|
Автор: Михаил Нумач, Красноярск
Охота пуще неволи
(1987)
- - Ребята, в пещере Женевской такое место есть! – заявил с горящими глазами Вырупаев, - перспективное! Нужны лом и крепкие мужики.
Для работы собрались пятеро, все опытные спелеологи. На месте сбора выяснилось, что взято мало жора. Мы вытащили все имеющиеся деньги, скинулись, и Вырупаев составил список дополнительных продуктов. Сергей, прозванный Чучундрой за ночную привычку шуршать пакетами в поисках вкусного, оглашает список:
- - Хлеба три бух, супа четыре пач, консервов три бан…
- - Постойте, у нас тогда не хватит денег на обратную дорогу!
- - А, чёрт! В таком случае бери только хлеба три бух…
Электричкой до Дивногорска. Там издали увидели автобус и бросились бегом наперерез. Первым, с ломом в руках, бежал Вырупаев, поэтому шофер не рискнул проехать мимо. От ГЭС пошли пешком. Вскоре стемнело. Ноги проваливаются в вязкий снег, идти тяжеловато.
Лёд под ногами трескается с утробными стонами и выстрелами. На море поднялся шуршащий ветер. Плотные сумерки и густой снегопад. Видимость нулевая. Мы с Женей достали налобники, но от них мало толку: перед нами как бы чёрные стены с мельтешащими белыми полосами. Как Вырупаев ориентируется?! Один раз он остановился, подумал, и повёл нас под прямым углом от прежнего курса.
- - Поворот прозевали!
Как он это определил? Непонятно… У берегов зловеще темнеют промоины, к ним лучше не приближаться. Лёд на море подтаял, а на Бирюсе так и вовсе слабый. Первым проломил корку Вырупаев. Он поспешно отскочил, и мы увидели на снегу чёрное расплывающееся пятно.
- - Назад!
Немного отступив, руководитель повёл нас на покатые льдины, устилающие берега. Уровень воды в море упал, вот льдины и оказались на берегу. По наклонным скользким льдинам шагать неудобно и страшно. Ледяные катушки ведут прямо в жадно чернеющие разломы. Только бы не соскользнуть… Вырупаев выводит нас вновь на реку, где мы петляем, обходя опасные участки. Начальник опять провалился, но почему-то неглубоко, вода даже не заливает резиновые сапоги. Что там, под водой? Руководитель осторожно делает несколько шагов и возвращается:
- - Можно идти. Внизу толстая льдина, она нас выдержит.
- - А я в ботинках! – говорит Ерёменко.
- - Отдай рюкзак Мише, сам садись мне на плечи.
Бредём гуськом, ощупывая лёд перед каждым шагом и булькая тёмной водой, а вокруг непроницаемая полосато-белая стена снегопада. Что впереди?.. А если Вырупаев опять провалится? С мужиком на плечах он не успеет отпрыгнуть. Вот она какая, спелеология… Наконец, вышли на прочный лёд. Но через сотню метров и он затрещал. Мы напряженно ждём, что решит Вырупаев. Здесь пойдём?
- - Нет, мы не самоубийцы! – заключает начальник. После путешествия по подводной льдине это звучит как-то нелогично…
Поворачиваем в обход. Женя уже устал:
- - Мы прошли больше 35 километров! Что вы мне говорите, какие там 25? Я профессиональный лыжник, что, я расстояние определить не могу?!
С реки сворачиваем на ручей, потом немного по лесу, затем карабкаемся в гору. На заснеженном склоне темнеет дыра входного колодца пещеры. Быстро привязываем к сосне верёвку и ныряем в воронку. Стены вертикального колодца покрыты толстым слоем льда, матово поблескивающего в лучах фонарей.
