22 августа 2004. Выход к ночевкам на леднике Звездочка

После завтрака, заправив термоса чаем, мы вышли на подход к ночевкам под пик Победы. Ночевки находятся на леднике Звездочка под ледопадом. Все группы стараются пройти ледопад утром. Это быстрее и безопаснее. Быстрее потому, что при подходе первыми к провешенным на ледопаде веревкам тебя никто не будет тормозить. А если на этом участке пересекается несколько групп, то неизбежно возникновение «паровоза». С одной стороны, на ожидание уходит время, которое можно было бы потратить на набор высоты, а с другой стороны, нет никакого желания находиться дольше, чем это объективно нужно в царстве нависающих над головой глыб льда.

Вид на Победу (7439 м) с ледопада

Еще в Москве, обсуждая наши планы выезда на Тянь-Шань, мы планировали, что вчетвером пойдем на Хан-Тенгри. Эти четверо – это Дмитрий Москалев, Бидзина Гуджабидзе, Слава Пашков и я, Александр Чесноков. Но, как говорится, по ходу пьесы возникли изменения. Так Слава Пашков после первого акклиматизационного выхода на Хан-Тенгри достаточно неожиданно уехал по делам в Москву. И мы с Димой даже не успели с ним пересечься перед его отъездом, так как вернулись в Базовый Лагерь (БЛ) спустя день после отъезда Славы. Что касается моих планов идти на Победу, то об этом я даже боялся говорить самому себе и в прогнозах был очень осторожен. Если честно, то в моем представлении пик Победы – это было что-то недоступное. В голове всплывали книжные штампы: «самый северный семитысячник…», «самый длинный гребень на высоте семь километров…». В общем, самый, самый, самый… Я уже не говорю о различных трагических историях, которые были мной прочитаны в книгах, журналах, интернете и услышаны из уст непосредственных свидетелей таких событий. По правде говоря, я даже не мог себе представить, что когда-нибудь я буду размышлять о попытке восхождения на эту Гору. Я даже не пытался поставить себя рядом с такими незаурядными альпинистами, которые мечтали об этой горе и шли к ней, воплощая свою мечту. Вы только вслушайтесь в эти имена: Леонид Гутман, Виталий Абалаков, Михаил Хергиани… Это история нашей страны, история открытий, история восхождений. Но так получилось, что в этом году и меня посетила мысль о Победе. Часто бывает, что череда забот и каких-то неотложных дел не дают задуматься, оглядеться по сторонам. Так день за днем, в заботах, проходит жизнь. Иногда мы идем вместе с ней, а иногда она идет без нас, а мы лишь остаемся зрителями. Со временем кто-то мудреет, а кто-то просто тихо стареет. И хорошо, если вокруг тебя есть друзья, которые толкают тебя в бок и говорят: «Проснись!»

Вот так и я, внезапно проснувшись и стряхнув остатки сна, оказался на леднике Южный Иныльчек. Восхождение на Хан-Тенгри вдвоем с Дмитрием Москалевым придало мне сил и уверенности в себе. Еще в Москве я спросил у Димы, как бы он отнесся к тому, если при условии моего успешного восхождения на Хан-Тенгри у меня останутся силы и желание идти на Победу. Не будет ли он против моего участия в восхождении? Такие вопросы отнюдь не праздность. В горах навязываться и набиваться в напарники не принято. В горы ходят вместе только по доброй воле. Это и понятно. У всех разный темп, разный запас сил и выносливости, да и разные характеры, наконец. Собираясь с кем-либо на гору, ты должен отдавать себе отчет в том, что если по каким-либо причинам один из вас не сможет идти дальше вверх, то вниз придется спускаться всем вместе. Безусловно, Двое на горе – это больше чем Один, но и ответственности вдвое больше. Вот потому, услышав ответ Дмитрия, что он не только не против, а рад ходить в горы с друзьями, я испытал огромную радость и облегчение. Димин ответ окрылил меня, и мечта о Победе уже не казалась совсем несбыточной.

Во время подготовки в БЛ для выхода на Победу выяснилось, что Виталий из команды Миши Михайлова тоже собирается на Победу. Так что теперь мы пойдем на гору вчетвером: Дима, Бидзина, Виталий и я. Это хорошая новость и хороший расклад.

Виталий уже много лет подряд работает с Мишей Михайловым в лагере на леднике Южный Иныльчек. С Мишей он совершил массу стенных восхождений. Среди них были и зимние стенные восхождения и даже стенные «восхождения выходного дня». Звучит, конечно, смешно, «восхождение выходного дня», но так оно и было, когда команда в пятницу после работы выезжала из Бишкека под стену пика Свободной Кореи (4740 м), два дня работала на стене, обрабатывая маршрут, ночуя под стеной или на стене, на платформе, а вечером в воскресенье возвращалась обратно в Бишкек. Пик находится в ущелье Ала-Арча в 40 км от города. Перепад стены 800 метров, по северной стене проложено 7 шестёрок и 8 пятёрок. Так вот, с присоединением к нам Виталия, наша группа серьезно усиливалась. Так получилось, что из-за повседневных забот по обслуживанию лагеря на леднике, Виталий за эти годы так и не выбрался, чтобы сходить на Победу.

В этом году ему пришлось поучаствовать в спасах (спасательные работы) на Победе. Там на спуске с Важи Пшавелы сорвался альпинист из Турции. Осматривая маршрут для поиска сорвавшегося восходителя, Виталий вместе со спасателями поднимался на п. Важи Пшавелы (6918 м). Поэтому маршрут подъема Виталий знал, и также он знал, где в этом году провешен проход через ледопад и даже оставил заброску в пещере на 5800. В отличие от Хан-Тенгри, где выкопано уже много пещер, на Победе в этом году вырыта только одна, но достаточно просторная пещера. Она служит приютом для всех восходителей. И каждая группа в ней оставляет что-нибудь из продуктов. В этой пещере от времени уже слегка прогнулась вниз часть свода и сквозь снежный потолок просвечивает дневной свет. Но все эти подробности мы увидим несколько позже…

А сейчас мы вышли из лагеря Миши Михайлова, прошли по территории лагеря Славы Мирошкина и стали двигаться по морене в сторону лагеря Данилы Ивановича, который располагался на стрелке ледника Ю. Иныльчек и Звездочка.

В этот день не только наша группа вышла на подход, но и два Сергея из Киргизии. Они не планировали восхождение на Победу, а хотели подняться лишь на пик Важи Пшавелы, от которого на высоте 7000 м идет к п. Победы 4-х километровый гребень. Их планам не суждено было сбыться. Но, как оказалось впоследствии, изменение их планов помогло нам на спуске с горы. Два Сергея вышли на подход перед нами. Спустя некоторое время мы двинулись следом за ними. На полпути к лагерю Данилы Ивановича Бидзина вдруг вспомнил, что забыл в нашем БЛ свой фотоаппарат. Бидзина бросил рюкзак у тропы и чуть ли не бегом отправился обратно в лагерь. Фотоаппарат на горе – вещь важная. Как без него сделать фотографию на вершине с развернутыми флагами спонсоров? Наш Дима перед выходом долго и задумчиво взвешивал на руке свой зеркальный килограммовый Canon и все-таки взял его с собой. Так что фототехникой мы вооружены на все «100».

Ну, вот и лагерь Данилы Ивановича. По сравнению с нашим первым визитом в этот лагерь в день заброски 4 августа сейчас он выглядел несколько пустынно, да и сам Данила Иванович улетел на вертолете вниз по делам на «Большую Землю». Что ж, не очень длинный сезон на Тянь-Шане, и он уже перевалил за экватор. Многие уже выполнили свои планы, реализовали амбиции и разъехались по домам. От вида лагеря повеяло грустью. Но перед нами стоит большая цель, и нам грустить некогда.

