Всего отзывов: 5 (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Автор: Александр Кашель, Киев

Полезные ссылки: Guidebook Сокол

«— Ромка! А что это такое?,
Спросил я, кивнув головой влево вверх.
—Это? Это, Шура, «Запятая». Тобто, «Кома» по-нашему. В хорошем смысле этого слова…
Окинув, еще раз, взглядом воодушевляющую нашлепку на вертикали стены, мы рванули вверх, вправо, уходя к полке, с которой начинался наш маршрут «Шлямбурная Дорожка».
—Ромка, может как-то ломанемся на эту Запятую?
—Не вопрос. Только попозже. Для здоровья полезнее будет.
—Это еще почему?
—Маршрут нам ранее не известный, пробит, говорят, плохо. Нужно подразмяться.»

Через три года я снова был под запятой, но чувствовал себя хорошо размявшимся после «Белого Треугольника» и уверенным, благодаря новой славе маршрута, как хорошо пробитого. И пройдя весь маршрут первым, получив массу удовольствия, я не мог не попасть под его очарование. Маршрут логичный, несмотря на наличие нескольких широких траверсов, требующий разнообразной техники и предлагающий разнообразный рельеф, изобилующий идеальными местами для организации точек страховки. «Запятая» зацепила меня за живое, что-то откликнулось во мне на нее, на ее зов. И я понял: я хочу побыть с ней вдвоем!

Да, первая шальная мысль о возможности пройти «Запятую» сольно возникла сразу же после того, как я ее полностью прошел первым. То, как я прочувствовал маршрут – его логичность и дружелюбность, то, как его прокомментировал Террорист, располагало, даже провоцировало к «сольнику». Конечно, это не все слагаемые запала-детонатора. И нельзя, наверное, поставить точку отсчета. Ведь все так взаимосвязано. Вроде, как созерцаешь спокойно текущую жизнь, а тут р-р-раз! - и события вокруг просто кипят.

Вот я и ходил по делам жизни, находясь под впечатлением маршрута, даже несколько печалясь тем, что со временем забываются какие-то детали. И тут, вдруг, письмо Андрея, моего старинного приятеля. Они едут в конце сентября на Сокол! Для меня, с моими мечтами, было просто кощунством воспринимать это, как просто совпадение. Это же поддержка! Да я вполне смогу вложится в выходные!

Дождавшись обеденного перерыва, побежал в ближайшую железнодорожную кассу. Как бы не так! – все билеты «туда» и «обратно» распроданы. Выхожу на улицу, смотрю на солнце, заливающее город почти летней жарой, смотрю на часы. 21-е сентября. Рождество Пречистой. В голове вспыхивают картины: несколько дней назад, в Каменце, Андрюха по доброте душевной лишает меня шанса поработать над сольной техникой, придя меня страховать мой недавний день рождения вопрос маленькой дочки о том, всегда ли я буду возвращаться с гор…. Неужели не срослось этой осенью?

Стоп! Андрюха едет на неделю, от выходных до выходных вклю-чи-тель-но! Детонатор срабатывает. Возвращаюсь в кассу.
—Девушка! А на неделю позже, но с теми же условиями, есть билеты?
—Секундочку. Да. Вам верхнюю или нижнюю полку?

Волна взрыва выбросила меня куда-то в стратосферу. Я плыл на гребне волны. Был, словно Гагарин, несущийся в Неизведанное.

Это и было, как раз, то первое из трех составляющих переживания восхождения, что выделил в свое время Р. Месснер. Предвкушение.

И вместе с тем, я осознавал, что со мной происходит невероятное. Вот уже сколько лет я не испытывал этого чувства – не переживал своего выезда. Выезжал, словно вор. Вор, обокравший сам себя. Приходя в сознание только на стене и, по возвращению, мучась от непонимания, куда все подевалось. Может это все сон?

«—Шура! А помнишь ночь на Черногоре?
—А то! А что такое, Рома?
—Да просто иногда кажется, что мы с тобой там, в той пурге, уснули. И теперь мне иногда бывает страшно: вдруг я теперь проснусь там, а это все – сон».

Это была крайняя ночь перед выездом. Меня по-прежнему переполняли чувства кануна, преддверия восхождения, словно музыка, заполняя каждую клеточку, заставляя ее вибрировать в унисон. Я ощущал, как рухнули некие границы во мне, какие-то стены, сковывающие мою внутреннюю свободу. И чувствовал, что это нечто раскрылось, высвободилось сразу вслед достижению пика переживаний моих текущих жизненных проблем. Но я не мог понять – как, почему!? Пожалуй, дальше было некуда. А может, потому, что среди мрака черной жизненной полосы мне почудился светлый луч?

Почему это взаимосвязано и как? Я вдруг ощутил себя заглядывающим в бездну глубины человеческой сущности. А способность опять полно восходить и хотеть писать об этом – показалась лишь крошечными вкраплениями в затейливый сложный узор этой бездны.

