Ледник Федченко, южная часть
Э. Шнайдер, K. Вин

(Шнайдер): В тот же день (19 августа), когда Борхерс и Вин отправились вниз по леднику Федченко для поисков прохода в "западные долины", мы с Алльвайном c той же целью пошли вверх. У нас в распоряжении также не было носильщиков, мы сгибались под тяжестью плотно набитых рюкзаков, но в конце концов мы были к этому привычны. Единственный раз в виде исключения нам удалось очень своевременно выйти из базового лагеря образующиеся во второй половине дня бездонные ледниковые болота не только заставили поторопиться нас, но и осенили спешкой всех, кого это касалось. По тому же пути, который уже раньше был проложен к "Белому Рогу", мы достигли большого ледника. Сначала все получалось вполне хорошо, там и сям кто-нибудь вступал в лунку с водой, что в немалой мере способствовало взаимному развлечению. Однако при оценке расстояния мы основательно обманывались: всякий раз справа или слева опять выступал очередной отрожек, а цель снова отдалялась. Час за часом с потупленным взором мы рысью бежали друг за другом, а нам мерещились железные и автомобильные дороги. Таким образом проваливаться в болоте ледника и "колбаситься" через кальгаспоры при длительном упражнении теряет привлекательность новизны и оставляет одно лишь мучение.

С вершины "Белого Рога" было обнаружено широкое седло³⁰ к югу от Высокого Танымаса. Между прочим, название этой удивительно красивой горы не вполне последовательно, так как она поднимается уже не из долины Танымаса. Тем не менее, оттуда она выглядела именно таким образом, и название осталось. В середине дня у подножия горы на узком скальном карнизе поблизости от ледникового болота на высоте 4950 м мы поставили нашу высотную палатку. После обеда мы поднялись на перевал высотой 5050 м и немного спустились на ту сторону, пока не смогли установить, что три ледника, стекающие с востока, юга и запада, сливаются в один цирк и текут на север, и таким образом относятся к бассейну той самой долины,³¹ в которой Алльвайн и Борхерс несколько дней назад уже побывали. Если долина Язгулема лежала далее к югу, и туда вообще существовал проход, то он должен был находиться где-то еще выше.

Ночью было неспокойно. Над нами прошли несколько гроз - первые, которые мы испытали на Памире. Штормовой ветер изо всех сил трепал нашу палатку, нам пришлось всю ночь следить, чтобы ее не сдуло с нашего постамента. Утром лежал свежий снег, вершины до самого ледника были застланы туманом. Как ни прекрасно выглядел теперь ландшафт нашей стоянки, все же мы не хотели вторую ночь провести вместо сна в вольных упражнениях. Поэтому мы сначала заботливо потрудились, построив из крупной осыпи склона площадку со всеми тонкостями, ветрозащитной стенкой, подложкой из мелкой щебенки, защитой от камнепада. К чему я целый год набирался опыта в качестве шахтера? Когда погода стала несколько налаживаться, мы пошли вверх по очень ровному и удобному в этом месте фирну ледника Федченко. Через несколько часов мы зашли в последний угол. Погода оставалась неустойчивой. Время от времени на нас налетали небольшие метели. В дальнем конце справа широкий проход³² ведет на юго-запад. Ледник сначала почти не понижается но через несколько сотен метров превращается в дикий ледопад. Внизу мы увидели сквозь облака и туман угрюмую долину, мы предположили Язгулем. Какой-никакой желаемый обзор мы получили. Но пытаться пролезть здесь сегодня было бы в высшей степени неразумно. Поэтому мы вернулись назад к нашему старому высотному лагерю.

Когда к вечеру погода улучшилась, мы решили как бы отдохнуть от беготни по ледникам и взойти на Высокий Танымас. То, что он, вероятно, был 6000 м высотой, послужило дополнительной приманкой. 23 августа на заре мы вышли из высотного лагеря. Мы разведали подъем: с юга по фирновому склону до гребня к востоку от восточной вершины, и через нее на запад к главной вершине. Легко и быстро мы поднялись в кошках по крутому фирну до самого гребня за полтора часа. Теперь становящийся все более крутым гребень, ведущий на предвершину, причинял значительно больше трудностей (рис. 23). Большая поперечная расселина, прерывающая линию гребня, нас очень беспокоила еще до того, как мы дошли до ее подножия. Над нами на добрые 40 м нависал карниз, с него свисали длинные ледяные сосульки. Только одно слабое место было на этом неприступном бастионе: слева от края гребня наверху изгиб, а внизу фирновый конус, все еще почти отвесный. Предстояла тяжелая работа. Алльвайн, шедший там первым, вынужден был рубить множество ступеней и зацепок, с трудом мы продвигались вверх по крутой ледовой стене. Хотя выше тоже не было простого пути, все-таки по гребню и его левому склону, а в конце через короткое боковое ребро мы существенно легче поднялись на восточную вершину (3 часа от лагеря). Дальше следовал чудесный путь по узкому гребню, нам казалось, что мы едва связаны с землей. На южной стороне скальные стены, лишь изредка пересеченные ледовыми кулуарами. На севере огромные карнизы над заснеженной и так нашпигованной висячими ледопадами стеной, как мы редко видели при такой крутизне. У наших ног ледник Федченко, из множества боковых рукавов собирает он здесь свои ледовые массы, стекает на север и, поворачивая, исчезает за скальным отрогом. Вокруг венок из гор, на которые не ступала нога человека из них особенно выделяются три, позже мы их назвали пик Фиккера, "Треуголка"³³ и "Широкий Рог".³⁴ На западе более низкие горы, между ними две большие долины в них мы отчетливо распознали Язгулем и Ванч. На севере над несметным количеством вершин пик Гармо,³⁵ на 1000 м выступающий из своего окружения, а совсем вдали справа белый, могучий, массивный Заалайский хребет. На длинном гребне скальные жандармы чередовались с карнизами. Затем путь преградила крутая ступень. Здесь у нас был выбор, остаться на гребне, или же обойти уступ справа косым подъемом по северной стене. Решающее значение имело состояние снега. На гребне он был сдут или уплотнен солнцем, на северном склоне был рыхлым и сыпучим. Мы выбрали более сложный, но менее опасный путь. Еще немного развлечения, и к обеду мы достигли главной вершины Высокого Танымаса. Было тепло и безветренно, как раз чтобы насладиться отдыхом на вершине. Спускались мы с южной стороны. Сначала до обрыва на гребне выше последней сложной фирновой стены, затем по ребру по сыпучим, но простым скалам, дальше удалось быстро съехать по снегу. Наконец, через седловину на вершину, и опять по снегу до плоских фирновых полей позавчерашнего перевала. Еще один короткий, но неприятный из-за раскисшего снега и большой жары участок, и мы были в нашем высотном лагере. Здесь мы оставили кое-какие вещи для следующего выхода, а затем, еще во второй половине дня, совершили утомительный переход до базового лагеря.

(Вин): Нашим очередным заданием был новый выход в верховья ледника Федченко. Из-за пока еще неподтвержденных сведений о несчастном случае с Кольхауптом в долине Бартанга Алльвайн сразу же спустился в Пыльный лагерь, чтобы привести все в готовность, если Кольхаупту потребуется его медицинская помощь. Таким образом, наш все еще внушительный караван, покинувший утром 26 августа Перевальный лагерь, состоял из Шмидта, Перлина, Шнайдерова, Толчана, Финстервальдера, Бирзака, Шнайдера и меня, а также 9 носильщиков. Единственной тяжестью, которую они должны были нести, была киноаппаратура. Переход по леднику показался нам бесконечным. Ледник был, наверное, 3 - 4 км в ширину, и только в 30 км впереди мы могли предполагать его конец. Мы вообще почти не замечали продвижения вперед, горный пейзаж перед нашими глазами оставался неизменным в течение многих часов. До лагеря "Высокий Танымас", по словам Шнайдера, должно было быть около 6 часов хода, при нашем обычном темпе мы, наверное, уложились бы в это время. Но это не удалось из-за невероятной медлительности носильщиков, большую часть времени они неподвижно сидели на снегу, ускорить их продвижение было никак невозможно, а Шнайдеров и Толчан в этом им не уступали. Таким образом, только вечером мы добрались до места, где собирались разбить лагерь, почти потрясенные тем, что вообще смогли туда дойти.

Теперь на юге перед нами лежала область главных истоков ледника. Три горы обрамляли эту наивысшую часть с востока. Самый северный - пик Фиккера 6726 м (рис. 24), далее "Треуголка" 6950 м,³⁶ на которую мы уже напрасно пытались взойти с другой стороны (рис. 14), и "Широкий Рог" 6850 м³⁷ (рис. 25), очевидно, уже находящийся на самом южном краю нашего фирнового плато. Здесь Финстервальдер отстал, он хотел начать свои работы с Высокого Танымаса, а затем продвигаться дальше на юг. Шнайдер с одним носильщиком еще рано утром отправился искать подходящую площадку для лагеря у подножия Широкого Рога. Наша остальная колонна приходила в движение снова очень медленно. Через относительно короткое время мы увидели, что носильщик Шнайдера возвращается назад. Шнайдер по дороге увидел с ледника, что значительно целесообразнее сначала обратить внимание на пик Фиккера, и выбрал площадку для лагеря на краю второго восточного бокового ледника,³⁸ в верховьях которого стоит эта гора. То, что он не ушел дальше, оказалось очень кстати, так как пока подошли кинооператоры с носильщиками, наступил вечер. Здесь мы встали лагерем, примерно на 50 м выше ледового потока, лежавшего здесь у наших ног в виде совершенно однородного, без единой трещины фирнового поля, очень сюрреалистичный вид, а над ним глухие гранитные стены.

На следующий день, 28 августа, в 5³⁰ мы с двоими русскими альпинистами Шмидтом и Перлиным отправились на восхождение на пик Фиккера и шли по ровному боковому леднику до начала западного гребня. Он ведет на вершину, отделенную перемычкой от основного массива горы. Сначала все шло гладко. По прекрасному фирновому полю мы поднялись до высоты гребня, затем было немного скал, а над ними голый лед, в котором кое-где пришлось рубить ступени. После прохождения еще одного скального пояса мы вышли наверх на пространные крутые фирновые поля, на которых связались и надели кошки. Теперь мы находились на высоте уже около 6000 м. При сложных восхождениях на таких высотах требуется хорошая высотная акклиматизация. К сожалению, наши русские приятели, которые поднялись в горы гораздо позже нас и еще не получали возможности привыкнуть к таким вещам, оказались здесь не в лучшей форме. Когда к тому же пошел снег, да еще и опустился туман, мы были вынуждены отказаться от вершины и повернули назад. В 5 часов дня мы снова спустились на ледник и через час были в лагере.

На следующий день, 29 августа, оба наших русских спутника пошли в разведку через перевал Язгулемский, а кинооператорам нужно было как можно быстрее возвращаться в базовый лагерь, так как в их отсутствии один таджик, чудак Алиханов, выпил весь их спирт, состоящий наполовину из денатурированного, впрочем, без того, чтобы это ему чем-нибудь навредило. Таким образом, наш лагерь остался полностью покинут, так как мы со Шнайдером в 5³⁰, еще раньше остальных, вновь отправились на пик Фиккера. Утром было реально холодно, термометр в лагере показывал -15^o, к тому же ветрено, но день обещал быть превосходным. На этот раз мы хотели обойти гребень и подняться из южной ледниковой мульды по крутому ледовому кулуару сразу на седловину между предвершиной и массивом основной вершины (на рис. 24 левый гребень - это путь подъема).

В 7³⁰ мы подошли к подножию ледового кулуара на высоте 5400 м и надели кошки. Крутые ледовые кулуары диктовали темп. В нижней части еще было немного фирна. Затем пошел лед, который, однако, вследствие того, что днем в большую жару размягчался на солнце, а ночью снова застывал, имел хотя и гладкую, но очень неоднородную поверхность. Таким образом, всегда находилась менее наклонная поверхность, на которую можно было поставить ногу. При случае приходилось вырубать ступеньку. Перепад высоты до седловины составлял около 500 м. Половину мы преодолели в первые полчаса, на следующие 250 м, где крутизна льда сильно менялась, и приходилось искать дорогу, понадобился еще час, так что в 9⁰⁰ мы стояли на седловине на высоте почти 6000 м. За седловиной сначала простиралась довольно пологая местность. Там под защитой от ветра за освещенным солнцем камнем мы отдохнули, согрели на солнце ноги и фотоаппарат, у которого замерз затвор. Через час мы пустились в дальнейший путь. По нашей оценке, вершина должна была иметь высоту 6300 м, и, так как отсюда она не была видна, мы думали, что через 300 м лазания будем наверху. Однако вскоре выяснилось, что это было глубоким заблуждением. Сначала вообще не было возможности следовать линии гребня: страшные обрывы на южную сторону до самого низа. Таким образом, нам пришлось в глубоком снегу траверсировать северный склон по полкам, затем с большим трудом барахтаться в сыпучем рыхлом снегу наверх примерно до 6200 м. От 6200 до 6400 м шло приятное лазание по гладким блокам, которое, однако, на этой высоте все-таки несколько напрягало. Характерное плато, вздымающееся к небу, было первым, что мы приняли за вершину. Но хотя мы находились уже выше 6400 м, гребень тянулся вверх еще дальше и выше. Также и следующий выступ, которого мы достигли через полтора часа, частично по скалам, частично снова тропя по снегу, и с которого уже однозначно отходил отрог, выглядящий из долины как вершинные скалы, все еще не был вершиной. Только в 15³⁰, после продолжительного пологого подъема мы достигли наивысшей точки, 6726 м.

Хотя мы оба изрядно выдохлись, все же в первую очередь мы посмотрели на восток и на юг - на ледник Музкулак³⁹ и на "Треуголку".⁴⁰ Нам стало ясно, что о подъеме со стороны Федченко речь не идет, и что единственную возможность подъема мы погребли в лавине под ее гребнем. Поэтому мы обратили внимание на третью вершину - "Широкий Рог".⁴¹ Спуск до седловины 5900 м прошел быстро, так как теперь мы могли спускаться по глубокому снегу просто прямо вниз. Однако ледовый кулуар показался нам слишком крутым для спуска, тем более, что сейчас, во второй половине дня поверхность была довольно мягкая и ненадежная. Поэтому мы решили спускаться по западному гребню, по которому в предыдущий день уже почти подошли под предвершину. Сначала надо было преодолеть примерно 100 м подъема до вершины этого гребня, затем шел участок острого, как нож, ребра, сильно пересеченного карнизами, который стоил нам большого труда и 45 минут времени, и наконец мы оказались на нашей вчерашней тропе. Еще за час мы легко спустились вниз. В высотном лагере мы встретили Алльвайна, который сегодня за один переход поднялся сюда от Верхнего лагеря Танымас. Он встретил Толчана и по его описаниям нашел наш лагерь. Ехать к Кольхаупту ему больше не было необходимости.

30 августа мы шли только до следующего скального отрога Широкого Рога. Здесь мы обнаружили в совсем незаметном углу между известняковой стеной и льдом тесное ущелье с грудой гальки и замерзшим озерцом - великолепная площадка для лагеря, 5280 м. Весь процесс длился всего несколько часов, так что этот день для нас обоих мог считаться заслуженным днем отдыха. Погода была плохая, все в мрачных тонах, время от времени шел снег.

Мы хотели обойти нижнюю часть северо-западного гребня "Широкого Рога" с юга и по крутому льду выйти на седловину непосредственно перед основным массивом. Начало подъема в принципе складывалось совсем как на пике Фиккера. Мы втроем отправились в путь в 5³⁰, полчаса шли по леднику на юг, затем за 2 часа по крутому, большей частью голому льду с набором высоты 800 м поднялись на ровный участок гребня за предвершиной. Подавляюще действует здесь стена соседней "Треуголки" - могучая вереница плит из желтого известняка, большая часть которой покрыта маленькими висячими ледниками. К сожалению, наше восхождение проходило целиком с северной стороны, снег был сыпучий и глубокий, пахать по нему вверх было утомительно. Мы старались по возможности выбирать путь по скалам, но также и они были очень сложны и сильно заснежены. Около 2 часов дня мы внезапно попали в густой туман, без того чтобы погода перед тем демонстрировала какие-либо угрожающие признаки. Продвижение вперед по крутому вершинному куполу, а мы могли находиться на высоте около 6500 м, стало от этого еще труднее. Так как крутым снежным склонам, которые в тумане быстро терялись из виду, доверять было нельзя из-за опасности сорвать снежную доску, тропить по снегу вдоль скал было весьма напряженно.

То, что нам в тумане вообще не было видно, где мы находимся, и как далеко еще до вершины, приводило к значительной опасности, и очень много энергии потребовалось, чтобы преодолеть именно последнюю пару сотен метров. Когда мы, наконец, взошли на напоминающий вершину фирновый купол, облачность на юге внезапно разорвало, и мы увидели в нескольких метрах к востоку от нас наивысшую точку, 6850 м. Термометр показывал -18^o, что было очередным доказательством того, как быстро там температура понижается с высотой. Вскоре видимость на юге снова закрылась, мы еле успели сделать еще несколько снимков. К сожалению, мы не могли в полной мере использовать наше благоприятное местонахождение для прямо-таки идеального вида на все долины, лежащие к югу от края верхнего фирнового плато. Наши следы вели по снегу прямо вниз, как по струнке, только один раз нас немного задержал небезопасный надув. Вскоре мы вышли из тумана. Малоприятен был еще 500-метровый ледовый склон в самом конце, который требовал максимальной осторожности и очень сильно напрягал колени (путь подъема виден на рис. 25 слева). В 18³⁰ мы вернулись к своей палатке изрядно уставшими, и я не припомню, чтобы когда-нибудь за всю экспедицию спал так крепко, ни разу не просыпаясь, как в эту ночь.

