Продолжение 2.

Начало читайте здесь

6400-1

Тем не менее, в районе 6 400, на крохотной горизонтальной площадке, единственной, где можно установить пару двухместных палаток на отрезке маршрута между перемычкой и снежными предвершинными полями, я вынужден был остановиться, пораженный открывшимся зрелищем.

На «пятачке» уже стояла одна маленькая оранжевая палатка с плотно затянутым входом. Ее нещадно колотил хлесткими ударами ураганный ветер, отчего она резко вздрагивала и словно была готова в любой момент улететь в пропасть.

Со стороны казалось, что из нее безуспешно пытаются выбраться люди, отчаянно барабаня изнутри в тонкую, оранжевую ткань…

Сразу за палаткой начиналась вертикальная рыжая, покрытая инеем стылая стена. В свете утреннего солнца на ней ярко блестели несколько металлических мемориальных табличек, из короткого текста на которых следовало, что жизнь отмеченных людей трагически оборвалась на спусках, уже после покорения вершины. Невольно мелькнула мысль:

- Возможно, спуск будет более тяжелым, чем подъем. Наверное, надо было сделать сюда заброску… На случай ухудшения погоды, да мало ли чего еще… - которая тут же улетела из моей головы, так как ее место немедленно заняли другие – о еде, питье, не ухудшится ли погода, где остальные, оценка самочувствия…

Под самой стеной, тяжело дыша, отдыхали Гид и один из клиентов, член нашей группы - молодой англичанин, новоиспеченный выпускник колледжа в Кембридже, которого за поразительное сходство с одним из персонажей фильма «Белое солнце пустыни» прозвали Петрухой. Я взглянул на часы - прошло 4,5 часов от момента, когда я с ними в 5 утра, после почти бессонной ночи, вышел на восхождение из лагеря «3» на высоте 5900, откопавшись из снежной пещеры.

ЗАПАДНОЕ СЕДЛО. «ПЕРЕМЫЧКА»

Поэтому я смело положился не на разум, а на интуицию тела, позволив ему самому выбрать скорость движения, поставив задачу двигаться долго и безостановочно. При беге я всегда старался, чтобы сознание превращалось из водителя в пассажира, не мешая подсознанию выполнять работу по управлению движением тела. Появлялось интересное ощущение, словно сидишь в машине, мчащейся на предельной скорости, от которой захватывало дух. Самое интересное, что при этом исчезало чувство нехватки воздуха, одышки. Легкие работали в каком-то интересном ритме: длительный, полный выдох производился через рот. Сразу за ним, без задержки, через нос следовал короткий НЕГЛУБОКИЙ вдох в верхнюю часть легких. Затем, после короткой задержки дыхания и очередного более длинного выдоха, снова короткий вдох, но уже нижней частью легких. И после короткой паузы все сначала. Причем в нижнюю часть воздух закачивали не мышцы диафрагмы, а живота. Такое себе «брюшное» дыхание. Именно так мое тело и начало сейчас дышать. Поэтому я прекратил контролировать разумом процесс дыхания. Шлось легко, без одышки и напряжения, с удовольствием.

Хотя, наблюдая за коллегами, которых догонял на маршруте, видел, что они дышали, делая глубокие и частые вдохи, более продолжительные, чем выдох, увеличивая их интенсивность по мере набора высоты и периодически все чаще и дольше останавливаясь для отдыха.

Сразу за мной, шаг в шаг, не отставал Петруха. Гид замыкал нашу маленькую группу. За Гидом пристроились несколько альпинистов из других групп.

Бывшие напарники, быстро удаляясь от меня, сначала превратились в две расплывчатые, белесые фигуры, а затем медленно и уверенно, не оглядываясь, растворились в снежной кутерьме, где-то далеко вверху.

С удивлением обнаружил, что оставшись в одиночестве не испытываю при этом никаких эмоций - ни страха, ни осуждения, ни сожаления, ни разочарования, ни зависти.

- Сильные ребята. Дай, Бог, чтоб их здоровья хватило туда и обратно.

Мое тело словно превратилось в послушный механизм, методично и беспрекословно выполняющий полученную в лагере «3» установку:

- Вперед и вверх.

Главное, что, проскочив с Гидом и Петрухой снежное поле, я не опасался сбиться с маршрута. Ведь дальше во многих местах на скалах нитью Ариадны болтались перила, провешенные накануне Денисом Урубко и командой ЦСКА МО РК, первыми в этом сезоне взошедшими на вершину. В рамках его акклиматизации перед попыткой скоростного восхождения на вершину К-2 по северо-западной стене…

* * *

А еще вчера, перегрузившись, без сил, едва добрался до середины перемычки…

Впервые так близко увидев отсюда нависшую над собой километровую, черную громадину Властелина неба, вершина которого была скрыта метелью, я испытал даже не страх, а самый настоящий ужас .

- Что же это я здесь делаю?!...

Грозное, мистическое величие подавляет любого, дерзнувшего приблизиться к нему.

И дальше меня не покидала единственная, и, казалось, самая правильная мысль:

- Завтра, пока еще есть хоть какие силы, только вниз.

Точнее, сначала опять вверх на перемычку, потом часа полтора - два на северную вершину (или на северное плечо, называют по-разному) Чапаева, по глубокой снежной тропе, прорезавшей лавиноопасный склон…

Обращаю внимание: МЫСЛЬ. Т.е. разум сразу оценил шансы тела на успешное восхождение как равные НУЛЮ.