Спускаемся по длинной ледяной катушке в большой грот, проползаем через Пыльный калибр, бросаем фал в первый отвес. Первым уходит вниз Ерёменко. Мы переправляем ему все рюкзаки. Вырупаев велит ему отойти подальше, в грот Озерный, а сам бросает в пропасть лом. Металлический звон гулко отдаётся от сводов. Спустившись сами, ищем железяку, но почему-то не можем найти. Странно, деваться-то лому тут некуда: две вертикальные стены, между ними курумник. И Ерёменко не успел заметить, в какую сторону отлетело орудие. Мы даже в озеро заглянули. Нет лома! Вырупаев расстроился:
- - Столько тащили и потеряли! Надо было на фале спускать…
Ерёменко раскочегарил примус, я пошёл за водой для супа и вдруг обнаружил пропажу. Чтобы увидеть лом, нужно было низко наклониться над водой. Но чтобы его достать, требовалось лезть в озеро, а купаться в ледяной воде как-то не хотелось.
- - Думайте! – требовал Вырупаев. Забросил железяку куда попало, а мы теперь головы ломай.
- - Что тут думать? Чтобы дотянуться, нужно принять дикую позу.
- - Принимайте…
Что делать, пришлось принимать. Потом благоустраиваем базу. Ерёменко варит суп. Мы раскапываем глиняный бугор и делаем ровную площадку под опочивальню. Накачав надувастики, мы начали стелить спальник и обнаружили, что его вовсе нету. Потеряли по дороге! Вырупаев отправился за ним:
- - Если через час не вернусь, идите искать.
Женя совсем вымотался. Таращит бессмысленные глаза и не узнаёт нас. Втихаря он извлёк корочку хлеба, но не успел разжевать: заснул с куском во рту и свалился. А Вырупаев уже через несколько минут шумит на отвесе:
- - Ловите транспортник!
Мешок мы поймали, но, чтобы его постелить, нужно освободить матрасы от Жени, который наотрез отказывался просыпаться. Мы вчетвером кричали и тормошили его, а потом просто оттащили в сторону. Постелив мешок, запихнули тело внутрь. Не просыпаясь, Женя пристроился на моём боку и самозабвенно захрапел. Спал он безобразно: дрыгался, лягался, бесцеремонно опирался на мой нос и раскидывал свои многочисленные конечности по всему спальнику. Я к утру совершенно обалдел от его агрессивности:
- - Женя состоит из одних локтей и коленей!
- - Ладно, - вздохнул Вырупаев, - завтра я рядом с ним буду спать…
В Женевке только что открыта новая система, названная Университетской, поскольку откопали её студенты этого вуза. Пещера увеличилась сразу на 3 километра, но главное, появилось много перспективных мест для дальнейшей разведки. Вырупаев лично надыбал одно такое, где среди завала чувствовалась тяга воздуха. Если есть тяга, обязательно будут и большие подземные пространства. Открыть или откопать новую систему – заветная мечта любого спелеолога. Однако, сколько мы уже искали, копали, мучились в узких калибрах, найти ничего достойного пока не удавалось.
Позавтракав, собираемся на работу. Пройдя через длинный, гулкий меандр Спартакиадного хода, попадаем в грот Тигра, а потом в Зодиак. Отсюда начинается новая система. Странно, с первого взгляда место кажется совершенно неперспективным. Как могло прийти в голову копать здесь?! Хорошее чутьё оказалось у студентов. Начальный грот новой системы называется Ха-ха. Именно эти слова восторженно произнес спелеолог, впервые ступивший здесь.
Вырупаев бросает в пятнадцатиметровый отвес Полторака длинный фал, и мы съезжаем вниз. Лом на этот раз спускаем осторожно, дабы не утерять. Идём по длинному меандру. На одной стене Вырупаев обнаруживает выцарапанную надпись: «Политэкономия социализма». Ниже ход. Очень интересно посмотреть, что означает такая интригующая надпись. Поползли мы с Чучундрой. Ход противный: потолок низкий, голову не поднять, а на животе ползти тоже не хочется, поскольку там грязь и острые углы. Да сколько же мучиться можно? Такой длинный ход непременно должен кончиться каким-нибудь гротом. Ползём, ползём… Тьфу! Просто тупик. А вместо продолжения хода глиняные фигурки, вроде кукишей. Зато стало понятно, почему этот ход так назван. Воистину!
Грот Флагман поражает размерами. Наши голоса тонут где-то в далёкой темноте. Сворачиваем в грот Эстергом, следуем дальше через нагромождение валунов и попадаем в короткий коридор.
- - Осторожно, тут всё живое!