Опять прошла почти неделя, как мы не были в базовом лагере на следующий день, 1 сентября, мы хотели туда вернуться, 30 км по бесконечному леднику. Это получилось относительно неплохо. Алльвайн большими шагами спешил вперед, и уже через 3 часа мы прибыли в лагерь Высокий Танымас. Мы встретили там Финстервальдера со свежим провиантом и кучей почты, которая пришла с каким-то вспомогательным караваном с Кара-Куля, где регулярный почтовый курьер оставил ее на Памирском посту, затем в Пыльный лагерь, в Верхний лагерь Танымас и, наконец, с носильщиком в наш высотный лагерь, на высоту почти 5000 м. Отсюда было еще немного больше 5 часов хода. По дороге мы догнали Шмидта и Перлина, которые довольно далеко спустились по ледопадам на ту сторону перевала Язгулемского, но из-за полного отказа их носильщика - того самого, который принял спирт, не смогли спуститься до самого низа. Вместе с ними мы прибыли в 6 вечера в базовый лагерь. Очень характерны слова, которыми завершается эта часть в моем дневнике: "Ну, теперь 2 дня отдыха!"

Вниз по леднику Федченко в Алтын-Мазар
K. Вин

Два дня отдыха превратились в четыре. Причиной этому были различные организационные трудности, во многом изменившиеся в связи с перестройкой планов. Когда западный край плоскогорья Федченко исследовали точнее, пунктом сбора экспедиции на середину сентября Рикмерс назначил Алтын Мазар. Это киргизское зимнее поселение находится недалеко от языка ледника Федченко, по которому все равно нужно было пройти до самого конца. При этом еще оставалось множество заданий. Сам Рикмерс снова взял на себя самую неблагодарную должность, а именно, привести большой караван в Алтын Мазар через Тахта-Корум, трудный перевал на востоке. Группа Горбунова еще не поднялась из долины Язгулема, однако мы надеялись, что она нас еще догонит. А еще ведь мы хотели сначала взяться за Гармо,⁴² чья трапециевидная вершина отчетливо выступала из лабиринта гор и глубоко врезанных долин Дарваза (рис. 26). Хотя он находился от нас на удалении более 30 км, и мы могли видеть только половину этого расстояния, а именно, подход по леднику Федченко, все же мы считали, что обязаны попытаться. При работах в совершенно неизвестной местности все зависит именно от того, что предпримешь попытку где-нибудь там, где лучше всего покажется. Может ли она привести к достижению цели, удается узнать только тогда, когда достаточно далеко продвинешься вперед, и редко путем теоретизирования.

Нехватка носильщиков до последней минуты ставила под сомнение возможность спуска по леднику Федченко до Алтын Мазара такого количества участников экспедиции. В конце концов выяснилось, что носильщиков как раз достаточно, и таким образом 5 сентября Шмидт, Алльвайн, Шнайдер и я решили отправляться. Борхерс, которому стало между тем несколько лучше, хотел пару дней еще полечиться, а затем для совместного перехода до Алтын Мазара встретиться с нами в "Северном лагере".

На выход потребовались привычные три часа, с 6 до 9 утра. Мы двигались по тому же пути, как недавно на Кашал-Аяк. Благодаря носильщикам, мы не скоро прибыли на место, особенно бесконечно длился последний участок по центральной морене, одной из многих параллельно идущих морен, которые следуют каждому изгибу ледника, исчезая далеко впереди в полном единообразии, и таким образом подчеркивая бесконечную длину этого ледового потока. Только в 6 вечера, через 9 часов, мы прибыли к помеченной туром площадке для лагеря, куда еще заранее были выдвинуты две палатки и большое количество провианта.

6 сентября мы отправили троих носильщиков обратно в Верхний лагерь Танымас, а двоих взяли с собой дальше вниз по леднику. Мимо широкого ведущего к Кашал-Аяку бокового ледника и могучего колосса "пика Рикмерса"⁴³ мы уже через 3 часа прибыли к устью ледника, двигаясь по которому налево (на запад), хотели подойти к пику Гармо. То, что мы теперь видели с гребня морены, не придавало нам мужества. Огромным 500-метровым сбросом боковой ледник обрывался в нашу сторону, наверху несколько более безопасное его продолжение вело к перевалу, с которого, вероятно, можно было осмотреть местность в направлении пика Гармо. Все-таки через сброс проходило одно скальное ребро, и мы решили по нему подняться. Тем не менее, когда мы подошли ближе, то заметили опасность.⁴⁴ Мы находились посреди лавинного конуса из больших свежих ледовых глыб, которые вряд ли были старше двух дней. Далее, мы видели, что наш маршрут проходил бы 2 - 3 часа по скалам, при постоянной угрозе далеко нависающих над ними ледовых сбросов (см. рис. 26, в центре). Это было для нас неожиданностью, так как издалека все выглядело гораздо положе и безопаснее. Мы решили вернуться. Мы остановились лагерем на морене в виду ледопада и всю ночь слушали громыхание ледовых обвалов со сброса. В то время мы были огорчены нашим поражением именно потому, что не ожидали, что опасность отпугнет нас. Но теперь мы знаем, что это благосклонная судьба повернула нас назад. Впоследствии оказалось, что даже подойти к пику Гармо с этой стороны совершенно исключено. Возможности подхода с ледника Федченко находятся гораздо дальше на севере. Мы оставили палатку, веревку и провиант, а затем снова пошли на юг и поднялись в "Северный лагерь", куда тем временем прибыли Финстервальдер, Бирзак, Шнайдеров и Толчан.

8 сентября мы еще раз отправились на последнее мероприятие в этой области, прежде чем покинуть ее окончательно. Финстервальдер хотел с Алльвайном и Шнайдером проложить с горы напротив лагеря большую базисную линию, а в то же время Толчан хотел с ледника Федченко телеобъективом снять восхождение на вершину, для чего мы со Шмидтом должны были исполнить соответствующее продвижение вверх на каком-нибудь отчетливо видимом возвышении. После этого мы собирались встретиться на находящейся дальше вершине - "пике Горбунова" 6030 м, где я должен был заменить Финстервальдера. Таким образом, после обеда мы пересекли ледник Федченко, поднялись по долине одного круто спадающего бокового ледника и встали лагерем в мульде на 4600 м. На следующее утро, 9 сентября, мы со Шмидтом по условленному с Толчаном сигналу ракетой поднялись по вечному фирну кальгаспор до седловины и затем по крутым ледовым склонам на вершину 5760 м. Далеко на юге стояли три больших горы: пик Фиккера, Треуголка,⁴⁵ Широкий Рог,⁴⁶ залитые морем клубящегося тумана, который иногда окутывал их совсем, а иногда давал показаться их вершинам. Мы спустились на север по сложной ледовой стене. Стало уже очень поздно, погода сделала невозможной дальнейшую работу. Мы встретили побывавших на других вершинах Финстервальдера, Алльвайна и Шнайдера и вместе с ними пошли обратно вниз в "Северный лагерь".

Здесь навстречу нам подошли Горбунов и Крыленко. Они совершили путешествие, полное приключений. После того, как обе их группы 2 сентября объединились в долине Язгулема, они с большими трудностями нашли проход через самый южный перевал⁴⁷ в верхний фирновый бассейн ледника Федченко и с совершенно изнуренными носильщиками прибыли в Северный лагерь. Горбунов поспешил на следующий же день, 10 сентября, дальше в Перевальный и Пыльный лагеря договариваться с Рикмерсом, который сам очень торопился идти с обозом в Алтын Мазар. Горбунову сейчас крайне необходимы были свежие носильщики. Вследствие этого Борхерс, который в этот день отправился к нам с последним пополнением, появился вместо семерых только с троими носильщиками, и большие мешки с хлебом и бараниной для таджиков тоже пока отсутствовали. Вообще все продовольствие сильно таяло и строго нормировалось. Из-за этого наш выход на следующий день снова оказался под вопросом. Тем не менее, Перлину удалось, благодаря большому искусству убеждения, поставить на ноги троих таджиков. Вторая половина и вечер этого последнего дня в Северном лагере были очень неприятны. Ужасный холодный ветер делал невозможным пребывание под открытым небом, и наша тоска по Алтын Мазару, который уж очень заманчиво нам изобразили, росла с каждым часом.

Еще досадная проблема с ботинками для носильщиков могла поставить под сомнение наш выход следующим утром, но наконец мы - Шмидт, Алльвайн, Шнайдер и я - 11 сентября в 8³⁰ покинули Северный лагерь. Борхерс с Финстервальдером собирались двигаться за нами на следующий день. Кинооператоры уже вышли в Пыльный лагерь. Все остальные следовали за нами на третий день.

Погода была довольно плохая, время от времени шел снег, в лицо дул холодный ветер, горы стояли в густом тумане. К обеду мы снова были там, откуда отступили пять дней назад. Ледник здесь шириной примерно 3 км. Из каждого бокового ледника выходит красивая морена, которая, в зависимости от размеров этого ледника, или исчезает в наружной морене ледника Федченко, или ложится рядом с ней и образует из ее блестящего льда новый белый переулок между двумя валами морен (рис. 27). Так как на неизменную ширину ледника приходится все больше и больше таких переулков, в конце концов они становятся все уже. Сейчас мы шли вниз по одному из них, образованному от Кашал Аяка. Справа и слева крутые скальные и ледовые склоны и боковые ледники, без конца сменяющие друг друга. Одна вдающаяся в ледник с запада скалистая гора с отвесно обрывающимся краем имела очень причудливую форму. Здесь по леднику с редкими трещинами идут своеобразные волны. Наконец, уже намного ниже мы поставили наши палатки. Мы оценивали наш дневной результат как минимум в 25 км, но ледник все еще тянулся необозримо далеко на север. На следующее утро мы шли еще час по ровному месту, но затем лафа кончилась, и наконец наш узкий ледовый проход совсем сошел на нет в лабиринте сливающихся морен. Время от 9³⁰ до 13⁰⁰ прошло в ужасных поисках, вверх-вниз, вправо-влево, по скользким осыпным склонам, пока мы наконец не застряли в долине ручья, который тек сквозь лед, многократно изгибаясь. После этого мы попробовали энергично сместиться вправо, нам повезло, мы снова вышли на гладкий участок, который вскоре приблизил нас к концу ледника. И здесь также спало напряжение этих двух дней перехода навстречу неизвестности. Мы увидели отсюда перед собой на севере спокойную ровную долину, а в ней разветвляющийся на множество рукавов сток нашего ледника (рис. 28, снято с севера в направлении конца языка ледника Федченко). Прошло еще несколько часов, пока мы после жутких масс курумников и осыпей не ступили на надежное дно долины, как раз в том месте, где сток вырывается из ледника необычным образом, без ледникового грота, внезапно, как гигантский родник, с его чудовищными желтыми водными массами.

Поскольку ледник оказался примерно 77 км в длину, нам выпало большое счастье открыть один из самых крупных ледников мира, за исключением полярных областей, вероятно, даже самый длинный, и пройти его по всей протяженности.

Мы хорошо продумали, что Алтын Мазар находится на правом берегу реки, и потому нам следует прокладывать путь таким образом, чтобы после спуска с ледника река оказалась бы от нас слева. Прямо внизу, как раз перед впадением первого притока, Билянд Киика, в главную реку, мы встали на ночевку, и ветер с треском швырял песок на крышу нашей палатки. Нас тревожил тот факт, что немного ниже нашего лагеря вся водная масса объединившейся реки катится вплотную к гладкой скальной стене, так что пройти вдоль нее невозможно. Чтобы выяснить, нельзя ли обойти это место выше по склону горы, я перешел на следующее утро Билянд Киик вброд и поднялся по тому берегу примерно на 400 м. Однако оказалось, что это совершенно невозможно: в долину обрывались гладкие стены многие сотни метров высотой. Я вернулся, и теперь нам ничего больше не оставалось, кроме как немного пройти назад по леднику выше истока реки и попасть таким образом на другой берег. Далее мы двигались по грубой осыпи долины, на этот раз уже по левому берегу реки. Теперь нам нужно было где-то переправляться через реку, и уж лучше поскорее - там, где она разливалась пока еще на несколько рукавов. Ниже она сливалась с двумя другими реками, вырастала и текла опять одним потоком. В полдень мы попробовали переправиться. Сначала нам удалось очень ловко пересечь несколько рукавов, хотя вода доставала почти до бедер и грозила опрокинуть. Однако впереди все еще оставался фарватер, текущий непосредственно вдоль восточного склона горы. Мы начинали с различных точек, перешли вброд также еще один весьма значительный рукав. Однако все последующие попытки оказались напрасными, несмотря на страховку и рафинированную технику использования веревок. Алльвайна смыло первым, его вытащили обратно на веревке. После того, как мы в течение двух часов напрасно старались, разгуливая по холодной воде, температура которой составляла 1 - 2^o, мы вынуждены были отступить, так как маленький остров, где мы находились, уже почти залило постоянно поднимающейся водой. Но и это также оказалось нелегко. Шмидта дважды смывало, он потерял свой ледоруб, и только втроем, всем вместе, с большим напряжением удалось вытащить его обратно на веревке. Наконец, мы бросили веревку нашим носильщикам, которые оставались на острове больших размеров. Для первых двоих из нас она в какой-то мере послужила в качестве перил, в то время как двоих последних просто подхватило течением, свободно прибило маятником к другому берегу, где их уже буквально выловили из воды. Сильнейшее течение стащило со Шнайдера ботинок, да так, что потерявшей чувствительность от холода ногой он этого и не заметил. Ботинок уплыл, разумеется, безвозвратно. Дальнейший путь к отступлению с большого острова был окончательно отрезан поднявшейся водой, мы вынуждены были остаться здесь на ночь и пробовать переправляться на следующее утро по низкой воде. Если бы мы и тогда не смогли перейти на ту сторону, дело запахло бы жареным, так как весь провиант уже закончился. Ветер и последние солнечные лучи высушили нашу промокшую до нитки одежду.

Ночью река полностью изменила русло. Далее показательно то, что навыки опытных местных уроженцев в таком положении всякий раз превосходят продуманные, рафинированные методы европейцев. Они пошли первыми, а мы ошеломленно следили, как они, взаимно поддерживая друг друга по бокам, переходили через широкий рукав, такой глубокий, что невероятно ревущая вода доставала им до бедер, и мы были уверены, что их в любой момент может смыть. После некоторого замешательства мы последовали за ними. Мало нам не показалось, еще чуть-чуть, и вода смыла бы нас, против нее нужно было упираться изо всех сил. Но все прошло успешно и вполне приемлемо, хотя мы изрядно промерзли и забрались на том берегу в спальники, чтобы в них кое-что себе отогреть. Две реки, текущие из следующих боковых долин, после этой уже не могли произвести на нас никакого впечатления.

Вскоре после полудня мы прибыли в Алтын Мазар (рис. 29). Здесь нас встретил Нёт, в одной большой юрте протекала приятная жизнь, резали барана, и господствовало сплошное удовольствие.

Алтын Мазар - золотое погребение - необычный клочок земли на высоте 2800 м, оазис посреди бесплодной каменной пустыни русла реки Мук-Су. Киргизы живут там в постоянных хижинах, построенных из глины, вокруг зеленые альпийские луга и кусты ивы, и после такого длительного пребывания в снегах и во льдах мы радовались зелени, как маленькие дети. Над долиной стоят три громадных горы: Сандал, пик Карпинского и Муз Джилга. Эти дни в середине сентября, которые мы там провели, были самыми спокойными днями экспедиции.

На следующий день в самую рань я снова поехал верхом на лошади Нёта вверх по долине с его солдатами, караванщиком и несколькими свободными лошадьми. Тем временем прибыли Финстервальдер и Борхерс, мы могли подвезти на лошадях их самих и их носильщиков. Несмотря на то, что мы нашли более мелкое место, все-таки при поисках наилучшей переправы меня дважды смывало течением вместе с конем. Еще через день прибыло русское отделение и Бирзак, так что теперь, когда еще и Рикмерс, и Райниг со Щербаковым спустились с Тахта-Корума и Каинды, вся экспедиция собралась в Алтын Мазаре.

Пик Ленина
K. Вин

Согласно прежним расчетам всех компетентных русских и немецких участников экспедиции, наивысшая гора Российской империи должна была находиться не в Сель-Тау.⁴⁸ Это должна была быть гора высотой 7130 м в Заалайском хребте, которая до недавнего времени называлась пиком Кауфмана, но теперь была переименована в пик Ленина. Восхождение на него было одной из самых важных наших задач.

Наша июльская атака с юго-востока, от Кара-Куля, остановилась от него еще довольно далеко. Благосклонная судьба предохранила нас от серьезного штурма: мы все равно не смогли бы оттуда достичь горы, причем точно узнали бы это только за день до восхождения на нее. Было ли больше шансов с юго-запада, от Алтын Мазара? Также и здесь 70 км по прямой отделяли нас от нашей цели - 70 км лабиринтов гор и долин также и здесь мы ничего не знали о возможностях восхождения на саму гору, которые только тогда могли попасть в сферу наших рассуждений, когда мы продвинулись бы вперед к ее подножию. Трудности восхождения дополняются трудностями изыскания путей подхода, когда собираются взойти на высокую гору такого сорта в неизвестной местности одновременно с первыми разведывательными географическими работами.

Но все же мы с уверенностью считали, что на этот раз достигнем большего успеха. Ибо мы открыли с "Гранд Жораса" из долины Кара-Джилги большой ледник, который берет начало в главном хребте Заалая между двумя вершинами, принимавшимися в расчет как наивысшие, пиком 2⁴⁹ и пиком 3,⁵⁰ течет сначала прямо на юг, затем сливается с другим, также очень большим, приходящим с юга ледником, круто поворачивает на запад и стекает, вероятно, по долине Саук-Сая. Тот, в свою очередь, впадает недалеко от Алтын Мазара.

