Белалакая с подьема на Софруджу

Дорога

Примерно за час до отправления поезда приехал на вокзал, а там уже полно народа с блестящими глазами и большими рюкзаками. Еду я в рамках альпиниады «Днепр-Домбай 2005», всего нас таких красивых едет человек 50, поэтому был забронирован целый плацкартный вагон. Погрузка нас и нашего добра в этот вагон была достаточно интересным процессом, т.к. добра нашего было совсем немало, а поезд проходящий, и стоит недолго. Но мы проявили недюжинную шустрость, и в течение нескольких минут огромная куча рюкзаков и клетчатых сумок перекочевала в вагон. После того, как все баулы были идентифицированы и растасканы их владельцами по купе, стало скучно, а еще было жарко. И с тем и с другим мы боролись с помощью пива, но это не очень помогало. Даже пересечение границы не очень оживило, а вот сушеная рыба, купленная у торговок в Таганроге, с новой серией пива пошла на ура. Выходить из поезда нам предстояло в г. Невинномысск, куда мы прибыли около 2 часов ночи. Выгрузка оказалась еще забавней, чем погрузка, т.к. нас напугали, что поезд будет стоять 3 мин (в итоге он стоял минут 20).

Только ступив на кавказскую землю, я понял, что мой китайский налобный фонарик никуда не годится: во время разгрузки, когда все как полоумные носились по перрону с рюкзаками в руках, ему вдруг вздумалось соскочить с ленты опоясывающей мой лоб, упасть и развалится на части под ногами снующих туда-сюда чудаков, которые так и норовили раздавить это чудо китайской промышленности. Но я умудрился найти все части фонаря, правда, заработал он не сразу.

В Невинномысске нас уже ждали заказанные автобусы и группа разрядников, которые до этого были в Уллу-Тау и теперь присоединялись к нашим сборам. В багажных отделениях «Икаруса» места, естественно, не хватило, поэтому рюкзаки расположили в хвосте автобуса, заняв при этом несколько рядов задних сидений. Когда зашли в автобус, что бы наконец-то сесть, оказалось, что мест меньше, чем хотелось бы. Как-то все расселись, а я полез в конец автобуса: там, в одном углу рюкзаки были навалены не под потолок, а до уровня верха спинок сидений, где я с комфортом развалился и заснул. Сон мой длился недолго, он был прерван свалившимся мне на голову увесистым рюкзаком. На протяжении всей последующей поездки я боролся с падающими на меня рюкзаками. Выбираясь из-под очередного, я раскорячился в невообразимой позе и потянул ногу.

Но в этой поездке были и приятные моменты: когда начало рассветать я отодвинул пыльную занавеску и впервые увидел кавказские горы, правда, это были еще предгорья, но все равно я пялился в окно в волнующем ожидании того момента, когда я увижу горы. Дорога, по которой мы ехали, шла вдоль реки Теберда, и вот после очередного поворота этот момент настал – я увидел большие горы. Это были Софруджу, вся в снегу, и черный Зуб Софруджу, потом стала видна залитая восходящим солнцем Белалакая. Остальные пассажиры еще спали, удобно устроившись в креслах. Я опять прильнул к окну, пытаясь увидеть как можно больше и … На меня скатился абалаковский рюкзак, набитый, как мне показалось, свинцом.

Альплагерь Алибек

Автобус привез нас в Домбай, откуда нам предстояло пешком дойти до альплагеря Алибек. Погода была отличная, воздух был холодный, изо рта шел пар. Открывающийся вид и холод, после суток в душном замкнутом пространстве поезда и автобуса, вызывали ощущение какой-то нереальности. Несколько человек остались, чтобы погрузить рюкзаки на грузовик, а мы налегке пошли по дороге вверх в Алибек. Хотелось посмотреть природу, тем более идти было не далеко(5-6 км), поэтому я был рад этой прогулке, хотя болела потянутая нога, и это настораживало, но думать о плохом не хотелось. Когда дорога из леса выходила на открытые пространства и были видны устремленные к небу вершины, в счетчике кадров в моем «Зените» быстро менялись значения. Но я старался умерять свои порывы т.к. Макс, который уже был на Кавказе, говорил, что те, кто в первый раз попадают на Кавказ, в первый день убивают половину имеющейся пленки.

