Продолжение (Начало здесь)

8 апреля. (Пятница, это важно. Цивилизация!)

Утром Никита Евдокимович угостил нас строганиной – сырой мороженой рыбой. Красного озёрного гольца чистят особым образом и строгают специальным долганским ножом с узким лезвием, односторонней заточкой и объёмной рукояткой. Макают в соус – томат, смешанный с солью, перцем, толчёным чесноком, короче, что есть под рукой. Можно просто соль с черным молотым перцем смешать. Сначала они думали, что мы не будем есть сырую рыбу, многие туристы отказываются. А мы – за обе щёки .

Сегодня пятница. В выходные связи не будет. Нужно сегодня обязательно выяснить возможность прихода борта. Или мы вечером уходим. Я собрала рюкзак на всякий случай. Игорь придумал использовать Мишку – самого большого пса – в качестве ездовой собаки. Он повезёт нам санки, и заодно мы доставим его к хозяину, инспектору заповедника Саше, который, обморозив зимой ноги, расстался со своим псом на полгода. Мишке померили упряжку – годится.

Пока ждали связь, днём с дедом Никитой проверяли перемёт, хитрую систему установки его на глубине 70-100 (!!!) метров он придумал сам. На льду озера, прямо над лунками, стоит маленькая палатка с печкой. В сильный мороз он её топит. Во льду пробиты два отверстия диаметром ок.50 см, через одну поднимается стояк, т.е. груз, и затем весь перемет, по очереди проверяются крючки и опускаются в другую лунку, потом обратно, уже насаживая новую наживку. Перемёт донный, на крючки насажены куски ряпушки. Эта знаменитая собачинская (по названию озера) ряпушка ловится сетью. Проверять сети мы тоже ходили, но уже с Игорем. Эта работа физически потяжелей. Четыре сети ставятся в 2 яруса: 2 верхние, ряпушковые, на глубине метров 10 от поверхности льда и 2 донные (те же 100метров!!!) – на гольца. На перемёт попалось 5-6 гольцов и столько же налимов. В сетях улов был чуть победнее (не время – начало апреля. Вот декабрь-январь – самая рыбалка, рыба валит в сети, есть и на семью и есть что продать), зато возни больше – рыба здорово запутывается, прямо запелёнывается в сеть, и терпеливые долганы терпеливо распутывают их.

Был объявлен рыбный день – уха из голов и хвостов, растёртая налимья печень («наше масло», сказал Игорь), сагудай, приготовленный им же. А Олег, отвечающий в семье за готовку и к остальным делам почти не привлекающийся, нажарил рыбы и испёк пирог с гольцом. Вот это жизнь!!! В походе рыбы я могу съесть огромное количество. Но только в походе, свежую. ( Магазинная даже рядом не стоит.) Особенно головы. К счастью, конкурентов в этом смысле у меня не было.

Ну и, конечно, гонять чаи – без этого не обходится нигде на севере. Да и вообще в Сибири. Чай пьют раз 10, если не больше, на дню. Позавтракал, собрался к сетям – перед выходом чайку. Сходил пробил лунки – вернулся, попил чаю, сходил проверил сети – и опять по чайку. А там и обед. Чай пьют в основном пустой, только с сахаром и иногда с хлебом, особенно если хлеб свежий, тёплый ещё. А несвежего там и не бывает. Хлеб улетает – только в путь!

Во время сеанса связи мы узнали, что заброска Налтановым готова, топливо и продукты собраны и ждут на аэродроме. Как будет погода, дескать, сразу вылетаем. А погоду метео вроде бы давало хорошую –ясную, морозную. Мы воодушевились и на радостях решили даже сбегать вечернюю радиалочку – подняться по ближайшему ручью, в устье которого, собственно и стоит Бултчут (в переводе с долганского, кстати, «добытчик»). Говорят, там есть ледопады. К вечеру потеплело до нуля, появился подлип. Действительно, ручей оказался интересный, с собственным каньоном, как большой. На 3-х км мы насчитали 7 (!) ледопадов высотой от 3 до 11 метров, но отвесной голой сосульки, пригодной для лазания, не было. Ледопады были каскадные, почти залепленные снегом. Около 21 часа вернулись. Домой. Нас ждали с ужином. Потом досматривали фильмы по Путоранам.

