Читайте на Mountain.RU: История одного ЧП, Анатолий Джулий, г. Москва

Автор: Сергей Винокуров, г. Москва

Истинная история одного ЧП

План.
В мае 2003 года я решил пройти очередной траверс Эльбруса. На этот раз - с запада на восток. Присоединились несколько старых друзей и новых, с которыми познакомились в течение зимы. Всего девять человек.
Главная линия маршрута - подъем по Юго-Западному ребру и дальше траверс обеих вершин. Спуск по реке Ирик. В качестве акклиматизационной пилы и технической части предусматривалось кольцо вниз - по ледникам Битюктюбе и Уллучиран. Запасные варианты - спуск по своим следам, спуск с перевала Хотю-Тау на запад, спуск по северным полям, правее Уллучирана с возможным выходом в Джилсу. В западной зоне выше 5000 как запасной вариант предполагался выход через вершину на седло и далее на Приют 11. В случае задержек на маршруте предполагалось укорачивать его с конца, т.е. выход с плато Джикаугенкез на Приют 11, или спуск с седла на Приют 11.

Основной целью ставился полный траверс Эльбруса. Группа была ориентирована на возможные ночевки на вершине или седле. Обращалось особое внимание на теплозащиту и большие физические нагрузки.

МКК.

Не буду подробно обсуждать необходимость регистрации в МКК или альп-инстанциях. Скажу только, что если бы эта процедура спасала все жизни, то в оформленных группах не было бы несчастных случаев. К сожалению, это не так. Только что начавшийся сезон-2003 уже подтвердил такую закономерность. Спасает ли регистрация некоторые жизни? Какие-то спасает, а какие-то нет - провоцирует гонку за разрядами и местами в чемпионате. Все же в прошлом я неоднократно регистрировался. На этот раз нет.

И в этом, и в прошлом году, я получал консультации у Алексея Алексеева - автора книг по району и первопроходца многих перевалов Приэльбрусья. И дал ему немного своего материала для книги.

Путь.

06.05. Утром погода благоприятная. Видна вершина Эльбруса и ГКХ. Принято решение не делать кольцо через ледопады, иначе может не хватить времени на сам Эльбрус. Это уже десятый день акклиматизации и, хоть не удалось сделать пилу, состояние группы (со слов участников) нормальное, на признаки горной болезни никто не жалуется. В этот день было решено перевалить Западную и заночевать на седле.

Большая часть пути предполагалась по осыпным гребням, так что тропежки должно быть мало. Но первый участок пути идем по слабонаклонным снежным полям, тропежка. Группа идет плотно.

