Подготовила: Любовь Даничкина (Карнаухова), КМС СССР и инструктор по альпинизму Фото из архива Д.Бочкова
К очередной годовщине альпинистской секции «Политехник»
Бочков Дмитрий Сергеевич начал заниматься альпинизмом в 1968 году в секции альпинизма Томского Государственного Университета, который окончил по специальности Физик. После окончания Университета работал в Институте оптики атмосферы Академии наук СССР. Кандидат физико-математических наук. В 1968 и 1969 годах был на сменах в альплагере Ала-Арча. С 1970 года Дмитрий начал активно принимать участие в майских альпиниадах г. Фрунзе в составе клуба «Политехник», куда попал благодаря своему знакомству с Николаем Щетниковым. С 1974 года ходил в составе команды Киргизского Спартака. КМС (1978), Инструктор альпинизма. Снежный барс. Два призовых места на чемпионате Киргизии, 1 место во Всесоюзном первенстве ДСО «Спартак 1976 года за траверс 26 Бакинских комиссаров – Революция с Киргизской командой. 15 восхождений 5Б к/тр. Из послесоветских восхождений:
Дхаулагири 8167 (1995), руководитель Томской команды
Музтаг-Ата 7546 м (1996), тренер томской команды
Эверест 8848м с севера (2001) руководитель объединённой команды Западной Сибири
Автор: Д.Бочков
Мой город Фрунзе
Начну рассказ я, пожалуй, со своего деда Бочкова Дмитрия Арсентьевича. Полуграмотный парень из сибирской крестьянской семьи, волею случая, попал в «партийную сотню» и в 1935 году закончил Иркутский технологический институт. Учеником дед оказался талантливым и, в дальнейшем, сделал хорошую карьеру в золотодобывающей промышленности. Перед войной был начальником Главзолото СССР и, одновременно, заместителем наркома цветной металлургии. Сразу после войны в разные годы работал начальником Казгеологоразведка, Таджикзолото и Киргиззолото. Много лет он мотался по стране «куда партия пошлёт». Вместе с ним по временным квартирам моталась и вся семья. Город Фрунзе ему очень понравился и он решил в нём обосноваться. Жена поддержала. Тогда же он поспособствовал своим родственникам из родного сибирского села переехать в село Покровка на Иссык-Куле и обустроиться. Думаю, что Бочковы там есть до сего дня. Дед получил участок во Фрунзе и стал строить дом. Планы нарушило новое назначение.
Дед с семьей
Деда направили в Иркутскую область, где он несколько лет командовал конторой Лензолото. Самое время деду посочувствовать, но я не буду. В сибирскую тайгу он взял своего 18-летнего сына и определил в бригаду копать шурфы. Трудовое, так сказать, воспитание. Там жила семья моей мамы. Все работали на шахте. Как отец с мамой познакомились мне неизвестно, но в ноябре 1948 на свет появился я. Родился я на прииске Апрельский, как раз там, где в апреле 1912 был известный Ленский расстрел. Надолго вернуться во Фрунзе деду удалось только в 1952 году.
Дед очень любил Диму
Дом, который дед строил, совсем незаметный с улицы, до сего дня стоит в самом центре города по адресу ул. Красноармейская № 115, рядом с перекрестком Тоголока Молдо + Киевская. Живут там уже другие люди. Детство я провёл в этом доме. Оно было ярким, солнечным и счастливым.
Тихая августовская ночь. Мне 5 лет. Я сплю на веранде под огромным пуховым одеялом. Под ним тепло даже под утро. Если жарко, то надо высунуть ногу. Ветерок доносит резкий, но приятный запах петуньи, посаженной вдоль дорожки, посыпанной гравием и обрамленной побеленными кирпичами. Удары урюка, падающего на черепичную крышу соседнего дома поразительно периодично, придают навеянным запахам ощущение мелодии.
Улица Ворошилова
Сады были у всех, поэтому делать набеги с целью добыть вожделенный фрукт не имело никакого смысла. Дни проходили в играх и в летнюю жару мы далеко не отрывались от уличной колонки. Однажды я спасся под струёй из колонки от разъяренных ос. После многочисленных попыток нам с соседским мальчишкой удалось, наконец, попасть камнем в осиное гнездо в коньке крыши. Руку, которой я держал коромысло колонки, уберечь не удалось.
Счастливое детство
По улицам города регулярно проезжала «шара-бара», телега, запряженная ишаком. Флегматичный пожилой мужик в грязной кепке собирал тряпьё и кости. Тряпьё добыть удавалось редко, а вот за сданные кости можно было получить свистульку, которая свистела, когда ее наполнишь водой, или блестящий, перетянутый красными нитками, шарик на резинке. Конец резинки в виде петли надевался на средний палец. Если бросить шарик, то он непременно возвращался в руку.