Я просто шел, не торопясь, сквозь эту ночь, шурша первыми признаками начинающегося листопада. И смотрел на эти странные абрикосовые облака на черном небе, отражающие огни ночного города, на эти первые тлеющие кучи листьев, поглядывающие из мрака своими красными глазами-огоньками и наполняющие воздух тонким, еще не навязчивым запахом, вслушиваясь в легкий шорох еще пышных крон. Шел и совсем не думал о том, что вот я иду в круглосуточный супермаркет за продуктами на выезд. Я просто переживал наполнение сердца чем-то таким, что толкало его на трамплин, с которого начинается восхождение. Это была последняя полная ночь в сентябре.

Пятница. День отъезда. Не смотря на то, что рабочий процесс шел полным ходом, я чувствовал себя как ребенок в предновогоднюю ночь. Время от времени, отключаясь от работы, я возвращался мыслями к преддверию своего предыдущего выезда и сравнивая свои ощущения с теперешними. Подогнав текущие дела, я бежал в соседний отдел. Бежал к другу. Было всего несколько человек, кого бы я хотел увидеть перед выездом. В первую очередь дочь и друга. Лаконичный и емкий разговор. Такое слушаешь, как правило, не ушами…

«—Будь на страховке, дружище!
—Я буду рядом, где-то поблизости!»
И я знал - он будет рядом.

Бежать домой, к уложенному рюкзаку, было легко, просто невесомо под музыку преддверия. Она физически ощущалась, и я почти не удивился ее материализации. Добежав до Золотых Ворот, я не мог не остановиться: у памятника Ярославу Мудрому электрогитарист играл самый невероятный блюз. Плавный. Мелодичный. И неудержимый! Как мой отъезд.

Все было уложено-утянуто. Оставалось только переодеться, еще раз посмотреть на фото дочери и «присесть на дорожку».
Я бежал по перрону под рюкзаком и, почему-то, думал о верблюдах в Гизе – они завьюченными не бегают, а ходят плавно и грациозно. А вот, впереди, и мой вагон….

Хорошо было прийти впритык. Не люблю сидеть в вагоне и ждать, когда же он, наконец, тронется. Еще, будучи курсантами, мы как-то переделали одну из любимых песен БГ и напевали: «Долгие проводы хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу…». Тот самый случай. Запрыгиваю в тамбур уже после шуток проводницы о том, что вход для опоздавших - платный. На последних словах поезд трогается.

«Вы слышите – грохочут сапоги
И птицы ошалелые летят
И барышни глядят из-под руки
Вы знаете, куда они глядят…»

Поезд оторвался от Киева. Это была первая ступень отрыва. Но целиком погрузиться в атмосферу отрыва, было не суждено. Слишком общительными оказались попутчики в моем купе. По-хорошему. Это были пара психологов-реабилитаторов в сфере подростковой наркозависимости, возвращающиеся в Крым с конференции и барышня, едущая отдыхать на ЮБК. Индивидуальности оказались далеко не попсовые, интересные и приятные в общении. Да и полезно поговорить иногда с практикующим психологом-профессионалом. Хорошая тренировка.

Вагонные споры последнее дело, когда больше нечего пить.

Постепенно коньяк, пиво и еда иссякли, как и силы общающихся (в отличие от тем разговоров) и купе погрузилось в сон, то и дело нарушаемый частыми и долгими остановками. Когда я в очередной раз открыл глаза, решив поменять рабочий бок, взглянул в окно и ошалел. Сквозь утренние сумерки проступала водная ширь совсем не Сиваша, а Днепра, в своем среднем течении! А вот и мост через впадающую в него Самару. Я не верил своим глазам! Ведь поезд должен был прибыть в Симферополь около восьми утра, и я рассчитывал в этот же день пойти свой маршрут и выехать назад на следующий день в обед!

Нежданчик.

Я уже осознал, что время, необходимое на дорогу до моего Сокола, делает невозможным сегодняшнее восхождение. Меня стало кроить на куски – ведь я поставил все на этот день. Хорошо, хоть ни кому не распространялся о своих планах. Но тут же я взял себя в руки, опираясь на древнюю идею, что Жизнь Мудра.

Если мене сейчас не нужно восходить, то и не взойду, хоть на изнанку вывернись. Прошлого нет уже. Будущего нет еще. Есть только текущее сейчас. Я сейчас еду – значит должен заниматься сейчас этим и полно. Тем, что будет потом – тогда и займусь.
Мое солнце опять засветило. Я ехал и любовался осенними буйно окрашенными посадками, Днепром, Каховкой, фотографировал сквозь окно.

Каховка, Каховка… родная винтовка.

Уже хорошо за полдень мы были в Симферополе. Было неловко за введение с самого раннего утра в состояние ожидания Наримана – знакомого водителя, помогающего мне добираться из Симферополя до стен.

Еще не ступив на ступеньки вагона, я увидел в толпе Наримана, машущего мне с широкой улыбкой. Протискиваюсь. Приветствия, рукопожатия.

—Салам, Нариман!
—Здравствуй, Саша! Ты один!?
—Как - один!? Я с рюкзаком!

Смеемся, пробираясь к машине, и уже скоро несемся по трассе на Судак. Время пролетает быстро за общением, как всегда занимательным с Нариманом. Холмы скоро сменяются горами, и уже раскрывается, ставшая родной, панорама Судака с Алчаком, крепостью, Перчемом и Соколом.