9 апреля.

До нашего рейса на Москву – 4 суток. Но мы ничего не можем поделать – только сидеть и ждать. У Налтановых оказалась неплохая библиотека – и я и Вадик нашли себе книжки по вкусу: он – Фарли Моуэта, а я – Роберта Пири и Руала Амундсена. Да ещё дед подарил нам книжку о жизни и быте долган. В ней, в отличие от других изданий, правильно описываются разные бытовые приспособления, ножи, способы постройки чумов, нарт и др.

А ещё Никита Евдокимович показал нам свою коллекцию вырезанных из лиственничных и берёзовых капов фигурок, эти поделки у него берут даже музеи. Ведь он Народный художник Долгано-Ненецкого округа. Разрешил померить праздничную национальную одежду долган – женскую парку из стриженого оленьего меха, расшитую бисером, и бокари – высокие мягкие чулки из оленьего меха. Всё, конечно, оказалось нам мало – мы среди долган казались великанами. Их рост в среднем 150-160 см, и толстяков среди них нет. Мы сфотографировались на улице, с собаками, в национальной одежде. А Вадик – ещё и с карабином, биноклем, охотничьими лыжами и на фоне чума! (Чум стоит во дворе на погляд туристам. Там, конечно, никто не живёт)

Вечером топили баню. Ничего так попарились.

10 апреля (Воскресенье).

Так как борта сегодня точно не будет, решили сходить в радиалку – залезть на хребет Анырма, отделяющий озеро Накомякен (ударение на последнем слоге, как нас поправили долганы) от озера Собачьего. Расположен он прямо перед Бултчутом, через озеро. Он очень узкий, с него должно было быть видно оба озера и горы за ними. Было холодно , -18, солнечно, ветра не было, горы открыты, видимость отличная, мы предвкушали долгожданное зрелище – вид на Плато с высоты в ясную погоду.

Взяв с собой обычный свой сухой обед и термос с кипятком, ветровки, карты, фотоаппараты, мы вышли на юг, в сторону реки Нахта, 4-километровой протоки (с заметным, до 40 м перепадом высот) между озёрами Накомякен и Собачьим. До неё – 6 км. Со стороны Нахты располагается как бы торец хребта, чуть более пологий, чем остальные склоны, имеющие сбросы в верхней части. Горы Анырма, как и все Путоранские горы, слоистые, но они чуть положе других гор, и уровни превратились в террасы. Их было хорошо видно из окон Бултчута.

Вид на оз. Собачье

Вот и вершина хребта Анырма

«Эй! Вы! Там! В Москве!!! Сидите себе по домам да работам!!! А у нас тут – ГОРЫ !!!»

Путораны под ногами!!!

Уходить не хотелось, но пора!

Ну почему в самых классных местах, куда стремишься так долго и попадаешь, наконец, ценой великих усилий, в итоге проводишь лишь мгновения??? Мгновения, которые, может, поэтому и не забываются!!!

Задувал ветерок, чувствовалось, что к вечеру похолодает. Начали спуск. Налегке это такое удовольствие! Сначала вприпрыжку, потом кое-где на попе, потом нашли свои лыжи и галсами, подрезая на скорости свои собственные следы. Пока спускались, солнце тоже спускалось, появились длинные синие тени. Вышли на лёд Собачьего, и что-то совсем холодно стало. Пришлось одеться. В ту ночь у Налтановых на градуснике было -35 .

Нас ждали. За ужином я отдала должное ухе, о которой мечтала весь день. С удовольствием почаёвничала. Частенько долганы специально ждали или звали меня, чтобы вместе попить чаю.

Как всегда вечером, улегшись, делились впечатлениями от прошедшего дня. Этот день получился чумовой! Только ради этого дня стоило пойти в этот поход! И пережить грядущие неприятности тоже.

11 апреля (понедельник).