Сентябрь 1969 года
Атрибутом каждого, уважающего себя, мальчика было тогда колесо, которое надо было «гонять». Самый простой и доступный вариант колеса – обруч от деревянной бочки. Гоняли специальным крючком из толстой проволоки. Высшим классом было велосипедное колесо со спицами и без резины. Его можно было гонять простой палочкой. В школу я пошел осенью 1955 года. Одноэтажное здание школы стояло где-то за православным храмом. Счастье кончилось, когда летом 1954 умер дед. Семья вскоре распалась. Отец уехал на Белое море, а мама, забрав меня, вернулась к родственникам в Иркутскую область.
Сентябрь 1969 года
13 лет прошло. В сентябре 1969 года я приехал а Ала-Арчу, имея за плечами смену в альплагере «Талгар, где получил значок Альпинист СССР. Отделение собралось дружное. Выделялись три фрунзенца, Коля Щетников, Наташа и Леша Враковы. Все рослые, физически развитые и раскрепощённые, какими и должны быть хозяева альплагеря. Выяснилось, что с Колей Щетниковым мы пересекались ещё 4 месяца назад на майской альпиниаде, но знакомством встреча не кончилась. Запомнился день отдыха в ущелье Адыгене, перед последним восхождением на вершину 20 лет ВЛКСМ. Тогда на стоянку поднялись несколько политехников, среди которых был Ничка (так его все звали) Котляревский и они с Щетниковым разгуливали среди палаток в полосатых пижамах. На следующий день после восхождения мы спустились в альплагерь, где меня ждала телеграмма от мамы. Мама через день должна была прилететь в Новосибирск, проездом в Якутию, и хотела со мной встретиться. В тот же вечер я спустился во Фрунзе. Самый замечательный день, день окончания смены, когда все веселятся и обмениваются адресами, прошёл без меня.
Весной 1970 года с командой Томского Госуниверситета, где я тогда учился, я снова приехал в Ала-Арчу. После выхода на стоянку Рацека и скальных занятий меня послали во Фрунзе, чтобы докупить хлеба и других продуктов. В отличие от других членов томской команды, вопроса с ночлегом в городе у меня не было, поскольку там проживала моя бабушка. Утром 30 апреля с неподъемным рюкзаком я уже стоял на трассе неподалёку от старого аэропорта и пытался поймать попутку или дождаться автобуса, чтобы добраться до Ала-Арчи.
7 мая 1970 года, секция "Политехник
Колесо судьбы сделало круг и остановилось там, где было прошлым летом. Николай тоже пробирался в Ала-Арчу, где уже была команда клуба “Политехник”. Всю дорогу мы вспоминали прошлый год и говорили обо всём. Вечерело, когда Коля прибежал в Шайбу, где квартировали томичи. Просторное пустующее летнее кафе цилиндрической формы , и правда, напоминало шайбу.
- Пошли, Тук приехал! Тогда я впервые увидел Тустукбаева. Он приехал на красном мотоцикле Ява и ещё держал в руке шлем. С кем-то громко разговаривал и был сердит. Тут надо сказать о Колиной задумке. Программа томичей заканчивалась завтра и Коля предложил мне остаться на альпиниаду, но для этого было необходимо согласие Тустукбаева. Улучив момент Коля представил меня ему, обозначил просьбу и попытался расписать мои достоинства. Тустукбаев глянул на меня и сказал, что сейчас не время и он занят. Я поплёлся в Шайбу. Коля сказал, что подойдёт ко мне позже и что, он уверен, всё решится в нашу пользу. Не знаю какие слова нашёл Коля, но в список Политехника на альпиниаду меня Тустукбаев включил. Помимо личного снаряжения я должен был взять верёвку и перкальку.
А.К.Тустукбаев (ТУК)
Следующим утром 1 мая в 2 часа утра томичи по пояс в снегу уже били тропу в Муратсае. С пика Пионер, сильно уставшие от топталовки, спустились после середины дня. Томская команда отдыхала и готовилась к вечерней посиделке по случаю отбытия домой. Для меня день ещё не закончился. По предварительной договорённости с руководителем томской команды я загрузил в рюкзак своё барахло, засунул под клапан рюкзака веревку, подвязал снизу палатку и на полусогнутых двинулся в сторону стоянки Рацека. Чуть впереди меня шли Тустукбаев с весёлым щуплым мужиком. Его заливистый смех я иногда слышал. На водопаде я почти сдох. К моему удивлению Тустукбаев с веселым мужиком меня ожидали. Впоследствии я узнал, что мужик этот - Владимир Кочетов. Они забрали у меня верёвку и палатку и ушли наверх. На стоянку Рацека я выполз в темноте. Коля Щетников меня уже ожидал и проводил в фанерный домик. Едва я залез в спальник, как меня уже трясли за плечо.