Вершина пика Ленина имеет высоту 7130 м. Эта высота намного ниже той, что была достигнута в Каракоруме и в Гималаях, в частности, на Эвересте. Тем не менее, атмосферное давление там уже существенно ниже пол-атмосферы. За два с лишним месяца мы постепенно привыкли к работе на все больших высотах, а в дальнейшем к бесконечным ледовым походам в холодные высотные лагеря и к холоду вообще, так что по этому пункту мы были в себе уверены настолько, насколько вообще можно быть уверенным в собственной физической выносливости, зависящей еще и от некоторых других, не слишком понятных факторов. Мы явственно видели первые признаки осени - много свежего снега, который опускался далеко вниз на северных стенах Сандала и Музджилги. Пожалуй, мы сознавали, что это переломное время, хотели совершить еще кое-что на ледяных высотах но, несмотря на это, были позже поражены трудностями, которые там наверху были нам уготованы непомерным холодом. Тем, что мы в конце концов все же достигли своей цели, мы обязаны именно определенной стойкости, которая повсеместно направлялась на выдерживание тягот.

В Алтын Мазаре, этом необычном оазисе посреди каменной пустыни Мук-Су, мы начали теперь, в середине сентября, снаряжаться для решающего выступления. Борхерс из-за его еще не заживших ран вынужден был, скрепя сердце, отказаться от участия в этом мероприятии, для которого, естественно, имело значение все наше воодушевление. Русская альпинистская группа должна была ехать домой: она состояла из выдающихся членов российского правительства, чьи временные сроки, конечно же, были сжатыми. Таким образом, только Алльвайну, Шнайдеру и мне было даровано предпринять эту попытку. Д-р Нёт, чьи научные задачи вели в Саук-Сай, и Л. А. Перлин, который хотел некоторое время сопровождать нас просто из интереса, присоединились к нам. Трудной, как всегда, была проблема с носильщиками, теперь важная вдвойне, так как для нас от этого зависело особенно многое. Все наши горные таджики единогласно заявляли, что хотят домой любой ценой. После продолжительных переговоров и обещания круглой суммы рублей некоторые еще остались в экспедиции, когда их последняя отговорка под предлогом, что у них нет обуви, потеряла убедительность, потому что мы отдали им наши запасные горные ботинки. Наших двоих носильщиков, сравнительно полезных людей, звали Дарио и Бодор, они происходили из глухого ущелья Бартанга. Все время они мучились тоской по родине, и единственным мгновением, когда однажды они просияли от счастья, было то, когда мы, наконец, сказали им: "Завтра вы можете идти домой".

18 сентября в полдень мы вышли из Алтын Мазара. Дорога, очень хорошо натоптанная поблизости от кишлака, вскоре потерялась, мы очутились в ущелье и дальше ехали верхом без тропы по грубому щебню ручья между глухими скальными стенами. Ручей течет то вплотную к правой, то опять вплотную к левой гладкой скальной стене, так что нам ничего не оставалось, кроме как переезжать через него снова и снова. Водная техника наших носильщиков была достойна восхищения. Им приходилось сверх того еще и перетаскивать сопротивляющегося барана. Вечером мы поставили наши палатки под сильно размытыми старыми моренными стенами в месте, где когда-то давно искали золото.

19 сентября к обеду мы пришли в Ран - киргизское пастбище перед теснинами основной долины. Киргиз-"проводник", которого мы наняли в Алтын Мазаре, наврал нам, что здесь якобы кончается последняя трава и последние дрова, и двигаться дальше на лошадях якобы невозможно. Когда Нёт и Алльвайн с возвышенности разведали, что впереди все еще очень хорошо, сегодня было уже слишком поздно для дальнейшего перехода. Таким образом, только 20 сентября мы достигли урочища Кузгун-Токай, "Лес Воронов". Здесь было все, что нужно для прекрасного лагеря: чистая вода, дрова и пастбище. Позже мы исключительно оценили его в целом "идиллические свойства", когда отдыхали там после возвращения с пика Ленина. Единственным недостатком было то, что он находился лишь немногим выше 3000 м, более чем на 1000 м ниже, чем соответствующий базовый лагерь в долине Кара-Джилги. Перепад высоты более 4000 м отделял нас здесь от вершины пика Ленина (см. рис. 30, рис. 31).

Нельзя было терять ни минуты времени. На следующий же день, 21 сентября, мы отправились в путь. Мы взяли для самих себя и для двоих носильщиков на 5 - 6 дней провианта, две высотных палатки: одну для себя и одну для носильщиков, спальники и палаточный чехол. Груз мы поделили с носильщиками. Перлин пока еще шел с нами. Мы шагали на восток по бесконечным осыпным полям почти ровной долины. Вокруг валялась масса рогов козерога, в том числе совсем еще свежих, множество медвежьих следов и остатки их трапезы. Довольно далеко на востоке слева уже спускался невероятно разорванный ледник, раздробленный на страшные сераки. В остальном долина с ее желто-серыми склонами представляла мало интересного. В середине дня нашего быстрого продвижения вперед мы встретили небольшое препятствие. Водные массы ледникового стока катились у нашего берега вплотную к гладкой крутой скальной стене, нам пришлось облезть этот прижим сверху по скалам. Наконец, в 3 часа дня мы подошли к огромному покрытому моренным чехлом языку какого-то, очевидно, очень большого ледника.⁵¹ Своей ледовой массой он заполнял всю долину. Мы уже обрадовались, что достигли главного ледника, который немного далее к востоку должен был, как мы надеялись, повернуть на север. Предвкушая это, мы весело забрались наверх по сероватой скользкой осыпи, не без того, чтобы перед тем еще раз перейти вброд ручей, который вырывается здесь, большой и холодный, из ледникового грота. Там, наверху, нас постигло разочарование. Мощный ледник, и правда, спускается здесь с севера, но он всего лишь перекрывает долину, за ним она снова совершенно бесснежна и на многие километры на восток заполнена галькой. Между камней блестит речное русло, которое вдали вытекает из следующего ледника, а затем снова исчезает подо льдом первого ледника, на котором мы сейчас стоим. Мы уже с трудом верили в то, что следующий ледник - это ожидаемый главный ледник. Мы прошли еще до середины бесснежной зоны между двумя ледниками и встали лагерем под очень специфически размытыми на невероятные желоба, камины и башни стенами старой морены. Здесь бежал маленький ручеек, приятно отличающийся своей чистотой от желто-серой грязи большого ледникового ручья, 3800 м.

На следующее утро мы подошли к очередному леднику, который так же внушительно, как и первый, запирает долину громадной ледовой массой своего покрытого осыпью языка, и было так же неизвестно, что мы за ним увидим. Когда мы немного прошли по нему вперед, то увидели, что и правда, с севера еще раз спускается боковой ледник, но что мы уже находимся на монолитном теле ледника Северный Саук-Сай. До того места, где он окончательно поворачивает на север, правда, все еще остается около 5 км. Но мы нашли широкую промоину между скалами и льдом, по которой относительно хорошо продвинулись. Собственно, скорее наугад мы стремились затем подняться по маленькой долинке налево на большую старую морену. Здесь, если повезет, мы могли бы по вполне легко проходимой местности срезать большой поворот ледника, который из-за его разломов потребовал бы от нас много труда и времени. Только когда маленький ледник с северо-запада своей ледовой массой преградил дальнейший путь, мы опять пошли правее, ближе к центру большого ледника. Теперь мы уже держали направление прямо на север, к главному хребту Заалая. Здесь мы остановились на обед между двумя моренами, которые и тут, как было на леднике Федченко, подобно железнодорожным рельсам следуют направлению движения ледника по всей его длине. Перлин, который шел с нами уже на целый день дольше, чем сам же планировал, здесь повернул назад. К сожалению, пик Ленина ему отсюда еще не было видно. Мы шагали дальше на север, в неизвестность. Весь ледник Северный Саук-Сай мог быть около 25 км в длину, из них добрые 20 км в направлении с севера на юг. Всю вторую половину дня мы ковыляли там уже вверх-вниз по морене, так как поверхность самого ледника была слишком неровная. Без того, собственно, чтобы демонстрировать множество трещин, он был большей частью исключительно изрезан промоинами, испещрен большими замерзшими ледниковыми озерами и расчленен глубокими длинными долинами.

В 5 часов дня мы заметили на дальнем плане седловину,⁵² которая, очевидно, находилась уже в главном хребте Заалая и перед которой ледник вроде бы заканчивался. Настало время присматривать место для ночевки. Мы перешли по голому льду на орографически левый берег, где на высоте 4600 м поставили палатки под трескающимися сераками. Вечером мы долго дискутировали о том, где теперь, скорее всего, находится пик Ленина.

23 сентября мы с самого начала попали в беспорядочный лабиринт сераков и трещин. Сброс круто сползающего справа ледника надвигался здесь на основной ледник, нам надо было его пересечь, чтобы оказаться в центре, где точно был путь дальше. Пока мы снова оказались на правильном пути, прошел добрый час, так как при ледолазании почти каждый раз приходилось ставить носильщикам ногу в глубоко вырубленную ступень. Однако затем дорога вверх пошла быстро и без остановок, частично снова по морене, частично по уже наконец проходимому в этом месте леднику. Гребень к западу от седловины, непрерывно повышаясь, постепенно перемещался в наше поле зрения и, казалось, уходил в бесконечность. Он завершался чрезвычайно внушительной фирновой вершиной, которая глухой ледовой стеной обрывалась на ледник. Нас озарила догадка: вот он, пик Ленина! Но ведь, согласно нашему опыту, он должен был находиться по другую сторону от седловины?

От одной мульды к другой ледник теперь поднимался все больше и больше, встречающиеся трещины создавали нам сложности, гладкий, как зеркало, водянистый лед покрывал его на большое расстояние. В верхней фирновой мульде, на последней гальке, которую еще можно было найти по сторонам, мы подождали носильщиков, шедших с тихими стонами далеко позади нас. Их надо было оставить здесь, на высоте 5200 м. На все более крутом подъеме к седловине становилось также все больше голого льда, это было бы слишком сложно для носильщиков, у которых не было ни практики, ни хороших кошек. И кроме того, нам также казалось целесообразным не подвергать их наверху на седловине безусловно ожидаемому нами большому холоду.

Теперь мы попытались втолковать нашим носильщикам, что они должны здесь нас ждать до нашего возвращения через два дня. Хотя никто сам не говорил на языке другого, все же мы выучили некоторые крохи таджикского, а носильщики - некоторые слова из немецкого, помогал также язык глухонемых, так что взаимопонимание до сих пор достигалось вполне хорошо. Мы оставили носильщикам палатку, провиант, примус и горючее. Затем мы надели наши рюкзаки со спальниками, палаткой, палаточным чехлом и провиантом на два дня и пошли вверх на седловину. Потрясенные носильщики полными ужаса глазами смотрели нам вслед. Они не в состоянии были понять наше поведение.

По пути справа и слева от нас высились невероятные ледовые стены большой крутизны и необозримой, безнадежно однообразной формы. К тому же погода была так себе, сильный ветер и рассеянное освещение, совсем без теней, не слишком привлекательна, чтобы подниматься в высотный холод. Мы шли таким образом два часа, сначала по голому льду, затем по фирну, а под конец еще некоторое время тропя по глубокому снегу, все время имея перед глазами седловину в главном хребте Заалая. В 5 часов дня мы взошли на седло.⁵³ Нам открылась бескрайняя перспектива. Глубоко у наших ног Алайская долина, широкая зеленовато-желтая равнина, за ней маленький и далекий, лишь с немногими снежными шапками, Алайский хребет, все это в необычном вечернем освещении.

Здесь мы хотели провести ночь, и потому осматривались на предмет подходящего места для лагеря. Найти таковое было нелегко, так как вся территория равным образом подвергалась южному ветру, крепко свистевшему на высоте перевала, и западному ветру, который, различной силы, встречается на Памире всегда и везде. Мы в некоторой мере могли защититься от южного перевального ветра, спустившись на несколько метров на север, на ту сторону, и так как именно в этот момент на мгновение стих западный ветер, мы решили, что нашли между двумя трещинами как раз подходящее место. Мы натянули и закрепили нашу палатку на ледорубах и кошках, которые сразу же прочно вмерзали в твердый фирн. С наступлением ночи на нас налетел западный ветер. Наша маленькая задубевшая палатка хлопала на ветру, снег с шумом спрессовывался о крышу и оставался лежать на ней толстым слоем, перед входом палатки образовался снежный надув, засыпавший все наши вещи. Снег даже задувал в палатку и очень назойливо хлестал нас по головам.

Как ни был приятно мал вес нашей палатки, и какое, можно сказать, удобное убежище ни предоставляла она нам в течение прошлых недель, но здесь, наверху, на высоте 5820 м, еще и в такое время года, она не могла полностью отвечать нашим требованиям. Мы полностью заняли ее своими спальниками, все остальное - примус, провиант, фотоаппарат - пришлось оставить снаружи. Даже приготовление пищи, заключающееся всего лишь в попытке заварить чай - задача, которой Алльвайн занялся больше из увлечения, чем с целью достижения успеха - должно было производиться снаружи, оставаясь весьма нерациональным мероприятием, несмотря на все попытки сохранить тепло примуса, направляя его вниз и в стороны, как хорошо примус ни оправдывал надежды здесь наверху. Палатка, представляющая исходный пункт для восхождения на такую высокую гору, должна быть настолько большая, настолько, я бы сказал, комфортабельная, чтобы можно было в ней варить, а также обуваться. Когда уже потом, в полном снаряжении, выходишь наружу на холод, то можно сопротивляться ему гораздо лучше, чем когда холод забирается под одежду еще во время закутывания в нее. Вопрос питания зависел от обстоятельств. Получение жидкости представляло большую сложность. Чай, только что разлитый по кружкам, снова мгновенно остывал, а во время приготовления пищи пальцы замерзали так, что невозможно было долго этим заниматься. Из-за нехватки жидкости у нас был плохой аппетит, а потому слабый интерес к ассортименту блюд. Мы ели колбасу и немного вяленого мяса, которое мы, благодаря Борхерсу, еще сэкономили для этого мероприятия. Уже само искусство продолжительного обгрызания полностью высушенного куска мяса делало эту вещь вкусной. Вдобавок мы грызли армейские сухари, называемые походными хлебцами, которые никогда не изменяют свою консистенцию, так как уже настолько сухие от природы, что вообще не могут замерзнуть и потому никогда не надоедают. После этого давали еще немного рождественского пудинга, но даже и этот всегда желанный в высотных лагерях деликатес, запечатанный в прекрасных, слегка вздувшихся от высоты консервных банках, замерз и стал очень твердым, так что потреблялся лишь в небольшом количестве. Кроме того, нас радовало, когда удавалось отлынивать от работы любого сорта, в том числе от приготовления и поглощения пищи, а также если удавалось натянуть на себя спальник до самых ушей, не столько от высоты, сколько от холода. Спальник и здесь великолепно сохранял тепло, хотя парусиновый полог от него мы оставили внизу из соображений экономии веса. Таким образом мы лежали, слушая свист ветра и ожидая, когда он сорвет оттяжки палатки, и только время от времени вскакивали стряхивать накопившийся снег с крыши, чтобы крыша, которая и так была не очень-то высока, не слишком сильно свисала нам на лицо.

Никогда еще неопределенность в местонахождении пика Ленина не была большей, чем этим вечером. Действительно, во время подхода вверх по леднику именно слева мы видели огромную гору. Мысль о том, что это пик Ленина, напрашивалась сама собой, на этом же настаивал и Шнайдер. Однако, не мы ли со стороны Кара-Джилги в конце концов посчитали, что наивысшей является гора именно к востоку от нашего перевала? Не говорила ли также и географическая карта, что именно от пика Ленина ответвляется водораздел на юг? Не могла ли еще более высокая и прекрасная вершина находиться к востоку от нашего лагеря, скрытая за крутой фирновой стеной? После бесконечных дебатов мы договорились подниматься завтра на восток.

Спокойно, время от времени засыпая, провели мы ночь. Наши термометры не выжили в разнообразных передрягах экспедиции. Теперь у нас остался только маленький инструмент, прикрепленный к циферблату барометра. Он показывал только до -23^o, и ртуть глубоко втянулась в резервуар, хотя он лежал в палатке рядом с моим спальником. Алльвайн начал исполнять свою полную страданий должность повара, и только с очень большим трудом ему удалось произвести на каждого по полчашечки чаю, имевшего к тому же специфический неприятный вкус. Натягивание ботинок, ставших колом, как железная труба, было мучением. Один за другим мы выползали на страшный холод, совершали там свой туалет, затем пытались немного согреться энергичной беготней вокруг палатки взад-вперед, но вскоре безнадежно сдавались на холодном ветру. В 7 утра мы все были готовы к выходу и начали подниматься по фирновому гребню к востоку от седла. Снег, сначала создававший впечатление прекрасного жестко зафирнованного гребня, дальше по мере увеличения крутизны вскоре стал рыхлым, и опять пошла большая тропежка. Тем не менее, через добрый час мы достигли узловой точки - "Углового Столба",⁵⁴ который был смещен далеко на север, 6100 м. Отсюда, с высоты гребня, был такой вид на построение Заалайского хребта, лучше которого нельзя было и пожелать. Все, что до сих пор было для нас неоднозначным, теперь ясно лежало перед глазами. Мы видели, как хребет большой пологой дугой вел к горам, расположенным далее к востоку, к Кызыл-Агыну, с его очень необычным, равномерным, плоским, ведущим на восток вершинным гребнем высотой примерно 6800 м. Мы видели на юге, гораздо выше нас, "Большой Конус",⁵⁵ и мы видели, что высокая гора на западе значительно превосходит все остальное, что еще находится в главном хребте Заалая. Тут, наконец, мы со всей ясностью обнаружили, что шли по неверному пути и не в ту сторону. Сделав такой вывод, мы спустились назад, не проронив об этом и пары слов. Нам всем само собой стало ясно, что следующую ночь мы опять проведем в высотном лагере на восточном седле пика Ленина, а на следующий день приступим к решающему штурму.