Альплегерь Алибек «порадовал» малым количеством мест под палатки и идущей на его территории стройкой, которая сопровождалась визгами «болгарок», треском перфораторов и рвущимися из магнитофонов рабочих звуками местной попсы с элементами национального колорита. Палатки нашего отделения мы поставил не в лесу, как все, а на поляне перед строящимся корпусом альплагеря (потом, когда пошел дождь, мы поняли что это ошибка - у нас не было возможности растянуть большой тент и мы жались под маленьким тентом от палатки). Пообедав, часть отделения, в том числе и я, вызвалась идти в Домбай за продуктами. Вечером стали свидетелями невиданного мною ранее явления: при абсолютно ясном небе, на котором не было ни одного облачка, шел дождь, несильный и не долго, но шел.

Турье озеро

На следующий день пошли всем скопом на Турье озеро для акклиматизации и занятий. Несмотря на то, что шли налегке (несли только снаряжение для занятий и перекус на обед) мне шлось как-то тяжелей, чем на равнине, хотя высота совсем небольшая. Когда уже подходили к Турьему Озеру, стало вообще тяжело, я отставал от основной группы, видимо сказалась хилость моего организма. Турье Озеро оказалось больше, чем я думал, а вода в нем теплей, но купаться я не захотел (о чем в последствии пожалел). Возле озера отряд разделился: третьеразрядники пошли сдавать зачет по спасработам, часть новичков пошли на скальные занятия, а наше отделение, во главе с инструктором Игорем Геннадьевичем Шпилевским, направилось вверх по снежнику на снежные занятия.

Сначала учились правильно ходить по снежным склонам вверх, траверсом и вниз, держать ледоруб на изготовке и изменять направление движения. Тут я получил первый урок: идя по снегу, я смотрел прямо под ноги, не утруждая себя наблюдением за тем, где я вообще иду, тем более мир я видел через запотевшие стекла сварочных очков. И вдруг моя правая нога провалилась до того места, где она встречалась с левой. Оказалось, что мой путь проходил слишком близко к большому камню, а возле него снег вытаял, и под тонкой корочкой фирна была пустота.

Потом пошли дальше, на более крутой склон, где отрабатывали самозадержание, переходя от простого к более сложному: на спине вниз ногами, на животе вниз головой и на конец на спине вниз головой. Завершили мы занятия осваиванием забавного приема, который назывался «спуск глиссером». Вдоволь накатавшись на всех частях своего тела, наша бравая команда отправилась в Алибек.

Вечером, пройдя медосмотр, мы приступили к «вечерней акклиматизации», т.е. распитию спиртных напитков, которые были принесены гонцами из Домбая. Начавшийся дождь загнал нас в самую большую палатку, где, вскоре, мы убедились, что эффект от употребления алкоголя в горах сильней, чем на равнине, поэтому наши вопли под гитару (песнями это назвать нельзя) продолжались до поздней ночи, перекрикивая звуки не стихающего дождя. Как мы узнали на следующий день, перекричать дождь у нас получилось – на нас инструктору жаловались жители близлежащих палаток.

Утром дождь продолжал идти, хотя и с меньшей силой, поэтому мы никуда не пошли, чему некоторые представители нашего отделения, в связи с бурной ночью, были рады (я к таковым не относился). После обеда решили устроить занятия по спасработам. Пока думали, где растянуть тент от дождя, вышло солнце. И мы, греясь под его лучами, таскали друг друга на спинах, вязали носилки разного типа, укладывали на них «пострадавшего» и носились с ним по поляне.

Трещины на алибекском леднике

Это я на ледовых занятиях запутался в самостраховке. На заднем плане Семенов-Баши в облаках.

Во второй половине дня были скальные занятия. Вечером, спешно сняв лагерь, побежали вниз в Алибек. За ужином кто-то сказал, что мы здесь всего 5 дней, но у всех было ощущение, того, что мы здесь недели две, потому что такое количество ярких впечатлений и пережитых эмоций не влезало в рамки столь короткого срока. Что же тогда нас ждало дальше, ведь это только начало. А ждала нас первая гора – Софруджу, вершина которой находится на высоте 3781м над уровнем моря.

