|
Автор: Владимир Никифоров, СПб
Кусочек побережья Белого моря
Беломорск встретил меня сереньким небом, температурой воздуха плюс-минус 0, настом и слабым южным ветерком -- условия почти идеальные для лыжной прогулки. Светлые пятиэтажки брежневок, дымящиеся трубы котельных, пара вышек связи – все, как в любом провинциальном городке. Но это только с первого взгляда. Стоило только копнуть поглубже – и выглядывали из дремучих карельских лесов чудища и эпические герои древней и не очень таинственной истории края. Ничего не значащее название Беломорск заменило прежнее Сорока. К птице оно отношения, сами догадываетесь, не имело. «Первые письменные упоминания о поморском селе Сорока (финск. «saari» (остров) и «joki» (река): «Saarijoki») относятся к 1419 году. Именно отсюда в 1429 году отправились на Соловки основатели знаменитого монастыря старцы Герман и Савватий». Действительно, исторический центр города расположен на острове в устье реки, и какой реки! Это легендарная река Выг. Выше поселения на берегу порога Шойрукши сохранились петроглифы — наскальные изображения людей и животных, сцен охоты и др. (всего около 2000 изображений), относящиеся к 6-5-му тысячелетиям до нашей эры. Первую из групп петроглифов — «Бесовы следки» — впервые описал в 1926 году Александр Линевский. В детстве я несколько раз перечитал повесть А Линевского «Листы каменной книги», в которой он пытался дат историческую реконструкцию событий, которой происходили в этих местах. Рисунки при спуске воды через плотину затапливает, но временами можно их увидеть. Археологический комплекс «Беломорские петроглифы» состоит из рисунков (выбивок) на скалах и более 30 стоянок древнего человека. Беломорские петроглифы находятся в местечке Залавруга, на островах реки Выг, примерно в 6—8 км от впадения её в Белое море, вблизи деревни Выгостров.
А в верховьях Выга находилось Выгорецкое строобрядческое общежитие – колыбель старообрядчества. Вот и почти готовый маршрут на вело или на байдарке. Языческие поганые рисунки у себя под носом официальная церковь не трогала, а старообрядцев загнала в места, куда и сейчас не очень то и дойдешь!
А я по следам снегоходов двинул на север. Встречные говорили мне, что впереди идет питерская группа лыжников из четырех человек. На второй день я действительно пересекся с ними, мы коротко пообщались, и, как вороны, разлетелись своими путями. Цель у нас была одна -- архипелаг Кузова, но каждый шел своей дорогой. Я предпочел идти вдоль цепочки островов, и на третий день под мокрым снегом дошел до островов Коловар, где набрел на небольшую двухместную летнюю избушку с печкой. Печь была дырявая, и мне пришлось применить все профессиональные навыки печника-котельщика, чтобы было и тепло, и не угореть. Вообще, все ночевки моей прогулки можно было устроить в избушках, гостевых домиках, балках, рыбных избах, расположенных в 20-30 км друг от друга, а то и чаще. Не все они обозначены на карте, часть обозначенных уже развалилась, но получить достоверную информацию возможно. В избах обычно имеется запас дров, привезенных на снегоходах, только надо колоть. Я сильно не замарачивался, времени было с запасом, и половину ночевок провел в палатке.
Занимал меня вопрос о состоянии припайного льда в условиях приливов. Все оказалось не страшно: лед у берегов потрескался, через трещины излилась под снег вода, часто попадались торосы, но особых трудностей это не доставляло. Иногда между островами приливные течения образовывали промоины шириной около 30 и длиной 200-300 метров, а в одном проливе я увидел порожистый ручей, который менял свое направление при приливе-отливе.
Следующий день после снегопада погода установилась: с утра легкий морозец и синее небо, яркое солнце – все-таки март! Путь к Кузовам преградила открытая вода, которая легко обходилась по ледовой перемычке, шириной около двух километров. На подходе к Русскому Кузову вышел на лыжню питерцев – они шли прямее, и пришли раньше. С удовольствием воспользовался подарком, дошел до Немецкого Кузова и вылез на обзорную точку с поклонным крестом, уже истоптанную лыжными следами. Километрах в 20-ти на востоке была видна темная неровная линия Соловецкого архипелага. На вершине одного зубца можно было разглядеть светлую точку – часовню-маяк на горе Голгофа. Синее море с белыми почти айсбергами, зеленый лес, безветрие -- и все это под ярким солнцем! Я только мечтал о таком! И следующий день я также провел в солнечных очках. После Рабочеостровска следов снегоходов стало меньше, а после губы Домашней, на берегу которой расположена Кузе'ма, остались следы только заметенные. Дальше до Чупы поселки были совсем редкими, но по-прежнему были обозначены рыбные избы. Только теперь это были достаточно капитальные строения. В одной я комфортно заночевал, а следующую осмотрел. Изба была без двери, без окна, крыша провалилась, но печка имелась, потолок был еще цел. А главное, на фронтоне был прибит замшелый лосиный череп и две простенькие пропильные утки. Судя по бревнам, изба была еще довоенная. Здесь я развернулся и двинулся к финишу. По пути на льду попались путанные громадные следы лося. Что он тут делал, почему не в лесу?
Крайняя ночевка подарила великолепный закат и возможность посидеть у костра. Не вставая, с близкой елки отламывал сухие ветки, подбрасывал в костер вместе с берестой и никуда не торопился – почти счастье.
По пути к Кузе'ме посетил небольшой простой мемориал на месте лагеря, поговорил с рыбаком, похваставшимся пойманной корюшкой. Корюшка по нашим масштабам была гигантской, но одна. Хотел купить у него хотя бы килограмм, но здесь к нему подъехал второй, достал поллитра, и я понял, что корюшка закончилась.
Места очень похожи на север Ладоги, Кузова напоминали Валаам. Только холоднее, а побережье длиннее. В следующем году надо уйти севернее до Чупы. |
При вводе Логина и Пароля,
