Всего отзывов: 1 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Северная стена массива Чиветты, на одной из вершин которого - Су-Альто - погиб М.Хергиани. Фото. - И.Ивашура, CYKHAX (C)

Чаще чем всегда раздавалось: «Миша! А помнишь…», и следовали воспоминания о тех днях и событиях, которые они никак не могли (и не хотели) забыть. Таких возгласов было много – на всю ночь. Были чудесные грузинские и сванские песни. Ах, это гортанное двухголосие – пели Миша и его постоянный товарищ по связке Шалва Маргиани. А где-то под утро Миша встал и сказал очень простые слова, что всем надо немного отдохнуть, что утром надо выходить на работу, что наши ученики не виноваты, что у нас в эту ночь был чей-то день рождения. Вот так!

Зимой я часто бывал на Чегете и в других горнолыжных районах страны – сказывалась вторая моя специализация. Миша в те времена очень неплохо ходил на горных лыжах (так тогда было принято говорить). Манера его спуска была скорее элегантной, чем напористой, спортивной, но этого для высоких результатов на чемпионатах Союза было недостаточно. «Странно, - думалось мне, – сильный, прекрасно тренированный спортсмен, а довольствуется какими-то там «за-двадцатыми» результатами». Мы часто обсуждали это с другими тренерами сборной Союза, спрашивали самого Хергиани. Он как-то уходил от подобных разговоров.

Разгадка наступила во время одного из скоростных спусков на Чегете. Тогда отечественные горнолыжники только-только осваивали северный спуск. Стою я на перегибе пологой части склона в верхней части кулуара, уходящего на север (здесь трудное и опасное место – можно было улететь в березняк, что справа от кулуара бывало, что и улетали) и составляю график прохождения этого участка сильнейшими лыжниками. Подкатывает к этому месту Хергиани, резко сбрасывает скорость и, плавненько так, ныряет в горловину кулуара. Снег был отличным, трассу еще не успели разбить, видимость отличная – не понятно, что его заставило растрачивать драгоценные секунды!? В гостинице во время обеда я спросил его об этом. Ответ ошеломил своеобразной логикой: «Паша! Лыжи для меня – это удовольствие, а ноги мне нужны для лета, для восхождений!»

Предлагаемая история, случившаяся с Мишей во время его поездки в Англию (1960 год), однажды была мне рассказана Евгением Гиппенрейтором, который был в той поездке официальным переводчиком делегации советских альпинистов. Хоть к моему знакомству с Михаилом Хергиани она не имеет никакого отношения, но о произошедших событиях, участником которых стал в Лондоне наш Хергиани, рассказать все - таки следует. После блистательных выступлений на скалах Шотландии члены советской делегации были приглашены на прием к английской королеве. Было всё, как всегда: вопросы, сиятельное внимание, но никто из наших не знал, чем завершится прием. В конце приема хозяева и гости перешли в другой зал, где Михаил Хергиани должны были посвятить в рыцари! (Сын Сванетии и вдруг – британский рыцарь! Воистину, такого не увидишь даже в самом радужном сне!).

По ритуалу посвящаемый должен преклонить колено перед Королевой, и та, держа над головой посвящаемого рыцарский меч, произносила соответствующие слова. Сван на коленях перед женщиной – нонсенс! Бедные англичане просто не могли знать таких горских тонкостей. Назревал скандал, Михаил наотрез отказался вставать на колени. Доблестные королевские гвардейцы быстро нашли выход – они приподняли кресло в котором восседала Королева, и церемония завершилась к обоюдному удовольствию.

Но так была в те времена построена наша жизнь, что этот случай был предан молчанию и забвению, а мы еще многие годы просто не знали, что советский, грузинский, сванский альпинист Михаил Хергиани кроме всего прочего носил еще и рыцарский титул!

Во время одной из наших с Мишей встреч я высказал сожаление о том, что задачи его серьезных восхождений не оставляют времени на восхождения для души. «Скажи-ка мне Павел, а что ты такое особенное держишь в кармане и меня этим интригуешь, а?» – спросил Михаил, нарочито подчеркивая грузинский акцент.

В моем родном «Узунколе», где я без перерыва отработал начальником учебной части 30 лет, есть одна чудесная, с неповторимыми линиями, вершина – Далар. За одним лишь восхождением на Далар к нам приезжали альпинисты не только из многих районов страны, но и видные зарубежные альпинисты.

- Миша! Есть у нас одна вершина, на которую надо ходить в связке или в группе, составленной только из одних добрых друзей и единоверцев! Это Далар по Степанову.
Вот на эту вершину я тебя и приглашаю!

- Захаров! Вот выйдем мы с тобой на пенсию (мы практически одногодки с Михаилом), у нас не будет больших планов и обязательств, и мы сможем подарить друг другу кусочек времени, чтобы нас было трое: ты, я и гора со сванским именем – Далар!

Когда с ленинградцем Борисом Кораблиным (еще были в группе минчанин Валентин Гракович и еще один ленинградец – Юрий Беляев) мы шли по этому маршруту, то на одном из самых сложных и интересных участков, в 120-метровом камине я сказал Борису: «Вот бы сюда Мишу!» Немногословный Кораблин только махнул рукой – все, мол, твои фантазии, Захаров, бьют через край! Поди у Михаила сейчас задачи куда сложнее, чем наш Далар!