Странное это было ощущение - в 10 утра сидеть в палатке, в такой чудесный день для восхождения, на какой сейчас, уже осенью, вряд ли можно было рассчитывать при столь переменчивой погоде, и смотреть, как солнце на гребне пика Ленина постепенно взошло и, наконец, снова исчезло. Теперь у нас было достаточно времени, чтобы понять, в каком внушительном месте стояла наша палатка. Маленькая фирновая терраса несколькими метрами ниже переходит в крутую ледовую стену. Та простирается вверх вплоть до собственно северной стены пика Ленина, которая, можно смело сказать, с постоянным уклоном возвышается на 4000 м от уровня Алайской долины. Пожалуй, лишь тот мог получить представление об огромных масштабах северной стороны этой горы, кто, как мы, стоял посередине и через непередаваемо ужасные сбросы смотрел вниз. Если смотреть на пик Ленина из Алайской долины (ср. рис. 32), с расстояния в лучшем случае 30 км, то он уже теряет свою мощь. Особенностью его, лежащего в хребте на дальнем плане, является единообразие, которым Заалайский хребет действует на наблюдателя как целое, и, пожалуй, только когда зайдешь так далеко по леднику, образованному падающей с северных склонов ледовой массой, что окажешься непосредственно у подножия этой стены, тогда получишь то впечатление, которое наполняло нас здесь наверху. С южной стороны все так же. Пик Ленина совершенно спрятан на дальнем плане ледника, его впервые замечаешь только тогда, когда 2000-метровая ледовая стена внезапно вздымается перед тобой. Потому также было очень трудно, практически невозможно так сфотографировать его снизу с какой-либо стороны, чтобы изображение хоть в какой-то степени соответствовало действительности.

Быстро наступили вечер и ночь. Ветер чуть меньше трепал палатку, и мы спали лучше. Утром термометр внутри палатки показывал всего -18^o. Мы учли вчерашний опыт - всю ночь грели свои ботинки в спальниках, при этом просто лежа на них сверху. Таким образом они стали очень мягкими и эластичными, легко обувались, и ноги уже не становились совершенно ледяными с самого начала. Далее, мы отложили время подъема и выхода до тех пор, пока согревающие лучи солнца не осветили нашу палатку. Хотя оно взошло из-за горного хребта на востоке только в 8 утра, все же мы ощутили его существенно оживляющее и согревающее воздействие. Мы надели все теплые вещи, какие были у нас в рюкзаках - кроме обычной плотной одежды и штормового костюма, точно так же необходимых в пургу и в Альпах, еще хлопчатобумажное трикотажное нижнее белье. Для защиты ног от холода у нас были толстые портянки, которые наматывались поверх ботинок, а сверху надевались кошки, одновременно поддерживающие портянки. Конечно, кошки тоже имели свой недостаток, так как ремешки в каком-нибудь месте обязательно давили на ногу и затрудняли кровообращение. Однако они были нам совершенно необходимы, так как фирн был жестким и гладким, а наш маршрут в некоторых местах был очень крутым. Рюкзаки у всех были очень легкие. У меня был фотоаппарат, который, к сожалению, от холода уже не работал, и барометр, который вследствие предъявляемых к нему требований был большой и тяжелый. У Алльвайна был палаточный чехол, чтобы отдыхать на ветру, и вообще, на всякий случай, у Шнайдера - немного провианта, в основном конфеты, которые мы, как ни странно, ели охотнее всего, шоколад и сухофрукты.

Таким образом, 25 сентября, на пятый день с момента нашего выхода с Кузгун Токая, в 8²⁰ мы покинули наш лагерь на восточном седле, 5825 м, и начали подъем по хорошо зафирнованному снегу восточного гребня пика Ленина. Надо отметить, от наивысшей точки нас отделял еще перепад высоты 1500 м, это совершенно обычная производительность подъема по альпийским меркам. Однако по центральноазиатским меркам это означало, разумеется, большее, так как здесь темп по мере подъема на высоту, безусловно, будет замедляться, причем заранее неизвестно, насколько трудно дадутся последние пара сотен метров, когда вымотался от продолжительного подъема вплоть до уже достигнутой высоты. Нам на эти 1500 м потребовалось немного больше 7 часов, включая, естественно, время на привалы, что дает среднюю скорость чуть больше 200 м в час. Но так как скорость в верхней части, конечно, была гораздо меньше, то в нижней части нам надо было держать очень приличный средний темп. Этот наш темп показал, что просто пребыванием на больших высотах мы приучили свой организм к недостатку кислорода.

На первом крутом взлете гребня, по которому мы поднимались, оказался непрочный наст, который проваливался, так что пришлось тропить. Это было единственное такое место. Дальше широкий гребень, постоянно переметаемый сильным ветром, был жестко зафирнован, так что наши кошки лишь изредка оставляли сколько-нибудь заметный след. В качестве примера подобной местности, я хотел бы сравнить этот гребень с восточным гребнем Монблана от Кол де ля Бренва через Мур де ля Кот, который таким же образом с различными более пологими и более крутыми участками вздымается к вершине, а также довольно круто обрывается на юг и, по крайней мере в верхней части, на север. Только для того, чтобы получить правильное представление о размерах, нужно этот гребень, высота которого составляет около 500 м, три раза поставить друг на друга. Кто хоть раз поднялся по этому гребню Монблана, знает, как при этом тоскуют по вершине, и насколько, видимо, именно из-за однообразия, этот подъем в состоянии оказать угнетающее воздействие также и на душевные силы.

Дул сильный ветер, но поначалу еще стояло прекрасное солнце, и по сравнению с горами на востоке мы видели, как постепенно набираем высоту. Все же через час мы вынули палаточный чехол, все втроем заползли внутрь, там быстро стало тепло, и мы немного отдохнули. В 12 часов мы достигли самостоятельного возвышения в гребне, 6770 м. Когда тем самым открылся вид вперед, мы, к сожалению, вынуждены были признать, что до вершины еще далеко, она высокая и крутая, и, что самое худшее, между нами и массивом вершины была седловина. Пришлось снова терять более 50 дорого доставшихся метров. Но это сопровождалось не единственным контрподъемом, нам пришлось трижды идти вниз, вверх, и снова вниз. Постепенно появилось опасение остаться без пальцев на ногах. Мне было пока лучше всех, но и двое других тоже не собирались сдаваться. Цель была перед нами слишком близко, и, так как спуск не мог быть чересчур долгим, мы со своими ногами в обозримое время снова выбрались бы из наиболее сурового холода. Когда, наконец, утомительный пологий участок гребня с его вверх-вниз остался позади, и мы достигли начала собственно вершинного массива, наша предприимчивость также возросла. Вскоре анероид снова заметно прибавил высоту. Так вышло, что мы оставили наши на самом деле не тяжелые рюкзаки на 6900 м это тоже дало небольшое облегчение. Мы прокладывали дорогу дальше, метр за метром. Отдых требовался все чаще, сначала каждые 50 м, потом каждые 30 м, а под конец мы ненадолго садились на снег через каждые 10 м.

Солнце исчезло, с запада поднялся туман. О последней паре сотен метров смело можно сказать: это была суровая жесть! По сравнению с другими высотами, в особенности достигнутыми на Эвересте, 7000 м, конечно, еще не представляют собой ничего особо замечательного, так что наши достижения не того масштаба, что у восходителей в Гималаях. Но надо учесть некоторые осложняющие обстоятельства, чтобы понять, что и для нас это была борьба. Мы поднялись непосредственно из базового лагеря с высоты 3000 м, наши кости еще помнили трудозатраты на этот, пройденный частично без носильщиков, подъем. Но, наверное, еще важнее были психологические моменты, постоянное напряжение, в котором мы пребывали последние дни из-за неизвестности местонахождения пика Ленина, и, не в последнюю очередь, ощущение, что мы полностью предоставлены сами себе, знание того, что мы целиком своими силами должны завершить все мероприятие, в том числе еще и весь обратный путь до базового лагеря. Ближайший человек, который мог бы чем-то нам помочь, был от нас на расстоянии 5 дней, 70 км по прямой. Носильщики не в счет, от них, во всяком случае на этих высотах и в этой необычной для них зловещей среде, только с нашими стимулами можно было добиться результата. Я думаю, часто недооценивают, насколько повышается производительность, если известно, что можно выложиться полностью, и что дело сделано, как только ты на последнем издыхании вернулся туда, где тебя примет теплая хижина или готовые помочь люди.

В самом конце гора еще раз попыталась отбить нас своими трудностями. Последние 150 м очень крутые, примерно 55^o. Правда, хотя сам по себе это первоклассный склон для подъема в кошках, но здесь, наверху, вдобавок ко всему предшествовавшему, он все же показался весьма неприятным и утомительным. Однако он был уже не в состоянии задержать наше продвижение вперед.

В 15³⁰ мы ступили на открытое бушующим ветрам вершинное плато. На высшей точке - маленькой выступающей из фирна скальной вершинке - мы пожали друг другу руки и присели. Высотомер остановился на 7000 м, на границе своей шкалы. На юге и на западе был туман, так что гребень, спускающийся на запад к низкой фирновой вершине Ергау-Таш⁵⁶ высотой примерно 6710 м, мы видели лишь нечетко и расплывчато. Северная стена, круто спадающая на ледник в направлении Алайской долины, южная стена, 2000 м вплоть до ледника, по которому мы поднялись, еще в течение всего подъема были у нас перед глазами. На востоке, совсем вдали в Китае, мы видели снежные горы. Вблизи - многочисленные горы Восточного Заалая, за которыми лежит Кара-Куль с его синей водой, все глубоко под нами. Такая была у нас панорама, долго мы ее не созерцали. Сильный холод не позволял оставаться здесь дольше.

Спуск продолжался 2 часа 45 минут. В тот момент, когда прекращается подъем в гору, на привале и на спуске, парализующее действие высоты уменьшается, так что даже для Эвереста, что подтверждают и англичане, в целом достигается то же время спуска, что и в Альпах, конечно, если учесть, что трудности подъема приводят к определенному общему истощению организма. Тем не менее, плохое воспоминание оставил кажущийся бесконечным контрподъем, теперь неприятный вдвойне, так как мы уже совсем настроились на сплошной спуск, без существенных усилий воли. В тумане, между тем окутавшем весь гребень, мы двигались на автопилоте по следам нашего подъема.

В 17⁴⁵ мы прибыли к нашей палатке на восточном седле. Туман как раз рассеялся, и Алайская долина, погруженная в странный красный свет, лежала у наших ног. Мы сразу принялись собирать вещи. Провести третью ночь в этом негостеприимном высотном лагере казалось нам нецелесообразным. Мы хотели ночевать ниже, на теплой осыпи в лагере носильщиков на 5200 м. Снимая палатку, мы смогли, к нашей великой радости, вырубить из фирна еще кое-что из провианта, считавшееся уже потерянным. В сумерках мы тяжело шагали вниз между недружелюбными ледовыми стенами и шли по голому льду на слегка подгибающихся ногах. Луна освещала одиноких путешественников, я слишком устал, чтобы смотреть на часы, но через какое-то время мы прибыли к цели. Не тут-то было - стоянка была покинута, носильщики пропали. Они оставили нам рюкзак с небольшим количеством провианта и построили на холме маленький тур. Стало ли им слишком холодно или слишком зловеще в этой ледниковой пустыне? Тем вечером нас это очень мало беспокоило. Мы криво поставили нашу палатку где-то рядом, ни одна ночевка никогда не была устроена так небрежно, мы только лишь прорубили ледниковое озеро, водой которого попытались утолить нашу безмерную жажду, а затем заползли в спальники и заснули.

Заспанные, мы вылупились из наших спальников, когда солнце уже жарко осветило крышу палатки. Тут мы более точно исследовали состояние наших ног. Ноги Шнайдера пострадали больше всего, в то время как Алльвайна и мои только сильно опухли. Передвижение для всех было болезненным. Мы находились на удалении трех ходовых дней от базового лагеря, без носильщиков, положение не благоприятное. Тем не менее, единственное, что мы могли предпринять - это как можно быстрее спускаться в базовый лагерь. Наш переход вниз по леднику, который начался только в 10⁰⁰, а закончился уже в 16³⁰, был настоящим похоронным маршем. Сначала надо было спускаться по голому льду от мульды к мульде, затем мы снова нашли начало той же самой продольной морены, по которой уже поднимались. Хотя и было уже невероятным искусством поступательного движения все время ковылять вверх-вниз по этим неоднородным, скользким осыпям и курумникам, однако все же мы должны быть благодарны за эту дорогу. Только один единственный раз она поставила на нашем пути реальную преграду в виде нескольких огромных поперечных трещин, которые нужно было распутать. Помимо этого, нам ничего не оставалось, кроме как терпеливо двигаться по дороге и ждать, пока пик Ленина с его бесконечно длинным восточным гребнем не исчезнет за горами, расположенными далее к югу, и пока большой южный ледник с его горами постепенно не войдет в поле нашего зрения. К полудню боль в ногах, особенно у Шнайдера, стала сильнее, особенно ужасно было "трогание с места" после привалов. Таким образом, пришлось наконец оставить мысль разбить лагерь у маленького озера на верху старой морены, по которой мы срезали поворот ледника по пути сюда. Скорее, уже примерно там, где 22 сентября в обед нас покинул Перлин, мы поставили нашу палатку - пятый лагерь на леднике Северный Саук-Сай, примерно 4300 м. Ноги Шнайдера давали повод для опасений. Мы сочли невозможным, чтобы он в таком состоянии смог добраться до самого базового лагеря. Кто-то должен был поспешить вперед, чтобы встретить Шнайдера по крайней мере у конца ледника с лошадьми. Однако до того места он должен был в любом случае идти пешком. Выбор, кому достанется эта миссия, пал на меня, так как я меньше всех страдал от обморожений.

Утром 27 сентября на восходе солнца я покинул своих попутчиков и отправился в путь. Я медленно плелся вниз по леднику по еще одному участку моренной осыпи, затем снова вышел на старую морену и по долинке рядом с ледником, потом по первому боковому леднику спустился до языка. Там в бесснежной зоне между ледником 1 и главным ледником был наш первый лагерь, где мы по пути сюда оставили заброску с консервированной ветчиной и кое-каким другим провиантом. Когда я потихоньку дохромал до этого места, то увидел двух типов, слоняющихся там без определенного направления, и обнаружил, к своему удивлению, что это двое наших носильщиков, сбежавшие из холодных районов верхнего ледника в это находящееся на полпути приятное местечко. Радость, что теперь мне больше не надо нести свой реально увесистый рюкзак, решительно перевесила ярость над этими двоими беглецами, которая, собственно, должна была бы меня наполнять. Одного, Дарио, я взял с собой, другого, Бодора, отправил навстречу моим друзьям. Разумеется, едва мы с Дарио скрылись из виду, Бодор лег за камень и так сумел все устроить, что встретил Шнайдера и Алльвайна только тогда, когда они уже спускались по языку ледника на плоское дно долины. Между тем я относительно бойко спешил дальше по леднику 1 и в час дня дошел до широкой заполненной осыпью долины. Мои ноги плохо переносили отдых, так что лучше всего было попробовать достичь базового лагеря одним броском, без единой остановки. Надо было преодолеть еще 20 км без тропы по долине 6 часов я шагал туда с максимально возможной скоростью Дарио, который с моим рюкзаком прилежно старался следовать за мной, тихо стонал про себя. Я никогда не забуду тот момент, когда вечером за последним поворотом у меня перед глазами показался лагерь - кусты, растянутые между ними палатки и киргиз у большого костра. Кроме того, я увидел верблюда и второго киргиза, а вскоре обнаружил Борхерса, который только час назад, уставший от походной жизни, с полузажившими ранами поднялся верхом на лошади из Алтын Мазара. Он взял на себя задачу на следующий день ехать на лошади навстречу двоим моим попутчикам - поступок, имевший в этот вечер для меня неоценимое значение, так как я сильно вымотался. Таким образом, я сразу же мог предаться отдыху. Смутно заметив, что Борхерс с утра отправился в путь, сам я проспал до обеда.

Алльвайн и Шнайдер вечером действительно достигли конца ледника, хотя этот день, вероятно, был очень мучительным для Шнайдера, ему пришлось очень много вытерпеть как раз при переходе по чрезвычайно неровному леднику. Они встали лагерем ниже ледника 1 и оттуда начали свой восьмой, и последний, ходовой день. Как было условлено, они шли до прижима реки. Там они встретили Борхерса с киргизом, Дарио и двумя свободными лошадьми. 28 сентября в 16³⁰ они прибыли в базовый лагерь. На следующее же утро всадника, пришедшего с Борхерсом, отправили верхом на верблюде с сообщением для Рикмерса в Алтын Мазар. Эти всадники на верблюдах в одиночку проезжают за короткое время огромные расстояния, и таким образом уже утром 30 сентября, проскакав всю ночь, к нам поднялся курьер с недостающими медикаментами, которые мы просили.

Для нас наступили несколько дней абсолютного спокойствия, в Кузгун-Токае мы чувствовали себя хорошо. Так завершилось наше восхождение на пик Ленина, которое можно назвать краеугольным камнем альпинистских успехов всей экспедиции и которое было в ней для нас самым прекрасным и самым сильным впечатлением.

6 октября мы с Борхерсом побывали на одной горе высотой 5700 м недалеко от лагеря для фотограмметрирования. По различным причинам мы задержались и во время захода солнца еще находились на седловине на высоте 5000 м. Пик Ленина стоял там, на востоке, так, что его едва можно было выделить среди многочисленных громадных гор, лежавших вокруг него. Но он нам еще раз показался. Когда солнце ушло за горизонт, и все горы давно уже лежали в холодной бесцветной тени, там, на нем все еще мерцал свет последних лучей солнца, и очень медленно, как будто немного выжидая, мерцание растворялось на его вершине.

Пик Инвалидов
Ф. Борхерс

Восхождение на пик Ленина стало кульминацией всех восхождений нашей экспедиции, высшая точка, измеренная в метрах и прочувствованная в душе, была достигнута. Мои товарищи совершили гигантское достижение. Я знаю, во время последнего подъема они учитывали и даже обсуждали возможность или вероятность обморожения ног, но были совершенно готовы отдать эту цену за достижение вершины. Они выдержали все, как железные - триумф воли над телом и над тем, что, когда поворачивают назад, обычно называют благоразумием.