Виталий на «четвертой передаче» проходит через лагерь Данилы Ивановича и уходит левее на боковую морену ледника Звездочка. Мы с Димой попеременно переключаемся между «второй и третьей» передачами и постепенно отстаем от Виталия. Боковая морена вполне пригодна для подхода. Местами набита тропа, и кое-где встречаются турики. В среднем подход до ночевок под п. Победы занимает 4-6 часов. Я настроился на 6 часов работы, и спешить не собирался. Идя по морене, вот уже в который раз глазами «ощупываю» Победу. Вот она вся перед тобой. Перевал Дикий (5200 м), влево уходит снежный склон, и где-то там на нем на 5800 должна быть пещера. Выше снежного склона начинается первый мраморный или скальный пояс. За ним опять снежный склон, на котором на 6100 должны быть площадки для ночевки. Затем второй скальный пояс, а потом и третий, за которым начинается подъем на Важу Пшавелу (6918 м). А вот и он, длинный, длинный гребень, идущий от Важи Пшавелы влево к массиву Победы. Просматривая гору вновь и вновь, пытаюсь мысленно представить, как все это выглядит реально на самом деле, а не с расстояния нескольких километров.

Так, глазея по сторонам и размышляя о наших планах, мы и бредем по морене. Впереди видны Сереги. Они уже почти дошли до места, где нужно переходить с боковой морены на ледник, чтобы уже дальше по леднику двигаться к ночевкам. Виталий уже почти догнал Серег, а нас с Димой сзади догоняет Бидзина. Через некоторое время мы все вместе собираемся у края морены перед переходом на ледник. Перекусываем, пьем чай. Сереги к своему выходу подошли очень обстоятельно. И сырок порезали и колбаску…

Пока отдыхали, я занялся ремонтом своих (а точнее взятых у Димы) высотных ботинок One Sport. Эта была одна из Диминых предыдущих пар ботинок, которую он мне дал на этот выезд. Как оказалось впоследствии, эти ботинки выдержали все испытания и морозом и рельефом. Вот только сейчас один из них запросил «каши». Еще в БЛ я пытался приклеить носок подошвы клеем «Момент». Похоже, что клей был уроженцем из Китая и подозрительно напоминал обычный резиновый клей. Моя попытка не увенчалась успехом, несмотря на обезжиривание подошвы с помощью бензина и зачистку поверхности шкуркой. На счастье я взял с собой из БЛ пять саморезов, которые помог мне найти Виталий в своем инструментальном хозяйстве. И вот сейчас, с поистине животным наслаждением, я вкрутил все пять саморезов в подошву, как говорится, по самые не балуйся…

Ледник Звездочка

Путь по леднику постепенно перестал быть удобным для движения. Увалы уже не были покрыты камнями, а стали просто ледяными. Между ними появились трещины, ледовые ручьи и даже целые озера. Теперь, чтобы продвинуться вперед по курсу на 100 метров, приходилось петлять между ручьями и озерами и закладывать по ледовым буеракам немыслимые серпантины длиною метров по 300.

Прямо по курсу на очередном увале показалась фигура сидящего человека. На Виталия издалека не похож. Если это Серега, то почему один? От вида неподвижно сидящего на леднике человека становится как-то не по себе. Подходим ближе. Ба, да это Слава Мирошкин! Что же он тут делает? Мы приветствуем друг друга и спрашиваем Славу:

- Ты что тут сидишь? Все нормально?
- Да вот отдыхаю и клиентов выгуливаю, и он махнул рукой в сторону Победы.

Следим за рукой и видим, как человек пятнадцать идет нам навстречу.

- Я вот как раз для вас тропу почти до ночевок протоптал с их помощью…

Как приятно на леднике встретить хорошего человека, да еще узнать, что есть уже набитая тропа. Теперь уже не придется хаотично бродить по леднику и тыкаться между увалами, теперь можно идти «осмысленно» по уже проложенному пути.

Так двигаясь по леднику вверх, мы постепенно пересекли его слева направо. И уже незадолго до ночевок вышли на набитую в снегу тропу, на которой время от времени попадались вешки. Примерно к 18.00 мы подошли к ночевкам, где на закрытом леднике на ровной снежной площадке уже стояла палатка двух Сергеев. От БЛ до ночевок мы двигались около 6 часов. Ледник в районе ночевок напоминал плитку шоколада, присыпанную снегом, где роль границ между дольками шоколада выполняли ледовые трещины. Размер каждой дольки был примерно 20 на 30 метров. Смешно, но это как раз составляет 6 соток – стандартный размер дачного участка в советские доперестроечные времена…

Мы поставили свою палатку рядом с палаткой Серег. В эту ночь Сереги гостеприимно приютили в своей палатке нашего Виталика, а мы с Димой и Бидзиной ночевали втроем. Если честно, то я с трудом смог представить, куда в эту палатку можно положить четвертого взрослого мужика. Было не понятно, как во время примерки этой палатки в БЛ мы поместились в ней вчетвером…

Около 9 вечера, когда мы уже лежали в спальниках после ужина и чая в предвкушении сладких снов, на улице раздались шаги, и чей-то голос спросил:

- Эй, мужики, у вас тут есть местечко для палатки?

Оказалось, что сюда на ночевки подошел Андрей из Новосибирска (или, как теперь говорят, из Новосиба), который жил в лагере у Славы Мирошкина. До этого я его видел пару раз, и близко знаком с ним не был. Выяснилось, что Андрей тоже собирался на Победу, но не найдя себе компанию, пошел один со своей палаткой, бензиновой кухней и продуктами. Так нас стало пятеро на леднике. Но то, что на Победу мы пойдем теперь впятером, в тот вечер мы еще не знали.

23 августа 2004. Выход к ночевкам на 4800

Проснуться рано и быть на ледопаде в 4.30 утра, как это сделал Апи Гигани, нам не удалось. Во время утренней связи в 6.30 мы еще были в лагере, и Миша Михайлов нам настоятельно рекомендовал не засиживаться, а по холодку проходить ледопад. Около 7.30 мы вышли из лагеря, связавшись вчетвером одной веревкой. Путь вперед лежал по закрытому леднику. Вечерний гость Андрей вышел вслед за нами. На наше предложение вщелкнуться в нашу веревку он ответил отказом, и мы двинулись вперед несколько странной процессией: впереди связка из четырех человек, а сзади Андрей как бы сам по себе.

Вид на л. Звездочка из-под ледопада. Тропа между кратеров

В ожидании очереди под ледопадом

Ну вот, наконец, подбадриваемый снизу криками нашего Андрея, второй из связки начал движение по перилам вверх. Из четырех веревок перил, провешенных на ледопаде, начало первой веревки было самым трудным и неприятным. Если подниматься по перилам прямо вверх «в лоб», то пришлось бы преодолевать нависающую ледовую стенку. Она нависала так сильно, что на скальной полке в нише за свисающими с края ледовой стенки огромными сосульками при желании можно было бы поставить палатку. А вот если эту нависающую стенку идти не в лоб, а обходить правее, где она просто вертикальна, то появляется большая вероятность того, что при срыве со стенки маятником улетаешь под нависающую часть. Что собственно и произошло со вторым в связке… Маятником его забросило под нависающую стенку. Он пытался двигаться вверх по вертикальным перилам. Но наличие у него лишь одного жумара и тяжелого рюкзака мешали ему хоть сколько-нибудь продвинуться вверх. Борьба на перилах продолжалась 20-30 минут, и все это время Андрей бегал под ним и с легким матерком давал ему советы. Затем он уговорил (я бы даже сказал - практически заставил) этого парня сбросить вниз свой рюкзак, чтобы хоть как-то он смог попытаться продвинуться по перилам. Рюкзак был сброшен и с грохотом покатился по снежному желобу. Виталий и я подошли ближе к началу перил. Первый из связки стал спускаться ко второму, а через некоторое время и второй благополучно спустился и освободил перила. Он долго извинялся перед нами за задержку. Как оказалось, это были два туриста то ли из Калининграда, то ли из Москвы. Здесь на леднике они жили сами по себе, не привязываясь ни к какому из лагерей, и ходили сами по себе. Это была их первая попытка восхождения на 5Б.

