Это была самая страшная жара за всю историю метеонаблюдений на Скалистом плато. Она держалась целых два месяца и вот, наконец, спала.
Метеостанцию построили на перевале более ста лет назад. Жара стояла густая, словно сахарная патока: она точно обволакивала все живое липким сиропом и не давала дышать. Листья и трава пожухли и ссохлись. Над известняковым плато, нагретом лучами солнца, струились теплые восходящие потоки. Казалось, что камни шевелятся в пластах жаркого воздуха. Иногда мираж отрывал от тверди земной целые утесы, поднимал вверх, и они плавали в золотом звенящем зное, как сказочные корабли. Раскаленный шар солнца падал с неба и ка­тился, подпрыгивая над Скалистым плато. Скалы будто плавились и запекались в жарком мареве воздуха.

— Кажется, жара пошла на убыль, — заметил Иванчик.

— Что ты, я весь мокрый от пота, будто искупался.

— Смотря, Коля, какая грандиозная картина разворачивается в небе! — показал рукой Владимир.

— Сейчас грянет настоящая битва! — оценил поле битвы Володя. Но Николай покачал головой.

— Вчера тоже были тучи и позавчера, но солнце испепелило их.

— Сегодня не разойдется.

— Ты уверен?

— Я думаю, сейчас идет плотный грозовой фронт.

— Будет большая буря! — Володя подставил лицо свежему ветер­ку, уже пролетевшему по плато.

— И долгожданный дождь! — добавил Николай. Появившийся ветерок поднял флаг горноспасателей, он затрепетал и весело затанцевал под свежими струями. И вот дождевая стена, наконец, обрушилась на горы. В фиолетовых глубинах вспыхивали зарницы, точно всполохи пушечных выстрелов. Медленно прокатил­ся над плато прогремевший в небесах гром. Густое и грозное эхо роко­тало среди скальных утесов и глубоких ущелий.

— Хорошо! — почему-то зажмурив глаза, закричал Володя. — Ах, как хорошо! Прекрасная жуть!

— Смотри, вон облако так похоже на синий парус! — Володя весь промок, но не уходил из-под дождя. А Николай укрылся под навесом. Стремительное и красивое облако, силуэтом напоминающее парусный военный корабль, пронзило дряблые и серые тучи. На гафелях отча­янной воздушной бригантины то и дело вспыхивали яркие отсветы. Это солнечные лучи, прорвавшись сквозь дождевую пелену, зажигали победные сигналы. И солнце одержало свою викторию, оно поднялось над всем парусным валом, и под ним заполоскались белые и золотис­тые флаги мира. Над морем летели голубые полотнища, а тучи, повисшие над сосновыми лесами, светились зелеными всплесками, точно земля отдавала небу свои краски.

— Просветление не надолго, сейчас опять грянет гроза! — промолвил Володя, любуясь грандиозными башнями туч.

— Ты прав, сегодня дождь одолеет жару, — согласился Николай. И, словно в подтверждение сказанных слов, снова вспыхнули гигантские молнии, расколов небо на иссиня-черные половины. И опять поле­тела летняя гроза — быстрая и блистательная. Дождь серебряным кас­кадом обрушился на землю, и она, прокаленная жарким солнцем, воз­ликовала. Литой гром катился над горами, и волшебное эхо трубило среди каменных теснин.

— Алло, Миша?

— Слушаю.

— Приготовь фонарь и свой личный гидрокостюм. А лучше шагай на спасслужбу.

— Что случилось?

— Пока ничего, но чует мое сердце, будут неприятности от ливня.

— Тогда собирайте ребят и проведем время за дискуссией о рабо­тах Аристотеля? — предложил Миша.

— Опять ты начитался древних философов, приходи скорее.

— Не забудьте вызвать Пекарева, он любит поспорить о сущности жизни.

— «Скала», вас вызывает «Хижина». Как слышите? Прием.

— «Хижина», «Скала» на приеме.

