|
Материал подготовил: Валерий Хвостенко, Красноярск
Незавершенная рукопись Анатолия Поляковского.
Про Кольку Мурашова
В бумагах покойного Анатолия Поляковского нашлась общая тетрадь в клеточку. И в ней, среди филателистических заметок, 8 страниц мелким почерком о столбовских приключениях. Нечто вроде записок для памяти. Пишущий легко и занимательно, Толя мог бы порадовать нас однажды новой повестью. Но не судьба.
С разрешения Ольги Поляковской мы публикуем эти черновые заметки, лишь слегка их отредактировав. Считаем, что они будут интересны для всех столбистов.
Рукопись к печати подготовил В.И.Хвостенко.
Почта России. Конверт, посвященный памяти А.Поляковского
Незавершенная рукопись Анатолия Поляковского
А птицам кажется, что это ползут по скалам муравьи…
Про Кольку Мурашова
Не-не-не, не мемуары, говорю. Про Кольку просто давно хотел пару слов. Бякин – он и есть Бякин. Он даже с табличкой у часовни выпендрился. У всех людей по-русски: Коммунизм, Ушба, Победа… У Мурашова – 4600. На портрет его смотрю – ну точно, сидит наверху и угорает над табличкой такой.
Горизонталкой на Коммунар |
Осенью 86-го, только я начал снова ходить на Столбы, первым делом ломанулся один на Коммунар. Ничего не помню, ни сил, ни техники – ноль. Еле живой вывалился наверху из Ползунка. Колотит – все силы в щели от страха оставил. Подошел к Обходу, присел, полметра вперед сделал – мамочки мои! Под пистолетом не пойду! Ни за что, никогда! Полметра спиной пятился назад уже в громкой панике. На площадке уселся, спиной к стене прилип, покурил, мандраж чуть утих. (Через полгода, весной 87-го точно так же Митру "открывал". Спасибо, на Авиаторе тогда еще не отметился).
Полез вниз. Это здесь мы лазили?! За 12-15 касаний носочками и рюкзаки в 8-10 кг на левой руке над пропастью болтаются?! Да тут ведь пошевелиться нельзя – сразу боком вниз упорхнешь. Заклинил вправо все что можно, но двигаюсь по чуть-чуть, последние силы жгу. Сил, чувствую, уже нет. А впереди этот камушек, руки клинить надо – маятник делать. Руки не выдержат, откинет… Одна паника на другую накладывается. Тут сверху голоса, много, кто-то вниз к Колоколу спускается. Ну, думаю, все, хватит, натерпелись. Буду сдаваться, к черту все. Пусть спасают, и больше сюда ни ногой. В метре от камня был. Морду, правда, умную изобразил, мол, ничего-ничего, ползу, просто медленно. Не успел сообразить в какую форму капитуляцию облечь (если на будущее – ключица выскочила или рука вывихнута, старая рана – бронебойный аргумент).
Тут вижу – кто-то уже возле самого камушка, вроде как навстречу ввинчивается. Ага, думаю, сами догадались – помощь идет, страховку встречную делает. Щас! Только я голову из бокового положения выскреб, чтоб вперед посмотреть, он вперед руку выбрасывает, срывает у меня с носа очки и с диким визгом и уханьем отскакивает от щели. Я в последнее мгновенье, пока не ослеп, узнал – Колька Мурашов. Запрыгнул повыше на площадочку, уселся на корточки, одной рукой очками размахивает, другой по башке себя лупит, подпрыгивает и верещит что есть мочи. Благо, портрет у него для этого идеальный, кто помнит – не даст соврать.
Я Кольке по гроб жизни благодарен, натурально. Он мне в самом начале такую мощную моральную поддержку сделал, по воздействию и результативности ни с чем не сравнить. Подсказки, объяснения, страховки, поддержки в трудную минуту – это одно. А тут, если без громких слов, не знаю, как и сказать. Если бы не тот случай на Коммунаре… Причем, сам он ни сном, ни духом, у него и в мыслях не было, и о результатах он так никогда и не узнал. Моральная поддержка по Бякину.
А суть вот где. Он просто хотел сделать приятное себе, другим и мне лично. Это он так радость при встрече выражал. Сказать ему тогда, что влип, он бы сначала ржал искренне над такой шуткой минут 10, от каждой новой мольбы еще больше, в истерику впадая, всех бы вокруг заразил. Надрывали бы животики, пока этот шутник из щели не вывалился бы-таки.
В детстве я лазил лучше его. Что в щели этой людей может крючить – это он и сам прекрасно знал. Точно так же знал, был уверен, что я это место и с закрытыми глазами сделаю. Если бы не был уверен в человеке – ни в жизнь так не поступил бы. Мне ничего не оставалось делать: "Кто тебе клетку в Живом уголке открыл?.." Легко, элегантно, привычно маятник сделал. Колотило всего, конечно. Но это ведь не панический мандраж, а такой, как бы рабочий напряг – Коммунар все-таки. Очки Колька отдал. "С Коммунара?" - "Ага". (Откуда же еще. Но он-то в смысле: сверху). "А мы на Призы. Пойдешь?" (Ё-мое. А это еще куда?). "Не, наверху отмечусь и вниз". Боковым зрением за его ребятами: слушают деловой разговор. А то. Сразу на Коммунар. И Призы – непринципиально. (Как нас с Вовкой Старым в первый раз Бес по Призам вел…!!! Это было еще только через год).
Какой он мне стимул тогда дал! Чтоб перед Мурашовым лица не терять, вместе с ним никогда не лазил наши старые места, пока не нахожу их самостоятельно. Не, мастерство его тогдашнее – это, безусловно, на равных нечего тащиться. Но он всегда первый предлагал и охотно показывал – не мастерство свое, - смотри, как я это делаю, - а все то новое, что за 10 лет без меня открыли. Но с ним я ничего этого не делал. Рояль из принципа один прошел, никто не показывал и не подсказывал. Второй такой случай (ничего не говорю, может, мало знаю) – это Женька с его прыжком, сдуру, во второй приход, Рояль тогда он сам прошел.
Колька, потом оказалось, с Казаковой и Шахматовым в чудесных отношениях. Стоят друг друга, честно говоря, эти такие же. На казаковскую команду вышел исключительно из-за Кольки: он мне дал раз сходить трикони, а я их на зиму зажал. Он хоть вредный, но интеллигентный, не напоминал. А Казакова со своим выводком в первый же приход вляпались на Первом. А тут я мимо них в колькиных триконях, как крутой. Она мне: "Мужик, помоги". Завел наверх. На следующий день железки отдавать. Не отдал. Ага, и что потом? Зиму казаковских детей с Ленькой и Наташкой водили. И из команды той вылупились Пашенная Наталья Михайловна, Ленька Бес и Иван Зубрилин. Неплохой результат для одного набора. Так вот, Ленька, еще не Бес, совершенная бездарность был, я лично Волкам говорил. Врун, болтун и хохотун – никогда хорошо лазить не будет. Это я авторитетно и про Муравья Егорыча говорил весной 2002-го. Из Леньки поперло, когда он из команды на свободу вырвался. На моих глазах. Ночевали тогда на Первом, и рядом (на Скелетах) устроились Дима Шапурма, Валерка Степанов и куча теток. Вот они-то Леньку и охмурили, ушел в дикие.
Продолжение следует....
Читайте на Mountain.RU:
|
При вводе Логина и Пароля,