«Лунные кратеры» на л. Звездочка и плитки белого шоколада

Прохождение первой веревки на ледопаде. Андрей снизу помогает советами

Выйдя на плато, обнаруживаю там Виталия и Андрея, греющихся на солнышке. Виталий уже где-то выкопал алюминиевый анкер. Это большой уголок длиной сантиметров 70 с петлей на конце. Другими словами – это снежный якорь. Его можно использовать как точку страховки на снегу. Это удобно особенно для организации страховки при спуске по снежному склону. Кроме анкера Виталий по пути собрал несколько ненужных старых бамбуковых вешек, чтобы использовать их для маркировки трещин на нашем пути. Анкер и вешки Виталий засунул под боковую шнуровку на своем рюкзаке. А вот веревку, оставленную незадачливой двойкой на ледопаде, Виталий аккуратно смаркировал и прикопал в трещине. Забегая вперед, скажу, что все находки Виталия нам очень пригодились. Вешками мы отметили трещины при подъеме вверх, а анкер был незаменим для страховки при спуске по снежному склону. Трофейная веревка нас просто выручила при спуске на ледопаде в последний день. Но об этом чуть позже…

Поджидая на плато Диму и Бидзину, решили перекусить. Я достал сухофрукты, Андрей бензиновую горелку и кастрюлю для чая. Достаточно быстро на плато показался Дима, а вскоре и Бидзина присоединился к нам. Наскоро перекусив, двинулись по плато вверх к перевалу Дикий. От запланированного графика мы безнадежно отставали. По плану в этот день мы должны были подняться на пер. Дикий (5200 м) и дойти до пещеры на 5800. Сейчас уже было около 2 часов, а мы только-только прошли ледопад.

Путь вверх шел по старой снежной тропе, похожей на кривую петляющую канаву. Вот по ней мы и двинулись вверх. Основная часть трещин была открыта, и мы решили идти по тропе не связываясь. А зря. Шедший впереди Бидзина вдруг резко провалился в снег по грудь, едва задержавшись на локтях. Виталий, шедший вторым, сбросил рюкзак и аккуратно приблизившись, перепрыгнул трещину. Затем, нагнувшись с другой стороны трещины, вытащил Бидзину. Вот тебе и на… Не желая дальше испытывать судьбу, мы достали веревку и связались. Проходя мимо дырки в снегу, куда провалился и застрял Бидзина, я пытался заставить себя думать только о хорошем. Как потом рассказал Бидзина, провалившись и повиснув над трещиной на локтях, он согнул ноги и вытянул их вперед. Но не смог достать до края трещины ногами. Тогда он попытался дотянуться ногами до стенки трещины сзади. Но тоже безуспешно. Вот тут он тихо позвал Виталика…

Теперь впереди дорогу тропил Виталий. Тропа тропой, но, идя по ней, проваливаешься то по колено, то по щиколотку. Я шел средним в нашей связке. И иногда, ступая чуть в стороне от следов Виталия и Бидзины, мне удавалось не проваливаться так же как они по колено. Правда, шедшему за мной Диме, мои следы ничуть не помогали. Он проваливался по колено по любым следам. В районе 5 часов мы подошли к ночевкам на плато прямо под перевалом Дикий. Димины часы с альтиметром показали высоту 4800. Да, как-то не очень… Пахали целый день, а набрали не то чтобы много. Но других вариантов нет. Решили ночевать здесь. Пока ставили палатки, Виталий отрыл в снегу вход в небольшую потайную пещерку. И так не спеша, по хозяйски начал выуживать оттуда полупустые газовые баллоны и всевозможные продукты, оставленные предыдущими восходителями в заброске. Были тут и сухофрукты, и сублимированные соки, и фруктовые желе, и даже энергетические витаминные таблетки. Аппетит у нас был. Газа у нас было достаточно, как в тот момент наивно полагали мы. Поэтому мы принялись за дегустацию всей этой экзотики. Что-то из найденного взяли с собой наверх, а часть прикопали в этой же пещере.

24 августа 2004. Выход к ночевкам на 6100.

В этот день был ранний подъем. И уже около 8 утра Бидзина первым вышел с ночевок тропить подъем на пер. Дикий (5200 м). Я чувствовал себя вполне бодро и вышел вторым вслед за Бидзиной. Через некоторое время я уже был третьим , так как меня догнал и обошел Виталий. Разглядывая фигуру Виталия, этого идущего впереди меня «лося», я предположил, что наверняка у Виталия закрыт как минимум КМС или по легкой атлетике или по лыжным гонкам. И я оказался прав. Сравнивая свое самочувствие в это утро с моими ощущениями во время первого акклиматизационного выхода на Хан-Тенгри, я чувствовал себя просто суперменом. Правда по сравнению с Бидзиной и Виталием приставка «супер» по отношению ко мне как-то тускнела и исчезала.

Вид на Хан-Тенгри с п. Победы. Слева от вершинына фоне неба видно ребро «классики».

Около 15 часов мы покидаем пещеру. Впереди первый скальный или мраморный пояс. По описанию Дмитрия Комарова 2003 года, прочитанному мною перед выездом на Тянь-Шань в интернете, я помнил, что именно при прохождении первого пояса тогда, в 2003 году, здесь сорвался и улетел вниз на ледник англичанин. Но в момент подхода к скальному поясу я не вспоминал этот случай. Все внимание было поглощено задачей прохождения этого участка и выходом к следующим ночевкам. Постепенно солнце спряталось за дымкой, поднялся вечерний ветерок, закружилась поземка. А впереди были скалы, перильная веревка и туманная перспектива о ночевках на 6100. Сколько точно по времени мы шли до ночевок 3 часа, 4 часа или больше, сейчас я уже не могу достоверно восстановить. Запомнилось мне одно, что в такую «бодрящую» погоду по таким стенам и таким перилам я раньше еще не ходил. Не то чтобы со стены сдувал ураганный ветер, и был тридцатиградусный мороз. Нет, просто было ощущение полного экстрима и некой нереальности происходящего. И не было однозначного чувства, что я – это я. Что это именно я на ветру в вихрях снега лезу по бесконечным перилам вверх. Было ощущение, будто я наблюдаю за собой как бы со стороны. Ощущение разделения сознания и движущегося в вечерних сумерках тела.

П. Чапаева и Хан-Тенгри с п. Победы

На ночевках я обратил внимание на одну особенность Бидзины, которая видимо, приобретается только с опытом восхождений. Бидзина необычайно быстро обустраивался в палатке. Как-то ловко и незаметно все его необходимые вещи оказывались у него под рукой. И теплые штаны, и спальник, и молитвенник, и его видавшая виды записная книжка с надписью Мария на корешке. Бидзина каждый вечер молился в палатке. А, завершив молитву, что-то записывал в свою книжечку. Как я узнал из наших долгих вечерних разговоров в палатке на Победе, Бидзина у себя дома в Тбилиси пишет книги про альпинизм, и уже опубликовал несколько статей в спортивных журналах. Дима Москалев знает Бидзину уже очень давно, еще со времени своего первого выезда в Гималаи на Лходзе в 2000 году. В тот год, поднимаясь вверх по леднику Кхумбу, Дима и Юра Сойфер встретились со спускающимися вниз Бидзиной и Апи Гигани. Как рассказывал Дима, в облике Бидзины и Апи было что-то свое, родное, и Дима поздоровался с ними по-русски. Бидзина ничего не ответил, сбросил рюкзак, достал фотокамеру, лег на снег и сделал снимок Димы и Юры на фоне ледопада Кхумбу. А потом весело ответил: «Привет!» А после этой встречи был и еще один совместный выезд Димы и Бидзины в 2003 году на Эверест в команде Александра Абрамова. Это был год 50-тилетия первого восхождения на Эверест. В тот год Бидзина уже во второй раз взошел на Эверест, теперь уже с севера. И вот теперь и мне довелось идти вместе с таким человеком на Победу и лежать вместе в одной палатке на 6100.  А Бидзина взахлеб рассказывал нам с Димой, какими грузинскими блюдами он нас будет угощать, когда осенью мы приедем к нему в гости в Тбилиси. Под ласкающие слух и желудок слова: хачапури, сациви, хмели-сунели, ткемали, а также ахашени и киндзмараули я сладко заснул в нашем хрупком и таком маленьком доме на плече такой огромной Горы…

25 августа 2004. Выход на п. Важи Пшавелы (6918 м). Ночевка на гребне п. Победы.

Утро нас встретило солнечной погодой и небольшим ветром. Кстати еще вчера на дневной связи мы узнали, что наши Сереги не стали проходить ледопад и вернулись в БЛ. Это значит, что на горе мы одни. Следом за нами никто не поднимается, а те, кто был перед нами впереди, уже давно спустились. Собрав палатки, мы вышли ко второму скальному поясу. Его прохождение далось легче, чем прохождение первого пояса. А вот последняя веревка третьего пояса заставила поднапрячься. Крутые вертикальные перила на высоте 6600 – 6700 запомнились отчетливо. После перил последовал выход на плечо. Там Виталий раскопал чью-то очередную заброску с шоколадом. С плеча хорошо просматривался подъем по снежному склону, выходящему на п. Важи Пшавелы. На плече мы сделали небольшую остановку, глотнули чая и снова двинулись вперед. Дима стал внимательно на меня поглядывать и заметил:

- Саня, идешь ты медленно, зря не ешь мои таблетки…

В этот выход, собираясь на Победу, я отказался от утренней экзекуции по заглатыванию 6-ти слоноподобных таблеток пробиотиков размером с пол мизинца… С утра и так тяжело, да и чая мало. А тут глотай эти торпеды…

- Давай, глотай их сейчас, - добавил Дима, - через 15 минут питание уже поступит в организм.