— «Скала», у нас на плато ЧП, пропала группа № 49 туристского маршрута «По трем горным плато». Туристы не явились на стоянку Кизиловая, очевидно, проскочили ее в дождевой завесе. Прием.

— «Хижина», вас поняли. А где туристы могут находиться в данное время? Есть ли у вас какие-нибудь соображения?

— «Скала», пропавшая группа, наверное, блуждает где-то на западных скалах плато, разыскивая спуск на Южное шоссе. В группе еще на предыдущей стоянке «Диоритовое ущелье» две туристки приболели. Нужно срочно искать группу №49. Прием.

— «Хижина», а кто инструктор в группе №49? Прием. — Студент Шульга иа Минского университета, так что Скалистое плато знает очень плохо. Приём.

— «Хижина», аварийный сигнал принят. Спасотряд выезжает на Южное шоссе, с него будем подниматься по тропам на Скалистое пла­то в поисках пропавших туристов.

— Связи конец.

— Слышали, ребята информацию из хижины? — обратился Громов к горноспасателям. В гостиной висел радиоприемник, соединенный про­водом с радиостанцией.

— Все ясно, этого следовало ожидать, такой неистовый дождь еще много натворит беды, — ответил Пекарев.— Сейчас пойдут оползни, полетят дома в городе, да и хорошие куски шоссе вместе с асфальтом поедут в обрыв.

— Какие будем проверять тропы? — Ткачев стоял у карты, рас­сматривая ее.

— Я думаю, все шесть спускающихся со Скалистого плато от Чертового ущелья до Даниловского скита. В дожде и тумане инструктор группы №49 мог выскочить на любую из них! — ответил Семенцов.

— А по какой тропе проходит туристский маршрут? — спросил Жигров.

— От Змеиной скалы.

— Машина готова, можно отправляться! — объявил шофер Муханов, вошедший в помещение в мокром брезентовом плаще.

— Какое возьмем снаряжение? — спросил Ткачев.

— Радиостанцией занимается Семенцов, Шубов обеспечит группу медикаментами, Ткачев — продуктами и не забудь горячий чай на­лить в термосы. Жигров, подбери веревки и крючья, все для страхов­ки. Мы с Антоном проверим носилки. Через пятнадцать минут выез­жаем! — распорядился Громов.

— А кто остается здесь на связи? — спросил Семенцов.

— Сейчас подойдет Мар, я ему позвонил, он потянул ногу и с нами ехать не может, а подежурит в спасслужбе.

— Понятно, значит, тыл у нас будет обеспечен.

— Конечно, если понадобится дополнительная помощь, то Мар по­дошлет ее.

— Давайте мы с Самулевым. — отозвался Семенцов.

— Возьмите радиостанцию, ваш позывной «Тропа-1». —Хорошо! — И первая двойка ушла на поиски.

Машина медленно пробиралась среди ручьев, несущихся по шоссе. Выше, у скал, где полотно проходило среди каменных осыпей, пото­ки исчезли, но асфальт пузырился от ударов крупных дождевых ка­пель. Сквозь лобовое стекло, протираемое дворниками, просматри­вался прямой отрезок Южного шоссе, выходящего к Зеленым озерам. Впереди в дымящейся мгле дождя показались фигуры людей с рюкзаками на плечах.

— Смотрите, какие-то туристы шагают.

— Еле идут.

— Может, это те туристы, которых мы ищем?

— Сейчас подъедем и узнаем.

— Эго старое Южное шоссе и ведет оно прямо в город, значит, мы вышли правильно! — объяснил обрадованный инструктор девчонкам, следовавшим за ним.

— Взялся сопровождать туристские группы, так нужно хорошо изу­чить маршрут, а не водить нас за нос! — бухтела «Катушка».

— Мы определенно заболеем, неужели не мог найти какое-нибудь укрытие, чтобы спрятаться от дождя? — предсказывала простуду «Игла».

— Все будет хорошо, немного помучаемся, но зато будем долго помнить дождь в горах, — все еще восхищалась ливнем «Ниточка».