После такого напряжения, естественно, последовало успокоение тела и души, четыре дня мы, собственно, ничего больше не делали, кроме как спали, ели и лечили ноги Шнайдера. Они выглядели ужасно: обморожения второй - третьей степени до самых суставов и, кроме того, на пятках. Мы с Алльвайном в сторонке обсуждали между собой, нельзя ли, и как, транспортировать Шнайдера в больницу в Ош или Маргелан. Но если бы он туда и добрался, вероятно, через 8 - 10 дней форсированного марша, преимущество незамедлительной больничной терапии все равно уже не было бы достигнуто, а помимо прочего Алльвайн рассуждал: "Если хирург заполучит его себе в руки, то обязательно отрежет ему ноги". Забота о том, сохранятся ли у него вообще пальцы ног или даже сами ноги, и так отягощала нас достаточно серьезно. После долгих размышлений мы приняли решение оставить его спокойно лежать в Кузгун-Токае и пока не подвергать тяготам марша, тем более, что в настоящий момент он был не в состоянии ездить верхом. Успех подтвердил правоту медицинского решения Алльвайна. Уже через несколько дней Шнайдер снова мог делать свои первые шаги. Его молодость и чудесное здоровье позволяли так заживлять ноги, что и Алльвайн как врач, и все остальные, неопытные дилетанты в этой области, не уставали удивляться. Через три недели Шнайдер первый раз смог снова обуть горные, а через пять недель цивильные ботинки, зимой 1928 - 29 года он уже опять бегал на лыжах, а в конце марта 1929 года совершил с Хёрлином первое зимнее восхождение на Айгиль Бланш де Петерей. Хотя у Алльвайна и Вина обморожения были существенно легче, но все же достаточно сильные. Алльвайн только-только мог ковылять взад-вперед из-за сильной боли в пальцах ног, Вин отделался легче всех. Две самые большие мои раны все еще гноились. Таким образом, все мы были инвалидами, а Кузгун-Токай напоминал лазарет. Но кроме всего прочего, мы сделали из него реально приятную дачу. Так как теперь больше незачем было экономить припасы, мы основательно заботились о себе (см. рис. 33, рис. 31).

К сожалению, вследствие обморожений мы могли выполнять наши обещания Финстервальдеру лишь в очень малой степени. План, что Шнайдер с Бирзаком снова пойдут в долину Кара-Джилги фотограмметрировать, рухнул. Бирзак поднялся к нам и совершил с Ходейдо, лучшим из всех носильщиков, изящный проход вплоть до водораздела между долинами Саук-Сай и Кара-Джилга. Между прочим, это ему вышло боком: в стоке ледника Федченко, Мук-су, верхом на лошади его смыло, он попал под лошадь и чуть не захлебнулся.

Однако теперь мы с Вином хотели еще снять наиболее важные направления в районе Кузгун Токая. Опухшие пальцы ног и еще не вполне зажившие раны не принимались во внимание. Мне также непременно было нужно какое-нибудь заключительное восхождение для восстановления душевного равновесия. Каждый раз, когда мои товарищи отправлялись в путь, я, скрепя сердце, оставался позади, надеясь, что смогу участвовать в следующем выходе, и всякий раз снова бывал горько разочарован. Я признаюсь без обиняков, мне стало ужасно тяжело воздерживаться. Поэтому я также принял участие в переходе вниз по леднику Федченко из соображений: пусть даже раны снова усугубятся, все равно экспедиция приближается к своему завершению, после этого будет достаточно времени для лечения. А теперь и Вин рассуждал точно так же.

Так что 3 октября мы оба выдвинулись с Дарио в высотный лагерь, чтобы фотограмметрировать с двух вершин к северу от долины Саук-Сай. Названия "Большой пик Инвалидов" и "Малый пик Инвалидов" получились сами собой. Подход был реально интересный, не из-за особенного скалолазания или дальнего обзора, а из-за пестрых скальных и конгломератных склонов самого необычного вида. Уже внизу в главной долине лежит большое поле гальки в основном светло-красного и светло-зеленого, а местами также фиолетового и темно-синеватого цвета. В ущелье на выходе из большой северной боковой долины ярко-желтые стены, а между ними большой светло-зеленый кусок стены. Если подняться по травянистому склону налево, откуда можно через глубокое глухое ущелье заглянуть в боковую долину ("Пеструю долину"), то за большим зеленым лугом появляется крутой горный склон, снизу красный, сверху фиолетовый с резкой границей, а совсем позади белые фирновые горы. Все краски невероятно яркие. Мы достигли маленькой крутой горной долины с сильно обледеневшим по берегам красным ручьем и пролезли в верхнем конце долины между скальной стеной и дико разорванным языком маленького ледника наверх на узкую осыпную террасу возле двух красных луж. Там мы встали лагерем. Ночью пошел снег, за несколько часов нападало 5 см свежего снега. Дарио, который, вопреки нашей настоятельной рекомендации, не захотел нести вверх определенную для него палатку и ночевал в одном мешке Здарского, жалобно хныкал, стуча зубами, перед нашей палаткой, вмещавшей только двух человек. Рано утром мы максимально быстро спустились обратно, при этом дали друг другу взаимное обещание при улучшении погоды не ругаться, а на следующий же день подниматься снова. Когда мы были совсем внизу в "долине Инвалидов", в облаках и правда уже показалось несколько просветов. Теперь мы без носильщика следовали за водным потоком по ущелью до выхода из "Пестрой долины", где имела место очень занимательная гимнастика по конгломератам, мимо заглаженных водой стен и даже по большим глыбам в ручье, на этот раз без купания.

Вышло солнце, растаял свежий снег, и на следующий день, 5 октября, мы с Вином снова были наверху в "долине Инвалидов". Она уже стала для нас совсем родным местом. На этот раз мы встали лагерем еще до языка ледника, на высоте 4200 м, так как решили подниматься на другую гору - на "Малый пик Инвалидов". Было очень холодно. Если после захода солнца зачерпнуть воду из ближайшего ручья, то, несмотря на воду в котелке, от краев к середине срастались кристаллы льда, и через какие-то, наверное, двадцать шагов до палатки на воде уже образовывался слой льда толщиной 2 мм. Как только переставало греть солнце, вне палатки и спального мешка становилось очень неприятно, от любого занятия можно было сразу окоченеть. Поэтому 6 октября мы вышли, к сожалению, только в 6⁴⁵. Мы поднимались через осыпные кулуары и обрывы по южному склону восточного гребня "Малого пика Инвалидов". На высоте гребня в 9³⁰ мы отпустили носильщика, так как отсюда до самой вершины продолжался исключительно фирн и лед, последний местами весьма крутой и стекловидный Дарио никогда бы там не поднялся. Замерзшими руками мы фотограмметрировали на вершине, 5300 м. В час дня мы пошли дальше, по глубокому рыхлому снегу крутого северного склона 200 м вниз до седловины, и вверх, к вершинному массиву "Большого пика Инвалидов", 5700 м. За лето солнце образовало на южном склоне стекловидный натечный лед, а теперь больше не имело силы хоть чуть-чуть размягчить его поверхность. Лед был чрезвычайно жесткий, к тому же повсюду весьма крутой, до 50^o, притом на большом протяжении. Даже для бывалых ледолазов было очень напряженно, этот склон, безусловно, относится к числу наиболее длинных чисто ледовых склонов, по которым мы восходили. Мы работали вверх от 16⁰⁰ до 17³⁰. Солнце уже опасно закатывалось, но настолько же более впечатляющими были окружающие горы в длинных вечерних тенях. Пик Ленина гордо нес свою голову надо всеми. Мы могли даже заглянуть в Алайскую долину и видеть Алайские горы, хотя наша вершина и не находится в главном хребте.

Спуск до седловины продолжался час, затем наступила ночь. Бивак на холодном перевальном ветру без каких бы то ни было теплых вещей нас не вдохновлял. Также не привлекал и рыхлый снег на склоне "Малого пика Инвалидов". Однако сверху мы хорошо просмотрели ледник, текущий с седловины на восток, а под конец на юг. В 7 вечера мы начали спускаться к нему через карнизы седловины луна, которая должна была взойти в полночь, обеспечила бы нам, как мы надеялись, уже достаточный обзор на незнакомом леднике. Таким образом, наша тактика заключалась в том, чтобы время до 12 ночи провести по возможности с пользой и без того, чтобы слишком сильно замерзнуть. Крутой склон из твердого конгломерата был достаточно неприятен в темноте, но нам на нем быстро стало тепло. Поэтому мы присели на землю. Это было ужасное место, жесткое и крутое, мы все время едва не поскальзывались. Через добрый час мы так замерзли, что предпочли скользить дальше при скудном мерцании фонаря. Внизу пошло лучше, в 9 вечера мы были у подножия стены на леднике. Мы слышали, как булькала вода, однако в темноте ее не нашли. С момента нашего выхода от палатки мы больше ничего не пили. Когда снова начали тут замерзать, мы решили все же попробовать пройти по леднику. Уперлись в стену кальгаспор в рост человека. Попытка в левом рандклюфте. Сначала шлось вполне хорошо, но затем мы попали в лабиринт трещин. Назад, ждем, гимнастика. Еще дальше назад, снова немного вверх по склону, ждем, мерзнем. У Вина сильно болели ноги, я попеременно отогревал их у себя между бедер. Наконец, ровно в полночь появилась луна. Теперь ледник стало достаточно хорошо видно, и мы быстро прошли вперед через все трещины. Однако на леднике было много участков голого льда. Несчастный Вин в его подбитых гвоздями ботинках добрый десяток раз поскальзывался и падал, тогда как я в моих триконях отделался помягче. Уже в час ночи мы смогли попасть на левый борт ледника, как раз там, где начинается его большой нижний сброс. Здесь мы случайно нашли замерзшую лужу и, наконец, смогли напиться.

К сожалению, склон горы закрыл нам луну, пришлось снова достать тусклый фонарь. Мы спускались то по склону, то по ледовым буграм, насколько это получалось. Вин поднимался сюда в первом выходе и потому шел первым. Но мы слишком сильно спешили вперед и пробежали мимо нашей первой стоянки, не заметив ее обе лужи тем временем вытекли. Встретилось неприятное место, Вин спутал его с другим, которое нужно было проходить вдоль под самой ледовой стеной. Но здесь по плите текла мутная вода, и слой льда не было видно. Вин поскользнулся и сорвался. Вопль, на гладком склоне невозможно было задержаться. Я в ужасе смотрел, как Вин улетел в темную пропасть. Ледоруб и фонарь сбрякали в глубину, свет потух, Вин где-то приземлился, громыхнули несколько камней, затем полная тишина. Окрик - о счастье, Вин отозвался.

Вода, текущая по плите, промыла себе ход под огромным, вышиной с дом, сераком от круто обрывающегося, сильно растресканного ледника под сераком была большая пещера. Вин провалился на 10 м вглубь этой мрачной темницы. К счастью, он остался лежать еще поверх особенно неприятной крутой ступени, правда, головой вперед тяжелый рюкзак свешивался вниз ему через голову и грозил сорвать его в пропасть, в которой уже валялись ледоруб и фонарь. Все же Вин смог отодвинуться аккурат на свою узкую ледовую полочку и там присесть на корточки. Каким-то чудом он практически не пострадал. Два часа ночи. Военный совет, что теперь делать. Веревки у нас не было. Можно заклеймить нас за легкомыслие. Однозначно. Но, кроме фотограмметра, штатива, измерительной цепи, фотопластинок и барометра, мы действительно больше не могли нести никаких тяжестей. Либо мы пошли бы без веревки, либо не пошли бы вообще. Измерительная цепь была, к сожалению, у Вина. Я надел кошки и попробовал рубить ступени вниз. В темноте это не получалось. Совсем внизу мерцало что-то светлое, под сераком проходила дыра вплоть до широкой поперечной трещины. Я решил попробовать проникнуть туда снизу. Для этого я должен был залезть по склону горы сначала вверх, а потом вниз, но в темноте я в конце концов все равно не нашел проход внутрь глухого ледового сброса. В 3¹⁵ я бросил это занятие. Надо было ждать рассвета. Вин сидел в отвратительном месте на своей узкой ледовой полочке. Было ужасно холодно, я думаю, около -30^o. Окрики постепенно умолкли, только внизу и наверху раздавался монотонный звук стучащих нога об ногу ботинок. В 5 утра Вин начал распевать горные и студенческие песни, а вскоре я возвестил о приближении рассвета. В 5⁴⁵ я надел кошки, связал вместе ремень барометра, шнуровку от рюкзака и бечевку, начал рубить ступени, а под конец спустил свой ледоруб Вину вниз. Вин в утренних сумерках сумел уже и сам, распираясь во льду с помощью кошек, пройти один участок наверх, теперь он вырубил себе цепочку ступеней, ухватился за удерживаемый мной ремень и в 6⁰⁵ выбрался из своей холодной ледовой пещеры.

Все снова хорошо закончилось.

Теперь у нас было достаточно времени. При дневном свете я смог снизу пролезть в правильную ледниковую трещину, добраться до самой ледовой пещеры и подобрать ледоруб Вина. Фонарь не пережил падения.

Дальнейший спуск отсюда был прост. В 7³⁰ мы были у палаток, к великой радости Дарио. Пить, есть, потом спать до полудня. После обеда мы были снова в базовом лагере. Горное путешествие не навредило Вину. Мне оно также пошло на пользу - зажила предпоследняя рана, так что у меня снова стало превосходное настроение.

Теперь настало время покидать идиллическую дачу Кузгун-Токай. Носильщики устроили праздник, вечером в лагере разожгли особенно большой костер. Мы все сидели вокруг, Бодор танцевал, Дарио пел, Ходейдо экспромтом сочинял стихи, и было так понятно, что речь шла о событиях в экспедиции. 9 октября отправилась в путь первая группа. Шнайдеру дали сапоги из шкуры нашего последнего барана (рис. 33). Это была уже вторая пара первую, которую он опрометчиво оставил на ночь у своей палатки, сожрала собака. Шнайдера посадили на самую смирную из наших лошадей - Петера Вина верховая поездка прошла вполне успешно.

Мы с Вином выехали верхом только 10 октября, и лишь недалеко вниз по долине. Там мы с Дарио последний раз поднялись в высотный лагерь. Снова крутое узкое ущелье, заледенелые плиты и неимоверный холод ночью. 11 октября мы взошли на четыре топографические точки на последней, высотой около 5000 м, вынуждены были распутывать совершенно монументальные ледовые склоны, трещины и карнизы, но не достигли самой вершины. Было экспонировано двадцать три топографических фотопластинки, моя фотография пика Ленина (рис. 30) также снята с этой горы. Затем мы поспешили назад. Внизу в ущелье у размытой крутой ступени нужно было по связочной веревке спустить вниз Дарио и рюкзаки, как раз перед наступлением ночи. При свете фонарей в 19³⁰ мы вернулись к палаткам. Тут закрылась и последняя моя рана. 12 октября я получил свое прощальное купание: лошадь Шнайдера, верхом на которой я ехал, споткнулась и скатилась в реку. Вечером все мы вчетвером снова были вместе в Алтын-Мазаре.

Обратный путь и обзор пройденного
Ф. Борхерс

Если столько времени всем вместе единодушно работать в экспедиции, которая проходит прекрасно и успешно, то можно с полным правом сожалеть, когда она спешит навстречу своему завершению, так что все должны снова расставаться. Также и носильщики Бодор, Ходейдо и Дарио, те немногие, кто продержался с нами до самого конца, запали нам в сердце. Они и сами прощались с нами настолько же неохотно, насколько сильно все это время тосковали по родине. Прежде чем они с длинными рублями зарплаты и богатыми, во всяком случае для них, подарками (ботинки, одежда, ножи и др.) отправились через Тахта-Корум, они снова и снова пожимали нам руки, а мы должны были обещать им, что придем опять, и тогда они хотели снова для нас носить. Всеми силами, верно и честно служили нам все, кого мы нанимали - русские караванщики и солдаты, таджики, узбеки и киргизы. Ничего не украли, хотя очень многое мы оставляли просто так. Ак-сакал ("белая борода" = представитель общины) в Алтын-Мазаре пригласил нас еще раз на обед. Затем мы, последние участники экспедиции, потянулись по северному склону долины вверх к перевалу Терс-Агар. Захватывающе великолепен был вид на громадные северные стены Сандала и Муз-Джилги, которые только сейчас поднялись во весь свой рост и показали всю свою крутизну. С грустью в сердце мы покидали эту прекрасную долину. К достижениям западноевропейской цивилизации нас, собственно, ничего не тянуло. Мы не только проложили пути подъема в горы и набрали восхождений на вершины - нет, мы попытались впитать в себя знания, красоту и возвышенность этой особенной земли. Конечно, нам не хватало еще очень многого, чтобы полноценно исследовать ее сущность. Но кто хоть однажды спал на азиатской земле, кто хоть однажды путешествовал в азиатских горах и пустынях, душа того навеки останется привязанной к этой самой таинственной из всех частей света.

Дараут-Курган в Алайской долине, 2300 м, был сборным пунктом для всех, кто еще оставался на Памире (рис. 34), за исключением Ленца. 17 октября внушительный караван отправился к перевалу Тенгиз-Бай в Алайском хребте, 3850 м. Дорога ведет через глухие ущелья, сверху еще раз открывается великолепный вид на Заалай. Обоз продвигался к дому, не было больше никаких слишком тяжелых грузов, никаких слишком ранних выходов, никаких слишком длинных переходов. 19 октября мы были уже в Ферганской долине, а 21 октября в Оше.

Здесь экспедицию распустили. Наши переводчики, наши повара Егор, Иолдаш и Осман, наши караванчи и солдаты отправились домой, наших лошадей продали. Рикмерс, сначала вместе с профессором Щербаковым, впоследствии в одиночку, взял на себя завершение оставшихся дел и транспортировку багажа. Мы, остальные, отъезжали как можно скорее к себе домой, экспедиционная касса также похудела. В последний день октября мы были в Москве. Сердечный прием, как и полгода назад, большой прощальный обед у народного комиссара Шмидта. В начале ноября мы были снова в Германии, а Рикмерс в конце ноября.