В Уютном, в КСС, меня уже ждут. Главным образом, Андрюха - чтоб передать ему железо, и Игорь, начальник КСС, которого я заранее предупредил о приезде. Кроме Андрея с женой, здесь Мишаня и еще киевляне, которых всегда приятно увидеть. Радостная встреча, радостное получение домика на сутки, радостный обмен новостями и эмоциями. Вскользь вижу Террориста, куда-то уезжающего из КСС на машине и радостно машущего мне рукой…

Я чувствую себя взведенным арбалетом. Андрюха недоверчиво смотрит на меня:
—Ты все-таки решил идти? Ведь уже три часа. Пока выйдешь, пока подойдешь…. С семи здесь уже темнеет.
—Да я просто пойду на стену. Цель никакую не ставлю. Если мне будет неуютно – я сдюльферяю. Будет уютно – попробую заночевать. Будет вольготно – полезу с фонариком.
—Шура! Подумай хорошо! Может лучше с утра?
—Возможно, ты прав. Но я пройдусь, выйду на стену…

Я знал, что нужно идти. Вблизи зов Запятой был, как набат. Хотелось, хотя бы, спросить у нее разрешения попробовать.

Нещадная жара, совсем не октябрьская, раскаляла асфальт, проминающийся под ногами. Я несся почти бегом к Соколу, пытаясь выпотеть и разогреться на ходу, попутно разминая пальцы. В ноздри бил резкий запах свежеуложенного асфальта. На отремонтированных участках дороги на Новый Свет, смешиваясь с густым ароматом арчи, можжевельника и выгоревших крымских трав. Солнце слепило глаза, делая почти невидимым приближающийся Сокол. Чувствую, как нечто переполнявшее меня, уравновешивается на какой-то непередаваемой ноте, и наполняет силой и спокойствием.

Марево дальних дорог.

Стою на смотровой площадке и глазами, в который раз, пробегаю оптимальнейшую нитку подхода и саму нить маршрута.

Подъезжает вереница машин свадебной процессии. Считаю. Восемь штук. Мое любимое число. Улыбаюсь. Крик подвыпивших сватов: «Мужик! Одумайся! Одумайся, говорю!»

Тут же не выдерживаю и смеюсь во всю, исчезая, вместе с тропинкой, в лесу подножья Сокола.

Как-то вдруг тропинка обрывается и вот – стена. Стою у ее начала. Касаюсь светло-серого камня, раскаленного на солнце, но совершенно не агрессивного. Тяжело передаваемое чувство, сродни большой радости, пронизывает меня, начинаясь в кончиках пальцев и доходя до самого сердца. Да… зовет!

Только начало подъема – около 100 метров подхода до, так называемой, стартовой полки с легким лазанием, соответствующим, не более, чем троечному маршруту, а уже дико хочется пить. Неимоверная жажда. Поднимаюсь в максимальной готовности – штурмовик уложен заранее, соответственно раскладам подъема. Скала вливает в меня сквозь руки неведомую энергию. Уютно, комфортно и, вместе с тем, я волнуюсь, как перед первым свиданием.

Если сравнивать с обычным долинным восприятием, то все как-то сюрреалистично. Все вокруг выхватывается чередующимися картинами, в которые вплетаются молниеносные отрешения, погружения в недра себя. Такое ощущение, что сознание отслеживает работу сканера. Вот он – микрорельеф, вот мои руки, вот ноги – стоят надежно вот он – мезорельеф, вот мои привязки. Мне – туда!

А вот и R0 – моя первая станция. Нужно начинать страховаться. Удобно усаживаюсь на дереве – месте первой станции, оглядывая стены и вслушиваясь в ветер, играющий в сосновой хвое. Оказывается, на стене я не один – значительно левее меня группа идет 3Б, а далеко наверху, за перегибом, связка на пятерке. Пытаюсь установить звуковой контакт. Докричался только до первых. Видно, на верху ветер – все сдувает.

Дорогу осилит идущий.

Старт. Еще раз все проверяю. Какая хорошая станция! Изумительное дерево – трактор выдержит. Почему-то эквивалентом трактора в сознании всплывает Т-130 с включенными фарами на крыше. На станции – карабин «Ринг», пятитонник. Не… я столько не разовью. А петля веселенькая, жизнеутверждающая. Веревка – «Маммут». Хороший «Маммут». Только, почему-то, зеленый. Интересно, почему Олег купил зеленый? Хм… а если привязать мамонта на пастбище «Маммутом», то выдержит? Однако во времена мамонтов не было «динамики». Да и с пеньковой веревкой было не очень. А теперь с мамонтами не сложилось. Разве, что в палеонтологическом музее. Но музей не поймет, зажмет мамонта.

