|
Автор: Денис Урубко, Рязань
Монтебьянко-2
Проснулся как от толчка - за пару часов до будильника. Спать не хотелось совершенно. Но ждать рассвета - тем более.
- Ты не знаешь дороги, ненормальный, - пробормотал я, борясь с приступом активности. - Надо дождаться видимости.
Из темноты вдруг откликнулся Маттео. Так, словно и не спал вовсе:
- Пора вставать? Выходим?
"Судьба!" - подумалось мне. Я выбрался из спального мешка, зажег свечу. Делать нечего, приходилось рассчитывать на Общую теорию относи... тьфу! О чем это я?! Рассчитывать на то, что пройдем по логике. Даже в темноте. Мой приятель имел слабое представление о конкретной линии пути - лишь в общих чертах. Чувствами.
Вскоре в Джетбойле закипела вода, мы заварили чай. Пожевали сыр и круассаны. Откуда-то с полки Маттео извлек старую страницу журнала, повертел в свете фонарика. Потом хмыкнул, довольный. Словно обнаружил искомую информацию.
- Что там? - я оживился. - Описание маршрута?
- Нет! Это страничка из ранних лет жизни Римского Папы Пия Одиннадцатого. Ты знаешь, что наш маршрут называется "Папским"?
- Это почему еще? - насторожился я.
- Потому что Пий Одиннадцатый первым прошел по нему... еще когда не был Пием, - Маттео довольно засмеялся, - а когда был альпинистом. Причем, он по нему спустился, сделал новую линию сверху вниз.
Решив взять один рюкзак на двоих, мы договорились, что вверх его понесу я, а уже на спуске он достанется Маттео. Там было лишь самое необходимое, мелочи... и несколько ледобуров. Так, на всякий случай.
Через полторы сотни метров тропа, вильнув траверсом под скалами, закончилась. Надо было траверсировать какой-то ледяной склон с трещинами. В темноте они смотрелись грандиозно и жутко. Как в Гималаях. Затем по морене мы набрали около ста метров высоты... и остановились. Дальше камни заканчивались в сужении между скальным бортом и нависающими сераками. Соваться туда не хотелось совершенно. Поэтому мы спустились ниже с мыслью уходить вправо на разорванный ледник. Но... это было глупо - предстояло потерять много времени.
- Думай-не думай, но по логике выходит, что надо подняться до конца морены, - задумчиво сказал я. Скорей сам себе, чем Маттео. - И уже потом траверсировать на ледник. Я так чувствую, панимаэш.
- Хорошо! - доверчиво кивнул он. - Вернемся наверх. Только надо будет проходить быстро.
В моем приятеле восхищает неисправимый оптимизм. Откуда он берется в Итальянцах?! Наверное, солнце всему виной. Веселое средиземноморское солнце, которое даже на отрогах Альп остается пляжным. Когда оно выкатилось над нами, я почувствовал, что мир прекрасен даже без всякой логики. Иногда достаточно чувств. После пути по темному леднику мы оказались на гребне горы среди света и простора. Лезли одновременно, перекидывая веревку через скальные выступы. А там, где их не было, мне приходилось, зажмурив глаза, готовиться к прыжку на другую сторону. Самым опасным был фирновый участок, протяженностью около сотни метров. На север он уходил крутой гладью - во Францию. Легко было представить полет по такой бобслейной трассе. Здесь бы парочку снежных крючьев! Ледобуры оказались бесполезны, не держались в фирне.
Однако, все на свете имеет свои прелести. В сравнении с этим куском дальнейший путь показался простым и безопасным. Широкий снежный гребень уводил на восток. Маттео показал туда, где он втыкался в другие белые поля. Там виднелось несколько фигурок людей.
- Это путь от Гютэ, из Франции, - махнул он ледорубом. - Скоро мы выйдем на основную тропу.
Таким образом я понял эту шикарную "замануху". Классичесский маршрут с Итальянской стороны закручивался вокруг Монблана по спирали. Начав с юга, человек огибает всю гору, лезет широким полукругом, чтобы оказаться на севере. И лишь обойдя вершину, оказавшись на противоположной стороне, ты делаешь первые шаги, собственно, в направлении высшей точки. И перепад высоты от места, где осталась машина, заставляет задумчиво чесать затылок.
Проводив взглядом несколько силуэтов, убежавших вниз, мы поняли, что в этот день остались одни. Ожидаемых толп на гребне Гютэ не было. Лишь тропа вилась спасительной нитью, напоминая о том, что мы находимся в одном из самых посещаемых горных районов. Поддерживая веру в итальянских сииноптиков налетел ветер с облаками, видимость начала ухудшаться. Стало темно. Плотный влажный поток перехлестывал через гребень Монблана. Его дыхание оседало на одежде, ледорубах и лыжных палках коркой льда.
- Тебе хорошо, ты не мерзнешь, - улыбнулся Маттео, когда мы задержались возле домиков на высоте 4400. - Прешь и прешь.
- Ты себя хорошо чувствуешь? - я насторожился. - Ноги и пальцы чувствуешь?
- Мне тоже не холодно, - кивнул он. - Но ты закален зимними восьмитысячниками! Для тебя это вообще пустяк.
Я с сомнением поежился, и пробормотал, что сибиряк не тот, кто терпит холод, а тот, кто умеет тепло одеваться. К морозу привыкнуть невозможно.