Выходим на осыпной гребень - южный отрог Западного осыпного ребра. Крутизна в среднем 15 градусов, тропежки нет, но следы кошек и палок на снегу между камнями видны хорошо. Группа растягивается. Через полтора часа движения по гребню, после выхода на основной, Западный гребень, останавливаюсь, чтобы проконтролировать хвост группы. Последними через 15 минут подходят Денис с Ольгой. Ольга спотыкается. Предлагаю Ольге положить рюкзак и попробовать идти без него. Она идет еще хуже. Я воспринял это так, что человек хочет сказать: "Мне тяжело", но стесняется и показывает это игрой. Жалоб на болезнь или плохое самочувствие нет. Мы с Денисом обсудили ситуацию и предположили, что завтра, отдохнув, Ольга дойдет до вершины легче. Она присутствовала при этом разговоре. Ее плохой ход я объяснил усталостью. Недалеко на осыпи имеется большое снежное пятно с несколько меньшим уклоном. Принимаю решение ночевать здесь. Голосом отзываю ушедших вперед. Ставим лагерь. Снега мало, поэтому площадки не копаем, а насыпаем. До вечера сохраняется приемлемая погода, видимость до километра. Перемещаю людей между палатками. Ольга теперь в моей палатке, самой большой и теплой. Высоту на тот момент я оценил в 5300. Позже, по оценкам спасателей и моим - 5200. Стандартное дежурство.
07.05. Утром обычный завтрак для всех. Потом погода начинает быстро портиться. Резко усиливается мороз и ветер. Видимость падает до 30-20 метров. В эти три дня условия на улице были таковы, что просто перейти из палатки в палатку было крайне затруднительно. Если не прикрывать лицо руками, то дышать тяжело. Все твердые предметы быстро обледеневают - очень высокая влажность и мороз. Даю команду собрать рюкзаки, вплоть до палаток, и сидеть на них, ожидая окна в погоде. В течение дня мороз, ветер и влажность усиливаются. Через некоторое время у Ольги началась диарея. Два раза она выходила в пургу, а дальше я предложил ей не выходить по этому поводу - слишком уж на улице холодно. Юля помогала Ольге. Вероятно, это было проявление серьезной хронической желудочной болезни, о которой в то время никто из нас не знал. Эта информация появляется только сейчас. Я предложил Ольге больше не есть, и принять левомицетин. Предположительно она принимала другое лекарство, предназначенное для лечения своей болезни. Я обхожу палатки в поисках лишних штанов для Ольги, но вся одежда у людей на себе. Ночью погода примерно такая же. Мы ждем окна, не распаковывая рюкзаков. Я опасаюсь, что может порвать палатки и тогда вещи разнесет сразу.
08.05. Утром погода по-прежнему плохая. У Ольги диарея проходит. Ближе к 11 резко теплеет, очень стихает ветер. Мне удалось даже покурить на улице. Но видимость не улучшается. Люди из других палаток начинают собираться. Я тоже хочу выйти своей палаткой вслед за ними, поэтому сборы не запрещаю. Напоминаю, как идти. Люди во вполне приемлемом состоянии, хоть несколько не выспались. Даю команду идти всем вокруг Ольги и подгонять ее, как возможно. Самой Ольге приказываю при трудностях бросить рюкзак. Остальные палатки собираются. Тем временем мы готовим чай перед выходом. Сделали кастрюлю. Ее выпили, в порядке убывания: Ольга, Юля, Денис и совсем немного я. Не потому что уступал воду другим, а просто не хотелось. 100% влажность, отсутствие движения. Мы там не потели. Я и скомандовал-то делать чай больше для порядка, чем по необходимости.
Через короткое время ветер и мороз возобновляются. К этому моменту оказались убранными две палатки. Все вдевятером набиваемся в мою. Крайне тесно, не удается застегнуть вход. Надеемся, что это последняя волна пурги. Однако, становится хуже. Все-таки даю команду на выход, но на улице мы выдерживаем всего несколько минут. Через некоторое время мужская часть пытается поставить еще одну палатку. Но мы можем только стоять, обнявшись. Потом укрываемся тентом и сидим какое-то время на рюкзаках. Это тоже долго невозможно. Далее некоторое время люди пытаются залезть в палатку хотя бы частично, или укрыться за ней. Палатка начинает сползать с площадки. Несколько раз удаляю из нее всех людей, и совместными усилиями затаскиваем ее обратно. Ветер давит очень сильно. В результате этих затаскиваний, ветром и нашими руками были поломаны дуги и порван тент. Сам домик сохранился. Через некоторое время, в небольшую паузу, Саша и Алена ставят самую маленькую палатку. При этом их несколько раз сбивает с ног. Ночью в маленькой палатке (1.20*2.00) было четверо, эту палатку валило неоднократно. В моей лежачей палатке - пятеро. Мы с Денисом прикололи ее к фирну вместе с остатками тента клювами ледорубов, и она почти перестала сползать. В лежащей палатке так мало места, что мы там практически не помещаемся. Развернуть горелку, и, тем более, затащить рюкзак внутрь, возможности нет.
Ночью крайне тесно и холодно. Лежим на ковриках, укрываемся спальниками. Больше места ни для чего нет. К середине ночи моих соседей по палатке перестала бить дрожь. У меня было дыхание Чейн-Стокса. Активность людей (движения, разговоры) к утру прекратилась совершенно. Я понимаю, что если на следующий день не удастся двигаться, то люди начнут умирать от переохлаждения.
Таким образом именно восьмого числа возникла аварийная ситуация. Из-за фальстарта.
09.05. Утром стало несколько теплеть. Диарея у Ольги прекратилась. Примерно к 11 я счел, что уже достаточно отпустило, и предложил всем выходить. Собрались быстро, т.к. рюкзаки были готовы. Я оставил палатку на месте, т.к. считал ее непригодной к ремонту. Практически остался один домик. Вообще на стоянке осталось довольно много барахла - нам было не до того, чтобы собирать его. Сложили в рюкзаки только спальники и коврики. Пошли вверх своим темпом. Осыпной гребень прост для ориентирования. Движение все время по нему вверх и вдоль него слева по ходу. Это я рассказывал еще внизу, когда все было видно, и напомнил перед выходом. Гребень выводит прямо на вершину. После вершины предполагалось движение по компасу. Гребень состоит из снега, перемешанного с камнями, причем снега больше. Следы от кошек и палок видны отчетливо. Ветровой перенос снега незначителен, эти дырки он не засыпает. Люди крайне устали и замерзли. Темп у всех рваный - несколько шагов и дыхание. Если бы пришлось приспосабливаться к чужому ходу, то все, в том числе и самый медленный, не смогли бы удерживать даже посильный себе темп. Т.е. все вместе идут медленнее самого медленного, замерзание ускоряется. Про связки не говорю, тут эффект еще больше. Лично у меня не было сил на сопровождение кого-либо. Состояние других людей оценивал так же. Считал, что люди близки к полному замерзанию. И должны двигаться так, как только в силах, не сдерживая друг друга, перекачивать свою кровь. Причем самого слабого это касается в первую очередь. Я довольно часто отставал в разных походах и знаю, что говорю.
Вышли около 11, почти одновременно. Спросил у Ольги, может ли она идти. Проконтролировал тот факт, что бивак остался пустым. Ветер достаточно сильный, очень холодно и влажно. На твердых предметах, например на палках, быстро нарастает лед. Люди сразу растянулись и пропали из видимости. Туман быстро несло, и видимость колебалась в пределах 10-20 м. Почти весь путь шел по следам, иногда видел от одного до трех человек. Весь путь проходил по пологому осыпному гребню и вдоль него. В верхней части справа угадывался обрыв. Между ним и гребнем - пологий, постепенно укручивающийся снежный склон. Недалеко от вершины я догнал ждущего меня Алексея. Он спросил, куда идти, где вершина и предложил идти первым. У меня не было ни малейших сомнений в выборе направления. Возможно, Алексей подумал, что это уже вершина. Я говорил раньше, что там есть скалы. Обошел скальный выступ слева по снегу и продолжил движение вверх. Здесь началась некоторая тропежка, т.е. следы стали лучше. Замечу, что через два дня их видели спасатели.