Впрочем, это ощущение не покидало меня с самого первого момента прибытия в базовый лагерь. Немного имеется на земном шаре мест, где можно увидеть 3-километровые стены. Кроме Гималаев. А северная стена Хан-Тегри отличается из всех них своим особо грозным величием и неприступностью. На нее ведут несколько «шестерок-Б». По воспоминаниям Пчелы, стена была пройдена всего 6 раз. И на что он обратил особое внимание:

- Сам Бабанов не рискнул на нее…

Просмотрев классификатор маршрутов категории 6Б я обнаружил, что действительно, наибольшее их количество проложено именно по северной стене Хан-Тенгри, в т.ч. один через вершину – легендарный траверс Валерия Хрищатого. Вот они, с номерами в классификаторе:

7.5. 46 Победы (Гл) – Хан-Тенгри, траверс В.Хрищатый, 90
7.9. 16 Хан-Тенгри центру С стены Э.Мысловский, 74
7.9. 16а Хан-Тенгри центру С стены Б.Студенин, 74
7.9. 16б Хан-Тенгри лев.кф. центра С стены М.Горбенко, 87
7.9. 16д Хан-Тенгри центру С стены В.Коротеев, 86
7.9. 17 Хан-Тенгри ЮЗ кф. ЮЗ ребра В.Свириденко, 82
7.9. 20 Хан-Тенгри-Мраморная стена, траверс 6 вершин Б.Соломатов,74

Из лагеря казалось, что весь наш маршрут по северной стене пика Чапаева «стоит». Мне все не верилось, что я смогу на нем быстро и четко работать. Что хватит сил добраться хотя бы до лагеря 2, не то, что до северной вершины пика Чапаева, на 6100, которая значительно выше перемычки. И почти на половину километра – Эльбруса. Достижение этой высоты уже само по себе для многих, присутствующих в лагере, было весомым спортивным подвигом. Я старался не думать о предстоящем пути. Не строил планы и не намечал компромиссную, заниженную цель этой своей поездки, например:

- Добраться хотя бы до седла…

Но дальше, что бы я ни делал, пытаясь избавиться от сомнений, отвлечься от невольно накатывающего страха и сохранять безучастное выражение лица во время общения с коллегами, в голове билась одна мысль:

- А ведь мне туда…

Из лагеря часто были хорошо видны маленькие, черные точки на маршруте, между его началом и лагерем 1: они двигались настолько медленно, что почти незаметно для глаза или поднимались, или опускались. Было непонятно, как они там движутся вообще, без страховки, словно мухи по стеклу…

Особенно впечатлял участок между лагерем 1 и лагерем 2, по которому проложено ровно 1470 м перил. Перепад высоты около 900 м. Рекомендуемое ходовое время 6 – 8 часов.

Но первый раз, поднявшись по гребню выше лагеря 1 метров на 200, перед сном, во время второго акклиматизационного выхода, я понял, что маршрут, в общем, «лежит». И отлично идется. По словам Гида – средняя крутизна маршрута 38-45 градусов. Но встречается много участков значительной крутизны и протяженности. Более подробная информация – в разделе «Описание маршрута».

Попытавшись спуститься, понял, что все-таки довольно круто. А веревка никак не хотела проталкиваться в прорезь спускового устройства – шайбы, на которое я сильно рассчитывал. Поэтому пришлось спускаться «по-спортивному», на руках. Первый опыт психологически был сплошным кошмаром. До лагеря 1 добрался весь мокрый, как мышь. И с ужасом подумал:

- Вот оно, слабое звено в снаряжении – «шайба», которую нельзя использовать в качестве спускового устройства. А ведь завтра – на 5700, в лагерь 2. А затем – на 6100… Это что же, с 6100 придется спускаться только на руках обратно до базового лагеря?

Я запаниковал. Но утром отказываться от дальнейшего подъема не стал.

- Будь что будет…

Ко всему привыкаешь. И по истечении нескольких дней спуски на руках уже не доставляли мне никаких неприятных ощущений. Зато при необходимости можно было «линять» вниз очень даже быстро. Минут за 20-30 с 6100 в лагерь 2. Вместо полутора – двух часов. Как получалось у других, со спусковыми устройствами.

* * *

 Лет 30 тому назад мне было невозможно ответить самому себе на вопрос о том, почему я хожу в горы. Просто хотелось и все. А другим на этот вопрос я отвечал просто и многозначительно:

- Потому что…

Мне и самому было непонятно, почему я затрачиваю огромные усилия на удовлетворение не телесных потребностей, а непонятно чьих.

Сегодня я разделяю мнение многих о том, что восхождения - это удовлетворение потребностей души, духа, а, следовательно, подтверждение того, что они есть. Раз имеют потребность.

А раньше я был ярым материалистом-атеистом, отрицающим в корне эти понятия. Ведь нас в свое время ведь воспитывали на марксистско – ленинской философии.

В этот раз я поднимался на вершину, реально ощущая себя в теле, словно в кабине автомобиля с автоматической коробкой передач. Оно совершало движение, а я, стараясь ему не мешать и не жать слишком на «газ», просто с интересом наблюдал за окружающим миром, словно водитель сквозь ветровое стекло.

Т.е. «я» и тело существовали раздельно.

«Я» ощущало, что в любой момент может выйти из «кабины автомобиля».

Для меня стало открытием ощущение состояние этого разделения, которое в обыденной жизни скрыто ПОДСОЗНАНИЕМ, словно пеленой.

Чем выше я поднимался, тем все более отчетливо осознавал, что «я» – это не тело. Что оно есть только инструмент для проявления «меня» здесь, в этом мире. Средство выражения «меня» через поступки, одежду, взаимодействие с другими «Я», которые в телах или без…

 Интересно было, наконец, познакомиться с этой, другой, частью самого себя, без посредников и свидетелей.

Увидеть свою внутреннюю наготу со всеми истинными помыслами, желаниями, не прикрытыми рассуждениями разума, словно фиговыми листьями…

Почувствовать, как воспринимается окружающий мир не через органы чувств, не через рецепторы тела, а непосредственно через это свое внутреннее «Я» - просто становишься камнем, снегом, ветром, горой на горизонте, одинокой звездой в ночном небе…

 Это ощущение слитности с окружающим миром, наверное, является универсальным космическим языком, позволяющим общаться во Вселенной…

 В отношения проникаешь глубже, чувствуешь острее, ибо становишься подобным обнаженному нерву.

 Внизу еще долго будет сохраняться эта оголенность и обнаженность... И общение даже с самыми близкими людьми, допускающими нечаянную, незначительную бестактность или непонимание в чем-либо, будет из-за этого острым и болезненным.

Я ощутил здесь свое несовершенство.

Но понял, что есть Высшая сила, способная помочь мне сделать себя доброжелательным. Милосердным. Любящим. Отзывчивым. Непобедимым.

Надо только суметь не дать разуму помешать услышать Ее призыв.

В ответ на свой зов о помощи.

И тогда все получится.

 Я получил то, за чем сюда приехал.

Не вершину – она оказалась не целью, а средством.

Я молился – и был услышан.

