С юга наверх, или трое в кулуаре, не считая "шакалов"
Прозаическая сюита в пяти главах с эпиграфами

Закваска
Глава первая, несколько пафосная

“Трудные задачи решаем немедленно
невозможные - чуть погодя.”
Девиз ВВС США.

У нас был простой выбор – пятитысячная глыба Дыхтау самостоятельна и отдельна не только в системе хребтов Безенги, но и системе ценностей любого восходителя, бывавшего здесь. И дело не только в легендарности – каждый человек, ступивший на одну из соседних панорамных площадок, долго не сможет оторвать взгляд, зачарованный гималайским размахом и величием высочайшего пика района. Конечно, взгляд человека может оказаться критичен, и он заявит, что Дых – самый ближний пятитысячник к лагерю, а мы испугались подходов. Пусть не спешит. Мы с юга шли. С Австрийских ночевок. И если этот самый человек действительно ступал по панорамным площадкам, то должен знать, сколько туда топать. Так что мы не полегче выбирали, а покрасивее. Не в обиду другим вершинам Безенги сказано – они тоже ждут нас. Чуть погодя.

Ничего не удалось разузнать о покушениях на склоны Дыхтау в три зимних месяца. Возможно, мы первые, ведь даже балкарец Адельби, старожил и покоритель грозной Шхары, не помнит подобного. План прост и логичен – маршрут пройдет по Центральному кулуару Южной стены до выхода на перемычку между вершинными башнями. Кто придумал план? Конечно – самый опытный. Но о нем позже.

Утро.
Глава вторая, лирически-созерцательная.

“Если вы не можете спать, когда пора
просыпаться - нужно серьезно заняться
своим здоровьем.”
NN

- Подъем, собаки бешенные! Хомячьи тушки! – сын стоматолога непонятным чутьем вскакивает на минуту раньше будильника, крысиным писком не оставляющего нам шансов. Мучители… Пустота в желудке – страшная сила, но и она не может заставить сейчас расстегнуть спальник. Делаю слабую попытку укутаться получше – попытка терпит фиаско в виде изморози с тента на нос. Фиаско на ощупь холодное и мокрое…

Пятый день наша троица тропит снег, лед и скалы – и теперь нам остался последний рывок, рывок вверх, после которого главной задачей станет плавный спуск вниз.

Серега Павлов – сын стоматолога и известный воронежский альпинист, уже умудрился раскачегарить в ногах горелку, и по палатке потекли струи размокшего снега.

В замерзшие мысли втаивает строка из неопубликованного Щепачкова: “ Да-а, нет ничего прекраснее и тоскливее, чем утро зимнего альпинизма!..”Как часто говаривал он так внизу – загадочно, как гуру… И мы верили ему. А как не верить? Ведь мы молодые. А опытный он. Щепа.

Последний рывок не кажется сложным – вчера мы поглядели на скалы и сказали: “ А че нам, кабанам?!” Тут веревки три очень средней трудности. Рвемся в бой неспеша.

После неторопливого завтрака и долгих попыток просушить ботинки один за другим выкатываемся на крошечный пятачок перед палаткой- и застываем… По двум причинам Кроме мороза и ветра , дух захватывает процесс сотворения нашего мира: из сумрачного туманного хаоса проступают очертания вертикальных бастионов Восточной башни, а напротив, вдали, рисуются снежные шапки вершин свинцовой Безенгийской стены. С высоты 5100 они кажутся непривычно огромными, а от этого еще более манящими и неприступными.

Однако мороз портит наслаждение – мы пристраховываем гнездо и потуже затягиваем пояса систем…

Rock time.
Глава третья, звучащая блюзом.

“На самых высоких вершинах
ничего не растет”.
Юл Бриннер
/американский актер./

Надо заметить, что вместо планируемой перемычки мы вечером вылезли на левый юго-западный контрфорс, где увидели хорошую площадку для палатки, и, как оказалось, теперь имеем довольно смутное представление о дальнейшем пути.

Скалы засыпаны, работающий первым Серега Павлов давно скрылся за перегибом, откуда до нас доносится стук молотка и летят комки снега. “Рывок” перестал казаться простым. Мы тратим третий час на прохождение двух веревок, а вместо вершинного выполаживания впереди виден только острый как коготь и зализанный жандарм. Жандарм торчит подозрительно непреступным монолитом… Удовольствие от лазания портит неизвестность, отвратительным гуталином растекающаяся внутри. Неужели не туда залезли? Еще веревка, и мы натыкаемся на острую перемычку, от которой вверх уходит система вертикальных щелей-каминов. Ничего себе “средняя трудность”…

Остается надеяться на крепость рук, и, как говорится, вбитый крюк, поскольку мы облегчились на френды с закладками. Вспоминаем Щепе афоризм: “Опыт позволяет ошибаться гораздо увереннее” –и проходим еще пол веревки. Ловим кайф каминного лазания в кошках – кайф скрежещет и искрится… Красота! Вылезли – дюльферная петля. О как! Туда лезем! А дальше – огромный, заваленный “пробками” камин - и тишина…

Лезть его вверх в голову не приходит, попытка обойти упирается в полукилометровый обрыв. Хочется пробовать еще, но начинает темнеть, и мы, кляня себя за разгильдяйство, благоразумно поворачиваем к палатке.

