В сущности это и песней то назвать нельзя, потому, что никто и никогда её не пел, не считая меня, конечно. Но и я пел её только своему сыну да племяннице. Да и не песню я сочинил, а просто новые слова на мотив известной песни про Безенги - "Мессис-Кош", слышали, наверное, неоднократно: " В Мессис-Коше два камня стоят, а на них имена, имена… Это горы поставили в ряд свой запрет - ледяная стена!"

Далар с севера

На следующий день, после приезда в Узункол, повели нас отцы-командиры на экскурсию по району, вершины показать, на которые нам восходить придётся, да и для акклиматизации полезно. Иду я, песенку себе под нос напеваю, по сторонам поглядываю, названия вершин запоминаю, да маршруты которые на них есть. Тут меня старшие товарищи надоумили. "Подойди, - говорят,- к командиру, спроси, где тут знаменитый Доллар?" Ну, я сдуру подошёл и спросил. Здорово тогда Владимир Михайлович обиделся! " Не доллар, - говорит мне в сердцах, - а Далар!" Я только потом, когда ЕГО увидел, понял справедливый гнев Владимир Михалыча. Вот идиот, ЕЁ величество гору обозвал какой-то паршивой бумажкой, да ещё враждебного государства.

Я когда из-за поворота эту мощь увидел, сразу понял - это он, Далар! Вот это ГОРА! А всё, что вокруг, - это его слуги. В голове первые строчки сложились.

Мы идём, и встаёт в вышине
Исполином, избегнувшим кар,
В первозданной такой тишине,
Чёрным камнем красавец Далар!

Потом были восхождения на Доломиты - Центральный Доломит, Северный Доломит, Южный Доломит, и всюду мне виделся Далар, его чёрный монолит, устремлённый в небо.

Спустились вниз, в лагерь на отдых. Стали разрабатывать новые маршруты. Ко мне подошёл наш инструктор Валера Кузнецов.

- Слушай, Серёжа, ты вроде бы о Даларе мечтал? Не хочешь на него завтра сходить?

- Как завтра? Ведь завтра мы на Трапецию собрались?!

- Ну, на Трапецию другие пойдут, а вы с Однодворцевым быстренько на Далар по четвёрочке сбегаете.

- Ха-а, сбегаете! Это же - Далар!!!

- Ну, а чего? Вы ж с Андрюхой уже в "двойке" на четвёрки ходили, и не плохо, как мне говорят.

- Что, по четвёрке А? Когда выходить?

- Ну, по четвёрке А, Дима Кривко своих поведёт, а вы по 4Б, они вам, в случае чего, поддержкой будут. Выходите сегодня часов в пять-шесть и по холодку быстро под маршрут добежите. Андрюха уже пошёл описание изучать.

Далар! Вот оно - сбылась мечта идиота!

- Значит так, - сказал Однодворцев Андрюха, - гора идётся десять часов, во всяком случае первопроходцы её так ходили, поэтому берём еды по минимуму - ужин и завтрак, обед перетерпим, а к следующему ужину уже в лагере будем.

- Здорово, Андрюха! Гениально! Идём налегке!

Вышли по графику в шесть вечера. Зашли по-пути на кош, попросили айран. Сначала хозяин заявил, что айран, к сожалению, уже кончился, но узнав, что мы из Самары, а фляжка у нас под айран всего на литр, он поделился с нами тем айраном, который оставил для себя. Надо сказать, что самарцы в тот год были очень популярны у местных пастухов (ещё бы, ведь тогда человек 80-90 на сборах в том ущелье было, и постоянно у местных что-нибудь покупали).

Налил нам хозяин фляжку айрана с собой и "на дорожку" вынес кружку литровую. Только потом мы осознали, какой царский подарок нам сделал этот пастух.

Через полтора часа мы вышли на морену, прозванную в народе "драконом", и нашему взгляду открылся величественный Далар. В голове вновь зазвучали строки:

Мы идём, и встаёт в вышине
Исполином, избегнувшим кар,
В первозданной такой тишине,
Чёрным камнем - красавец Далар!

Когда пришли на стоянки под Даларом, встретили там группу Димы Кривко, собирающуюся на Далар по 4А. За шутками-прибаутками незаметно прошёл вечер. Общий подъём назначили на 4.00 , выход на 5.00.

Уже расходились по палаткам, когда Дима вдруг сказал, указывая на гору.

- Смотрите на Далар, ничего вам не напоминает?

На фоне ночного неба вздымалась чёрная глыба.