На первом же сеансе связи в 9.30 мы поняли, что обнадёжили нас зря и борта к Налтановым не будет аж до 25-26 апреля! Нам оставалось собраться, дождаться вечерней связи, чтобы передать радиограммы для родных домой, что задерживаемся. Олег напёк нам в дорогу хлеба, а Игорь, покормив на дорожку Мишку рыбой, запряг его в санки. Честных 25 кг должен был тащить умный пёс. Говорят, он и 40 кг возил – флягу с водой от проруби. Но 75 км до ближайших людей – это не 100 м от дома до проруби! А я уже давно подкармливала Мишку галетами и конфетами. Мы боялись, что Мишка заупрямится, не пойдёт с нами. Потренировались вокруг дома. Получилось, вроде пошёл. И в маршрут должен был пойти, зря, что ли я ему почти все лакомства скормила?

Душевно попрощавшись с семьёй, приютившей нас почти на 5 дней, взяв пока Мишку на повод, около 18-ти часов вечера мы двинулись в путь. Нам сегодня предстояло пройти 12 км до Муксуна. Как раз стало подмораживать, мы совсем не проваливались, но всё же только в десятом часу вечера дошли до рыбацкой избы Налтановых, которую нам показали на карте. Немного дров там было, но всё же свалили сушинку, напилили дров по размеру печки. Двуручка наконец-то пригодилась – пилить размерные дрова. Прибрались в избе.

Первым делом сварили еду Мишке – полналима и пачку макарон, специально для этой цели взятых у Налтановых. Пока его похлёбка остывала, голодный Мишка егозил, скулил и водил носом по дверным щелям. ( В избу, в тепло северных собак не пускают. Так надо.) Он честно отработал свой день, тащил почти всё железо, прилично облегчил нас и ускорил наше передвижение.

Вообще северные собаки заслуживают особого разговора. Работяги они, конечно. Ни одно жильё на Севере не обходится без лохматых помощников. Если нет бензина, их запрягают в санки и возят на них воду и дрова. И они запросто работают на того, кто кормит, даже если хозяин далеко. А знакомство происходит по такому сценарию: пока человек стоит, его в худшем случае облаивают, в лучшем – молча машут хвостом на почтительном отдалении. Но стоит присесть на корточки и постучать ладонью по собственной коленке – тут же мокрый черный любопытный нос утыкается в твой собственный, обнюхивается все лицо, руки, потом тебя лизнут в нос, и с этой минуты знакомство состоялось. И если тебя позже, по приходу откуда-нибудь, облают - то только по ошибке, сразу не признав. А потом, словно извиняясь, помашут хвостом. «Не серчай, мол, служба!»

С Мишкой у нас установились особые отношения ещё с того дня, когда мы первый раз пробовали его в упряжке. Пёс он ласковый, но вёл себя солидно. На ласку не напрашивался, но когда я сидела у Налтановых на крылечке, он всегда степенно подходил, подставлял шею для почесывания, а потом тихонько забирался носом глубоко в карман, где пахло леденцами, либо под капюшон, где было просто тепло. И дышал там, сопя.

Гружёный, он приучен был идти впереди хозяина. Я не сразу это поняла, пыталась загнать его назад, ведь после двоих лыжников лыжня потвёрже. Но Мишка был другого мнения, он всё время вылезал вперёд, вытесняя меня с лыжни. Потом приноровились. Один из нас тропил лыжню, потом шёл Мишка, потом второй, подталкивая его санки на застругах и рыхлых местах сзади лыжной палкой.

…Похлёбка, наконец, остыла, благо, что мороз. Ел он жадно, видно было, что давно не наедался вдоволь. Потом поужинали и мы, за столом, при свете фонариков.

Перед сном я вышла на воздух. На градуснике -29, а на чёрном небе какие-то странные тонкие светлые облака. Пригляделась, батюшки, да это же северное сияние!!! Включили, наконец!!!

Из горы напротив нас через всё небо вилась змеёй зеленоватая полоса, состоящая из тонких висячих полос, которые то разлетались, разреживаясь, то собирались в яркое пятно, чтобы потом снова разлететься! Казалось, оно слегка то опускается, то приподнимается вверх над нами. Зрелище завораживало!!! Разинув рот, полчаса я наблюдала за ним в полной тишине. Это мой 4-й полярный поход, но сияние я видела впервые. Говорят, это было рядовое зелёное обыкновенное сияние, а бывают многоцветные плотные вспышки, которые будто давят, падая на землю и потом взмывая ввысь. Но я рада и тому, что видела. Сияние видела, оленину вяленую и гольца попробовала. Плато в хорошую погоду видела сверху, хоть и не из самолёта. О чём ещё мечтать? Поход при любом раскладе уже удался.