Дима знал, что в процессе интенсивной работы в мышцах из-за недостаточного поступления кислорода осуществляется процесс анаэробного расщепления углеводов – гликолиза. При этом образуется молочная кислота, которая с током крови поступает в печень и там превращается в гликоген. Если уровень физической нагрузки превышен, и печень не может обеспечить полного восстановления лактата в гликоген, то в организме происходит накопление лактата, истощение энергетических запасов и, как следствие, мышечное утомление вплоть до полной потери способности выполнять физическую нагрузку. Применение пробиотиков или аминокислот в данном случае позволяет быстро подпитать организм и повысить анаэробный порог. После Диминых слов я провел внутреннюю диагностику организма. Да, что-то я скис. Сейчас бы я уже не пошел тропить снега, как это было накануне до обеда. Иду явно медленнее. Решено, нужно глотать. Я взял Димины таблетки, и запил их чаем из термоса.

Виталий и Бидзина уже начали движение по снежному склону к Важе Пшавеле. Пока я заправлялся таблетками, нас обошел Андрей. Дима идет рядом со мной и контролирует меня. Я продолжаю идти в том же темпе, в котором и шел до приема таблеток. И вот, минут через 15, я чувствую, как начинают прибывать силы. Уже удается уменьшить продолжительность паузы для отдыха и восстановления дыхания, а заодно увеличить интервал между отдыхом. Через некоторое время я уже догнал Андрея, а вскоре и вышел вперед. Пробиотики пришлись организму по вкусу. И я постепенно начал уходить вперед от Андрея и Димы. К этому моменту Виталий и Бидзина уже подходили по снежному склону к вершине Важа Пшавела и вскоре скрылись за перегибом снежного гребня. Минут через 30-40 я тоже вышел на вершину и увидел цепочку следов, уходящих влево по увалам широкого гребня. Ребят не было видно, они уже скрылись за одним из взлетов гребня.

Так в одиночестве я продолжил движение по протоптанным следам. Еще примерно час я двигался по гребню, пройдя около 800 м, пока, наконец, не увидел Виталия и Бидзину, уже поставивших нашу палатку. Минут через 20 подошли Дима и Андрей. Дима долго ругался с Бидзиной (что было совсем не похоже на всегда спокойного Диму) по поводу выбора места для ночевок. Похоже, что в этот день и Дима тоже подустал. Дима выговаривал Бидзине, что на ночевки нужно было вставать в первой мульде по ходу от Важи Пшавелы в сторону обелиска. (Обелиск – это огромная, высотой около 50-ти метров скала, стоящая в районе перемычки между 4-х километровым почти горизонтальным гребнем Победы и предвершинным гребнем, идущим от обелиска (около 7000 м) до вершины Победы 7439 м.) Ребята же выбрали место под ночевку аж в 3-й или в 4-й мульде. Сейчас уже точно не помню. Побухтев еще немного Дима успокоился. Мы поставили палатку Андрея и занялись ужином.

По правде говоря, вопрос о том, где ставить штурмовой лагерь при восхождении на Победу, далеко не однозначен. Кому-то по силам ночевать в районе Важи Пшавелы, а потом за один день подниматься на вершину и спускаться к ночевкам. А кто-то предпочитает для надежности ставить штурмовой лагерь в районе перемычки под обелиском. Все это не так просто. Что лучше, ночевать чуть ниже для более полноценного отдыха, оставляя себе огромный кусок работы на штурмовой день? Или ночевать быть может менее комфортно и на большей высоте, но иметь реальную возможность спуститься на ночевку в штурмовой лагерь? Вот это все и предстояло проверить нам на практике на следующий день. И для нас вопрос о том какая мульда лучше, 1-я или 4-я, отпал сам собой.

26 августа 2004. Выход на вершину Победы 7439 м. Ночевка на гребне.

В этот день мы вышли несколько раньше, чем обычно. Что-нибудь около 7.30. День предстоял трудный. Я надел поверх пуховки «Эверест» куртку «Ice Rock» из мембранной ткани. Хорошо, что перед выездом на Тянь-Шань Дима помог мне советами по подбору снаряжения. И сейчас, перед выходом на штурм, я представлял собою очень теплый бутерброд. Под пуховкой на мне была куртка Windblock, под ней тонкая куртка из Polartec 100, под которой было термобелье Patagonia. Так вот не смотря на мою «бутербродность» в это ясное высокогорное утро организм даже и не думал потеть. На спину я повесил практически пустой рюкзак Baffin 55. В то утро я предполагал, что рюкзак пригодится мне, чтобы убрать в него куртку и пуховку когда станет жарко. В этот день нам так и не стало жарко, а вот рюкзак пригодился совсем для других целей… А пока я бросил в рюкзак литровый термос с горячим чаем. В одну руку взял лыжную палку, в другую ледоруб ALVO TITANIUM, которым меня снабдила моя сестра Марина, хозяйка экипировочного центра «Венто». Возможно, этот ледоруб и смотрелся несколько архаично на фоне «инструментов» Бидзины (прошлогодний подарок испанки Марии) и Димы (взятый им у Миши Михайлова). Зато мой ледоруб был сделан из титана, а самое главное, его можно было использовать по назначению. А именно долбить снег и фирн, чтобы сделать укрытие. Как оказалось, именно такое применение ледоруба нам пригодилось больше всего.

В то утро было солнечно и морозно. Руки слегка подмерзали в перчатках Windblock и верхонках из синтетического материала Thinsulate, одетых поверх перчаток. Хотелось держать ледоруб так, чтобы поменьше касаться впитавшего ночной холод металла головки ледоруба. Солнце еще не осветило гребень, и приходилось активно согреваться, энергично шевеля пальцами на руках и ногах.

Виталий возглавил наш штурмовой отряд. И мы, как послушные овечки, двинулись за ним. Сказать по правде, именно овечкой я и ощущал себя в то утро. Ночевка на 7000 м и холодное утро не прибавляли бодрости. Я почти не отслеживал изгибы широкого гребня, его взлеты и провалы и траверс «верблюжьих горбов». А ведь стоило это делать, определенно нужно это было делать. И бамбуковые вешки, если бы они у нас были, нужно было по пути втыкать. Но не было у нас в тот момент ни вешек, ни этих правильных мыслей.

Часа через 2 мы подошли к перемычке у обелиска. Обелиск, который снизу из БЛ казался небольшим пичком у начала гребня, вблизи оказался огромной скалой, покрытой дырами и щербинами ветровой эрозии. Вид обелиска вызвал в памяти образы из фильма «Властелин Колец». На полке обелиска лежит тело Илико Габлиани, обернутое серебрянкой, стянутое веревкой и прикрытое камнями. Это альпинист из Сванетии, погибший на спуске с пика Победы во время экспедиции 1961 года и похороненный здесь своими товарищами по команде.

Здесь на перемычке мы оставили лыжные палки и с ледорубами начали движение по крутому снежному склону, идущему от перемычки к скалам основного гребня. Виталий по своему обыкновению включил «третью» передачу и постепенно стал отрываться от нас. Следом за Виталием шел Бидзина, потом я, а за мною Дмитрий. Замыкал нашу группу Андрей. Дима шел чуть медленнее меня. Андрей тоже стал отставать и жаловался на проблемы с желудком.