- Как же вы не видите? Это же ладонь! Ладонь - подпирающая небо!

И точно ладонь, как же я сразу это не заметил?!

- Звёзды с неба хватает ладонь…

Нет не то!

- Держит небо большая ладонь…

Тоже не подходит. Тогда как же? С такими мыслями я и уснул.

В четыре утра сработал будильник, но общего подъёма не произошло, по палатке тарабанил дождь. Одного взгляда на небо было достаточно, чтобы понять, выход откладывается.

- Однодворцев, как там? - спросил Кривко, не вылезая из палатки.

- Облом! Всё вокруг затянуто, горы не видать!

- Предлагаю отложить выход на час!

- Согласен! Может даже стоит перенести выход и на два часа. Если даже в восемь выйдем, до темноты спуститься успеем.

- Тогда спим до шести, а там посмотрим.

И в шесть, и в восемь дождь не прекратился. В десять собрались в палатке Димы Кривко на совет.

- Что делать будем?

Ответ был однозначен, - Ждать!

Во время связи передали в базовый лагерь, что срок восхождения переносится на день. Руководство лагеря решение одобрило. Вылезли из палатки, вокруг немного просветлело. Стали видны подножия ближних гор.

- Смотрите, вершину Далара облако окутало и никуда не движется. Как будто легло и уснуло.

- Да уж, а вершины вокруг, как будто поклонились и к земле прижались, - добавил Максим Веденеев. Вот оно! Вот они строки!!

Будто бога, какого рука
Поднялась, чтоб держать небосклон.
Отдыхают на ней облака.
К ней вершины пришли на поклон!

Как мы не старались, но наши с Андрюшей продуктовые запасы закончились к вечеру, и оставалось только НЗ - полфляжки айрана и шесть сигарет. Нам показалось, что айран слишком густой и мы слегка разбавили его водой, выпили по чуть-чуть, и Андрей забрал у меня флягу. Спрятал её "на чёрный день". Следующий день был "чёрным", - опять шёл дождь со снегом. Связавшись по рации с базой, мы остались ещё на один день.

Не знаю, как бы мы прожили этот день без еды и на минимуме сигарет, скорее всего, свалили бы вниз, но нас удержал Дима Кривко, щедро поделившись с нами своими запасами. Правильнее будет сказать, включил нас в свою команду и поставил на довольствие. Весь день мы провели у Димы в палатке, слушая удивительные истории о том, "что бывало".

Утро третьего дня нас не обрадовало. Дождь шёл в семь часов, и даже в девять утра он ещё накрапывал. Поняв, что ловить больше нечего, мы стали собираться вниз. И вот на десятичасовой связи, когда Андрей сообщил, что мы идём вниз, Кривко вдруг сказал:

- Посмотрите на Далар, он же зовёт нас в гости!

Вся гора открылась, на фоне чистого неба она возвышалась черным камнем, подсвечиваемая восходящим солнцем. Из рации прохрипело:

- Подтвердите ваше решение.

Однодворцев глянул на меня и решительно сказал:

- Мы идём на гору! СК до двенадцати ноль-ноль.

- Хорошо, - заскрипело в динамике, - идёте на гору, СК до двенадцати…

И вдруг сквозь скрип эфира прорвался знакомый голос Валеры Кузнецова:

- Молодцы, мужики! Мочите! Не пуха вам!!!

Мы даже не стали отвечать, так как резко занялись подготовкой рюкзаков к восхождению. Подошёл Дима Кривко.

- Ну что решились, идёте? Мы посовещались и тоже решили рвануть.

- Отлично! Значит, встретимся на вершине.

Дальше нас ждало незабываемое приключение.

Во-первых: на двенадцатичасовой связи Андрюха забыл на камне будильник, единственный наш хронометр, и дальше мы шли, ориентируясь в пространстве, но совершенно не ориентируясь во времени.

Во-вторых: я вспомнил всё, что мне говорили о спас-работах в двойке и об уколах внутримышечных и даже внутривенных , когда огромный "чемодан", улетевший вниз, как мне показалось, унес с собой Андрюху.

В-третьих: я проклял всё и "глухоту" Андрюхи, и "странность распространения звуковых волн в горных районах", когда висел на верёвке под карнизом и не мог выйти на него потому, что Андрей держал верёвку "в натяг", думая, видимо, что я сорвался, и не коим образом не желал спустить меня хотя бы сантиметров на двадцать ниже. Верёвка попала в трещину, и меня прижало к скале. Все мои попытки выйти на карниз, заканчивались тем, что я, как бабочка о стекло, бился каской об этот выступ, терял силы и ничего не мог сделать.