12 апреля. День Космонавтики, между прочим.

Ночью было очень холодно, за -30. Мы в избе на нарах, а не на снегу, в тёплом спальнике не замёрзли. Мишка, весь заиндевевший за ночь от собственного дыхания, радостно встретил нас и свою миску. Кстати, именно необходимостью варить ему в большой кастрюле и давать еду в большой миске (Наши-то маленькие. А нам больше и не надо. Всё равно больше пайки не дадут) объяснялась наша дальнейшая привязанность к рыбацким избам. Опять же яму под костёр копать не надо.

Сегодня было бы очень желательно пройти всю Муксунку, как её ласково называют местные. Но и побаиваются каждый раз, когда необходимо пройти вдоль неё на «Буране». Промоины и наледи – главные враги снегохода. Нам рассказали, как вдоль неё идти – придерживаясь левого берега, вылезая на полку по мере необходимости. В верхней части речка оказалась вскрыта и из-за приличного мороза сильно парила. Мы шли по закраине, снегу местами было много. Мишке всё время приходилось помогать, он вяз на лыжне и сам не мог сдёрнуть с места санки. Потом пошли разбои, стало чуть легче, твёрже. Справа широкой дельтой впала Дынкенгда. Изредка по берегам и островам попадались рыбацкие избы. Мишка тогда останавливался и с надеждой смотрел на нас, может, остановимся, мол? Там же еда и тепло? Но мы, глупые, упрямо топали вперёд. В одном месте Мишка почуял зайца и рванул за ним прямо с санками по глубокому снегу. Но потом бросил эту затею.

Весь день тропил Вадик, теперь уже я иногда проваливалась на его следе. Днём потеплело, до -20, а к вечеру – снова мороз. Было тихо, ясно, солнечно. Мы дошли уже почти до устья Муксуна, впереди было озеро Глубокое. Как раз к моменту, когда пора уже было вставать, около 20-ти часов на левом берегу, мы увидели две избушки, старые буранные следы, кучу дров под снегом. Одна избушка была неплохой, большая, с большими нарами. За дровами мы всё-таки, как обычно, сходили. Был красивый закат. Полярное сияние в эту ночь почему-то не включили, хотя все условия были – ясно, мороз.

За день прошли около 22-23 км.

13 апреля.

Утром, ещё в спальнике, спрашиваю Вадика: «Вадь, до конца регистрации осталось 10 минут. Успеваем?» Мы, грустно пошучивая, потерзали друг друга на эту тему, предлагая то пройти в салон, то пристегнуть ремни, то леденцы на взлёте. Так мы мысленно попрощались с возможностью попасть домой в срок, а также с возможностью сдать билеты.

Стартовали. Через 2 км мы вышли на лёд озера Глубокое. До Зубаревских изб, где могли быть первые люди и снегоходы, оставалось чуть меньше 50 км, до базы МЧС на озере Мелком – 90 км, до Норильска – почти 130 км.

На оз. Глубоком. Мишка.

Погода начала портиться: небо заволокло, подул ветер, правда, в спину. Значит, будет теплеть. Мы хотели дойти до избы напротив горы Сундук, находящейся приблизительно на середине длины озера. На карте нам её пометили как очень хорошую избу. Впереди, в 3-х км, виднелся мыс, и на нём торчала крыша избы. Мы направились, было к ней, но вдруг справа в глубине леса заметили ещё одну. Нам её называли «Красная шапка», т.к. крыша у неё была якобы красной. Но для нас-то она была белой! С крыши свисал устрашающих размеров карниз. Добрались до неё, она была изрядно засыпана снегом, дверь с табличкой «Запирай, ходит медведь» пришлось откапывать. Рядом – банька и летняя беседка. Это была роскошная изба, скорее похожая уже на дом. С большой печкой, столом, сенями. На полках множество всякой посуды, вёдра, котелки. Приличное количество дров. Окна закрыты снаружи щитами.