2 часа утра. Выходим на восхождение. Траверс Учитель – Байчечекей. Инструктор – Тустукбаев. При первой возможности я падаю на рюкзак и засыпаю. Мне свезло. Нам навстречу шла другая группа и, при встрече, мне удалось отключиться на полчаса. Следующим после траверса был день отдыха и мне удалось, наконец, отоспаться.
Коля, который ходил в другой группе, познакомил меня с одноклубниками. Следующее восхождение планировалось на 3-2 башни Короны. Выход на 3 башню через вторую был намного легче. Тустукбаев выбрал трудный путь. Только через годы, узнав его близко, я понял, что именно в этом был весь Тук. Он не только не боялся испытаний, он их искал, он на них «нарывался». В этот день 4 мая мы снова вышли потемну. С рассветом я, наконец, рассмотрел всю команду. Номером 1 был, конечно, Тустукбаев. Что-то зверино сильное было в его взгляде, в его фигуре, излучающей физическое совершенство, в его нацеленности на победу. Условным руководителем был Миша Файда. Были два миниатюрных корейца Роза и Роман Ким и Люда Манжарова. Физически она выглядела сильнее всех, исключая, конечно, Тустукбаева.
Дмитрий с другом - Николаем Щетниковым
Началом маршрута были несколько верёвок ледового склона. Тогда и пришел мой звёздный час. Выяснилось, что никто из группы не знал, что слово «морковка» означает не только овощ, но и ледовый крюк. Мне, прошедшему две смены в альплагерях, работа с этим инструментом была хорошо известна. Весь ледовый склон я прошел первым. - Нормально – сказал мне Тустукбаев на вершине. Я был счастлив. После был день отдыха. Коля извлёк бутылку коньяка. На пик Скрябина Тустукбаев снова поставил меня первым. Погода перед вершиной испортилась. Помню, что оглянувшись, я увидел веревку, изогнувшуюся горизонтально полукругом под сильным ветром. На вершину мы выползли, но было понятно, что надо срочно валить вниз. Похолодало резко, метель настоящая. В спусковом кулуаре, Тустукбаев его сразу нашел, было ветрено и холодно. Ветер бросал снег в лицо. Формулу спуска обозначил Тустукбаев. Вся группа спускалась вниз на все две имеющиеся у нас верёвки, потом я в три такта спиной вперёд спускался к коллективу, стоящему кучкой. Смятение в настроение внес случай. Тустукбаев стальным холодным карабином прикоснулся к губе и вырвал кусок кожи. Обе верёвки, верхонки и штормовка Тука окрасились кровью. Волнение в панику не переросло, на ледник мы спустились благополучно. На леднике был глубокий снег, но было тепло и безветренно.
Стоянка Рацека была завалена снегом. О дальнейших восхождениях речь уже не шла. Наутро 7 мая вся альпиниада покатилась в альплагерь. Мой праздник этим не закончился. Следующим вечером весь Политехник собрался в кафе «Встреча». Что-то пили, чем-то закусывали. Закуски, правда, было немного. Денег на расплату не хватило и кто-то оставил часы в качестве залога. Веселье было полным и искренним. Именно эта безоглядная искренность меня сразила.
Из Томска выехать в горы можно было только по путевке в альплагерь. На одну путевку претендовали несколько человек. Чтобы её завоевать, надо было слушать лекции, бегать, прыгать и всячески соревноваться. Это был отбор, в результате которого в горы попадали сильнейшие.
Наверно, так было надо. Вот только безоглядная искренность, увиденная мною в команде Политехник, в моем томском коллективе была невозможна. Там я находился в компании друзей и, одновременно, конкурентов. Здесь во Фрунзе было достаточно иметь здоровье и желание пойти в горы. Белоснежные, желанные и, такие близкие здесь, горы.
С той самой встречи моё сердце вернулось во Фрунзе. Я снова, как в детстве, почувствовал Счастье. Тогда же я нашёл друга, Колю Щетникова. Оказалось – на всю жизнь. Так начался мой путь в киргизском альпинизме. Сначала на альпиниадах с клубом Политехник. Позже Коля стал работать в Академии Наук, а Володя Бирюков создал команду Спартака. Тогда и я стал спартаковцем. Почти за 30 лет альпинистской жизни в качестве киргизского альпиниста было много чего интересного. Что-нибудь я вам, непременно, расскажу.
При вводе Логина и Пароля,