Первый выход

После обеда следующего дня, хорошо выспавшись, отряд новичков, состоящий из трех отделений, отправился на Медвежьи ночевки. Спустившись из Алибека в Домбай, мы пошли вверх вдоль реки Аманауз. Когда мы прошли погранзаставу и еще немного по берегу грохочущей реки, тропа завела нас в лес, и тут пришлось пыхтеть, т.к. подъем был довольно крутой. Часа через полтора вышли из леса, и пошли вверх по снежнику в кулуар. Когда дошли до верха снежника, стало не очень понятно, куда идти: в описании было сказано, что, пройдя по снежнику нужно повернуть налево в Софруджинский кулуар, но слева кулуара не было, а кулуар, идущий прямо вверх выглядел не очень приветливо. Ситуация осложнялась тем, что из наших трех инструкторов тут ходила только одна, да и то будучи еще новичком. После консилиума нам была дана команда надеть каски и идти вверх.

Но перед тем как идти дальше, нужно было перелезть рантклюфт, что с большим рюкзаком было непросто. После того, как залез в щель между снегом и склоном, нужно из нее вылезти. Вот тут стало интересно: пролезть нужно было всего пару метров, но надежных опор не было (склон представлял собой смесь земли и камней разного размера), все сыпалось, к тому же было куда падать. Перелезли все благополучно, правда, потратили много времени. Дальше тоже сильно разогнаться не получилось. Некоторые участки кулуара из-за камнепадоопасности проходили по очереди, поэтому продвижение происходило медленно. Стало ясно, что это не тот кулуар, а еще стало темнеть. Времени для продолжительных раздумий не было, поэтому было решено искать более-менее ровную площадку для ночевки.

Поднялись немного на правый (орографически) склон ущелья на широкую косую полку, и послали разведчиков в разных направлениях. Но продолжительная разведка результата не принесла. Палатки тут ставить было нереально, поэтому выбирались участки максимально приближенные к горизонтали, на них стелились коврики и укладывались усталые тела новичков и их инструкторов. Я лежал на краю полки, и там где были мои ноги, склон резко становился круче и спадал до речки, поэтому, боясь повторить освоенный Шуриком в «Кавказкой пленнице» метод сплава, я не залез в спальник, а просто им укрылся. Несмотря на то, что я постоянно сползал вниз и просыпался, утро наступило быстро.

После завтрака приступили к спуску назад. Но спускаться - это не подниматься, поэтому на наиболее крутых местах пришлось дюльферять, а т.к. нас было больше тридцати человек, до снежника спускались очень долго. Макс провесил последнюю веревку до рантклюфта, и мы с ним первыми ступили на снежник. Мы спустились метров на сто ниже и сели на рюкзаки, ожидая остальных. На снегу постепенно начали появляться люди, которые перелезли рантклюфт. И тут что-то гулко ухнуло. Мы с Максом поняли, что это что-то обвалилось, не придав этому особого значения. Через пару минут дошедшие до нас ребята сказали, что большой кусок снежника, который снежным мостом висел над протекающей по дну кулуара речкой, обвалился вместе с парнем и девчонкой из нашего отделения и нашим инструктором. Сердце екнуло, но ребята успокоили, сказав, что инструктор сразу зарубился на краю и не упал вниз, девчонка упала не очень далеко и цела, парня завалило конкретно, но его уже откопали и с ним тоже вроде все нормально.

Немного позднее к нам подошел один из двух шедших с нами ветеранов (они давно не были в горах и теперь пошли с новичками), он сказал, что обвал произошел в тот момент, когда он вогнал клюв ледоруба в снег, вылезая из щели. Все, что было слева от линии разлома, включая трех человек, рухнуло вниз, а один из троих, парень, каким-то чудом сумел вывернуться из-под большой глыбы плотного снега, которая могла его прихлопнуть к скале. Второй наш ветеран сказал, что таких единичек, вернее, подходов к ним, с «холодными» и обвалами он не помнит.

Вскоре на снежнике показались непосредственные жертвы обвала, ими оказались Вадим и Маша из нашего отделения. Их рюкзаки еще долго не могли найти. После того, как были найдены рюкзаки, они направились к нам. Маша была без каски, но, как всегда, улыбалась. У Вадима были широко открыты глаза, разбит нос, одежда была мокрая, а в руках он держал свою каску. Он сказал, что без нормальной каски он больше никуда не поедет и, в подтверждение своих слов, протянул мне свою поломанную строительную каску. У Маши тоже была строительная каска, ее вообще не нашли. Кроме всего прочего Вадима заливало водой, и он чуть не захлебнулся, хорошо, что быстро откопали. Он решил, что теперь день рождения праздновать будет праздновать два раза в год.

