При вводе Логина и Пароля,обратите внимание
на используемый Вами
регистр клавиатуры!
|
|
|
|
|
Подсказка
|
||
|
При вводе Логина и Пароля, обратите внимание на используемый Вами регистр клавиатуры! |
||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||
Нестраховой страховой случай
Чтобы дойти до горы, надо пройти много предгорий. Для понимания масштаба – на холме, если присмотреться, видна тропа
* * *
Если в поисках причин болезни первый свет забрезжил при обнаружении недостатка кальция в крови, то «второй свет» стал видимым после следующего диалога:
* * *
Отдельный разговор – это страховка. Разумеется, сразу после второго приступа в Пакистане встал вопрос, как бы побыстрее выбраться назад из той глухомани, куда мы залезли. Наиболее близкий путь – через Ваханский коридор, но непонятно, где и как получать афганскую визу, опасно это или нет, и вообще стоило бы запросить страховую компанию о помощи. Как уже писал раньше, разговор со страховой окончился безрезультатно. Они пообещали, что попытаются связаться с пакистанскими страховщиками, и потом тишина. Созвонились с Али, через которого приезжали в Пакистан, он сказал, что мы можем рассчитывать на его помощь в полной мере.
Через несколько часов в гостиницу, где лежало мое бренное тело, позвонили пакистанские страховщики из Исламабада. «Неужели российская страховая сработала?» – подумал я. От непосредственной помощи отказался, сказав, что мы постараемся добраться до Исламабада своими силами. Забегая вперед, стоит сказать, что пакистанские страховщики навестили меня в Исламабаде, оплатили оказанную врачебную помощь (мы старались в больницах просить что-то типа чеков, роль которых иногда играли даже обычные больничные бланки), предлагали лечь в госпиталь, чтобы обследоваться.
Но я предпочел болеть дома – хотелось попасть в руки родной медицины, и в суматохе забыл спросить, откуда пришла помощь, то есть РЕСО ли это пошевелилось, в котором я страховался перед поездкой, или же Али подключил своих страховщиков.
Данный вопрос интересовал более всего. Когда же всплыла истина, последние иллюзии относительно наших страховых компаний развеялись.
* * *
По возвращении в Москву я позвонил в РЕСО и стал задавать вопросы. Довольно милая женщина-оператор отказалась обсуждать мой случай, поскольку подтвердить личность из трубки невозможно. Она посоветовала либо приехать лично, от чего я отказался, либо написать e-mail, правда, выслав вместе с ним копию паспорта, чтобы хотя бы так подтвердить, что я тот, за кого себя выдаю. Письмо получилось большим.
Как известно, чаще всего инструкцию читают, когда прибор уже сломан. Примерно так же получилось со страховым договором – внимательно ознакомиться с ним довелось после того, как прижало. И сразу появились вопросы. Дело в том, что наиболее важные, на мой взгляд, положения договора написаны так, что их можно трактовать фактически как угодно, что в случае судебного, например, разбирательства дает фору страховой – ее адвокаты наверняка неплохи в своем деле.
В письме я заранее указал, что не намерен добиваться каких-либо компенсаций. Однако крайне интересны, во-первых, действия страховой и то, как она просчитывает их последствия. Ведь первый затык в Пакистане вышел во время первого же звонка в РЕСО. Выяснение оператором моей личности, а также объяснение, почему звонок следует не с того телефона, который указан в договоре, наконец, почему по телефону звоню не я, а «некий» Иван Дементиевский, заняло примерно пятнадцать минут.
С учетом того, что при заключении договора была указана страна, регион и даже прописано, что я иду в горы, можно предположить, что произошел несчастный случай, что телефон потерялся/разбился, что застрахованный не может разговаривать и т.д. Однако вопрос «чем могу помочь?» от оператора последовал совсем не скоро. Это к вопросу об организации.
Далее оператор, видимо, четко действуя по инструкции, с облегчением заявил, что (цитирую договор) страховым случаем не являются последствия солнечного излучения и все виды аллергических реакций. На тот момент мой диагноз звучал как обезвоживание и тепловой удар. То есть оператор действовал согласно инструкции, придраться не к чему, хотя Иван объяснял ему, что слишком уж странные последствия у теплового удара, и больной едва коньки не клеит.
Прочитав договор, с удивлением узнал, что, скажи я оператору, что солнце, возможно, спровоцировало проявление некоего заболевания, которое существовало еще до поездки, ответ был бы следующий (цитирую договор): страховым случаем не является обострение и осложнение хронических заболеваний, существовавших на момент заключения договора страхования, даже если застрахованный ранее не подвергался лечению и не знал о наличии заболевания.
