и молодым врачом Валерой, впервые попавшим в горы, было видно само ледяное озеро Алло и очень красивая безымянная гора за ним. Озеро леденело близко, в десяти метрах в нем все и умывались по утрам. Был на Алло и плот из деревьев арчи, - это среднеазиатский можжевельник, только высокий, на этом плоту мы с Максом плавали по озеру, высокая северная стена отзывалась громким причудливым эхом, - чего только не орали:
Десяток благостных, благополучных и ленивых дней: акклиматизация, так это называют альпинисты. И вот ночь, - необычно теплая и лунная, с той самой грозной стены, что нависла над нами, ежедневно "постреливало" камнями, но до лагеря они не долетали, и мы, привыкшие к этому шрапнельному вою, вполне благополучно под него и засыпали.
Глубокой уже ночью нас разбудил ужасающей силы грохот, грохотало, казалось, все ущелье, но эпицентр этого ужаса был где-то над нашими головами: несомненно, прямо на нас падала целиком та самая злополучная стена. Я успел еще подумать, что палатка стоит ближе других к стене, что каска далеко лежит, не достать, не успеть, и обреченно натянул на голову пуховку. А еще успел представить, как ребята из "Артуча" будут всю ночь и весь завтрашний день вытаскивать из-под глыб наши тела.
Секунды, однако, бежали, но ничего, кроме грохота, не происходило. Тогда мы высунули головы из-под пуховок, лунная дорожка на озере глядела прямо в распахнутую палатку, и в ее свете мы переглянулись. И тут - будто штору задернули справа налево: стена густой серой пыли закрыла от нас озеро. Только застегнули в спешке полог, как от дальней палатки раздался вскрик: "Врача, врача сюда!". Что делать, Валера пробормотал что-то нецензурное о клятве Гиппократа и вылез в кромешную пыльную тьму. Оказалось, что один из ребят, самый резвый, при первых устрашающих звуках рыбкой выскользнул из спальника и рванул босиком куда подальше. Он сильно изранил ноги о тамошние колючие камни и оказался единственным пострадавшим среди нас. Артучевцы прибежали на эту сторону озера как смогли быстро мы их успокоили и, помолясь, вновь легли спать.
Доспав, огляделись: на всем лежит слой пыли толщиной в палец, камни разбросаны по лагерю, но никто не мог сказать точно, лежали они тут раньше или прилетели сюда прошлой ночью. Неприятное происшествие разбирали на предложение перебраться все же к общему лагерю наши старшие ответили беспечным отказом: второй раз не упадет. Вот тут-то они были неправы: упало, да еще как:
Я тороплюсь, наверное, тот последний в моей жизни альпинистский сбор не уложишь в узкие рамки одной байки: между первым и вторым обвалами стены случилось многое. Четвертого июля на пике Ленина погибли восемь лучших советских альпинисток. А мы сходили в те же дни на пик Энергия. Двенадцатью годами раньше, если судить по описанию маршрута, чайники из Новосибирска прошли тот маршрут за день, по сухой скале и в калошах, что же, и мы взяли с собой калоши, только они не пригодились. Нам пришлось три дня сражаться с перепадами погоды и землетрясением, карабкаться по пояс в снегу по длинной крутой плите без всякой страховки. Откуда-то сверху рушился лед, разбиваясь на осколки мы съеживались, прятали пальцы под каски, но куски льда все равно больно лупили по плечам и спинам. А нам нужно было спешить: под жарким солнцем весь этот снег с южной плиты мог в любое мгновение уплыть вниз - вместе с нами.
Ближе к концу сбора мастера, соискатели медалей чемпионата Союза, ушли на Чимтаргу, а мы, оставшиеся, были вынуждены коротать время в палаточном лагере. В горах одно развлечение - преферанс, вот этим и занимались целыми днями. Сидим мы, стало быть, с ВээСом под тентом нашего шикарного кемпинга, "гусарика" пишем, причем я - лицом к скале. Вижу вдруг с изумлением, что наверху той самой скалы вспыхивает облако, затем средняя ее часть как бы подпрыгивает, и все это начинает падать на нас. Ух, как мы бежали: Повариха команды как раз в это время рассиживалась на "шхельде", даже трусики не поддернула, так и рванула впереди нас, сверкая незагорелыми ягодицами. Позади все громко рушилось и грохотало: затем нас накрыла пыль,- густая, вязкая, нетерпимая.
Выход был один: ползти к озеру, мочить в воде то, что было на нас и через это дышать. Из нас троих только я был в футболке, так что сами понимаете, через что дышали ВээС и повариха. Избавление пришло скоро: снизу дунул ветерок и прогнал, отодвинул эту пыльную стену на лагерь артучевцев. |
При вводе Логина и Пароля,