Мы приволокли и напилили ещё дров. В каждой избе мы оставляли дров больше, чем было до нашего прихода. Нашли большущую кастрюлю и на полке старые макароны. Сварили Мишке двойную пайку. Потом поели сами. На озере задувало всё сильнее, ветер гудел в горах, а у нас в лесу было сравнительно тихо. Избу протопили, даже не хотелось лезть в спальник. На широченных нарах раскатились по углам, но под утро замёрзли, пришлось вставать растапливать печь. На улице задувало устрашающе. Не зря Мишка валялся и чесался о заструги. К пурге, говорят, собаки валяются.

За день прошли около 26 км. Прилично.

14 апреля.

Это последний проведённый нами на лыжах день, но мало нам в этот последний день не показалось. Ветер, казалось, всё усиливался, и к моменту нашего выхода порывы достигали такой силы, что у Вадика санки сзади разворачивало поперёк и гнало вперёд него. В довершение всем печалям температура поднялась выше нуля, и начался подлип. Очень чудные ощущения: ветер толкает тебя в спину, ты съезжаешь с заструга в полосу переметёнки, втыкаешься в неё как в песок, тут же снег налипает на лыжу. Вылезая на следующий заструг, умудряешься очистить лыжи, чтобы съехать и снова воткнуться в переметёнку. И всё это, получая пинки и толчки ветром в спину. И пониже.

Когда мы поравнялись со второй избой, той, что на мысу, бедный Мишка рванул наверх, к избе, протащил санки метров 10 по голому, как асфальт, камню, с которого был сдут снег, спрятался за дом и там сидел, сколько бы я его ни звала. Пришлось оставить рюкзак за мысом, с подветренной стороны и идти за Мишкой.

На оз. Глубоком. Ветер

И действительно, примерно за час мы вышли к мысу, где виднелось несколько крыш – двухэтажный дом и небольшие балки. Один домик показался нам более жилым, чем остальные. Но на крыльце лежал свежий снег, следов не было. Мы зашли внутрь. Там было тепло!!! Нас встретил роскошный светло-дымчатый кот, муркнул, потёрся об ноги. Путин, как мы потом узнали. На тёплой печке стояли тёплые щи, но чайник был пуст. Местный народ никогда не уходит или не уезжает, не напившись чаю. Но непонятно, надолго ли ушел хозяин??? На подоконнике стояла целая коллекция чаёв, если так можно выразиться, в железных коробочках. В комнате – телевизор, две кровати. Было ещё две холодных комнаты: одна с кроватями, другая – продуктовый склад.

Мы подождали с полчаса, потом решили вскипятить чаю (мы тоже где-то уже почти местные) и идти на кордон, который располагался в 1.5 км, на самом мысу. Затопили печь, вскипятили чайник. Заварили. Хлеб сколько ни искали – не нашли. Только налили себе по стаканчику – слышим собачий лай и звук мотора. Подъезжает «Буран», сопровождаемый двумя собаками. Хозяин, мой тёзка, Валера, худощавый голубоглазый бородатый неулыбчивый мужик , ездил, оказывается, как раз на кордон, где зависли четверо инспекторов. Тех самых, что должны были забрасывать топливо на дальний кордон на озере Собачьем, где ждал Никита. (Вам словосочетание «дальний кордон» ничего не напоминает? Это примерно тот же случай. И страна та же. И её особенности). Официальная причина зависания – сломался «Буран». Как сказал потом на базе Кожекин, «Буран» не мог не сломаться. И не мог не сломаться именно там, на кордоне рядом с Валерой.

Но мы разобрались во всём этом позже, а пока Валера пообещал отвезти нас до базы МЧС, что в 40 км. на озере Мелком, ему всё равно туда надо. Вот только наладится видимость, откроются горы. Мелкое – озеро большое, 20 на 30 км, и ориентироваться там можно только в ясную погоду. Были случаи, говорят, люди сутками блуждали.