Не знаю, как мне это удалось, но на карниз я всё же вышел, добрался до Однодворцева, упал на камни, отдышался и высказал всё, что думаю о "глухих друзьях", ревностно выполняющих свой долг и о странностях эха в горах. Выслушав мои тирады, Однодворцев спокойно произнёс:

- Ну, надо было сказать, я бы верёвку выдал. А так…, я же не знаю, чего ты там её нагрузил и висишь.

Дальше на вершину шла тропа, верёвку можно было убирать. Так как у меня слов не было, остались одни лишь эмоции, пятнадцать минут до вершины мы шли молча. И вот он - заветный тур!

- Время?! Время?! - спрашивали мы друг друга, но увы, будильник остался где-то на полке, и во времени мы ориентировались только по солнцу, которое спряталось в сгустившихся облаках.

Достав рацию, Андрей стал выдавать информацию в эфир, - авось кто услышит, но эфир молчал. И вот через несколько минут тщетных усилий, когда Андрей уже собрался спрятать рацию в рюкзак, она вдруг ожила и произнесла голосом Кривко:

- Волга, Волга, я Самара два! Как меня слышите?

- Самара два, я Волга, слышу вас хорошо. Передавайте информацию.

- Нахожусь в двух верёвках под вершиной. Настроение отличное. Погода - не плохая!

- Вас понял, где Самара три?

От радости мы закричали разом:

- Волга, Волга, я Самара три! У нас всё хорошо! Мы на вершине!!!

- Вас понял Самара три. Начинайте спуск. Вам СК до восемнадцати ноль-ноль.

- Волга, Волга, говорит Самара три, - у нас часов нет, мы их потеряли, так что не знаем, сможем ли вовремя выйти на связь.

- Ладно, Самара три, будем прослушивать вас каждый час, а теперь СК.

- Понял СК! - сказал Однодворцев и отключил рацию.

- А давай Диму с группой дождёмся? - предложил я. - Им всего-то две верёвки осталось.

- Что ж, давай подождём. Спускаться вместе будем, всё веселее!

Мы прождали десять минут, потом ещё десять, допили остатки айрана из фляжки, выкурили последнюю сигарету. Прошло более 40 минут, а Димина группа не появилась.

- Всё! Больше ждать мы не можем. Надо спуск искать, непогода идёт!

Действительно, пока ждали Диму, всё вокруг затянуло тучами, резко похолодало, где-то загромыхало. Стало ясно, что мы совершили большую ошибку, прождав на вершине столько времени, упустив возможность спуститься по хорошей погоде.

Спусковая петля, по описанию, была на "жандарме", поэтому мы сильно и не беспокоились. В ясную погоду "жандарм" нашёлся бы без труда, но на вершину село облако, накрыв нас непроглядным, водянистым туманом. Куда бы мы не шли везде натыкались на "жандармы", но спусковой петли нигде не было.

Через двадцать или тридцать минут блужданий в тумане, а в тумане время идёт по-особому, Андрей поскользнулся и упал. Я тут же услышал его крик.

- Пет-ля-я-я!!!

Путь отступления был найден. Бросили "дюльфер", который уходил вниз, в неизвестность.

- Давай, Серёга, первый, я тебя страхую, посмотришь, что там.

Через десять метров спуска я неожиданно вынырнул из "молока" на божий свет и тут же увидел вторую спусковую петлю, примерно там, где заканчивалась наша верёвка. Тут же сообщил об этом Андрею.

- Отлично! Их по описанию ещё две должно быть. - раздался из облака его глухой голос. Я глянул над собой и просто обалдел! Верёвка уходила от меня вверх и пропадала в облаке, из которого звучали слова. Вскоре из тумана вынырнули ноги, а потом появился и сам Андрей.

- Стой, Андрюха! Сейчас бы тебя сфотографировать, ты как Атлант, держащий небо…

- Мне бы с этого неба побыстрее свалить! А фоткаться внизу будем!

После, когда уже вышли на снег, на тропу и развязались, Андрюха вынул откуда-то "бычок", закурил, блаженно щурясь, произнёс:

- Представляешь, жандармы - они как стража у вершины! Так и не хотели нас с тобой отпускать. "Петля у жандарма…", а этих жандармов там… Но мы с тобой всё же ушли с неба!