Верхняя часть 2-й скальной ступени

Саша и Виталий при выходе на скальную ступень. Слева видны старые перила

Нет, здесь можно ходить только в связке. Только в связке можно ходить по этому ножу. И мы продолжаем движение вверх. Бидзина идет по следам Виталия, я по следам Виталия и Бидзины. И вдруг вверху на ноже появляется фигура. Ну, ничего себе… Это Виталий, уже поднявшись на вершину, спускается вниз. Ну не «лось» ли! В одиночку, работая в три такта, лицом к склону, как крабик или паучок он ловко спускается к нам. Вот они, «сборники», вот они, стеновики !!! А мы так, физкультурники…

Слияние ледников Звездочка и Южный Иныльчек

Подход к 3-й скальной ступени

Не помню, который уже по счету взлет я принимал за последний предвершинный взлет. И каждый раз с отчаянием понимал, что это очередная ошибка. Как вдруг Бидзина замер у прямоугольного камня, напоминающего небольшой обеденный стол. Вершина!!! Ну, е-мое… Дошли!!! Уже и не верилось, что эта вершина существует на свете. Смотрю вокруг, влево, вправо, на Бидзину, на Диму. Слева – бесконечные дали, уходящие в Китай. Безлюдные горные хребты и долины. И 500-600 километров до ближайшего жилья. А мы стоим на вершине Победы. Небольшой тур из камней на прямоугольной скальной плите, да пакет с воблой. Как выяснилось позже, к вобле была привязана чекушка, которую оставили на вершине предыдущие восходители на радость идущим следом за ними. Чекушку с вершины забрал Виталий. Победа, Победа, Победа… Не думал, не мечтал, не загадывал…

Саша и Дима на вершине п. Победы (7439 м)

На вершине мы были в 16.00. Эту цифру я запомнил точно. Минут через 30 на спуске встречаем Андрея, идущего вверх. Он в одиночку прошел снежный нож. Без лишних разговоров Бидзина разворачивает его на спуск, и Андрей вщелкивается между мною и Димой. Я спускаюсь первым. Как только я приостанавливаюсь, чтобы перевести дух, Бидзина тут же начинает покрикивать на меня, как опытный погонщик на уставшего мула. Умом я понимаю Бидзину, что светлого времени у нас в обрез. Но как же хочется немного постоять, и просто не спеша подышать. У жандарма на высоте около 7250 на пару минут приваливаемся на снег вместе с Димой и Андреем. Но Бидзина неумолим, и продолжает подгонять нас вниз. И вот, вновь преодолев скальный участок на спуске, мы выходим на снежный склон, выходящий к перемычке. Отсюда уже видны наши палки, оставленные на перемычке перед подъемом. Пришли… Перемычка… 18.00… Но это было только начало…

Вот мы снова у обелиска на высоте около 7000м. Время 18.00. Забираем оставленные здесь палки. Хочется немного отдохнуть, расслабиться, но нельзя. К действительности нас возвращает голос Бидзины. Он всю дорогу подгонял нас вниз с вершины до обелиска. И сейчас не давал расслабляться. Он, безусловно, прав. История прошлого 2003 года еще раз подтвердила, как это непросто подняться на Победу, а потом вернуться к своей палатке. В прошлом году Мираб, воспитанник Бидзины, и испанка Мария (она же Чус), обессиленные долгим подъемом на Победу из штурмового лагеря под Важей Пшавелой и последующим спуском, вынуждены были заночевать здесь, на седловине в районе обелиска, без палатки, спальников, газа и еды. Дима Москалев и Бидзина знают эту историю не понаслышке. Именно они, приняв эстафету у Дмитрия Комарова из Москвы, в палатке под Важей Пшавелой отпаивали Марию и Мираба чаем, кормили таблетками, витаминами и пробиотиками, а потом долгих два дня помогали спускаться Марии и Мирабу до плато под перевалом Дикий, откуда их забрал вертолет.

Но сейчас, у обелиска, никто из нас не вспоминал эту историю. Просто мы знали, что нужно идти домой, к своей палатке, стоящей на гребне в третьей мульде, если двигаться от Важи Пшавелы в сторону Победы. Но как не хотелось идти. Коварность седловины у обелиска заключается в том, что, спустившись сюда с вершины, ты не можешь расслабиться, так как видишь перед собой пологий подъем на «верблюд» и гребень, длиною несколько километров, с увалами и карнизами в сторону ледника Звездочка. Собрав силы, начинаем подъем на «верблюд», названный так из-за сходства повышений и понижений в гребне, напоминающих при взгляде снизу верблюжьи горбы. Впереди идет Бидзина, за ним Андрей, далее я, и замыкает нашу четверку Дима.

Сегодня он был не в лучшей своей форме. С середины подъема на Победу начал жаловаться на боли в спине. И сейчас периодически останавливался, сгибался пополам в наклоне вперед и дышал. Я тоже медленно шел от обелиска, если не сказать плелся, время от времени останавливаясь в попытке восстановить дыхание. Шаг за шагом дистанция между мной и Андреем увеличивалась, а Бидзина и вовсе иногда скрывался за очередным перегибом рельефа, а потом выныривал на очередном склоне. Периодически я оглядывался и проверял, как там Дима. Но, несмотря на его остановки, он не отставал от меня больше чем на 100 метров. Начинало смеркаться. Теперь не только Бидзина, но и Андрей исчезали на некоторое время из вида за перегибами. И в какой-то момент, поднявшись на очередной взлет, я не увидел на гребне впереди ни Бидзину, ни Андрея. Оглянулся назад, Дима шел за мной и был даже ближе от меня, чем час назад. По инерции я еще шел некоторое время вперед в усиливающейся темноте, видя перед собой слабые следы на жестком фирне. Миновал одинокую вешку, мимо которой мы проходили утром на пути к обелиску. Как я жалел потом, что по пути вверх мы не натыкали повсюду своих бамбуковых вешек. Но это было уже потом. А сейчас я вдруг понял, что не знаю куда идти. Не то чтобы на гребень опустилась сплошная мгла, нет. Я различал очертания гребня далеко вперед, видел рельеф, видел карнизы справа по ходу над Киргизской стороной над ледником Звездочка и склон с камнями и скалками слева с Китайской стороны. Я понимал общее направление движения. Но я не видел следов, и мне было страшно идти дальше. Я оглянулся назад, Дима был уже недалеко, и я решил его дождаться. Собравшись вместе, мы надели фонари, и тут я пожалел, что вовремя не заменил батарейки в своем налобном фонаре «Petzl».

Дима уверенно продолжил спуск с очередного увала, я же шел и сильно сомневался, а туда ли мы идем от последней вешки. По моим ощущениям наш лагерь должен был быть совсем рядом. Ведь мы уже так долго шли по гребню от перемычки. Но как я заблуждался. Мы приспустились еще немного и явно стали забирать влево на Китайскую сторону. Опускающаяся темнота скрывала очертания рельефа. Только скалы и камни были отчетливо видны на фоне белого снега. Как молния мелькнула мысль, что нам придется ночевать на гребне. Но странно, в тот момент она не вызвала приступ страха. Видимо утомленный дефицитом кислорода мозг пребывал в состоянии эйфории. В тот момент перспектива холодной ночевки на 7000 воспринималась как элемент приключения. Еще некоторое время мы с Димой пытались продвинуться вперед по гребню. В какой-то момент, пытаясь на ходу что-то подправить у лыжной палки, я сделал неловкий шаг и сквозанул вниз по склону на Китайскую сторону. Несколько мгновений потребовалось на то, чтобы зарубиться на фирне с помощью ледоруба. Инстинкты сохранились, но метров пять я успел проскользить на животе. Стало окончательно ясно, что двигаться вперед просто опасно и нужно как-то устраиваться на ночевку. По наивности я считал, что сейчас мы с Димой легко выкопаем себе для ночевки пещеру. И вот, выбрав место на склоне, мы приступили к рытью. Сделав ямку глубиной по колено и длиною в наш рост, я понял, что мечты о снежной пещере придется оставить. Каждый взмах ледорубом отнимал массу сил, и дыхание стало похоже на дыхание после стометровки. Самое печальное, что восстановить дыхание практически не удавалось. Темп работы для такой высоты оказался близким к запредельному. Это не был темп монотонного движения вверх по гребню, это был темп ударов на боксерском ринге. С такой нагрузкой организм явно не справлялся.

На вечерней связи в 19.30, а, может быть, это была уже дополнительная связь, сейчас я уже точно не помню, Дмитрий передал Мише Михайлову, что мы остались на гребне, пути вперед не видим и роем себе яму для ночевки. Как потом нам рассказал Миша, Димино сообщение, переданное уставшим и каким-то замогильным из-за помех голосом, повергло его в шок. Особенно слова про рытье ямы для ночевки. Наша проблема, да и скорее ошибка, состояла в том, что у нас в группе была единственная рация у Димы. Я уже не говорю о том, чтобы было бы, если бы Дима ее где-нибудь случайно уронил или упустил со склона, или просто бы она банально сломалась. Проблема еще состояла в том, что сейчас мы не могли связаться ни с Бидзиной, ни с Виталием, чтобы предпринять какие-то совместные действия, да и просто обменяться информацией.