— А мое сердце чует беду, — мрачно и коротко сказала «Катушка».

— Выше нос, девушки, скоро будем на теплой турбазе! — приобод­рил их инструктор.

— А если? —испуганно проговорила «Игла».

— Молчи, — прошептала «Ниточка», словно боясь привлечь внимание живого дракона, огнедышащая голова которого бесновалась в небесах.

— Мне страшно, он подбирается к нам.

— Девчонки, сестрички, неужели мы погибнем?

— Инструктор, что ты стоишь, как столб, ищи спасение!

И, словно сжалившись над молодымн жизнями, смерч вдруг вытянулся в тонкую струю и исчез в неведомой небесной дыре.

— Слава Богу! — все облегченно вздохнули.

— Я пойду встречать отставших и помогу им, а вы поджидайте всех здесь, — обратился Шульга к потрясенным смерчем девушкам.

— Хорошо, — согласилась Инга, она же «Игла». Инструктор ушел обратно на тропу собирать свою несчастную группу. Но долго стоять под дождем девушки не смогли.

— Может, пойдем на шоссе, ведь оно ведет в город, а ребята нас догонят. Подождем их где-нибудь под крышей? — предложила сама же Инга, обещавшая инструктору, что они будут стоять на асфальте.

— Идемте! Я совсем околела от холода, — поддержала подругу Елена Колосова.

— А может, подождем, неудобно бросать всех? — стала удержи­вать девушек Светлана Порошина.

— Пошли, пока еще можем двигаться, а то застынем совсем! — решительно повела подруг Елена Колосова.

— Ой, девочки, как хочется в сухую комнату и попить чайку! — затянула «Ниточка» жалобную песню.

— Я бы в баньке попарилась, уж сильно косточки под дождем застудила, — мечтала «Катушка».

— Мне сначала дождь нравился после такой страшной жары, а теперь чувствую, что проваляюсь в постели вместо купания в море, — поддержала подруг «Игла».

— Дождь пройдет и снова весело будет! — теперь с оптимизмом стала говорить «Ниточка», у нее настроение менялось мгновенно.

— Что-то наши мальчика устали, еле волокутся, — заметила «Катушка».

— У них тяжелые рюкзаки.

— Не очень, просто они часто греются вином.

— Может, все же остановимся и подождем всех? — предложила «Ниточка».

— Давайте подойдем к трем кипарисам и там устроим привал.

— Смотрите, навстречу нам машина едет!

— Может, упросим, чтобы нас подвезли к турбазе?

— Слишком маленькая машина, и вся ваша группа не войдет.

— Какой мощный поток воды образовался, все сметает на пути! — «Иголка» смотрела на летящую воду, ревущую в канаве рядом с шоссе.

— Настоящая горная река! — подтвердила «Катушка».

— Вот страшно было бы, если нам вдруг пришлось переправляться через эту бурлящую воду, — поежившись, проговорила «Ниточка». И вдруг асфальт под ней проломился — под ним клокотала вода. Не успев даже ахнуть, в эту же дыру за «Ниточкой» провалились «Ка­тушка» и «Игла». Бешеный поток захлестнул их...

— Смотрите, Дед, туристы куда-то исчезли! — крикнул шофер Антон Муханов. Громов тоже увидел, как трое внезапно ушли под землю, и все понял. Реакция-мгновение превратилось в действие.

— Стоп! Крепи веревку! — Громов пристегнул конец веревки к страховочному поясу, что был одет у него на груди, в выпрыгнул из машины. Уже в полете крикнул: — Сашка и Мишка! За мной!

Антон быстро оценил обстановку и захлестнул конец веревки за колонку руля.

— Ребята, крепите вторую веревку и прыгайте в поток, туда люди упали! — крикнул он в салон автомобиля. Горноспасатели мгновенно среагировали на аварийную ситуацию. Ткачев в Воробьев вылетели из машины, каждый защелкивая страховку на груди.