Тур на Медвежьих ночевках

Малая Белллакая

Зуб Софруджу.Сзади северная вершина Софруджу

Я на вершине Софруджу.У моих ног деревянный «страж вершины» (не тот, что в каске).

На вершине я увидел летавшую невдалеке бабочку, что меня крайне удивило, я не думал, что такие хрупкие создания могут залетать так высоко, видимо и среди них есть любители забраться повыше. Мы провалялись на вершине около часа и потопали вниз. К этому времени снег окончательно раскис, на кошки ужасно налипало, а обивание снега ледорубом помогало ровно на один шаг. Когда начали спуск к перевалу, пришлось передвигаться по перилам и с попеременной страховкой т.к. поскользнуться тут было нетрудно, а, совсем рядом, трещины, падать куда совсем не хотелось. Вскоре я кошки снял, и идти стало легче. После перевала побежали быстрее. Возле верхних ночевок нас уже ждали разрядники - нам предстояло пройти обряд посвящения в альпинисты. После того, как над нами немного поиздевались, и была произнесена торжественная клятва на верность альпинизму, мы побежали к своим палаткам.

Флора и фауна Медвежей поляны

К нашему отделению присоединился еще один инструктор - Ломыга Валерий Васильевич. Мы поделились пополам: одна часть должна была идти с Геннадьичем на Зуб Софруджу, а другая, в которой был я, на Малую Белалакаю с Василичем. Но эти планам не суждено было сбыться - пошел дождь. Дождь шел весь следующий день, и не было похоже, что погода улучшится, но, надеясь на лучшее, мы, все-таки, собрали рюкзаки для восхождения, а дежурные завели будильник на ранний час. Утром погода была такая же, дождь то прекращался, то начинался снова. Спать уже всем надоело, стало нудно и хотелось каких-нибудь действий. Хотели перенести лагерь выше, но усилившийся дождь разогнал нас обратно по палаткам.

Утром, несмотря на непонятную погоду, мы все-таки вышли. Через полчаса начался сильный дождь, правда, быстро закончился, поэтому мы пошли дальше. Когда вышли на ледник, опять стало капать. Вторая половина нашего отделения во главе с Геннадичем виднелась на противоположной стороне ледника, под Зубом Софруджу. Когда пересекли бергшрунд и вышли на небольшую площадку на северо-восточном ребре М. Белалакаи мы посовещались и решили, несмотря на погоду, идти на гору, а идти нужно было быстро, потому что уже было около полудня. Путь к вершине шел по ребру, скалы были простые, и после одной веревки перил мы пошли одновременно со страховкой за выступы.

Погода стала улучшаться – в небе показались просветы. До вершины дошли быстро, сняли записку, оставили свою, съели шоколадку и пошли вниз в направлении противоположном тому, откуда пришли. Немного спустившись, пошли по гребню, обходя жандармы, и через два часа вышли на ледник. Пытаясь разглядеть в разрывах тумана путь к Софруджинскому перевалу, мы побежали вниз. Перейдя перевал, пошли по знакомой тропе, которую натоптали во время восхождения на Софруджу.

Когда прошли ледник, мы увидели четыре точки на самом верху снежного гребня Зуба. Это были наши, т.к. в тот день больше никто на Зуб не выходил. Нас мучил вопрос, почему они до сих пор так высоко. Было понятно, что до темноты они не успеют спуститься. Вдруг пошел очень сильный дождь с градом, все опять намокло и стало холодно. Дождь вскоре закончился, и мы попытались выйти на связь с Геннадичем, это опять не получилось (до этого пытались связаться на перевале). На верхних ночевках стоявшие там наши разрядники напоили нас горячим чаем. Они сочувствовали нам, совершившим восхождение в такую паршивую погоду, но когда мы рассказали, где мы видели группу Шпилевского, им стало ясно, что сочувствовать надо не нам.