Около 16 часов собрались на вершине. Я получил возможность точно зафиксировать наше местонахождение. Пока собирались, фотографировали. Посчитал людей и обнаружил, что Ольга отстает. Потом подумал, что, возможно, она вернулась в палатку и тогда ей можно надеяться только на вертолет. А если она двигается, то должна догнать, тем более без рюкзака. Ждать же на вершине было нестерпимо. Повел людей вниз, очень медленно. Движение по компасу. Следы глубокие.
Около 18 часов собрались на седловине. С этого времени видимость стала понемногу улучшаться. Когда дошли до скелета хижины и начала классической тропы - около 100 м. Начало классической тропы - бетонная полоса шириной почти метр. Я шел первым, чтобы проверить состояние косого траверса и вертикальной тропы к скалам Пастухова. Хотел посмотреть, есть ли там лед. Оказалось, что везде фирн, не слишком плотный. Кошки держали отлично.
По рассказу Дениса, у него слетела кошка на седловине. Пока он ее одевал, последние скрылись из виду. На голос не отозвались. Тропы он не нашел, хотя и знал, где она должна быть. Дошел до первой же трещины, залез в нее, завернулся в спальник и переночевал. Утром нашел тропу и спустился к середине дня.
10.05. Семеро собрались на площадке Приюта 11 с большими интервалами. Я чуть не прошел мимо группы - направлялся к другому огню, но меня заметил Саша и остановил. В конце спуска, перед скалами Пастухова, я говорил обгонявшим меня ребятам, чтобы спросили у встречных, где жилье и спасатели. Около 2 часов ночи Юля разговаривает с водителем ратрака на площадке Приюта 11: "Останавливая ратрак, я сказала водителю, что нам нужны спасатели (на первом месте, заметь) и жилье. Он еще спросил, зачем спасатели и я сказала, что два человека отстали." Реакции не последовало. Я в это время еще не подошел туда. Несколько позже, уже я разговариваю с водителем, когда он на пути вниз любезно захватывает наши вещи и троих людей. Сообщает мне, что на Приюте 11 спасателей и жилья нет, а бывают они на Бочках днем и жить можно там же, что, конечно, и так понятно. Я пришел на Бочки примерно в 4 часа. В 8 разговаривал со спасателем. Оказалось, он там все же был.

Маршрут эвакуации.
Девятого числа группа выходила аварийно. Вот, на мой взгляд, возможные пути эвакуации из предвершинной зоны. Против часовой стрелки:
- К вершине ведет осыпной гребень и снежные поля вдоль него. До Приюта 11 трещин нет гарантировано.
- Обход Западной с севера. Против ветра. В отсутствии видимости можно промахнуться мимо седла.
- Северные поля. Против ветра и далеко. Ветер северный - может, там сдуло снег и нужно провешиваться?
- Уллучиран. Ходил его. Трудно для ориентирования, возможны камнепады.
- Битюктюбе - не пройденные ледопады, требуют ориентирования. И нелегкий Утюг.
- Кюкюртлю. Эти ледопады совсем плохие. Кроме того, там имеется знаменитая стена.
- ЮЗ ребро. Трудно найти. Рядом имеется обширная зона трещин, проход в ней узкий.
- Обход Западной с юга. Скальные стены, зоны трещин. Ориентирование.
Это все были спуски с плато. На самом плато несколько зон трещин. Видимость плохая, пурга. Мы могли легко спуститься по осыпному гребню на начало плато. Метров 300-400. Дальше, если непогода продлится, мы в ловушке еще большей, чем были.
Можно было выбрать любой маршрут отхода. Но путь через вершину был самым легким, надежным, и, самое главное, быстрым. Это имело значение в случае возможного усиления пурги.