На что я, вдруг неожиданно для самого себя, ответил:

И жандармы, как стража стоят,
Охраняя вершины покой.
Потому, что с неё, говорят,
Можно небо потрогать рукой!

- Это про что?

- Как "про что", про наш Далар.

- Лихо у тебя получилось!

- Теперь главное не забыть.

- А мы их сейчас запишем. Карандаш с бумагой у меня есть.

Когда вышли на перемычку между Даларом и Кирпичом (ещё одна симпатичная гора), увидели две палатки, около которых прогуливался парень с голым торсом, в горнолыжных штанах. Я сбросил рюкзак и сел на него, а Андрюха, не останавливаясь, прямой наводкой направился к незнакомцу и, не говоря ни "здрасте", ни "до свидания" выпалил: "Закурить не будет?" Тот тоже, ничего не говоря, молча достал из палатки пачку "Беломора" и протянул Андрюхе. Андрей вынул две папироски, вернул пачку и пошёл ко мне. Вдруг остановился, обернулся и пояснил:

- Я для друга… С утра не курили.

Парень молча кивнул головой. "Понятно, чего ж не понять, люди весь день не курили, вот и пришли сюда покурить". Курили мы молча, наслаждаясь каждой "затяжкой".

- А время не подскажите? - обратился Однодворцев к незнакомцу почему-то на "вы", хотя до этого, мне казалось, он общался с ним на "ты".

- Да, в общем-то, уже полдесятого.

И тут Андрей его озадачил:

- Полдесятого по-московски, или по-нашему?

- А-а чёрт его знает! На моих часах столько показывает…- и он задумчиво уставился на свои часы.

- Ладно, Серёга, надо вниз валить, скоро стемнеет, а со временем после разберёмся.

Внизу, на морене, где стояла наша палатка, уже сгущались сумерки, а здесь на перевале был ещё день. Мы спускались с перевала в одну сторону, а солнце продолжало свой спуск в противоположную. Спускаясь по снежно-ледовому склону, я периодически останавливался и оглядывался на перевал, на Далар, на пройденный нами путь. Я не мог не оглядываться, какая-то сила заставляла меня делать это. И вот в один момент "перед нами открылась картина"! Закатное солнце окрасило небо в красные тона, как заревом пожара. И на этом алом фоне - чёрная громада Далара, как будто вырезанная из фотобумаги и наклеенная на полыхающее небо. Ни светотеней, ничего, лишь резкий чёрный силуэт на красном фоне! Больше я не оглядывался, но картина эта, даже спустя столько лет, стоит перед глазами. Тогда же, спустившись в лагерь, через два дня в своём блокноте я дописал:

Догорает заката огонь.
Он собой закрывает простор.
Как раскрытая чья-то ладонь,
В окруженье склонившихся гор.

Прошло много лет, после тех сборов, у меня не осталось ни одной фотографии, а может их и не было. Нет ни одной фотографии Далара. Блокнот, где записана была эта песня, давно поистрепался и пожелтел. Но конец этой истории случился совсем недавно, года три, а может четыре назад. Процесс написания песни был окончательно завершён. Не знаю почему, но мне песнь о Даларе, долгие годы казалась какой-то логически не завершённой, открытой. Чего-то не хватало в ней, как будто я забыл какой-то важный куплет. И вот как-то, сын и племянница, начитавшись каких-то книжек, пристали с вопросом: "Правда ли, что боги, или бог, когда-то спускались на землю и общались с людьми?" Что мог я им ответить? В памяти моей всплыл Далар, и наше паломничество к нему с Андрюхой Однодворцевым, и родились эти заключительные строки:

Если боги спускались с небес,
Неся людям божественный дар,
Это место находится здесь,
Где застыл, чёрным камнем Далар.

Ну, вот и вся история. Ничего в ней особенного нет. Осталась песня, которую я никому не пел, кроме своих детей и племянницы. Вот её полный текст.

Мы идём, и встаёт в вышине
Исполином - избегнувшим кар,
В непривычной такой тишине,
Чёрным камнем красавец Далар!

Будто бога, какого рука
Поднялась, чтоб держать небосклон,
Отдыхают на ней облака.
К ней вершины пришли на поклон.

И жандармы, как стража стоят,
Охраняя вершины покой,
Потому, что с неё, говорят,
Можно небо потрогать рукой!

Догорает заката огонь.
Он собой закрывает простор,
Как раскрытая чья-то ладонь,
В окруженье склонившихся гор.

Если боги спускались с небес,
Неся людям божественный дар,
Это место находится здесь,
Где застыл, чёрным камнем Далар!