Как ее завершение, так и вся экспедиция в целом прошла весьма гармонично. Русские и немецкие участники жили и работали друг с другом доверительно, рука об руку. Мы расставались, как хорошие товарищи, с ощущением, что снова охотно собрались бы для совместной работы.

Об альпинистских результатах я могу отчитаться с откровенной гордостью, так как сам, к сожалению, не мог принять участие в восхождениях на четыре наивысшие из покоренных гор. 14 вершин ниже 4000 м, 4 вершины от 4000 м до 5000 м, 29 вершин от 5000 м до 6000 м, 8 вершин от 6000 м до 7000 м и одна вершина свыше 7000 м были покорены участниками экспедиции - посланцами Альпклуба три перевала пройдены из долины в долину. Кроме того, Финстервальдер и Бирзак в процессе своих работ взошли на множество вершин, в том числе на сложный пик Горбунова высотой 6030 м. На остальных немецких и русских участников экспедиции приходятся три вершины от 5000 м до 6000 м, на русских альпинистов, кроме того, два важных ледовых перевала, 4800 м и 5100 м. Пик Ленина 7130 м, наряду с Гималайскими горами Трисулом, 7100 или 7130 м, и Кабру, 7300 м (восхождение сомнительно), относится к наивысшим покоренным к настоящему времени вершинам. Хотя люди поднимались, не достигнув вершины, еще гораздо выше, а именно, на Броуд-пике в Каракоруме до 7500 м, и на Джомолунгме (Эвересте) приблизительно до 8600 м, это огромное достижение. То, что мы, сверх того, нашли, вероятно, самый длинный ледник в мире, было особенной удачей. Подробно и по достоинству оценить весьма богатые научные результаты экспедиции я вынужден, к своему сожалению, отказаться из-за недостатка места.

Я завершаю свой отчет, и мне остается лишь откровенно отблагодарить Общество Взаимопомощи Немецкой Науки и Немецко-Австрийский Альпклуб за оказанное нам доверие. Одновременно, однако, я оставляю место надежде и пожеланию: пусть еще многие немецкие альпинисты взойдут после нас на высокие и прекрасные горы этой таинственной части света! Пусть забота о зарубежных путешествиях, которую, как одно из трех новых важных заданий Альпклуба, наш глубокоуважаемый почетный председатель его Превосходительство фон Сюдов в своей прощальной речи на всеобщем собрании в Штутгарте в 1928 году вложил нам в сердце, найдет самое горячее продолжение!

Экспедиционная область на Памире
 
К фото- и картографическим приложениям
Алайско-Памирской экспедиции 1928 года
Д-р Рихард Финстервальдер, г. Мюнхен

Памир - мощный горный узел в сердце Азии - это необитаемая, пустынная горная страна, лежащая на высоте 3500 - 4000 м. Внутри он пересечен низкими, многократно покрытыми осыпью горами, которые на краях поднимаются на большую высоту и затем продолжаются хребтами великих гор Азии.

Внутренний Памир известен относительно хорошо, через него ведут некоторые, хоть и плохие, караванные пути, по которым уже путешествовали некоторые исследователи. Однако на сверкающие снежные горы окраин еще не ступала нога европейца, так что большие пространства оставались совершенно неизведанными в меньшей степени на востоке, где у покрытой льдом Музтагаты, наивысшей горы в районе Памира, зарождается Куньлунь, нежели чем на западе и северо-западе, где горы были покрыты глубоким мраком вплоть до новейшего времени. Там, на Северо-Западном Памире, в горах Заалая и Сельтау¹ лежит зона деятельности Алайско-Памирской экспедиции. Она непосредственно граничит с проходящим на западе хребтом Петра Великого, исследованным экспедицией Альпклуба в 1913 году. В обзорной карте представлена область работы обеих экспедиций, на схеме 35 показаны основные маршруты 1928 и 1913 годов. В то время как экспедиция 1913 года выбрала длинную дорогу с запада через Гиссарский хребет и Бухарские долины, в 1928 году предпочли более короткий заход с севера непосредственно через область Памира, которая была закрыта в 1913 году по политическим причинам. Территориально сферы деятельности обеих экспедиций расположены рядом, в одном месте соприкасаются непосредственно но все же во многих аспектах они в корне различны, в характере ландшафта, гор и ледников, так что описания экспедиционных областей 1913 года, приводимые в этом журнале и других публикациях, даже близко не годятся для 1928 года. Поэтому здесь нужно кратко изложить наиболее существенное об области исследований Алайско-Памирской экспедиции - не в форме систематического научного описания, но изобразить, приблизительно следуя по маршруту, как открывалась ей неизведанная земля.

В конце мая в течение пятидневной поездки по железной дороге экспедиция прибыла из Москвы через плодородные черноземные области южной России, затем через широкие киргизские степи, мимо бессточного Аральского моря, через пустыни Западного Туркестана в густонаселенный пояс оазисов, расположенный по краям больших гор. В Оше, лежащем в дальнем конце плодородной Ферганской долины напротив Алайских гор, был большой сборный пункт экспедиции. В конце июня можно было отправляться на юг, к Памиру.

Алайский хребет

Алайский хребет, в честь которого экспедиция получила свое название - в некотором роде не по праву - экспедиция кратковременно пересекла лишь однажды по пути туда и однажды по пути обратно. Эти два перехода не могли дать глубокого обзора горной системы, многочисленными хребтами растянувшейся на несколько сотен километров с востока на запад от Тянь-Шаня до Самарканда. Путь туда проходил по широкой мягкой долине Гульчи через низкий провал перевала Талдык, по пустой, несколько однообразной местности, обратный путь - по глухому мрачному ущелью Исфары через перевал Тенгизбай. Большая противоположность этих двух перевальных путей уже дает понять, насколько разнообразны эти горы. За пределами перевальных дорог и немногочисленных караванных путей, на большом протяжении он еще не исследован. Это, конечно, также позволяет сказать уже сейчас, что Алайские горы по мощности и высоте сильно уступают горам, расположенным южнее. Вблизи перевала Талдык высота вершин одна и та же и составляет немногим более 4000 м, они не достигают снеговой линии, и потому также отсутствует оледенение. На западе высоты вершин заметно возрастают, в районе перевала Тенгизбай до 5000 м, далее на западе еще больше, маленькие ледники украшают вершины, морены, образовавшиеся во время более новых и более древних фаз отступания ледников, обнаруживаются в большом количестве. Здесь также старые возвышенности прорезаны глубокими ущельями, вскрывающими геологическое строение гор. Они придают ландшафту угрюмый, дикий характер и производят высокогорные ландшафты такого великолепия, которое, пожалуй, может сравниться с нашими Альпами. Незабываем для всех нас двухдневный переход вниз с перевала Тенгизбай между мощными стенами узкого ущелья Исфары. - Алай еще очень богат научными проблемами, особенно геологическими и морфологическими. Для альпинистов же там, где мы его видели, он едва ли представляет собой благодарную задачу, разве что дальше к западу, где отдельные вершины должны достигать 6000-метровой отметки.

Алайская долина

Перевалив Алай, мы достигаем более узкого экспедиционного района в Алайской долине, у Сарыташа (рис. 32). Здесь открывается типичный азиатский ландшафт. Плоское дно долины расширяется более чем на 20 км от северной стороны, Алая, до подножия Заалая, который поднимается явственно, как стена, к покрытым льдом горным вершинам огромной высоты. Все их намного превосходит пик Ленина, гордая вершина которого была главной целью для альпинистов. Мы уже узнаем главные признаки внутриазиатского ландшафта - громадные масштабы, большие абсолютные и относительные высоты. Так, например, пик Ленина удален на 60 км, дно Алайской долины лежит здесь на высоте 3000 м, а вершины поднимаются над ней еще на 4000 м. Недостаток осадков проявляется в пейзаже достаточно отчетливо уже здесь, где он еще не такой экстремальный: растительность представляет собой скудную степь, которая лишь во время снеготаяния, на короткое время дает поросль, однако, тем более сочную и роскошную, лес отсутствует почти полностью, склоны гор голые, и только в более глубоких долинах можно изредка встретить арчу и кустарник жостера. В большинстве случаев господствующий элемент - это щебень: маловодным рекам не хватает силы его уносить кроме того, образование щебня здесь неизмеримо интенсивнее, чем у нас, от того, что жаркий дневной зной сменяется ледяной ночью, из-за солнечного облучения и замерзания в трещинах возникает интенсивное выветривание, которое еще больше увеличивается под действием ежедневных сильных ветров. Накапливающиеся огромные массы щебня выносятся медленно или вообще остаются лежать на месте таким образом, широкая поверхность Алайской долины также состоит из осадочной породы, которая была нанесена из боковых долин Заалая и осталась лежать здесь. Дальнейшее следствие сухости - это чрезвычайно чистый прозрачный воздух, не замутненный частицами воды. Таким, в сверкающей чистоте, виден с отрогов Алайского хребта удаленный на 60 км пик Ленина (рис. 32). Воздушная перспектива, которая, например, в Альпах дает нам возможность примерно оценивать расстояния и соотношения размеров, здесь полностью пропадает, если только пыль, приносимая западными ветрами из пустынь между Аральским и Каспийским морем, таинственным образом не затуманивает воздух как раз в этот момент. Однако такие пыльные туманы случаются редко. Невозможность оценивать расстояние является фактором, который, конечно, при всех работах на местности, особенно для альпинизма, имеет большое значение.

Жители Алайской долины, как и большой части остальной экспедиционной области - киргизы, которые, кочуя со своими большими стадами, передвигаются от одного пастбища к другому. Происходя от монголов с более или менее сильным тюркским вкладом, они представляют собой веселый, уверенный в себе первобытный народ они везде встречали нас очень дружественно, однако в качестве высокогорных носильщиков не годились, так как, являясь народом всадников, они лишь слабо соприкасаются с высокогорьем.

После трехдневной остановки, во время которой над Алайской долиной пролились последние большие весенние дожди, мы отправляемся на юг, переходим Кызылсу - главную реку Алайской долины, обязанную своим цветом и названием "Красная река" красным меловым горным породам северной стороны Заалая, в однодневном переходе пересекаем Алайскую долину к Бордобе по слегка поднимающейся в направлении Заалая наклонной равнине, а затем через мощные концевые морены ледника Кызыларт, населенные тысячами рыжих сурков. Дальше хорошая вьючная дорога идет к перевалу Кызыларт, 4200 м, который через провал в Заалайском хребте приводит нас на Центральный Памир.

Каракуль на Центральном Памире

По ту сторону перевала Кызыларт появляется новый ландшафт - внутрипамирская высокогорная пустыня. Если в Алайской долине еще была скудная степная поросль, то здесь почти вся растительность вымерла, так что теперь господствующим элементом является щебень. Реки, которые, правда, и в Алайской долине были не в состоянии уносить осадочные породы, но все-таки еще прокладывали в них для себя явное русло, здесь почти повсеместно иссякли под слоем щебня. Мы поднялись с высоты 3000 м в Алайской долине до 4000 м на той стороне перевала Кызыларт, где влияние разреженного воздуха уже ощущается у людей и у животных. По мере подъема по северным склонам Заалая воздух теряет остатки своей влаги и суховеем проносится над голыми пространствами, высоко вздымая песок. Выветривание становится здесь еще более сильным, так как отсутствует защитный растительный покров, глубоко под слоем щебня и пыли погребены низкие горные хребты, ведущие через Внутренний Памир (рис. 8). - После долгого дня пути дорога, обозначенная белыми костями павших животных, через безжизненную высокогорную пустыню приводит нас к Большому Каракулю (рис. 2).

Большой Каракуль - это мелководное озеро, примерно вдвое меньше Боденского озера в него впадают немногочисленные реки Северного Памира, сам он бессточный и соленый. На его разнообразных берегах, в его бухтах и лагунах живут немного болотных птиц. Редкая трава, местами цепляющаяся за прибрежные участки, дает скудное пропитание небольшим стадам, принадлежащим малочисленным бедным киргизским семьям.

Каракуль с окрестностями представляет собой великолепный пейзаж неповторимого богатства красок. Его водная поверхность светится от темно-синей до светло-зеленой и фиолетовой. Вокруг лежат выгоревшие на солнце желтые и красные пустынные участки, вдали возвышаются увенчанные снегами горы Заалайского, Каракульского, Музкольского и Сарыкольского хребтов. Над всем этим лазурный свод неба.

Когда-то древние ледники Каракульского хребта сползали вниз до самого Каракуля, а с других сторон останавливались в его непосредственной близости еще сегодня об этом свидетельствуют раскинувшиеся вокруг моренные ландшафты. Под слоем глины на его южном берегу до сих пор погребена мощная многометровая толща ископаемого льда. Современные ледники отступили далеко в горы.

Уровень воды в озере подвержен сильным колебаниям, на его берегах и далее вглубь суши сохранились следы более высокой воды. В настоящее время озеро снова поднимается, оно залило перешеек, соединявший северный полуостров с берегом, и путь, ведущий вдоль его юго-восточного берега, заболачивается. - Типичную картину окрестностей Каракуля дает также фото 3, с горой Коксукурбаши на дальнем плане.

Долина Караджилги и Юго-Восточный Заалай

От Каракуля началось вступление в еще неисследованную область на западе. Сначала попытка взойти на пик Ленина с юго-востока привела альпинистов в долину Караджилги в северо-западный угол Памира. Борхерс описал эту местность в альпинистском сообщении обзорная карта на этот участок составлена по эскизам Шнайдера. Плоские, протяженные долины с одним и тем же равномерным понижением, иногда с широкой поймой из гальки, начинаясь из дальних цирков, ведут в основную долину, которая сама таким же образом выводит к Каракулю. Вследствие высотного расположения дна долины, примерно от 4200 до 4600 м, относительная высота гор не особенно велика - около 1500 м (рис. 4, рис. 36). Оледенение незначительно, учитывая большие абсолютные высоты - вершины достигают 6800 м (Большой Конус²). Только ледник Караджилга,³ чей бассейн находится в главном хребте Заалая, имеет большую мощность и длину около 20 км. Он берет начало на сильно заснеженных южных склонах Кызылагына. Ледники слабо замусорены, только язык ледника Караджилга в самой нижней своей части закрыт моренным чехлом таяние в значительной степени происходит путем испарения, следствие очень сухого памирского климата, который, видимо, имеет большое значение для формирования внешнего вида также и этой области (рис. 6).

Западный водораздел в этом месте проходит по горному хребту Зулумарт, стыкующемуся с Заалайским хребтом между пиком Ленина и Кызылагыном. Это не ориентированный исключительно с севера на юг изолированный хребет, как считалось ранее, а система гребней, пересекающих его в основном с востока на запад. Их высшие точки лежат на линии, проходящей от Кызылагына на юг. Покоренный альпинистами так называемый "Жорас" находится на этой линии, на водоразделе между Караджилгой и Саукдарой. Восхождение на него дало ценный обзор орографии Зулумарта.

Танымас

В то время как группа альпинистов занималась важными исследованиями долины Караджилги, остальная часть экспедиции под руководством Рикмерса продвинулась вперед собственно в основной район работы - от Каракуля на юго-запад, затем прямо на запад по долине Танымаса в направлении Западного Памира. Там нужно было исследовать хребет Сельтау,⁴ хранящий могучие ледники и вершины, легендарные перевалы через который должны были привести в западные долины, на Дарваз и в зону деятельности экспедиции Альпклуба 1913 года.

Долина Танымаса течет не на Центральный Памир, она сначала ведет на запад, но потом, у Кокджара, круто поворачивает на юг в глубоко лежащую долину Бартанга. Таким образом, река Танымас имеет большее падение, и в совокупности со значительным расходом воды, приходящей с больших ледников, ей удается выносить щебень до относительно низкой галечной поймы, по которой он бежит, разлившись на множество рукавов. Дно долины в ее верхнем течении, у Кокджара, лежит всего лишь около 3000 м, вследствие этого относительная высота гор становится больше, склоны круче горы принимают более альпийский характер.

В 20 км выше Кокджара на высоте 3600 м долину неожиданно перегораживает язык могучего ледника. Прежние экспедиции добирались лишь до этого места, ледник и его мощный сток вынуждали их останавливаться. Здесь мы испытали первый большой сюрприз. Оказалось, что мощный язык принадлежит не какому-то большому леднику главной долины Танымаса, как до сих пор утверждалось с абсолютной определенностью, а леднику, названному русскими ледником Общества Взаимопомощи,⁵ который по огромной дуге вторгается в долину Танымаса с юга и полностью перекрывает ее. Затем основная долина снова освобождается ото льда, и хотя южные боковые ледники надвигаются еще в четырех местах, в целом, однако, она ведет вверх, оставаясь не заснеженной, все дальше и дальше к низкой перевальной местности, на которой экспедиция разбила свой главный лагерь - "Перевальный лагерь" (рис. 37).

Могуществен горный рельеф южной стороны долины Танымаса. Долины там заполнены ледником Общества Взаимопомощи и его большими боковыми притоками, а также четырьмя боковыми ледниками долины Танымаса, которые движутся в основную долину иногда в крутом, узком течении, а иногда, особенно в верховьях долины Танымаса, в пологом и широком. Крутые вершины, сложенные темными палеозойскими известняками (Холодная Стена 5900 м, Черный Рог 5800 м) сменяются громадными горами группы Высокой Стены 6300 м, которые, как и почти весь Сельтау, состоят из сильно метаморфических, также палеозойских сланцев, а на дальнем плане ледника Общества Взаимопомощи - мощными покрытыми льдом фирновыми куполами и пиками все их превосходит Треуголка высотой 6950 м,⁶ во время отважного восхождения на которую Вин и Шнайдер дошли почти до вершины.