Погода.
То, что было 7-8 мая, мне до сих пор не встречалось. Идти не было возможности никакой. Сравниваю с пургой на Восточной вершине Эльбруса, другими эльбрусскими случаями, пургой на 6400 Ленина, на 6400 Хана. Тем не менее, если бы мы не лишились лагеря восьмого числа, то достаточно спокойно переночевали бы ночь на девятое, не вымерзли бы, и не было бы необходимости выходить именно девятого. Дождались бы хорошей погоды, сколько времени это бы не заняло.

Здоровье.
За все время похода жаловались на здоровье: Лена в самом начале - говорила, что побаливают ноги. Потом, по ее словам, прошло. Юля в один из первых дней жаловалась мне на недомогание и слабость. Принял меры, прошло. Третьего у меня были почечные колики (два камня). Обратился к Ольге, принял таблетки, прошло. Тогда нужно было уходить с потенциально ветреного места, поэтому пошел, несмотря на боль. Больше никто не заявлял о своих недомоганиях и не просил помощи. Признаков горной болезни не было ни у кого, следовательно, акклиматизация была достаточной. Вплоть до шестого я опрашивал людей, в том числе и Ольгу о самочувствии и куда настроены идти. В ледопады не хотели, хотели на гору. Самочувствие - нормальное. Никто ни разу не предложил вернуться или спуститься.

Ольга.
Девятого числа Ольга прошла по осыпному гребню почти до самой вершины. В верхней части подъема сняла кошки, каску и рюкзак. Эти вещи спасатели обнаружили на гребне. Сошла со следов и, видимо, вышла к обрыву и упала. Почему сняла кошки и пошла не туда - не известно.

Действия спасателей.
10.05 совершили облет на вертолете Западной вершины и Западного осыпного гребня. Не садились. Видели палатку на 5200.
11.05 высаживались с вертолета в разных точках, дальше шли пешком. Дошли до палатки, обнаружили, что она пуста. Нашли рюкзак перед вершиной. Далее нашли тело под обрывом напротив рюкзака и вывезли его на вертолете. Рюкзак оставили на месте. Меня в оба дня с собой не взяли. Погода 10 и 11 хорошая.

Горный опыт.
Не соответствовал. Это понятно, раз такие последствия. Не справились. Но кого конкретно нужно было не брать в поход? Двоечники прошли нормально. У Ольги была тройка + зимние восхождения на двойки Б (с ее слов). И шла весьма хорошо. Нормальное зрение, в отличие от некоторых других. Отличная физическая подготовка. Высотный опыт 4400. Огромные планы на лето, включая пик Ленина. Энтузиазм немерянный. Профессиональная медсестра. Работала в мужском отделении психиатрической больницы, и, одновременно, психологом в колледже. Таким образом, медицинский опыт богатый. В группе выполняла обязанности врача.
Имело ли влияние присутствие в группе людей с меньшим опытом на то, что пострадали люди с большим опытом?

Движение в куче.
Девятого, при аварийном выходе, нуждались в помощи все. Тем самым кандидатов в опекуны не было. К этому привела жуткая холодовая усталость в течении почти что суток. Напомню - команда Эльвиры Шатаевой после разрыва палаток полностью замерзла за 19 часов.
Нужно ли было нам идти в куче? Можно предположить, что при таком движении никто не упадет с обрыва. Также можно предположить, что обморожения будут сильнее. Например, не исключено, что Алексей лишился бы обеих кистей рук, Лена - пальцев на ногах или половины стоп, Алена - пальцев на ногах. Отдельные фаланги могли потерять Надя и Денис. Также сильно поморозилась бы Ольга.
Была ли вероятность упасть с обрыва? Я так не считал. Как таковой, обрыв даже не был виден с нашего пути. Был снежный склон, за которым он угадывался. Спасатели в Терсколе спрашивали меня - могла ли она упасть где-нибудь? Я ответил, что обрыв был, но в стороне. И упасть с него невозможно. А вот опасность замерзнуть или обморозиться - была. При замедленном движении или остановке. Это я и предотвращал. Считал, что люди близки к полному замерзанию.