Ближе к ночи приехали с кордона трое, в том числе Саша, Мишкин хозяин. Мишка сидел в избе, его оберегали от тутошних собак, чтоб не подрались. Когда вошел его хозяин, я приготовилась к бурной встрече. Но она прошла сдержанней, чем я ожидала. Но видно было, что они старые друзья. Мишка понимал и слушался каждого его слова. Мы на прощанье сварили Мишке огромную кастрюлю, литров на 8, кинули туда все остатки налимов и макарон. Остывала она в предбаннике, а потом туда выпустили Мишку. Я могла бы поспорить, что столько съесть он не сможет. И проспорила бы. На кастрюлю у него ушло не больше двух минут, и не смог он только вылизать её, чуть-чуть на дне оставил. И вот тут я вживую увидела картину «Ну ты заходи, если что…» Помните, в мультике « Жил был пёс» обожравшийся волк с голосом Джигарханяна проломил плетень и понёс свой живот в лес. Мишкин живот тоже стал похож на шар, и он степенно понёс его на кордон, за хозяином. Прощаться по собачьим законам не принято, но было чуть грустновато. Привыкли мы к нему. Хороший пёс, достойный. Работяга.

Мы расположились на ночь во второй комнате, печь топить не стали, и так тепло, даже на улице -2. В избе обнаружился ещё один житель - пугливая тёмная маленькая кошечка Люська. Мы заметили её лишь через несколько часов. Ночью было ясно, вызвездило. Ну, думаем, с утра поедем. Фигушки.

15 апреля.

Рано утром снова заволокло, и опять пошёл снег, причём хлопьями, не по-детски. Снег шёл весь день. Валера занимался делами – съездил с бензопилой за дровами, привёз воды, проверил сети. От нашей помощи категорически отказался: «Отдыхайте». Угостил нас сигом, мы сделали строганину, потом сагудай. Ближе к вечеру он уехал на кордон. Потом вдруг прилетает с кордона Илья. - «Ребят, вам в город? Поехали!» Мы говорим: «Так видимости же нет?». – «Фигня, прорвёмся!» Мы поняли, что у ребят заканчивается горючее и необходима посылка гонца. Нам, конечно, это было на руку, правда, терзали смутные сомнения по поводу выезда в 8 вечера при идущем неслабом снегопаде. Но не отказываться же!!! Быстро собрались, утеплились, погрузились. Заехали на кордон. Сергей и Слава, знакомые нам по встречам ещё на базе в Норильске, поздравили нас с окончанием маршрута и долго оправдывались, что не смогли нас вывезти с Собачьего по техническим причинам. Да мы и не в обиде. Никто нам здесь ничего не должен. Зато у нас получился цельный поход.

Выпили на посошок, сели, поехали. На 2-х снегоходах – Валера с Вадиком на «Буране» и я с Ильёй на «Скандике», более мощном, чем старенький «Буран» Валеры, поэтому мы всё время шли первыми. Тропили, так сказать. Просеку, соединяющую Глубокое и Мелкое озёра, нашли не сразу. Дело в том, что зимник проходит не по протоке, соединяющей озёра, это большой крюк, а напрямки в самом узком месте – всего 8 км. После 15-ти мин. движения стало ясно, что у Валеры проблемы с «Бураном». То ремни, то карбюратор, то ещё что-то. Снегу за сутки выпало много, сантиметров 20. Снегоходы зарывались, перегревались. В целях экономии топлива мы с задних сидений пересели в прицепленные сзади сани: я – поверх наших рюкзаков, лежавших в большом деревянном ящике на полозьях, а Вадик на так называемую пенку – низенький поддон без полозьев. И ехал там лёжа, отбив на застругах себе всё, что возможно отбить. Я тоже не на перине ехала, занималась акробатикой, держась за верёвки, чтоб не улететь, да пружиня толчки руками и ногами. Кто ездил в прицепах, тот знает, о чём речь. Просеку проехали около 22-х часов. Чей-то след на ней был, но потом пропал.

