|
Автор: Сергей Бойко, Москва
Трек к Аннапурне
Нет-нет, мы на него не влезли (а хочется!), просто увидели. Трек к Аннапурне дает возможность еще в предгорьях поглядеть на то, к чему выйдешь лишь несколько дней спустя – большие горы. Вернее одну – массив Манаслу – восьмую по высоте вершину мира (8156 метров). Трек вокруг нее считается сложным, помимо карты нужен опытный проводник, который знает дорогу.
Гора эта коварная и собирает дань: за все время восхождений погибли 18 человек. Но она такая красивая! Это первое впечатление остается в памяти, видимо, навсегда. Я пытался как-то представить, как может выглядеть восьмитысячник не на картинке. Реальность оказалась «выше» любых предположений.
Манаслу появилась не сразу – внизу в восходящем солнце по утрам дымка, горизонт просматривается плохо, да и предгорья высокие… Просто не ждешь ничего увидеть. Поначалу думалось даже, что это облако. Но солнце поднималось, и как-то взглянув еще раз вперед, я просто остолбенел. При виде э т о г о голова съезжает с катушек, и такое чувство радует неимоверно.
Мощь и одновременно легкость. Цвет холодно-голубоватый. Зимой такой бывает Луна. И гора светится, это холодное свечение исходит, будто от лунного камня.
Когда глаз привыкает, вернее нет, когда мозг свыкается с тем, что на горизонте стоит что-то, чему невозможно найти объяснение, начинаешь прикидывать высоту. Появляется неуверенность – вроде не так высоко. Но потом понимаешь, все предгорья (а они по 2-3 км в высоту) на переднем плане не достают Манаслу даже до пупка.
Именно в этот момент, не зная еще, что ждет впереди и как все будет, я дал себе слово вернуться в Непал. Собственно, с каждым днем путешествия эта мысль становилось все определенней.
***
В первую ночевку мы засыпали под шум воды. Последующие дни – тоже. Вся жизнь здесь имеет одно направление – вдоль реки события для тех, кто живет в деревнях, приходят только по течению или против него (смерть и осадки не в счет – они свыше). Такая топография сказывается на сознании. У нас, как правило, глазу не за что зацепиться – горизонт открыт взору, отсюда и широкий шаг, и мысль о том, что стоит поторопиться. Здесь же взгляд почти сразу упирается в стену, не важно, покрытую лесом или снегом, и чтобы увидеть выход, надо задрать голову. Рот при этом открывается сам. Понимаешь, что торопиться уже некуда.
На равнине пространство измеряется расстоянием – в километрах, здесь же – временем – в часах пути. Время у каждого свое, и примерять чужое на себя не стоит. Если спросить встречных, сколько осталось идти до ближайшей деревни, один скажет, что два часа, другой, что четыре. Оба будут правы.
Поэтому надо мерить самому, но и здесь нет точных критериев – наверху воздуха мало, и идти быстро не получается. Таким образом, на второй-третий день понятие о времени теряется, становятся неактуальными числа, дни недели, месяцы, равно как километры и метры. Пожалуй, это счастье!
***
Уже рано поутру идти было довольно жарко. Настя повязала на голову косынку, меня от солнца спасала черная вязаная шляпа, купленная в Катманду, – она неплотной вязки, хорошо пропускает воздух, к тому же я ее постоянно смачивал водою из ручьев.
Дорога шла по открытой местности – ущелье здесь как раскрытая книга (впоследствии книга постепенно закрывалась – стены сходились все больше). Почти в каждой деревне навстречу выбегала разнокалиберная детвора.
Непальские дети очень забавные. Как и в Узбекистане, они бегут следом, крича «свит» и «скульпен», что означает sweet и school pen. Самые просвещенные знают еще слово money. Дабы не ударить в грязь лицом, мы накупили кучу ручек. Однако нас ждало разочарование. Несколько раз в ответ на «скульпен» ручки раздавались, но дети понятия не имели, что это! По размышлении зрелом я вспомнил, что первая школа нам встретилась только в Мананге, то есть на высоте 3500 метров. Так что лучше всего запасаться конфетами-карамельками. С ними все знают, что делать.