Интернет.
Обсуждение в интернете вылилось в яростные нападки некоторых туристов. Редкие призывы разобраться объективно были встречены в штыки. Особенно усердствовал Анатолий Джулий. Опубликовал статью. Хотя в ней и нет многих его прежних вымыслов, но имеются некоторые искажения и пристрастные интерпретации. Возможно, его целью было не очернить меня, а научить других туристов на примере тяжелой ситуации. В таком случае будет уместным привести и другие примеры.
Мне не хотелось вступать в полемику по нашему трагическому случаю. Но вступил. Очень уж голословными были обвинения Джулия. Дам точные цитаты из статьи и прокомментирую их. Чудовищные фразы из форумов приводить не буду. Спорить с ними бессмысленно - это доказывать, что ты не верблюд. Я не оправдываюсь, а описываю свои действия и излагаю факты. Если кто-то может сыграть роль судьи - пусть судит.
Между прочим, замечу, что свой вердикт Джулий вынес (19 мая 2003 в 16:14:54) до разбора в МКК. И даже до получения какой-либо информации от участников группы. За все время он не задал мне ни одного вопроса. Ему было все ясно с самого начала. Претендующий на звание судьи должен претендовать и на объективность. По крайней мере на беспристрастность. Попутно сообщу, что у нас Джулием были трения в 2001 году. С тех пор при наших редких контактах он явно демонстрировал мне свою личную неприязнь.
Событие само по себе трагическое. Мы все, оставшиеся в живых, сожалеем и скорбим об Ольге. На мне лежит вина уже потому что я руководитель, и, будучи таковым, не предотвратил. Но, считаю, не следует выдумывать то, чего не было.
Однако просто признать абстрактную вину - это легкий путь для руководителя. Гораздо важнее найти конкретные ошибки.

Планы.
Джулий: "...майский поход по Эльбрусу, планируемая нитка..."
Траверс от Западного плато до плато Джикаугенкез Джулий оценивает в 2Б. Возможно, не все там были, поэтому поясню, что имеется на местности. Я неоднократно проходил все участки этого траверса и знаю его хорошо. Весь путь - подъемы и спуски средней крутизной 15 градусов, на коротких отрезках до 30 градусов. Характер пути - осыпи, снег. В конце лета кое-где появляется лед. Мы же шли в начале лета, везде был снег и фирн. На всем траверсе гарантированно отсутствуют трещины. Теперь читаем классификатор перевалов (2001), составленный Джулием. "Перевалы 1Б. Несложные скалы, снежные и осыпные склоны средней крутизны (20-45 градусов), а в некоторые годы и участки льда на склонах, обычно покрытых снегом, закрытые ледники с участками скрытых трещин."
Был в плане и действительно потенциально сложный участок - правый ледопад Битюктюбе. Проходить его планировалось при всех благоприятных условиях. Не пошли.
Реально пройденный путь технически можно оценить как 1Б. Карту я доставал только для того, чтобы показать любопытствующим, где мы находимся. Знаю район хорошо, мы нигде не плутали.
Вспомним. Джулий, 2001 год: "Так как я знаю район достаточно хорошо, то и в карту особо не заглядывал, и запланировал на траверс 4 дня. Но когда все-таки залез в карту, с удивлением для себя обнаружил по дороге три пятитысячника. Кроме запланированного п. Баянкол (5791) еще п. Семенова (5816) и п. Игнатьева (5488)... В какой-то момент понимаю, что ориентировка потеряна - вообще не понятно, куда идем. А я в этот поход даже компас не взял... Здесь некая наша (или моя) беспечность очередной раз сыграла с нами злую шутку. При планировании в Москве я никак не думал, что придется заканчивать траверс так рано, поэтому описания перевалов Панорамный и Опасный не смотрел."

Снаряжение.
Джулий: "...никакого контрольного осмотра собранного снаряжения не произошло... ...руководителя вполне устраивает информация от участников, и он даже не пытается это снаряжение до выезда в горы посмотреть... Выясняется, что одна палатка не совсем пригодна для маршрута (или совсем не пригодна)."
Да, я доверял участникам. И если мне было сказано, что палатка хоть и небольшая, но вполне троих вместит, и, к тому же она испытана в горах зимой, то я этому поверил. Реально оказалось, что Ольгина палатка маловата. У меня была палатка - четверка. Поэтому, хоть вначале мы располагались в палатках по схеме 3+3+3, то позже перешли на 4+3+2. Точно так же была скомпенсирована ее горелка, не подходящая к баллонам. Всего горелок было шесть, так что обошлись.
Вспомним. Джулий, 2002 год: "...на нас давит еще два обстоятельства – палатка из гнилой ткани, которая продолжает расползаться, и вся уже заклеена кусками ткани, а клей заканчивается. И китайский бензин, на котором один примус (шведской фирмы «Примус») уже давно не работает, а второй (МСР) приходится реанимировать каждые три дня."
Вспомним. Джулий, 1992 год: "Кошки у меня к этому времени весьма условные. Вероятно попались не закаленные..., передние зубья у них все время складывались."

