|
Автор: Анатолий Ферапонтов, Красноярск
Урга. Байки от столбистов
Странным образом, я почти не упоминаю столбовский зверинец, как будто его и нет вовсе. А он ведь есть. Сколько помню Столбы, он был там всегда, вначале благодаря бескорыстному подвижничеству Елены Александровны Крутовской, после, уже признанный, на скупердяйской дотации государства. Любимцев Крутовской помню, маралуху Ройку и рысь Дикси. Там даже были суслики Дуська и Седой по-видимому, никак иначе хозяйка зверинца не могла выразить негодование от наших песен ночь напролет у костра. Да мы- то и не в обиде: пусть...
В последний раз я был в зверинце весной 1996 года больше часу месили с дочкой и ее подружкой мокрый мартовский снег на дороге, устали, но все же в зверинец, в Нарым, не поленились спуститься. Тогда там было целых три медведя и множество иных невольников были и собаки, каждая со своим особым характером. В уголке избушки горевала о своем, о собачьем, догиня Мадя, которой недавно невзначай сломали лапу. Восточно-сибирская овчарка Маня отличалась чрезвычайно злобным нравом ее держали в клетке, а после с ней случилась беда, о которой я расскажу в следующей байке. Дворняжка Жужа унижалась перед всеми донельзя прожорливая, вороватая и трусливая, она вполне оправдывала то пренебрежительное значение, которое мы и вкладываем в слово "дворняжка", хотя бывают, конечно, дворняги смелые, гордые и очень верные хозяину, если таковой имеется. Наконец, Урга, бассет-хаунд с великолепной родословной, степенная и как бы чувствующая себя в зверинце гостеприимной и приветливой хозяйкой. Не стану описывать ее внешность, вспомните сериал "Карин и ее собака",- так там был именно бассет. Урга, - но в зверинце все ласково звали ее Гусей или даже совсем ласково: Гугусей. Я тогда всего-то поиграл с ней, в снегу покувыркался, бутербродом угостил. Трудно, видите ли, сразу полюбить собаку, у которой уши волочатся по земле.
В одном из домиков зверинца жил мой старый приятель, а у меня с собой было, потом мы попросили нам привезти из города короче, наверх, к скалам, я подниматься не стал, девчушки погуляли там по лесу одни и при солнышке еще ушли домой. Я же, по недомыслию своему, задержался до сумерек, когда солнце зашло, стало резко холодать, и всю эту перемешанную тысячами ног снежную кашу на дороге морозцем схватило. Сплошные торосы, можно сказать.
Приятель проводил меня до Хитрого пня, Урга плелась рядом. Мы попрощались, и он повернул назад, а собака: собака почему-то пошла за мной. Опять же по недомыслию, я стал ее гнать, кричать на нее Урга лишь досадливо отворачивалась и держалась чуть поодаль. Стоя уже на крутом склоне, я топнул на нее ногой, и покатился вниз, больно ударяясь о вздыбленный и замерзший снег боками, тощим задом и коленями. Когда же мне удалось остановиться, собака была рядом и укоризненно глядела на меня, чуть склонив голову.
А тут еще эти проклятые кроссовки на пластмассовой подошве! Я не мог сделать и трех шагов: ноги тут же взбрыкивали в небо, а зад со всей силой моего небольшого веса крушил острый дорожный лед. Именно после такого про человека говорят: на нем живого места нет. Уже в кровь разбиты ладони и локти, даром что был я в свитере и кожанке, и расцарапана щека. Встаю и тут же снова падаю, а Урга идет рядом и очень мне сочувствует. В какой-то момент меня так крутнуло, что я наполовину перевалился за бордюр, в глубокий и рыхлый сугроб. Лицо тут же забилось сухим, подмороженным снегом, но я напрасно пытался нашарить в сугробе опору, руки проваливались, не доставая тверди.
Не успел я еще и запаниковать по-настоящему, лишь подумал, в каком глупом положении утром найдут мой труп, как почувствовал: Урга тянет меня назад, уцепившись зубами за кожанку! Оказывается, бассет - очень сильная собака, она вытянула меня из снега за шиворот так, что я смог глотнуть воздуха и полностью перевалиться за бордюр, чтобы тут уж встать на ноги и вылезть на дорогу. Прикурив сигарету дрожащими руками, я сказал: "Ну, спасибо, мудрая ты псина. Пойдем дальше". Урга в ответ коротко проскулила, задрав голову и глядя на меня из сугроба. Только тут я понял, что теперь и ей без посторонней помощи обратно через бордюр не выбраться: слишком короткие лапы. Во что же она опиралась, когда тянула меня?
"Сейчас, сейчас",- забормотал я и снова полез в сугроб. После нескольких попыток я чуть не с ужасом понял, что поднять собаку не могу. То есть, поднял бы, стоя на чем-то твердом, хоть она и едва не одного со мной веса, а тут, в сугробе, когда ноги разъезжаются - ну, никак. Но что же делать? Идти за помощью обратно в Нарым? Туда-обратно минут 50, а что же будет в это время чувствовать моя спасительница, не заскулит ли вслед жалобно и обиженно, боясь, что я ее бросил? Нет, это решительно невозможно. Я снова закурил, а Урга коротко поскуливала, глядя на меня и говоря как бы: думай хорошенько, ты ведь человек, а люди иногда бывают умнее собак.
Ну да и впрямь, на что-то и мы годны. Раскорячившись ногами в сугробе, я оперся локтями о бордюр и сказал, повернувшись назад: "Лезь по мне, псина". А ей и говорить не нужно было, кажется, она именно этого от меня и ждала.
Долго мы сидели на проклятой, колючей и скользкой дороге я обнял Ургу и что-то говорил ей, а она снова коротко поскуливала, то ли подтверждая свою верность, то ли напоминая, что путь еще неблизкий. Путь и в самом деле был знакомым, но мучительным, я много раз еще падал, Урга суетилась около меня и все шла дальше, до самого кордона. Там еще не спали я рассказал лесникам нашу с собакой эпопею и попросил приютить ее до утра, но все решалось как нельзя лучше: какой-то работник собирался в ночь наверх.
На кордоне снега уже не было: теплая ночь полнолуния. Я расслабленно сидел на бревне, любовался силуэтом далекой сосны на лунном фоне, где-то сзади человек позвякивал поводком, и повел уже собаку, но вдруг она вырвалась, подбежала ко мне, лизнула в лицо: И тут я прослезился, черт побери меня и мою сентиментальность. Правду говорят - собаки как люди, только лучше. |
При вводе Логина и Пароля,