Стало темнеть – неправильное слово. Стало сереть. Снег пошёл ещё сильней, мы боялись заблудиться в серой мгле. Берега пропали, а нам нужно было пересечь озеро по диагонали. Но держать ровно курс в таких условиях невозможно – на застругах снегоход прыгает, а стрелка компаса болтается. Решили всё-таки придерживаться южного берега. Это намного дольше, но надёжней. И тут Валера опять сломался. Они, ехавшие сзади, остановились, а мы продолжали двигаться вперёд, но наш след заметало моментально. Не хватало ещё потерять друг друга в этой серости и заблудиться по отдельности. Пока я докричалась до Илюхи, мы отъехали прилично. Но остановились, ждём. Их было видно – мутная тёмная точка. Вдруг слышим – звук двигателя совсем в другой стороне. Илюха со словами «Надо догнать!» рванул с места, я еле успела схватиться за верёвки, чтоб не улететь с саней, и заметить по компасу обратное направление на наших. Через пару минут въезжаем на какой-то пригорок. Стоят три мужика и два снегохода, рядом что-то плоское чернеет, вровень со снегом. Пригляделась, а это крыша рыбацкой избы!!! По крышу засыпана! Чудно так - мы ходим, а изба у нас под ногами! Оказалось, это те самые мужики, что проехали мимо нас с Вадиком на Глубоком. Они тогда торопились, делали заброску на Огдо – ещё один посёлок на Собачьем, куда мы не заходили, там сейчас вроде никого нет. Эти трое мужиков сами из Талнаха, они, возвращаясь, днём проехали мимо кордона, тоже поплутали на озере Мелком, случайно наткнулись на эту избу и вот уже полчаса откапывают дверь. Вот это да!!! Какова была у них вероятность в условиях видимости максимум 50-60 метров в безбрежном озере наткнуться на эту избу!!! И какова вероятность у нас – наткнуться на них!!! Поразительно. Но что бы они делали, не наткнись на эту избу??? Да и наши мужики тоже? (Мы-то за себя были спокойны, мы со своим собственным домом. Но он-то у нас двухместный!)

Тут подъехали Валера с Вадиком. Вадик тут же по-доброму отнял лопату, расшвырял мужиков, которые особо и не сопротивлялись, а принялись за перекур. За 10 мин он выкопал тоннель – иначе это и не назовёшь – глубиной больше 2-х метров (молодец, Вадик, я снова тобой горжусь!), жаль, вот дверь открывалась наружу – пришлось ещё повозиться, чтоб в избу попасть. Она оказалась небольшой, хотя крыша из-за пристроенной открытой веранды казалась огромной. Нары узкие, не больше чем на 4-х человек, печка маленькая, дров нет. Гонцы на снегоходе сгоняли вдоль мыса за дровами, напилили, затопили печь. А мы с Вадиком отправились строить свой дом. Выделили мужикам свой котелок – в избе совершенно не было никакой посуды, кроме одной железной кружки. Они закипятили его и развели банку сгущенного какао, случайно оказавшуюся у Илюхи в бардачке. Столько случайностей собралось в одном месте в один вечер! Больше никакой еды ни у кого не было. Мы дали мужикам немного сала и галет и в 2 часа ночи отключились в своём спальнике, в комфорте и тепле, сочувствуя им, пятерым, которые в тесноте, в одежде и ботинках, в чём есть, короче, завалились на узкие нары, а с потолка оттаял иней и капает на них! Бррр! Но всё же под крышей, а не на улице в пургу!

16 апреля.

Проснулись мы от возгласа прямо над головой: «А горы-то – видать!!!» Было полседьмого. Быстро собрались, хлебнули тёплого какао. Все терпеливо ждали, пока я уложу рюкзак. Ведь всё наше спальное ехало у меня. Попрыгали на снегоходы и в сани, и – в путь большим караваном из 4-х снегоходов. Мы с Илюхой – впереди, на лихом стальном коне. Был момент, когда на каком-то заструге мои сани отцепились, я остановилась, а он благополучно поехал дальше. «Отряд не заметил потери бойца…» Не почувствовал. Хорошо, что весь народ был сзади, догнали по целине, крикнули. Еще попробуй его догони! Забавное ощущение, когда все проехали и скрылись за снежным бугром, а я осталась сидеть в своих санях в наступившей тишине.

Заехали на базу МЧС, нас узнали, обрадовались, поздравили, долго удивлялись и восхищались. Из-под лавки тем временем повылезали маленькие щенки – четыре неуклюжих пушистых игрушки. Без собак, как вы помните…

Дальше зимник шёл по руслу речки Норильской, здесь к городу вёл буквально Бродвей. Была суббота, утро, народ потянулся на рыбалку. В основном, талнахские. Снегоходов в Талнахе множество и каждый второй – буранщик. Около 10 часов прибыли, наконец, на знакомую уже нам базу у моста, тут же пришёл Кожекин, хотя и выходной. Сказал, что вечером будет баня. Мы расплатились с буранщиками, хотя ребята денег брать сначала не хотели. Бывает же такое!