Темп.
Джулий: "...при хорошей погоде темп составляет 100 м по высоте в день..."
И при этом несколько километров тропежки по горизонтали.

Контроль самочувствия.
Джулий: "...одна участница – Ольга Воронова – чувствовала себя плохо, в течение этих дней у нее держалась температура, она лежала в спальнике, практически ничего не ела. Руководителя мало интересовало состояние участников. Получая на свои вопросы о самочувствии положительные ответы..."
Так "мало интересовало" или "получал ответы"? Телепат Джулий угадывает, что меня интересовало, а что нет. Реально я опрашивал участников о самочувствии. В том числе и Ольгу. Она отвечала, что чувствует себя хорошо и хочет на вершину. Пока пережидали непогоду, в палатках лежали все - что же еще делать? Температуру Ольга скрывала. О том, что она ее мерила, мы узнали уже в Москве.

Почему мы встали на 5200.
Джулий: "У Оли самочувствие не важное, идет плохо. По команде руководителя рядом с ней держится один из участников. Где-то на высоте 5200-5300 руководителю становится ясно, что таким темпом перевалить через вершину не успеют, состояние Оли резко ухудшилось."
Это снова ложь и подтасовка. В тридцатых годах доктором Геббельсом были выработаны правила ведения специальной пропаганды. Одно из них гласит: "Если в девять частей лжи добавить одну часть правды - получится самая убедительная ложь." Можно заметить, что Джулий в своих текстах постоянно смешивает ложь и правду.
Реально было так. Денис шел рядом с Ольгой не по моей команде, а по совету Нади. Я увидел, что ей тяжело уже на 5200. До этого был участок тропежки, когда группа шла плотно, после него гребень - очередной логический участок, в конце которого я и проконтролировал хвост группы.
Перевалить через вершину мы успевали. Просто хотелось дать отдохнуть человеку, чтобы зря не перегружался.
Насчет "состояние Оли резко ухудшилось". Это сейчас и отсюда Джулию так кажется. А там она, как и прочие, выглядела очень усталой. О самочувствии не докладывала. Люди часто устают в горах.

Слегка наврал.
Джулий: "..договариваются выйти и поставить маленькую палатку. Никто уже даже не поинтересовался, куда они пошли."
Это ложь. Я хорошо знал, куда пошли ребята.
Вообще мы периодически выползали из палатки: кто-то доставал из рюкзака спальник, кто-то коврик, кто-то пытался палатку укрепить, набрасывал снежные блоки, прикалывал тент к фирну ледорубами и т.д. Несколько раз выходили все и общими усилиями затаскивали сползающую палатку обратно на площадку.

Вода, еда, диарея.
Джулий: "Постепенно выходят все, где-то в конце руководитель, при этом никто даже не обратил внимания, вышла Оля, или нет – самый обессиленный участник на тот момент (не ела уже примерно 3-4 дня, последние два дня и без воды, и к этому еще два дня сильнейшего расстройства кишечника)."
Здесь тоже есть ложь. После выхода я проконтролировал то обстоятельство, что бивак остался пустым. Конкретный выход Ольги с бивака наблюдался участниками.
Насчет питания. Дежурство 6/7 мая было обычным. Т.е. седьмого был нормальный завтрак. Остальные позже еще немного перекусывали, но не особенно - из-за запаха в палатке ничего не лезло в горло.
Насчет воды. Восьмого перед фальстартом мы сделали кастрюлю чая. После фальстарта, в ночь с восьмого на девятое, мы оказались в очень жестких условиях. В лежащей палатке было настолько тесно, что мы и сами там не помещались. Развернуть горелку, и, тем более, затащить рюкзак внутрь, возможности не было. Но пить и не хотелось. У меня, например, жажда возникла уже на подходе к Бочкам, когда шли налегке. У других примерно так же.
Таким образом, к девятому мая Ольга не ела два дня, остальные - день, не пила один день, остальные тоже один. Диарея девятого прекратилась.