 * * *

 Внизу я думал о том, что счастье – это когда я заключу контракт. Или закончу очередной этап работы. Или получу признание в чем-то... Или побываю на этой недоступной и суровой вершине, нависающей надо мной... Или спущусь после восхождения в безопасное место. Или возвращусь домой. Или…

Здесь, вверху, мне стало понятно, что счастье – это не то, что у меня было, или что будет.

Счастье – это то, что происходит со мною в каждый миг моей жизни. СЕЙЧАС.

 Я искал путь к счастью.

И осознал, наконец: счастье - это есть путь.

 * * *

Да. Разум трезво оценил здесь мои шансы на восхождение как равные нулю.

В этом его убеждало еще и то обстоятельство, что палатки на другом конце седла, едва видневшиеся далеко вверху на снежном плато, установленные значительно ближе к началу маршрута, были не нашими. А группы Уральского высокогорного клуба, организовавшего здесь очередной альпинистский сбор. Эта группа - 21 участник, поднялась к началу маршрута более опасным путем с юга. А предполагаемое местонахождение нашей пещеры находилось ниже седла, на южном склоне, где-то далеко внизу подо мной.

Тактический план

Первоначальный тактический план восхождения, предложенный Гидом нашей группе, заключался в организации четырех промежуточных лагерей, т.е. предусматривал установку четвертого, штурмового лагеря, на высоте 6400. Или 6500. При этой тактике, по сравнению с обычной, при которой устанавливается 3 промежуточных лагеря, время на восхождение увеличивается на один день, если повезет с погодой. А если нет – может, на 2-3 дня. Т.е. надо было быть готовым к тому, что на такое восхождение, с возвращением в базовый лагерь, могло понадобиться от 7 до 9 дней.

Соответственно, значительно увеличивался вес рюкзаков, которые пришлось бы нести выше 6000, за счет дополнительных продуктов на дополнительные 3 – 4 дня, двух палаток, кухонного снаряжения, газа. Поэтому после второго акклиматизационного выхода, оценив свое физическое состояние, мы пришли к выводу о целесообразности выхода на штурм с третьего лагеря, который должен был располагаться в пещере на Западном седле, как можно ближе к началу маршрута. И попробовать уложиться в 5 дней на восхождение с возвращением в базовый лагерь. Тем более, что два резервных дня мы уже потеряли из-за непогоды. Нам повезло – мы пережидали ее в базовом лагере после первого акклиматизационного выхода. Второй мощный снегопад пришелся в аккурат на два из трех дней отдыха после второго акклиматизационного выхода. Так что погода нас, можно было сказать, пока баловала.

Гид согласился с нашими доводами и дал «добро» на восхождение по второму варианту тактического плана.

Со своим нынешним высотным опытом, которого у меня не было тогда, я бы предложил группам наших последователей другой, смешенный вариант восхождения. Учитывающий неизбежную разницу в физической подготовке участников. Который, возможно, и более безопасный.
Он заключается в том, что до Западного седла группа движется вместе. Затем делится на две подгруппы.

Одна, более сильная, делает попытку восхождения прямо отсюда, с Западного седла. Вместе с первым ассистентом Гида. Осуществляет выход на следующий день после подхода, рано, в 4-5 часов. По пути делает часть заброски на 6 400, килограммов 6-10: палатку на 4-5 человек, газ, кухонную утварь. И дальше движется налегке, с карманным перекусом и питьем в темпе, позволяющем за 12-14 часов взойти и вернуться на седло. Кто не выдерживает темп, остается разбивать лагерь 4, готовит горячее питье к приходу второй подгруппы, которая совершит восхождение после ночевки в лагере 4. И принесет с собой еще одну, более маленькую и легкую палатку на 2-3 человека, продукты, газ. Эту группу сопровождает гид и второй ассистент. Эта часть восходителей может выйти из лагеря 3 позже, часов в 10. К четвертому лагерю они смогут подниматься, не спеша. Часов за 6-7. Чтобы достигнуть его к 15-16.00. И до 19.00 будет достаточно времени обустроиться, приготовить горячую еду, питье, подготовиться ко сну. В 19.00 лечь, в 3.00 встать, в 5.00 выйти… Правда, отдых на этой высоте может сильно испортить сильный ветер, да и сама высота. Кроме того, нужно быть готовым к тому, что единственная площадка на 6400 может оказаться занятой, и придется палатки разбивать в разных, не совсем удобных для спанья местах. Очень важно иметь в них резерв из 2-3 мест, которые могут понадобиться кому-то из первой подгруппы восходителей, переоценивших свои силы и возвращающихся после восхождения ночью.

Т.е. повышенная безопасность заключается в том, что для подстраховки более слабых участников второй подгруппы с ними могут находиться гид и два его ассистента.  

Переночевав в лагере 3, на следующий день, утром, все уходят базовый лагерь.

При благоприятных погодных условиях и хорошем самочувствии восходителей, разница во времени между спуском в базовый лагерь участников первой и второй подгрупп будет составлять всего один день.

При таком раскладе значительно повышаются шансы совершить восхождение у всех участников коммерческой группы. Но он требует филигранной работы гида по оценке возникающих обстоятельств и оперативной корректировке тактического плана во время восхождения для участников, переоценивших свои силы. Что возможно только при постоянном наличии у него не менее двух здоровых, опытных, в отличной спортивной форме ассистентов и надежной радиосвязи между ними тремя на маршруте.

ОБРАЩАЮ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ – ЭТО РАСКЛАДЫ ДЛЯ ИДЕАЛЬНЫХ УСЛОВИЙ – ХОРОШАЯ ПОГОДА И НИКТО НЕ ЗАБОЛЕЛ НА МАРШРУТЕ, Т.Е. МОЖЕТ ПЕРЕДВИГАТЬСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНО.

Но в тактический план нужно ОБЯЗАТЕЛЬНО заложить варианты ухудшения погоды и самочувствия восходителей. И обсудить с гидом сценарии ДЕЙСТВИЙ при этом КАЖДОГО ИЗ ВАС!..