Сразу возникает вопрос. Ведь существуют болезни, о которых человек может не знать заранее. Далее постфактум (то есть после наступления страхового случая) в некоторых ситуациях невозможно с помощью медицинского заключения выяснить, был ли человек болен до заключения договора либо заболел в момент поездки. Как быть в этом случае? И как здесь можно что-то доказать?
Точно так же страховыми случаями не являются (цитирую): заболевания сердечно-сосудистой системы, нервной системы, опорно-двигательного аппарата и органов чувств, требующих сложного реконструктивного оперативного лечения.
Опять же вопрос: к примеру, во время поездки застрахованный упал и получил сложный перелом. Это не страховой случай? И как и кто определяет степень сложности оперативного лечения?
Кроме того, оказалось, что страховщик не несет ответственности, если ущерб здоровью застрахованного нанесен вследствие обстоятельств непреодолимой силы, как то <...> стихийные бедствия, эпидемии, карантин, метеоусловия.
Опять же вопрос: из-за плохих метеоусловий образовался гололед, застрахованный упал, сломал руку (чьорт побьери!), и никто не зашьет ему в гипс бриллианты от РЕСО?
При этом, как это ни странно, смерть застрахованного страховым случаем таки является!
* * *
Все это и многое другое я написал в письме, попросив привести примеры, что же все-таки, помимо смерти, будет считаться страховым случаем, а также попросил рассказать, что делало РЕСО после моего звонка (надо было выяснить, позвонили ли они в пакистанскую страховую или нет).
Прошло три дня. Ответа не было. Пришлось снова звонить.
Второй диалог был таким:
* * *
Добираться по жаре к цивилизации не хотелось. Решили доехать ночью до Скарду, где был аэропорт, после чего я должен был улететь в Исламабад, а Ваня – продолжить путешествие. После второго приступа уже было непонятно, что думать, так как очевидно, что жара ни при чем. Но все-таки на солнце лучше не показываться. Факт того, что в следующий раз может накрыть когда угодно и где угодно, привнес в мое мироощущение два, казалось бы, противоположных чувства: фатализм и страх.
С одной стороны, можно было спокойно подниматься на 3200 и выше и снимать закатную панораму гор Хунзы – тут загнуться лучше, чем в пыли у дороги, да и горы вдохновляют.
Буря на пике Диран (7256 метров)
С другой, испытать вновь чувство, когда превращаешься в сплошную судорогу, не хотелось, ибо исход сомнителен: второй раз посильнее было, глядишь, третий станет страховым случаем даже по меркам РЕСО.
* * *
Когда мы выехали, уже начинало темнеть, и весьма быстро, как всегда в горах. Глубокое ущелье съедало скоротечный закат, солнце быстро отыграло на облаках и завалилось за ближайший семитысячник, оставив водителя наедине с дорогой, а меня – наедине со светом фар и мыслями, Ваня и Хамид довольно быстро заснули.
В горах солнце садится очень быстро
Ваня вышел на точку пятью минутами раньше меня и успел поймать солнце
При плотной облачности ночная тьма в ущельях абсолютна, лишь изредка навстречу попадаются в облаках пыли пакистанские грузовики-мастодонты. Вскоре проехали деревню, которую удалось распознать: тут одна из лучших обзорных точек с видом на семитысячник Ракапоши (Ракапоши на предыдущей фотографии). Затем дорога начала карабкаться все выше по-над рекой, и деревни закончились. Лишь однажды мы остановились у придорожной харчевни – скупого источника среди беспросветного мрака. Водитель стал засыпать, ему стоило взбодриться чаем.
Возле харчевни угадывались силуэты нескольких грузовиков, тут же на полинялых замызганных циновках, расстеленных на грубо сбитых нарах, спали водители. Несколько человек чаевничали за столом под шум воды в канаве и перекличку цикад. Мысль попить чаю тут же улетучилась – харчевник набирал воду в чайник из канавы и в нее же сливал опивки и скидывал объедки. Впрочем, не исключено, что вода чистая, ведь она проточная, деревень вокруг нет, и скорее всего речка берет начало где-нибудь здесь:
* * *
Начинает светать, и в предрассветных сумерках машина съезжает с зубодробительной терки Каракорумского шоссе, от которого осталось одно название, на дорогу к Скарду. Теперь из Предтибетья, если можно так выразиться, мы въезжаем на территорию фактически Тибета. В этой местности горы не висят над головой, громоздясь друг на друга, а расходятся в стороны, уступая место широким межгорным долинам, и горными цепями можно любоваться издали. Здесь живут балти – народность, которая по языку и физическому типу родственна тибетцам, они пьют тот же тибетский соленый чай, в их сказках встречаются тибетские мотивы и герои, однако исповедуют балти ислам.
|
||||||||||||||||||||||
|
|
||||||||||||||||||||||