Наверно, есть люди, которые могли бы добавить в эти отрывочные воспоминания что-то такое, что им не нравилось в характере Хергиани. Я этого сделать не могу только в силу того, что все наши короткие встречи проходили под знаком повышенного личного интереса друг к другу, нам было интересно разговаривать, мне было интересно его слушать, а он видел, что я его слушаю и понимаю. Вот, пожалуй, еще одна сторона Мишиного характера – умение видеть в собеседнике желание быть интересным для него и тем же отвечать ему.

Было лето 1969 года. В альплагере «Узункол» шла обычная утренняя линейка, раздавались учебные задания, разрешались выходы в горы – лагерь готовился к трудовому учебному дню, и как-то никто не обратил внимания на радиста лагеря, подававшего руками сигналы начальнику учебной части. Когда на линейке была зачитана радиограмма, над строем альпинистов повисла какая-то густая и тяжелая тишина…

Это было сообщение о том, что в горах Италии, на вершине Су-Альто, погиб наш Миша Хергиани.

Спартаковский флаг медленно пополз вниз по флагштоку. Смахнул слезу старейший спартаковский альпинист Яков Григорьевич Аркин, утирали слезы те, кому было знакомо имя Михаила Хергиани - плакали все.

Потом был вечер памяти, вспоминали Мишу, поминали Мишу, говорили в его память прекрасные слова, поднимали за него чарку и снова говорили о нем, и снова сокрушались…рано, рано…не во время, не во время… сколько он еще не сделал…жаль, уже не сделает…

Было лето 1989 года. Я тогда работал у Валерия Ратиани (ученика Михаила Хергиани), мы начинали новую работу в новом сванском альпинистском лагере «Сванетия». В Местии я увидел Мишу в последний раз. Это было во дворике краеведческого музея, где стоит гранитный Миша. А потом была экскурсия (да, уже экскурсия, как ни печально это произносить) в родовой дом. Хергиани.

(Усилиями и неуемной энергией крымчанина Юрия Борисовича Бурлакова в этом доме к тому времени был создан мемориальный музей Михаила Хергиани). Вечером у Бурлакова мы выпили водку в память Хергиани. Были воспоминания и слова благодарности в адрес Юры Бурлакова, так много сделавшего для появления этого музея. До самого позднего времени шел разговор о славном сыне сванского народа, об альпинисте, которого знал весь альпинистский мир Земли, о нашем добром друге и прекрасном человеке Чхумлиане Хергиани, сыне еще одного известного свана Виссариона Хергиани - потомка трех братьев Хргианов, поселившихся в стародавние времена в верховьях грозной реки Ингури.

И немного о его родословной. Хергиани – это род, «фамильство», «самхуб» по - свански. Самхуб Хргиани (когда сваны произносят эту фамилию, то она звучит без буквы «е») происходит от Хргиана, одного из трех братьев, поселившихся первыми в древние времена в Ингурской долине (Верхняя Сванетия). Все Хергиани имеют один общий отдаленный корень и считают себя по этому признаку родственниками. В самхубе Хергиани около ста семей. Самхуб един, но в нем могут быть группы семей, которые считают себя более тесными родственниками и величают себя по имени знаменитого предка (которым безмерно гордятся до сих пор). В самхубе Хергиани есть Гикши, Миндухи, Таташи, Шайтуши.

Антон (брат дедушки Михаила) известный охотник и проводник, Бекаил (родной дедушка Миши), отец Виссарион Бекаилович Хергиани – потомственный крестьянин один из первых сванских альпинистов, горный проводник и инструктор альпинизма, который до своего первого альпинистского (официально зарегистрированного) восхождения, в поисках охотничьей добычи и сопровождая группы Туристов, путешествовавших по Сванетии, совершил много восхождений. В 1937 году Виссарион добился первого серьезного спортивного достижения – он совершает первопрохождение юго-восточной стены Южной Ушбы.

Сам Миша (Чхумлиан) - это Миндухи. Семьи этой группы идут от умной и сильной женщины по имени Миндух.

Когда внутри групп одного самхуба кто-либо роднится (замужество), к примеру, Михаил КадербеевичХергиани стал по отношению к Мише Хергиани братом, потому что женился на Нателе, дочери Мамол - Мишиной мачехи. (Мамол - вторая жена Виссариона, молодая вдова с дочкой).

Исстари местом поселения Хергиани (Миндухов) были земли в Местии, где в Ланчвали, в родовом доме, проживали Хергиани. Многие представители старшего поколения Хергиани начинали свой путь в альпинизме, занимаясь проводничеством, затем, став инструкторами альпинизма, обучали молодежь премудростям альпинизма. Во время ВОВ воевали в спецотрядах сванских партизан, были горными проводниками в боевых частях Красной Армии. Эта фамилия дала советскому и грузинскому (в первую очередь сванскому) альпинизму несколько поколений великолепных альпинистов, среди которых мастера и заслуженные мастера спорта, призеры и чемпионы СССР по альпинизму и скалолазанию. В советские времена в Грузии было 13 человек, носивших звание Заслуженного мастера спорта по альпинизму, семеро из них были сванами.