* * *

На перемычку с северного плеча Чапаева я спустился вместе с Тренером - еще одним членом нашей маленькой группы. В прошлом году он добирался сюда в одиночку. Удивив всех в базовом лагере своей экзотической обувью - кожаными «ВЦСПСовскими «триконями» образца 70-х годов, которые отличались способностью промокать, несмотря на любую пропитку и были «подкованы» железом. Переночевав в принесенной с собой палатке - «жестянке» и едва не отморозив ноги, утром он вынужден был повернуть в базовый лагерь. Тем более что товарищи так и не поднялись к нему. Сейчас он был экипирован так, что не снилось и «буржуям», а ноги были обуты в «навороченные» высотные Ла Спортива новейшей модели. Именно Тренер первым вычислил, что нам не туда, вверх, к палаткам. А совсем в другое место:

- У нас ночевка не в палатках, а в пещере. Возле палаток пещер нет. Пещеры на южном склоне, ниже перемычки. Надо «линять» с перемычки вниз, на южную сторону.

Но куда? В белой, временами сгущающейся до полной потери видимости мгле, далеко внизу копошилось несколько человек. Бросив рюкзаки на снег возле начала спусковой веревки, мы с Тренером безуспешно пытались рассмотреть, что же ожидает нас там, внизу?

Я поддался панике. В голове настойчиво, одна за другой, вихрем закружились тревожные мысли:

- Почему наша пещера внизу, на южном склоне? Ведь пещеру обещали на перемычке?! Караул, сколько лишних усилий придется предпринимать завтра, если погода позволит выйти на восхождение, чтобы подняться опять на перемычку по ледяной вертикальной стене. Затем пилить по перемычке не меньше 40 минут под начало маршрута, к палаткам УВК. Это потеря целого часа. Затем опять спускаться после восхождения на ночевку по этой же отвесной стене вниз, а после ночевки опять на стену вверх… И дальше по перемычке еще вверх и вверх, по глубокому снегу лавиноопасного склона на плечо Чапаева...

Я озвучил эти мысли Тренеру, и он, кивнув головой, согласился со мной, что если пещера внизу, то у многих, добравшихся сюда, шансы на успешное восхождение резко уменьшаются.

- Что же делась дальше? – Тренер настаивает взять у Гида палатку и установить ее, пока еще светло, возле виднеющегося далеко вверху палаточного лагеря. Тогда утром мы сразу окажемся под началом маршрута. Сэкономим час на подъеме и минимум полчаса на спуске – по сравнению с выходом из снежной пещеры на южном склоне…

Что я увидел внизу: наша пещера точно была здесь, и вход в нее был в глубокой траншее, метра на полтора ниже уровня снега. Он представлял собой узкий лаз, возле которого стоял Француз и лопатой выгребал из траншеи снег, который в нее кто-то выкидывал изнутри. Протиснувшись боком мимо него, я заглянул в отверстие.

Половина пещеры была расчищена кем-то до нашей группы. Но в ней могли лечь только 4 человека. Во второй половине, для пяти человек, потолок почти опустился на уровень «кровати». Встав на колени и согнувшись, Гид рубил плотный, мерзлый снег хлипкой на вид сиреневой пластмассовой лопаткой. Словно шахтер в забое. Снег местами превратился в лед.

- Какая «гидовская» палатка? Ты что, оставишь меня здесь копаться одного? – он с недоумением вопросительно посмотрел на меня.

Пока Тренер, обвешанный рюкзаками, спускался вниз по перилам, я, забрав у Гида лопату, уже вовсю, с остервенением, не щадя остатков своих сил, долбил мерзлый снег, понимая:

- А для чего их экономить? Какое восхождение? Завтра только вниз, лишь бы удалось взобраться опять на перемычку…

Но главное – эта лихорадочная долбежка была не дурная злость, а понимание того, что нужно помочь поберечь силы тем своим товарищам, которые завтра возымеют смелость выйти на восхождение:

- Чем скорее приготовим ночлег, тем больше времени будет для сна.

Я не решался, но все же в короткую минуту отдыха задал Гиду, побывавшему на Высоте в разных ситуациях, сильно беспокоивший меня вопрос:

- А разве возможно сразу выйти на восхождение - после такого тяжелого перехода и не менее тяжелого копания пещеры? Без дня отдыха? Хватит ли сил, успевает ли организм восстановиться?

Гид не умел читать мысли. У него, в отличие от моего разума, не было сомнений в том, смогу ли я завтра вместе со всеми выйти на восхождение. И что готов ли к этому. Поэтому в ответ Гид был немногословен:

- Что-то ты больно мнительный, Семен...

Я вообще-то был не Семен. Но Гиду, сразу окрестившему меня Семеном, как я понял, было сложно запомнить мое настоящее имя. Ведь нас было 8 клиентов… Но я не обижался и, просто, в какой то момент перестал поправлять его, отзываясь на это новое ко мне обращение.

И мы дружно поочередно продолжили долбежку дальше.

Понадобилось почти 5 часов непрерывной работы, чтобы расчистить внутри пещеры вторую площадку, на которой позже боком, словно в камеру пыток, смогла улечься большая часть команды, 5 человек. Площадка оказалась с боковым наклоном, с неровным, бугристым дном. Но сил на ее выравнивание ни у меня, ни у других больше не оставалось. Так и спали, точнее, лежали в полудреме, одновременно поворачиваясь с боку на бок и скатываясь при этом на Тренера, выбравшего место в самом низу площадки. Я оказался «между молотом и наковальней» - между Тренером и остальными тремя.

Первым не выдержал Тренер. В 3 утра он покинул поле боя и занялся общественно полезным делом - начал топить снег для приготовления завтрака. За что ему низкий поклон и всяческое мерси... Еще два часа мы собирались, обувались. Я был словно в каком то гипнотическом состоянии и без тени сомнения готовился вместе со всеми на выход. Напрочь забыв, как совсем недавно, сидя на перемычке с Тренером, думал только об одном,

- Дожить до утра - и вниз. Быстрее вниз. Пока еще остаются хоть какие-то силы. Надо быть сумасшедшим выходить на восхождение с южного склона...

Гид высунул голову из пещеры, оценивая погоду.

- Метет и мороз. Но это обычное для этого места дело. Одеваемся. Едим. И выходим.

- А как одеваться? - задаю глупый вопрос.

- Одевать все теплое, что есть. Сегодня жарко не будет. А станет жарко - сбросите лишнюю одежду в рюкзаки. И не забудьте фонари. ФОНАРИ!

- Какие фонари - подумалось мне - ведь до вечера не менее 15 часов, если выйти в 5 утра.

По моим прикидкам, 10-12 часов на восхождение должно было хватить с лихвой.