Идти трудно. Жара и большая влажность – просто джунгли какие-то! Тропа переходит с берега на берег, то набираешь, то теряешь высоту. Рюкзак натирает плечи (это я заметил только глубоким вечером), и прооперированное колено дает знать о себе все больше, так как рюкзачок весит как хороший кабанчик.
Почти в каждом ручье мы умывались, смачивали головы, руки и т.д. Ручьев, ручейков и ключей неимоверное множество, но воду все равно уважают – выход любого ручейка возле тропы обязательно снабжен либо желобком, либо еще как-либо, но так, что воду набирать и мыться удобно.
Судя по карте, где-то рядом протекал водопад, но мы настолько были поглощены тяготами пути, что заметил его только я, да и то случайно. Нам действительно было тяжело, иначе как объяснить, что мы не увидели такую громадину?
Настя не выдержала и решила искупаться.
Пока тропа идет низовьями, водопады – большие, средние, маленькие – встречаются десятками. Выше – реже, еще выше они просто превращаются в лед.
***
Наша цель на сегодня деревня Сьянге (Syange). Снова забегая вперед, скажу, что эта деревня оказалась мифическим местом, потому что как раз сегодня мы поняли, чем измеряется пространство в горах, опрометчиво только у одного человека узнав, сколько идти до Сьянге. Ответ обнадежил – ходу три часа. Спустя три часа спросили еще одного встречного. Он сказал, что нужно идти еще два часа. Следующий (после двух пройденных часов) сказал, что пять… Больше мы боялись спрашивать. Боялись потому, что, если бы услышали про очередные часы, то скинули бы говорящего в пропасть. Шли до позднего вечера, пока не начало темнеть, но до Сьянге так и не добрались. Как потом оказалось, надо было пройти всего полчаса. Но все это случилось вечером, а пока…
***
…в маленьких деревеньках, в которых редко кто останавливается на ночлег, местные жители буквально идут следом с предложением остановиться у них на ночь или хотя бы выпить чаю.
Вдоль тропы растут диковинные растения, начиная от бананов, заканчивая чем-то не совсем понятным.
Необычно поют птицы – ни одной узнаваемой трели. Что приятно, практически отсутствуют насекомые. Мухи, пчелы, бабочки и прочие известные не в счет. Кровососущих нет. Один раз только тяпнул кто-то, укус зажил через день без последствий. Некоторые мухи очень наглые. Садится на стол, подносишь к ней палец – не улетает. Дотрагиваешься, и только тогда она соизволит отойти в сторону.
Основная живность – коровы, козы, мулы, иногда лошади. Куры. Собак очень мало, кошек нет вообще.
Настя и поляки на первом привале
Возле деревень все возможные (и абсолютно невозможные!) склоны гор отведены под поля. Поля идут террасами, на них произрастает какая-то культура, по всей видимости, рис. Террасы устроены так, что вода, поступая на самое верхнее поле, сначала заполняет его, потом по небольшому каналу стекает на следующее и так далее. Люди, в основном женщины, работают по щиколотку в воде. Ревматизм здесь зарабатывают, наверное, в раннем возрасте.
Сделать поля внизу – еще куда ни шло, но террасы спускаются с самого верха предгорий, иногда с высоты 2-3 километра! Обрабатывать их день за днем – адский труд, особенно на такой жаре.
За скотиной в основном ходят мужчины. Носильщиками работают тоже они. Шьют одежду, кстати, тоже только мужчины! Женщины в основном ткут. Еще мужчины пашут. На женщинах лежит уход по дому, работа в поле, дети, а также дрова (это особенно касается высокогорья). Мы видели старух, которые несли за спиной такие вязанки дров, которые я бы даже от земли не оторвал, – женщину за дровами не видно. Столь тяжелая работа быстро старит всех, красота уходит рано, а среди непальцев есть очень красивые люди.
Вот небольшое подтверждение. На тропе мы встретили двух детей (лет по 12). Как они сказали, учились в городе, но то ли их обокрали, то ли что, в общем, денег не осталось. И вот они возвращались пешком домой – в Мананг, без гроша, а это еще несколько дней в пути наверх. Настя с ними подружилась, дала немного денег, некоторое время шли вместе. Беседа помогла ей справиться с жарой и усталостью.