Завершив связь, снова продолжаем рыть и долбить, периодически укладываясь в яму для примерки. Меж тем накатила облачность, поднялся ветер, по склону понесло снежную крупу. Пока размер ямы позволял лишь тесно улечься вдвоем на бок. В яме было явно теплее, там не было ветра. Да и сама погода с облачностью предполагала не безумно холодную ночь. Я думаю, что температура ночью не опускалась ниже минус 10-15 градусов. В какой-то момент Дима сказал, что у него с собой в рюкзаке есть большой кусок лавсановой серебристой пленки, космическое одеяло, добавил он. Хорошая новость, особенно если получится в эту пленку хорошо завернуться. Но сделать это на ветру было крайне сложно. Нужно было одновременно подсунуть ее под себя и тут же прижать ногами, телом, руками. Ветер все равно задувал в нашу яму и нещадно трепал эту пленку. На ветру от нее отрывались куски и тут же улетали в темноту. Надо было очень крепко удерживать эту пленку руками в верхонках, чтобы она не улетела вся. Сказать, что я дрожал этой ночью от холода, это значит не сказать ничего. Меня просто трясло и колбасило. Мы лежали с Димой, прижавшись друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться и уснуть. С такой дрожью по всему телу было не до сна ни мне, да я думаю и Диме. И эта постоянная борьба с пленкой. В какой-то момент я осознал, что в руках у меня кусок пленки размером с большой носовой платок. И этим куском я прикрываю себе голову и лицо, и мое дыхание хоть как-то согревало меня. Несколько раз за ночь мы с Димой вылезали из нашего укрытия, постепенно расширяя и углубляя его. В результате этих раскопок мы могли оба лежать на животе на наших рюкзаках. Глубина ямы была нам примерно по пояс в самом глубоком месте. Еще в начале наших трудов, где-то в районе 10 вечера, далеко на гребне показался свет фонарей. Это Бидзина и Виталий, полные беспокойства, вышли на наши поиски. Мы стали в ответ сигналить им нашими фонарями. Но, как сказали ребята уже потом, они не видели наших фонарей и, с полчаса побродив по гребню, вернулись в наш штурмовой лагерь, чудом не потеряв его в темноте. Когда я увидел свет их фонарей, то мелькнула мысль: неужели ребята к нам придут и покажут дорогу в наш лагерь. И все эти полчаса, пока светили их фонари, мне казалось, что ребята идут к нам, что их фонари приближаются… Но маленькое чудо не произошло, и мы снова продолжали врубаться в фирн.

Еще один момент врезался в память от впечатлений той ночи. Борясь с безумной дрожью и с космическим одеялом на ветру, вжимаясь в дно ямы, чтобы скрыться от ветра, я вдруг почувствовал, как Дима пытается аккуратно подвернуть под меня лавсановую пленку, чтобы нигде не задувал ветер. Уже потом Дима сказал, что мой вид, лежащего в снаряжении на снегу человека, напомнил ему болгарина, оставшегося в этом году на Эвересте. И тут Дима решил бороться за меня и стал более плотно закрывать меня пленкой.

Что можно еще сказать про эту ночь. Не было ночи длиннее и ужаснее на свете. Уж я и не помню, сколько раз мы с Димой вскакивали, чтобы еще углубить нашу яму. Сколько раз я с тоской всматривался в бесконечное мрачное небо, с надеждой ожидая рассвет. Вся ночь была сплошным клубком попыток уснуть, дикой дрожи и злости на себя за то, что нет сил вырыть нормальную пещеру.

И вот долгожданный Рассвет!!! Это была просто нескончаемая ночь. Самая долгая ночь в моей жизни! Мысль о том, что нужно на морозе одевать кошки вызывала почти физический ужас. Кое-как начинаю этот процесс. Дима тоже пытается одеть кошки и говорит, что его шатает, и он не может удержать равновесие. Ну, ешкин дрын! Этого еще не хватало. Кое-как одеваю кошки. Дима сидит в задумчивости на краю нашей ночной ямы и похоже не собирается никуда идти. У меня же внутри только одно желание – скорее двигаться, шевелиться, пытаться согреться и прогнать из тела ночную стужу. Решаем вместе с Димой, что он пока остается у нашей «ночлежки», а я иду за подмогой, за нашими мужиками, чтобы они пришли с горячим питьем к Диме и помогли, если это будет нужно, добраться до палатки. Уже сейчас, прокручивая в голове эту ситуацию, я не могу с уверенностью сказать, насколько правильным было решение оставить Диму одного у нашей ямы в таком непонятном состоянии. Но в тот момент именно такое решение было принято, и мой заиндевевший мозг другого решения не видел. И вот по еле заметным следам на фирне я отправляюсь в сторону палатки. Теперь при свете дня все выглядит иначе, и нет никаких сомнений в правильности пути. Метров через 500 на гребне среди увалов встречаю Виталия. Это было очень приятно. Ребята всю ночь переживали за нас, и как только рассвело, двинулись на наши поиски. Виталий дал мне глотнуть чая. Я объяснил Виталию, что Дима сидит у ямы, где мы ночевали, и что, похоже, ему надо помочь идти. Виталий ответил, что Бидзина тоже идет следом за ним. Удовлетворенный этой информацией я продолжил идти в сторону лагеря и метров через 500 встретил Бидзину. Вспоминая вчерашнюю ночь и свет фонарей, я думал, что от нашей ямы до нашей штурмовой палатки метров 500, ну 800, не больше. После встречи с Бидзиной, двигаясь по гребню уже почти час, я стал думать, а не мог ли я пройти мимо палатки… Но потом успокоился, так как дальше Важи вряд ли я смогу уйти. Сейчас не помню точно, сколько времени занял путь от нашей ямы до палатки, но в результате с очередного взлета на гребне внизу я разглядел наш лагерь. У палатки меня встретил Андрей. Напоил чаем. В отличие от Виталии и Бидзины он не высказал какой-то бурной радости при моем появлении. Наверное, просто сказывалась общая усталость, да и, похоже, желудок продолжал его мучить.

Дальше я действовал как робот. Влез в палатку, зажег газовую горелку. Стал готовить чай для себя и для заливки в термос к Диминому приходу. Попутно снял ботинки и носки. С трепетом осмотрел пальцы на ногах. Вроде бы не синие и не черные, хотя чувство прихваченности морозцем в пальцах присутствовало. Полюбовавшись на пальцы, надел чистые сухие носки, и как был в пуховке, так и влез в спальник, продолжая кипятить воду. Прошел час, а может быть и два, когда за палаткой послышались шаги и внутрь ввалились Дима и Бидзина. На вид Дима был ничего, но жаловался, что как-то он не очень. Бидзина был озабочен всем происходящим и говорил, что нельзя тут рассиживаться, а пора валить вниз. Хорошо конечно в палатке, да в спальнике, особенно после двухместной снежной ямы, но Бидзина на все «100» прав. Надо валить вниз. Мы собираем лагерь и максимально разгружаем Диму.

Кое-как по гребню выползаем на Важу. Потом вниз по снежному склону до скал. Вниз по перилам вдоль скал. Вниз, вниз, вниз… Вышли с наших ночевок в мульде мы поздно, я думаю не раньше 2 часов. А сейчас уже почти 6. А мы сбросили совсем немного высоты, спустившись примерно до 6800. Находим площадку между скалкой и большим камнем и буквально втискиваем туда две палатки стенка к стенке. Дима выглядит нормально, но жалуется на усталость.

На вечерней связи Миша Михайлов обеспокоено интересуется нашим самочувствием. Наша с Димой холодная ночевка заставила его поволноваться. Миша генерит одну идею за другой, чтобы придумать, как нам можно помочь. Он предлагает забрать нас из-под горы вертолетом, если будет летная погода, чтобы нам не идти обратно по леднику в БЛ. Так же Миша говорит, что может попросить ребят подойти под гору с газом и продуктами для нас. Дима по связи заказывает компот и просит Мишу передать Димин заказ Наташе.

