Всего отзывов: 1 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

С чего всё началось. Началось всё с того, что кончился Советский Союз. Чей-то конец – это всегда чьё-то начало.
С концом Советского Союза возникла эпоха безвременья. Совершенно непонятно, куда двигаться, чем заниматься.
Для чего вообще тренироваться? Тренироваться-то уже привык. Мы не можем уже без этого. Но на каждой тренировке, в мозжечке, в подсознании сидела мысль о бессмысленности того дела, которым ты занимаешься. Тренироваться тренируешься, проливаешь литры пота на тренировках, насилуешь себя, а для чего? Даже какой-то иллюзорной цели не существует.

В СССР существовала довольно стройная система и подготовки, и соревнований, структура альпинизма была выстроена иерархически, от новичка до мастера спорта. Задача Мастера Спорта состояла в том, чтобы выступить успешно на чемпионате Советского Союза, стать чемпионом, и это звание очень тогда котировалось. Эта иерархия была порушена. Советский Союз рухнул, вместе с ним рухнули чемпионаты.

В принципе, я планировал эту гору сделать десятой. И хотел пойти на эту стену с молодёжью, с вновь выросшей молодёжью, которые ещё пешком под стол ходили или в школу ходили в момент, когда проект только начинался.
И, наверное, всё так бы и получилось, если бы нам удалось пройти девятую стену, которую я планировал пройти в венесуэльских джунглях, на Аутану, на один из Тепуев, но нашим планам помешали индейцы, которые нас захватили в плен и некоторое время там держали, мы, конечно, сбежали от индейцев, но девятая стена оказалась не пройденной.

И вот настало время. Я просто понял, что годы уходят, время уходит, - это раз.
Во-вторых, приближается десятилетие со дня гибели Игоря. А поскольку время от времени я всё равно возвращался к этой горе, анализировал произошедшее, пытался понять, что мы делали неправильно, внести коррективы…
Главные коррективы – это, конечно, сроки восхождения. Я понял, что июль – не самый лучший месяц. Он самый лучший, неплохой, может быть, с точки зрения состояния маршрута, скалы очистились уже от натёчного льда, и лезть по ним проще, но камнеопасность резко возрастает. Поэтому в 2010-м году мы с моими товарищами совершили туда разведывательную поездку, в апреле, и поняли, что надо лезть в конце весны, по погодному состоянию, по состоянию стены…
Собственно, так мы и поступили в 2011 году. Я сформировал команду из молодых амбициозных парней, младший из них ровесник моей старшей дочери. И мы поехали.

Все вокруг мне говорили: «Зачем ты это делаешь? Куда ты лезешь? Гора не пускает».
А у тех, кто не говорил, этот вопрос читался в глазах.
Все так думали.
И когда тебе люди, которых ты любишь, люди, которых ты терпеть не можешь, люди, к которым ты равнодушен, говорят одно и то же, этот хор, так или иначе, начинает звучать у тебя в ушах постоянно. И этот рефрен регулярно в мозгу у меня возникал, когда я приближался к стене, когда я достиг базового лагеря, когда я смотрел на стену…
Мне большого труда стоило заглушить эти голоса. Таким образом, мне приходилось бороться со стеной, и с маршрутом, и с погодой, и со сложностями организационного порядка, и одновременно с таким моральным давлением, которое на меня – волей неволей – оказывали скептики.

Я могу сказать, что, наверное, где-то дней за пять до старта – мы пережидали непогоду – у меня была возможность психологически очиститься. Я посвятил немало душевных сил тому, чтобы заставить себя забыть, что туда лезть не надо, как мне все говорили, и убедить себя, что эта стена проходима, и задача, которую мы перед собой поставили, осуществима.
Я уговорил себя.

Пацаны оказались настолько психологически устойчивые, поскольку они не представляли себе, с чем им придётся столкнуться, у них не было груза прожитого, не было этих комплексов, которыми я был обременён, и они это воспринимали «так должно быть, это ж горы». А я не пытался их в этом разубедить. И они себя проявили наилучшим образом. Молодцы.
Я им сразу сказал, что имейте в виду, вы попали в одну компанию с пенсионером, поэтому, во-первых, я брюзглив, во-вторых, я могу и обругать, если что, вы не обращайте внимания. Предупредил их по-честному. И они несли это бремя общения со мной достаточно безропотно, никто ни разу не возмутился, что я его обложил при помощи идиоматических русских выражений.

Не знаю, что тебе сказать про восхождение. Восхождение – это в общем рутина, тяжелейшая рутина. И чем меньше об этой рутине ты можешь рассказать, тем благополучнее прошло восхождение.