Пока мысль унеслась за потенциальными мамонтами, руки автоматически еще раз проверяют надежность страховки. Допиваю последние капли каркадеина, сваренного заблаговременно еще в Киеве и ухожу со станции. Руки врастают в зацепы. Под карнизиком делаю точку, чтоб уменьшить, возможный при срыве, маятник. Френда нехотя занимает свое место. Дальше – в откидку по удобным ручкам, по щели за нашлепкой. Много мест под гексы и френды. Но это время и силы – вися на одной руке, второй подбирать железо, делать точку. Пройдя щель свободно, выхожу на узкую полочку с веткой арчи. По-прежнему, не делая точек для исключения «трактора», вступаю в единоборство с арчой. По ту сторону арчи напряжение спадает. Удалось ни чем не зацепиться и надежно дойти к шлямбурной дорожке. Здесь самое сложное, и вместе с тем и самое безопасное лазание. Часты шлямбура. Главное не пытаться ИТО-шить на старых гнилых шлямбурах. В таких местах лучше осторожненько, лазанием. Карабины с ярким звоном прощелкиваются в крючья. Я переполняюсь радостным спокойствием. Не выдерживаю и начинаю петь.

«Ой, там, на горі, ой, там, на крутій,
Ой, там сиділа пара голубів!»

Время от времени прощелкиваю лесенку, отдыхаю и счастливо оглядываюсь по сторонам.

Легкий бриз приятно освежает. Внизу море плавно колышет свое зеркало.

Как бы посильно не шлось, но уходящий день все сильнее склоняет солнце к далекому Севастополю. Стена остывает, но и ночь приближается. Все чаще поглядываю на часы. Приближается время принятия решения, за которым нужно или оставаться на стене или уходить, пока возможно дюльферять. Останавливаюсь у ближайшего удобного и безопасного места. Достаю телефон и связываюсь с Андрюхой. Он предлагает уйти и попробовать завтра опять. Все что он говорит правильно и логично. Днем быстрее и безопаснее. Да и спать приятнее на кровати, чем, вися в системе. Да и не тот это маршрут Запатая чтобы ходить с ночевкой – это не Морчека и Шаанкая. После недолгих колебаний убеждаю себя засчитать эту попытку разминкой, посвященной знаменской железнодорожной аварии. Несколько отработанных движний, отгибаю ручку «гри-гри» и, плавно набирая скорость, устремляюсь вниз. Последний дюльфер оставляю на стене, чтобы завтра стартовать с него.

Дорога в небо.

Мелькнула легкая грусть - словно сказку покидаю. Такое ощущение, что вернулся к своим юношеским переживаниям, когда ходил первые в своей жизни «сольники» – далекие малые чукотские снежные, не сложнее «двойки», но так ярко врезавшиеся в память чувством парящей свободы. Новые степени свободы, раздвигающие горизонты внутри и снаружи. Развязываю аварийный узел на конце веревки, надежно берусь за зацепы, и она пулей вылетает из «гри-гри». И вот опять между мной и скалой только мои конечности, сумерки, надвигаясь, поглощают рельеф, скрывая неровности. Зная, что в таких условиях фонарь бессилен, до самой темноты иду на ощупь, опираясь на интуицию.

Две трети пути спускаюсь по памяти, придерживаясь ориентиров. Потом, вспомнив, что где-то внизу был довольно сложный для спуска лазанием участок, а восточнее - удобная сеть трещин, закладываю траверс. Теперь уже приходится включить фонарь. Рельеф тут же изменяется до неузнаваемости. Свет выхватывает фронтальные поверхности, а остальное пространство заполняется длинными колышущимися тенями.

Я морально был готов к этому: выйдя на контрфорс, в поисках зацепов теряю нитку спуска. Нужно надежно стать. И осмотреться. Вглядываюсь под ноги, стоя на отвесной скале. Вниз, до подножья не менее 50 метров. В темноте наверняка не скажешь.
Прямо подо мной бедная зацепами стена. Чуть правее гипернашлепка образующая собой вертикальную щель, похоже, идущую до самого низа. Ближе нее ничего надежнее не нахожу. Нужно решаться …. Несколько глубоких вздохов и я осторожно, воткидку, спускаюсь по щели, проскочив неудобный траверс. Щель оказывается лазибильной не на всем протяжении. Захожу в тупик, а до земли более 10 метров. Пытаюсь быстро, пока не забились руки сориентироваться. Да, не высоко - в случае срыва выживаемость более 75% - внизу деревья, кусты, опавшая хвоя. Нужно искать другие варианты. Линять вовсе не хочется, быстро находится щель до земли, чуть левее. Аккуратно балансируя, перехожу на нее. Дальше двигался, проверяя каждую зацепу. Звонкие отзвуки хлопков по скале тонут в густой хвое под ногами. Перед каждой сменой зацеп тело напрягается, готовясь сгруппироваться в случае нежелательного отделения от скалы. И руки удерживают меня, когда нога ожидаемо-неожиданно теряет опору и уходит вслед за отделяющимся блоком. Блок величиной с небольшой телевизор, несколько раз ударившись о скалу, глухо приземляется в лес. Большого впечатления не производит, так как ситуация была контролируемой. Но становлюсь еще внимательнее. Еще несколько перехватов и я спрыгиваю на мягкую подстилку лежалой бурой хвои.

«—Куда ты тропика меня привела!?
Без милой принцессы мне жизнь не мила».