У горелки тужимся вспомнить давно читанное описание дремучих 60-х, в котором говорилось что-то о сквозной дыре, выводящей на северную сторону… Да, вот это круто было бы... Труба на высоте 5150!

На следующий день от шапкозакидательских настроений – только воспоминания. Проскакиваем известную часть скал за полтора часа, и вот мы у камина. Странно одевать фонарь днем но… Может живет там кто?..

Углубляюсь в нагромождения осколков породы – вниз уходит лаз. Это на крайний случай. Дальше – обломки, перегибы, еще… Wo-ow! Узкая дыра голубой окраски. Небо северо-запада! Легенда предков – реальность!

Протискиваюсь, как Винни в мультике, но через три минуты – станция на огромном отколе с той стороны Дыха. Еще полверевки и …

Кавказ перед нами. Вершина обозначена воткнутым в тур куском щепы… Не успеваем задуматься о символизме , стоим пораженные видом… Сошлись на том, что такого приятного чувства на вершине ни у кого из троих до сих пор не было… Передать трудно, но всем понравилось.

Дюльфера подходят на подъеме (sorry) – скоро уже вычерпываем кастрюлю обжигающего киселя и договариваемся, как внизу будем про ложки байки впаривать… Ц-ц-ц, скажем. Ужасная ошибка! Стальные ложки – это конец…На морозе к губам липнут – страсть… И какой серьезный у нас при этом будет вид. Должны поверить…

Кстати, а ведь спускаться еще надо, как это не банально. Ночью погода подкидывает огромного хомяка – ветер наносит сугроб под наружный тент – как никак у палатки грыжа над пропастью. Приводим в порядок жилище, вострим самовыкруты. Спим.

В кулуаре.
Глава четвертая, скользкая.

“Если спускаться по лестнице не легче,
чем подниматься, это старость.”
Журнал “Пшекруй”

Утром мир вокруг похож на кофе со сгущенкой, который мы будем пить на Джанги-коше, если конечно туда придем…

После третьей ночевки на 5000 самочувствие выровнялось – почти не ломит голову, но оставаться здесь что-то не охота. Тем более что кому-то мы явно надоели – пронизывающий ветер со снегом подгоняют сборы… Валим по пути подъема – знакомый ледовый кулуар встречает наше железо бутылочным льдом с каменной крошкой. Бурам и молоткам досталось еще на подъеме – теперь чудеса импортной промышленности имеют жалкий вид – точить их здесь нечем и некогда… Боевой дух поднимает картина удачного самовыкрута – наш бур уже который раз изящно выпрыгивает из дырки, с веселым звоном проносясь мимо вперемешку с веревками и ледовой крошкой.

Солнца сегодня не видать, а это значит, что гвоздь программы – танцы на льду. Машем конечностями, загоняем кровь в пальцы… Раз, раз, раз… Ура – ра – ра! Спешите видеть! Только сегодня на склонах кулуара! Ура-ра-ра! Три дрессированных снеговика проездом из столицы! В ярких костюмах! Потрясающие трюки с веревками! Ура-ра-ра…

Снег облепляет одежду и склоны, делая рельеф однообразным. Ориентация происходит по смыслу… Потом становится не до шуток – видимость портится совсем, и мы чуть не проскакиваем нужный проход. Привычной становится чистка друг у друга сосулек с носов и со щек. Дюльферяем, дюльферяем…

Немногие оставшиеся в живых буры заворачиваются со второго-третьего раза. Постепенно переходим на страховку за скалы.

Наконец оставлена последняя петля – мы на снежнике под стеной. Мечта о сгущенке сладка и несбыточна – до хижины еще целый ледник, а темнота накрывает с последним дюльфером. Видимость отсутствует, но мы решаем, что надо туда сегодня, включаем фонари и премся куда-то по пояс в снегу.

До сих пор неведомо, по каким приметам Павлов ориентировался, но вывел. Через два с половиной часа блуждания наша извилистая траншея заканчивает петлять по сумеречному леднику на пороге пирамидки Джанги-коша.

Пока нас не было, здесь изрядно погулял ветер, вошедший сквозь выбитое окошко. Долго чистим снег спецвеником. Хавка на месте, следов ласок не наблюдается.

Кажется, горы опять отпустили нас…

На нарах.
Глава пятая, радостно-официальная.

“Трое составляют коллегию.”
Принцип римского права.

На нарах после ужина стихийно проходит выездное заседание Тройки в составе: Сергей Щепачков (Троицк), Сергей Павлов (Воронеж), Иван Аленцев (Москва).

На заседании план и исполнение операции “дЫх” скромно признаны блестящими, заслуги участников Тройки – выдающимися, а так же выражена отдельная благодарность:

Разборку полетов решено не проводить в связи с отсутствием на маршруте полетов. Что радостно.