Ориентирование.
Джулий: "Странно, не правда ли. Знал, что люди в таком состоянии, что могут начать просто умирать по очереди, и при этом считал, что никаких трудностей с ориентированием быть не может. Ни у Оли, ни у других, кто отстанет."
Смерть грозила людям от переохлаждения. На характер гребня это не влияет. Наклонное снежное поле. На нем гряда камней вверх.

Бросить снаряжение.
Джулий: "Многое можно списать на состояние. А оно, вероятно, было очень плохим. Но еще не таким, чтобы бросить тяжелые и на этой части маршрута не очень нужные вещи."
Что бросить, веревки? А если на классическом пути спуска будет лед? Может быть, спальники и лопаты? А если пурга продолжится и усилится? Мы изначально не брали с собой ненужные вещи. Тем не менее на последней ночевке осталось много всякого. Уже не было ни сил ни желания запихивать это в рюкзаки. Вообще возиться с рюкзаком было холодно. Так что ограничились упаковкой спальников и карематов. Без одного рюкзака обойтись можно, а без всех - слишком критично.

О заклинаниях.
Джулий: "Но при этом этого состояния хватило, чтобы бросить самого слабого."
Еще один рецепт доктора Геббельса: "Самая ужасная ложь, повторенная тысячу раз, начинает звучать, как правда."
На самом деле никто никого не бросал. Пусть даже Джулий повторит это две тысячи раз.
Из книги академика В.И. Лебедева "Познание личности", 2003, стр. 141. Учебное пособие для студентов психологических факультетов. "Известно, что сверхценные идеи, не являясь абсолютным признаком психического расстройства, рассматриваются в разделе психопатологии. Они возникают как патологическое преобразование естественной реакции на реальные события. В таких случаях в какой-то мере оригинальное умозаключение в процессе его обдумывания занимает в сознании не соответствующее его значению преобладающее положение, приобретает значение чуть ли не гениального открытия, начинает доминировать в психической деятельности. Оно дополняется различными подробностями, нередко фантастическими, и сопровождается развитием чрезмерного эмоционального напряжения. При этом всякого рода противоречащие и корректирующие соображения отбрасываются."

Страховка по-свански.
Джулий: "...как-то дружно забылось одно из основных правил хождения в горах – движение в пределах видимости."
Иногда из тактических соображений этого правила не придерживаются. Например, в следующей ситуации Антон Чхетиани был за пределами видимости группы.
Вспомним. Джулий, 1992 год: "К темноте на третьей веревке Антона достал камень. ...мы с Наташкой ждали Антона на конце перил. Я уже собрался подниматься, когда он спустился. Минут 10 он лежал без сознания… Каска двумя половинками висела на плечах. Удар был скользящий, основной пришелся в ключицу, которая, как выяснилось уже в Москве, была сломана. Голова вся в крови, шапочку можно выжимать..."
Вспомним. Антон Чхетиани, 1992 год: "Толик решает продергивать сдвоенные веревки через выступы. (Уже потом стало ясно, что это проявление высотной усталости)... "Пойдешь последним..." Блокирую 2 веревки и начинаю спускаться. Удар. Потеря сознания... Смотрим мою рану. Каска пробита. Куча крови. Не в состоянии снять обувь."
Вернемся к Эльбрусу. Вопрос, нужно ли было идти всем вместе или позволить каждому придерживаться своего темпа, я обдумывал. И, если бы мог, бегал бы вдоль группы как пастушеская собака. Но не мог.
Приведу пример одиночного хождения. В верхней части пика Победы путь идет по гребню, местами довольно острому. Там, на высоте, постоянно дует ветер, это называется пассат - ветер, генерируемый вращением Земли. В хорошую погоду это просто очень сильный ветер. В плохую погоду это ураган неописуемый. Всегда западный. В обычных горах по такому гребню следует идти в связках - если один падает налево - второй прыгает направо. Но в тяжелых условиях Победы связки не использовал никто и никогда. Все ходят по одному. Разрыв между людьми достигает часов, а бывает и суток. Иногда люди пропадают. Это люди крайне сильные, квалифицированные и, конечно, здоровые. Из пропавших почти никого не нашли. Что с ними случается - можно только догадываться - может быть, сдувает ветром. И никогда, ни разу, ни к кому не предъявляли претензий, что люди идут в одиночку. Там так принято, это все понимают. То же самое и на восьмитысячниках.
Победа и Эльбрус - это разные разряды. Но и у нас были довольно тяжелые условия. Нам было ЛЕГЧЕ идти вразрядку. И я не видел НЕОБХОДИМОСТИ идти кучей. Если бы кто-то жаловался, или просил о помощи - другое дело.
Конечно, зная результат, можно сказать, что это решение было неправильным.