28 августа 2004. Спуск к пещере на 5800.

Просыпаемся утром и понимаем, что нас завалило ночным снегом. Вылезаем, откапываемся, собираем лагерь и продолжаем спуск. Цель на сегодня добраться до пещеры на 5800. Далеко… Снега выпало много. Засыпало все перильные веревки. Идем все в одной связке. Проваливаемся в свежий снег по «развилку». Впереди Виталий. Это просто чудо, как Виталий, каким-то чутьем находит под снегом перила. Идет как гончая по следу. Остановится, шагнет пару раз влево, потом чуть вправо, потом копнет палкой и раз, выуживает перильную веревку. Чудеса, да и только! Вот так ведомые Виталием мы и брели в глубоком снегу. Быстро идти не получалось. То Дима остановится отдохнуть, то у меня кошка слетит, то Андрей попросит сделать ему верхнюю страховку. У него на спуске сломалась одна кошка. Он привязал ее кое-как к ботинку, но, по сути, шел с одной кошкой.

Спуск с горы. Бидзина у пещеры на 5800 м

Но вот уже можно различить вход в пещеру и стоящие около входа лыжные палки. И вот спускаемся по последним перилам скального пояса и заваливаемся в пещеру. Вход в пещеру завешиваем палаткой. И пока топится вода для ужина, непрерывно что-то жуем из оставленных в пещере многочисленных заначек.

Ночь в пещере пролетела быстро. Только иногда на Диму находили приступы кашля, и он долго и натужно откашливался.

29 августа 2004. Спуск на ледник Звездочка.

Утро. Нет никакого желания вылезать из теплого спальника. Но пора приступать к ритуалу утреннего одевания. Нужно сначала надеть внутренние ботинки. В идеале это можно сделать, не вылезая из спальника. Потом, все-таки, приходится вылезать, надевать наружные ботинки и начинать запихивать вещи в рюкзак. Бидзина уже вылез из пещеры наружу. Вылезаю следом за ним. От солнца слепит глаза. Солнечно и морозно.

Вход в пещеру на 5800 м. Винни-Пух застрял :)

На утренней связи Миша Михайлов нам передал, что к нам на ледник выходят два Сереги и повар Леша. Они принесут нам газ, продукты и компот . Вертолет заказан к нам на ледник на завтра. Наша задача на сегодня спуститься на ледник, на поворот.

Наконец, в районе 10 утра начинаем спускаться вниз. Снова наши бессменные «лоси» Бидзина и Виталий тропят дорогу, а мы пытаемся не отстать. На пути вниз при обходе трещин помогают вешки, которые Виталий сначала подобрал по пути наверх, а потом и расставил их в стремных местах.

Часам к 3-м спускаемся с перевала Дикий на плато к месту нашей ночевки. Падаем на рюкзаки. Начинаем топить снег на бензиновой горелке Андрея. Газа уже нет. Газ кончился в пещере. Топим снег до состояния тепловатой воды, добавляем в воду витаминные таблетки, обнаруженные здесь же на ночевке. И пьем, пьем, пьем… Организм, словно пересохшая губка впитывает воду «на раз». Впитывает всю и без остатка. Целый час мы занимались топкой снега, пока не закончился бензин. Все. Пора идти вниз. Впереди последнее испытание – Ледопад…

К 6-ти часам добрались до ледопада. Быстро прошли первые две веревки. Когда я подошел к третьей веревке, Бидзина уже ушел по перилам вниз, и я не видел, как он садился на веревку. Это был самый крутой участок из всех четырех веревок. Я остановился на станции, дожидаясь, когда Бидзина освободит веревку. Сижу, жду. От Бидзины снизу не поступает никаких сигналов, и мне его не видно за перегибом. Ко мне на станцию подходит Андрей, а потом и Дима. Внизу тишина. Я ору Бидзине вниз, интересуясь, как там дела. А в ответ тихо. Только чувствуется, как играет под нагрузкой веревка. Значит какой-то процесс идет. Наконец Бидзина снизу кричит, что веревка свободна. Я тяну к себе перила, чтобы выбрать слабину у веревки и вщелкнуть веревку в букашку Кошевника (усовершенствованная шайба Штихта) для спуска. А вот хрен! Перила так вмерзли в лед, и слабина такая маленькая, что не удается веревку пропустить через спусковое устройство и вщелкнуть в карабин. Я и так пытаюсь, и эдак. Ну не лезет веревка и все тут. От Андрея и Димы сверху со станции начинают поступать советы. Попробуй на карабинном тормозе или на молотке (в нашем случае на ледорубе). Пытаюсь снова. Теперь получается прощелкнуть веревку, но натяг веревки такой, что на карабинном тормозе под моим весом я не трогаюсь вниз. Ну, ешкин дрын… Ну не «спортивным» же на руках по этому отвесу ехать…

Дима и Андрей вспоминают про узел УИАА. Давай, говорят мне, на нем поезжай. Да не помню я этот узел, отвечаю мужикам. Говорю Диме, раз ты знаешь, как ехать на узле УИАА, то давай покажи и езжай передо мной, а я посмотрю и поучусь. Дима приспустился ко мне, накрутил на карабине что-то вроде узла УИАА. На настоящий узел опять не хватило запаса веревки и получился у Димы какой-то суррогат… Вот на нем он вниз и уехал. Через некоторое время раздается снизу Димин мат-перемат. Ну, думаю, пиндык, надо что-то делать. А сверху еще и Виталий нас матом поливает. Что, мол, за неучи такие, никак по перилам вниз уехать не могут. А тут и смеркается уже, а по леднику два человечка к нам под ледопад топают. Это Сереги молодцы к нам поближе подходят, чтобы к своим палаткам проводить…

Прерываю тираду Виталия и прошу его достать трофейную веревку, чтобы по ней спуститься к Диме и понять, что там у него стряслось. Цепляем на станцию вторую веревку, и я по ней уезжаю вниз. Счастье-то какое: ехать вниз по нормальной не вмерзшей веревке! Когда я спустился до уровня Димы, он уже перещелкнулся с третьей веревки перил на последнюю четвертую. Оказывается, его крики снизу были вызваны борьбой с «бородой» на веревке, которая образовалась от спуска по ней на псевдоузле УИАА. И эта «борода» не давала Диме доехать до нижней станции для перестежки.

Вслед за Димой я вщелкиваюсь в последнюю перильную веревку, выводящую вниз с ледопада на снежный склон. Из-под ледопада проброшена еще одна веревка, по которой уже спортивным можно спуститься на старые лавинные конуса. А по ним уже без веревки просто вниз пешком до ледника Звездочка. Все это время внизу на краю ледника нас ждут Сереги. Они уже зажгли налобные фонари. А мы все боремся с перилами… А сумерки продолжают сгущаться. Сажусь на последнюю веревку для спуска спортивным. Вниз, вниз, вниз… Веревка шуршит по спине, по мембранной ткани куртки Ice Rock… Вниз, вниз, вниз… Узлы на веревке со свистом трут мембранную ткань на куртке Ice Rock… Вниз, вниз, вниз… Уж дырка протерта на мембранной ткани куртки Ice Rock… Вниз, вниз, вниз… Да хоть куртка бы эта была расшита золотыми нитями с алмазами. Сейчас я могу делать только одно: вниз, вниз, вниз… Со свистом веревки по спине и в верхонках вниз, вниз, вниз…

Ну, вот и Сереги. Ждут нас с зажженными фонарями. Оглядываю их с пристрастием. Интересно, думаю, а где же они прячут заказанный нами компот? Что-то не видно компота… Опаньки, а за компотом нужно идти к палаткам. Придется терпеть. И вот тут после ледопада уже на леднике накатывает накопившаяся усталость. Уже как-то и пошатывает при ходьбе. Это конечно не относится к Виталию и Бидзине. Это относится к тем, кто не «лоси»… Да, думаю, а далеко ли Серегины палатки?… Это мысль неотступно крутится в голове. Я ее пытаюсь прогнать, чем-то отвлечься. Но надолго переключиться не удается. И вот когда уже раз в пятый я начинаю спрашивать себя ну где же их палатка, мы выходим к утоптанной в снегу прямоугольной площадке размером 20 на 30 с трещинами по краям. На площадке – палатка, а у палатки – Леха, а у Лехи – компот!!! Да, это компот!!! Много компота, литров 7 или 8! Мы дошли!!! Прошло секунд 20-ть после того, как Леха стал разливать компот по нашим кружком. Раз, и компота не стало… Наши тела, как пересохшие губки даже не заметили, как в них плеснули компот…