— Давай, приходи в себя, цветочек! Открывай глазки, ты осталась жива, сейчас попьешь горячего чайку, и все станет хорошо.

— Разворачивай машину и вниз по шоссе, нужно Мишку выру­чать, он держит пострадавшего! — командовал Пекарев.

— У меня Дед на веревке! — ответил Муханов.

— Я останусь страховать, — предложил Жигров.

— Держи конец веревки!

— Антон, ты видел, сколько человек провалилось в реку?

— Кажется, трое.

— Мы с Антоном едем выручать Мишку, а вы смотрите за водой, может и третьего увидите! — распорядился Пекарев.

— Давай быстрее, их унесло далеко вниз! — сказал Пекарев.

Антон дал газу, и УАЗик заскользил по лужам. Тем временем док­тор Шубов бежал вслед за машиной, внимательно вглядываясь в бур­лящий каскад воды, пытаясь найти третьего пострадавшего. Но водя­ная масса крутила только желтую пену и щепки. Дождь лил в лил.

— Спасите! — услышал он слабый крик, поднял глаза в увидел две головы, показывавшиеся из стихии летящей воды у противоположно­го берега.

— Сейчас, Миша, помогу вам! — закричал доктор. — Эй, на машине, возвращайтесь назад. Они здесь!

— Сейчас, мои хорошие, я подойду к вам! — успокаивал доктор Мишу в пострадавшего, державшегося рядом с ним.

— Иду, я скоро обниму вас! — обещал доктор, стоически борясь с напором воды и ударами камней. И как всегда в подобных ситуациях, у Жени мелькнула дельная мысль, и он ее высказал вслух, разговари­вая сам с собой:

«А выдержит вес моего тела этот тонкий шнур? — И успокоил себя. — Должен, ведь сделав из крепчайшего нейлона».

— Помогите! — опять донесся крик Миши. — Миша, я здесь, я иду к вам!

— Женя, скорей! — просил его Миша, силы у него были на исходе, а девчонку вода вырывала из рук.

— Миша, помогай, я не могу ее вытащить!

— Женя, девушка заклинилась между корнями и нас спутывает веревка.

— Как тогда вам помочь?

— Волоки ближе к берегу, зацепись и тогда мы попробуем выб­раться!

Доктор стал ощупывать тело девушки под водой, освобождая от веревочных петель и корней. Миша поддерживал ее окровавленную голову.

— Миша, кажется, я освободил ее от всех «якорей» и теперь по­пробую подтащить к берегу.

— Давай я помогу, но далеко продвинуться не смогу, мне тоже надо выпутаться из веревки.

— Шубов обнял потерпевшую за плечи и потянул ее к берегу. С рассеченной головы девушки капала кровь.

— Потерпи чуточку, дружок, сейчас на берегу я перевяжу тебя! — ласково успокаивал доктор девушку. Она стонала, бредила, приходи­ла в себя и опять теряла сознание.

— Что случилось? Как я здесь очутилась? Откуда эта вода? Я очень замерзла. Мне больно, — повторяла она бессвязно. — А где мои подруги?

— Сколько вас было? — спросил доктор.

—Много, всего 25 человек, мы туристы из Подмосковья.

— Я понимаю, ваша группа заблудилась в тумане и дожде, но сколь­ко человек упало в реку?

— Не знаю, не помню, мы втроем шли по асфальту.

— Значит трое. — Шубов вытащил девушку на берег. — Полежи маленько, а я Мише помогу выбраться.

— Женя, как у тебя дела?! — закричал Пекарев.

— Нужна аптечка и помощь!

— Сейчас переправимся к вам!

— Поищите третью девушку, их было трое!

— Сейчас придут ребята и помогут мне выбраться отсюда, — шеп­тала она. — Только скорее, а то я не выдержу и сорвусь.

— «Светлана Федоровна, как же вы попали в такое положение? Чем мы можем вам помочь? Может отличными оценками? Или образ­цовым поведением? Или хорошим сбором макулатуры? Или пионерс­кой помощью старикам?» — Учительница улыбнулась таким глупым мыслям и вопросам, промелькнувшим у нее в голове.