Одеваться в тесноте было неудобно. Поэтому я отполз в угол и старался поменьше мешать другим. Я наделялся одеться и собраться быстро, пока остальные будут завтракать.

В пещере, или особенности высотной экипировки

 Спал я на высоте в темобелье из Thermolite . Еще в спальнике успел опять натянуть на себя второй слой - тонкие флисовые штаны и рубашку из Tecnopile 100 Micro , а также две пары носков: тонкие из 100% Coolmax и толстые шерстяные ручной вязки.

В качестве верхнего, третьего, защитного слоя предстояло испытать брюки и куртку из 3-хслойного Windstopper (два слоя тонкого и плотного нескатывающегося флиса. И между ними мембрана GORE-TEX ). Зимой, при -25, я бегал в этом костюме кроссы, одевая под низ только сетчатую футболку. Точка росы для испарений была снаружи, и во многих местах костюм покрывался белоснежным слоем инея… Но останавливаться было нельзя – согревался только за счет движения.

Поэтому сверху всего этого, вняв совету Гида, я одену «пуховик» с оболочкой из Dermizax - Entrant EV .

На голову пришлись впору тонкая ветрозащитная балаклава из Windbloc от Мормота, в тканевой защите которой пришлось вырезать отверстие, так как оказалось, что при выдохе ртом на закрывающей рот ткани интенсивно образовывалась наледь, затрудняющая дыхание. Хотя я и сильно опасался того, что, делая случайно на высоте вдохи морозного воздуха ртом, могу простудить горло и бронхи, и прекратить из-за этого восхождение.

Сверху кепка - бейсболка из Polyester и флиса с откидывающимися «ушами» и длинным козырьком - и капюшон пуховки.

На руках - тонкие Thermolite и более толстые флисовые перчатки из Thinsulate, а сверху мембранные рукавицы - «верхонки» с накладками из Cordura, защищающие руки почти до локтей – чтобы при спуске по веревке не повредить рукава «пуховки».

Картину дополняли не пижонистые, но, по отзывам, не убиваемые ботинки SCARPA VEGA без высотного вкладыша и без утепляющих бахил, но с добавленной мною термостелькой под внутренний ботинок, чтобы обеспечить лучшую защиту стопы от холодного металла «кошек». А также сами «кошки» + «фонарики» из Cordura. Очень важно - из Cordura, потому что любой другой материал быстро рвется, если его случайно зацепить зубьями «кошек». А таких случайностей может быть много.

Т.е. из натуральных материалов на мне были только шерсть (носки) и пух (в пуховике). Все работало отлично. При выбранном темпе движения было не жарко, на остановках - не холодно. В следующий раз, если позволит погода, можно будет попробовать идти без «пуховки», но более быстрым темпом.

Зимой проверю такой вариант – заменю штатный вкладыш на толстый шерстяной носок, в него уже тонкий (3 мм) неопреновый носок, в неопрен – тонкий носок из 100% Coolmax. И 3 мм плоская пробковая стелька + ортопедическая - под шерстяной носок. Сверху – 3-хслойные высокие бахилы. И облегченные «кошки» весом до 500 г. Все это – для высот выше 7000. А также приобрету высотный вкладыш и попробую испытать его вместе с неопреном разной толщины.

Но это возможно при условии, что пользуешься ботинком, который на 2-3 размера больше обычного. Это очень важно, надев все утеплители чувствовать, что нога не «зажата» и спокойно можно шевелить пальцами. Кроме того, если нога будет хотя бы слегка стеснена в районе нижней части голени, - в стопу будет затруднено поступление крови. А с затрудненным кровообращением ноги мерзнут даже при «плюсовой» температуре. Я, имея размер 42,5, приобрел ботинки 11, т.е. 44,5 размера. Других не нашлось. Они оказались чуть тесноватыми, когда я одел их на толстый шерстяной носок и вставил вторую термостельку под внутренний ботинок. Может, именно поэтому у меня подмерзали ноги?

Несомненным достоинством ботинка является фирменная подошва от VIBRAM и тот сверхпрочный, не твердеющий на морозе материал, из которого они отлиты, под названием PHANTAPLASTIC . Он действительно очень прочный, именно такой, какой нужен, если вы случайно «кошкой» наступите себе сами на ботинок – например, ненароком обвалив ступеньку в снегу. Несколько раз у меня такое случалось. На пластике остались только неглубокие вмятины. А нога не пострадала, и не появились течи.

Кроме того, в базовом лагере, во время обильных снегопадов из мокрого и липкого снега, и его последующего интенсивного таяния, на ногах промокает все. Кроме пластика. И в такие дни, а их было много, на меня с нескрываемой завистью смотрели обладатели значительно более дорогих, но «промокаемых» ботинок. Выражая свое одобрение моего выбора восхищенными восклицаниями.

Возвращаясь к вопросу о трехкилограммовом весе, думаю, что, применяя высотный вкладыш, а также облегченные «кошки», бахилы и носки, можно «скинуть» по килограмму с каждой ноги.

Зачем? Да каждые 450 грамм веса на ноге эквивалентны 2700 граммам на спине – разгонять и тормозить дополнительный вес на ноге при каждом шаге – тяжелая задача для ног.

* * *

Миллиарды клеток, бактерий, вирусов и еще много всего неизвестного, из чего состояло мое тело, к утру по непонятной причине превратились в монолит - в единую, тесно сплоченную, высокоорганизованную армию, нацеленную только на победу и не подвергающую сомнению отданный ей Гидом короткий как выстрел приказ:

- Вверх.

Хотя еще совсем недавно казалось, что эта армия сама по себе, а командир дурак. И все его приказы подлежали и обсуждению, и осуждению. Печень предупреждала о готовности уйти с поля боя, так как в ней появились ощутимые болевые ощущения, кожа на скулах покраснела, обожженная солнцем и пылала огнем. Руки и ноги одеревенели и отказывались двигаться. В горле перешило. Нос заложило.

Я словно разделился на две части. Одна болела и взывала. А вторая, отделившаяся от тела, снисходительно наблюдала, как бы со стороны, чем все это закончится.

К этому добавлялся сильнейший дискомфорт от того, что справить нужду было негде. Все попытки присесть в вытоптанном на крутом склоне «пятачке» пресекал усилившийся к вечеру ветер, больно секущий голые ягодицы колючим снегом. Как бы посылая «пламенный привет» гемморою, появления которого в таких условиях следовало ожидать в ближайшие часы.