Петляя между деревьев и останцев, шурша сыпухой в конце концов вываливаюсь на трассу. Сажусь на парапет, еще теплый после жаркого дня. Сокол темной стеной возвышается над дорогой, упираясь в самое звездное небо. Где-то кричит ночная птица. Телефонный звонок возвращает меня на парапет. Это Андрюха. Спрашивает, спустился ли я. Говорю, что я уже на дороге. Оказывается, он с Таней идет мне на встречу. Буквально через пару минут мы встречаемся на дороге. Еще издали Андрюха начинает вещать о приближении средневекового рыцаря. Я, и правда, не утруждал себя снятием всего железа и укладкой его в рюкзак, посему перезвон моего железа слышно из далека.

Андрюха, как волшебник, извлекает откуда-то бутылку газировки. Я сходу осушаю больше литра. С большим усилием воли заставляю себя остановиться. Нехорошо это – щедростью злоупотреблять. Да и не полезно после сильного обезвоживания сразу много пить.

Я еще в сильном возбуждении после стены. И эмоционально размахивая руками, делюсь с ребятами впечатлениями. Пытаемся выстроить оптимальную схему завтрашнего дня.

Андрюха не устает удивлять своим альтруизмом. Теперь предлагает помощь не только как наблюдателя, но и по встрече на финише маршрута. Предлагаю им ехать на поезд со мной и Нариманом, а не трястись в автобусе 2.5 часа. Быстро прощаемся и расходимся: я – в КСС, они – к своим стоянкам у моря возле развалин, нужно спешить. Выходить придется ранним утром, и если не ночью.

Я снова погружаюсь в ночь и одиночество, изредка нарушающееся проносящимися по серпантину дороги машинами. Хочется идти в полной темноте, чтобы лучше видеть звездное небо и силуэты гор. Но на этой извилистой дороге это не возможно, постоянно упираюсь в парапеты обочины. Так и иду, с включенным фонариком, размышляя о том, что серпантин произошел от змеи. Вдруг световое пятно фонаря впереди выхватывает непривычное движение. Останавливаюсь крайне удивленно – ко мне ползет змея! Впервые, за 12 лет в Крыму, я вижу змею. Очень красивая. До метра длиной. Маленькая головка. Светлый окрас, едва проступающий рисунок по бокам.

«—Я могу унести тебя дальше, чем любой корабль, - сказала змея.
—Всякого кого я коснусь, возвращаю земле, из которой он выше.
—Мне жаль тебя - продолжила змея. – Ты так слаб на этой Земле, жестокой, как гранит.
—В этот же день когда ты горько пожалеешь о своей покинутой планете, я сумею тебе помочь. Я могу…Я решаю все загадки».

Нагретый за день асфальт, несмотря на ночь, все еще дышал теплом. И на этом асфальте были смотрящие друг на друга я и змея, и казалось что где-то рядом Великий Летчик. Смотрит на нас и улыбается. Спустя какую-то минуту змея обползла меня по часовой стрелке и отправилась по своим делам, а я, насвистывая, пошел в КСС, думая по дороге, что теперь не удержусь и напишу про змею. Эта змея только усилила мое ощущение, что я в сказке.

Поскольку было еще не очень поздно, многие в КСС не спали. Особенно рад был увидеть Игоря начальника КСС и Террориста. Терра выдал мне вагон и маленькую тележку полезнейших советов касательно моего маршрута и техники сольного восхождения. За этим Игорь нас и застал:
—Н-чё, как-там, сходил?
—Да нет, не успел. Стемнело – сдюльферял.
—Чё-терь, завтра пойдешь?
—Думаю да. Только встану пораньше, поезд в обед.
—Дк, с кем пойдешь-то?
—А ни с кем.
—Нь-понял, эт-как?
Тут в разговор включился, улыбаясь, Терра:
—А это значит – «соло». Есть такая техника :-)

Терра улыбался так, словно это он собрался идти «соло». Уж кто-кто, а Игорь не нуждался в пояснениях о том, что такое «соло». Просто врядли какой нач. КСС проводит время в ожидании появления «солиста» на подконтрольной территории.

На территории КСС становилось все тише и все уютнее, на кухне говорили «за жизнь» с ребятами из Одессы. Они угостили меня зарядкой для мобильника успевшего «сесть».

Спать на удивление не хотелось. Я лежал на большой качели, едва покачиваясь. Время словно замерло. Небосвод был окаймлен темно синими призрачными горами. Мириады звезд на небе, мириады цикад и сверчков в траве. Я лежал и размышлял о сегодняшнем дне и об этой волшебной теплой ночи. Но что не думай, а нужно хоть немного поспать.

Звонок будильника в мобильном, словно электрошок, режет сознание. В полудреме осознаю приготовленное на соседней койке снаряжение. Скоро 4 часа утра.

Скарб.

Дайте мне точку опоры - и я убью будильник!