Ледники Танымаса очень разнообразны по форме. Некоторые из них сравнимы по форме и размерам с альпийскими, особенно ледник 2 (рис. 11) и 3 - в собственной долине, с большим, умеренно крутым фирновым цирком, из которого единый ледовый поток движется прямо в долину Танымаса. Ледник Общества Взаимопомощи представляет собой, напротив, большую, сильно разветвленную систему, напоминающую гигантские ледники Каракорума. Его фирновый бассейн (рис. 14) чрезвычайно пологий и превосходит по размерам привычные альпийские представления. Его 40-километровый поток во многих местах разломан, еще далеко внизу, раздробленный в хаос трещин, промоин и гребней на повороте, где меняет направление своего движения примерно на 120^o (рис. 10), он с буйной силой вторгается в долину Танымаса. Ледники в верховьях долины Танымаса, напротив, имеют мягкую, спокойную форму, без трещин, и совершенно чистые от щебня (рис. 38). - Есть, однако, кое-что общее для всех ледников, а именно, протаявшая от горячего Памирского солнца поверхность льда, испещренная лабиринтом из множества маленьких ледяных зубцов (рис. 12, рис. 13). В борьбе двух противоположностей - солнца и льда - возникают эти странные формы. У подножия каждого ледяного зубца лужа талой воды 10 - 30 см в ширину и такая же в глубину. Кальгаспоры с ледяными лужами особенно характерны для ледника Общества Взаимопомощи и сильно мешают при его прохождении. Низко расположенные языки ледников, естественно, особенно сильно подвергаются тепловому воздействию солнечных лучей, их поверхность здесь покрыта уже не маленькими кальгаспорами, а размыта на большие горбы, гребни, ледовые башни, долины и канавы, на большое расстояние покрыта вытаявшей изнутри морен грязью (рис. 9).

От Танымаса до Западного Памира

По мере продвижения к верховьям долины Танымаса нас ждали очередные сюрпризы. Согласно всем расчетам, в верховьях долина Танымаса должна была привести через какой-нибудь перевал непосредственно в западные долины. Однако выше Перевального лагеря долина расширяется все больше, надвигаются широкие ледовые поля, так что можно подумать, что находишься в Гренландии или на Шпицбергене. По ту сторону ледяного озера 1 км в длину, запруженного верхним ледником Танымас, мы наткнулись на огромную плоскую массу льда - как оказалось впоследствии, это верховья ледника Федченко, который течет с юга на север перпендикулярно к верховьям долины Танымаса и заканчивается далеко на севере у Алтын Мазара в долине Беляндкиика. Долина Танымаса оканчивается не на Западном Памире, она приводит скорее на одну из еще не охваченных обратной эрозией рек площадей, несущих на себе могучие фирновые поля ледника Федченко. Долгий дневной переход через ледовое покрывало, сползающее с ледника Федченко в верховья долины Танымаса, затем через сам ледник Федченко, который здесь пересекают немного ниже снеговой линии, а потом по пологому фирну ледника Академии Наук (рис. 16) ведет нас все дальше на запад до тех пор, пока мы, наконец, не оказываемся в похожем на ворота проеме в дальнем обрамлении ледника Академии Наук. Только теперь Западный Памир достигнут. Здесь картина меняется в одно мгновение: позади нас широкие пологие фирновые поля ледника Академии Наук, впереди мощные скальные стены обрываются на низкое дно примыкающей с запада долины. Массы переливающегося на запад ледника Академии Наук падают туда в диком ледопаде, глухо гремя, раскрываются трещины, лавины камней громыхают с нависающих боковых стен, глубоко внизу могучий ледовый поток⁷ впадает в основную долину,⁸ которая позже оказывается долиной Ванча. Особенно информативна для представления масштабов в этом месте Западного Памира фотография Борхерса (рис. 18), вместе с Алльвайном спустившегося по диким сбросам вниз до самой поймы основной долины. Она снята в направлении долины с середины сброса по высоте.

Западные долины имеют здесь типично западнотуркестанский характер ландшафта, который обнаружила ранее экспедиция Альпклуба 1913 года и который особенно подробно изобразил Клебельсберг. Переход от Памирского плоскогорья, к которому относятся и верховья ледника Федченко, к западным долинам происходит здесь совершенно внезапно, вероятно, вдоль линии тектонического разлома. Сброс в западные долины имеет важное значение для местного климата и особенно для существования ледника Федченко. Теплый воздух, принесенный западными ветрами через долины Язгулема и Ванча, по крутым взлетам долин быстро поднимается на высоту, остывает и теряет свою влагу в форме снега, который уносится ветром в фирновые мульды ледника Федченко. Громадные массы снега откладываются здесь на высоте 4500 - 5000 м, на которой на остальном Памире, например, в долине Караджилги, имеющей сухой памирский климат, еще не обнаруживается какого-либо постоянного снежного покрова или фирнообразования.

Ледник Федченко

Северные боковые долины Бартанга у Кудары и Орошора,⁹ относительно слабо отделенные друг от друга, быстро и круто поднимаются к наивысшим, достигающим 7000 м горам Сельтау (Треуголка, Широкий Рог),¹⁰ находящимся на восточном продолжении Язгулемского хребта. По ту сторону, к северу от этих гор, на высоте 5000 м начинаются пологие фирновые мульды ледника Федченко. Часть фирна перетекает в долину Язгулема, другая часть - в долину Ванча, в особенности к последнему она обрывается дикими ледопадами. Однако основная масса фирна собирается вместе и с еле заметным понижением течет на север. Фирновые поля ледника Федченко распространяются в направлении с юга на север примерно на 25 км, при средней общей ширине 15 км. Узкие, острые, покрытые льдом гребни возвышаются над широкими фирновыми полями. Высота гор достигает добрых 7000 м, но превышение над подножием, уже расположенным на 4500 - 5000 м, относительно невелико, 1500 - 2000 м. Этот факт ни в коем случае не принижает заслугу альпинистов, которые из трех гордых вершин в верховьях ледника Федченко одолели две, а именно, Широкий Рог и пик Фиккера, в то время как Треуголка еще ждет своего первого восходителя. Фотография 39 демонстрирует вид неповторимого ледникового ландшафта верховьев Федченко.

Та же фотография показывает нам уже и среднее течение ледника, который, подкрепленный с обеих сторон большими притоками - слева (орографически) ледником Академии Наук, справа ледником Наливкина - величественно движется в долину. Ледник, имеющий здесь ширину около 2.5 км, сопровождают широкие внутренние морены, с упорядоченными промежутками повторяющие линии течения льда, они образуются при слиянии двух потоков и остаются раздельными также и на объединившемся теле ледника (рис. 40, рис. 27).

Поток шириной 2 км плавно поворачивает, обтекая пик Горбунова, принимает слева большой ледник Кашалаяк¹¹ и после 30-километрового движения в северо-северо-восточном направлении (рис. 27) достигает долины Беляндкиика. Один большой ледник,¹² приходящий от пика Гармо, еще достигает ледника Федченко, но не сливается с ним. Лишь относительно поздно начинается покрытый моренным чехлом язык ледника (рис. 41), центральные морены становятся шире и мощнее, проходящие между ними полосы льда сужаются, и поверхность принимает вид, напоминающий описанные Клебельсбергом ледники Западного Туркестана - беспорядочные гребни, трещины, бугры, лужи и трясина, однако в приемлемых формах. Структура ледовой массы сохраняется под моренным чехлом до самого конца ледника, никоим образом не отмершего даже сейчас, несмотря на то, что ледник отступает. Могучий слив вырывается из-под языка ледника и наносит в ущелье Сельдары большие песчаные отмели (рис. 28) шириной около 2 км. Язык находится на высоте примерно 2900 м над уровнем моря, на той же высоте в соседней Алайской долине мы давно уже встречаем летовки и пастбища для скота. Здесь же все погребено подо льдом и щебнем, и лишь в отдельных местах между боковой мореной и горным склоном встречается растительность - роскошная арча, признак того, насколько теплых зон достигает ледник Федченко.

Понижение ледника от самого верха до самого низа довольно равномерное, трещины очень редкие и встречаются только на поворотах. За исключением ледниковых болот вблизи снеговой линии, ледник довольно легко проходим, и только в среднем течении протаявшая под действием солнца подобная кальгаспорам поверхность создает некоторые затруднения, хотя почти всегда можно переместиться на центральные морены, как правило, допускающие более легкое прохождение. Поэтому также, после того, как научные и альпинистские задачи в районе Танымаса и Федченко были решены, экспедиция использовала путь на север, указанный ледником Федченко, чтобы перебазироваться в Алтын Мазар.

Если ландшафт в верховьях Федченко широкий и открытый, он все больше и больше преобразуется по мере того, как мы следуем по леднику вниз на север. Высота горных вершин справа и слева существенно не меняется, но высота их над поверхностью ледника постоянно растет, как и крутизна склонов. Все более угрожающими и дикими становятся горные склоны с обеих сторон, они покрыты льдом лишь в самой верхней части, и когда мы достигаем конца ледника, то оказываемся в теснинах каньона посреди крутых высоких гор, в типично западнотуркестанском горном ландшафте.

В то время как в фирновой зоне, как мы видели (стр. ), Западный Памир резко и внезапно обрывается в западные долины с их совершенно другим характером, переход в западные долины от среднего течения до конца ледника Федченко происходит совершенно незаметно, без какого-либо сброса. Промежуточное положение занимает перевал Кашалаяк, представляющий собой наиболее важный из открытых экспедицией проход на запад, он ведет с уже понизившейся до 3800 м нижней части ледника Федченко, после короткого подъема на перевальную точку, 4350 м, и по умеренно крутому леднику¹³ в главную долину Ванча.

Ледник Федченко от его верхних фирновых мульд под Треуголкой¹⁴ до конца языка в долине Беляндкиика имеет длину свыше 70 км он является, за исключением полярных зон, одним из самых больших ледников в мире. Ледник Иныльчек на Тянь-Шане мог бы сравниться с ним по длине, ледник Сиачен в Каракоруме мог бы превзойти его по длине и по мощности, однако для этих ледников отсутствуют более точные измерения, дающие возможность однозначного сопоставления.¹⁵ По типу ледник Федченко близок к ледникам наших Альп, тогда как по мощи и по великолепию он их далеко превосходит. Его пологие, огромные фирновые мульды являют самую резкую противоположность находящимся непосредственно по соседству не заснеженным ледникам Западного Туркестана. Это различие вызвано очень разным морфологическим строением гор Памира и Западного Туркестана, а отчасти также и влиянием климата так как в районе фирновых полей ледника Федченко, как мы видели (стр. ), выпадают обусловленные местным географическим положением необычайно обильные осадки.

Алтын Мазар

На восемь долгих трудовых недель задержали нас исследования и горные путешествия в снежных и ледовых пустынях Сельтау,¹⁶ большая высота - мы редко спускались ниже 4200 м - холод и различные напряги пагубно сказались на наших силах. Мы спустились в Алтын Мазар, первое поселение в верховьях долины Муксу. Наступившая между тем осень позолотила листву деревьев. Киргизы покинули свои высокогорные альпийские луга в долинах Каинды и Саукдары и вернулись на зимние квартиры в Алтын Мазар. В Алтын Мазаре мы остановились на короткий отдых.

Если наверху, в Сельтау, мы наблюдаем образование современных ледников в их мощнейшем развитии, то в Алтын Мазаре мы попадаем в точку, где древнейшее оледенение достигало чрезвычайных масштабов. Оно оставило в этой местности отчетливые следы, широкая котловина долины, пожалуй, также обязана ему своим образованием. Здесь объединяются три мощных ледниковых бассейна - долин Саукдары и Беляндкиика, а также ледника Федченко. Все они в ледниковый период были заполнены мощными ледовыми потоками свыше 1500 м толщиной, которые в Алтын Мазаре объединялись в ледник Муксу. Высоко вверху на склонах Музджилги, на выходе из долины Саукдары мы и сейчас на 1500 м выше дна долины видим следы шлифовки льдами, последующие более низкие уровни отступающего ледника отпечатались прогибами склонов. Такой же фазе отступления ледника обязан своим образованием и ландшафт концевых морен у Дамбурачи, при слиянии Муксу и Кызылсу, примерно на 60 км ниже Алтын Мазара. Экспедиция Альпклуба 1913 года, подойдя сюда с запада, обнаружила и описала эти концевые морены, в то время, конечно, не имея возможности прояснить их взаимосвязь с ледниковыми бассейнами.

Когда что-либо говоришь или пишешь об Алтын Мазаре, нельзя оставить без внимания нечто такое, что не забудет никто, ступивший на этот маленький клочок земли - это его большая красота. Ошеломляюще вздымаются внезапным почти 4000-метровым взлетом стены Сандала и Музджилги, с их увенчанных снегами вершин с грохотом срываются вниз пылевые лавины, мрачно и грозно встают на западе крутые стены ущелья Сельдары (Муксу) на выходе с ледника Федченко. Угрожающе бурная Муксу катит свои мутные воды по широкому галечному руслу. Здесь, посреди этого неприступно дикого высокогорного мира, укрытый за скальным выступом и скальным островком на галечном дне долины, растет и процветает на широком моренном конусе оазис Алтын Мазар. Меж рощами на свежих зеленых лугах стоит лагерь киргизов с их юртами и их стадами.

Долина Саукдары и Западный Заалай

Мы провели короткий, но дарующий силы отдых в уникально прекрасном Алтын Мазаре, а затем, разделившись на несколько групп, еще раз отправились в последний выход в горы. Теперь мы кратко проследуем за альпинистами, вышедшими по долине Саукдары к заветной цели - пику Ленина.

От Алтын Мазара через тесное устье ущелья по узкому галечному руслу, но с равномерным легким набором высоты идут в долину Саукдары, которая на протяжении 30 км тянется строго с востока на запад параллельно главному хребту Заалая. В самом конце она раздваивается, одна ветвь поворачивает на север, к пику Ленина, другая - на юг, она проходит мимо Жораса. Примечателен малый уклон долины, до Кузгунтокая он составляет какие-то 400 м на 30 км, то есть немногим более 1% - меньше, чем у всех соответствующих соседних ущелий. При низко расположенном выходе из долины это обуславливает очень большую относительную высоту вершин и, несмотря на приличную ширину долины, значительную крутизну склонов, по крайней мере в их нижней части. Типичная фотография долины Саукдары сделана Борхерсом (рис. 30). Она также отчетливо показывает гляциологический характер ее профиля. Заалайский хребет ни в коем случае не является монолитной, непрерывной горной цепью, какой он выглядит издали он изрезан многочисленными боковыми ущельями и седловинами. Его северная сторона состоит в основном из красной горной породы, происходящей из мезозоя (преимущественно мелового периода), южная сторона, как и большая часть экспедиционных зон - из палеозойских сланцев. Высоты множества массивных, неуклюжих вершин возрастают с запада на восток, от Хайфаса высотой 4500 м у Дарауткургана до кульминации на пике Ленина 7130 м, далее к востоку они снова уменьшаются. Значительно развитие ледников в верховьях долины: ледник Саукдара, стекающий с пика Ленина на юг, а затем по большой дуге поворачивающий на запад, достигает длины около 20 км. В целом преобладает альпийский тип ледников, но на вид их поверхности, как и во всем районе, сильно влияет сухость и интенсивное солнечное излучение.

Горный узел Гармо

Экспедиция Альпклуба 1913 года, как и Алайско-Памирская экспедиция, имела целью исследование Западного Памира. Однако она подошла туда с запада через горные долины Восточной Бухары и прежде всего сделала предметом подробного исследования Западный хребет Петра Великого, горную страну Тупчек и часть чрезвычайно дикого Восточного хребта Петра Великого, а также проделала большую работу, открыв находящиеся далее к югу Мазарские Альпы. Ближе всего к собственно Западному Памиру она подошла во время выхода по долине Гармо (ср. рис. 42). В верховьях этой долины Восточный хребет Петра Великого разворачивается с неслыханной мощью, с юга с ним смыкается Дарвазский хребет, а в узловой точке находится высочайшая вершина обоих хребтов. Согласно данным экспедиции Альпклуба 1913 года, это Сандал высотой 7050 м.^17,18

Алайско-Памирская экспедиция, подойдя к Западному Памиру с востока, не достигла области работ 1913 года, за исключением долины Ванча, а также старых морен ледника Муксу на севере у Дамбурачи, куда ненадолго заезжал Рикмерс. Между районами работ обеих экспедиций проходит полоса, на которую не ступили ни в 1913, ни в 1928 году, но которая, тем не менее, частично просматривалась. Самая важная часть этой нехоженой области - вышеупомянутая кульминация Восточного хребта Петра Великого, горный узел Гармо.

Впервые мы увидели узел Гармо и дикий Дарвазский хребет из верховьев Федченко, оттуда прежде всего приковывала внимание могучая фирновая трапеция вершины Гармо, значительно превосходящая по высоте все остальное. Затем переход по низовьям ледника Федченко провел нас в непосредственной близости от узла Гармо, но неожиданно вставшие впереди скальные стены расположенных вдоль ледника Федченко хребтов препятствовали более глубокой разведке внутренней области могучего горного массива. Попытка альпинистов взойти на пик Гармо началась с одного такого еще на 15 км удаленного от Гармо отрога и потерпела неудачу гораздо ниже высоты его гребня, так что и это мероприятие не принесло дальнейшего прояснения.¹⁹

Только фотограмметрические съемки с хребта Каинды и с пика Горбунова (рис. 41, рис. 26) в некоторой степени приоткрыли тайну узла Гармо. Обработка этих съемок, которая могла быть произведена лишь после завершения экспедиции, в итоге показала, что не только экспедиция Альпклуба 1913 года, но и мы в Алайско-Памирской экспедиции сильно недооценивали масштабы и дикость этого горного массива. Особенно поразила установленная высота пика Гармо,²⁰ достигающая почти 7500 м. Тем самым высочайшей горой России является пик Гармо, а не Ленина, как до сих пор считалось, который со своими 7130 м сильно уступает Гармо по высоте. - От пика Гармо на север и на юг тянется высокий хребет²¹ с массивными вершинами, многие из которых обрываются на восток страшными крутыми стенами. Очень велика также и относительная высота этого хребта, он на 4000 м превосходит ледник Федченко. В самом северном его отроге у Алтын Мазара стоят Музджилга и Сандал. Исключительно трудным должно быть восхождение на пик Гармо и соседние с ним вершины с восточной стороны, с ледника Федченко. Согласно наблюдениям экспедиции 1913 года, западная сторона предоставляет более благоприятные возможности для восхождения из долины Гармо, так как в ее верховьях менее крутые ледники с фирновыми полями более альпийского характера простираются далеко вверх. Напротив, с восточной стороны, насколько мы могли установить, как ледник Гармо Восточный,²² так и ледник Малый Танымас непосредственно упираются в крутые скальные стены.