Но утром, как по мановению волшебной палочки, голова не болела, не тошнило, мышцы рук и ног были легкими и не закрепощенными. Разум молчал, не паниковал и не вмешивался с дурацкими советами и пораженческими заявлениями.

Неимоверно захотелось поесть - сало с мезимфорте, ложка красной икры, картофельное пюре со сливочным маслом, поджаренная вяленая колбаса, много-много чая с шоколадом, халвой и аскорбинкой, сыр, ржаные галеты, горсть изюма, были умолочены за завтраком в один присест. Наличие аппетита и общее состояние свидетельствовали о хорошей акклиматизации.

* * *

Но все заканчивается. Вот он ступил на гребень. А мы, несколько самых быстрых, по общему согласию одновременно начали движение по стене. При этом стараясь не нагружать перила, а работать больше «кошками» и ледорубом. Т.е. использовать перила только как средство самостраховки, не нагружая жюмар.

На перемычке встретил плотный, сильный ветер. Который едва не столкнул меня обратно вниз. Хорошо, что я не сразу выщелкнул веревку из жюмара. Она помогла мне удержаться на гребне. Присев на корточки, освободил веревку и отдышался. Солнце еще не взошло. Но небо на горизонте уже было совсем светлое, и фонарик был не нужен.

Низко наклонившись, я сделал первый шаг по едва заметной тропе.

* * *

Первый шаг к цели, которая вчера показалась недосягаемой.

А сегодня я двинулся к ней, не рассуждая, без сомнений, беспрекословно подчинившись зову пути.

Не покоритель, а смиренный паломник у подножия одного из самых величественных и прекраснейших храмов, увидеть который и сегодня удел немногих избранных.

На встречу с воспетым в легендах Властелином неба, Повелителем духов.

6400-2  

Начав в одиночестве работать на маршруте, мне не хотелось спешить и тратить на скорость лишние силы. Так как вскоре я обнаружил, что восполнять их во время восхождения будет нечем - сунув руку в карман «пуховки», я не нашел в нем заблаговременно приготовленный в пещере «перекус». Лихорадочно прощупав все карманы, понял:

- У меня нет вообще никакой еды…

Все-таки Высота «отбивает» мозги. Нужно было в лагере 3 составить заранее список, что нужно сделать и взять с собой при подготовке к выходу на штурм. Иначе можно забыть что то важное. Что и произошло со мной.

А сейчас встреча с Гидом на 6 400 была для меня как спасительный круг для тонущего - если у него не найдется чего пожевать, - придется «линять» вниз. Вдруг остро захотелось чего-то поесть. И ПИТЬ.

Гид выудил из кармана крохотный полиэтиленовый пакетик с несколькими малюсенькими шоколадками и горстью изюма. Мы, стоя, быстро поели, не имея возможности хоть как-то укрыться от стужи, усиленной нешуточными порывали ветра. Дальше он молча протянул мне остатки скудной трапезы и заторопился с англичанином дальше, снова оставив меня наедине уже с другой проблемой - во время перекуса я зачем-то полностью снял с рук перчатки и рукавицы, хотя их было одето 3 пары. На морозе для перекуса, завязывания/развязывания шнурков, протирки стекол очков, было достаточно снять только «верхонки», оставшись во флисовых перчатках.

Холод сковал пальцы немедленно - я с ужасом обнаружил, что не чувствую пальцев и не смогу ими цепляться за зацепки или держаться за ручку жюмара. Глядя вслед «двойке», которая уже второй раз неумолимо, все также без оглядки удалялась от меня, я стал остервенело, нещадно колотить кистями рук друг о друга, сжимать-разжимать пальцы, наклонившись, делать вращательные движения руками, словно крыльями мельницы.

Прошло немало времени, прежде чем с радостью почувствовал, что пальцы рук повинуются мне. Я смог отправиться дальше, но уже на «деревяных» ногах, так как возникла новая проблема - пока я шел, ногам было тепло. Но при остановке на перекус и на отогрев рук совершенно застыли ноги. К пластиковым SCARPA у продавцов не оказалось высотных вкладышей, а шерстяные носки уже отсырели и чутко реагировали на холод. Не было у меня и бахил с «тройным» синтапоном, которые можно было одеть сверху на ботинки в качестве утеплителя.

К сожалению, ботинки оказались чуть-чуть тесноваты. Надо было больше на 3 размера, а я смог купить только с разницей в 2 размера по сравнению со своим обычным. Поэтому и шел, постоянно контролируя состояние пальцев ног. И, время от времени, пытаясь шевелить ими. Когда острая боль из них как бы «уходила» и они «деревенели», приходилось останавливаться и заниматься отмашкой ног до тех пор, пока сильнейшая боль не возвращалась. Именно на это обращал внимание Гид перед штурмовым выходом:

- Если ноги у кого-то начнут замерзать и терять чувствительность - не пугайтесь. А размахивайте, стучите ими, восстанавливайте кровообращение, свидетельством чему появление острых болезненных ощущений - и старайтесь быстро двигаться дальше. Через час - другой выглянет солнце и вам будет жарко.

Он был прав - выполнив несколько чередующихся серий «потеря чувствительности - отмашка - боль», я полностью восстановил нарушенное кровообращение, к ногам пришло постоянное тепло. Без предупреждения Гида можно было легко впасть в панику и «свалить» обратно, вниз. Надеясь отогреться в лагере 3. Но за время даже быстрого, часового спуска можно успеть получить очень сильные обморожения.

Вщелкнув жюмар в перильную веревку, я лазаньем ушел с площадки вправо - вверх. Аккуратно, чтоб не зацепить зубом «кошки» один из трагических знаков, установленный почему-то прямо на маршруте движения.

6900  

Отсюда маршрут, наконец, «ложился» и представлял собой некрутые, снежные поля с отдельными выходами невысоких рыжих скал, преодолев которые восходители ступали на желанную вершину, отмеченную алюминиевой, покрытой облупившейся зеленой краской «треногой». Вершина казалась близкой, но предстояло еще не меньше часа прилагать значительные усилия, чтобы пройти завершающих 4-5 веревок по снежным предвершинным взлетам.