Нужно поесть, сложить все в рюкзак. Это не занимает много времени. А вот поиск пластиковой бутылки для воды затянулся - целой бутылки так и не нашлось. Придется идти «посуху». Вот все и готово. Еще раз окидываю взглядом собранные вещи и скорым шагом покидаю КСС. Почти бегом добираюсь до поворота с трассы к маршруту, чтоб разогреть мышцы перед подъемом. Небо равномерно черно-бархатное. Никакого намека на зарю. Ложусь на еще теплый парапет у начала тропы, подмостив под голову рюкзак. Смотрю на Орион. Пытаюсь пофотографировать звездное небо, но отсутствие штатива и шумы старой матрицы показывают безнадежность затеи. И стоило вот это так гнать под стену? Слишком рано добрался. Может наверстать то, что не доспал в КСС? Теплый бриз и запах хвои весьма способствуют релаксу и толкают в объятия сна. И я на какое-то время забываюсь, провалившись словно в угольный мешок с обрывками мыслей и образов. Но сознание, по видимому, слишком сконцентрировано и настроено на восхождение, чтоб окончательно вырубиться. В какой-то момент я подрываюсь, упершись руками в парапет. Сколько же времени прошло!? Вроде бы все та же ночь… но нет: на востоке, над черным масивом Меганома, над поредевшими ночными огнями Судака, небо слегка начинает светлеть. Это знак – ПОРА!

Обычно, спросонья, голова бывает затуманена, а движения неловкие и неточные. А тут – нет. Словно и не засыпал, такой себе бодрячок.Теперь уж действительно нужно поспешить – нужно успеть подняться до стартовой станции до рассвета, чтоб не тратить светлые часы на подходы и «ручку», а максимально их использовать в виду того, что во времени я сегодня ограничен.

Продираюсь сквозь хитросплетениями арчи, можжевельника, фисташки, скального дуба и Бог весть еще каких колючек. Пока что фонарь лишь путает, привязывая внимание к локально освещенному участку. Приходится его временно выключить. Теперь отлично виден контур Сокола на фоне неба – видно куда курс держать. Да и тропинка под ногами светлеет вытоптаным гравием. Выйдя из леска под стену, включаю фонарик снова. Чудо-Petzl стометровым лучом выхватывает знакомые участки стены – с ним относительно несложно сориентироваться. Вот и старт, шершавый известняк по прежнему хранит тепло вчерашнего дня. Прикидываю путь и стартую. Идется легко, как дышится.

Огни не-большого города.

Настроение просто супер, даже сумерки не напрягают и я время от времени срываюсь на негромкую песню.

« Начинается новый день
И машины туда-сюда.
Раз уж Солнцу вставать не лень,
И для нас значит ерунда…»

Действительно, внизу, на трассе засновали машины между Судаком и Новым Светом. Даже голоса какие-то послышались внизу. А вот и веревка! Теперь можно немного расслабить внимание, напряженное при свободном лазании в темноте. Становлюсь на «ручку» и треск жюмара делает станцию все ближе и ближе. Тем временем голоса внизу становятся все ближе и отчетливее. Мало того – это знакомые голоса! Вот уж не ожидал услышать здесь, в утренних сумерках, голоса корифеев нашей федерации. Теперь уже слышно, что это двойка и что она уходит правее меня. На этой стене маршруты не ниже пятой категории сложности. От таких ветеранов просто дух захватывает! И невольно мысли в голову лезут – а будешь ли «пятерки мочить», когда тебе будет хорошо за пятдесят??? Слышно лишь негромкие редкие команды лидера. И в принадлежности голоса уже нет сомнений, но визуального контакта нет. Это Игорь Кириллович и Светлана Степановна.

—Кириллыч!?
—Да, я. Доброе утро! А кто здесь?
—Утро доброе! Это Шура - Киев!
—А!!! Ты на какой?
—Я? Да на Запятую. А вы?
—А мы – на Треугольник!
—Ну, удачи вам, Горы!
—Взаимно!

Я переключаюсь на свою работу, двойка – на свою. И далее – они движутся почти безмолвно. Это не может не удивлять: привыкаешь к тому, что неофиты, как правило, орут так, что на всей стене слышно. Бывает лежишь на пляже под Соколом и только и слышно со стены: «Сколько верёооовки!?», «Паа-втаа-ри!!!», «Станция готооова!» . И самое веселое, что в то же время экскурсионные суденышки режут волны вдоль берега и гиды в мегафоны разрываются о непокоренности южной стены Сокола.

Восток вспыхивает феерией красок, от малинового до абрикосово-золотого со сложными градациями прехода через индиго в черный еще запад. До станции делаю пару снимков, хотя сейчас гораздо удобнее и приятнее просто любоваться, а не фоткать. Лазибильное время нужно экономить.

Златокудрая юная Эос.

Отработанная схема уже выполняется на автомате: еще на станции собираю «батарею» - пачку оттяжек со встегнутыми в них стременем петлями веревки, длиной метра полтора, нижний конец веревки в станции, в верхний – ввязан сам, а между всем этим – гри-гри, закрепленный между беседкой и обвязкой. По мере набора высоты, через гри-гри уходит свободная часть веревки до ближайшей оттяжки. То-есть можно спокойно лезть метра три, пока к гри-гри не подъедет оттяжка. Тут самое время и точку поставить. Это если, конечно, есть куда :-)

Отрываясь.