Вырупаев, гремя ломом, уходит вниз по завалу. Ерёменко, спускаясь за ним, остановил меня:
- - Без моей команды никого не пускай.
Сижу у стены, жду приказа. Вдруг треск и удар в спину! Меня отбросило к противоположной стене. Оказывается, это часть стены обвалилась. Ну и места… Я глянул на потолок и обомлел. Куча глыб. На чём все это держится?! Никаких натечек, глыбы просто заклинились, но весьма ненадёжно. Свод может рухнуть. Подошли Чучундра и Женя, дико озираясь.
- - Тут даже разговаривать страшно, - шепчут они.
Дождавшись команды, мы медленно спускаемся в завал. Кто-то лишь слегка прикасается к булыжнику и тот сразу вываливается из стены.
- - Камень!
Грохот обвала. Больше всех шумит наш лыжник.
- - Камень!
Грохот обвала. После каждого шага Жени вываливаются булыганы.
- - А-а! Камень!!
Уворачиваемся от свистящих каменных снарядов. Булыжники бьют по плечам, стучат по каскам. Настоящий каменный град. Лишь бы от сотрясения не рухнул потолок. Вырупаев в глубине завала уже звенит ломом. Место отличное: широкая щель между стенами, чувствуется тяга. Но протиснуться пока невозможно. Надо вытащить две-три глыбы. Работать приходится в неудобных позах, тесно. Труднее всех Вырупаеву. Ему удалось обвязать тяжёлую глыбу верёвкой.
- - Тащи! Назад. Выбирай! Назад. Выбирай! Ещё!
Мы с трудом, по сантиметру, вытаскиваем овальную глыбу. Она застревает в узостях. Уставшего Вырупаева заменяет Ерёменко, и работа продолжается.
- - Выбирай! Назад! Выбирай! Сильнее! Блин!
Так несколько часов изнурительной работы. Но вот ход освободился! Мы осторожно протискиваемся в дыру под ногами. От любого неловкого движения качаются и падают булыжники.
- - Камень! Камень!! Камень!!
Постоянный грохот. В любую секунду нас может завалить. Охота пуще неволи! Женя и Чучундра, заглянув выпученными глазами в узкий калибр, выражают горячее желание остаться наверху.
- - Только не шевелитесь там! – требует начальник.
- - Ни-ни… Дышать-то страшно…
Далеко вниз уходит щель с осыпными стенами. А впереди появились долгожданные объёмы! Неужели свершилось?! Нас охватывает неудержимый азарт. Без слов Вырупаев бросается направо, Ерёменко налево, а я вниз. Здесь ещё не ступала нога человека! Чувство необыкновенное. Словно полную грудь воздуха набрал, а выпустить забыл. Так и распирает. С волнением исследуем места, где ещё никто не бывал. Не каждому доводилось быть первопроходцем. Свершилось! Мы стали первооткрывателями.
Мы собрались в небольшом разломном гроте. Покрытые слоем жидкой глины, помятые и побитые камнепадами, мы возбуждённо обсуждаем результаты исследований. И вновь лезем во все щели, как тараканы. Нашли большой объём, но туда нужен фал. Вырупаев собирает нас на совещание. Ясно, что нам нужно вернуться на базу, взять все верёвки и самохваты. Сегодня же приступим к «топе» . Поднимаемся к нашему входному калибру. Выхожу из завала первым. Ребята прячутся от летящих булыжников, но следят, корректируют мои движения. Лезть плохо и страшно, всё вокруг шевелится. Упираясь ногами в торчащий из стены камень, протиснулся наполовину… что это?! На меня угрожающе надвигаются две глыбы, а на них весь завал и держится!! Так и засыпать может. Упираюсь в глыбы руками. Остановить их невозможно, попробовать бы взаимно заклинить… Положение критическое, а тут ещё снизу истошно орут:
- - Миша, камень под тобой падает!
Час от часу не легче! Камень из-под ног уходит. Держусь в калибре животом, руками завал заклиниваю, ноги на произвол судьбы бросил. Впрочем, куда они денутся? Кажется, глыбы остановились. Осторожно выбираюсь из страшного завала, словно по минному полю иду. Объясняю Вырупаеву, к каким камням нельзя прикасаться. Чертыхаясь, выползаем к Эстергому. Задеваю стену. Из неё со скрипом вываливается валун и убийственно мчится прямо на Ерёменко. Тот резво подпрыгивает, и валун уходит мимо. Саша говорит мне укоризненно:
- - Ты хотел из моих ног ласты сделать?..