Устраивать гонки с коллегами на этом участке мне не хотелось. Ведь среди них был Студент, член нашей маленькой группы клиентов МАЛ « Хан-Тенгри». Ассистент нашего Гида, героически отправившийся на вершину, несмотря на простуду, начавшую резко прогрессировать в ночь перед штурмовым выходом. Перед сном, в тесной снежной пещере Гид мастерски сделал ему профилактический укол в то самое «мягкое» место. Лекарственный препарат, вовремя введенный в организм, к утру поставил Студента «на ноги». И сейчас из всей нашей группы на этой высоте мы были первые.

Где-то, теперь уже далеко внизу, наверное, поднимался Гид вместе с Петрухой.

В двух веревках ниже находился еще один член нашей группы - Провайдер. Он поделился со мной глотком подкисленного чая на скалах возле начала горизонтального перехода под «ключевое» место маршрута - 50-метровую скальную башню, вверху которой и начинался этот самый снежный кулуар. Провайдер предпринимал вторую попытку покорения Хан-Тенгри. Во время первой, в прошлом году, ему стало плохо во 2-м лагере, на 5700. Усилиями Гида и вертолетчиков он был вовремя и без последствий эвакуирован вниз. Сегодня он совершал восхождение очень уверенно, без видимых признаков плохого самочувствия и я был рад за него.

А еще здесь находились Врач и его сын. Оба из Приморского края. Врач поразил меня своей отзывчивостью и энциклопедическими знаниями во всех темах, затронутых в послеобеденное время в столовой базового лагеря. И с которым, к обоюдному удовольствию, мы не один раз коротали время за умными разговорами о профилактике и лечении гипоксии, подводной и таежной охоте. Да мало ли о чем еще, что могло придти в голову на высоте 4000, во время вынужденных дней отдыха в базовом лагере, заваленном в июле почти метровым слоем снега.

Да еще несколько незнакомых.

- А что, если не встанет? Хватит ли у нас, присутствующих здесь, сил для спуска пострадавшего вниз, хотя бы к 4-му промежуточному лагерю на 6 400?

Но человек вставал, и мы продолжали медленное движение вперед, которое еще больше замедлялось оттого, что периодически нам навстречу спешили счастливчики, побывавшие на вершине. Их было немного - человек 8, группами и поодиночке. Мы обменивались приветствиями и поздравлениями. По неровной и заплетающейся походке было видно, насколько тяжело им дался подъем.

ВЕРШИНА

Вот, наконец, и окончание перил. Хорошо, что я не поленился захватить с собой лёдоруб. Он здорово облегчил мой дальнейший путь. Отсюда тропа с небольшим набором уходила вверх среди рыжих скал, петляя в глубоком снегу. Но временами нужно было преодолевать довольно крутые снежные взлеты. Хотя они и короткие, по 3-5 метров, но без дополнительной точки опоры шлось бы значительно тяжелее. Еще немного - и тропа ложится совсем. Слева от нее - снежный купол. Справа - невысокие рыжие скалы. Впереди, в 100 метрах, виднеется серебристая тренога. Она почти вся заметена снегом, из которого торчит сантиметров 60. На ней обрывки ленточек, но нет контейнера для записок. Иду ровно, спокойно, без остановок и без одышки.

Спешу, насколько это возможно на этой высоте, подойти и прикоснуться к этому заветному знаку.

Небо очистилось от туч. Светло, солнечно и ветрено. Жадно вглядываюсь в окружающие фантастические пейзажи, стремясь запечатлеть их в памяти. Неизгладимое впечатление производит мощный снежно-ледовый массив Победы с длинным многокилометровым гребнем на уровне вершины Хан-Тенгри.

Снежный купол уходит влево вверх и кажется мне выше, чем тренога. Иду по нему дальше, но меня останавливает тревожный возглас Студента:

- Осторожно, там карнизы! Немедленно назад!

Стараясь ступать осторожно и аккуратно, возвращаюсь к треноге. Нас здесь всего несколько человек: Студент, Врач с сыном, Александр из Новокузнецка - его пещера рядом с нашей, еще кто-то незнакомый… Вот поднялся и Провайдер. Он вынул фотоаппарат с огромным объективом и немедленно начал фотографировать все вокруг.

Следом за ним принялся за фотосессию Врач, который запечатлел возле треноги и меня со Студентом.

Странно, но никаких эмоций не испытываю. Как обычно, когда чего-то долго-долго добиваешься, ждешь с нетерпением. А потом, когда цель, наконец, достигнута - воспринимаешь это как должное, обыденное. Но дело еще в том, что я отчетливо понимаю то, что достигнутое сейчас - это всего пол пути, половина дела. А может и еще меньше. Вспомнились мемориальные таблички на 6400 – о том, что все восходители, в память о которых эти трагические знаки были установлены любимыми, родственниками и друзьями на этой огромной высоте, погибли при спуске, а не при подъеме. Наверное, их установили там, а не внизу, для предупреждения нас, идущих по их стопам, чтобы мы были бдительными при возвращении, не расслаблялись, не пренебрегали страховкой, а главное - помогали друг другу.

Поясняю. Перед самым вылетом в Алматы я почувствовал, что перетренировался и не успеваю восстановиться до отъезда. После первого выхода в лагерь 1 у нас был запланирован один день отдыха. Снегопады и лавины нас задержали еще на два. Поэтому ко второму выходу я полностью пришел в норму.

Думаю о спуске, и прихожу к выводу, что спуск с помощью спускового устройства сильно замедлит продвижение вниз. Так как веревка не плетеная, а скрученная, жесткая. Какими и должны быть перила. Но скрутки забиты льдом и снегом. На крутых заснеженных участках жюмар не держал на обледенелой веревке. Если бы не хорошо подогнанные "кошки" и гривелевский ледоруб «Непал», пришлось бы очень тяжело.

Кроме того, на спуске такая веревка быстро "съедает" любую ткань, даже кордуру. Поэтому главная проблема на спуске - это рукавицы. Они должны быть водонепроницаемыми - от скорости лед и снег на веревке плавятся, превращаясь в воду. И тонкими, чтоб "чувствовать" веревку. Прочными. Желательно со сменным верхом.

Один итальянец после спуска с вершины подарил мне свои перчатки - утепленные, с гортековской мембраной и накладками на ладонях из кордуры и кожи. Очень хвалил. Но они, к сожалению, были несколько повреждены продолжительными дюльферами.