Мы сразу же рванули в город за билетами на самолёт. Выяснилось, что пропавший билет уже сдать никак нельзя, т.к. он был какой-то дюже льготный, и хотя тот наш рейс и был задержан, а по правилам, если рейс задерживают, то не явившимся на него деньги почему-то возвращают, но всё же нас обломали. В итоге денег у нас в обрез, а более-менее дешёвый билет, по 7.400, есть только на вторник. 3 дня нужно прожить в Норильске. Ну, хоть город посмотрим, да в Дудинку съездим.

Мы позвонили родным. Тут выяснилось, что радиограмму родным передали с ошибкой. Мол, ребята едут вовремя, ждите 13-го. А уже 16-е!!! Семьи в тихом шухере. Но всё выяснилось, обошлось. Предстояли ещё объяснялки с начальством. Мне кажется, у меня на работе ещё не было прецедента, чтобы человек не вышел с отпуска. Трудно будет объяснять людям, далёким от подобных путешествий, что неожиданно много снега, что малая авиация плохо летает и т.д. и т.п. Авантюристы, скажут, и всё!!! И будут правы. Если бы не было на свете авантюристов, люди землю до сих пор считали бы плоской. Всё когда-то бывает впервые. С точки зрения начальства (семьи и друзья – поймут!), этот наш первый блин – комом. А с нашей – такого сильного похода ещё не было, нам везло и не везло, но за то, ЧТО мы смогли вдвоём, я буду уважать себя всю оставшуюся жизнь!

Осталось добавить, что в воскресенье, 17 апреля, мы съездили в Дудинку на праздник оленевода, приуроченный к референдуму, сходили во все музеи, какие только есть в Норильске и Дудинке, во все магазины, куда только успели, попробовали Дудинского разливного пива с копчёным муксуном, посмотрели на оленьи упряжки, порт в Дудинке. Вечером на базе попарились в отличной бане.

18 апреля съездили в Институт сельского хозяйства Крайнего Севера, где базируется глава и голова Путоранского заповедника Ларин Владимир Владимирович, подаривший нам диски с обалденными фильмами Василия Сараны о Путоранах и животных, обитающих там. Закупились домой копчёной рыбкой, разузнали нюансы транспортных услуг (как в 7 утра попадают в аэропорт Алыкель) и вот стоим вечером в Норильске на автобусной остановке, чтобы ехать домой, на базу. Вдруг вижу – знакомое лицо (а знакомых-то у нас в Норильске – по пальцам перечесть. Одной руки хватит.) Ба, да это же Олег Крашевский! Человек, отвозивший нас на маршрут! С него-то всё и начиналось. Поговорили, рассказали вкратце, что с нами было. Вдруг вижу – ещё одно знакомое лицо!!! Илюха идёт, улыбается! Человек, вывозивший нас с маршрута! Круг замкнулся. 4 человека на остановке – мы и наши друзья - «буранщики»! Жаль, все торопились по своим делам, а по-хорошему это дело надо было бы… Эх!

Утром 19 апреля с приключениями и небольшой нервотрёпкой (такси, заказанное на 5.30 утра не пришло, мы судорожно по мобильному вызванивали другие такси-агентства. Хорошо, что на базе дежурила в ту ночь женщина с Талнаха, ходячий справочник телефонов такси-агентств, а их там море!) добрались до Алыкеля. Привычные уже процедуры регистрации, взвешивания. Вещи здесь досматривали так же строго, как и в Домодедово. А перевес, кстати, нам вылетел в копеечку. Веса стало меньше, но авиакомпания «Сибирь» берёт за 1кг перевеса дороже, по 84 руб. Даже обмыть маршрут, взлёт и посадку было не на что. В кармане – на двоих 100 руб., и те на случай, если нас в Москве не встретят!

Чудно было в иллюминатор смотреть на ЧЁРНУЮ землю, моросящий в Домодедово дождик. Вот и всё. Закончился наш суперпоход .

Прошло 1.5 месяца. Куплены билеты. Летом иду в поход. В Путораны!!!

P.S. Летом в Путораны я действительно сходила, в пеше-водный маршрут. Но это уже совсем другая история…