— И все же есть во всем этом осколок зеркала, отражающий мою работу с ребятами. Но кажется, что-то в нем кривое. Случись что-нибудь в городе или школе, и я всегда говорила ученикам: «Надо отлично учить­ся!». А вот сама не знаю, как выпутаться из такого сложного положения, — шептала она. — Никто ни дома, ни в школе, ни в институте, ни на работе никогда не ставили передо мной вопросы: как ты будешь вести себя в аварийной или критической ситуациях? Я никогда не думала, что могу попасть в какие-то сложности. Все эти пожары, землетрясения, снежные лавины, нападения диких зверей, таинственные убийства всегда проис­ходили в стороне от меня и моего дома. И вот вдруг влипла в такую нелепую и страшную историю. Здесь не проявишь никакого героизма и стойкости, не спасешь ребенка из горящего дома, а самой как-то надо выбраться. Не думала я, что и меня ожидают какие-то необыкновенные и смертельные приключения!

— Только в кино легко побеждать, а в жизни все по-другому! — сказала она уже спокойно, точно уже счастливо прошла через ужасный смертельный ад. А внизу ревела вода. Светлана старалась не смотреть в стремительно летевшие струи. Она зажмурила глаза, надеясь на скорое освобождение из плена корней и обломков асфальта.

— Ведь нас, наверное, видели из машины, а потом должны подойти инструктор с ребятами, — опять она успокоила себя. — А что с девчонками? Куда их унесло? — И вдруг Светлана открыла глаза, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. И тут же онемела от ужаса и страха. На нее в упор смотрели змеиные глаза.

— Светлана Ивановна, мужайтесь, пришло к вам тяжелое испытание, а мы будем хорошо учиться, даем честное пионерское обещание! — слышала учительница голоса своих учеников.

— Сейчас на тебе я узнаю как ты учила смелости и мужеству ребят! — словно спрашивали змеиные глаза.

— А как я их должна была учить? Я рассказывала о героизме со­ветских людей, — будто оправдывалась учительница истории.

— Это все книжные слова и ребята внимательно слушали тебя, как старшую, а жизни ты их учила? — точно говорили змеиные глаза. Нет, было что-то у Светланы внутри, будто второй голос рождал ее второе я, спрятанное очень глубоко.

— Какой жизни, где у нас в городе можно совершить подвиг?

— А ты водила школьников в поход, чтобы они на своей шкуре испытали холод и зной, тяжесть и лишения, голод и жажду, дружбу и взаимовыручку?

— Нет, родители их никогда не пускали в походы.

— Нынешние родители избалованы жизнью, как и ты сама.

— Но я думала, что подобные приключения и игра со смертью могут происходить только в книгах.

— А ты готова к смерти?

— Нет, я очень и очень хочу жить! Ты мне можешь подарить жизнь?

— Дура, за жизнь всегда надо бороться, а не выпрашивать ее, как милостыню.

— Как бороться?

— Мужеством. Оно всегда выходит победителем.

— У меня его нет.

— Воспитывай. Смотри на меня и не канючь, не моргай, не проси о пощаде, а просто смотри и смотри, и пусть у тебя рождается муже­ство.

— Ты убьешь меня?

— Опять начинаешь торговаться?

— У меня вырвалось. — И Света смолкла. Хотя она совсем и не говорила, просто диалог со змеей будто жил и рождался у нее внутри. Но теперь она почувствовала какое-то удивительное спокойствие, даже смерть не пугала Светлану. Ее бедственное, трагическое, а где-то и смешное положение теперь вызвало у нее легкую улыбку. Чуточку ироническую, чуточку стоическую.

— И правда, я всю жизнь прожила трусихой, боялась возражать всем, хотя знала, что была права. И дома не могла вступиться за мать, когда отец обижал ее. В школе никогда не давала отпора обид­чикам, в институте тоже. На работе с моим мнением никто не считал­ся, даже ученики не очень жалуют меня, все больше подсмеиваются втихомолку, а иногда и в открытую. Я все боялась и боялась.