Мысль, которую хочу донести: здесь на восхождении надо иметь два разных по назначению комплекта рукавиц и перчаток – один для подъема, например, рукавицы пух + рукавицы флис толстый + перчатки флис тонкий, Виндстоппер. Другой для спуска – верхонки из кордуры + перчатки флис толстый + перчатки флис тонкий. Или перчатки флис тонкий, Виндстоппер + тонкие строительные перчатки, вязанные из Х/Б нитей, штуки 3-4.

Проснувшийся разум попытался наградить меня за тяжкий труд ощущениями отца Федора, после «покорения» им вершины скалы возле Крестового перевала. Вдруг захотелось копченой колбасы… А впереди несколько часов напряженной работы на спуске… Не подведут ли руки и все остальное, ведь спускаться придется для быстроты почти без самостаховки…

Но преобладают все же совсем другие чувства и эмоции. Я представляю здесь, сейчас свое поколение. Тех, кому за 50. Которые имеют намерение воплотить в жизнь мечту продолжать совершать высотные восхождения высшей категории сложности за этим временным рубежом. Продлить свое спортивное долголетие – подобно Борису Степановичу Коршунову.

Дай, Бог, ему и вам здоровья.

Я не спешу возвращаться.

Хочу еще и еще раз насмотреться, надышатся этим студеным, прозрачным воздухом, ощутить энергетику, которую вливает в меня это мистическое, священное место...

Место Силы.

 Когда еще...

И доведется ли...

* * *

- И это хорошо. И это правильно, – как сказал Михаил Сергеевич.

Ибо если, достигнув одну цель, не видишь следующую – это не победа. Это конец пути. И начало. Застоя. А значит – поражение. Как ни парадоксально это звучит.

 - Достижение цели только тогда может считаться победой – если в этот момент начинаешь видеть другую, новую, еще более грандиозную цель, которая станет очередным ориентиром на Пути - наконец прихожу я к выводу. Подумав об этом, и с грустью – о необходимости возвращения в базовый лагерь, не могу оторвать взгляд от величественной Победы…

Альпинизм еще и тем привлекателен для многих, что цели, достигнутые ими на «Плоской земле» часто не позволяют видеть новые. А здесь, в горах, – все становиться ясным и понятным. Достигнув одну – без труда сможешь увидеть следующую. Если захочешь.

И не за лето, а за время восхождения, уместившееся в три недели, успеваешь прожить «маленькую жизнь», как сказал бард. Которая до краев наполнена новыми друзьями. Надеждами. Разочарованиями. Победами. Морозом. Жарой. Снегом. Риском. Бессонными ночами. И еще много-много чем. Что является общей тайной тех, кто исповедует принцип «Умный в гору – коням легче…».

 Проникнуть в нее легко – надо всего лишь однажды собрать в дорогу рюкзак, а не чемодан.

* * *

Студент, не обращая внимания на попутчиков, в том числе и на меня, начал быстро удаляться по направлению к началу перил.

- Ну и правильно. Он ведь вчера вечером был совсем плох…

Очнувшись от созерцания, я поспешаю за ним. Идется легко, без одышки. Вщелкнувшись в перила для страховки, двигаюсь по снежному куполу вниз.

Где-то на его середине я встретил парня, смуглое лицо которого свидетельствовало о его неславянском происхождении.

- А жаль, даже перекинуться парой слов не с кем…

Перебросив один конец страховки ниже его карабина, стал отстегивать от перильной веревки второй, верхний конец. Парень стоял, не шевелясь, и молча следил за моими действиями, стараясь не делать лишних и резких движений.

Вспомнился первый акклиматизационный выход в лагерь 1, крайние перила перед выходом на вершину снежного купола, на краю которого, на скалах, мы должны были установить палатки. Эти перила, по идее навесивших их, должны были обеспечить безопасность идущих по узкому снежному дугообразному гребню. Проблемы начинались при подходе к его средине – перила не имели должного запаса для свободного хода веревки и сильно натягивались в такой момент в этом месте, наподобие тетивы у лука, норовя «выстрелить» поднимающимися в сторону северной стены Хан-Тенгри.

Помню, я изрядно помучился и натерпелся страху в этом месте первый раз, пока в следующий просто не удлинил конец страховки еще одним дополнительным концом и карабином. Провайдер, который поднимался следом, не раздумывал ни секунды – снял карабин с перил и вихрем взлетел на вершину купола. Я не думаю, что это бравада. Просто такой характер.

А там было, как и здесь, куда лететь, - и на одну, и на другую сторону по 600 метров, до подножия горы, к леднику. Если съехать на «пятой точке» по насту, - в аккурат все стешется до головы.

Хорошо, если за свой характер каждый расплачивается сам, не причиняя вреда другим…

- Выберешься наверх - и сразу вали вниз как можно быстрее. Вниз не мешкая!

Еще раз с благодарностью вспомнил, как для этой цели он снабдил меня на восхождение несколькими парами брезентовых и хлопчатобумажных перчаток, пояснив:

- В них хорошо веревку чувствуешь. Но на дюльферах больше нескольких веревок они не выдерживают. Одни спалил - выкинул. Надел вторые – выкинул. И так далее. Главное - не сбавляй скорость. СКОРОСТЬ!

Дальше предстояло преодолеть скалы и добраться до снежного «ножа». Вспомнил девушку, которую встретил где-то здесь при подъеме, как медленно она «садилась» на дюльфер через спусковое устройство… Поэтому в целях экономии времени, я решил пока не пользоваться спусковым устройством. И заскользил вниз по-спортивному, полагаясь на руки и верхонки. Скалы были довольно крутые и мне при этом начал сильно мешать ледоруб. Он превратился из союзника во врага и непредсказуемо болтался на темляке, затянутом на запястье правой руки, цепляясь за скалы.

А рюкзак я оставил ниже, на вершине скальной башни. Быстрее бы добраться до него и перевесить ледоруб за спину…

После «ножа» опять очередная вертикальная скальная стенка, под ней снежный кулуар. И внизу кулуара - вершина скальной башни, с которой я и уронил «восьмерку», когда понял, что настало время ею воспользоваться. И рюкзак, который терпеливо дожидался меня здесь, словно верный пес, вщелкнутый карабином за крюк.