Каменный град нас потрепал: комбинезоны порваны, у Жени рассечена бровь… Устали. Поднимаясь по отвесу Полторака, Чучундра вдруг сорвался и упал вниз головой. Каска выдержала, а вот шея не очень, голова сделалась набок… В Зодиаке встретили троих дивногорцев, затем четверых новосибирцев. Наткнулись на верёвку, ведущую на дно Спартакиадного.
- - Надо же! – поразился Вырупаев. - Люди здесь по верёвке ходят!
Мы поднялись по стене рядом с верёвкой, не прикасаясь к ней принципиально. На базе обработали травмы. У Жени такой тремор, что кружку с чаем удержать не может. Просит нас больше не ходить и его одного не оставлять. Вырупаев на это ничего не ответил, но послал Чучундру к выходу за навеской, поскольку нам могло не хватить верёвок. Как же мы будем выбираться назад без верёвки, ведь стены колодца полностью покрыты льдом ? Чучундра и Женя отказались идти второй раз – и первый произвел на них достаточно сильное впечатление. Мы перекусили, собрали все фалы и репики, компас, рулетку, пикетажку. Ерёменко одолжил у Жени его комбез, поскольку собственный пришёл довольно-таки в негодность. Вырупаев определил наш контрольный срок:
- - Два часа, - а подумав, добавил. - Воскресенье, два часа.
- - Ночи?
- - Балбес! Два часа дня! Спать не будем!
- - Полтора дня получается? Что же вы там будете делать столько времени?
- - А вдруг система большой окажется? Если не вернёмся, значит, завалило. К нам не спускайтесь, сразу бегите за спасателями.
- - Ну, ни пуха.
Мы быстро пошли к Эстергому. На Полтораке снимаем наш фал и заменяем его двумя связанными репиками. Спускаемся «коромыслом». Несладко ехать по репику диаметром всего шесть миллиметров, да еще после узла! Ерёменко после этого узла вообще сорвался. Я успел поднырнуть под него, чтобы смягчить удар. Ногами он стукнул по камням, а туловищем по мне.
- - Целый?! – заорал испуганно Вырупаев.
- - Целый. Только локоть того.
Во Флагмане встретили дивногорцев.
- - Они раньше нас там побывали! – ахнул Вырупаев.
Те, действительно, ходили нашим путем, нашли лом, но дальше не рискнули идти.
- - Все сыпется, - говорят, - там такие страсти!
Успокоенные, мы полезли дальше. Как бы они не завалили наш калибр! Наш ход пока открыт. Но осыпалось много. Бедные дивногорцы тут натерпелись… Проникнув через вертикальный калибр, мы прошли до глубокого провала. Ищем, где бы закрепить фал. А негде! Всё живое! Накинули булинь на угол камня, прижатого к стене. Уходим «коромыслом» вниз. Разлом продолжается дальше. Делаем ещё навеску, но теперь спускаемся на рогатках. Неровные стены плавно уплывают вверх. Вот где настоящие страсти! Туда лучше не смотреть, чтобы не портить нервную систему. Глухой удар, и у Вырупаева гаснет свет. Летящим камнем блок питания оторвало! Краткий ремонт, и мы спускаемся на дно. Там небольшое озеро и короткий боковой калибр. И всё, тупик. Тщательно осматриваем грот. На одной стене старые натечки, другая осыпается.
- - А в какую страну Гулливер попал? – спросил Вырупаев.
- - Блефуску, - вспоминаю.
- - Так и назовём этот грот.