По дороге в наш лагерь и уже там меня преследовала одна мысль: «почему мы видели только четыре точки, тогда как их должно быть шесть?!» Весь вечер мы безуспешно пытались связаться с ними. Для связи мы использовали обычные мобильные телефоны GSM стандарта и карты местного оператора, т.к. на прямой видимости была базовая станция, стоящая в Домбае и до этого сложностей со связью не было. Уже поздно вечером Василич связался с базовым лагерем в Алибеке, и узнал, что ребятам удалось связаться с лагерем. То, что я услышал, меня оглушило, сообщение из Алибека гласило: «двое побились, нужна помощь». От нас толку было мало, поэтому Василич пошел к разрядникам в верхний лагерь, что бы послать на гору спас-отряд. В тот вечер, несмотря на усталость, я долго не мог заснуть, в голове все время крутились четыре слова: «двое побились, нужна помощь» и всплывала картина склона с ЧЕТЫРМЯ точками на нем.

Когда я проснулся утром и вылез из палатки, ребят с Зуба не было, а по лагерю бродили с грустными лицами мои товарищи по вчерашнему восхождению. Через какое-то время я увидел четыре человека, которые спускались по тропе. И я, спотыкаясь, побежал навстречу. Среди спускавшихся не было нашего скалолаза Шурика и Геннадича. Ребята сказали, что они сильно побились, но передвигаться могут сами и кости вроде целы. Пострадавшие остались отдыхать в верхнем лагере.

Из рассказа ребят стало понятно, что когда мы видели четыре точки на склоне, аварии еще не было, просто двое находились вне зоны нашей видимости. Это случилось немного позже, когда они начали спускаться по крутому (50 - 55%) снежному склону. Шурик и Шпилевский были в одной связке. Шпилевский, будучи внизу, принимал Шурика, страхуя его через ледоруб. Шурик сорвался, ледоруб не выдержал рывок - связка полетела вниз. Они упали на какие-то камни. Их спасло то, что они пролетели с разных сторон большого камня и веревка, зацепившись за него, не дала им кувыркаться по камням дальше. Геннадич пролетел дальше, и некоторое время был без сознания.

Несмотря на травмы, пострадавшие нашли в себе силы самостоятельно передвигаться. Ребята их разгрузили, перевязали связки и продолжили спуск. Вышедший на помощь спасотряд в темноте долго не мог найти группу. Ориентируясь на крики и свет фонариков, уже в самом конце снежного склона, возле пологой части ледника, спасатели встретились с пострадавшей группой. После того, как ребят накормили и отогрели, спуск был продолжен и к утру пришли в верхний лагерь.

Из Алибека пришли ребята, что бы помочь спустится пострадавшим. Они пошли в верхний лагерь и вскоре вернулись с Шуриком и Шпилевским. Генадьич был сильно побит, взгляд отсутствующий, Шурик пострадал меньше. Впоследствии Шурик говорил, что благодаря тому, что на обоих были хорошие каски, их головы остались целы. Это укрепило мое желание не откладывать больше с приобретением нормальной каски. Отряд с пострадавшими отправился вниз в Домбай, оттуда их повезли в больницу. Медосмотр показал, что кости целы, подозрения на сотрясение мозга не подтвердилось и пострадавшие были доставлены в Алибек, где и находились до конца выезда.

Мы остались в лагере, и вниз пока идти не собирались, тем более что половина отделения не спала ночью. Но во второй половине дня поступило распоряжение из базового лагеря идти в Алибек, и мы начали собираться. Лагерь снимали долго, и вышли только после 16,00. Когда надел на плечи рюкзак, я понял, что перестарался, принимая днем солнечны ванны, в общем, спускаться не хотелось. К тому же опять пошел дождик. Спускаться быстро не получилось т.к. у нас был рюкзак Геннадьича и мы транспортировали его по «челночной» схеме. Когда пришли в Домбай, решили опробовать другую схему транспортировки: под петли по бокам рюкзака засунули лыжные палки и вчетвером несли это подобие носилок. Но такой способ нам быстро надоел, и мы вернулись к челночной схеме. В Алибек пришли уже ночью, когда все спали.

Следующий день был днем заслуженного отдыха. Кроме отдыха было еще одно важное событие – разбор восхождений. Руководил этим процессом Александр Михайлович Зайдлер (“снежный барс”, между прочим). Сначала обговорили наше восхождение на М. Белалакаю, а потом приступили к длительному разбору аварийного восхождения на Зуб Софруджу. После разбора я еще долго думал о таких понятиях как “тактика восхождения” и “страховка”. Запомнились слова А.М. Зайдлера о том, что на все свои действия на горе нужно смотреть через призму: “а если вдруг…”, но при этом не забывать, что восхождение должно доставлять удовольствие.