Здесь, слава Богу, мест под точки – изобилие. Старые шлямбурные и лепестковые крючья, и щели, каверны под закладки и френды. Старые крючья приходится проверять: то ушко проржавело, то лепесток расшатался. Из-за ощущения относительной секьюрности лазание доставляет удовольствие. Однако, в силу того, что это таки да, «пятерка», то без напряженных моментов не обходится. Особенно на участках с траверсами. Здесь возможный срыв грозит малоприятными «маятниками». Очередной такой траверс идется по горизонтальному отколу здоровенной плиты, отошедшей от стены. На отколе можно удобно разместить лишь небольшую часть стопы, нормальных «рук» практически нет. Типичное лазание на равновесие. Но сложность более не в передвижении, а в организации точек – на сколе очень тяжело присесть, чтоб поставить френд или, тем более, забить крюк, так как стена начинает откидывать, а придержаться не за что. Плюс – понимаешь, что товарища на том конце нет… Максимально сосредотачиваюсь, чтоб протраверсировать до вертикальной щели влево и вверх. А вот и подарочек: вижу крюк забитый в откол под ногами – значит с френдой колдовать не нужно. Однако ближайший выступ для ноги – прямо возле крюка. Приходится поставить ногу на этот мизер и присесть на этой же ноге, просто положив руки на стену. Аккуратно вщелкиваю оттяжку и… «рядовой Петренко, неужели вы не видете, что расплавленное олово капает боевому товарищу на голову!?». То-есть крюк болтается, как молочный зуб первоклассника. Пытаюсь рукой максимально запихнуть его в щель. Ясно, что надеятся на него нельзя… однако, раз он входит в откол вертикально вниз, то работать в случае срыва, должен не на вырыв, а на разрыв ушка. Тяжело сказать, что это сильно успокаивает, но… :-) Просто переключаюсь на дальнейшую работу. В вертикальной щели уже можно надежно заложиться. Пересеченность рельефа оставляет огромное поле для фантазий – как бы его пойти и где бы точку сделать. Еще и солнце взошло и стало печь немилосердно, совсем не по октябрьски. Вот когда вспомнилось отсутствие водички…

Глубина.

В одном месте останавливаюсь в нерешительности и долго ищу дальнейший путь. Глаза устают все время смотреть вверх. Отворачиваюсь к морю. Море в полный штиль похоже на гигантское зеркало, на котором очень долго остаются следы прошедших суден.

Отсюда - гора скорее уставшая утка, а не гордый орел :-)

И машины – туда-сюда.

Машины на трассе у подножия уже разъездились во всю. Вдруг вижу, что одна машина останавливается в одном из карманов и из нее вываливается крохотная фигурка. Зычный голос тут же идентифицирует в фигурке Террориста.

—Шура,ты как!?
—Не дождешся!!!
—Твой шлямбур на 12 часов! Следующий – на 11 часов!
—Спасибо, Серега!

С этого момента Террорист остается внизу и координирует мое движение, если у меня возникают проблемы с ориентировкой. Приближается полдень. Много времени уходит на челночное движение. Я все больше и больше обезвоживаюсь. Желание утолить жажду становится навязчивой идеей. Вот, наконец, дохожу до единственного дерева на маршруте.

Спасительная тень.

Это раскидистая сосна, на которой я делаю станцию. Сосна своей кроной создает нечто похожее на тень. Просто рай на земле… здесь можно сесть по-настоящему, снять нормально скальные туфли. Ноги наполняются блаженством. Только теперь замечаю, что в ушах появился неприятный шум, картинка немного плывет, да и пятна появились, смещающиеся со взглядом. Ага… значит уже перегрелся… В голову постепенно прокрадывается песня.

«Стал я тар и устал,
Да и двигаться стал я с трудом…»

Выползать под палящие лучи совсем не хочется. Однако время очень сильно поджимает. Вижу, что уже внизу в кармане припарковался Нариман, ожидая моего спуска. Он решил забрать меня прямо из-под Сокола, чтоб не ждать, пока я дойду пешком к КСС и успеть к поезду. Еще и Андрей вышел на связь. С одной стороны друзья внизу переживают о том, как мне идется, а с другой – приближается время отъезда, а я еще не на яйле. Андрей говорит, что выходит по тропе к местку выхода маршрута на яйлу. Это меня вдохновляет и я делаю последний рывок, благо, что веревок не много осталось. Лезется довольно тяжело. Уже совсем не до пейзажев… во внимании с трудом удается удерживать лишь нить маршрута и свои действия. Горло, словно наждачкой выстлано - даже языком трудно ворочать. Под самым верхом уже не только в глазах темнеет, а и руки начинают неметь, да и голова гудит, как колокол. Все движения, словно в тумане. Ярко врезается в память лишь местная закладка-узелок из полуистлевшего репика на коротком косом траверсе ниже вертикальной плиты и кромка самой плиты, за которую идеально садится френда. Маршрут делает резкий выпад вправо и у старого крюка - сразу же влево. Вот и перегиб, а вот и Андрей с аварийной веревкой на станции на яйле. Он меня принимает наверху, как мешок картошки :-) Я валюсь на долгожданную горизонтальную плоскость.