Ребята, которых мы повстречали. Вполне себе «продвинутая» молодежь :)
Я чуть поотстал в ожидании поляков. Потом Настя рассказала мне следующий диалог.
- Мальчик: – А вы не замужем?
- Настя: – Нет.
- М.: – А это кто? (Имея в виду меня.)
- Н: – Мы друзья, работаем вместе и поехали вместе в Непал.
- М: – Не замужем… Тогда понятно, почему вы такая красивая.
Показательно, не правда ли? С учетом того, что девочек матери приучают носить тяжести лет с пяти-шести, то уже к двадцати годам молодость и красота переходят в разряд воспоминаний.
Беззаботное время, видимо, бывает только совсем в маленьком возрасте. Когда можно и в воде поплескаться и попричесываться…
До сих пор так и не знаю, какая продолжительность жизни у местных, а также сколько они зарабатывают. Первый вопрос – страшно предположить. Второй – рассказывали, что то ли в Тибете, то ли в Индии, в высокогорном монастыре, сорока детям-послушникам, чтобы каждый день питаться, а также на карандаши, ручки и тетради достаточно пятисот рублей в месяц.
***
У этой женщины за спиной корзина. Мужчины-носильщики в таких корзинах ухитряются таскать сразу по 4-5 рюкзаков или другие тяжести, например камни (корзина набивается под завязку). Женщины не отстают ни в объемах, ни в весе.
В этих местах живет какая-то другая народность, люди не индийского типа, а больше напоминают южноамериканцев, что ли? Предположительно, это гурунги.
***
Несмотря на то, что тропа шла то вверх, то вниз (выматывает это жутко!), мы незаметно набирали высоту.
Чтобы понять масштаб, вот несколько фото. Первое сделано телеобъективм при максимальном приближении. Сверху поля выглядят как морщины на склоне горы, виден навес для сена, корова и человек, который работает в поле.
Далее то же место, но так, как его видно невооруженным глазом.
Даже такую высоту периодически приходится терять и набирать заново – в зависимости от того, как идет тропа по рельефу очередного холма.
Бывает, пройдешь по мостику через речку, после чего тропа резко уходит вверх, и через несколько минут смотришь на мост с приличной высоты.
Длинные высокие деревья, которые видны справа на фото, это бамбук. Такой здоровенный бамбук никогда раньше видеть не доводилось. Толщина у основания – с ногу человека. Для сравнения рядом Настя.
В один прекрасный момент мы здорово потеряли высоту, спустились к реке, и, когда стали подниматься, Настю едва не хватил солнечный или тепловой удар, как она потом призналась. Услышав сзади легкий матерок, перешедший потом в кряхтенье и стоны, решил сфотографировать происходящее. Зрелище это не прокомментировать было нельзя, что впоследствии дало повод Насте говорить, что я еще и матерюсь, как сапожник. Это вдобавок к тому, что хлещу коньяк как воду… Ну, а что можно было сказать, глядя на это?
Правильно: «Тарасова на*бывает в гору». Я так и сказал. Просто стоит посмотреть на это лицо, и все понятно :)
Через некоторое время снова набрали высоту.
. Река на максимальном приближении. Внизу поленницы дров и ребятишки на берегу
Деревня на том берегу реки выглядит как мелкая россыпь камушков, а поля – будто гора наморщила лоб.
***
В этот день мы так и не добрались до мифической деревни Сьянге. Остановились в Герму (Ghermu), потому как, опять же по разным данным, до Сьянге было топать от получаса до полутора часов. Как выяснилось позже, мы не дошли тридцать минут, деревня была за следующими двумя холмами.
Под вечер похолодало. После семи часов пути по жаре аппетита не было, сил тоже. Настя натерла мозоли на ногах трекинговыми ботинками, мои плечи покрылись жуткой потницей, а колено стало заметно побаливать. Забрались по очереди под душ (мне досталась уже холодная почти вода, эх!), тарелки с едой бросили на подоконник, и Настя сразу же заснула как мертвая. Меня хватило еще на немного – посозерцать окружающее пространство…
На следующий день надо было найти носильщика, так как пункт в страховке о депортации останков на родину приобретал все большую актуальность. С этой мыслью я тяжело провалился в сон. |
При вводе Логина и Пароля,