Ближе к вечеру оказалось, что Васильич во время вчерашнего спуска перегрузился и заболел, поэтому планируемый на завтра выход отменяется. Это меня очень расстроило, т.к. до отъезда осталось всего пять дней. В Алибеке была кафешка, и мы решили, что этот грустный вечер будет подходящим для посещения сего заведения. Был заказан шашлык из баранины, которая еще утром тихо блеяла в загородке возле кафе, и пиво. Шашлык мне понравился, а вот пиво не очень.

Весь следующий день предавались безделью, вечером Васильевич сказал, что завтра все-таки выходим. Идти мы собирались на Птышские ночевки, а оттуда - 2А и 2Б на Малый Домбай. Чтобы попасть на Птышские ночевки, нужно, выйдя из Домбая идти по дороге мимо канатки, дальше через лес до Русской поляны, пересечь ее, возле Чучхурских водопадов повернуть на юг и идти по тропе вдоль реки Птыш.

Второй выход

Силы у всех были уже не те, что в начале выезда, и Василич еще не совсем отошел от болезни, поэтому мы наняли в Алибеке машину, и на ней доехали до Домбая. Там, после продолжительных поисков, нашли еще один “уазик”, который доставил нас в конец Русской поляны. Выйдя из машины, мы почапали по тропе, прорезавшей высокую траву. Шел небольшой дождик, потому трава была мокрая, штаны быстро намокли, а вот ботинки оставались внутри сухими. Мои ботинки на протяжении всего выезда все время меня радовали. Это была модель Makalu от LaSportiva. Когда я их покупал, меня сильно смущала цена, но уже после первого восхождения этот вопрос меня уже не волновал. У большинства моих напарников от многочасовой ходьбы по раскисшему снегу промокли ботинки, мои же остались сухими. Кроме того, они хорошо подходили и нигде не давили и не натирали, подошва обеспечивала отличное трение со скалой, а благодаря внушительным рантам кошки на них сидели намертво.

Водопадики по дороге к Птышским ночевкам.

Когда пришли на Птышские ночевки, обнаружили там лагерь наших разрядников. Переговорив с ними, мы продолжили наш путь. Идти нам нужно было круто вверх, по лугам, до морены Западно-Домбайского ледника. Подниматься мне было совсем тяжело, видимо давала о себе знать накопившаяся усталость. Примерно через полтора часа я, наконец, долез до места ночевки. Это были несколько расположенных рядом с речкой площадок под палатки, которые были расчищены среди камней. По нашим подсчетам высота этого места была около 3000м. В отличие от Медвежьих ночевок растительность здесь отсутствовала, а снующие везде туры были намного больше и рогатей тех, за которыми мы там гонялись, но тратить на этих пленку уже не хотелось. При подъеме я так устал, что когда ставили палатки и обустраивали лагерь, я еле волочил ноги. Но, несмотря на усталость, я смог оценить красоту природы, окружавшей наш лагерь. Напротив, на противоположной стороне ущелья к небу устремлялись стены массива Джугутурлючат, левей него высился Птыш, справа в закатной дымке терялись какие-то неизвестные мне вершины, на крутых склонах возле лагеря, устраивая камнепады, носились туры, а над пиком Митникова висел тоненький молодой месяц.

Утро, как всегда, наступило быстро - не успел я застегнуть спальник, как услышал толчки будящего меня дежурного. Снаружи оказалось холодней, чем было перед другими восхождениями. С трудом затолкав в себя быстро остывшую кашу, я собрал снаряжение и сел в тамбуре палатки. Пока остальные собирались, я сидел и думал о том, почему некоторые представители Homo Sapiens лезут в горы, и на ум почему-то приходили только диагнозы из психиатрии. Услышав, что все собрались, я вздохнул и, с трудом передвигая измученные нижние конечности, побрел вслед за остальными.

Птыш утром

Мы на вершине Малого Домбая

Джугутурлючат, пик Митникова и Аманауз

Эльбрус

По гряде и осыпям дошли до Домбайского седла. Теперь нам предстояло преодолеть жандарм «петух». Василичу, видимо, показалось, что вариант преодоления «петуха» в лоб будет наиболее приемлем, поэтому, подойдя к нему справа, он полез по желобу наверх, вешать перила.