—Испекся!?
—ВОДЫ!!!

И я припадаю к бутылке с прохладной еще минералкой. Тем временем, Андрей уже вытаскивает и маркирует мои веревки, складывает железо. Наконец я обретаю способность говорить относительно членораздельно.

—Спасибо, дружище!
—С Горой! Давай шустрее – опаздываем на поезд!
—Похоже, удар… тепловой… или солнечный… труба…
—Давай, дуй на легке, а я тем временем соберу и поднесу железо.

Дуй – это было уж очень сильно для меня сказано. Хоть мне и стало несколлько легче после воды, но ноги таки подкашивались и картинка плохо держалась. Шатаясь, я потянул свои кости к третьему километру трассы, где спусковая тропа выходит на асфальт. На трассе пришлось даже придерживаться за отбойники. Кто бы мог подумать, что в октябре в Крыму можно так перегреться!?

Вот и Нариман, привычно качающий головой. Типа, «И что этим альпинистам не ймется»… Я вот и сам дуамю… и что я в шахматисты не подался. Единственная опасность – заснуть над доской и наколоться глазом на ферзя.

Относительно скоро я оказываюсь в КСС и наспех набиваю рюкзак. Андрей с Таней помогают, как могут. Машина уже готова, а я все немогу вынуть голову из под крана с прохладной струей. Все-таки, медленно меня отпускает…

Крутые повороты горной дороги только усугубляют «вертолеты», но после бутылки ледяной фанты, купленной у Безбайляна, жизнь потихоньку налаживается. Я даже успеваю вырубиться и немного подремать до Симферополя.

А дальше – стандартно и неромантично… вокзал, вагон, верхняя полка, стук колес.

А мне – в обратную сторону…

Железнодорожная вода, чай в стаканах и осенние пейзажи за окном. На душе рядом с удовлетворенностью ощущение некоей недосказанности… словно был все время в сказке в попытках ухватить саму ее суть и вот она – где-то рядом, почти ощутима… ан нет. В поле понятий и ощущений проступает жирная запятая. Все это варится в тяжелой, еще не отошедшей от теплового удара голове. Нет, нужно отрешиться, подержать еще хоть немного за хвост ускользающую Пустоту, а то совсем скоро город, быт, работа нахлынут и сожмут свое тугое кольцо. А пока – можно дать своим внешним глазам скользить по пролетающим пейзажам, а внутренним – еще впиваться в заглаженные кручи Сокола.

Куда уходит лето.

Даже и хорошо, что попутчики попались неразговорчивые – хочется, как можно дольше, удержать магическое послевкусие маршрута. Как можно дольше бы удержать это, ни с чем не сравнимое ощущение свободы и легкости, возникающее во время «соло» - тогда, когда идешь в свое удовольствие, а не борешься за жизнь…

Никогда не понимал тех, кто идет на «соло» «с горя», от безысходности или в поисках адреналина и экстрима - таких модных сейчас понятий.

А вот «соло», как осознанная необходимость… - !!!

Хотя, знаю… знаю – есть категорические противники такого мнения…

И это имеет место быть.

И они, безусловно, имеют право на понимание.

Traverse disclosure.

П.С.: Благодарности:
1. Творцу Сокола
2. Творцу “Запятой”
2. Андрею за саппорт
3. Олегу за вторую веревку
4. КСС, в лице Игоря, Терры, Егорыча и иже с ними - за фсьо

Отзывы (оставить отзыв)

Рейтинг статьи: 5.00

Сортировать по: дате рейтингу

	Очень хороший текст Очень хороший текст. Не думал на маунтайне прочесть ничего подобного. И очень завидую людям, так спокойно ходящим гладкие вертикальные стены.
	Дмитрий Томский (все отзывы), 03.06.2009

	Прошел Запятую вместе с Вами Спасибо. Спасибо за рассказ, который описывает внутренние ощущения и переживания. За подробность и те мелочи, из которых слаживается главное. Близко мне Ваше отношение к соло, побольше бы людей имело именно такой подход. Помню теплые камни ночью, помню запахи, помню Запятую. Опять удивил Террорист, наверное, нам всем повезло, что он есть.
	Дима Лесной (все отзывы), 16.03.2009

	:) Большое спасибо за отзыв! На Тянь-Шане был только летом, но зимой очень хо! Описанное событие - примерно пятилетней давности. Писал-переписывал:) В начале я не прописал - ситуация с плохой пробивкой соответствует концу девяностых/началу двухтысячных. Сейчас там много точек, даже выкорчевывать начали умельцы.
	oles dzhura (все отзывы), 05.03.2009

	С горой! Ключевая мысль: «соло», как осознанная необходимость… - !!! А если надоест перегреваться, есть Тянь-Шань зимой!
	Сергей Бреусов (все отзывы), 04.03.2009

	! Классный выезд и классный рассказ! 2. Творцу “Запятой” - это старый маршрут Башкирова, известного впоследствии альпиниста. Правда, он говорил, что набил только несколько шлямбуров, а дорожку добавили попозже.
	Александр Тельпов (все отзывы), 04.03.2009