— Нет, еще, наверное, не родилось мужество у меня. Но я, кажет­ся, начинаю чувствовать у себя появление маленькой силы. — Светлана стала внимательно рассматривать своего смертельного врага.

— Это тоже нужно для победы! — подбодрила она себя, ведь преж­де Света отводила глаза в сторону от змеиного тела, даже одно только слово — змея — приводило ее в трусливый трепет. Света увидела сероватое тело, на спине маленькие темно-бурые пятна, расположен­ные продольными рядами. На шее змеи полосы сливались в рисунок, напоминающий корону.

— Королевская кобра! — вспомнила Света звучное и страшное имя змеи. — Неужели это она? — И тут же опять у нее что-то внутри оборвалось от страха. — За что мне такое испытание? — И снова она съежилась до маленького комочка. Светлана слышала чьи-то голоса, кто-то искал ее и подруг. Но ответить не решилась, боясь вспугнуть или раздразнить змею. И снова возник таинственный диалог.

— Сколько будет продолжаться наша зрительная дуэль?

— Кто первый не выдержит.

— А тогда?

— Победит сильнейший, как любят говорить спортсмены.

— У них есть еще выражение — победит дружба!

— Между вами не может быть никакой дружбы. — А согласие?

— Тоже нет.

— Значит, остается шекспировское «быть иди не быть»!

— Точнее звучит — жить или умереть!

— Тогда я буду бороться за жизнь!

— Попробуй, кажется, у тебя начинает появляться мужество.

— Нет, я прирожденная трусиха, просто очень хочу жить.

— Это чувство и называется мужеством, а ты думаешь, легко мне выжить среди трусливых людей, которые при виде моего упругого и скользящего тела хватаются за камни и норовят разбить мне голову? — Но человечество боится тебя, ты являешься символом смерти.

— Какая чепуха, ведь сами люди поместили змею на эмблему вра­чебной н целительной медицины.

— Значит, ты тоже боишься меня?

— Да, но больше — глупости в твоей голове — Почему?

— Если я шевельнусь, ты станешь истерически кричать и бросать в меня камни и ветви, а на помощь прибегут твои трусливые сородичи.

— Мои руки застряли в корнях, и я вишу над водяной бездной. — Хорошо, согласна на наше сосуществование, я тоже повисла над ревущей водой, которая вмиг расплющит мое тело, если сорвусь вниз.

— Почему, Светлана Ивановна, вы не показали мне недельный план вашей внеклассной работы? — с какой-то издевкой задавала завуч воп­рос и, облизывая губы, ждала ответ.

— План записан в рабочий журнал, а потом вы три дня пребывали на семинаре в гороно, — почтительно отвечала молодая учительница.

— Не слишком ли легкомысленный у вас наряд, Светлана Иванов­на, ведь вы — учительница, а не манекенщица?

— Это платье я пошила по рисунку из журнала «Семья и школа»,

— чуть покраснев, тихо говорила стройная и красивая преподаватель истории.

— Вчера вас видели в ресторане с пожилым мужчиной, не стыдно ли вам, Светлана Ивановна? Какой пример вы даете своим воспитан­никам! — завуч громко выговаривала в учительской побледневшей Светлане Ивановне.

— Это приезжал навестить меня мой папа, и мы пошли пообедать в ресторан, — растерянно оправдывалась классный руководитель 5 «б» класса.

— Да поставь ее на место, не то она тебе жизни не даст! — посове­товал молодому историку преподаватель физкультуры, толстый и лысый Никита Никитович.

— Потерпи, доченька, может, завуч отстанет и не будет тебя ку­сать? — высказал свое мнение старый, неряшливый, химик в синем халате с прожженными дырками от кислотных капель.

— Хорошо, — покорно соглашалась Светлана Ивановна...

И вот теперь, перед оскалом настоящей гадюки, «Ниточка» трезво оценила свою трусость и безволие в отношениях с Аллой Васильев­ной.