А потом Сереги поили нас чаем, кормили салом и сыром. Они помогли поставить нам палатки и продолжали все время что-то резать, открывать и варить… Мы просто попали в рай земной. Я спрашивал себя, ну кто мы для Серег? Да, мы жили вместе в лагере у Миши Михайлова, вместе собирались за едой в кают-компании, ели, болтали, о чем-то спорили, что-то обсуждали, рассказывали истории и байки, вместе отмечали день рождения Славы Мирошкина. Ну вот, пожалуй, и все. И вот сейчас Сереги пришли ради нас на этот ледник, протопав неблизкий путь по ледовому хаосу. Принесли еду, питье, газ. Утоптали площадку для посадки вертолета. Сходили и встретили нас у ледопада и проводили к палаткам. Что это? Почему это? И только одно я себе сказал, пытаясь разобраться в этой ситуации. Это нужно просто помнить. Помнить это всегда! Все было сделано так, как и должно было быть сделано просто хорошими людьми. И это нужно принять и запомнить. И как это здорово спуститься с Горы и ощутить такой радушный прием!!! Спасибо вам, Сереги, Леха, Миша, Наташа !!!

30 августа 2004. Майда-Адыр.

После вечерней трапезы на леднике Звездочка и чая, который можно было пить без ограничений, спалось на удивление хорошо. После долгого пребывания на высоте ночевка в палатке на леднике прошла так же комфортно, как и в номере хорошего отеля. Утро не порадовало нас хорошей погодой. На ледник села облачность. Победа скрылась в облаках. На связи с Мишей Михайловым уточнили, что вертолет готов к нам вылетать и ждет только окно в погоде. Но пока погоды нет. Внизу все затянуто облачностью и идет дождь.

Мы, не торопясь, выползли из палаток. Спешить некуда. Надо ждать вертолет и ловить погоду. Леша топит для чая снег, а мы подтаскиваем к импровизированному столу все, что осталось из еды после восхождения. Садимся вокруг стола и не спеша, за разговорами, жуем сухарики, сухофрукты, дожидаясь чая. Периодически выходим на связь с Мишей. Облачность по-прежнему не уходит.

Часам к 12, а может быть уже и ближе к часу дня, облачность стала растворяться, и Миша на очередной связи (а он уже перешел с нами просто на постоянный прием) сказал, что появился шанс для вылета вертолета. Он предупредил нас, что после старта вертолет у нас будет через 15-20 минут. К этому времени палатки должны быть сняты, а рюкзаки упакованы. Конечно, конечно, ответили мы и продолжили неспешную трапезу. При этом наш Дима даже еще и не вылезал из палатки. И вдруг снова на связь выходит Миша и говорит, что вертолет вылетел. Что тут началось у нас на леднике… Срочно снимаем палатки, кое-как все пихаем по рюкзакам. Рюкзаки нужно положить по углам площадки, а один в центр, чтобы обозначить площадку для вертолета. И вот уже в воздухе раздается гул вертолета, и через некоторое время мы различаем над ледником и сам вертолет. А Дима все еще внутри палатки! Не спеша пакует кухню, горелку… Вытаскиваем Диму вместе с вещами из палатки. Палатку просто сгребаем в охапку вместе с ковриками, стойками и остатками вещей. Вертолет тем временем уже заходит на посадку. Полное ощущение, что он заходит прямо на нас. Жуть! Укрываемся от снежной пыли, поднятой винтами, прижимаемся к леднику. Страшно, ужас как!

Миша Михайлов. Борт Майда-Адыр – Каракол

Борт инженер поднял трап внутрь вертолета. Вертолет, сотрясаясь всем корпусом, прибавил обороты, нехотя приподнялся над ледником, развернулся в сторону долины и плавно двинулся над ледником в сторону Южного Иныльчека. Ошарашенные всем происходящим, мы сидели в вертолете и смотрели то в окна, то друг на друга, то на проплывающий под нами ледник. Еще несколько минут назад мы пили чай около палаток, а сейчас уже парим над ледником.

А вот уже и Южный Иныльчек. Мы ждем, что сейчас вертолет повернет направо, вверх по леднику в сторону БЛ. Но вертолет неожиданно для нас сворачивает влево и уходит вниз вдоль ледника в долину. Мы недоуменно переглядываемся. Куда мы летим? Ведь все наши вещи остались в БЛ. С нами только то, что мы брали для восхождения на Победу…

Владимир Бирюков – руководитель принимающей компании

Какое блаженство сидеть в вертолете и смотреть вниз на ледник, долины и горы. Видеть внизу на леднике нагромождение камней, боковые морены и размышлять о том, как тут ходит народ пешком… Не часто, но особенно при заброске вверх на ледник, действительно ходит народ по леднику до БЛ. Иногда отправляют груз на вертолете и идут налегке вверх для более активной акклиматизации, а иногда идут ради экономии денег на заброске, и тогда уже с полным весом. Да что далеко ходить за примером. Вот наш Андрей из Новосибирска как раз и поднялся пешком из Майда-Адыра до БЛ со всем своим скарбом.

Наташа – автор целебного компота:)

Не прошло и часа, как вертолет долетел до БЛ на леднике и вернулся обратно. Все. Базовый Лагерь на Южном Иныльчеке опустел до следующего сезона. Прилетел Миша Михайлов со всеми своими людьми и со всеми нашими вещами. Мише пришлось проделать титанический труд, собирая наши вещи в стационарных палатках в БЛ и запихивая все наше барахло по рюкзакам и баулам. Ну что тут можно сказать, наш Миша – просто Супер! И добавить тут нечего.

Мы с Димой затащили наши вещи в комнату. Наконец стянули высотные ботинки. Поразглядывали пальчики на ногах. Чувствительность слегка потеряна. Как впрочем, и на руках. Но на вид все вполне прилично. Кстати и с этим вопросом нам помог Миша Михайлов, рассказав свою историю, как в похожей ситуации он смог восстановить чувствительность в пальцах с помощью процедур в барокамере. И уже вернувшись в Москву, благодаря знакомству Дмитрия, мы вышли на знаменитого профессора Владимира Леоновича Леменева из НИИ Скорой помощи им. Склифосовского и прошли десять процедур гипербарической оксигенации в барокамере. Суть процедуры состояла в насыщении тканей кислородом при повышенном давлении. Было прикольно лежать в одних трусах в саркофаге под шипение поступающего кислорода и воображать себя то ли капитаном Немо, то ли астронавтом в межзвездном пространстве. Но смех смехом, а пальцы приобрели утраченную чувствительность, а мы пообщались с Владимиром Леоновичем, участником многих альпинистских экспедиций, рассмотрели фотографии горных вершин в его кабинете. Он расспросил нас, где мы так обошлись со своими пальцами, а потом попросил сделать для него фотографию Хан-Тенгри. С большим удовольствием Дима выполнил эту просьбу и передал Владимиру Леоновичу большую фотографию Хан-Тенгри с видом на вершину с ледника Южный Иныльчек. И, конечно же, мы безмерно благодарны профессору Леменеву за наше быстрое выздоровление.

А тем временем мы наслаждались жизнью на равнине в Майда-Адыр. На ужин нас пригласили в столовую, где мы отведали мясо недавно заваленного хряка. А потом была сауна и ночь на свежих простынях. Мы плавно возвращались к цивилизации.

А на следующее утро был перелет на вертолете в Каракол, пересадка в микроавтобус, в котором мы безмятежно ехали по Киргизским степям до Бишкека вместе с Димой, Бидзиной, Мишей Михайловым, Наташей и Владимиром Бирюковым. Ехали мимо озера Иссык-Куль. Конечно же, купались в озере, дегустировали местную рыбу и пиво. А потом провели две ночи дома у Миши Михайлова. Наслаждались жизнью, едой, фруктами и общением. Пересмотрели кучу Мишиных фильмов про его Гималайские и стенные восхождения и горнолыжные спуски heli-ski.

Какое же это счастье возвращаться Домой. И самое главное, чтобы любое восхождение приносило радость возвращения. Чтобы была эта Дорога. Была Дорога Домой. И было возвращение по этой Дороге.