Как уже было заявлено с самого начала, прилагаемое краткое описание не претендует ни на какую полноту и систематическую проработку, оно должно резюмировать и дополнять то, что было сказано об экспедиционной области в отчетах альпинистов оно, как я хотел бы подчеркнуть, не должно представлять собой выдержку из обширной и многосторонней научной деятельности во время экспедиции или из ее результатов. Желающие ознакомиться с научной деятельностью, охватывающей топографию, геологию, зоологию и языкознание, отсылаются к предварительному экспедиционному отчету в "Дойче Форшунг".²³ Окончательные научные результаты будут представлены и опубликованы позднее.

Научную и альпинистскую деятельность Алайско-Памирской экспедиции объединяет то, что и та, и другая имела перед собой непаханую целину, предоставляющую изобилие самых благодарных задач как для науки, так и для альпинизма. В тесном, успешном сотрудничестве часть этих задач решить удалось, однако большая часть решена лишь частично или пока не решена вовсе. Продолжение этих незавершенных работ остается последующим экспедициям.

Примечания к картографическим приложениям

Хотя в данном журнале речь идет в сущности об альпинистской деятельности Алайско-Памирской экспедиции, нельзя упустить также один научный результат экспедиционной работы, а именно, обзорную карту.

Обзорная карта охватывает не только область работ Алайско-Памирской экспедиции, но и большей части экспедиции Альпклуба 1913 года. Распространение карты на экспедиционную область 1913 года оказалось желательным, так как в результате работ 1928 года, являющихся продолжением и дополнением работ 1913 года, она была переосмыслена и вызвала новый интерес. Кроме того, картографические результаты 1913 года были опубликованы лишь частично, а именно, в виде предварительной схемы хребтов в этом журнале в 1914 году, в то время как результаты последующей обработки фотограмметрических съемок большинству членов Альпклуба могли остаться неизвестными. Они были использованы при издании обзорной карты.

Представленная на обзорной карте местность не воспроизводилась с унифицированной точностью и полнотой. Степень изученности отдельных частей исключительно различается, в соответствии с этим карта сама по себе неоднородна и до определенной степени является штучным произведением.

В частности, были использованы следующие документы.

1. В экспедиционной области Алайско-Памирской экспедиции - картографические приложения сборника 10 "Дойче Форшунг".²⁴ Эта часть нанесена согласно предварительным данным по триангуляции на основании фотосъемки. Она воспроизведена со всей надежностью и полнотой прежде всего в районах Федченко и Танымаса, в меньшей степени в долинах Саукдары и Караджилги, и лишь схематически для Заалая и районов Внутреннего Памира, а также в бассейне долины Беляндкиика.
2. В области работ экспедиции Альпклуба 1913 года:
   1. схема хребтов Каратегина, воспроизведенная д-ром фон Грубером на основании фотограмметрического материала экспедиции 1913 года²⁵ она включает в себя схему Западного хребта Петра Великого и горную страну Тупчек
   2. карта-схема 5, приложенная в книге Клебельсберга "Статьи по геологии Западного Туркестана",²⁶ в соответствии с ней нанесены Мазарские Альпы изображение ледников во всем районе опирается на их подробное описание в вышеназванной книге Клебельсберга
   3. долины Гармо, Гандо и Суграна составлены согласно ориентированным измерительным съемкам Даймлера.
3. Южные боковые долины Муксу между долиной Суграна и Алтын Мазаром нанесены на основании схемы Корженевского.²⁷
4. Периферийные районы долина Бартанга на юге, Алайская долина и часть Алайского хребта на севере, а также Внутренний Памир воспроизведены на основании русской 10-верстной карты масштаба 1:420000. В этих местах в некоторой степени надежны только направления главных долин, в то время как начертания гор в высшей степени сомнительны. Соответственно этой ненадежности там нанесены, кроме линий долин, только направления главных хребтов.

Список иллюстраций

1. Караван верблюдов в Оше.
2. Каракуль, 3950 м, вид с севера. На дальнем плане Музкол, 6000 м.
3. Восточный берег Каракуля и гора Коксукурбаши, примерно 5700 м. На переднем плане киргизские юрты.
4. Жорас 6200 м, вид с востока.
5. В долине Караджилги, крайняя справа - Трапеция 6100 м.
6. "Скрытая долина" внешней Караджилги. Типичный ледник Внутреннего Памира.
7. Киргиз с яком, долина Караджилги.
8. На пути от Караджилги до Танымаса. Внутренний Памир.
9. На языке ледника Танымас-2.
10. Низовья ледника Общества Взаимопомощи.
11. Ледник Общества Взаимопомощи, ледник Танымас-2, вид с хребта Арал 5530 м. Слева Холодная Стена 5950 м.
12. Боковой рукав ледника Общества Взаимопомощи в среднем течении. Кальгаспоры.
13. Трудный путь по леднику Общества Взаимопомощи.
14. Верховья ледника Общества Взаимопомощи, пик Треуголка 6950 м, справа пик Фиккера 6726 м.
15. Белый Рог 5980 м и Дент Бланш, вид с севера.
16. Ледник Академии Наук, на переднем плане ледник Федченко, вид на запад. Справа пик Палю 5670 м, слева вдали Высокий Танымас 6000 м.
17. С санями по леднику Академии Наук.
18. Западный Памир, Медвежья долина, вид на запад.
19. Западный Памир, вид на запад с пика Палю 5670 м.
20. Ледник Ванч ниже перевала Кашалаяк, вид на запад.
21. Горы Дарвазского хребта, вид с перевала Кашалаяк 4350 м.
22. Река Ванч выше Пой Мазара.
23. Высокий Танымас 6000 м, с предвершиной, вид на запад.
24. Пик Фиккера 6726 м, вид с подъема на Широкий Рог.
25. Широкий Рог 6850 м, вид из верховьев ледника Федченко.
26. Пик Гармо 7490 м, перед ним горы к западу от низовьев Федченко, вид с пика Горбунова 6030 м.
27. Нижние 30 км ледника Федченко, вид на север.
28. Конец языка ледника Федченко с моренными полями.
29. Музджилга 6300 м, Сандал 6000 м, вид из Алтын Мазара.
30. Средняя часть долины Саукдары, вид на восток. В центре пик Ленина, 7130 м.
31. В лагере Кузгунтокай.
32. Вид на Заалайский хребет с Алайского (Каратепе, 4000 м). В центре пик Ленина, 7130 м.
33. Шнайдер после возвращения с пика Ленина.
34. Участники Алайской экспедиции в октябре 1928 года. Слева направо, второй ряд: В. Райниг, Л. Нёт, Х. Бирзак, K. Вин, Э. Шнайдер, Р. Финстервальдер первый ряд: Е. Алльвайн, В. Р. Рикмерс, Ф. Борхерс.
35. Карта-схема Памира и Западного Туркестана.
36. Верховья долины в Южном Зулумарте.
37. "Перевальный лагерь". Середина августа 1928 года. За ним ледник Танымас-4, 4350 м.
38. Ледник 5 в верховьях долины Танымаса.
39. Верховья ледника Федченко, вид на юг. Слева на переднем плане ледник Наливкина, справа в центре ледник Академии Наук. Вдали пики Фиккера 6720 м, Треуголка 6950 м, Широкий Рог 6850 м.
40. Среднее течение ледника Федченко, вид на северо-запад (Дарвазский хребет).
41. Низовья ледника Федченко, вид в направлении долины в сторону узла Гармо (в центре пик Гармо, 7500 м).
42. Вид из района экспедиции 1913 года (Мирзаташ) в направлении Западного Памира. Вдали горы ледника Федченко, на переднем плане закрытый моренным чехлом язык ледника Гармо.
43. Карта района ледника Федченко, изданная на основе данных Алайско-Памирской экспедиции 1928 года.
44. Карта района ледника Федченко, изданная на основе данных Алайско-Памирской экспедиции 1928 года.

Об этом документе ...

This document was generated using the LaTeX2HTML translator Version 2002-2-1 (1.71)

Copyright © 1993, 1994, 1995, 1996, Nikos Drakos, Computer Based Learning Unit, University of Leeds.
Copyright © 1997, 1998, 1999, Ross Moore, Mathematics Department, Macquarie University, Sydney.

The command line arguments were:
latex2html -html_version 4.0,math -split 0 -link 2 -nonavigation -notop_navigation -nobottom_navigation -local_icons -iso_language RU -nofootnode -ascii_mode -t 'Алайско-Памирская экспедиция 1928 года' ap1928.tex

The translation was initiated by Georgy Salnikov on 2012-06-17

Примечания

...¹

Хребет Академии Наук

...²

Deutsche Forschung, Aus der Arbeit der Notgemeinschaft der Deutschen Wissenschaft, Heft 10, Die Alai-Pamir-Expedition 1928. Berlin 1929, 196 Seiten, vgl. "Mitteilungen 1928", S. 121/123 und 191/201

... Памиру¹

Общество Взаимопомощи Немецкой Науки издало предварительный отчет о результатах и впечатлениях всех немецких участников экспедиции в сборнике 10 Дойче Форшунг (Алайско-Памирская экспедиция), 196 страниц A4 с 9 иллюстрациями в тексте и 17 на вкладках, и 2 картами, Карл-Сигизмунд-Ферлаг, Берлин 1929, цена 10 рейхсмарок. Heft 10 der Deutschen Forschung (Alai-Pamir-Expedition), 196 S. 8' mit 9 Abb. im Text und 17 auf Tafeln nebst 2 Karten, Karl Siegismund-Verlag, Berlin 1929, Preis RM. 10.- - прим. автора

...²

"Zeitschrift" 1914 (Seite 52)

...³

"Zeitschrift 1914"

...⁴

Последующие названия: пик Сталина, пик Коммунизма, пик Исмаила Сомони 7495 м

...⁵

Хребет Академии Наук

...⁶

Kohldampf-Tau, в переводе с немецкого жаргона времен Первой мировой войны: "Пик Лютого Голода"

...⁷

Пик 1 - Кызыл-Агын 6683 м, пик 2 ("Большой Конус") - пик Октябрьский 6780 м, пик 3 - пик Ленина 7134 м, пик 4 - пик Жукова 6842 м, ледник Кара-Джилга - ледник Октябрьский

...⁸

Klaviertransportberg, в дословном переводе с немецкого: "Пик Транспортировки Пианино"

... 3⁹

Пик 2 - пик Октябрьский 6780 м, пик 3 - пик Ленина 7134 м, седловина - перевал Крыленко (3Б)

...¹⁰

Пик Октябрьский 6780 м

...¹¹

Пик Ленина 7134 м

...¹²

Пик Октябрьский 6780 м

...¹³

Хребет Академии Наук

...¹⁴

Ледник Грумм-Гржимайло

... Взаимопомощи¹⁵

Ледник Грумм-Гржимайло

...¹⁶

Dreispitz, пик Революции 6940 м

...¹⁷

Хребет Академии Наук

...¹⁸

Перевал Абдукагор (2А)

...¹⁹

Хребет Академии Наук

...²⁰

Maerjelensee, небольшое озеро в верховьях долины Танымаса

...²¹

Абдукагор и Дустироз

...²²

Ледник РГО

...²³

Ванч

...²⁴

Ледник Е. Розмирович

...²⁵

Современное название - ледник РГО

...²⁶

Абдукагор

...²⁷

Современное название - ледник РГО

...²⁸

По-видимому, имеется в виду перевал Шмидта или перевал Е. Розмирович (оба 2А)

...²⁹

Перевал Язгулемский (2Б)

...³⁰

Перевал Абдукагор (2А)

...³¹

Абдукагор

...³²

Перевал Язгулемский (2Б)

...³³

Dreispitz, пик Революции 6940 м

...³⁴

Breithorn, пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м

...³⁵

Пик Коммунизма 7495 м

...³⁶

Пик Революции 6940 м

...³⁷

Пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м

...³⁸

Ледник Снежный

...³⁹

Ледник Грумм-Гржимайло

...⁴⁰

Пик Революции 6940 м

...⁴¹

Пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м

...⁴²

Пик Коммунизма 7495 м

...⁴³

По-видимому, имеется в виду пик Комакадемии 6419 м

...⁴⁴

Здесь немецкие альпинисты описывают подход по леднику Военных топографов через перевал, который в настоящее время имеет название Большой Фонтан (3Б). Этот перевал пройден несколькими группами, ледовый сброс действительно обходят по скальному ребру, отмеченному немцами, тем не менее, путь через него считается объективно опасным и сейчас. То, что перевал Большой Фонтан на самом деле не ведет к пику Гармо (Коммунизма), немцам в тот момент пока еще не было известно.

...⁴⁵

Пик Революции 6940 м

...⁴⁶

Пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м

...⁴⁷

Перевал Язгулемский (2Б)

...⁴⁸

Сель-Тау - хребет Академии Наук. То, что пик Гармо (Коммунизма) в хребте Сель-Тау выше, чем пик Ленина, в тот момент, до обработки результатов топосъемок, еще не было доказано.

... 2⁴⁹

Пик Октябрьский 6780 м

...⁵⁰

Пик Ленина 7134 м

...⁵¹

По-видимому, имеется в виду ледник Вали, либо ледник Дзержинского

...⁵²

Перевал Крыленко (3Б)

...⁵³

Перевал Крыленко (3Б)

...⁵⁴

Пик Спартак 6194 м

...⁵⁵

Пик Октябрьский 6780 м

...⁵⁶

Пик Дзержинского 6717 м

...¹

Хребет Академии Наук

...²

Пик Октябрьский 6780 м

...³

Ледник Октябрьский

...⁴

Хребет Академии Наук

...⁵

Ледник Грумм-Гржимайло

...⁶

Dreispitz, пик Революции 6940 м

...⁷

Ледник Медвежий

...⁸

Абдукагор

...⁹

Рошорв

...¹⁰

Сельтау - хребет Академии Наук Треуголка - Dreispitz, пик Революции 6940 м Широкий Рог - Breithorn, пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м

...¹¹

По-видимому, здесь имеется в виду ледник Бивачный

...¹²

По-видимому, имеется в виду ледник Малый Танымас здесь Финстервальдеру еще не было известно, что этот ледник течет не с пика Гармо

...¹³

Ледник РГО

...¹⁴

Dreispitz, пик Революции 6940 м

...¹⁵

Самый большой альпийский ледник, Алечский, имеет длину 26 км, самый большой ледник Восточных Альп, Пастерце, 10 км. Ледник длиной 70 км простирался бы, к примеру, от верхней канатки через всю долину Циллерталь до самой долины Инна, и заполнил бы еще и ее на следующие 15 км. - Согласно новейшим расчетам, ледник Федченко имеет длину целых 77 км и тем самым, очевидно, является самым длинным ледником в мире. - прим. автора

...¹⁶

Хребет Академии Наук

...¹⁷

В действительности высочайшая вершина носит название пик Гармо, в то время как Сандал, стоящий напротив Алтын Мазара, имеет высоту всего 6100 м. - Измерения Даймлера, давшие 7050 м, сами по себе правильные, относились к одной из высочайших вершин, находящихся южнее, бывшей в это время в тумане. - прим. автора

...¹⁸

Современное название пика Гармо - пик Коммунизма 7495 м. Даймлер в 1913 году измерил в тумане, по-видимому, высоту пика Евгении Корженевской 7105 м.

...¹⁹

Здесь описано, как немецкие альпинисты безуспешно пытались пройти к пику Гармо - Коммунизма - через перевал Большой Фонтан (3Б). То что этот перевал на самом деле не ведет к пику Гармо, немцам в тот момент пока еще не было известно.

...²⁰

Современное название - пик Коммунизма 7495 м

... хребет²¹

Хребет Академии Наук

... Восточный,²²

По-видимому, здесь имеется в виду ледник Бивачный

...²³

"Дойче Форшунг", сборник 10. Алайско-Памирская экспедиция 1928 года. Издательство Карл Сигизмунд, Берлин. - прим. автора

...²⁴

"Дойче Форшунг", сборник 10. Алайско-Памирская экспедиция 1928 года. Издательство Карл Сигизмунд, Берлин. - прим. автора

...²⁵

Опубликована в Журнале Географического Общества, Берлин, 1925 см. также: д-р О. фон Грубер, "Топографические результаты Памирской экспедиции Немецко-Австрийского Альпклуба 1913 года". Архив по фотограмметрии, Вена, 1923. - прим. автора

...²⁶

Издательство университета Вагнера, Инсбрук, 1922 - прим. автора

...²⁷

"Муксу и ее ледники" (на русском языке). Работа Гидрометеорологического отделения, т. 1, сборник 1. Ташкент, 1927. - прим. автора

• Содержание
  • Предисловие переводчика
  
  
• Алайско-Памирская экспедиция 1928 года
• Горное путешествие по Памиру
  • Введение
  • От Германии до Кара-Куля
  • Кок-Су-Кур-Баши
  • Кара Джилга
  • Низовья Танымаса
  • Ледник Общества Взаимопомощи (Музкулак)
  • Верховья Танымаса
  • Два перевала и одна река
  • Ледник Федченко, южная часть
  • Вниз по леднику Федченко в Алтын-Мазар
  • Пик Ленина
  • Пик Инвалидов
  • Обратный путь и обзор пройденного
  
  
• Экспедиционная область на Памире
• Список иллюстраций
• Об этом документе ...