Северное ребро Домбай-Ульгена. Снято с жандарма «петух».

Поднявшись на вершину жандарма, нужно было идти немного по эго верху, а потом спустится вниз и пройти по полочке до перемычки. Передвигался я медленно, потому что, помня о камнепаде, прежде чем нагрузить опору, я тщательно проверял ее надежность, да и местами было страшно, хотя лазание было элементарное. Медленно лез не только я, поэтому на преодоление жандарма ушло много времени.

Вдруг налетели тучи, началась гроза, пошел сильный дождь с градом. Лезть дальше было нельзя, поэтому мы поднялись на одну веревку от перемычки до небольшой ровной площадки. Там, плотно прижавшись друг к другу, стали укрываться целлофаном. Закон подлости был как всегда в силе – Вадим забыл большой кусок полиэтиленовой пленки, который носил на все предыдущие восхождения (естественно тогда в нем надобности не было), поэтому укрыться смогли не все. Без крыши осталась Света, т.к. у нее был непромокаемый плащ, и я т.к. у меня была штормовая куртка с мембранной тканью. Я сел на рюкзак, кое-как натянул на колени низ куртки, а на плечи положил сидушку, чтобы меньше мокла спина. Было холодно. Потом стало очень холодно. Сидели мы долго, но сколько - сказать не могу. Я очень сильно дрожал и впервые по настоящему стучал зубами, при этом прерывисто завывая. Василич стал спрашивать как у кого дела, и я сказал, что сильно замерз. Тогда он, произведя какие-то рокировки и плотней всех усадив, нашел мне место под целлофаном.

Под пленкой было теплей, но дрожь я никак не мог унять. Теперь я сидел рядом с Вадимом, и он вдруг, смеясь, сказал, что у него сегодня день рождения. Мы давно потерялись в днях недели и датах, поэтому забыли об этом, да и он сам, по-моему, понял это только что. Я громко сообщил всем об этом знаменательном событии. И все начали скандировать: «С днем рождения, с днем рождения…». Наверно со стороны это забавно смотрелось: среди мокрых скал шевелился засыпанный снегом большой кусок полиэтилена, из-под которого доносились крики «с днем рождения…».

Только Василич, у которого было свое мнение по поводу этого праздника, недовольно ворчал, что, поскольку именинник никакого отношения к своему появлению на свет не имеет, то и поздравлять нужно не его, а его родителей. Вскоре после этого неординарного поздравления дождь прекратился, и мы вылезли из своего хлипкого укрытия. По-прежнему было холодно, и многие начали приседать, чтобы согреться. Я тоже попробовал, но это слабо помогало. Впереди была самая сложная часть маршрута, а скалы были мокрые. Но дувший ветерок быстро высушивал скалы, и мы полезли дальше.

В 19.00 последний участник поднялся на вершину. Оставив записку, мы побежали вниз по уже знакомой дороге, спуск проходил по вчерашнему маршруту 2А. К этому времени тучи развеялись и светило солнце, но с юга быстро приближалась новая черная грозовая туча. Она пришла к нам быстрей, чем хотелось. Видимость пропала и начал моросить дождик.

Я представлял собой отличный громоотвод: над моей головой торчал штычком вверх длиннющий ледоруб, прикрепленный к моему рюкзаку. Когда ледоруб стал жужжать, я решил не испытывать судьбу и засунул его между спиной и рюкзаком штычком вниз. Во время спуска я для чего-то нагнулся, и мой ледоруб стал торчать сзади. Стоявший рядом со мной Макс сказал, чтобы я выпрямился т.к. у меня жужжит ледоруб, но я, не понимая, чего от меня хотят, продолжал оставаться в том же положении. Через секунду я боковым зрением увидел за спиной яркую вспышку и услышал Макса, который громко и не стесняясь в выражениях, объяснял, как я был не прав. Оказалось, произошел разряд, и его шарахнуло.