— Ну подожди, старая змея, попробуй только отчитай меня, как школьницу, я тебе все выскажу! — улыбнулась своему смелому реше­нию молодая учительница.

— Ты, я вижу, обрадовалась каким-то другим мыслям и уже со­всем забыла про страх? — вопросительно обратилось пресмыкающее­ся к «Ниточке».

— Конечно, ведь я уже сколько минут смотрю в глаза смерти, и страх оставляет меня.

— Горжусь своей первой и старательной ученицей!

— Не думала я, что когда-нибудь стану воспитанницей змеи.

— Не стыдись, ведь для людей змея не только олицетворение смер­ти, но и мудрости.

— Все равно, звучит как-то странно — воспитанница змеи!

— Хуже, если бы тебя назвали палачом.

— Ты что, их тоже воспитываешь?

— Смотрю, ты не прочь уколоть, да еще с издевочкой.

— Я не хотела тебя обидеть.

— На оскорбительные слова серчают только люди. Мы, змеи, осте­регаемся лишь ударов камней и палок, приносящих нам физические страдания и смерть, а моральные обиды выдумал для себя тщеслав­ный и трусливый человек.

— А-а-а...

— Кыш, проклятая! Уползай, пока цела! — В этом крике-приказе отливали стальные нотки, внезапно появившиеся в ее голосе. Возмож­но, долгое созерцание страшной змеи, ее желтых колючих глаз и гиб­кого стремительного тела, родило у Светланы сильное и прекрасное качество человеческого характера, называемое мужеством.

— Слушай, гадючка, тебе удобно на моем плече?

— Да, оно теплое к круглое.

— И долго ты будешь лежать на нем?

— Отдохну немного, ведь я сутки болталась на кореньях, после того, как вода размыла и погубила мою нору. Еще надо переварить мышь.

— А потом ты убьешь меня?

— Опять ты за старое, не трону я тебя, ведь сама воспитывала в тебе смелость и мужество.

— Тогда убирайся, мне противно твое присутствие на плече. — Не груби. Куда я денусь, кругом вода? — Ползи на дорогу и прячься под камнями.

— От кого?

— Меня идут спасать мужчины, а они не будут церемониться с тобой.

— Пожалуй, ты права — надо удирать, ведь змей боится весь человеческий род. Меня прикончат в один миг, и даже ты не защитишь. Светлана брезгливо ощутила, как ее шеи и уха касается холодное бронзовое тело змеи. И снова обжигающий страх опалил нутро Светланы, вызывая позывы рвоты. Но «Ниточка» не сдавалась.

— Шалишь, змея, все равно выдержу все твои смертоносные пытки.

— Я не собираюсь тебя мучить.

— Что — убьешь сразу?

— Нет, немного подумаю, я ведь не человек, который всегда опрометчиво хватается за камень и спешит разбить мне голову.

— Ты выберешься?

— Конечно, здесь ерунда: по твоей руке, потом по корням, а там уже и и отверстие в дороге. А дальше незаметно ускользну к скалам, где и найду нору.

— Прощай, гадючка! — даже с сожалением сказала Светлана.

— Держись, девушка, и ты победишь!

— Спасибо за урок мужества!

— Не стоит благодарности, это качество ты нашла у себя.

— Но только ты помогла родиться такому чувству, ведь я была закоренелая трусиха.

— Я чаще вызываю у людей страх и омерзение, чем положитель­ные эмоции.

— Возможно, это так, но наша встреча дала положительный ре­зультат.

— Тогда я рада, что среди людей у меня тоже будет защита! Я убираюсь, уже слышу близкий говор мужчин. — Змея скользнула по руке, по корням и выбралась на асфальт.

— Смотри, Ваня, медянка выползла на дорогу!

— Она не укусит? — спросил Жигров.

— Пресмыкающееся совсем не ядовито, — ответил Ткачев.

— Ребята, помогите мне! — крикнула Светлана спасателям.