Состав.
Джулий: "Наверное, понятно, что таким составом выходить на подобное мероприятие было просто нельзя... На мой взгляд, данный состав группы был обречен на ЧП в случае плохих погодных условий."
Итак, кого не нужно было с собой брать? Реально сильнее всех пострадали: Алексей (самые сильные обморожения) и Ольга (гибель). У Алексея общий туристский стаж больше моего, хотя и гораздо менее напряженный. У Ольги - горная тройка и альпинистские двойки Б зимой 2003 года. Оба они на маршруте проявили себя активно, старались работать больше других. Ирина Иванова, весьма опытный турист и подруга Ольги, перед походом считала, что уж ее-то опыта хватит на траверс. Менее всех пострадали Денис и Александр - опыт горных двоек. Тоже работали хорошо.
Допустим, опыт группы не соответствовал маршруту. В таком случае - что неправильного сделали менее опытные? У меня к ним претензий нет. Разве что Денис не заметил тропу под носом. Но и он грамотно переночевал.
Джулий: "... Я, например, считаю, что с определенным опытом руководителю можно давать больше свободы с подбором участников, даже если у этих участников формального опыта не хватает."

Немного на другую тему.
Ноги пострадали у девушек. Может быть, это связано с тем, что в городе они привыкли к тесным туфелькам, чтобы ножка казалась меньше. И считали, что горные ботинки им впору. А на самом деле пальцы все-таки упирались.

Пожелание.
Надеюсь, в будущих походах удача не изменит Анатолию Джулию.

МКК-разбор.
Опубликованы результаты разбора в МКК. К сожалению, в них имеются ошибки.

МКК: Погодные условия – порывы ветра средней силы, видимость до 20 м.
Еще был мороз и стопроцентная влажность. В результате находиться вне палатки в неподвижности было практически невозможно. Человек замерзал за несколько минут.

МКК: Планируемый маршрут не предусматривал начального участка нормальной акклиматизации.
Предусматривал. Выполнить не удалось, однако признаков горной болезни не было ни у кого - очень плавный подъем.

МКК: Группа начала движение с полной выкладкой в первый же день (в день приезда) с отметки 3500 м (станция Мир).
Да. Большинство тех, кто заходит на Эльбрус, поднимаются сразу на 3900 и не спускается ниже этого уровня до конца мероприятия.

МКК: Вес рюкзаков у женщин был около 30 кг.
Такую оценку своего рюкзака (до поезда) дала Алена на разборе. Возможно, это включало продукты в поезд, ботинки и теплые вещи. Опрошенные мною другие девушки называли существенно меньшие числа.

МКК: Отсутствие практического контроля руководителем физического состояния участников.
Участники опрашивались. Инструментальный контроль здоровья не был предусмотрен.

МКК: После первой отсидки из-за непогоды (8 - 9 день похода) при стабильно плохом состоянии Вороновой (повышенная температура в течение 2-х суток) и в условиях неустойчивой погоды 6 мая из лагеря 4900 необходимо было начать аварийный выход по пути подъема.
Ольга скрывала свою температуру. Из всей группы об этом знал один человек. Она не жаловалась на здоровье и на вопрос 6 мая о самочувствии и куда хочет идти - отвечала: "хорошо" и "вверх".
На заседании МКК на голосование был поставлен вопрос: следует ли записать в решение, что сокрытие своего состояния участником способствовало возникновению несчастного случая. Большинством голосов было принято решение - не записывать.
Погода 6 мая была хорошей. См. фото выше.
Лагерь был примерно на 4700.

МКК: Во время второй отсидки (11 - 12 день похода) в последнем лагере (5200-5300) руководитель и участники не смогли обеспечить нормальные условия для жизни.
Не смогли. Ошибочная попытка выхода 8 мая привела к тому, что лагерь был практически потерян. Принимались все возможные меры, но состояние всех людей стремительно ухудшалось. Однако выдержали примерно сутки.
Для сравнения - в июле этого года, при ночевке на седловине, были повреждены палатки чешской группы. Группа замерзла полностью.

МКК: 9 мая при подъеме на вершину и руководитель, и участники группы не оказали необходимой помощи наиболее слабому на тот момент участнику – Вороновой Ольге.
На тот момент все были одинаково слабыми и нуждались в помощи.

21 июля 2003 г.

Источники цитат:
В сердце Центрального Тянь-Шаня
Пик Гармо, 6595м. Траверс
Путешествие в затерянный мир или на задворках Китайской империи
Антон Чхетиани. Памир - 1992 (июль-август) Дневник
Я не очень понял в чем вопрос, но попробую