Ерёменко присел перекурить, Вырупаев пишет на бумажке название грота, я прилёг отдохнуть. Гляжу, перед носом порода рыхлая, вроде под ней объём. Кинулись рыть, кто чем: камнями, руками, рогаткой. Очень удобно копать каской. Отрыли ход за минуту! Впрочем, он оказался настолько непривлекательным, что нам дружно расхотелось туда лезть. Поколебавшись, отчаянный Вырупаев всё же протиснулся в щель, но тут сыпушка пришла в движение и начала его заваливать. Первопроходец поспешно вернулся. Посидели в гроте, понаблюдали за огоньком свечи. Тяги не было. Пошли обратно, наверх. Первым решил выбраться Ерёменко, на самостраховке. Мы спрятались от камнепада и наблюдаем. Вот это ход: почти вертикальная зыбучая стена. Кое-где из неё выступают глыбы, но все ненадёжные и качаются. Ерёменко наступает на одну, хватается руками за другую, обрушивает вниз кусок за куском, но лезет ведь. Его уже не видно, а камни продолжают сыпаться. Сломав половину стены, Ерёменко выбирается из Блефуску. Как непривычно звучит это слово, ведь всего несколько минут назад такого грота не было. Вырупаев поднимается с таким же грохотом.
- - Как это он тут лез?! – изумляется он, отчаянно заклиниваясь.
- Потом с такими словами карабкаюсь и я. Ерёменко уже исследует стену, Вырупаев приходит в себя, а я маркирую фал.
- - Тут вверх труба ведет, - сообщает Ерёменко. - Лезть?
- - Конечно!
Ерёменко с шумом протискивается в вертикальный меандр. Стена сложная, и Ерёменко просит подкорректировать его. Вырупаев поднялся к нему. Мелкие камушки щёлкают по каскам. Вдруг каменный град резко усиливается, и сверху вылетает булыжник размером с голову. Ерёменко защищается рукой. Булыжник бьёт его по локтю, отскакивает и врезается в Вырупаева. Того перекосило от боли, но молчит. Ерёменко спускается прыжками уже без всякой коррекции.
- - Там восходящий живой завал!!
Спешим покинуть грот, пока не пришибло. Наш разлом уходит вверх и загибается в неизвестность.
- - Вы чувствуете, какая тяга?
- - Да тут сквозняк!
Ход очевиден: метров шесть по стене и далее за перегиб, с которого свешиваются тонкие кальцитовые флаги. Мы заметались. Как же залезть?! Стена-то почти вертикальная! Даже сам Вырупаев не может забраться.
- - Если бы вбить крюк здесь! – он ткнул пальцем в стенку, и это место тут же вывалилось.
- - Ой, здесь не вобьёшь…
- - Тут штурмовая штанга нужна!
Мы вынуждены возвращаться. Перед вертикальным калибром прилегли отдохнуть. Место сложное, действовать следует с осторожностью. Ерёменко закурил, Вырупаев заснул. Я ковырнул щебёнку рогаткой, другой раз ковырнул…третий…Чернота провала!
- - Ребята! Тут объём!
- - Ну, лезь.
- - Нет, тут верёвка нужна.
- - Что?! Верёвка? – сонного Вырупаева словно пружиной подбросило. Жестом фокусника он выхватывает фал и мечется в поисках опоры. Дудки! Всё вокруг живое, ни единого надёжного камня. Тогда он протягивает верёвку Ерёменко:
- - Булинься.
А что, хорошая опора… Бросаю фал в глубокий провал. Верёвка со свистом летит во тьму. Вырупаев спускается на рогатке. Едва он наполовину протиснулся в узкий калибр, вся масса камней пришла в движение.
- - Миша!!
Бросаюсь в калибр и вижу ужасную картину: на Вырупаева неотвратимо наваливается глыба весом с центнер. Тот упёрся в нее руками и пытается удержать. Схватив глыбу за верхнюю часть, я принялся её кантовать. Все шевелится, мелкие камушки текут ручьями и засыпают Вырупаева живьём. Мои движения скованы, поскольку я в узком калибре, да ещё вниз головой. Положение отчаянное. Если мы не удержим каменюку, то Вырупаева просто раздавит. Наконец, совместными усилиями нам удается стабилизировать проклятую глыбу. К этому моменту уровень щебёнки поднялся до самого подбородка Вырупаева. Но руки у него теперь свободны. Поелозив, он пропускает щебёнку ручейком в провал и спускается сам. Метров через десять достигает дна:
- - Верёвка свободна!