Так мы и двигались дальше. В тумане, не видя ничего дальше связочной веревки. Если бы не тропа, выбитая тысячами ног, то это склон и гребень показались бы опасными участками. Тем более, при сильном ветре. Однако, чтобы выпасть из такой колеи, следовало очень постараться. Поэтому, можно признать, что никакого риска не было. Следовало лишь передвигать ноги по направлению к высшей точке.
Угадать, что это ОНА, было просто - идти выше стало некуда. Гребень долго тянулся, выматывая нервы Маттео. Однако, вскоре стало ясно, что мы пришли. Я остановился, достал фотоаппарат, и принялся снимать на видео заключительные шаги друга.
- Елена, дорогая! - крикнул Маттео в объектив камеры. Послав поцелуй своей девушке. - Это восхождение я посвящаю тебе!
Вот так я и оказался на Монблане. Европа куталась в облака, видимости с вершины не было. Делать здесь было нечего, поэтому, уже через пять минут мы начали спуск. Хорошо, хоть напарника иногда удавалось различть в густом тумане среди вихрей снега. Вдоль склона крутило поземку.
В таких условиях на спуске оказалось сложно найти место сворота на "наш" итальянский гребень. Вспомнив азы, что вбивал мне в голову отец при путешествиях по тайге, я сделал "упреждающий" зигзаг, с захватом французской стороны. И вскоре поздравил себя - на жестком фирне удалось разглядеть мелкие отпечатки от кошек, наши следы. Уже по ним мы спустились ниже линии облачности.
- Снимай рюкзак, - сказал я.
- Но договор был, что вниз придется нести мне, - рассмеялся Маттео. Ох уж этот лучезарный оптимизм! От зависти к итальянцам можно было только скрипнуть зубами.
- Сейчас будет самый сложный участок, - с русским пессимизмом процедил я. - И лучше будет, если ты пойдешь без баула.
Логика и чувства были против. Здесь на склоне мы были беззащитны - стоило ошибиться, и... Франция ждала где-то тысячью метрами ниже. И я упрямо жался к краю карниза, чтобы в случае чего прыгнуть через гребень. На другую сторону.
Поэтому путь по леднику среди трещин показался легкой прогулкой. Лишь Маттео под рюкзаком тяжело вздыхал, вглядываясь в темную бездну. Усталость давила на него, накатила внезапно с потерей высоты. Ночевать решили здесь, чтобы не ломать ноги по моренам в преддверии темноты. Добравшись до рефьюджа Гонелло мы долго отпивались, и кутались в теплые вещи. Вечром пришла еще одна СМС-ка от Артема:
"На след день был сильный снегопад. Мы успели спуститься до второго лагеря. Ночевали, я всю ночь не спал, боялся лавины, т.к. на этом же месте два года назад ночью завалило 15 человек. Наконец утро, собрались и надо бы вниз. Но все шерпы мнутся, не идут, ждут кого-то… Снега местами по пояс, веревок не видно. Вроде тронулись первые, но идут нехотя. Ну что делать, пошел вперед, тропил до первого лагеря. Шерп догоняет, я ему, что пойдешь вперед, он мол нет, ты и так хорошо идешь, очень сильный :) Гы-гы. В первом сели, канадка Joy прискакала, благодарила. Подошел Греков, пожал руку и сказал, Тема, ты не расстраивайся, ты сделал эту гору, как никто другой в этом сезоне и даже все шерпы рады, что ты здесь оказался :)
А через три дня мы узнали, что во втором лагере ночью под лавиной погибли пять человек…
Аккуратней там на Монблане!"
Зато на следующий день воды было много. Пошел дождь. Как этот Пий Одиннадцатый ходил на восхождения в эпоху брезента, пеньки' и шестизубых кошек?! Загадка, которую я могу объяснить лишь воспоминаниями своей юности. Логика подсказывает, что так и было, однако, чувства не позволяют верить лихости. Нынче с великолепным снаряжением и одеждой мы всепогодны, это факт. Но двадцать лет назад?! а тем более - полторы сотни лет!?!
Приятные ощущения одежды и воспоминаний скоротали наш путь по леднику. И уж совсем веселой оказалась встреча с друзьями. Когда мы под дождем спустились к паркингу, Дима с Александром вышли из машины с приятными словами о супермаркете, о итальянском вине и сыре. Именно так мы и поступили, набрали "вкусняшек" за небольшие деньги. Мне достался привычный литр молока. Лететь по по автостраде в Бергамо в тепле и покое со вкусом пармезана... и воспоминаниями о восхождении на Монблан. М-м-м! Что может быть лучше?
А вечером мы отправились прогуляться по городу. Царила тишь и тьма. Как вдруг пробило девять часов вечера - откликнулись все церкви. Над Альбино гремели колокола. По улицам раскатывались басы меди, и воздух метался, замкнутый стенами, не находя выхода. Словно его загнали в ловушку, и теперь прессовали ударами. Однако, дочка смело подняла руку, и сказала:
- Колокола, папа! - и засмеялась счастливо. Как всякий ребенок, радуясь новому развлечению. Так и я был рад новому восхождению. Немножко страшно, слегка опасно, достаточно трудно... Но в противовес - красиво, весело и смело! Хорошо, когда логика и чувства смотрят в одном направлении.
|
При вводе Логина и Пароля,