Мы старались спускаться как можно быстрее, но выше головы не прыгнешь, поэтому ночь нас догнала, когда мы были в паре веревок от сыпухи, по которой можно идти не связываясь. И тогда Василич заявил, что дальше не идем и ночуем здесь. Это заявление вызвало недовольство в группе. Конечно, в темноте и тумане на осыпи будет очень сложно найти дорогу, но местами для обозначения пути были сложены турики, да и вообще до лагеря было около двух часов ходу, правда, если знать, куда идти. Миша начал спорить с Василичем, пытаясь доказать, что нужно идти, но Василич был категоричен. Тогда я тоже думал, что он не прав, а сейчас думаю, что раз все закончилось хорошо, все живы и здоровы, значит, это было верное решение.

Но тогда меня сильно беспокоило то, что у меня, после того как мы пересиживали дождь, заболело горло. Понимая, что оно не могло так быстро заболеть из-за того, что я тогда очень сильно замерз, я связывал заболевание с тем, что вчера сразу после спуска с горы я нахлебался воды из речки.

Место для ночевки было достаточно удачное: довольно большая ровная площадка, а в углу в скале была вместительная ниша. Мы одели на себя всю, имевшуюся одежду, на дно ниши постелили веревки, положили рюкзаки и забились туда как шпроты в банку. Но шпроты обычно в масле, а мы были в воде. Над нами был потолок ниши, из трещин которого постоянно капала вода, т.к. почти всю ночь шел небольшой дождь, да и снизу тоже текла вода. Мои ноги, в связи со значительной длиной, торчали за пределами укрытия и мокли под дождем. Из-за неудобной позы и отсутствия движения все затекало, и от этого было еще холодней. Макс вообще замерзал, и Рома отдал ему свой свитер – есть еще хорошие люди. Мне тоже было холодно, но терпимо. Время остановилось, и казалось, что утро никогда не наступит. Но, когда я начал совсем замерзать, начало сереть и наступило утро.

Мы начали готовиться к дальнейшему спуску. Дождь уже не шел, но было ужасно холодно. Когда я увидел, как Василич выжимает из своего свитера воду, я понял, что еще с комфортом провел ночь. Спустившись до осыпи, мы развязались и побрели вниз. В конце осыпи у кулуара встретили идущего нам навстречу Женю. Он на гору не пошел и остался в лагере, а вот его девушка Света пошла. Женя ужасно волновался из-за нашего невозвращения. Он всю ночь светил фонариком, чтобы мы в темноте смогли найти лагерь.

Когда пришли в лагерь, мы наконец-то поели и решили пару часов поспать, а потом спускаться в Алибек. Я долго не мог заснуть, и два часа отведенные на отдых быстро прошли - мы начали собираться. Горло совсем разболелось, я не мог есть, поднялась температура, и меня морозило. Кроме того, при ходьбе сильно болели колени. Они вообще у меня слабые, и я на спусках всегда заматывал их эластичным бинтом. Но сейчас бинт уже не помогал, видимо, я окончательно раздолбал суставы, поэтому предстоящий пуск не вселял оптимизма. Я принял парацетамол и раздал часть груза ребятам (спасибо им за помощь, особенно Свете). Наконец, когда последний рюкзак был собран, мы пошли вниз. Благодаря помощи друзей рюкзак был не тяжелый, и я не сильно тормозил группу, а когда спустились до Птышских ночевок, тропа пошла по ровному, колени не нагружались, и стало легче. Шли мы быстро и вскоре пришли в Домбай. Когда зашли в поселок, опять пошел дождь. Мы нашли «уазик» и на нем доехали до Алибека.

Наш приезд вызвал в лагере оживление, мы были последней группой вернувшейся с восхождения, кроме того, все знали о нашей холодной. Несмотря на сильный дождь, многие вышли нас встречать, предлагая помощь в переноске рюкзаков и горячий чай. Сильно болело горло, я пошел спать. Мне не верилось, что, несмотря на все трудности и неудачи, я все-таки выполнил норматив для присвоения третьего разряда.

Утром мы всем отделением носились по поляне, на которой стоял наш лагерь, лихорадочно трамбуя в рюкзаки и сумки свое добро, т.к. в 9.00 нужно было уезжать. Остальные вернулись с выходов в Алибек раньше нас и уже упаковали основной груз. Еле успев собраться, мы погрузились в машины и поехали в Домбай. Там последний раз взглянув на вершины гор, мы перегрузились в автобусы, которые увезли нас прочь от места, где мы 19 дней жили жизнью, наполненной ярчайшими впечатлениями и эмоциями, которые никогда не получишь в городе.