Нетерпеливо цепляю рогатку и ухожу следом. Что там?! Кидаемся в разные стороны, заглядываем во все углы. Увы, и этот грот оказался тупиковым. Выбираемся через калибр и поднимаемся обратно, к базе. Путь технически несложен, но из-за усталости идти тяжело. Вторые сутки без отдыха. Камнепадами побило. У Вырупаева одна нога не сгибается, другая не разгибается. Ерёменко изодрал чужой комбез совершенно в клочья. Моя футболка пропиталась кровью и мерзко прилипла к коже. В таком состоянии мы поднимаемся по отвесу Полторака. Сначала я удивлялся причудливым позам, которые принимал Ерёменко. Потом сам так же корячился. Даже вверх ногами забирался. А Вырупаев присел на сталагмит и заснул.
- - Верёвка свободна! – кричим хором.
Начальник посмотрел на нас с недоумением и снова заснул. Тогда Ерёменко бросил в него камушком.
- - А, так значит, мне это не снится! – зашевелился Вырупаев. - А я смотрю, двое лезут по стене, думаю, что это во сне…
Настала моя очередь тащить транспортник со снаряжением. Он намок, и внутри глины хватает. С тяжелым мешком я едва бреду и сразу отстаю. Где ребята? Шатаясь и опираясь на стены, печально хромаю в одиночестве. Навстречу Вырупаев. Он понял, что я не могу их догнать, и вернулся.
- - Э, да ты еле живой. Давай транспортник.
До базы добрались к утру. Чучундра с Женей крепко спят. Варим чай, помогаем друг другу раздеться. Вдруг из-под тента раздается неприлично дикий вопль:
- - Патрон!!
Столько экспрессии было в крике этом… Мы решили, что Чучундра двинул во сне Женю в глаз. Но ошиблись.
- - Патрон! Наши пришли! Проснись…хр-р…
Мы посмеялись и пошли сами спать. Ерёменко встал, но не смог разогнуться из-за боли в пояснице. Так и поковылял до мешка. Я вставал минуты три… Вырупаев жизнерадостно ржал, наблюдая за нашими мучениями, а потом резко встал и…просто испугал нас криком. Мы встревоженно обернулись. Вырупаев схватился за спину и выпучил глаза:
- - Ничего себе, какая боль…
Мы растолкали спящих, залезли в мешок, Вырупаев говорит им:
- - Мы будем спать два часа, а вы – час.
- - Понятно.
- - А кто будет свечу задувать? Все разулись.
- - А мы её дистанционно, - хмыкнул Вырупаев.
До огонька на камне, служившего нам столом, метров пять. Вырупаев швырнул блоком. Бац, котелок опрокинулся, кружки разлетелись, сахар рассыпался, а свечка спокойно стоит. Чем бы еще бросить? Еременко, видя затруднение товарища, вытащил из спальника… скальный молоток.
- - Ты спишь с молотком? – изумились мы в голос.
Вырупаев прицельно метнул орудие в стол, разметав со звоном остатки кружек и ложек. Свеча горит. Тогда он бросил сапогом. Хрупкий огонёк не выдержал натиска грязной резиновой обуви и угас.
Спали ужасно. Ерёменко во сне кричал «камень!», Женя локтями и коленями мастерски изображал обвал, Вырупаев стонал, Чучундра блаженно храпел.
- - Чучундра! Где горячий завтрак?! Проспали!
Так можно и на последнюю электричку опоздать! Выползаем из мешка, лихорадочно сворачиваем базу, варим жор. Женя растерянно держит в руках две лохматых тряпочки:
- - Что вы сделали с моим комбезом?..
- - Догадайся…
Наводим в гроте порядок, собираем весь мусор в специальный мешок. Вырупаев даже верхний слой глины сгребает лопатой, чтобы после нас не осталось ни единой крошки. Новую систему решили назвать «Недотрогой» в соответствии с характером.
Выбрались на свежий воздух, кандыбаем по льду. У всех всё болит. Грязные, побитые, голодные и счастливые. Прикидываем, когда же мы вернемся сюда со штурмовой штангой.
Через несколько дней в секцию ворвался Ерёменко и с горящими глазами закричал:
- - Мужики! Такое место перспективное!
Хватаем лом… |
При вводе Логина и Пароля,
Экспедиции